Над тобой носились беркута,
Порой садясь на бога грудь,
Когда миял[1] ты, рея, омута,
На рыбьи наводя поселки жуть.
Бог, водами носимый,
Ячаньем[2] встречен лебедей,
Не предопределил ли ты Цусимы
Роду низвергших тя людей?
Не знал ли ты, что некогда восстанем,
Как некая вселенной тень,
Когда гонимы быть устанем
И обретем в времёнах рень[3]?
Сил синих снём[4],
Когда копьем мужья встречали,
Тебе не пел ли: «Мы не уснем
В иных времен начале»?
С тобой надежды верных плыли,
Тебя провожавших зовом «Боже»,
И как добычу тебя поделили были,
Когда взошел ты на песчаной рени ложе.
Как зверь влачит супруге снеди,
Текущий кровью жаркий кус,
Владимир не подарил ли так Рогнеде[5]
Твой золоченый длинный ус?
И станем верны, о, Перуне,
Ты знаешь: путь изменит пря,
Когда желтой и белой силы пря
Перед тобой вновь объединит нас в уне[6].
Навьем[7] возложенный на сани,
Как некогда ты проплыл Днепр —
Так ты окончил Перунепр[8],
Узнав вновь сладость всю касаний.