Персы (Эсхил)/ДО

Персы
авторъ Эсхил, пер. Перевод Н.....ва.

Оригинал: древнегреческій, опубл.: 1864. — Источникъ: az.lib.ru

ДРАМЫ ЭСХИЛА.

ПЕРЕВЕЛЪ СЪ ГРЕЧЕСКАГО
Н…..въ.

Томъ I.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ типографіи В. Головина, у Владимірской церкви, домъ № 15.

1864.

ПЕРСЫ,
драма Эсхила,

Вторая часть трилогіи "Персы.

Драма «Персы» была среднею, или второю частью трилогіи, которой первою частью была драма «Финей», а третьею «Главкъ Потнійскій»; трилогія эта заключалась сатирической драмой «Прометей зажигающій огонь» (προμηϑεὺς πυρκαευὺς), съ которою вмѣстѣ она составляла уже тетралогію, т. е. драму изъ 4-хъ піэсъ. Но какъ же называлась эта трилогія? Аренсъ^[1] говоритъ, что, вѣроятно, эта трилогія называлась «Персы» и при этомъ, приводитъ отрывки изъ «Персовъ» Эсхила, — сохраненные одинъ у Атенея, другой въ «Анекдотахъ» Беккера^[2], — отрывки, которыхъ мы не находимъ въ дошедшей до насъ драмѣ. Тетралогія была дана на Аѳинскомъ театрѣ 7 лѣтъ спустя послѣ Саламинской битвы, въ Олимп. 76, 4. (473 г. до P. X.)^[3] Это время было началомъ періода блестящей славы Аѳинъ. Такъ свѣжи еще были тогда воспоминанія о Мараѳонѣ, Саламинѣ, Платеѣ, и герои этихъ битвъ были еще живы. — Самъ авторъ «Персовъ» вмѣстѣ съ братомъ своимъ Кинегиромъ былъ героемъ Мараѳонской битвы; вмѣстѣ съ другимъ братомъ Аминіасомъ участвовалъ онъ и въ Силаминской битвѣ, которую, какъ очевидецъ, описываетъ въ одномъ мѣстѣ дошедшей до насъ драмы «Персы»; это — именно то самое мѣсто, гдѣ вѣстникъ разсказываетъ царицѣ Атоссѣ о бѣдствіяхъ Персовъ. (Aesch. Persae. Ahrens, vv. 354—432).

Первою драмой трилогіи «Персы», — какъ мы уже сказали, — была драма «Финей». Этотъ Финей — современникъ похода Аргонавтовъ^[4], по Эврипиду и Гигину — сынъ Вела^[5], братъ Цефея {

}, котораго дочь Кассіопея была мать Андромеды, супруги Персея, родоначальника Персидскаго народа^[6]. — Филей жилъ на Босфорѣ и былъ пророкомъ-богомъ.

Босфоръ,

Потокъ бога…

говоритъ тѣнь Дарія въ «Персахъ» (Aesch. Persae v. 747. Alirens). Также, какъ Аполлонъ (въ Aesch. Eum. vv. 615—18, 713—14), быть можетъ, и Финей возвѣщалъ смертнымъ волю Зевса:

Горе мнѣ! сбылись на дѣлѣ быстро предсказанія.

На дитя мое (т. е. на Ксеркса) обрушилъ роковое слово Зевсъ;

говоритъ тѣнь Дарія въ «Персахъ» (Aesch. Persae vv. 739—40). Дарій проходилъ Босфоръ, когда велъ войска на Скиѳовъ (?) и, можетъ быть, слышалъ предсказанія о судьбѣ Персовъ изъ устъ Финея. Но могъ ли Финей дожитъ до временъ Дарія, Финей, современникъ похода Аргонавтовъ?.. Стало быть, или на сценѣ въ этой драмѣ «Финей» являлся не самъ Финей, а только тѣнь его, подобно тому, какъ въ «Персахъ» является на могилѣ Дарія тѣнь Дарія, — что вѣроятнѣе, — или Финей съ Аргонавтами были дѣйствующими лицами драмы, а не Дарій съ Персами. Но вѣроятнѣе, — повторяю, — первое: во первыхъ потому что тогда вторая драма, т. е. «Персы» имѣла бы къ первой ближайшее отношеніе, была бы продолженіемъ первой піэсы, такъ какъ продолженіемъ второй былъ "Главкъ Потнійскій, " гдѣ дѣйствующими лицами были также Персы, которые, подъ предводительствомъ Мардонія, потерпѣли жестокое пораженіе при Платеѣ, въ Беотіи, недалёко отъ Потній^[7], родины Главка, гдѣ Главкъ и похороненъ былъ. Главкъ, по преданію, подобно Эдипу, одарилъ ту землю, въ которой былъ погребенъ, необорною, непобѣдимою силою: поэтому Персы и должны были непремѣнно погибнуть на этой землѣ.

Сама земля

Съ врагами за одно,

говоритъ Дарій, разговаривая съ хоромъ въ «Персахъ» (Aesch. Persae. у, 792. Ahrens). Да и дальше слѣдуютъ пророческія слова, гдѣ Дарій предрекаетъ гибель Персовъ на поляхъ Платейскихъ (Aesch. Persae v. 800 sqq).

Но развѣ наше войско

Не все еще, Европу покидая,

Прошло чрезъ Геллеспонтъ?

спрашиваетъ хоръ. Дарій отвѣчаетъ:

Немногіе

Изъ многихъ развѣ, если можно вѣрить

Оракуламъ боговъ…

и дальше:

И если прорицанья (Финеевы?)

Такія были, — тамъ онъ (Ксерксъ) оставляетъ,

Надеждами пустыми увлеченный,

Отборныя войска. И остаются

Теперь войска его тамъ, гдѣ Асопъ,

Водами нивы орошающій,

Беотовъ земли оплодотворяетъ.

Но тамъ ихъ страшныя несчастья ждутъ…

И такъ, по послѣднимъ словамъ Дарія, можно ожидать окончанія трилогіи, потому что эти послѣднія слова есть намекъ на Платейскую битву, на третью часть трилогіи, на «Главка Потнійскаго». Не повторяетъ ли Дарій словъ Финея^[8], которыя самъ слышалъ въ 1-й драмѣ этой трилогіи? Дѣйствительно, Персовъ ожидали бѣдствіи на землѣ Веотовъ, на землѣ, въ которой похороненъ былъ Главкъ Потнійскій.

Въ числѣ отрывковъ, дошедшихъ до насъ изъ Главка Потнійскаго, сохранилось двустишіе:

Ἑφ' ἅρματος γὰρ ἅρμα καὶ νεκρῷ νεκρός,

ἵπποι δ'ἐφ ἵπποις ἦσαν ἐμπεφυρμένοι… *)

• ) In schol. ad Eurip. Phoen. 1229, 1194. ed. Matth.

T. e.

На колесницѣ ибо колесница,

Мертвецъ на мертвецѣ и на коняхъ

Кони лежали смѣшанно…

и еще другой отрывокъ:

ὅς εἶχε πώλους τάσσαρας ζυγηφόρους

φιμδισιν αὐλωτοῖσιν ἐστομωμένους…. *)

• ) Enstath. p. 1157, 34.

т. е. Мардоній,

Что четырехъ имѣлъ коней впряженныхъ,

Съ звучащими уздами, взнузданныхъ…

Мардоній погибаетъ въ Платейской битвѣ. И вотъ:

Εῖλκον δ'ἄνω λυκηδὸν ὥατε διπλόοι

λύκοι νεβρόν φέρουσιν ἀμφὶ μασχάλαις… *)

• ) Schol. Ven. ad Horn. Iliad. N 198 и Euatatli. р. 927, 39.

и еще:

Λεοντοχόρταν βούβαλιν νεαιτέρον… *) т. е.

• ) Eustath р. 1625, 44.

По волчію обычаю влекли,

Два волка будто бы вотъ оленёнка,

Схвативъ подъ мышки сверху, уносили…

и еще:

Добычу-пищу львиную, младаго

Вола…

Приведенные здѣсь отрывки, вѣроятно, принадлежали разсказу вѣстника ІІлатейскаго пораженія, въ «Главкѣ Потнійскомъ.»

Мнѣніе Велькера, что третьей драмой трилогіи былъ «Главкъ Морской» — невѣрно, потому что въ этомъ «Морскомъ Главкѣ», — принимая въ соображеніе дошедшій до насъ отрывокъ изъ этой драмы —

εἰς ὑψίκρημνον Ἱμέραν ἀφικόμην… *)

• ) Schob Pindari Pyth. 1,152.

Гимеры я достигъ, текущей между

Высокими скалами —

дѣйствіе происходитъ, быть можетъ, на рѣкѣ Гимерѣ, въ Сициліи. Но туда, какъ извѣстно, не заходили Персы… Мнѣніе же что третьей драмой трилогіи былъ «Главкъ Потнійскій», мнѣніе вѣроятнѣйшее — принадлежитъ Готфриду Герману.

Но какъ объяснить то, что драма называется «Главкъ», а Главкъ на сцену не являлся, потому что умеръ еще до Персидскихъ войнъ?.. Но вспомните слова Эврипида въ «Лягушкахъ» Аристофана, гдѣ онъ говоритъ объ Эсхилѣ: «онъ (Эсхилъ) морочитъ зрителей, заставляя Ахиллеса и Ніобе^[9] сидѣть съ окутанными лицами, и играть роль декорацій въ трагедіи; только хоръ постоянно работалъ, между тѣмъ какъ они не издавали никакого звука. Народъ сидѣлъ въ ожиданіи, но… трагедія оканчивалась^[10]». Впрочемъ если Эсхиловы Ахиллесъ и Ніобе и молчали, все таки молчали краснорѣчиво, все таки были героями трилогій, названныхъ ихъ именами, все таки приковывали къ себѣ вниманіе зрителя, который иногда бываетъ такъ настроенъ, что не можетъ позабыть героя піэсы, даже и тогда, когда этого героя нѣтъ, на сценѣ. У Шекспира Гамлетъ, въ большей части IV-го акта, даже и вовсе не является на сцену; но зритель не можетъ забыть о Гамлетѣ, потому что другія дѣйствующія лица на каждомъ шагу, каждую минуту, напоминаютъ о немъ: и король, и королева, и Лаертъ, и Офелія. Иначе и быть не можетъ. Да и есть-ли необходимое условіе драмы, чтобы герой ея постоянно, или больше другихъ дѣйствующихъ лицъ былъ на сценѣ, больше другихъ дѣйствовалъ и говорилъ? Ахиллесъ и Ніобе молчатъ въ продолженіе всей драмы. Если это Эврипиду казалось неумѣстнымъ, то въ другихъ драмахъ Эсхилъ пошелъ еще далѣе въ неумѣстностяхъ, Финей и Главкъ вовсе не являлись на сценѣ дѣйствующими лицами, да и не могли, потому что оба умерли еще до Персидскихъ войнъ. Но тѣмъ не менѣе о Главкѣ нельзя забыть въ «Главкѣ», а о Финеѣ въ «Финеѣ». Въ «Финеѣ» дѣйствующія лица — Персы, потомки Финея, Персы, которые съ благоговѣніемъ внимаютъ предсказаніямъ, вырывающимся изъ устъ тѣни Финея; кромѣ того самое мѣсто дѣйствія, Босфоръ, живо напоминаетъ о Финеѣ, который жилъ на берегахъ Босфора. Въ «Главкѣ» сцена переносится на поля Беотіи, въ окрестности Потній, родины Главка; земля, въ которой зарытъ Главкъ, одарена чудодѣйственной силой: эта сила губитъ враговъ земли. Главкъ, по волѣ всесильной судьбы, — причина гибели Персовъ при Платеѣ; и слыша о гибели Персидскаго войска, зритель не могъ забывать о Главкѣ въ продолженіе всей драмы. — Но, впрочемъ, если Финей и Главкъ и были героями драмъ «Финей» и «Главкъ», то все таки не должно забывать, что главными героями всей трилогіи были Персы; почему и самая трилогія названа «Персы».

Трилогія «Персы» заключалось сатирической драмой "Прометей зажигающій огонь (προμηϑεὺς πυρκαεὺς). Здѣсь сцена, вѣроятно, переносилась изъ Беотіи со славныхъ Платейскихъ полей въ самые Аѳины, гдѣ торжественно праздновались побѣды надъ Персами бѣгомъ факеловъ (λαμπαδηδρομια)^[11]. Этотъ бѣгъ совершался юношами отъ алтаря Промется въ Керамикѣ до Аѳинъ. Кто первый достигалъ цѣли съ непогасшимъ факеломъ, тотъ получалъ призъ. Хоръ въ сатирическихъ драмахъ состоялъ изъ козлоногихъ (capripes) сатировъ; и въ «Прометеѣ» онъ тоже долженъ быть состоять Изъ сатировъ. И бѣгъ съ факелами въ этой драмѣ совершали, вѣроятно, не юноши, а тѣже сатиры, пародируя бѣгство Персовъ изъ Греціи, при чемъ корифей въ хорѣ сатировъ пародировалъ Ксеркса.

ПЕРСЫ,
драма Эсхила.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Хоръ Персидскихъ старцевъ.

Атоса.

Вѣстникъ.

Тѣнь Дарія.

Ксерксъ.

Предъ дворцемъ Персидскихъ царей въ Сузѣ. Хоръ (корифей?)

Вотъ они, что зовутся «Вѣрными» —

Изъ тѣхъ Персовъ, что путь свой направили

Да Элладу — богатыхъ чертоговъ,

Многозлатныхъ хранители,

Которыхъ самъ Ксерксъ властелинъ,

Отрасль Дарія, царь, по заслугамъ,

Для храненія царства избралъ.

Но предчувствье чего-то недобраго

Возмущаетъ всю душу мою,

Лишь только представлю себѣ

Возвращенье царя и блестящаго,

Многозлатнаго войска.

Хоръ.

Вѣдь вся Азіи юная сила

На чужбину ушла, а въ нашъ городъ

Ни одинъ еще вѣстникъ, ни всадникъ

До сихъ поръ даже не возвращался.

Стѣны Сузы и Экбатаны,

Также стѣны и Киссіи древней

Покинувъ, пошли на Элладу,

Одни на коняхъ, а другіе

На судахъ, а иные пѣшкомъ,

Густою толпой боевою:

А пошли Амистресъ, да Артафренесъ

И Мегабазесъ, да и Астаспесъ,

Вожди Персовъ,

Всё цари, но они же и подданные

Властелина великаго, войскъ

Превеликихъ вожди и стрѣлки;

На коняхъ выступаютъ они;

На нихъ страшно смотрѣть; они страшны въ бою —

И отважный въ бою на конѣ

Артембаресъ, а также Мазистресъ,

Да еще стрѣлъ метатель Имайосъ

Предоблестный, также Фарандакесъ

И наѣздникъ Сосѳанесъ —

А другимъ плодоносный, великій

Нилъ послалъ. Имена ихъ: Сузисканесъ,

Пегастагонъ, рожденный въ Египтѣ,

И великій священнаго Мемфиса

Намѣстникъ Арзамесъ, а также

И тотъ, что надъ древними Ѳивами

Поставленъ правителемъ, Аріомардосъ.

И Египта болотные жители

Туда же отправились

На судахъ, гребцы, на взглядъ страшные;

Не сочесть, сколько ихъ.

А за этими въ нѣгѣ живущихъ

Выступаетъ Лидійцевъ толпа, что

Далеко отъ морей поселились, а ихъ

Посылаютъ на бой Метрагасъ и Арктей,

Намѣстники царскіе;

И Сарды ¹ многозлатные

Посылаютъ на бой ихъ, возницъ колесницъ;

Колесницы же ихъ дышла въ два, иль въ три

Позапряжены — взглянуть страшно на нихъ!

Да и жители Тмола² священнаго

Иго рабства грозятъ на Элладу набросить:

Это — Мардонъ и Ѳарибисъ,

Наковальни для копій,

И Мизійцы ³, метатели копій.

Также и многозлатный,,

Вавилонъ шлётъ толпу разносбродную,

Что стремительно рвется на бой со вратомъ;

Моряковъ также шлётъ онъ, искусныхъ стрѣлковъ;

Мечъ носящій, народъ со всей Азіи

Выступаетъ на бой.

Грозный вождь-властелинъ имъ путь кажетъ.

Таковъ цвѣтъ Персидской земли

Отошелъ мужей,

О которыхъ стенаетъ вся Азія,

Вся Азія, ихъ воспитавшая,

Желаньемъ томимая пламеннымъ

Увидѣть ихъ снова; родители

И супруги ихъ дни всё считаютъ,

Трепеща, опасаясь при мысли одной,

Что имъ не увидѣть ужъ тѣхъ, кого ждутъ:

Такъ много прошло уже времени,

Съ тѣхъ поръ, какъ разстались они!

Перешло ужъ войско царское,

Градо-разоряющее,

Въ землю съ Азіей сосѣдню,

По ту сторону пролива;

По плотамъ, что связаны

Всё канатами, прошли

Проливъ Геллы, дочери

Аѳаманта ⁴, проложивъ

Многогвоздный путь себѣ,

На выю пучинѣ надѣвъ ярмо.

Гонитъ ярый царь ⁵

Многолюдной «Азіи,

Гонитъ онъ на всю страну

Стадо необъятное,

И сухимъ путёмъ и моремъ,

Полагаясь на вождей,

И престрашныхъ, и престойкихъ,

Золотаго рода мужъ, богоравный.

Со мрачнымъ взглядомъ въ очахъ,

Со взглядомъ дракона

Смертоноснаго, многорукій,

Притомъ многокорабельный,

На Сирійской колесницѣ

Мчась, ведётъ Арея» онъ,

На мужей, копьемъ извѣстныхъ.

Кто же въ силахъ, кто же можетъ

Устоять противъ потока

Многолюднаго мужей!

Кто бы крѣпкими препонами

Волны моря необорныя

Удержалъ, въ стремленьи ихъ 7!

Войско Персовъ необорно,

Крѣпкій, сильный все народъ!

Но однако кто жъ изъ смертныхъ

Избѣгалъ когда обмана

Обольстительной судьбы,

Свыше посылаемой?

Благосклонно, льстиво богъ

Въ сѣти самообольщенья

Вовлекаетъ смертнаго;

Изъ сѣтей тѣхъ вырваться

Никогда не въ силахъ смертный.

Такъ, по божьему велѣнью, насъ давно

Ужъ осилилъ рокъ; и Персамъ онъ

Повелѣлъ вести войну,

Разрушающую башни;

Онъ воздвигнулъ на врага

Всадниковъ въ движеньи шумномъ,

Повелѣлъ онъ Персамъ, чтобы

Разрушали города они.

Научились не боясь на ширрпутное

Смотрѣть море, и приморскія

Видѣть скалы предъ собою, —

Когда страшная бушуетъ

Буря, по хребтамъ бѣлѣютъ

Волны, — твердо полагаясь

На суда перевозящія,

На канаты утлыхъ зданій ⁸.

Вотъ поэтому и сердце у меня,

Будто, въ черномъ одѣяніи;

Разрывается отъ страха.

Какъ бы царству не услышать,

Что великій городъ Суза

Обезлюдѣлъ! Горе намъ!

Если Сузѣ Киссія

Отзовется превеликимъ

Стономъ, горе намъ тогда!

Горе намъ! — О если это

Толпа женщинъ повторитъ

И одежды изъ виссона

Разтерзаетъ на себѣ!

Да… все войско конное,

Да и пѣшее все войско,

Рою пчелъ подобное,

Со своимъ вождемъ ушло,

Перешло уже проливъ ⁹.

А ложницы мужей-Персовъ

Наполняются слезами

Но нихъ женъ тоскующихъ.

Персіянки въ страшномъ горѣ;

Остаются одиноки

Всѣ онѣ; и каждая

По любимомъ ею мужѣ

Все тоскуетъ, послѣ какъ

Отпустила друга ложа

Яраго, во всеоружіи

Отходящаго на бой.

Хоръ (корифей).

И такъ должно вамъ, Персамъ,

Сидя здѣсь на древнемъ сѣдалищѣ,

Пораскинуть умомъ своимъ —

Вѣдь и въ-правду нужда въ томъ великая —

Какова-то судьба

Царя Ксеркса, рожденнаго Даріемъ,

Изъ роду, по роду намъ близкаго. Стрѣлы ли тамъ

Одержали побѣду, на вражьей землѣ,

Или превозмогла

Ихъ сила копья заостреннаго?

(видитъ идущую къ нимъ Атоссу).

Но вотъ свѣтъ предъ глазами является,

Очами сіянью равный божественному,

Мать царя и царица моя: я во прахъ

Передъ ней повергаюсь.

Её должно привѣтствовать всѣмъ

Намъ словами благоговѣйными.

Хоръ.

О широкопоясная, величайшая изъ женъ

Персіи, царица, матерь Ксеркса, престарѣлая,

Жена Дарія, супруга бога Персовъ, бога мать,

Если счастье не измѣнитъ нынѣ войску, радуйся.

Атосса.

Прихожу сюда, оставивъ золотомъ блестящій домъ,

Спальню Дарія оставивъ, что была когда-то общей

Нашей спальней. Мое сердце безпокойна мысль тревожитъ;

О друзья, послушайте, что скажу я вамъ теперь;

Страхомъ пораженная, опасаюсь, чтобы счастье, —

Что самъ Дарій царь устроилъ не безъ помощи боговъ, —

Изчезая изъ глазъ нашихъ, навсегда насъ оставляя,

Не подшибло, не низвергло, чтобы въ прахъ не превратило

И богатствъ великихъ нашихъ. И такъ мнѣ на мысль приходитъ, ¹⁰

Что великія богатства, если некому владѣть

Ими, ничего не значатъ, также мало радости

И лишенному богатства, какова бы ни была

Его мощь. Мы за богатства не боимся: онѣ цѣлы;

Но однакоже во взорахъ опасеніе замѣтно…

Да и я считаю нужнымъ глазъ хозяина въ дому.

Вотъ поэтому желаю съ вами и потолковать,

Персы, старцы вѣрные, ибо знаю, что всегда

Вы готовы совѣтъ дѣльный мнѣ подать, когда спрошу.

Хоръ.

О царица земли этой! благосклонно выслушай,

И тебѣ не нужно будетъ повторять, что ужъ сказала;

Сколь способностей достанетъ, мы готовы говорить,

Да и дѣлать все, что хочешь. Призываешь на совѣтъ насъ,

Ибо знаешь, что не можемъ отказать тебѣ въ совѣтѣ.

Атосса.

Съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ сынъ мой вмѣстѣ съ войскомъ.

Ушелъ въ страну Іаоновъ ¹¹, захотѣвъ

Страну ту разорить, я вижу сны:

Но не одинъ столь не казался яснымъ,

Какъ тотъ, что видѣла я прошлой ночью;

Объ немъ-то и хочу я разсказать.

Мнѣ двѣ жены въ одеждахъ пышныхъ снились;

Одна изъ нихъ въ персидскія одежды

Была одѣта, а другая вотъ

Облечена была въ дорійскія.

И ростомъ выше и прекраснѣе

Всѣхъ женщинъ показались мнѣ онѣ;

Какъ будто сестры были; но одной

На долю выпало въ Элладѣ жить,

Другой же въ варварской землѣ. Потомъ

Онѣ, — мнѣ снилось, — ссору завели.

Услышавъ ссору ихъ, мой сынъ схватилъ

И усмирилъ ихъ; а потомъ обѣихъ

Тѣхъ женщинъ впрягъ въ свою онъ колесницу.

Одна ярмомъ какъ будто бы гордилась,

Послушная движенію возжей;

Другая же всё билась, негодуя,

Руками упряжь всю изорвала,

Сорвавъ узду, рванула колесницу,

Переломила дышло пополамъ.

Тутъ съ колесницы падаетъ мой сынъ.

Вдругъ вижу Дарія — онъ возлѣ сына

Стоитъ съ лицемъ печальнымъ. И лишь только

Отца завидѣлъ Ксерксъ, то разтерзалъ

Одежды на себѣ. Вотъ что мнѣ снилось.

Оставивъ ложе и омывши руки

Въ источникѣ воды, я подошла

Ко алтарю, неся въ рукахъ богамъ, —

Что отвращаютъ бѣдствія отъ насъ, —

Пирогъ; и вижу я орла, который

Слетѣлъ на Фебовъ ¹³ вдругъ алтарь — отъ страху

Я онѣмѣла тутъ, друзья — потомъ

Вслѣдъ за орломъ принёсся быстро соколъ,

И на орла напавъ, онъ голову

Клюетъ ему, вонзается когтями.

А тотъ, присѣвъ всѣмъ тѣломъ, и не думалъ

Обороняться… Страшно было мнѣ

Смотрѣть на диво… Да, мои слова

И васъ, — я вижу, — ужасаютъ… Сынъ мой!

Когда онъ побѣдитъ, то будетъ мужемъ

Онъ удивительнымъ, а если нѣтъ…

Отчета жъ не обязанъ отдавать онъ.

И такъ, по прежнему, пусть будетъ онъ

Властителемъ, здоровый возвратившись.

Хоръ.

Не хотимъ тебя, о матерь, мы рѣчами напугать

Еще болѣ, но и также не желаемъ, чтобы ты,

Совершенно успокоясь, ободрилась бы душой.

Если диво увидала, что грозитъ намъ всѣмъ бѣдами,

То къ богамъ вотъ обратившись, умоляй ихъ, да избавятъ

Отъ бѣды и да присудятъ они блага и тебѣ,

И тобой рожденнымъ, также царству, всѣмъ твоимъ друзьямъ.

Послѣ также тебѣ должно возліянья сдѣлать въ честь

И усопшимъ, и могилѣ; о моли же, чтобъ супругъ твой

Дарій, что тебѣ приснился, какъ разсказывала намъ, —

О моли же, чтобы Дарій изъ обители тѣней,

Преисподней, жизнь счастливу и тебѣ послалъ, и сыну,

А то, что грозитъ бѣдами, скрылъ бы онъ во мракѣ ада.

Вотъ что я, пророкъ того, что въ душѣ моей сокрыто,

Ночелъ нужнымъ по усердью посовѣтовать тебѣ.

Потолкуемъ же объ этомъ, и да будетъ, чтобъ судьбы

И твои и наши также обратились къ лучшему.

Атосса.

Ты, конечно, преусердный толкователь сновидѣнья,

Обратилъ во благо дѣло сыну, дому моему.

Но чтобъ ни было, счастливо пусть окончится всё то!

А вотъ жертвы-возліянья, какъ совѣтовалъ ты мнѣ,

Принесу богамъ и милымъ, что схоронены въ землѣ,

Только лишь домой приду я. Но желаю знать, друзья!

Гдѣ, въ какой землѣ Аѳины? что объ этомъ говорятъ?

Хоръ.

Тамъ на западѣ, далеко, гдѣ заходитъ Гелій царь.

Атосса.

И мой сынъ томимъ желаньемъ овладѣть тѣмъ городомъ?

Хоръ.

Да! тогда бы вотъ Эллада покорилась вся царю.

Атосса.

Неужели же въ ихъ войскѣ много воиновъ-мужей?

Хоръ.

Это войско намъ, Мидянамъ, причинило много бѣдъ ¹³.

Атосса.

Что еще у нихъ?.. Богатства ихъ довольно велики?

Хоръ.

Серебра у нихъ источникъ есть, сокровища земли ¹⁴.

Атосса.

И въ рукахъ у нихъ, въ сраженьи, остріе стрѣлы блеститъ?

Хоръ.

Нѣтъ: блеститъ въ бою упорномъ не стрѣла у нихъ въ рукахъ,

А копьё; на солнцѣ блещутъ круглые щиты у нихъ.

Атосса.

Кто надъ ними царь и пастырь? кто же войска повелитель?

Хоръ.

Но рабами не зовутся; ни чьей волѣ не покорны¹⁵.

Атосса.

И такъ какъ же устоять имъ противъ пришлыхъ недруговъ?

Хоръ.

Также, какъ и истребили войско Дарія большое ¹⁶.

Атосса.

О, ужасное ты молвилъ, призадуматься заставилъ

Ты родителей идущихъ, путь далёкій предпринявшихъ.

Хоръ.

Какъ мнѣ кажется, узнаешь ты сейчасъ, какъ было дѣло:

Ибо съ виду Персъ мужъ этотъ, что бѣжитъ сюда; онъ — вѣстникъ;

И приноситъ намъ, навѣрно, или радость, или горе.

Вѣстникъ.

О города земли всей Азіатской,

Персидская земля обширная, —

Куда, какъ въ гавань будто бы, стекались

Богатства; но отъ одного удара

Погибли тѣ великія богатства!

Погибли… да… погибъ цвѣтъ Персіи!

О горе мнѣ! несчастье изъ несчастій!

Мнѣ суждено — быть вѣстникомъ несчастій!

Но, Персы, нужно жъ всю бѣду раскрыть:

Вѣдь войско варваровъ погибло всё.

Хоръ.

О скорбныя, о скорбныя бѣды!

О новыя, жестокія бѣды!

О горе намъ! О, Персы, лейте слёзы:

Услышали вы горестную вѣсть!

Вѣстникъ.

Погибло всё, и самъ, сверхъ ожиданья,

Я возвращаюсь, снова вижу свѣтъ.

Хоръ.

О для того на долю намъ досталась

Жизнь долговѣчная, чтобы услышать

О безнадёжныхъ этихъ бѣдствіяхъ!

Вѣстникъ.

Я, Персы, самъ былъ тамъ; не отъ другихъ

Я рѣчи слышалъ: я могу сказать,

Какія тамъ бѣды намъ приключились.

Хоръ.

Горе намъ! понапрасну

Столько взято съ собой стрѣлъ, и столько племенъ

Изъ Азійской земли на Элладу, пошло

Непріязненную.

Вѣстникъ.

Полны тѣлами жалостно погибшихъ

И Саламина берега, и вся

Окрестная страна.

Хоръ.

Горе намъ! говоришь ты,

Носятъ волны тѣла нашихъ мертвыхъ друзей

На доскахъ корабельныхъ плывущія,

Окровавленныя.

Вѣстникъ.

Да, ничего не пособили стрѣлы:

Погибло войско всё, подавлено

Напоромъ вражьихъ кораблей.

Хоръ.

О раздайтесь же стоны злосчастные,

Плачъ о Персахъ несчастныхъ!

Имъ во всёмъ неудача была —

Горе намъ, когда войско погибло!

Вѣстникъ.

О Саламинъ, для слуха ненавистно

Твое мнѣ имя — горе мнѣ! — стенаю,

Лишь только вспомню объ Аѳинахъ я.

Хоръ.

Аѳины страшны врагамъ!

Какъ не помнити ихъ! Вѣдь черезъ нихъ

Изъ женъ Персіи многія

Сиротами-вдовами — теперь!

Чѣмъ же мы заплатили за то?..

Атосса.

Уже давно, несчастная, молчу,

Поражена, какъ будто громомъ, я

Великимъ горемъ, такъ что я не въ силахъ

Была ни слова уже вымолвить,

Ни распросить о бѣдствіи. Но смертнымъ

Ужъ суждено несчастія терпѣть,

Если на то была безсмертныхъ воля.

Когда же ты разсказывать намъ станешь,

Ободрись духомъ; и хотя отъ бѣдъ

Еще ты стонешь, назови ты намъ,

Кто не погибъ, а также и кого

Оплакивать намъ должно изъ вождей,

Кто также царской властью облечённый,

Поверженъ мертвый, строй осиротѣлый

Покинувъ воиновъ?..

Вѣстникъ.

Но Ксерксъ живётъ

И зритъ сіянье дня.

Атосса.

Ты возвратилъ

Мнѣ, дому моему, сіянье дня,

Днемъ свѣтлымъ замѣнилъ ты мракъ въ душѣ!

Вѣстникъ.

Артембаресъ, глава надъ конницей

Безчисленной, о жесткія скалы

Спленіевъ ¹⁷ разбился; Дадакесъ,

Начальникъ тысячи, копьёмъ сраженный,

Проворно выпрыгнулъ изъ корабля;

А Тенагонъ, природный Бактріанецъ

И лучшій изъ людей остался тамъ,

На островѣ Аякса, ¹⁸ о который

Морскія волны плещутся. Лилеосъ,

Да Арзамесъ и третій Аргестесъ

У острова, кормильца голубей ¹⁹,

Побитые, всѣ трое брошены

На жесткій берегъ. У истоковъ Нила

Рожденный, на Египетской землѣ,

Арктей, Адейесъ и Ферессейесъ,

Фарнухосъ, всѣ они погибли въ морѣ,

Упавши съ корабля. Хрисейсъ Маталлосъ,

Начальникъ тьмы и вождь трехъ миріадъ ²⁰

Все черной конницы, врагомъ сраженный,

Густую русу бороду смочилъ

Въ пурпуровомъ потокѣ своей крови.

И Магъ Арабъ убитъ; Артамъ Бактріецъ

На жесткій берегъ мертвый брошенъ, будто

На жительство ему данъ Саламинъ

Былъ. Также пали мертвы: Амфистрейсъ,

Метатель многотруднаго копья,

Аместрисъ, храбрый Аріомардосъ,

Печаль и горе Сардамъ приносящій

Своею смертью, также Сизамесъ;

Ѳарибисъ же, вождь пятью пятдесятъ

Судовъ, Лирнеецъ родомъ, видный мужъ,

Лежитъ, несчастный, мертвый; несчастливѣй

Другихъ погибъ онъ. А Сіэннезисъ,

Души великой мужъ, вождь Киликіянъ,

Который непріятелямъ одинъ

Премного повредилъ, со славой палъ.

Вотъ о сколькихъ вождяхъ на мысль пришло мнѣ.

Но что сказалъ я, то ли еще было!

Повѣдалъ я немного, говоря

О бѣдствіяхъ, когда ихъ очень много.

Атосса.

О горе намъ! я слышу о великихъ

Несчастіяхъ, безславьи Персовъ, слышу

Я стоны тяжкіе. Скажи ты мнѣ,

Какъ велико было число судовъ

У Эллиновъ, когда осмѣлились

Они напасть на войско Персекое,

Когда осмѣлились сразиться съ нимъ

Въ бою морскомъ.

Вѣстникъ.

Да, если по числу

Судить, конечно, думать ты могла бы,

Что варвары числомъ судовъ возьмутъ;

У Эллиновъ всего-то было триста

Судовъ и сверхъ того отборныхъ десять.

У Ксеркса, знаю, тысяча ихъ было,

Что вёлъ съ собой, да сверхъ того еще

Два ста и семь легчайшихъ на ходу.

Вотъ сколько было! Неужель тебѣ

Подумать можно было, что въ бою

Слабѣе были?…

Атосса.

Будто бы какой

Вотъ демонъ войско истребилъ!… судьбу

Неравную онъ присудилъ врагамъ

И намъ.

Вѣстникъ.

Хранятъ Паллады городъ боги

Атосса.

Такъ, значитъ, не разрушены Аѳины?

Вѣстникъ.

Когда въ нёмъ мужи есть, онъ необоренъ!

Атосса.

А разскажи, какъ битва началась,

Кто первый началъ битву: Эллины,

Иль сынъ, гордящійся числомъ судовъ.

Вѣстникъ.

Тому всему несчастію причина

Илъ мститель страшный кровожадный врагъ,

Иль демонъ злой, откуда, неизвѣстно.

Какой-то мужъ, изъ войска Аѳинянъ,

Приходитъ къ Ксерксу, сыну твоему, "

И говоритъ: "лишь только ночи мракъ

"Наступитъ, Эллины не думаютъ

"Въ виду у Персовъ больше оставаться,

"Но, бросясь на скамьи судовъ своихъ,

«Тайкомъ бѣгутъ, спасая жизнь свою».

А тотъ, услышавъ это, и коварства

Не понимая, — видно, Эллина

Любили боги — тотчасъ повелѣлъ

Всѣмъ корабленачальникамъ, лишь только

Лучами солнце перестанетъ жечь,

И тьма обыметъ область воздуха,

Чтобъ въ три ряда суда установили,

Чтобы пути морскія сторожили

И выходъ изъ залива; остальные жъ

Всѣ корабли поставить повелѣлъ онъ

Вокругъ Аякса острова, чтобы

Враговъ остатки даже погубить;

Притомъ грозитъ онъ смертной казнью всѣмъ,

Когда враги могли бы убѣжать

Отъ злой судьбы, нашедъ удобный случай,

Тайкомъ спасаясь. Вотъ что повелѣлъ онъ;

И это объявилъ онъ сгоряча:

Не вѣдалъ онъ, готовили что боги.

Они жъ, въ порядкѣ и послушные,

Готовить стали ужинъ, а потомъ

Принаровивъ, весло веревкой къ крюку

Привязываетъ каждый изъ матросовъ.

Когда же солнце уже закатилось

И наступила ночь, то на корабль

Спѣшитъ взойти и воинъ, и гребецъ.

Одни зовутъ другихъ вслѣдъ за собой;

Плывутъ въ порядкѣ, гдѣ указано.

И такъ всю ночь въ порядокъ приводя

Морскія силы, кораблей вожди

Всё плавали. Но ночь прошла — однако

Никто не замѣчалъ, чтобъ Эллины

Тайкомъ пытались въ бѣгство обратиться.

Когда же бѣлоконный ясный день

Страну всю охватилъ, вдругъ будто гимнъ,

Раздался мощный, шумный кликъ вдали:

То были Эллины — и громогласно

Имъ вторя, со скалистыхъ береговъ

Аякса острова отозвалось

Имъ эхо. Страхъ напалъ на варваровъ;

Надежда обманула ихъ: враги

Не думали бѣжать, но пѣли гимнъ

Величественный, смѣло выступая

На бой. Воспламенялъ звукъ трубный ихъ.

Сердца великимъ мужествомъ: и тотчасъ

Ударивъ дружно въ вёсла, застучавъ,

По шумнымъ волнамъ моря, понеслись

И скоро всѣ предъ нами показались.

Впередъ неслося правое крыло

Въ порядкѣ стройномъ, а за ними весь флотъ

Ихъ остальной; тогда-то можно было

Услышать кликъ: "о дѣти Эллиновъ,

"Идите и спасайте отъ врага

'Отчизну, о, спасайте же дѣтей

«И женъ, жилища дѣдовскихъ боговъ,

„Гробницы предковъ; битва все рѣшитъ“.

Потомъ уже на языкѣ Персидскомъ

Понесся говоръ встрѣчу имъ, и медлить

Ужъ больше было нечего. И въ мигъ

Корабль въ корабль покрытомъ мѣдью носомъ

Ударился: то Эллинскій корабль былъ,

Что посшибалъ верхушки всѣ на мачтахъ

У Финикійскаго ²⁴, потомъ сцѣпились

Другіе также вотъ. Въ началѣ битвы

Оборонялось храбро войско Персовъ;

Когда же множество судовъ стѣснилось

Въ заливѣ, и подать другъ другу помощь

Нельзя было никакъ, когда сшибались

Одни суда, окованныя мѣдью,

Съ другими, страшно затрещали тутъ

Бока у кораблей, ломались вёсла;

А Эллинскіе корабли не глупо

Кругомъ насъ окружили, и удары

Посыпались на наши корабли;

И опрокидывались къ верху дномъ

Суда; ужъ моря не видали мы:

Покрыто было всё обломками

Отъ кораблей и мертвыми тѣлами:

И берега, и скалы также были

Покрыты всё убитыми: тогда

Въ смятеньи каждый нашъ корабль искалъ

Спасенья въ бѣгствѣ, сколько было ихъ

У варваровъ. А тѣ вотъ, будто бы

Тунцевъ какихъ, или другую рыбу,

Обломками отъ вёселъ, то досками

Отъ кораблей разбитыхъ били нашихъ

И убивали; съ плачемъ стонъ стоялъ

По морю вотъ до самой той поры,

Пока враговъ не удалилъ мракъ ночи.

Когда бы на разсказъ объ этихъ всѣхъ

Несчастіяхъ потратилъ я дней десять,

То и тогда не кончилъ бы. О, знай, —

Что никогда не умирало въ день

Одинъ такого множества народу.

Атосса.

О горе, будто цѣлый океанъ

Несчастій ринулся на Персовъ и

На весь родъ варваровъ.

Вѣстникъ.

Но знай, что я

И половины не сказалъ тебѣ.

Со всѣхъ сторонъ собравшись, будто буря,

Такія бѣдствія постигли ихъ,

Что въ томъ, что я сказалъ, и половины

Не будетъ…

Атосса.

Какая же еще судьба несчастнѣй,

Враждебнѣе быть можетъ! О скажи,

Что за бѣда ужаснѣе постигла

Войска.

Вѣстникъ.

Хотя и тѣломъ бодры Персы,

Хотя и духомъ доблестны вотъ были

И родомъ знамениты, и царю

Всегда были изъ преданныхъ людей,

Погибли жалкимъ образомъ; ихъ смерть

Безславнѣйшею смертію была.

Атосса.

Несчастна — я! судьба моя печальна!

Какой же смертью, говоришь, они

Погибли?

Вѣстникъ.

Островъ есть какой-то тамъ,

Близъ Саламина²⁵; малъ онъ, непріютенъ

Для кораблей; его же посѣщаетъ

Нерѣдко Панъ любитель хороводовъ.

Туда вотъ нѣкоторыхъ царь послалъ, —

Невѣдая о будущей судьбѣ, —

Чтобы они бѣгущихъ истребляли

Враговъ, — когда бы тѣ побѣждены

Имъ были, — а своихъ изъ волнъ спасали.

Когда же Эллинамъ богъ присудилъ

Морской побѣды славу, то они

Въ тотъ самый день, въ который побѣдили,

Покрыты мѣдною броней, съ судовъ

На берегъ вышедъ, быстро оцѣпили

Весь островъ, такъ что не было спасенья…

И тутъ погибло много отъ камней

И стрѣлъ. Потомъ всѣ устремившись вдругъ,

Враги разятъ несчастныхъ и увѣчатъ,

И до послѣдняго ихъ истребляютъ.

Несчастій бездну видя, застоналъ

Твой сынъ: сидѣлъ тогда на мѣстѣ онъ

Такомъ, что могъ всё войско видѣть, близъ

Морской пучины на холму высокомъ ²⁶.

Одежды растерзавъ и громко воя,

Онъ пѣшимъ воинамъ тотчасъ велѣлъ

Всѣмъ отступать, и самъ ударился

Бѣжать межъ ними. Бѣдствія такое

Не меньше перваго достойно слёзъ.

Амосса.

Враждебный демонъ! о какъ обманулись,

По милости твоей, въ надеждахъ Персы!

А славныя Аѳины наказали

Весьма жестоко сына. Недовольно

Имъ было, что на Мараѳонскомъ полѣ ³⁷

Погибло много нашихъ! Вотъ за нихъ

Желая отомстить, мой сынъ лишь только

Подвергся страшнымъ, безъ числа, бѣдамъ!

Но говори же, гдѣ оставилъ ты

Тѣ корабли, которые спаслись

Отъ гибели… Но вѣрно ли ты знаешь?..

Вѣстникъ.

Вожди тѣхъ кораблей, что у дѣлѣ ли

Отъ гибели, поспѣшно, въ безпорядкѣ,

Бѣжали съ мѣста битвы, пользуясь

Попутнымъ вѣтромъ. Наши же войска,

Которыя остались послѣ битвы,

Погибли на поляхъ Беотіи;

Одни отъ жажды страшной, а другіе,

И вмѣстѣ съ ними мы, усталые,

Едва уже дыша, вотъ достигаемъ

Земли Фокидской, а потомъ въ Дориду

Вступаемъ; видимъ тамъ заливъ Мелійскій ²⁸,

Гдѣ Сперхій ²⁹ благодатно орошаетъ

Поля. Терпя ужасный недостатокъ

Въ съѣстныхъ припасахъ, переходимъ мы

Ахайю и потомъ вступаемъ въ городъ

Какой-то Ѳессалійскій. Тамъ отъ жажды

И голода погибло много нашихъ.

И то зло, и другое насъ постигло.

Чрезъ землю Магнетійскую ³⁰ идёмъ,

Земель мы достигаемъ Македонскихъ;

На рубежѣ тростникъ находимъ Больбскій

И Аксіевъ мы видимъ бродъ и гору

Пангейскую, въ землѣ у Эдонійцевъ.

И въ ту же ночь безвременную стужу

Послалъ богъ; льдомъ тогда покрылся весь

Святой потокъ рѣки Стримона ³¹ водъ.

Тогда изъ нашихъ всякій призывалъ

Въ мольбахъ боговъ, которыхъ за ничто

До этаго считалъ — землѣ и небу

Тутъ всякій уже началъ покланяться.

Когда же войско наше перестало

Къ богамъ взывать, оно по ледяному

Пути толпой идётъ. Однако тѣ

Въ живыхъ изъ нашихъ только остаются,

Которые успѣли перейти,

Пока еще богъ-солнце не разсыпалъ

Своихъ божественныхъ лучей. Когда же

Дискъ солнца заблестѣлъ и запылалъ,

И началъ грѣть, Стримонъ покрывшій, ледъ,

То рухнулъ путь на самой серединѣ:

Одни вслѣдъ за другими погибали:

И счастливъ былъ, конечно, тотъ, который

Тотчасъ же испускалъ послѣдній вздохъ.

А тѣ, которые въ живыхъ остались,

Спасаясь бѣгствомъ, Ѳракію проходятъ —

Съ большимъ трудомъ, притомъ немногіе

И возвращаются на родину.

Застонетъ царство Персовъ, что теперь

Ждётъ молодаго поколѣнія,

Которому оно цѣны не знаетъ.

Неправды не сказалъ; но говоря,

Еще не всѣ несчастья перечислилъ,

Которыми богъ Персовъ наказалъ.

Хоръ

О, божество безжалостно, жестоко,

На всё ты племя Персовъ нападаешь!

Атосса.

О я несчастная! Погибло войско!..

О сонъ въ ночи, сбылся ты на яву!

Какъ ясно ты пророчилъ о бѣдахъ!

Но вы мнѣ плохо сонъ разтолковали.

Однако такъ какъ вашъ совѣтъ былъ мнѣ,

Богамъ сперва желаю помолиться;

Потомъ землѣ, а также и усопшимъ

Дары неся, я изъ моихъ чертоговъ

Вернусь, съ собою жертвенный пирогъ

Нарочно захвативъ. Теперь я знаю,

Какія насъ несчастія постигли;

Но въ будущемъ не будетъ ли чего

Получше вотъ. А вы, когда бѣда

Постигла насъ, должны быть на-готовѣ,

Чтобъ дѣльные совѣты подавать

Намъ довѣряющими». И если сынъ мой

Придётъ сюда, его вы успокойте

И проводите въ домъ, а то боюсь я,

Чтобъ онъ къ несчастьямъ свѣжимъ не прибавилъ

Еще несчастій новыхъ.

(уходитъ). Хоръ.

О царь, о Зевесъ, гордыхъ Персовъ теперь

Истребивъ многолюдное войско,

Мракомъ скорби покрылъ ты

Города Экбатану и Сузу.

И многія нѣжной рукой на себѣ

Растерзавъ покрывала, какъ будто обильной

Росой, увлажаютъ слезами

Себѣ грудь, убитыя горемъ.

И тихо стеная,

И на мягкія брачнаго ложа покровы

Со слезами смотря, и утѣхи любви,

Наслажденья, удѣлъ лѣтъ роскошныхъ,

Лѣтъ цвѣтущихъ, и первыя ласки недавнія

Супруговъ своихъ вспоминая,

Ненасытною скорбью томимыя,

Жены Персіи плачутъ. И я плачъ великій

Поднять долженъ о Персахъ погибшихъ.

Стонетъ Азія вся теперь,

Опустѣла она теперь;

Ксерксъ увёлъ ихъ, о горе намъ!

Ксерксъ сгубилъ ихъ, о горе намъ!

Ксерксъ безумно навлёкъ бѣды

На морскіе корабли.

Отчего же вотъ Дарій

Никакого вреда, управляя,

Не дѣлалъ своимъ никогда.

Любимый царь Сузы?

И морское и пѣшее

На судахъ равнокрылыхъ,

Сизолицыхъ, поплыло войско…

Корабли увезли его, горе намъ!

Корабли погубили то войско, — увы! —

Въ погибельной стычкѣ, руками Іаоновъ,

Корабли погубили совсѣмъ его!

И потомъ слышимъ мы,

Что едва убѣжалъ

Властелинъ по степнымъ

По холоднымъ Ѳракійскимъ дорогамъ.

А тѣ, что свой духъ испустили

Прежде прочихъ, на волю судьбы

Были брошены, горе намъ!

У Кихрейскихъ ³² морскихъ береговъ…

Мочитъ ихъ вода! О Стенай же,

Убивайся!.. о!.. воздымай

До небесъ тяжелые вопли!

О увы! поднимай

Крикъ зловѣщій, жалобный стонъ!

Бурнымь моремъ увлекаемы —

Горе намъ! — они волнами — ахъ! —

Во всѣ стороны бросаемы,

Дѣтьми моря несквернимаго

Безголосными ³³ терзаемы,

Погибаютъ. Горе намъ!

Стонетъ домъ осиротѣлый,

Мужа-воина лишившійся.

О великихъ бѣдствіяхъ

Теперь слышатъ — горе намъ! —

И родители, которымъ

Не увидѣть сыновей!

А народы Азіи

Ужъ не будутъ подчиниться

Тѣмъ законамъ, что имъ дали

Персы, дани ужъ не будутъ

Платить Персамъ, такъ какъ прежде,

Принуждённые къ тому

Нуждой рабства, по неволѣ;

Не подумаютъ они ужъ,

Какъ подвластные, лежать

На землѣ простертые:

Ибо мощь дари погибла.

И языкъ развяжется:

Узы сняты ужъ съ народа,

Такъ что можетъ онъ свободно

Говорить, о чемъ захочетъ.

Кровью упоённыя

Пашни острова Аякса,

Омываемаго моремъ,

Схоронили Персовъ силу.

Атисса.

Кто правитъ кораблёмъ, плывя по морю

Житейскому, исполненному бѣдствій,

Тотъ знаетъ ужъ, что смёртные, когда

На нихъ несчастій буря нападаетъ,

Всего уже бояться привыкаютъ;

Когда же счастіе лелѣетъ ихъ,

Они привыкнутъ думать, что всегда

Попутный вѣтеръ имъ судьбу счастливу

Не перестанетъ навѣвать. И я

Всего боюсь. И уже предъ глазами

Мнѣ непріязнь является боговъ;

Мой слухъ и вопль, и крики поражаютъ

Нерадостны: пугаютъ, потрясаютъ

Бѣды такія душу. Такъ сюда

И воротилась я въ одеждѣ прежней,

И не на колесницѣ, а пѣшкомъ,

Неся отцу отъ сына возліянья,

Отцу успокоительныя жертвы,

И млеко бѣлое телицы чистой,

Пріятное для вкуса, и пчелы,

Прозрачный сокъ сбирающей съ цвѣтовъ,

Произведеніе, прозрачный медъ,

Съ водою смѣшанный, изъ чистаго

Источника; еще несу питьё.

Утѣху, виноградный старый сокъ,

Рожденье дикой матери; а вотъ —

Всегда покрытой листьями, цвѣтущей,

Благоуханный плодъ оливы желтой;

А вотъ цвѣты, сплетённые въ гирлянды,

Производящей всё, земли рожденье.

Въ то время, какъ я буду возліять

Подземнымъ, пойте гимны, вызывайте

Божественнаго Дарія, друзья.

И въ честь боговъ подземныхъ возліянья

Я сдѣлаю, что землю напоятъ.

Хоръ.

О царица, жена Персіянка,

Досточтимая, лей возліянья;

Да пройдутъ онѣ въ нѣдра земли.

Мы же будемъ молить, чтобы боги

Благосклонными

Были къ намъ, усопшихъ вожатые.

А вы, непорочные боги подземные,

Земля и Гермесъ, подземныхъ владыка,

Пошлите на-свѣтъ изъ мрака

Душу Дарія. Если бы онъ,

Узналъ, какъ тяжки несчастья,

Положилъ бы конецъ имъ, навѣрно:

Изъ всѣхъ смертныхъ одинъ онъ то можетъ.

О слышитъ ли онъ, царь блаженный,

Богоравный меня,

Меня льющаго варварскіе,

Навселадные, горькіе, громкіе,

Нестройные вопли?

Прокричу ему страшное горе свое!

Долу слышитъ ли онъ меня?

А ты, о Земля, и вы, остальные

Усопшихъ водители,

Для меня согласитесь на то,

Чтобы многохвальный богъ,

Богъ Персовъ, въ Сузѣ рожденный,

Воротился сюда.

О пошлите На-свѣтъ того,

Кому равнаго не скрывала

Еще никогда

Въ своихъ нѣдрахъ перейдена земля,

О любимый мужъ!.. о гробница

Драгоцѣнная! милую душу

Ты сокрыла въ нѣдрахъ своихъ!

Аидоней, пошли Аидоней ³⁴, вожатый,

На-свѣтъ Дарія — о какой царь былъ! увы! —

Никогда не губилъ онъ людей

Бѣдами войнорушительными;

Вдохновенъ онъ былъ свыше, и Персы его

Вдохновеннымъ богами всѣ звали,

Потому что войска онъ счастливо водилъ.

О царь, прежній царь, о иди, о гряди,

Выходи изъ могилы, на землю ступая

Ногой въ пурпуръ обутой, сіяя

Тіарою царской. Иди же, отецъ

Благосклонный, о Дарій, — увы! —

Чтобъ услышать о бѣдствіяхъ новыхъ, недавнихъ.

О явись же владыка владыки!

Ужъ на насъ налетѣло Стигійское ³⁵ облако,

Ибо все поколѣнье младое погибло.

О или же, отецъ, о или же,

Незлобный нашъ Дарій-отецъ.

Увы, увы!

О усопшій нашъ царь, о которомъ

Такъ много рыдали друзья!

О зачѣмъ допустилъ ты, владыко,

Чтобъ, по дважды-свершенной ошибкѣ

Погрѣшившаго противъ земли твоей,

У насъ не было больше триремъ ³⁶;

Корабли уже не корабли,

Уже не корабли!

Дарій (тѣнь).

О старцы Персы «вѣрные» изъ вѣрныхъ,

О сверстники, какой бѣдою царство

Встревожено? Рыдаетъ, воетъ, стонетъ,

Колеблется земля; и я, увидя

Свою супругу близъ своей могилы

Тревожуся, страшусь, но возліянья,

Конечно, принялъ благосклонно. Вы же,

Стоя возлѣ могилы этой, пѣсни

Печальныя поёте, и рыдая,

Усопшаго желая вызвать душу,

Меня зовете голосомъ печальнымъ.

Но не легко мнѣ это возвращенье

И по другимъ причинамъ, а еще

И потому, что боги преисподней

Съ охотой большей принимать готовы

Въ свою обитель насъ, чѣмъ отпускать.

Но я межъ ними даже мощный властью,

Сюда пришелъ. Поторопитесь же,

Чтобъ на меня не пало обвиненье,

Что я заставилъ ждать себя. Какое жъ

То ново зло, что Персовъ угнетаетъ?

Хоръ.

На тебя смотрѣть мнѣ страшно,

Говорить съ тобой страшуся,

Къ Тебѣ прежнимъ страхомъ проникнутый.

Дарій.

Но когда прешелъ сюда я изъ обители подземной,

Твоимъ плачемъ побуждённый, разскажи, но коротко,

Безо всякихъ обиняковъ говори мнѣ обо всёмъ,

Да кончай все поскорѣе, отложивъ благоговѣйный

Страхъ, что ты ко мнѣ питаешь въ своемъ сердцѣ завсегда.

Хоръ.

Угодить тебѣ боюсь я,

Разсказать тебѣ боюсь,

Когда долженъ говорить я,

Что друзьямъ не говорятъ.

Дарій.

Но ужъ если запрещаетъ валъ въ душѣ боязнь ко мнѣ

Прежняя, подруга ложа моего, преклонная

Ужъ лѣтами, благородная жена, рыдать и плакать

Переставъ, скажи мнѣ слово, только бъ дѣльное то слово

Было. А бѣды — людское дѣло могутъ постигать

Онѣ смертныхъ! Превелики изъ земли и изъ моря

Возстаютъ бѣды для смертныхъ, когда вѣкъ ихъ слишкомъ дологъ.

Атосса.

О счастливѣйшій всѣхъ смёртныхь, — по судьбѣ благоволящей,

Зрѣлъ пока сіянье солнца, — мужъ достойный зависти,

Будто богъ, ты жилъ счастливо среди Персовъ! И теперь

Я завидую тебѣ вотъ, потому что умеръ пренье,

Чѣмъ ты могъ несчастій бездну подъ собой увидѣть — Дарій,

Обо всемъ услышишь кротко: словомъ сгибла Персовъ сила.

Дарій.

Какъ же это? Или язва ринулась на государство?

Иль возстанье?

Амосса.

Всё погибло войско около Аѳинъ.

Дарій.

Кто же изъ дѣтей моихъ его повелъ туда, скажи.

Атосса.

Ярый Ксерксъ, земли матёрой обезлюдивъ всѣ поля.

Дарій.

Бѣдный, пѣшій, или моремъ безразсудный опытъ дѣламъ?

Атосса.

И по сушѣ, и по морю: вида два у войска было.

Дарій.

Какъ же войско столь большое по суху туда прошло?

Атосса.

Воды Геллы, чтобъ имѣть путь, онъ машинами сковалъ ³⁷.

Дарій.

Неужели тоже сдѣлалъ, чтобъ сковать Босфоръ великій?

Атосса.

Такъ и было. Но, быть можетъ, изъ безсмертныхъ кто-нибудь

Мысль ему внушилъ такую.

Дарій.

Горе мнѣ! какой нибудь

Богъ великій его разумъ помрачилъ!

Атосса.

Конечно, такъ,

Если по концу судить намъ, да и также потому,

Бѣдъ какихъ причиной былъ онъ.

Дарій.

Но чтожъ имъ вотъ приключилось, что такъ стонете объ нихъ.

Атосса.

Побѣжденное морское войско пѣшихъ погубило.

Дарій.

Такъ неужель совершенно весь народъ сгибъ отъ копья?

Атосса.

Такъ что городъ Суза стонетъ, стонетъ онъ осиротѣлый.

Дарій.

О достойная опора! о надежныя войска!

Атосса.

Весь погибъ народъ Бактріанъ: не найти и старика.

Дарій.

Безразсудный, сколько юностью цвѣтущихъ погубилъ,

Персіи союзниковъ!

Атосса.

И Ксерксъ одинъ съ немногими

Былъ покинутъ, говорятъ.

Дарій.

Но гдѣ же онъ? покончилъ чѣмъ?

Или есть ему надежда на спасенье? но какая жъ?

Атосса.

Говорятъ, съ отрадой въ сердцѣ добѣжалъ онъ до моста,

Что устроенъ былъ имъ прежде межъ двумя материками.

Дарій.

И здоровый добрался онъ до матёрой? это — правда?

Атосса.

Это — правда: вѣроятенъ слухъ — да — нѣтъ сомнѣнья въ томъ.

Дарій.

Горе мнѣ! сбылись на дѣлѣ быстро предсказанія ³⁸!

На дитя мое обрушилъ роковое слово Зевсъ;

А надѣялся, конечно, я, что боги запоздаютъ

Исполненьемъ предсказаній. Кто жъ на гибель поспѣшитъ,

Помогаетъ тому богъ самъ, сокращая путь его,

И теперь потокъ несчастій, видно, всѣхъ друзей настигъ:

Сынъ же мой, не ожидавъ ихъ, съ дерзостію юноши

Геллеспонтъ священный, будто своего раба, цѣпями

Удержать въ своёмъ теченьи понадѣялся; Босфоръ,

Потокъ бога³⁹, сковалъ также, видъ пролива измѣнилъ;

На проливъ набросивъ сѣти крѣпкія желѣзныя,

Проложилъ онъ путь громадный войску превеликому.

Смертный думалъ неразумно всѣхъ безсмертныхъ превозмочь,

Посейдона⁴⁰ также. Развѣ не безумьемъ одержимъ

Сынъ былъ! Я же опасаюсь, чтобы мной добытое,

Превеликое богатство не было добычею

Перваго, кто пожелаетъ завладѣть имъ.

Атосса.

Обращаясь

Средь людей злыхъ, ихъ словами убѣжденъ былъ, увлеченъ

Ярый Ксерксъ; наговорили, для дѣтей ты пріобрѣлъ

Превеликія оружіемъ богатства, между тѣмъ

Самъ онъ вотъ, но малодушію, воюетъ дома всё,

Не желаетъ увеличить самъ отцовскаго наслѣдства.

Таковые-то упрёки слыша отъ людей недобрыхъ

Зачастую, на Элладу предпринять походъ рѣшился.

Дарій.

И такъ вотъ ими дѣло свершено

Великое, что никогда никѣмъ

Не забывается! Бѣды такой

Еще не приключалось Сузѣ! Столь

Опустошеннымъ не былъ городъ этотъ

Съ тѣхъ поръ, какъ Зевсъ-владыка повелѣлъ,

Чтобъ Азіей, стадами изобильной,

Одинъ мужъ-скиптродержецъ управлялъ.

Вотъ Медъ былъ первый войскъ вожатаемъ,

И сынъ его упрочилъ власть свою,

Зане разуменъ былъ. А третій послѣ

Него Киръ царствомъ овладѣлъ, счастливый,

Друзьямъ миръ даровавъ; Лидійцевъ же

Да также и Фригійцевъ покорилъ онъ;

И всей Іоніей онъ завладѣлъ.

Но богъ за то его не ненавидѣлъ;

А потому, что Киръ разуменъ былъ.

Четвертый по порядку, Кира сынъ⁴¹

Войсками управлялъ; а пятый Мердисъ⁴²

Былъ властелиномъ, трону древнему,

Отечеству позоръ. Его убилъ

Коварнымъ образомъ Артафренесъ,

Предоблестный въ дому своемъ, съ друзьями,

Которымъ въ этомъ дѣлѣ удалось

Участвовать. Шестой былъ Марафисъ,

Седьмой Артафренесъ… Мнѣ также выпалъ

На долю жребій тотъ, желанный мной.

И много я походовъ совершилъ

Съ большими силами, а никогда

Такого зла не дѣлалъ государству.

Но Ксерксъ, мой сынъ, по юному и мыслитъ;

Совѣтовъ же моихъ не помнитъ онъ…

Такъ знайте жъ твердо, сверстники мои:

Всѣ мы, которые владѣли царствомъ,

Не кажемся виновниками столькихъ

Золъ, что теперь постигли государство.

Хоръ.

И такъ владыка Дарій?.. О куда же

Рѣчь клонится твоя? Какъ намъ народу

Персидскому, что столько испыталъ,

Судьбой счастливой пользоваться послѣ?

Дарій.

Вотъ если вы на Эллинскую землю

Войною не пойдёте никогда,

Когда бъ еще и многолюднѣй были

Индійскія войска: сама земля ⁴³

Съ врагами за-одно.

Хоръ.

Что ты сказалъ?

Какъ такъ, съ врагами за-одно земля?

Дарій.

А потому, что губитъ голодомъ

Войска сверхъ мѣры многолюдныя.

Хоръ.

Но мы пошлёмъ отборныя войска,

Снабженныя необходимымъ всѣмъ.

Дарій.

Но и тому, которое въ Элленской

Землѣ теперь осталось, не вернуться

На родину благополучно уже.

Хоръ.

Что говоришь? Но развѣ наше войско

Не все еще, Европу покидая,

Прошло чрезъ Геллеспонтъ?

Дарій.

Немногіе

Изъ многихъ развѣ, если можно вѣрить

Оракуламъ боговъ, когда судить

Ужъ потому, что нынѣ совершилось:

Нельзя сказать, чтобы одно свершилось,

Другое жъ нѣтъ. И — если прорицанья

Такія были, — тамъ онъ оставляетъ,

Надеждами пустыми увлеченный,

Отборныя войска. И остаются

Теперь войска его тамъ, гдѣ Асопъ⁴⁴,

Водами нивы орошающій,

Беотовъ земли оплодотворяетъ.

Но тамъ ихъ страшныя несчастья ждутъ⁴⁵,

Награда за надменность, замыслы

Безбожные, зане они, вступая

Въ Элладу, статуи боговъ ограбить

И храмы ихъ сожечь не убоялись,

Попраны алтари; святилища

Боговъ разрушены до основанья.

И вотъ за то, надѣлавъ бѣдъ другимъ,

Они страдаютъ отъ неменьшихъ золъ.

Да и еще будутъ страдать они;

Не начиналися ихъ бѣдствія:

А только вотъ еще — въ зародышѣ.

Густая кровь польётся но землѣ

Платейской отъ дорійскаго копья;

И груды мертвецовъ безмолвныя,

Даже и въ третьемъ поколѣніи,

Явятъ людямъ, что смертному умомъ

Не должно заноситься. Разцвѣтая

Надменность породила колосъ страшной

Бѣды; поэтому она пожала

Лишь только жатву слезъ обильную.

Свидѣтели такихъ вотъ наказаній

За преступленья, помните Аѳины,

Элладу также: да никто, съ презрѣньемъ

Смотря на настоящую судьбу,

Къ чужому жадный, пусть не расточаетъ

Самъ своего великаго богатства.

Конечно, Зевсъ, каратель безпощадный

Чрезмѣрной гордости, явится тотчасъ

Передъ преступнымъ, требуя отчета.

При всёмъ томъ увѣщаніемъ разумнымъ

Его вы научите здраво мыслить,

Да не пойдетъ ужъ больше противъ воли

Боговъ, влекомый смѣлостью надменной.

А ты, о престарѣлая мать Ксеркса,

Подруга, воротившись въ домъ, и взявъ

Одежды пышныя, встрѣчай его.

Вѣдь онъ свои одежды разноцвѣтны,

Что вотъ на нёмъ, отъ горя разтерзалъ.

Утѣшь его привѣтными рѣчами:

Одной тебя послушается, знаю.

А я теперь уйду во мракъ подземный,

Въ обитель дольнюю. А вы, о старцы,

Равно въ бѣдахъ возрадуйтесь въ душѣ!..

О всякій день пока вы радуйтесь:

Усопшимъ же богатство безполезно.

Хоръ.

Печалился я много, слушая

О многихъ настоящихъ бѣдствіяхъ

И въ будущемъ грозящихъ варварамъ.

Атосса.

Сколь много тяжкихъ бѣдъ меня постигли,

Судьба! Особенно грызетъ мнѣ душу,

Что, слышала, позорно одѣянье

На тѣлѣ сына, то, которое

Теперь на нёмъ. Но вотъ пойду и, взявъ

Убранство изъ дому, я постараюсь

На встрѣчу выйти къ сыну. Мы въ бѣдахъ

Ужъ не покинетъ то, что мило намъ!

Хоръ.

Ахъ! наша жизнь была славная, добрая жизнь

Благоустроенная:

Старецъ довлѣвшій всему, незлобный, непобѣдимый,

Дарій, царь богоравный,

Правилъ землею тогда.

Прежде всего вотъ славились войскомъ мы многохвальнымъ;

И ограждённые башнями,

Всѣмъ управляли законы;

Войско съ войны возвратилося бодрое,

Не испытавши кручины ⁴⁶,

Радостно въ домы свои.

Не переходя черезъ Галисъ⁴⁷ рѣку,

Не покидая домашній очагъ,

Сколько онъ полонилъ городовъ,⁴⁸

И по Стримонскому морю, и по Ахелою,

Возлѣ Ѳракійскихъ земель;

Даже и тѣ города, что на твёрдой землѣ,

Отъ моря далёко лежатъ,

Башнями крѣпкіе,

Даже и тѣ власть царя надъ собой признавали,

Также и тѣ, что, кичливы, стоятъ

Вкругъ моря Геллы, широкаго моря,

Вся Пропонтида ⁴⁹, гдѣ столько заливовъ,

И устье Понта ⁵⁰,

И острова вокругъ мыса,

Къ этой землѣ прилежащіе:

Самосъ, Лесбосъ, гдѣ растутъ въ изобильи

Маслины, Хіосъ, а также Паросъ,

Наксосъ, Миконъ ⁵¹ и Теносъ ⁵²,

Да и сосѣдній Андросъ.

Былъ острововъ и приморскихъ властителемъ,

Что у середняго берега,

Былъ властелиномъ онъ

И надъ Лемносомъ, и гдѣ жилъ Икаръ ⁵³,

И надъ Родосомъ, а также и Книдомъ,

И надъ Пифосомъ, а также и Солами,

Кипрскими городами —

Также надъ Саламиномъ⁵⁴, котораго матерь⁵⁵

Стоновъ причина теперь.

Съ помощью мысли разумной владѣлъ и въ Іоніи⁵⁷,

Всё городами весьма многолюдныли да и богатыми

Онъ, съ населеньемъ изъ Эллиновъ. Неутомимою

Вооруженныхъ мужей тогда сила была,

И необорными

Были союзники наши,

Смѣсь разносбродныхъ племенъ.

О, безъ сомнѣнья, теперь, въ свою очередь, также и мы

Терпимъ несчастья, что свыше намъ посланы на полѣ битвы,

Тяжко морскими бичами смирённые.

Ксерксъ.

Увы! я несчастный! когда меця

Постигла судьба ненавистная,

Несказанная! о какъ жестоко

Покарала судьба весь Персидскій народъ!

Что мнѣ дѣлать, несчастному!

Сокрушилася твердость членовъ моихъ,

Лишь увидѣлъ я старцевъ.

О если бы, Зевсъ, и меня судьба

Вмѣстѣ съ мёртвыми

Роковая въ могилѣ сокрыла!

Хоръ.

Горе намъ! гдѣ отборное войско?

Гдѣ величіе царства Персидскаго?

Гдѣ краса мужей?

О царь! ихъ демонъ скосилъ!

Земля плачетъ о здѣшнемъ

Молодомъ поколѣньи, которое

Погубилъ Ксерксъ, что Персами Адъ

Наполняетъ. Густою толпою

Премногіе мужи, отчизны цвѣтъ,

Со стрѣлами въ рукахъ — однимъ словомъ,

Многолюдное племя погибло.

Увы! войско бодрое!

Азіатска земля, царь земли,

На колѣна страшно, страшно упала!

Ксерксъ.

Я тотъ — увы! — о которомъ

Должно плакать, стонать: я рожденъ

На гибель отчизны своей,

На погибель народа.

Хоръ.

Во привѣтъ твоему возвращенью

Вопль зловѣщій., печальный стонъ

Плакуна Маріандинскаго ⁵⁷

Пущу, многослёзный вопль.

Ксерксъ.

Пускайте печальный, плачевный,

Нестройный вопль,

Потому что эта судьба

На меня жъ обратилась!

Хоръ.

Зарыдаю, конечно, я,

Вспоминая со страхомъ несчастія на морѣ,

Отъ которыхъ народъ пострадалъ,

Несчастія цѣлаго царства,

О народѣ что плачетъ погибшемъ.

Пущу снова я вопль многослёзный.

Ксерксъ.

Погубилъ войска

Іанскій Арей морской ⁵⁸,

Арей переметчикъ,

Что былъ на другой сторонѣ, пожиная

Людей на морѣ, ночью,

И морскомъ берегу несчастливомъ/

Хоръ.

Увы, о стенай и повѣдай всё.

Гдѣ жъ друзей толпа?

Гдѣ же спутники,

Что ушли съ тобой,

Оставляя Экбатану?

Гдѣ же онъ, Фарандакесъ,

Сузасъ, Педагонъ,

Дотамасъ да Агдабатасъ, Псаымисъ,

Сузисканесъ?

Ксерксъ.

Я покинулъ погибшихъ,

Съ корабля Тирскаго⁵⁹

Упавшихъ на берегъ

Саламинскій, иль къ брегу волною

Скалистому пригнанныхъ.

Хоръ.

Увы! гдѣ Фарнухосъ твой,

Аріомардосъ добрый,

Гдѣ же Севалкесъ царь,

Гдѣ Лилей благородный,

Мемфисъ, Ѳарибисъ,

Гдѣ Масистресъ, Артембаресъ

И Гистехмасъ,

Я спросилъ бы тебя.

Ксерксъ.

Увы, увы мнѣ!

Они въ виду древнихъ Аѳинъ,

Ненавистныхъ Аѳинъ, волнъ ударомъ однимъ —

Горе мнѣ! — о несчастные, выброшены…

На землѣ умирая, трепещутъ.

Хоръ.

Неужели и этаго

Изъ Персовъ, твой вѣрный глазъ,

Всюду видящій, тамъ же покинулъ ты

Безъ числа, безъ числа войскъ вождя,

Баганохова сына, Алписта…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И Сизамова сына, и внука

Мегабатова, также и Парѳа

И великаго Ойбара?

Охъ, охъ, охъ! о несчастія! ты

Гордымъ Персамъ о бѣдствіяхъ,

О бѣдствіяхъ тяжкихъ напомнилъ.

Ксерксъ.

Ты затронулъ въ душѣ

Моей память о добрыхъ друзьяхъ,

Говоря мнѣ о бѣдствіяхъ тяжкихъ, которыхъ

Невозможно забыть, ненавистныхъ. Вопитъ,

Стонетъ сердце моё внутри груди.

Хоръ.

И другихъ вспоминаемъ мы:

Мужей Мардовъ миріадъ вождя,

Ксанѳа, воина Анхара,

Діэксиса, Арсака,

Вождей конницы,

Кедадата и Лиѳимна,

Толма, боемъ ненасытнаго.

О дивлюся, дивлюся! не вижу ихъ я

У повозки твоей, не пришли съ тобой!

Ксерксъ.

Да, погибли войска вожди!

Хоръ.

О погибли, безславные!

Увы, увы, увы, увы!

О горе намъ! о боги!

Свершили вы зло

Неожиданное, изумительное,

Каковымъ это бѣдствіе кажется.

Ксерксъ.

Мы разбиты; такая судьба суждена намъ.

Хоръ.

Мы разбиты; то — явно.

О новыя, новыя бѣдствія!

Неудачно напали мы

На матросовъ Іаоновъ ⁶⁰.

О несчастливъ, конечно,

Въ брани Персидскій народъ!

Ксерксъ.

Не иначе. Несчастный, разбитъ съ такимъ войскомъ я!

Хоръ.

Сила Персовъ погибла великая?

Ксерксъ.

Но развѣ не видишь ты, -что у меня

Изъ убранства осталось?

Хоръ.

О вижу, вижу.

Ксерксъ.

И этотъ колчанъ?

Хоръ.

О чемъ говоришь, сохраненномъ тобою?

Ксерксъ.

О хранилищѣ стрѣлъ.

Хоръ.

О немногомъ изъ многаго.

Ксерксъ.

Мы лишились помощниковъ.

Хоръ.

О, Іановъ народъ не трусливъ.

Ксерксъ.

Очень храбръ. Видѣлъ я пораженье отчаянное.

Хоръ.

Говоришь, какъ бѣжала толпа корабельная?

Ксерксъ.

Разтерзалъ я одежды, встрѣчая бѣду.

Хоръ.

Увы, увы!

Ксерксъ.

Большихъ слёзъ то — достойно!

Хоръ.

О двойная, тройная бѣда!

Ксерксъ.

О горе, — врагамъ же веселіе!

Хоръ.

Могуществу страшный ударъ!

Ксерксъ.

Я лишился сопутниковъ.

Хоръ.

Погибли друзья уже на морѣ.

Ксерксъ.

Плачь же, плачь ты о томъ пораженьи

И домой возвращайся.

Хоръ.

Увы, увы! о горе намъ!

Ксерксъ.

О вопи теперь также, какъ я.

Хоръ.

Воздаянье плохое за злѣйшее зло!

Ксерксъ.

Пой печальную пѣснь, вторя мнѣ.

Хоръ.

Ототототой!

Тяжело это бѣдствіе.

Много я сокрушаюсь о нёмъ.

Ксерксъ.

О бей въ грудь себя, бей, о стенай мнѣ въ угоду

Хоръ.

Плачу я, увлаженъ я слезами.

Ксерксъ.

О вопи теперь также, какъ я.

Хоръ.

Я стараюсь о томъ, о владыка.

Ксерксъ.

Теперь громко стенай, теперь крикомъ кричи.

Хоръ.

Ототототой! (бьетъ себя въ грудь).

Еще страшный ударъ,

Вызывающій стоны.

Ксерксъ.

Бей же въ грудь ты себя, пой Мизійскую пѣснь.

Хоръ.

О печаль, о печаль!

Ксерксъ.

О рви волосы изъ бороды, посѣдѣвшіе,

Меня ради.

Хоръ.

Несчастія! о безконечныя

Несчастья, достойныя слёзъ!

Ксерксъ.

О, громче вопи!

Хоръ.

Застону!

Ксерксъ.

И ногтями терзай на себѣ

Ты одежду складчатую.

Хоръ.

О печаль, о печаль!

Ксерксъ.

И волосы рви на себѣ, и оплакивай войско.

Хоръ.

О несчастія! о безконечныя

Несчастья, достойныя слезъ!

Ксерксъ.

Увлажай глаза!

Хоръ.

Увлаженъ ужъ слезами я!

Ксерксъ.

О вопи теперь также, какъ я.

Хоръ.

Увы, увы, увы, увы!

Ксерксъ.

Возвращайся домой, многослёзный.

Хоръ.

Увы, увы! о Персидска земля!

О несчастный походъ!

Ксерксъ (прислушиваясь къ стонамъ, раздающимся по городу)

Увы! да!.. и по городу…

Хоръ.

Увы! да!

Ксерксъ.

Плачьте, медленно шествуй..

Хоръ.

Увы, увы! о Перейдена земля!

О несчастный походъ!

Ксерксъ (уходя).

Увы, увы! о погибшіе

На триремахъ, увы, о увы!

Погибшіе на корабляхъ!

Хоръ (уходя за Ксерксомъ).

Нестройные вопли и я

Пущу вслѣдъ за тобой.

ПРИМѢЧАНІЯ
къ «Персамъ» Эсхила.

¹) Сарды — столица Лидійскаго царства, завоеваннаго Киронъ.

²) Тмолъ — гора во Фригіи; эта гора избрана была судьею вмѣстѣ съ Мидасомъ, судьею въ музыкальномъ состязаньи Аполлона съ Паномъ. Гора, имѣя болѣе тонкаго слуха и разсудка, отдала предпочтенье Аполлону, а Мидасъ предпочёлъ Пана. Аполлонъ очень забавно отомстилъ Мидасу за его глупый судъ: онъ потянулъ его за уши, и эти несчастныя уши превратились въ ослиныя.

³) Мизія, Лидія, Фригія, Карія и проч. были персидскія провинціи, или сатрапіи (въ нынѣшней Азіатской Турціи).

⁴) Фриксъ и сестра его Гелла, дѣти Аеаманта, царя Беотійскаго, бѣжали изъ Орхомена отъ преслѣдованій мачихи своей Ино, на златорунномъ баранѣ. Когда они переправлялись черезъ море, Гелла упала въ море; почему это море и названо моремъ Геллы, или Геллеспонтомъ.

⁵) Т. е. Ксерксъ, царь Персіи.

⁶) Арей — Марсъ, богъ войны.

⁷ и ⁸) Ксерксъ устроилъ мостъ на Геллеспонтѣ (Дарданельскій проливъ).

⁹) Геллеспонтъ.

¹⁰) «И такъ мнѣ на мысль приходитъ…» Въ подлинникѣ, въ изд. Аренса (Aesch. tragoediac et fragm. Paris. 1856. Persae, v. 165).

ταὕτά μοι διπλῆ μέριμν' ἅφραστός ἐστιν ἐν φρεσὶ,

Почему ἅφραστός неизрѣченная забота (μέριμν'), причины не вижу. Готфридъ Германъ предлагаетъ читать μέριμνα φραστός. Притомъ μὲριμνα — sententia, — мысль, а не забота.

¹¹) Персы звали Грековъ Іаонами, Іанами.

¹²) «Фебовъ» -Аполлоновъ. Аполлонъ — у Грековъ — богъ солнца (Фебъ). Персы тоже обожали солнце. Поэтому Эсхилъ называетъ алтарь солнца у Персовъ Фебовымъ алтаремъ.

¹³) Намёкъ на Мараѳонскую битву.

¹⁴) Рудники; мѣдные въ Колонѣ, но богатѣйшіе въ горѣ Лавріонѣ.

¹⁵) Эсхилъ и не разъ заставляетъ Персидскихъ старцевъ панегирировать Аѳинскому народу. Но

«Хвала тогда имѣетъ только цѣну,

Когда её мы слышимъ отъ чужихъ»,

(Агам. Эсх, эпизодъ III).

¹⁶) См. примѣч. 13.

¹⁷) Силеніи — скалистый берегъ Саламина.

¹⁸) Островъ Аякса — Саламинъ. Аяксъ, сынъ Теламона былъ царемъ острова Саламина (Soph. Ajax. v. 134—35).

¹⁹) Саламина.

²⁰) Миріада — десять тысячъ.

²¹) храбрый Аріомардосъ,

Печаль и горе Сардамъ приносящій

Своею смертью.

По свидѣтельству схоліасты, Аріомардосъ родился въ Сардахъ: πατρὶς γὰρ αἱ Σάρδεις αῦτῷ

²²) Паллады городъ — Аѳины. Паллада-Аоина была покровительницею города Аѳинъ.

²³) Кто онъ былъ, неизвѣстно. Эсхилъ съ намѣреньемъ скрылъ имя этаго Эллина.

²⁴) Финикія принадлежала Персидскому царю; она была покорена еще Киромъ.

²⁵) Можетъ быть, островъ Пситталія.

²⁶) На горѣ Эгалеѣ, между Аѳинами и Элевзисомъ.

²⁷) Мараѳонская битва въ 490 до P. X., Саламинская въ 480.

²⁸) Мелійскій заливъ — въ Ѳессаліи, противъ Эвбеи (Негропонтъ).

²⁹) Сперхій впадаетъ въ Мелійскій заливъ.

³⁰) Магнезія — часть Ѳессаліи, вдоль моренаго берега отъ горія Пеліона до рѣки Пенея (Саламбріа). Эдонійцы — Ѳракійскій народъ.

³¹) Стримонъ — Струма въ Европ. Турціи.

³²) Кихрей, древній царь острова Саламина.

³³) Т. е. рыбами.

³⁴) Аидоней — царь Ада, Анда, Гадеса — Плутонъ.

³⁵) Стиксъ — адская рѣпа. Стигійское облако — облако мрака, печали. Персы убиты горемъ, готовы умереть; печаль вводитъ ихъ въ могилу.

³⁶) Трирема — трехпалубный корабль, съ тройнымъ рядомъ веселъ.

³⁷) Здѣсь говорится о мостѣ, построенномъ Ксерксомъ на Геллеспонтѣ.

³⁸) «Предсказанія»; быть можетъ, Финеевы.

³⁹) «Бога»; быть можетъ, Финея, который жилъ на Босфорѣ.

⁴⁰) «Посейдона» (рим. Нептунъ). Посейдонъ — богъ морей.

⁴¹) Камбизъ.

⁴³), Мердисъ, или Сыердисъ, или лучше Лжесмердисъ, — жрецъ-самозванецъ, похитившій престолъ персидскій.

⁴³) Земля, въ которой былъ зарытъ Главкъ Потнійскій.

⁴⁴) Асопъ — рѣка въ Беотіи, недалеко отъ Платеи.

⁴⁵ Т. е. Платейское пораженіе.

⁴⁶) Хоръ, будто, забываетъ Мараѳонскую битву; но здѣсь говорится о возвращеніи Дарія изъ Скиѳскаго похода, (Herodot. L, IV. 1.).

⁴⁷) Галисъ — теперь Кизиль-Ирмакъ, въ Азіатской Турціи.

⁴⁸) Ахелой — теперь Астро-потамо (въ Греч. королев.).

⁴⁹) Пропонтида — Мраморное море.

⁵⁰) Устье Понта, т. е. входъ въ Черное море.

⁵¹) Миконъ — Микони и ⁵²) Теносъ-Тине, цикладскіе острова

⁵³) Т. е. островомъ Критомъ (Кандія).

⁵⁴) Саламинъ — колонія съ острова Саламина.

⁵⁵) Матерь, т. е. метрополія или мать-городъ.

⁵⁶) Іонійскими колоніями по берегу Средиземнаго моря.

⁵⁷) Маріандины (въ Виѳиніи) славились искусствомъ плакать, голосить.

⁵⁸) Морская битва при Саламинѣ.

⁵⁹) Тиръ — главный городъ Финикіи, принадлежавшій Персамъ.

⁶⁰) Іаоновъ вездѣ значитъ Іонянъ-Аоинянъ; такъ называли Персы Аѳинянъ.

---

1. Ahrens. Aesch. tragoediae septem et fragmenta. Parisiis. 1856 стр. 194 (fragmenta.)
2. Ibid.
3. Ibid. стр. 193.
4. Эллада Вегнера. Спб. 1862. стр. 81.
5. Ahrens. Aesch. tragoed. Parisiis. 1856. стр. 194.
6. Греки называли Персовъ Цефенами. Ahrens. Aesch. tragoed. P. 1856. стр. 194.
7. Главкъ сынъ Сизифа и Меропы (Scliol. ad Plat. Remp. p. 611. Nonn. Dion. XI, 143; Palaeph. c. 26; Hygin. Fab. 250 и 273; Virg. Georg. III. 266. Servius ad Virg. locum: Potniae civitas est, de qua fuit Glaucus, qui quum sacra Veneris sperneret, ilia irata equabus ejus immisit furorem, quibus utebatur ad currum et eum niorsibus dilaceraverunt.
8. Сказать, что эти пророческія слова принадлежали Аполлону — едва ли будетъ вѣрно. Имѣетъ ли какое нибудь отношеніе Аполлонъ къ Персамъ? А между тѣмъ Финей, по греческому преданію, былъ родоначальникомъ Персовъ. (См. Табл. XVIII Benj. Hederich’s, Lex. Myth.) И Эсхиловъ Дарій скорѣе могъ повторять пророчества своего родоначальника-пророка, Финея, чѣмъ Аполлоновы.
9. О трилогіи „Ніобеѣ“ (Niobea) см. Ahrens. Aesch. trag. Paris. 1856 (fragmenta, стр. 218—221.)
10. Aristoph. Kan. 921 sqq.
11. Dictionnaire des antiquités Romaines et Grecques. Paris. 1859. стр. 347. См. фиг. «Lampas.»