Переѣздъ мой изъ Франціи въ Англію. *)
править- ) Съ удовольствіемъ сообщаемъ Читателямъ сей отрывокъ изъ путешествія Г. Свиньина по разнымъ странамъ Европы и Америки. Руской находитъ по-всюду предметы и лица близкія сердцамъ его соотчичей! Изд.
13 Марта 1813 года, я былъ отправленъ изъ Шомоча, главной квартиры Государя Императора, съ новымъ свидѣтельствомъ извѣстной Его щедрости и великодушія къ герою, который пролилъ за Него кровь свою и посвятилъ Ему послѣднюю свою мысль. Его Величество пожаловалъ вдовѣ покойнаго Генерала Моро 30,000 рублей пожизненной пенсіи и 100,000 р. единовременно. Воззвавъ такимъ образомъ изъ отчаянія нещастное и почтенное семейство покойнаго Моро, низверженное въ нищету мщеніемъ непримиримаго врага его Бонапарта, (который услыша о пріѣздѣ его въ Европу, секвестровалъ все имѣніе жены его и отнялъ даже, всѣхъ его родныхъ способы помогать ей,) Государь Императоръ показалъ, сколь справедливо умѣетъ, Онъ награждать усердіе и приверженность къ Особѣ Его, и сколь высоко цѣнитъ услуги, кои могъ бы оказать Моро Европѣ, и пожертвованіе, которое онъ для ней сдѣлалъ. Надобно прочитать письма покойнаго Генерала къ супругѣ его, чтобъ видѣть ту искреннюю привязанность, то глубокое уваженіе, коими преисполненъ онъ былъ къ герою и миротворцу Александру. Съ какою истиною, съ какимъ жаромъ изображаетъ онъ въ сихъ запискахъ дѣятельность, величіе, скромность сего Монарха! Сколь справедливо замѣчаетъ онъ съ какимъ великодушіемъ Александръ уступаетъ лавры Свои другому и жертвуетъ всѣмъ для общей пользы.
Я выѣхалъ изъ Шомона въ то время, какъ главная квартира двинулась впередъ, и какъ получили мы извѣстіе о разбитіи Бонапарта у Лаона храбрымъ Фельдмаршаломъ Блюхеромъ. Кстати о Блюхерѣ. Я разскажу встрѣчу мою съ героемъ симъ, почитая, что все, до великаго мужа относящееся, всегда занимательно, кѣмъ бы въ прочемъ ни было представлено. Изъ Англіи имѣлъ я къ нему депеши и нашелъ его въ Витри. Первой вопросъ его былъ; любитъ ли меня въ Англіи? и на отвѣтъ мой, что мильонъ бокаловъ выпивается въ одномъ Лондонѣ ежедневно за его здоровье, онъ улыбнулся, пожалъ мнѣ руку и сказалъ: такъ и мы выпьемъ вмѣстѣ за ихъ здоровье сегодня; и я принужденъ былъ остаться у него обѣдать. Фельдмаршалъ одѣтъ былъ въ гусарскій дуламанъ и нахлобучивъ на глаза фуражку, безпрестанно курилъ трубку. Онъ довольно высокаго росту, но 70 лѣтъ такая тяжесть, что заставитъ согнуться всякаго. Когда жъ онъ сидитъ на лошади, то кажется тридцатилѣтнимъ героемъ. Видъ его имѣетъ какую-то суровость отъ густыхъ бакенбардовъ и длинныхъ сѣдыхъ усовъ, которые покрываютъ почти все лице его. Наши войска отмѣнно его любятъ и съ восхищеніемъ бросаются съ нимъ въ атаку и на приступъ. Онъ равномѣрно съ восторгомъ отзывается о Русскихъ, удивляется ихъ храбрости, устойчивости, повиновенію, и хвалится тѣмъ, что командуетъ 60,000 Русскихъ воиновъ, предводительствуемыхъ отличными Генералами. Солдаты наши перекрестили Фельдмаршала Блюхера въ Брюхина, и сверхъ того называютъ его генераломъ Форвертсъ.[1]
Политическія обстоятельства заставили меня ѣхать чрезъ Швейцарію. Не смотря на большой кругъ, я былъ весьма доволенъ симъ путешествіемъ, ибо проѣхалъ чрезъ множество весьма любопытныхъ и новыхъ для меня мѣстъ, ознаменованныхъ подвигами побѣдоносныхъ Россійскихъ армій.
До Лакера дорога прекрасная: по обѣимъ сторонамъ мѣстоположеніе плѣнительное; и повсюду видна печать войны жестокой, разрушительной. Кто бы могъ повѣритъ, что при семъ ужасномъ состояніи, Французы еще смѣются? Сколько разъ случалось мнѣ видѣть, что они забавлялися надъ развалинами собственныхъ домовъ своихъ, говоря на щетъ сего разныя острыя слова и каламбуры? Лангръ лежитъ на возвышенномъ мѣстѣ, посреди равныхъ и весьма легко можнобъ было укрѣпить его и сдѣлать неприступнымъ. Здѣсь работаютъ самыя лучшія стальныя вещи во Франціи.[2]
Въ Везулѣ я имѣлъ честь представиться Е. К. В. Графу д’Аpmoа. Трудно описать восхищеніе, съ коимъ принятъ онъ былъ до Франціи. Изъ Базеля до сихъ мѣстъ жители почти всю дорогу везли его на себѣ. Онъ теперь отправляется въ Нанси, откуда прислана къ нему депутація отъ лица всего Французскаго народа. Обращеніе его столь плѣнительно, разговоры столь пріятны и наружность столь привлекательна, что ни съ чѣмъ сего сравнить нельзя, и нѣтъ ничего справедливѣе замѣчанія, сдѣланнаго о немъ покойною Императрицею Екатериною послѣ первой аудіенціи: «естьли Французы недовольны симъ Принцомъ, то мудрено угодить на нихъ.»
Здѣсь уже исчезаетъ видъ опустошенія войны; нѣтъ даже слѣдовъ проходившей 200,000 арміи. Порядокъ и изобиліе вездѣ водворились.
Подъ вечеръ проѣхалъ я безвредно подъ выстрѣлами крѣпости Бефора, которая тогда забавляла ими осаждающихъ. Что принадлежитъ до вылазокъ, то съ нѣкотораго времени нѣтъ никакой опасности съ этой стороны. Комендантъ не смѣетъ уже выходить изъ крѣпости, будучи принужденъ гарнизонъ свой держать въ заперти; ибо Итальянцы, изъ коихъ большею частію гарнизонъ сей составленъ, разбѣгаются при первой возможности.
Здѣсь прекращается Французской языкъ и начинается Патуа, (т. е. языкъ простонародной). Шесть миль далѣе настаетъ область языка Нѣмецкаго.
Множество нищихъ, безпрестанно здѣсь встрѣчающихся происходитъ, кажется, не столько отъ бѣдности, сколько отъ привычки. На каждомъ почти шагу вы видите дѣтей, которые порядочно одѣты, имѣютъ въ рукахъ кусокъ сыру и хлѣба, но завидя онъ конечно бы зналъ, что глаголъ mаdeo никогда не значитъ течь, а быть мокру, омочену, облиту, pаge 25.
Уже богини Олимпа у Прозерпины; почти наступаетъ и —
аpportаit le repos et jonchаit sur lа terre les pаvots lаnguissons du sommeil. —
Какъ бы осмѣлиться Рускому варвару замѣнить варваризмъ въ просвѣщенномъ Французѣ! но здѣсь онъ такъ глаза колетъ, что нельзя утерпѣть и не сказать: Monsieur! le verbe joncher est toujours suivi de lа préposition de. Le plus grаnd de vos mаîtres, Rаsine, a dit!
Et de sаng et de morts vos, cаmpаgnes jonchées et non pаs: le sаng et les morts jonchés sur vos cаmpаgnes. — Аinsi fаllаit il dire: jonchаit lа terre de pavots et non pаs jonchаit sur la tere. etc.
Вторая часть начинается описаніемъ наряда Минервы и Діаны. — Тритонія, говоритъ Клаудіанъ, держитъ въ рукѣ копьё ужасное, которое теряется въ облакахъ: оно подобно древу —
Hаstаque terribile surgeni per nubila gуro
Instаr hаbet sуlvаe.
всего приветливостію и добродушіемъ Русскаго языка. Ея Величество удостоила меня весьма милостивымъ разговоромъ въ продолженіе слишкомъ часа, и отпустила преисполненнаго еще большимъ удивленіемъ къ недавно заставляющимъ всю Россію обожать Ее. Я при семъ имѣлъ щастіе повергнуть къ стопамъ Ея Величества Французскую книжку сочиненія моего о Генералѣ Поро, которую Государыня Императрица изволила принять весьма благосклонно.
Какъ Руской, я порадовался душевно, видя, что здоровье Ея Величества совершенно поправилось: оно блистаетъ во всѣхъ чертахъ ея лица.
Здѣсь я удостоился также быть представленнымъ Ихъ Императорскимъ Высочествамъ Великимъ Князьямъ Николаю Павловичу и Михаилу Павловичу. Величественный видъ и красота Ихъ поразили меня, простой, учтивой разговоръ, острые вопросы и замѣчанія совершенно меня обворожили. Извѣстіе, привезенное мною, что по всей дорогѣ оттуда до главной квартиры Государя Императора заготовлены для нихъ экипажи, весьма Ихъ обрадовало, и изъ словъ Ихъ видно было, съ какимъ нетерпѣніемъ желали Они умножить число героевъ Россійской арміи. "Петръ Петровичъ[3] слишкомъ бережетъ насъ, тогда, какъ намъ должно беречь его, " сказалъ Великій Князь Николай Павловичъ. Я съ умиленіемъ смотрѣлъ на то сердечное почтеніе, съ коимъ обходились они съ симъ героемъ, покрытымъ знаменитыми ранами, которыя подучилъ онъ на поприщѣ блистательномъ и незабвенномъ. Юные Князья пеклись о немъ, смѣю сказать, какъ бы съ сыновнею любовію: безпрестанно ласкали, успокоивали, усаживали, и можно сказать, вливали бальзамъ въ его раны,
Дворецъ въ Брухсадѣ весьма хорошъ и обширенъ; самъ городокъ не заслуживаетъ никакого вниманія.
Высокая колокольня Утрехтская служитъ фаросомъ болѣе, нежели на 25 верстъ, a городъ открывается только тогда когда въѣдешь въ него: это видишь во всей Голландіи, потому что въ ней нѣтъ никакой возвышенности. Сѣе, конечно, причиною, что большая часть экипажей здѣшнихъ безъ оглоблей и дышелъ.
Аисты, вѣстники Голландской Весны, уже возвратились къ своимъ гнѣздамъ, и каждый Голландецъ съ радостію привѣтствуетъ стараго своего пріятеля.
Голландія похожа на регулярный фруктовый садъ. Ѣдешь безпрестанно по прямымъ аллеямъ. Это однообразіе противно природѣ, не дѣйствуетъ на воображеніе, и скоро теряетъ свою пріятность. Не смотря на желѣзный скипетръ Наполеоновъ — Голландія представляетъ картину богатства и щастія. На лицахъ жителей ее изображены честность, спокойствіе и благоденствіе. Румянецъ на щекахъ ихъ необезображенъ страстями южныхъ жителей. Еще болѣе полюбишь ихъ, когда вспомнишь, что безчисленные каналы сіи, плотины, рощи, однимъ словомъ, вода и земли ихъ Отечества, есть собственное ихъ твореніе. Прекраснымъ, правильнымъ лицамъ Голландокъ недостаетъ только живости и чувства; тогда были бы онѣ единственными красавицами. Всѣ утверждаютъ, что сырой, тяжелый воздухъ, коимъ Голландки дышатъ, дѣлаетъ ихъ хладнокровными, тяжелыми флегматиками и неповоротливыми, но Голландія произвела Морицовъ, Юніусовъ, Ріотеровъ, Тромповъ, Фондолей, Камперовъ и много другихъ знаменитыхъ Полководцевъ и писателей, и сіе доказываетъ, что климатъ не дѣйствуетъ на Геній. Чудесная перемѣна обстоятельствъ, воспоминаніе прежняго богатства и раскрытое поле дѣйствію усыпленной промышленности, будутъ конечно имѣть вліяніе и на самую ихъ нравственность.
Нѣтъ сомнѣнія, что Голландцы имѣли особенный даръ скрывать свои сокровища отъ мышачьихъ глазъ и чутья Французовъ, ибо неимовѣрное количество, серебра, и золота вдругъ появилось въ сей землѣ. Серебрянныя вещи и богатыя утвари украшаютъ внутренность домовъ Голландскихъ.
Я ѣхалъ по Голландіи, когда неудачная осада Берголцома Англійскими войсками служила единственнымъ занятіемъ и разговоровъ всякаго. Кромѣ сего случая, французы оставляли города и крѣпости Голландскіе, бывъ по видимому объяты паническимъ ужасомъ; приближеніе сотни козаковъ заставляло ихъ бѣжать даже изъ крѣпостей. Извѣстно, что Французы боялись другой Сицилійской вечери. Сіе, конечно, было причиною нынѣшней странной и удивительной революціи въ Голландіи. Три человѣка безъ приготовленій безъ способовъ, безъ оружія, посреди Французской арміи, объявили независимость Голландіи и принца Оранскаго Владѣтелемъ своимъ.
Дорога отъ Утрехта до Амстердама идетъ по берегу каналовъ, на коихъ безпрестанно, или тащатся барки бичевами или идутъ подъ парусами. Каналы и насыпи обсаживаются здѣсь по большой части ивами. Отъ сего дерева получаютъ Голландцы три выгоды; первое: оно сушитъ землю; второе: употребляютъ его на плотины, и тpeтіe: обрубая черезъ каждые три года сучья, получаютъ отъ него дрова.
Въ Амстердамѣ я остановился въ гостиницѣ Князя Долгорукова. (Hotel du Prince Dolgorouky). Здѣсь вручилъ я депеши А. А. Ж. Онъ удержалъ меня три дня, какъ для того, что имѣлъ препоручить мнѣ важныя бумаги въ Англію, такъ и потому, что я долженъ былъ ожидать отправленія туда пакетбота.
Первымъ долгомъ почелъ я съѣздить тотчасъ въ Сардамъ, поклониться развалинамъ, которыя служили жилищемъ Великому изъ Монарховъ Петру Первому, когда онъ обучался тамъ кораблестроенію. Деревня сія разстояніемъ въ трехъ часахъ ѣзды отъ Амстердама. Надобно проѣхать моремъ версты три, a остальная дорога идетъ по высокой насыпи. По дорогѣ нѣтъ ничего примѣчательнаго, кромѣ отмѣнно хорошихъ видовъ, кои представляются со всѣхъ сторонъ на сей возвышенности. Пріѣхавши въ Сардамъ, я тотчасъ взялъ трактирщика съ ключемъ отъ сихъ священныхъ развалинъ, ему принадлежащихъ. Домикъ состоитъ изъ двухъ горницъ: первая служила Царю прихожею, гостиною, спальнею и столовую, въ длину имѣетъ она 11, а въ ширину 7 шаговъ. Въ ней не было никакихъ украшеній, кромѣ одного шкапа, приколоченнаго гвоздями къ стѣнѣ, камина и алькова для постели. Свѣтъ входитъ въ одно окошко. Посрединѣ стоитъ столъ въ двумя скамейками и однимъ стуломъ. Другая горница, не много поменѣе сей первой, служила ему мастерскою: видимъ мѣста, гдѣ прикрѣплены были блоки для втаскиванія тяжестей.
Изъ вещей, служившихъ Великому императору, не осталось здѣсь ничего болѣе, кромѣ молотка, тисковъ и рюмки, изъ которой пилъ онъ передъ обѣдомъ водку. Все paстаскано любопытными, которые платили неслыханно большія деньги за каждую бездѣлицу. Вотъ, что было причиною множества поддѣланныхъ вещей, кои ходили подъ именемъ издѣлія знаменитаго художника. Однако въ Сардамѣ еще находится великія рѣдкости; напримѣръ, серебрянный кубокъ, подаренный Петромъ трактирщицѣ, у которой онъ обѣдалъ. На прошедшей недѣлѣ, когда Великая Княжна Екатерина Павловна посѣтила Сардамъ, Ей поднесли сей кубокъ въ подарокъ; но Ея Высочество не приняла его, не желая лишить сей драгоцѣнности щастливое семейство, которому онъ принадлежалъ, и за усердіе одарила его весьма щедрою рукою. Упомянутая рюмка любопытна еще и потому, что Императоръ Павелъ Первый, бывшій въ Сардамѣ подъ именемъ Графа Сѣвернаго, приказалъ вырѣзать вкругъ нея: «что Онъ имѣлъ щастіе пить вино изъ рюмки своего Прадѣда.» Кто мнѣ запретилъ быть стольже щастливымъ? И я велѣлъ подать бутылку шампанскаго, которую выпорожнилъ изъ сей же рюмки съ словоохотливымъ хозяиномъ.
Въ толстую книгу, лежащую на столѣ, вписываются имена всѣхъ путешественниковъ, пріѣзжающихъ въ Сардамъ. Весьма жалко; что изъ нихъ сохранились только тѣ, кои были тамъ въ теченіе послѣднихъ лѣтъ. Старыя какъ то затерялись. Я пересмотрѣлъ съ величайшимъ удовольствіемъ все въ нихъ находящееся. Многіе изъ посѣтителей предавались изліянію своихъ мыслей: въ прозѣ и стихахъ; но кажется, что великіе предметы, не всегда раждаютъ великія, щастливыя мысли! Къ удивленію моему, въ пяти толстыхъ книгахъ я не нашелъ ничего заслуживающаго особенное вниманіе. Одинъ только Англичанинъ немножко позабавилъ меня надписью: «я сдѣлалъ 50 миль крюку, чтобъ побывать въ Сардамѣ.» Такая жертва весьма велика для Англичанина, который разсчитываетъ каждый шагъ свой и каждое дѣйствіе! Немногія слова сіи изображаютъ Англійскій характеръ! Наполеонъ Бонапарте вписалъ просто свое имя безъ всякихъ замѣчаній. Онъ съ удивительною скоростію пробѣжалъ обѣ комнаты и вышелъ, на сказавъ ни слова. Истинное величіе въ самомъ скромномъ обиталищѣ поразило дерзновеннаго, стремившагося за нимъ стезею порока и преступленій. Онъ увидѣлъ, что путь къ истинному величію, есть Путь труда, терпѣнія, добродѣтели и усѣянъ терніемъ. Всего ближе къ тогдашнимъ чувствамъ моимъ были прекрасные стихи Карамзина, которые и написалъ я въ той книгѣ.
Жилъ былъ въ свѣтѣ добрый Царь!
Православный Государь;
Всѣ сердца его любили,
Всѣ отцемъ и другомъ чтили.
Любитъ Царь дѣтей своихъ,
Хочетъ онъ блаженства ихъ.
Санъ, великость забываетъ,
Тронъ и скипетръ оставляетъ.
Царь, какъ странникъ, въ путь идетъ
И обходитъ цѣлый свѣтъ. —
Посохъ есть ему — держава,
Всѣ опасности забава.
Для чегожъ оставилъ онъ
Царскій санъ и свѣтлый тронъ?
Для чего ему скитаться,
Хладу, зною подвергаться.
Чтобъ вездѣ добро сбирать,
Умъ и сердце украшать
Просвѣщенія цвѣтами,
Трудолюбія плодами.
Для чегожъ ему желать,
Душу, сердце украшать
Просвѣщенія цвѣтами,
Трудолюбія плодами?
Чтобы мудростью своей
Озарить умы людей,
Чадъ и подданныхъ прославить,
И въ искусствѣ жить наставишь.
О Великій Государь,
Первый, первый въ свѣтѣ Царь,
Всю вселенную пройдете,
А другаго не найдете! *)
- ) Говорятъ, что Государь Императоръ Александръ, на обратномъ пути своемъ изъ Англіи, проѣзжая чрезъ Амстердамъ, посѣтилъ почтенное жилище своего Предка и купилъ оное. Оставя корону и Царскій тронъ, Великій Петръ какъ странникъ пришелъ сюда искать просвѣщенія для своего народа; Великій Александръ; озаренный блескомъ просвѣщенія и величіемъ Побѣдителя и Возстановителя Царствъ притомъ сюда, такъ сказать, чтобъ отдать отчетъ своему Предку и показать, что всѣ труды Его увѣнчаны и что Потомки Его исполнили Его предначертанія. Говорятъ также, что Государь Императоръ опредѣлилъ, чтобъ хранителемъ всѣхъ драгоцѣнныхъ развалинъ былъ всегда какой нибудь Руской Морской Инвалидъ, отличившійся на службѣ. Здѣсь онъ — покоя свои раны, полученныя на службѣ Отечествѣ, будетъ хранить памятникъ соорудителя Россійскаго флота, и слѣдовательно виновника Собственной Его славы! Соч.
Сардамъ прекрасное мѣстечко; чистота плѣнительна и удивленія достойна. Здѣшніе жители нѣсколько разъ оказывали духъ твердости и благородства, нѣсколько разъ старались свергнуть съ себя желѣзный скипетръ Бонапарта. Во время пораженія Французрвъ въ Россіи — Сардамъ первый поднялъ знамя независимости и гоненія Французамъ, но бывъ оставленъ сосѣдями своими, онъ былъ наказанъ самымъ жестокимъ образомъ. Канонерскія Французскія лодки сдѣлали величайшее разореніе въ южной части онаго, и многіе патріоты погибли на эшафотѣ, вся деревня должна была отдать оружіе, даже ножи, Французскому Правительству и заплатить большую контрибуцію.
Возвратясь изъ Сардама, осмотрѣлъ я Адмиралтейство Амстердамское. Здѣсь всѣ напоминаетъ славу знаменитаго Адмирала Рютера. Знамена, имъ завоеванныя; модель корабля его, его лодки, вещи, ему собственно принадлежавшія, сохраняются здѣсь съ величайшимъ благоговѣніемъ. И какъ иначе! Рютеръ четыре раза сохранилъ республику отъ нападенія грозныхъ соединенныхъ флотовъ. Онъ выдержалъ знаменитое пятидневное сраженіе, гдѣ, бывъ слабѣе непріятеля силою, сравнялся съ нимъ храбростію и превзошелъ искуствомъ и успѣхами. Рюртеръ въ продолженіе семи различныхъ войнъ, прославилъ флагъ Голландскій и въ пятнадцати сраженіяхъ ни разу не былъ побѣжденъ. Прекрасный мавзолей Герою сему находится въ новой Католической церкви.
Адмиралтейство здѣшнее весьма богато лѣсомъ. Симъ обязано оно еще Французамъ, кои собрали его со всей Германіи. Три стопушечныхь корабля готовы были спуститься.
Въ вечеру представлялся я Е. К. В. Владѣтельному Принцу Оранскому, коего прежде имѣлъ честь знать въ Англіи, и знать частнымъ человѣкомъ. Личныя достоинства Е. В. конечно много способствовали къ тому, чтобы революція въ Голландіи такъ скоро кончилась и была столь единодушна. Наслѣдный Принцъ весьма пріятной наружности, и воинскими способностями своими, кои имѣлъ онъ случай показать въ Испаніи, служивъ Адъютантомъ у Лорда Веллингтона, подаетъ Голландцамъ надежду къ будущей славѣ ихъ и безопасности. Теперь Королевская фамилія пріѣхала сюда, по случаю засѣданія представителей Штатовъ, собравшихся для положенія новой конституціи. Резиденція Принца и верховной власти учреждена въ Гагѣ.
Того же вечера, я ходилъ въ здѣшній Голландскій театръ. Зала довольно пространна и собраніе было многочисленное. Видѣть представленіе на языкѣ, котораго не понимаешь, можно уподобить тому, когда глухой, неслыша музыки, почитаетъ танцующихъ сумасшедшими, или по крайней мѣрѣ отмѣнно смѣшными. Въ тотъ вечеръ давали національную ихъ трагедію 15-го вѣка Гисбера Амстельскаго. Я видѣлъ на театрѣ Епископовъ въ ризахъ, обѣдню монашенокъ, монастырь осажденный воинами и наконецъ Ангела нисшедшаго на облакѣ…..
Дворецъ Амстердамскій есть отмѣнно огромное и великолѣпное зданіе. Рѣдкія картины и украшенія его куплены были городомъ дорогою цѣною для Короля Лудовика, который выписывалъ всѣ мебели изъ Парижа, a мраморы изъ Италіи. Въ такъ называемой Императорской залѣ весьма замѣчательна колосальная статуя, представляющая Атланта съ земнымъ шаромъ на плечахъ. Зданіе сіе первоначально построено было для ратуши въ 1648 году и существовало въ семъ видѣ до 1808 года, когда Лудовикъ Бонапарте удостоилъ его пожаловать въ Королевской дворецъ. Каждый изъ фасадовъ украшаютъ 90 пиластровъ Коринѳскаго ордена, a тотъ, который обращенъ къ площади, отличается прекрасною замысловатою эмблемою торговли и нѣсколькими бронзовыми колосальными статуями.
Картинная галлерѣя, принадлежащая ко дворцу сему, имѣетъ весьма полное собраніе Голландской школы. Цѣлая зала наполнена, картинами, изображающими національныя происшествія и лица прославившихъ Голландію преданы потомству знаменитыми современниками, живописцами. Первое мѣсто занимаетъ между ними, конечно, извѣстная Фандергельстова картина, представляющая ужинъ, данный гражданами Амстердамскими по случаю Минстерскаго мира въ 1648 году, за которую Англичане давали 30,000 фунтовъ стерлинговъ. Потомъ слѣдуютъ два пейзажа, писанные Фандервельдомъ, изображающіе морское сраженіе между Голландскимъ Адмираломъ Рютеромъ и Англійскимъ Понкомъ. Въ одной изъ картинъ сихъ видно между огромными кораблями маленькое судно, на коемъ находился живописецъ во время сраженія, и списывалъ его съ натуры. Еще весьма замѣчательна картина Бакгаузена, гдѣ изображенъ Великій Пенсіонеръ де Витте, отправляющійся съ удивительнымъ великолѣпіемъ принять начальство надъ флотомъ въ 1665 году. Но ничего я не видалъ въ жизнь мою прелестнѣе и натуральнѣе Жерардоновой (Gerardon) картины, находящейся здѣсь: на ней изображенъ учитель, преподающій при oгнѣ урокъ двумъ мальчикамъ. Одинъ изъ малютокъ рученкою своею закрылъ свѣчку, и кажется, видитъ сквозь пальцевъ его текущую кровь по жиламъ. Сія картина почитается однимъ изъ превосходнѣйшихъ произведеній сего мастера.
Изъ числа портретовъ, кромѣ великихъ Голландскихъ патріотовъ, видѣлъ я здѣсь портреты Адмирала Колиньи, Герцога Алльбы, Короля Англійскаго Вильгельма III и проч. Между хранящимся здѣсь древностями, всего любопытнѣе показался мнѣ деревянный шаръ, такъ называемый шаръ союза. Въ него каждый конфедератъ, во время заговора противъ тиранства. Герцога Альбы, вколачивалъ гвозди, въ знакъ своего согласія.
Въ Амстердамѣ показывали мнѣ еще отмѣнно полное собраніе картинъ Испанской школы, рѣдкое и единственное въ своемъ родѣ.
Городъ сей довольно многолюденъ. Пресѣкающіеся безпрестанно каналы, доставляли ему всѣ выгоды торговли и удовольствія жизни — содѣлываютъ его также однимъ изъ прекраснѣйшихъ въ Европѣ.
Въ числѣ многихъ, довольно странныхъ обычаевъ — я замѣтилъ, что здѣсь лѣтомъ употребляются, вмѣсто фіякровъ или каретъ, возки на полозьяхь.
Домы, гдѣ жили Французскій Префекть и Меръ, еще носятъ знаки негодованія народнаго при открытіи революціи. Окна y нихъ всѣ выбиты и все исковеркано во внутренности.
На разсвѣтѣ пустился я въ Гагу чрезъ Гарлемъ, Дельфциль и Лейденъ. Проѣзжая по прекраснымъ селамъ, тучнымъ пажитямъ; нельзя не удивляться Голландцамъ, и не повторять на каждомъ шагу, что Голландія есть богатѣйшая земля въ свѣтѣ: самая Англія должна уступить ей!
Въ Гагѣ, къ крайнему моему удивленію, узналъ я, что великая княгиня Екатерина Павловна не уѣхала еще въ Англію и находится въ Ротердамѣ. Имѣя депеши къ Ея Императорскому Высочеству, я немедленно пустился туда; но по нещастію, не засталъ Ее нѣсколькими часами. Ея Высочество изволила здѣсь сѣсть на яхту, и отправиться въ Гельветслюйзъ. Я тотчасъ взялъ курьерскихъ лошадей и пустился по берегу Амстеля, въ надеждѣ нагнать ихъ, но благопріятный вѣтръ отмѣнно способствовали плаванію, и я не прежде пріѣхалъ въ Гельветслюйсъ, какъ чрезъ три часа по пріѣздѣ туда Ея Императорскаго Высочества.
Сію часть Голландіи теперь я видѣлъ; совсѣмъ въ другомъ, гораздо выгоднѣйшемъ для нея видѣ. Но признаюсь, что я вспоминалъ съ пріятностію о здѣшнихъ зимнихъ сценахъ, отмѣнно любопытныхъ и новыхъ даже для Рускаго. Каналы покрыты тогда народомъ, летающимъ на конькахъ: нельзя не удивляться ихъ искуствомъ въ семъ ремеслѣ; иные мастера пробѣгаютъ на конькахъ по 25 верстъ въ часъ и переходятъ Гарлемское озеро, Ли и Зюдерзейское море. Голландки носятъ такимъ образомъ въ города изъ сосѣднихъ деревень, корзины съ товарами для продажи. Онѣ по большей части очень хороши собою, но тогда бываютъ еще прекраснѣе. Вѣтръ на стремительномъ ходу раждаетъ розы на алебастровыхъ щекахъ ихъ.
Въ Голландіи дороги повсюду очень хороши, лошади вездѣ прекрасныя и всегда готовы. На всѣхъ станціяхъ найдетъ покойныя коляски, — только кошельку весьма накладно!
Противный вѣтеръ задержалъ пакетботъ нашъ еще 24 часа послѣ пріѣзда моего сюда; это самое остановляло до сихъ поръ и Великую Княгиню Екатерину Павловну, ибо Герцогъ Кларагскій, который имѣлъ препорученіе отъ Регента проводить Ея Высочество въ Англію, уже болѣе недѣли находится здѣсь въ готовности съ фрегатомъ своимъ.
На разсвѣтѣ подулъ попутный вѣтерокъ, a чрезъ двадцать часовъ мы кинули якорь у Гарвича. Въ 5 часовъ утра я ступилъ опять на берегъ древняго Альбіона. Сіе послѣднее путешествіе мое еще болѣе перемѣнило благопріятное мнѣніе, которое я имѣлъ, или лучше сказать, какое мнѣ внушили разсказами о спокойствіи и пріятностяхъ Англійскихъ пасажботовъ. Я нашелъ совсѣмъ противное, но все сіе вознаграждается увѣренностію въ совершенной ихъ безопасности. Они превосходно построены, управляемы матрозами опытными, исполняющими и знающими какъ нельзя лучше должность свою, и отъ того столь безопасны, что еще не случалось примѣру болѣе 10 лѣтъ, чтобы хотя одинъ пакетботъ какъ-нибудь пострадалъ, несмотря, на то, что они ходятъ по Нѣмецкому морю даже зимою въ самое ужасное для мореходцевъ время, когда множество всякихъ другихъ судовъ погибаетъ.
- ↑ Впередъ, слово, которое онъ безпрестанно повторяетъ въ сраженіи.
- ↑ Городъ Лангръ назывался у французовъ (до Января 1814 года) la Purcelle, потому, что во время всѣхъ войскъ, до того времени, непріятелю не удавалось его занять.
- ↑ Коновицынъ, бывшій военнымъ Менторомъ при Ихъ Высочествахъ во время похода.