Песни паяца (Дорошевич)/ДО
| Пѣсни паяца |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ VII. Разсказы. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1906. — С. 253. |
Смѣйся, паяцъ!
Жизнь несется стрѣлой. Что радость и горе? Пылинки, приставшія къ ней.
Все отлетаетъ при быстромъ полетѣ.
Все отлетаетъ, не оставляя слѣда.
Смѣйся жъ надъ радостью, смѣйся надъ горемъ.
Смѣйся, паяцъ!
Старая пѣсня
правитьЭто случилось давно, но это случалось и раньше.
Арлекинъ любилъ Фаншетту, а Фаншетта — Арлекина.
Онъ твердилъ ей:
— Будь моею, и клянусь, тогда красотки для меня не будетъ въ мірѣ лучше, краше и милѣе дорогой моей Фаншетты. И клянусь, что въ мірѣ цѣломъ для меня не будетъ женщинъ, кромѣ женщины единой — дорогой моей Фаншетты.
И повѣрила Фаншетта.
Шесть недѣль не сводитъ взоровъ Арлекинъ съ своей Фаншетты, шесть недѣль одно и то же онъ твердитъ, глядя ей въ очи:
— Ты, какъ майскій день, прекрасна!
Шесть недѣль!
А на седьмую приглянулась Коломбина.
Это случилось давно, но это случалось и раньше.
И Фаншетта не зѣваетъ. Что жъ? Понравился паяцъ ей. Развѣ сердцу что закажешь?
Былъ паяцъ красивъ собою. Куда лучше Арлекина! Веселъ, милъ и остроуменъ. Какъ талантенъ! Какъ изященъ! Съ нимъ лишь счастлива Фаншетта. Арлекину въ очи глядя, она думаетъ:
«Какое же здѣсь сравненіе быть можетъ?»
Въ поцѣлуяхъ этотъ — школьникъ, а паяцъ — любви учитель. Лишь въ его объятьяхъ только и поймешь, любовь что значитъ. Сколько нѣжности во взглядѣ, сколько страсти въ поцѣлуяхъ. Арлекинъ же…
Арлекинъ же?.. Арлекинъ, Фаншетту нѣжа, лишь мечталъ о Коломбинѣ.
Это случилось давно, но это случалось и раньше.
Страсть свою сдержать не въ силахъ, порѣшила вдругъ Фаншетта убѣжать отъ Арлекина.
Арлекинъ нашъ занятъ чѣмъ-то (вѣроятно, Коломбиной). Арлекина дома нѣту. И Фаншетта поспѣшаетъ собирать свои пожитки.
А паяцъ стоитъ на-стражѣ. Гей, Фаншетта! Поскорѣе! Арлекинъ идетъ проклятый!
И Фаншетта поскорѣе, второпяхъ не разбирая (до разбору ль?), прячетъ письма.
Письма, что писалъ паяцъ ей. Письма, дышащія страстью, буква каждая въ которыхъ поцѣлуемъ дышитъ знойнымъ.
Пусть не знаетъ Арлекино, съ кѣмъ Фаншетта убѣжала! Пусть не знаетъ, что давно ужъ рогоносцемъ онъ гуляетъ!
— Гей, Фаншетта! Поскорѣе! Арлекинъ подходитъ близко!
И Фаншетта, по ошибкѣ, прячетъ письма не паяца, а тѣ письма Коломбины, что писала къ Арлекину.
Это случилось давно, но это случалось и раньше.
Разъ Фаншетта захотѣла прочитать паяцу снова всѣ тѣ письма, что писалъ онъ.
— Чтобы клятвы не забылъ ты, чтобъ словамъ любви и ласки у себя же поучился! Чтобы нѣжностію прежней окружалъ свою Фаншетту, чтобы помнилъ, что измѣной я убила Арлекина!
И вѣдь надо же случиться!
Мысль такая жъ точка въ точку вдругъ пришла и Арлекину.
Захотѣлъ онъ Коломбинѣ прочитать ея же письма, Коломбинѣ чтобъ напомнить про весну любви взаимной, — той любви, что погубила его бѣдную Фаншетту. Вѣдь Фаншетта, догадавшись про измѣну злую мужа, убѣжала и, навѣрно, нѣтъ бѣдняжки ужъ на свѣтѣ.
Со слезой невольной оба въ одинъ часъ, въ минуту ту же, Арлекино и Фаншетта принялись читать тѣ письма.
Нѣтъ! Представьте удивленье!
— Измѣнила мнѣ Фаншетта!
— Измѣнилъ мнѣ Арлекино!
И съ отчаяньемъ во взглядѣ восклицаютъ въ одинъ голосъ:
— Это случилось давно, но жаль, что со мною не случилось этого раньше!