(Продолжение)
О Московии называющейся и Poсcиею
Московия, называющаяся и Белою Poccиeю, есть земля весьма обширная; а потому она граничит с различными народами. С юга и востока окружают ее Татары; с севера берега ея омывает Скифское море; на западной стороне живут Лапландцы – народ дикой и по своему языку никому неизвестный. За ними к югу обитают Шведы, потом Финляндцы, подле них Лифляндцы, а подле сих Литовцы. Московия орошается весьма многими и большими реками, и во многих местах [84] болотиста. Знатнейшие из рек суть – Ра, Танаис и Борисфен, из коих первую Москвитяне называют на своем язык Волгою, вторую Дунаем, а третию Непром (Днепром). Рa и Борисфен выходят из одного озера и протекают неизмеримое пространство. Первая, принимая в себя многия реки обворожающие зрение своими прилестными, живописными берегами, и почти с самого начала своего имея быстрое течение, направленное к востоку, после разных извилин, уклонений и оборотов наконец вливает воды свои многими устьями в Каспийское море.
Танаис в начале своем есть весьма незначительный источник; но от самого исходища своего беспрестанно возрастая и увеличиваясь, наконец впадает в большое озеро; потом из широкой опять став узкою, после [85] нескольких миль, снова впадает в озеро, называющееся Иван, из коего вышед, течет извилистым путем и сближается с Волгою. Но вдруг уклонясь от сего спутника своего в противоположную сторону, идет на полдень и впадает в Меoтийское озеро (Азовское море).
Борисфен, выходящий, как сказали мы, из одного источника с Ра, течет на юг, принимая в себя множество побочных рек. Протекши весьма многия страны занимаемые различными народами, наконец впадает в Понт Эвксинский (Черное море).
В Московии находится также много озер и болот. В озерах даже и без солнечного света (deciduo siderum semine – в зимнее время, когда озера покрыты льдом и солнечный свет не проницает в оные)? родится рыба. Между ними занимает главное место Белое озеро, которое сверх сего [86] достопримечательно еще и потому, что при оном выстроен весьма крепкой замок, в который Великий Князь Московский отсылает для хранения сокровища свои, когда война угрожает ему опасностию.
Что касается до Рифейских (Уральских) гор, то оне покрыты вечным снегом, от чего всегда белеют, как седый Гигант. Древние все уверены были, что река Дон вытекает из сих гор, и мечтали, что в сих ущелинах живут все чудовища и страшилища природы, порожденные пламенным воображением Греков. Но соотечественники наши, недавно возвратившиеся из Московии, и имевшие случай часто разговаривать с Московитянами, ничего не слыхали о сем. Земля в Московии ровная и состоит большею частию из степей; высоких гор там мало. Северная полоса ея покрыта на неизмеримое [87] пространство большими и густыми лесами, преимущественно же сосновыми, из коего Московитяне строят свои домы. Во мраке их скрывается чрезвычайное множество всякого рода северных зверей, как то: буйволов, медведей, черных волков и лисиц и невиданных у нас зверей, которых называют Московитяне россомахами. Последния имеют редкую и удивительную сметливость и догадливость: ибо когда им нужно бывает родить, то оне ищут таких двух дерев, между коими бы находился самой малой промежуток; нашедши таковые, проходят между ими, и чрез то освобождаются от бремени своего, от коего не иначе, могут освободиться оне, как сим только способом. Буйволов Московитяне ловят на лошадях, а медведей пешие, рогатинами. На северной полосе холод бывает столь [88] велик, что из сырых дров, лежащих у домов, вытекающая влага превращается в льдяные сосульки. На столь великом пространстве, какое занимает Россия, климат столь разнообразен, что в одно и тоже время в одном месте бывает непомерный жар, а в другом непомерная стужа; с наступлением зимы, мороз в Московии беспрестанно увеличивается и не прежде начнет уменьшаться, как после равноденствия, когда солнце обратит животворные лучи свои на наше полушарие и теплотою своею начнет согревать хладную природу нашу: с сего времени и снег и лед начинает у них мало помалу таять. Матросы наши, оставшиеся на корабле, выходя из кают на палубу, часто были поражаемы такою простудою, что тот же час замертво падали на земь. Так у них жесток [89] климат! На юге он гораздо теплее и благораствореннее.
О Москве, столичном городе Московии
Теперь остается нам, по обещанию нашему, поговорить поподробнее о Москве, столичном городе Московии и Великом Князе Московском; ибо он правит самою обширнейшею Империею и владеет несчетными сокровищами, а Москва есть первейший город из всех Московских городов. Величиною своею равняется она Лондону с предместьями. Зданий в ней много, но по изящности отделки своей они никак не могут сравниться с нашими. Очень много в ней и улиц, но оне расположены без порядка и не вымощены, как у нас, камнем. Домы у них деревянные и покрыты большею частию дранью. Между малым (oppidum) и большим (urbs) [90] городом построен красивый и крепкий замок, называемый Кремлем, весь обнесенный каменною стеною, толщиною в 18 футов. Сверх того, с одной стороны огражден он глубоким рвом, а с другой омывается тихими струями реки Вологды 1 (Uologda), текущей к Востоку и со всеми реками, соединяющимися с нею, впадает в Оку. Большой город лежит на северной стороне Кремля и отделяется от него только каменною стеною. В Кремле находится девять священных храмов, которые [91] состоят под ведением монахов (coenobitarum). У них есть свой Папа 2 и многие другие Apxиepеи и Настоятели, кои почти век живут в Кремле. Дворец Великого Князя, есть четвероугольное, довольно низкое здание, отделки не весьма хорошей, и по блеску своему несравненно ниже дворцов наших. Окна малые, оконницы сделаны инде из стекол, а инде из слюды. Пышных, великолепных украшений, какия находятся в дворцах Принцев наших, во дворце Великого Князя нет. У стен везде приделаны лавки как в Царских палатах, так и в домах всех частных людей.
Спустя 12 дней по приезду наших в Москву, явился к ним Посол, приглашая их в Царския палаты. Англичане, соскучась долгим пребыванием своим в Москве, с неописанным [92] удовольствием приняли приглашение cиe. Итак тот же час отправились к Царю. Вошедши во дворец, они увидели достопочтенный Сигклит (coetum) из ста Царедворцев, одетых в златые одежды, простирающиеся до пят, и сидящих один подле другого. Потом они введены были в аудиенц-залу. Нельзя изъяснить, как блеск и велелепие Императора поразили взор наших! Русский Император сидел тогда на высоком блестящем троне, имея на главе блистательную златую корону, одеянный в златотканную порфиру, с отличным искуством сделанную золотых дел мастерами, и держа в правой руке златой скипетр, украшенный драгоценными камнями. Сверх прочих, богатейших Царских украшений, на челе и на всем лице его сияло величие, соответствующее толикому достоинству и сану. По сторонам [93] подле его стояли Канцлер (Аrсhigrammateus – Думный Дьяк?) и Тайный Советник (Silentiarius – Ближний Боярин?) одетые также в златые Царския одежды. Кругом его сидели на скамейках, в златых блистательных одеждах, сто пятьдесят сановитых Бояр (Patrum). Такое блистательное велелепие Русского Царя и его Бояр могло ли непоразить изумлением дух соотечественников наших? Но Чанселер спокойно поздравив, по обыковению, Его Царское Величество, подал ему грамоту Короля Эдуарда. По прочтении оной, Царь в коротких словах спросил о здоровье Короля, на что Англичане отвечали, что Его Королевское Величество находится в вожделенном здравии; ибо они полагали, что он жив и здоров. После сего, как наши поднесли Императору дары чрез Думного Дьяка, кои он подносил Государю [94] с открытою головою, ибо прежде был с покрытою, Московский Царь отпустил Англичан, пригласив их в тот день к обеду. Пробывши около двух часов в спальне сановника, принимающего просьбы, подаваемые на высочайшее имя Государя, наконец наши чрез нарочного были позваны к столу. Будучи введены в золотую, как сами Московитяне называли, палату, хотя она не довольно была убрана, они увидели Русского Царя, седящего на высоком троне, облеченного в серебреные одежды и имеющего на главе уже другую корону. За столом посажены они были против Его. Среди Палаты стоял большой, четвероугольной, довольно высокой стол. На нем лежали одна на другой тарелки, чем выше, тем менее, так, что с самого низу до верху беспрестанно уменьшаясь составляли род пирамиды. Сверх [95] того стол сей был украшен царскими сокровищами в таком множестве, что едва мог держать тяжесть оных; так, что не знаешь чему удивляться, – количеству ли металла, или драгоценности оного. Ибо большая часть всякого рода сосудов и бокалов сделана была из самого чистейшего золота: особенно четыре чаши (ollae) и по своей огромности и по cвoeму великолепию составляли отличную красу всех прочих сосудов; ибо оне были столь велики, что в высоту простирались до пяти футов. Были также и золотые бочки, величиною своею не много различествующие от наших малых, в коих преимущественно хранятся напитки для Великого Князя. Надобно ли исчислять подробно кубки, чашки, умывальницы, рукомойники, кружки, бутылки, кувшины и прочие приборы Царского великолепия? Они [96] безчисленны. За четырьмя столами, поставленными отдельно по сторонам столовой, на возвышении из трех ступеней, и накрытыми самыми чистыми скатертьми, сидели почетнейшие гости в одеждах, подбитых драгоценнейшими мехами с полотенцами в руках (linntheati). Когда Великий Князь брал ножик или хлеб, то наперед ограждал себя крестным знамением. Приближеннейшиe к нему и участвующие в советах его, сидели за одним с ним столом, только несколько поодаль. За столом Великого Князя стояли кравчие (pocillatores) с самыми тонкими полотенцами, повешенными чрез плечо, держа в руках бокалы, унизанные жемчугом.
Пред обедом, когда у Великого Князя давался почетный стол, Император по старинному обыкновению Московских Князей, принятому от предков, [97] каждого гостя жаловал хлебом чрез особенного сановника, который поднося оный гостю, громко произносил титул Императора следующим образом: Великий Князь Московский и Великий Император Русский, Иван Васильевич жалует тебя (называя его по имени) сим хлебом. При сем все гости вставали и низко поклонившись, опять садились. По разнесении хлеба, жалуемого Великим Князем, вошел комнатный Стольник (Atriarius), в сопровождении многочисленной толпы прислужников, определенных для разнесения кушанья (dapiferorum – чашников?), и сделав приветствие Великому Князю, поставил на стол лебедя, на золотом блюде, потом опять взял его и отдал тафельдекерю (structori) с семью товарищами его, для разрезания на части. За сим все они, подошедши к столу с такою же торжественною [98] пышностию, разошлись по гостям для служения им. В cиe время и сам комнатный Стольник будучи пожалован хлебом, прикушал оный и отдав честь Великому Князю, тотчас ушёл. В каком же порядке подавались прочия кушанья, о том наши ничего не могут cкaзать достоверного; ибо оне подаваемы были смешанно и без порядка. Достоверно известно только то, что весь прибор, на коем были подаваемы все кушанья и питья ста персонам, приглашенным к столу, был сделан из самого чистейшего золота На самых столах столько наставлено было золотых сосудов, что для некоторых не было уже и места на них. Нельзя умолчать и о том, что сто сорок человек служителей, бывшие при столе и одетые в золотые одежды, три раза переменяли оные в продолжениe пира. И они также, как и [99] прочиe, были жалованы от Имперaтopa хлебом и питьем. Наконец, по окончании обеда и по принесении свеч, ибо тогда была уже ночь, Царь всех гостей и приближенных к нему называл по имени, так, что нельзя неудивляться, как человек, столько занятый делами, мог упомнить столь многия и различные имена и прозванья. Царь же для того, как сказывают Московитяне, жалует Бояр своих хлебом, и для того называет их по-имянно, дабы дать знать, кого он paзумеет с хорошей стороны, и ктo лишился его милости и расположения.
О вoeнном искустве Московитян
Когда обиды, причиненные каким либо иностранным государством пограничным областям Русским, заставляют Московского Царя вооружиться против [100] онаго: тo он может выставить против неприятеля войска не менее девятисот тысяч человек. Из числа их ведет с собою на сражение около трехсот тысяч человек, а прочее набранное войско размещает по крепостям и другим приличным местам, для охранения и обороны государства своего. В военную службу у Московитян не берут ни иностранцев, ни купцов. Ибо в Московии столь много народу, что и без них сия многолюдная земля весьма легко может обойтитися в военное время, с избытком довольствуясь одним только цветом юношества. Отправляющиеся на войну содержат себя на собственном иждивении. Пешие Pyccкиe никогда не сражаются, ибо все отправляются на войну на лошадях. Оружие у них суть: броня и шлем. Броня сверху покрывается золотом, или шелковою [101] материею, даже и у простых солдат; ибо они любят показывать свое богатство и свой достаток большими издержками. Употребляют лук и стрелы подобно Турками, также берут на войну копья. Сражаясь, ноги свои держат в стременах, также как и Турки. Они с таким мужеством и терпением переносят все суровости жесточайшаго холода, что это превышает всякое вероятие; равно и пищу употребляют они самую умеренную и простую. Ибо тогда, как земля покрыта глубоким снегом, и от ужасной стужи превратилась как бы в камень, Московитяне, развесив свой верхний кафтан (sagum) на колья, или на ветви дерев, с той стороны, с коей дует ветер и идет снег, разкладывают небольшой огонь, и отворотившись от ветра, лежат подле оного. Таким образом у них кафтан [102] служит и вместо кровли и вместо стен, словом, заменяет все. Сии жители снегов, почерпнувши воды из реки, покрытой льдом, и положив в нее толокна, едят это со всею приятностию и со всем удовольствием. Наевшись до сыта сей саламаты, как бы самого лучшего кушанья, они ложатся подле огня, засыпают и во время крепкого сна своего обжигают у себя бока на замерзлой земле. Земля у них служит вместо перины, а полено или камень вместо подушки. Не лучший, в сравнении с хозяином, ест корм и верный товарищ его – конь. Московитяне смеются над женоподобною изнеженностию вождей наших, кои живя в климате несравненно умереннейшем, нежели у них, носят шубы и сапоги, подбитые мехом. И справедливо! Таков в Московии снаряд и запас у простых воинов. Но кто занимает [103] высшую степень достоинства, тот отправляется на войну с гораздо большим достатком и изобилием во всем; а y самаго Императора весь снаряд, даже и в cиe время, крайне пышен и великолепен. Ибо палатка его сделана из золотой матеpии, вышита различными прекрасными узорами и унизана жемчугом. Когда начинается сражение с неприятелем, то воины бегут на поле битвы без всякого порядка. Ибо Московитяне не расставляют войска в строи, как делается у нас, но засев в приличных местах, быстро нападают на неприятеля. Лошади их легко обходятся без корму дня по два. На войне питаются оне, большею частию, древесною корою и молодым кустарником. Не редко месяца по два бодро и мужественно таковой недостаток переносят и конь и его всадник.
(Оконч. в след. книжке)
Комментарии
править1. Любопытно было бы знать, от чего Москва peкa, у Англичан, стала Вологдою? Случай довольно странной, ибо трудно согласиться, чтобы таковое переименование произошло по одной только ошибке. Жить в Москве три месяца, везде ходить, о всем распрашивать, иметь частые сношения и разговоры с жителями Московскими – и позабыть как называется главная в Москве река, – невозможно, тогда как о прочих, даже малых, подробностях говорят они почти везде верно. Изд.
2. Патриарх и Митрополит.