ПЕРЕСЕЛЕНІЕ НАРОДОВЪ.
правитьЭмиграція изъ Европы приняла въ послѣдніе годы такіе размѣры, что не только напоминаетъ переселеніе народовъ, отъ котораго получила и самое названіе одна извѣстная эпоха въ исторіи человѣчества, но и далеко превосходитъ его, особенно быстротою передвиженія огромныхъ массъ людей въ самыя отдаленныя страны. Съ усовершенствованіемъ пароходства и развитіемъ желѣзныхъ дорогъ, человѣкъ, покидающій Европу, въ недѣлю съ небольшимъ переплываетъ Атлантическій океанъ, и затѣмъ, въ пять, шесть дней, переносится за тысячи верстъ въ мѣсто новаго своего водворенія; даже въ Новую Зеландію эмигрантъ достигаетъ съ небольшимъ въ мѣсяцъ, а пароходство продолжаетъ все болѣе и болѣе совершенствоваться, такъ что какой-нибудь «Stirling Castle» идетъ уже слишкомъ 30 верстъ въ часъ (18 узловъ или 18 итальянскихъ миль, по 1¾ в.), тогда какъ, не очень давно еще, 12 узловъ или 21 верста считались крайнимъ предѣломъ скорости.
Въ 1881 году переселилось изъ одной Европы въ Соединенные Штаты до 650,000 ч., не считая переселенцевъ изъ Канады и другихъ частей Америки, и китайцевъ изъ Азіи. Въ то же время шла усиленная эмиграція изъ Европы въ Канаду, въ Австралію и въ Аргентинскую республику или Лаплату. Такимъ образомъ, уже въ 1881 году число переселенцевъ изъ Европы подходило къ милліону; а въ нынѣшнемъ, 1882 году, вѣроятно, превзойдетъ его, судя по тому, что въ одинъ только май мѣсяцъ прибыло изъ Европы въ Соединенные Штаты 90,000 человѣкъ.
Такое перемѣщеніе огромныхъ массъ людей не можетъ, разумѣется, остаться безъ важныхъ послѣдствій; съ особенною силою онѣ должны выразиться по отношенію къ измѣненію значенія государствъ и по отношенію къ принципу или началу народности, служившему руководящимъ началомъ въ послѣднихъ событіяхъ новѣйшей исторіи.
Какъ въ мірѣ вещественномъ, земная поверхность преобразуется не отъ однихъ землетрясеній и тому подобныхъ явленій, но и отъ дѣйствія менѣе замѣтныхъ силъ, — отъ разрушенія и сноса горныхъ породъ, отъ намыва и наноса рѣкъ, даже отъ неустанной работы какого-нибудь мелкаго животнаго, — такъ и въ мірѣ политическомъ далеко не однѣ войны измѣняютъ значеніе государствъ, по на нихъ вліяютъ также и дѣйствія другихъ элементовъ, хотя и менѣе обращающія на себя вниманіе, но за то постоянныя; особенно важными являются тѣ причины, которыя непосредственно дѣйствуютъ на увеличеніе или уменьшеніе населенія.
Перевѣсъ рождаемости надъ смертностію, или процентъ ежегоднаго естественнаго прироста населенія, имѣлъ всегда, по различію своего размѣра, большое значеніе для будущности государствъ, соотвѣтственно болѣе или менѣе быстрому увеличенію ихъ населенія, что, какъ извѣстно, составляетъ одинъ изъ главныхъ факторовъ могущества государства. Нынѣ, къ приросту отъ избытка рождаемости присоединилась эмиграція, для однихъ государствъ усиливая естественное развитіе населенія, для другихъ — ослабляя его.
Самую большую выгоду отъ европейской эмиграціи извлекли Сѣверо-Американскіе Соединенные Штаты и Англія, какъ ни странно можетъ это показаться относительно послѣдней, доставлявшей до послѣднихъ годовъ наибольшее число эмигрантовъ. Но дѣло въ томъ, что эмигранты изъ Англіи образовывали для нея новыя колоніи, заселяли и усиленно развивали прежнія, что доставляло ей и экономическія, и нравственныя выгоды, далеко превышавшія замедленіе возрастомъ населенія въ самой Англіи. По характеру и по привычкамъ, англичанинъ, куда бы онъ ни переселился, старается перенести всюду и сохранить тамъ свой обычный образъ жизни, продолжаетъ потреблять англійскія произведенія, и тѣмъ содѣйствуетъ расширенію сбыта ихъ и развитію торговаго флота, наконецъ распространяетъ свой языкъ; а какое это имѣетъ значеніе даже въ экономическомъ отношеніи, можно судить по тому обстоятельству, что Англія однихъ книгъ отправляетъ за границу болѣе чѣмъ на милліонъ фунтовъ стерлинговъ. Даже и тѣ англичане, которые переселяются въ Соединенные Штаты, долгое время обыкновенно продолжаютъ быть потребителями англійскихъ товаровъ, не говоря уже о томъ, что они усиливаютъ распространеніе англійскаго языка, и это будетъ тоже прочный результатъ, который никогда не отнимется у Англіи, какому бы уменьшенію ни подверглось ея государственное могущество въ томъ случаѣ, если ея колоши сдѣлаются самостоятельными государствами. Уже и теперь англійскій языкъ самый распространенный изъ всѣхъ европейскихъ языковъ, потому что на немъ говорятъ 100.000,000 людей; онъ — государственный языкъ Соединенныхъ Штатовъ, а въ нихъ, изъ какихъ бы націй ни притекали эмигранты, дѣти послѣднихъ и слѣдующее поколѣніе будутъ говорить по-англійски, и чѣмъ быстрѣе идетъ развитіе Соединенныхъ Штатовъ, тѣмъ быстрѣе увеличивается число людей, для которыхъ англійскій языкъ дѣлается природнымъ.
Что касается Соединенныхъ Штатовъ, то, конечно, ни, одна страна, ни одно государство такъ не выигрываютъ отъ европейской эмиграціи, какъ эта великая американская республика. Приливъ эмигрантовъ въ нее такъ великъ въ послѣдніе два года, что составляетъ почти 2 % всего ея населенія; а извѣстно, что такой процентъ составляетъ исключеніе даже въ странахъ, наиболѣе благопріятствуемыхъ въ отношеніи естественнаго прироста населенія отъ избытка рожденій надъ смертію.
Такимъ образомъ, если приливъ эмигрантовъ будетъ продолжаться до новой переписи въ 1890 году, въ одинаковомъ размѣрѣ, какъ въ 1881 и 1882 годахъ, то новая перепись дастъ число жителей въ Соединенныхъ Штатахъ въ 70.000,000 человѣкъ, считая въ десять лѣтъ прибыль 2 % отъ нарожденія на 50.000,000 и 2 % отъ эмиграціи. При такомъ развитіи населенія въ Соединенныхъ Штатахъ, значительныя массы его все болѣе и болѣе будутъ передвигаться въ Штаты и территоріи, прилежащія къ Великому океану и, конечно, не далеко уже то время, когда эта республика явится господствующею въ сѣверной его части.
Въ то же время, и такъ же быстро идущее развитіе австралійскихъ колоній Англіи приготовляетъ тамъ новое государство, въ составъ котораго войдутъ и Новая Гвинея, и другіе, группирующіеся около нея, острова. Тутъ имѣются всѣ условія для образованія, благодаря усиленной эмиграціи изъ Европы, могущественнаго государства, которое будетъ господствовать въ южной части Великаго океана. Разсчитываютъ, что, взявши среднюю населенность Европы, при такой населенности австралійскія колоніи могутъ совокупно съ Новой Гвинеей вмѣстить населеніе отъ 30 до 40 милліоновъ жителей.
Третья страна, куда усиленно стремится европейская эмиграція, это Аргентинская республика или Лаплата, въ которую массами переселяются преимущественно эмигранты латинской расы, особенно итальянцы. Считаютъ, что въ ней достаточно будетъ простора, при средней степени населенности, также для 30.000,000 жителей, а если въ составъ Аргентинской республики войдутъ еще, что очень возможно. Урагвай (Монтевидео) и Парагвай, то и гораздо болѣе.
Такимъ образомъ, благодаря только исключительно европейской эмиграціи, одно сильное государство уже образовалось и два образуются въ ближайшемъ будущемъ, и первымъ послѣдствіемъ этого несомнѣнно будетъ полное устраненіе политическаго вліянія Европы изъ двухъ частей свѣта, изъ Америки и Австраліи, хотя нравственное вліяніе, конечно, будетъ еще продолжаться, но въ немъ явится уже взаимновоздѣйствіе и этихъ странъ на Европу; въ экономическомъ же отношеніи, это воздѣйствіе уже началось и теперь, и можетъ быть, стѣсняя все болѣе и болѣе условія европейской жизни, оно тѣмъ болѣе еще будетъ способствовать къ усиленію эмиграціи изъ Европы и ускоренію образованія новыхъ государствъ.
Обратимъ теперь вниманіе на значеніе эмиграціи изъ Европы, въ такихъ огромныхъ размѣрахъ, въ другомъ отношеніи. Страннѣе всего является, безспорно, то обстоятельство, что такое усиленное стремленіе покидать свое отечество, отрекаться отъ своей народности, происходитъ именно въ то время, когда ключъ ко всѣмъ послѣднимъ событіямъ въ Европѣ общій лозунгъ у всѣхъ въ международныхъ столкновеніяхъ послѣдняго времени и составляла именно народность, и что тѣ государства, которыя выиграли болѣе всего отъ возбужденія этого принципа, а именно Германія и Италія, даютъ нынѣ наибольшій контингентъ эмигрантовъ.
Въ прежнее время, когда вовсе не толковали о народности, поди покидали отечество массами только противъ воли, преимущественно вслѣдствіе давленія внѣшней силы, обстоятельствъ, отъ нихъ независѣвшихъ, каковы были религіозныя и политическія гоненія, и только изрѣдка играли здѣсь роль причины экономическія, не принимая, разумѣется, въ разсчетъ страстныхъ увлеченій, духа прозелитизма, славы завоевателей, жажды обогащенія, которыя увлекали европейцевъ въ Америку и Азію, что не свидѣтельствовало, впрочемъ, объ ослабленіи привязанности къ отечеству, такъ какъ предпріятія были временныя и имѣвшія предлогомъ все-таки славу и пользу отечества. Нынѣ переселяются, напротивъ, цѣлыя массы людей, которыхъ побужденія не подходятъ ни подъ одно изъ вышеисчисленныхъ. И если въ Ирландіи, напр., дѣйствительно есть мѣста, которыя не могутъ уже прокармливать живущее на нихъ населеніе, какъ доказываютъ это не только подробныя и добросовѣстныя изслѣдованія, по и принимаемыя въ Англіи мѣры для содѣйствія эмиграціи ирландцевъ изъ этихъ мѣстъ, то какъ же объяснить эмиграцію итальянцевъ, народа наиболѣе заставлявшаго говорить о себѣ, въ послѣднія двадцать лѣтъ, именно вслѣдствіе силы своего стремленія къ возрожденію итальянской національности? А вѣдь Италія имѣетъ не только слабонаселенную еще Сицилію, бывшую нѣкогда житницею Рима, во время всемірнаго его владычества, по и Сардинію, которая населена въ пять разъ слабѣе, чѣмъ Ломбардія; а между тѣмъ, вотъ сколько уже годовъ, какъ слишкомъ 100,000 итальянцевъ ежегодно покидаютъ свое отечество, чтобы искать новое въ отдаленныхъ странахъ, и притомъ не среди родственной имъ расы, какъ въ южноамериканскихъ республикахъ, среди испанцевъ, гдѣ они найми бы и тождество религіи, и сродство языка, но даже и среди совершенно чуждыхъ имъ но духу, по условіямъ, по происхожденію преимущественно отъ другой расы, американцевъ, Сѣверныхъ Американскихъ Соединенныхъ Штатовъ.
Не менѣе замѣчательна эмиграція и изъ Германіи. Въ однѣ Соединенные Штаты переселилось въ 1881 году изъ Германіи почти 250,000 эмигрантовъ, а считая тѣхъ, которые переселились въ другія страны, Канаду, Австралію, Россію, Бразилію, на Мысъ Доброй Надежды и пр., число выселившихся изъ Германіи перейдетъ, конечно, за 300,000 человѣкъ. А между тѣмъ, и Италія, и Германія заявляютъ еще незаконченными требованія своихъ народностей, вслѣдствіе чего и та, и другая страна уже намѣтили и еще нѣкоторыя земли, которыя они считаютъ себя въ правѣ захватить во имя своей національности, тогда какъ нѣтъ уже болѣе никакой страны изъ тѣхъ, на которыя онѣ предъявляютъ притязанія, содержащей столько жителей, сколько Италія и Германія потеряли отъ эмиграціи именно съ тѣхъ поръ, какъ устремились къ захвату земель у другихъ государствъ, подъ предлогомъ возвращенія населенія въ лоно своей народности.
Чѣмъ же объяснить такую несообразность? Она объясняется тѣмъ высшимъ психологическимъ закономъ, что всегда и во всемъ, по мѣрѣ того, какъ дѣйствительное чувство къ чему-либо ослабѣваетъ, является къ нему искусственное возбужденіе, служащее уже только предлогомъ, но не заключающее въ себѣ естественнаго побужденія. Такъ было всегда въ сферахъ и религіи, и нравственности" и искусства.
Но что же порождаетъ ослабленіе чувства народности? Оно происходитъ, какъ и во всемъ, оттого, что при неясномъ сознаніи, въ чемъ именно состоитъ сущность народности, выдаютъ за народность то. что составляетъ иногда, напротивъ, чуждый ей наростъ, происшедшій отъ случайныхъ историческихъ обстоятельствъ и вовсе незаключающій необходимаго элемента въ народномъ организмѣ. Въ людяхъ неизбѣжно ослабѣваетъ чувство народности по тому же самому закону, по которому теряютъ религіозное чувство, когда за религію выдаютъ не то, что составляетъ сущность религіи; теряютъ инстинктъ нравственности, когда вмѣсто истинной нравственности предлагаютъ условную, противную истинной; теряютъ вкусъ къ изящному, когда за изящное выдаютъ капризы преходящей моды.
Сущность народности заключается въ народномъ началѣ, которое одно опредѣляетъ, что народу свойственно и что для него возможно, къ чему онъ долженъ стремиться и чего избѣгать; но при этомъ должно помнить, что народное начало, какъ и все относительное, само по себѣ безкачественно, и можетъ быть обращено и на добро, если подчиняется нравственному закону, и на зло, если будетъ дѣйствовать несогласно съ нимъ.
О народностяхъ много толкуютъ, но до сихъ поръ никто не опредѣлилъ, въ чемъ состоитъ народное начало каждаго народа, отличающее его отъ другихъ; а между тѣмъ, безъ точнаго знанія этихъ началъ не только непонятенъ смыслъ историческихъ явленій, но и вся та наука, которую называютъ исторіей, представляетъ невообразимую путаницу, что мы и постараемся разъяснить, въ свое время, въ статьѣ о народныхъ началахъ.
Скажемъ теперь нѣсколько словъ объ эмиграціи массъ изъ Россія, о передвиженіи населенія въ самой Россіи и о переселеніи къ намъ иностранцевъ.
Эмиграція массами произошла у насъ вслѣдствіе религіозныхъ гоненій раскола; но большая часть выселившихся по этой причинѣ въ бывшее королевство Польшу была возвращена въ подданство Россіи, съ возвращеніемъ отъ Польши юго-западнаго края; эти раскольники такъ и были массами же переселены въ Сибирь, на Алтай и въ Забайкальскій Край, гдѣ и составляютъ лучшую часть населенія. Затѣмъ, въ послѣднее время выселились съ Кавказа огромными массами покоренные народы, о чемъ нельзя не пожалѣть, потому что это были красивыя, здоровыя и выносливыя племена, и Россія пріобрѣла бы въ нихъ большую силу, если бы умѣла примирить ихъ съ собою; доведя же ихъ до выселенія, не только потеряли значительное населеніе, но и привели въ запустѣніе край. Что же касается вообще до недовольныхъ нля по религіознымъ причинамъ, или крѣпостнымъ состояніемъ, или тягостію управленія, то они мало бѣжали за границу, а только удалялись въ пустынныя мѣста Россіи. Въ Сибири, Россія имѣла превосходную колонію въ сплошномъ соединеніи съ метрополіей, облегчающемъ передвиженіе населенія въ колонію; но обстоятельства, въ которыя поставили Сибирь, были крайне неблагопріятны для ея развитія, чѣмъ остаются и до сихъ поръ. Вслѣдствіе злоупотребленій мѣстнаго управленія, обращенія Сибири въ мѣсто ссылки и отсутствія раціональной системы колонизаціи, Сибирь весьма мало населена и до сихъ поръ, особенно, если сравнить ея развитіе съ успѣхами, которые сдѣлали англійскія колоніи. Въ тѣ же 300 лѣтъ, что и Сибирь, Сѣверная Америка, заключающая Соединенные Штаты и Канаду, развила населеніе до 60-ти милліоновъ жителей; еще большій успѣхъ обнаружили австралійскія колоніи, гдѣ, менѣе чѣмъ во сто лѣтъ, изъ ничтожной штрафной колоніи населеніе разрослось до 3.000,000; особенно поразителенъ успѣхъ Новой Зеландіи, которой населеніе, менѣе чѣмъ въ 40 лѣтъ, дошло почти до полумилліона, несмотря на такую отдаленность и затрудненіе для перевозки эмигрантовъ. Конечно, Россія, сама недостаточно населенная, не могла представлять для Сибири такой массы эмигрантовъ, какъ Европа для заморскихъ странъ, но за то имѣлись тѣ выгоды, что не требовалось отчужденія отъ отечества, постепенное переселеніе не представляло тѣхъ затрудненій, съ какими былъ сопряженъ переѣздъ чрезъ океанъ до усовершенствованія пароходства, и въ климатическомъ отношеніи переходы не были такъ быстры, какъ были въ иныхъ европейскихъ колоніяхъ для переселенцевъ изъ Европы; и конечно, можно принять за вѣрное, что если бы отношенія Россіи къ Сибири были разумны и справедливы, то Сибирь имѣла бы, по крайней мѣрѣ, двойное и даже тройное населеніе, здоровое и пользующееся благосостояніемъ.
Что же касается до иностранныхъ переселенцевъ въ Россію, то всѣ они, пользуясь льготами, смотрѣли на себя, какъ на временныхъ пришельцевъ и не считали Россію отечествомъ.