Педагогически-ремесленныя мастерскія при элементарной школѣ.
правитьВъ настоящее время, казалось бы, уже нѣтъ болѣе надобности возвращаться къ вопросу о томъ, желательно ли и исполнимо ли преподаваніе ремесла въ каждой народной школѣ. Еще недавно, подъ вліяніемъ охватившаго наше общество стремленія поднять экономическій уровень массы и вслѣдствіе незнакомства съ педагогическимъ дѣломъ и условіями сельскаго народнаго училища, многіе считали желательнымъ превратить нашу сельскую школу, и безъ того до-нельзя скудную по учебной программѣ и ея образовательнымъ результатамъ, изъ общеобразовательной въ спеціальную, какою во всемъ мірѣ признается ремесленная; еще недавно насъ старались увѣрить въ томъ, что народнаго учителя можно за шесть недѣль превратить въ мастера-преподавателя различныхъ ремеслъ и затѣмъ десятилѣтнихъ дѣтей обучать ремеслу въ теченіе шести зимнихъ мѣсяцевъ, часа по два въ день, при тѣснотѣ и темнотѣ нашихъ сельскихъ школьныхъ помѣщеній, и такимъ обученіемъ достигнуть ремесленныхъ знаній, которыя получили бы для народа промышленное и экономическое значеніе. Но стоило лишь поближе подойти къ этой заманчивой картинѣ, представлявшей истомленнаго сельскаго учителя отдающимъ свой единственный вечерній отдыхъ механической работѣ съ малютками, настолько еще малыми, что они боятся въ темноту идти по селу, и настолько еще слабосильными, что они не въ состояніи произвести своими руками предмета съ рыночною цѣнностью, — стоило лишь поближе подойти къ этой картинѣ для того, чтобъ она оказалась просто миражемъ: исчезъ народный учитель, предпочитающій вечерніе часы посвятить не исправленію ученическихъ работъ, не обученію церковному пѣнію, не подготовкѣ въ урокамъ слѣдующаго дня, не чтенію и отдыху, но не существующей при сельской школѣ комнатѣ, въ которой хоть двадцать мальчиковъ могли бы работать на верстакахъ, — не существующей при такой школѣ, у которой нерѣдко нехватаетъ средствъ не только на дорого стоящіе верстаки и инструменты, но на чернила и мѣлъ и на починку книгъ въ лохмотьяхъ.
Но слѣдуетъ ли изъ сказаннаго, что если въ огромномъ большинствѣ нашихъ народныхъ школъ (какъ крайне бѣдныхъ и къ тому же оканчивающихъ обученіе обыкновенно въ такомъ возрастѣ, когда пора была бы только начинать преподаваніе ремесла, какъ источника заработка, то-есть въ 11—12 лѣтъ, и продолжающихъ обученіе только отъ 15 до 18 мѣсяцевъ за всю жизнь школьника) немыслимы экономически производительныя ремесленныя занятія, то ни въ какихъ элементарныхъ школахъ нашихъ не цѣлесообразны никакія механическія работы дѣтей съ задачами педагогическими, которыя могутъ отозваться и на будущемъ экономическомъ благосостояніи дѣтей? — Отнюдь нѣтъ, и сегодня желали бы мы обратить вниманіе на весьма существенную сторону вопроса — на пользу отъ мускульнаго труда для учащагося юношества, — на ту часть вопроса, которая можетъ остаться въ тѣни и даже оказаться забытою вслѣдствіе излишняго рвенія тѣхъ, которые, распинаясь за осуществимость ремесла во всякой русской начальной школѣ нашихъ дней, убѣдили публику въ существованіи миража, но не указали ей на дѣйствительно осуществимое и желательное соединеніе мозговой работы съ механическимъ трудомъ въ интересѣ цѣльности развитія и воспитанія и практической жизни. Между тѣмъ не всѣ дѣти у насъ перестаютъ учиться, «оканчиваютъ курсъ», въ двѣнадцатилѣтнемъ возрастѣ: не говоря о мужскихъ и женскихъ гимназіяхъ, которыя по настоящее время не признаютъ еще элементарной школы въ своей средѣ, но три младшихъ класса которыхъ не что иное, какъ элементарная школа, — у насъ существуютъ въ городахъ десятки и сотни начальныхъ училищу съ трехъ-четырехлѣтнимъ курсомъ обученія, при девяти учебныхъ мѣсяцахъ въ году, вмѣсто пяти-шести, которыми располагаетъ село; у насъ существуютъ начальныя училища, казенныя, общественныя и частныя, съ пятилѣтнимъ курсомъ обученія, въ которыхъ оканчиваютъ курсъ дѣти лѣтъ 14—15. Было бы крайне прискорбно, еслибы всѣ эти дѣти продолжали истощаться одною жизнію мозга на счетъ всего остального организма, вмѣсто того, чтобы развивать гармонически все тѣло и всѣ психическія способности посредствомъ перемежающейся работы въ классѣ и въ мастерской.
У насъ уже сдѣланы попытки въ этомъ направленіи — въ нѣкоторыхъ частныхъ гимназіяхъ и недавно преобразованныхъ военныхъ гимназіяхъ; но вопросъ этотъ еще до-нельзя мало разработанъ и не только у насъ, но и въ западной Европѣ, гдѣ онъ, возникнувъ давно, и по настоящее время еще не получилъ практическаго разрѣшенія. Слишкомъ часто фразы замѣняютъ въ этомъ вопросѣ дѣло; слишкомъ часто ревнители школьныхъ мастерскихъ, исходя изъ вѣрнаго принципа, не довольно вдумываются въ способы осуществленія его и такимъ образомъ сами роняютъ свое дѣло, представляя публикѣ лишь мастерскія, ровно никого и ничему не научающія. Очень нерѣдко задаются, напротивъ, неосуществимыми цѣлями и потому школьныя мастерскія, совершенно разумно поставленныя и достигающія всего, что достижимо при данныхъ условіяхъ, тѣмъ не менѣе не удовлетворяютъ своими результатами и дискредитируютъ дѣло вмѣсто того, чтобы при болѣе правильной точкѣ отправленія послужить доводомъ въ пользу его.
Уже въ семнадцатомъ вѣкѣ знаменитый чешскій педагогъ, отецъ новѣйшей педагогіи, Амосъ Коменскій (1592—1671 г.) требовалъ того, чтобъ ученики элементарныхъ школъ «научались отъ ремесленниковъ, въ общихъ чертахъ, главнѣйшему изъ каждаго производства, хотя бы для того, чтобъ они не оставались въ невѣдѣніи того, что происходитъ въ жизни, а также для того, чтобы впослѣдствіи могли легче обнаружиться природныя склонности и призваніе каждаго». Локъ, въ концѣ того же семнадцатаго вѣка, совѣтуетъ упражнять школьниковъ въ ремеслахъ плотника, столяра, рѣзчика и проч., въ садоводствѣ и сельскохозяйственныхъ работахъ — въ интересѣ здоровья и физическаго развитія. Руссо, въ прошломъ вѣкѣ, настойчиво требуетъ отъ воспитываемаго имъ Эмиля, чтобы тотъ изучилъ какое-нибудь ремесло, и Эмиль дѣйствительно научается, на бумагѣ, владѣть молоткомъ, подпилкомъ, рубанкомъ и лопатой; онъ не достигаетъ лишь навыка, который пріобрѣтается уже послѣ школы и который требуетъ времени. Но какъ ни велика заслуга Руссо, установившаго во многихъ отношеніяхъ вѣрные идеалы воспитанія, а крайне была еще далека отъ правильнаго выясненія принципа до осуществленія его, и соединеніе педагогически-ремесленнаго образованія съ научнымъ, удавшееся Руссо на бумагѣ, на дѣлѣ еще не скоро воплотилось въ плоть и кровь и не мало потрачена усилій на размышленіе о томъ, сочетать классную работу съ мастерской, какъ ввести классное преподаваніе въ мастерскую, чему именно обучать въ мастерскихъ начальныхъ школъ для того, чтобъ осуществились идеалы Амоса, Лова и Руссо. Даже Песталоцци (1746—1827 г.), дѣятельность и ученіе котораго до сихъ поръ служатъ краеугольнымъ камнемъ всѣхъ мыслящихъ педагоговъ нашего времени, не удалось осуществить на практикѣ сочетаніе педагогически-ремесленнаго обученія, педагогически-производительной ремесленной мастерской съ общеобразовательнымъ курсомъ начальной школы; и Песталоцци не пошелъ дальше вѣрнаго выясненія идеаловъ, состоявшихъ въ возможно большемъ сближеніи школы съ жизнію, въ возможно болѣе гармоничномъ развитіи души и тѣла, въ возможно большей близости общеобразовательнаго, не утилитарнаго, воспитывающаго учебнаго курса къ потребностямъ практической жизни.
Только цѣлымъ рядомъ опытовъ удалось, и то въ новѣйшее лишь время, выработать такой типъ элементарной школы, въ которой мастерская, восполняя общеобразовательный курсъ и содѣйствуя къ уразумѣнію его, въ то же время представляетъ для дѣтей, по разнообразію труда, благодѣтельный отдыхъ отъ работы головой и подготовляетъ ихъ въ могущему предстоять имъ занятію въ экономически производительной мастерской. Компетентныя лица указываютъ въ этомъ отношеніи, какъ на образцовыя училища, на нѣкоторыя частныя школы въ Берлинѣ, Лейпцигѣ и Готѣ; но особенное значеніе въ Европѣ пріобрѣли въ этомъ отношеніи успѣхи, достигнутые въ Даніи и Швеціи, гдѣ начальныя общеобразовательныя, не спеціально ремесленный школы, занимающія дѣтей ремесленными подѣлками, получили наибольшее распространеніе. Во главѣ этого движенія въ Скандинавскихъ государствахъ, къ которому присматриваются въ настоящее время всѣ европейскія государства, не исключая и нашего отечества, стоитъ г. Клаузонъ-Каасъ, примѣнившій впервые свой методъ къ собственнымъ дѣтямъ, затѣмъ попытавшійся водворить ремесленныя дѣтскія подѣлки въ семействахъ, желая воспользоваться производительно досугомъ длинныхъ зимнихъ вечеровъ и затѣмъ перенесшій свою пропаганду и на начальную школу. По иниціативѣ этого почтеннаго филантропа и педагога возникло въ 1873 году «всеобщее датское общество домашняго трудолюбія», а три года позже образовалось такое же общество въ Берлинѣ; эти общества, какъ уже сказано, и стремятся къ сліянію ремесленныхъ мастерскихъ съ начальными училищами. Эта же педагогическая пропаганда достигла и насъ; но въ то время, когда мы «услышали звонъ», мы не всегда «знали, откуда онъ», и нерѣдко извращали мысль тѣхъ, именемъ которыхъ мы ратовали. Датское «общество трудолюбія» воспитываетъ учителей для «рабочихъ школъ», т. е. школъ съ педагогически-ремесленными мастерскими, которыя возникаютъ стараніями мѣстныхъ отдѣленій «общества» и получили особенное распространеніе въ Швеціи (См. «Lindner Encyklopädischen Handbuch» 1882 г.). Самую сущность своей системы Клаузонъ-Каасъ выражаетъ слѣдующимъ образомъ: задача школы съ ремесленной мастерской состоитъ въ томъ, чтобы возбудить склонность ребенка къ механическому труду, развить ловкость руки, развить глазъ, воспитать во-время глазъ и руку и этимъ самымъ уже подготовить ребенка въ его будущей дѣятельности въ практической жизни. Задача мастерскихъ не ремесленной, но общеобразовательной школы, по мнѣнію основателя ихъ, состоитъ отнюдь не въ томъ, какъ у насъ полагали, чтобы выпустить ученика изъ общеобразовательной школы готовымъ ремесленникомъ, способнымъ зарабатывать (что достижимо только въ крайне ограниченномъ числѣ производствъ, доступныхъ физическимъ силамъ дѣтей и весьма простыхъ), но въ томъ, чтобы подать руку помощи школѣ грамотности и поддержать тѣ учебные предметы, которые соединимы съ рукоремеслами, съ развитіемъ мускуловъ дѣтей въ мастерской, съ пользованіемъ дѣтьми орудіями и примѣненіемъ ремесленной работы. Такъ какъ огромное большинство питомцемъ народной школы призвано существовать впослѣдствіи трудами рукъ своихъ, то Блаузонъ-Каасъ, имѣя дѣло съ восьмилѣтнимъ курсомъ въ народныхъ училищахъ, въ своей пропагандѣ весьма естественно обратилъ особенное вниманіе именно на эти послѣднія; но и народной школѣ онъ ставитъ только педагогически-ремесленныя, а не промышленно-ремесленныя задачи, а потому и считаетъ исполнимымъ за шесть недѣль настолько освоить народнаго учителя съ ремесленными пріемами, чтобъ онъ изучилъ лишь элементы ремесла и могъ преподать ихъ настолько, чтобъ ученики освоились съ самопомощію въ ремеслѣ и облегчили бы себѣ ремесленное обученіе, еслибъ оно наступило послѣ школы. Въ городѣ Ландскронѣ, въ Швеціи, существуетъ училище, ученики шестого, т. е. старшаго, класса котораго обязательно обучаются ремеслу, затрачивая на него ежедневно по два часа изъ шести учебныхъ часовъ и упражняясь въ столярномъ и товарномъ дѣлѣ и выпиливаніи рисунковъ на деревѣ; работы, выставленныя на время экзамена, свидѣтельствуютъ, какъ и самое время, посвящаемое ремеслу, о томъ, что эта общеобразовательная школа не воспитываетъ ремесленниковъ, но настолько знакомитъ дѣтей съ ремесломъ, чтобы достигались педагогическія требованія о гармоніи развитія и воспитанія и чтобы дѣти развивались примѣнительно въ предстоящей имъ практической жизни.
Но для того, чтобы конкретно выяснить, какъ должно произойти сліяніе мастерской съ элементарной общеобразовательной школой, какія именно ремесленныя работы осуществимы въ мастерской, не утрачивающей своего педагогическаго и общеобразовательнаго характера и прививающей самопомощь, не дѣлая еще школьника профессіонистомъ, — не достаточно показать, что въ такой «рабочей школѣ» плетутъ корзины, вяжутъ щотки, дѣлаютъ модели и ящички, переплетаютъ книги и т. п., а необходимо лицъ, интересующихся этимъ дѣломъ, ввести въ самую технику обученія, до-нельзя затрудняемую тѣмъ, что ее пытаются примѣнить къ школѣ, т. е. къ обученію значительнаго числа дѣтей одновременно. Долгое время въ этомъ отношеніи всѣ, увѣровавшіе въ идеалы Клаузонъ-Кааса, были предоставлены собственнымъ усиліямъ и дѣйствовали ощупью, но въ концѣ 1882 г. появилась наконецъ книга, исчерпывающая вопросъ съ самой трудной и важной стороны его — со стороны осуществимости — и исчерпывающая его во всѣхъ подробностяхъ. Эта книга («Die Schulwerkstatt» von Е. Barth und W. Niederley) написана двумя педагогами, спеціально знакомыми съ техническими работами элементарной школы и уже раньше новѣйшаго сочиненія своего весьма извѣстными по изданнымъ ими руководствамъ къ обученію дѣтей въ семьѣ разнообразнѣйшимъ ремесленнымъ подѣлкамъ изъ наиболѣе сподручныхъ матеріаловъ и простѣйшими орудіями. По этой замѣчательной книгѣ, указанія которой мы дополнимъ какъ изъ другихъ источниковъ, такъ и собственными соображеніями и наблюденіями, весь вопросъ объ устройствѣ педагогически-ремесленныхъ мастерскихъ при общеобразовательномъ училищѣ изъ области фразеологіи выводится на реальную почву; изъ мыльнаго пузыря онъ становится конкретнымъ и устойчивымъ явленіемъ и выясняется въ слѣдующемъ видѣ: Самое обученіе ремеслу въ элементарной ремесленной школѣ имѣетъ мѣста по стольку, по скольку избранныя для дѣтской мастерской работы служатъ цѣлямъ воспитанія и учебной программѣ начальнаго училища. Уже давно понято, что наглядность преподаванія имѣетъ огромное значеніе въ элементарномъ училищѣ и оказываетъ ему существеннѣйшія услуги. Но какъ ни прочны впечатлѣнія отъ того, что ученикъ разсматривалъ въ школѣ, они еще устойчивѣе, если ученикъ воспроизводилъ разсмотрѣнный предметъ, а потому неоцѣненны услуги рисованія; если же дать себѣ отчетъ въ томъ, что рисованіе можетъ дать изображеніе предмета только на одной плоскости и что только въ школьной мастерской можетъ быть воспроизведенъ весь предметъ или часть его во всей ихъ цѣлости, — тогда станетъ очевиднымъ то педагогическое значеніе, которое получаетъ воспроизведеніе предметовъ изъ картона, дерева, металла и проч. посредствомъ орудій, какъ средство къ выясненію и упражненію преподаваемаго въ школѣ. Велики и воспитательные результаты отъ такого обученія въ мастерской: постепенно, по частямъ, при соблюденіи величайшей точности, возникаетъ въ рукахъ ребенка изъ безформенной массы предметъ; къ такому же осмотрительному и аналитическому мышленію пріучитъ школьника эта работа. Чтобы воспроизвести предметъ въ мастерской, ребенокъ долженъ дѣйствовать и нести отвѣтственность за свои дѣйствія, причемъ очень нерѣдко неизгладимы послѣдствія отъ допущенныхъ ошибокъ: школьная мастерская становится такимъ образомъ школой дѣятельности, школой жизни и въ то же время содѣйствуетъ къ эстетическому воспитанію, возбуждая вкусъ къ изящному, реагируя противъ неряшливости. Справедливо замѣчаютъ гг. Бартъ и Нидерлэ, что гимнастика, повсемѣстно признанная необходимою отраслью обученія, до сихъ поръ обращаетъ всего меньше вниманія на развитіе двухъ важнѣйшихъ органовъ человѣка — руки и глаза, между тѣмъ какъ безспорно большее или меньшее пользованіе рукой, рядомъ съ даромъ слова, служитъ существеннѣйшимъ отличіемъ человѣка отъ животныхъ и даетъ человѣку возможность достигать высшихъ степеней культуры; вотъ почему и въ числѣ преподавателей гимнастики уже бывали и такіе, которые токарный станокъ причисляли къ гимнастическимъ орудіямъ и работу на немъ сливали съ курсомъ гимнастики. Мастерская при школѣ въ извѣстномъ случаѣ — гимнастическій залъ, а обученіе въ ней — особая часть курса гимнастики, орудіями для которой слушать не шестъ и канатъ, но молотокъ, долото, пила, топоръ, подпилокъ, буравъ, ножъ и т. п., и которая развиваетъ преимущественно руку и глазъ, дѣйствуя на подвижность руки, чувство осязанія и мускульное чувство. Но этимъ соображеніямъ, авторы указанной книги приходятъ къ заключенію о томъ, что при всякой элементарной школѣ должны быть мастерскія и что работа въ послѣднихъ, въ интересѣ дѣтей, должна быть столь же обязательна, какъ и обученіе наукамъ. Но такая точка зрѣнія мыслима для западной Европы, гдѣ новѣйшимъ законодательствомъ Франціи обученіе не съ промышленною, но съ педагогическою цѣлью ремеслу введено въ составъ программы обязательнаго обученія въ народной школѣ и не мыслима для насъ по причинамъ, нами достаточно выясненнымъ. Совершенно иной вопросъ: долго ли наши элементарныя городскія школы, по пяти лѣтъ развивающія мозгъ на счетъ всего остального организма, и элементарные классы нашихъ мужскихъ и женскихъ гимназій, утомляющіе дѣтей однообразіемъ головной работы, — долго ли еще эти учебныя заведенія не поймутъ того, насколько выиграли бы здоровье, воспитаніе и обученіе дѣтей отъ того, чтобы классныя занятія чередовались со связанными съ ними, какъ увидимъ, работами въ мастерскихъ?
На каждаго ученика гимназіи, который еще не произноситъ отчетливо буквы «ш» и дома спитъ съ своей няней, мы уже смотримъ какъ на будущаго студента и обучаемъ его такъ, какъ будто ему предстоитъ въ будущемъ занять каѳедру исторіи; элементарности обученія и элементарныхъ классовъ не существуетъ для нашихъ гимназій, которыя съ перваго дня поступленія дѣтей уже вводятъ въ учебную программу чуть не всѣ предметы, изъ которыхъ придется держать черезъ восемь лѣтъ выпускной экзаменъ. А какое ничтожное число учащихся останется въ гимназіи до окончанія курса и кто справляется съ тѣмъ, насколько вполнѣ отвлеченная гимназическая программа соотвѣтствуетъ профессіи родителей учащихся и вѣроятному въ будущемъ занятію ихъ? Кто задумывается надъ тѣмъ, не обязаны ли мы низшіе классы гимназій вести такимъ образомъ, чтобы программа ихъ, оставаясь о, воспитывающею и развивающею, принимала въ разсчетъ требованія практической жизни — не сочиненной, не химерической, но дѣйствительно окружающей гимназистовъ, изъ которыхъ большинство не проучится болѣе четырехъ-пяти лѣтъ? Казалось бы, что не можетъ быть двухъ отвѣтовъ на этотъ вопросъ, а устройство педагогически-ремесленныхъ мастерскихъ при младшихъ классахъ гимназій послужило бы однимъ изъ средствъ къ сближенію школы съ жизнію: оно очень пригодилось бы и всѣмъ тѣмъ гимназистамъ, которые пройдутъ черезъ всѣ классы гимназіи и курсы университета. Вѣдь если вдуматься въ преподаваніе рукодѣлья въ женскихъ гимназіяхъ, то невозможно не признать за преподаваніемъ этой отрасли знаній характера уступки требованіямъ практической жизни; почему же не сдѣлать для мальчиковъ того же, что мы дѣлаемъ для дѣвочекъ, только въ томъ видѣ, какъ того требуетъ призваніе мальчиковъ? И какое спасибо сказали бы намъ эти послѣдніе, еслибы курсъ гимназіи въ младшихъ классахъ былъ организованъ такъ, чтобы питомцы ихъ могли внести въ мастерскія, въ которыя, быть-можетъ, броситъ ихъ судьба послѣ нѣсколькихъ лѣтъ гимназическаго обученія, развитой глазомѣръ, умѣлую руку и воспитанный вкусъ изящнаго. Очень нерѣдко только довольно поздно выясняются склонности ребенка, и не обязаны ли мы, не спеціализируя занятій слишкомъ рано, давать гармонически-цѣльное воспитаніе такъ, чтобы по возможности многіе пути оставались для ребенка открытыми возможно больше? Но, вводя ремесло въ составъ общеобразовательнаго элементарнаго курса, мы никогда не должны упускать изъ виду того, что главнѣйшая задача школьной мастерской остается педагогическою, а потому исключаетъ всякія подѣлки, которыя, давая слишкомъ мало воспитанію и развитію, имѣли бы только экономическое значеніе. Вотъ почему авторы указанной книги въ высшей степени справедливо исключаютъ изъ мастерской общеобразовательной школы тѣ именно мастерства, которыми у насъ пытались-было затормозить обученіе грамотѣ въ нашихъ народныхъ училищахъ, и безъ мастерскихъ едва успѣвающихъ обучить молитвамъ, чтенію, письму и счету. Изъ школьной мастерской исключается сапожное ремесло, какъ оказывающее слишкомъ мало педагогическихъ услугъ; не допускается въ школьной мастерской, какъ увидимъ, и столярное мастерство въ тѣсномъ смыслѣ этого слова, не говоря уже о пряденьѣ и тканьѣ, занятіе которыми давало бы также гораздо болѣе промышленныхъ, чѣмъ педагогическихъ результатовъ.
Но пора перейти къ вопросу о томъ, осуществить разумно организованную мастерскую при элементарной школѣ съ продолжительнымъ курсомъ обученія, т. е. и при элементарныхъ классахъ гимназій. Во-первыхъ, гдѣ взять время на работу въ мастерской, вѣдь наши ученики и безъ того обременены занятіями? Начать съ того, что если затратить получасовую рекреацію на мускульный трудъ, до-нельзя занимающій дѣтей, то мы не только наполнимъ ее производительно для дѣтскаго здоровья и всесторонняго развитія, но и выиграемъ за шесть дней уже три часа времени. Но еще важнѣе то, что тѣ элементарныя школы съ многолѣтнимъ обученіемъ, которыя изъ шести учебныхъ часовъ въ день отдали два работамъ въ мастерскихъ, замѣнивъ часовые уроки получасовыми, или лишь немного болѣе продолжительными, уже успѣли изъ опыта убѣдиться въ цѣлесообразности такого преобразованія: отъ сокращенія продолжительности уроковъ, съ добавленіемъ рекреаціи, получились два часа ежедневно для занятій въ школьной мастерской, и отъ этого нисколько не пострадали собственно научные успѣхи, учебная программа ни мало не урѣзана: все это оказалось возможнымъ потому, что ребенокъ, прослушавшій два урока и затѣмъ два часа, съ отдыхомъ, посвятившій мастерской, съ охотой и свѣжестію возвращается къ класснымъ занятіямъ по наукамъ. Какой отрадный контрастъ по сравненію съ зѣвотой и слипающимися отъ сна глазами учениковъ, которыми вдохновляются въ настоящее время наши учителя, не признающіе въ дитяти дѣтской природы и въ младшихъ классахъ гимназіи — элементарной школы!… Итакъ, пріуроченіе къ элементарной школѣ мастерскихъ вовсе не предполагаетъ увеличенія и безъ того значительнаго числа учебныхъ часовъ.
Затѣмъ, по мнѣнію гг. Барта и Нидерлэ, выводящихъ вопросъ на практическую почву, было бы крайне неблагоразумно, въ виду новости дѣла и необходимости, чтобы дальнѣйшее обученіе ремеслу въ общеобразовательной школѣ основывалось на предшествовавшемъ, ввести работу въ мастерскихъ во всѣ пять элементарныхъ классовъ одновременно; возможно было бы, напротивъ, ввести его раціонально только въ первомъ классѣ на первый годъ и затѣмъ ежегодно добавлять по одному классу по мѣрѣ того, какъ тѣ счастливыя дѣти, съ которыхъ началась бы эта реформа, переходили бы изъ класса въ классъ и требовали бы все болѣе и болѣе сложнаго и ремесленнаго обученія. На первое время могли бы преподавать въ школьныхъ мастерскихъ мастера; но при нѣсколькихъ учительскихъ семинаріяхъ должны бы быть открыты однолѣтніе ремесленные курсы для учителей, въ которые всѣ учебныя заведенія могли бы высылать своихъ стипендіатовъ изъ своихъ же учителей, которые затѣмъ и преподавали бы въ мастерскихъ своихъ школъ. Да, но легко сказать — «преподавать» одному учителю въ мастерской, въ которой работаютъ до сорока учениковъ; развѣ мыслимо классное обученіе ремеслу, такъ какъ на одиночное у учителя не станетъ ни силъ, ни времени? Гг. Бартъ и Нидерлэ отвѣчаютъ утвердительно на этотъ вопросъ и такъ осязательно выясняютъ его, что мы не можемъ не привести, съ ихъ словъ, цѣлаго урока въ школьной мастерской для того, чтобъ и читатели наши убѣдились въ осуществимости того, что съ перваго взгляда кажется совершенно невозможнымъ. Предположимъ, прежде всего, что въ комнатѣ, предназначенной для обученія ремеслу, каждому ученику отведено столько же мѣста, сколько требуется для рисованія, т. е. около полутора квадратныхъ аршинъ, и съ такими промежутками, чтобъ учитель могъ подойти къ каждому изъ работающихъ. Каждый изъ учениковъ получаетъ свое опредѣленное мѣсто въ мастерской, которое нумеруется и тѣмъ же нумеромъ обозначаются и всѣ ввѣряемые ученику инструменты, равно какъ и то мѣсто въ шкафу, въ которомъ ученикъ вѣшаетъ свою рабочую блузу и передникъ. Но вотъ ученики переодѣлись и молча садятся по мѣстамъ, устремляя свой взглядъ на учителя, который, стоя предъ классомъ, держитъ въ рукахъ готовую модель того предмета, который предстоитъ ученикамъ воспроизвести. Въ большинствѣ случаевъ потребуется прежде всего сдѣлать чертёжъ; учитель, возбуждая вниманіе всего класса, чертитъ части предмета или весь предметъ на классной доскѣ, поясняя, съ чего и почему онъ начинаетъ и чѣмъ продолжаетъ; затѣмъ вызываетъ онъ къ доскѣ ученика поспособнѣе и тотъ подражаетъ, при всеобщемъ вниманіи, рисунку учителя, а послѣ этого, по приглашенію учителя, дѣлаетъ то же и ученикъ изъ слабыхъ. Послѣ этого ученики достаютъ свои линейки и всѣмъ имъ раздается матеріалъ, на которомъ имъ предстоитъ чертить, и затѣмъ ученики проводятъ черту за чертой, по командѣ учителя, для того чтобы работа у всѣхъ одновременно подвигалась впередъ и оканчивалась. Пусть, для примѣра, чертится въ данномъ случаѣ на картонѣ кубъ въ развернутыхъ плоскостяхъ, который затѣмъ дѣтямъ предстоитъ вырѣзать, согнуть по ребрамъ и склеить въ геометрическое тѣло. Въ такомъ случаѣ вторая работа класса состояла бы въ томъ, чтобы надрѣзать ножомъ картонъ до половины его по нѣкоторымъ изъ начерченныхъ линій. Для этого учитель прежде всего показываетъ, какъ держать ножъ и линейку, и вызываетъ наименѣе способныхъ учениковъ къ себѣ. Они на глазахъ учителя пробуютъ надрѣзывать картонъ настолько, чтобы не прорѣзать его насквозь, чтобы только легко стало согнуть его. Только послѣ этого всѣ ученики принимаются за работу, опять по командѣ учителя, какъ при обученіи письму; учитель же ходитъ между столами, наблюдая за работающими, подсобляя то здѣсь, то тамъ, и пріостанавливая работу всего класса для того, чтобы дать возможность отстающимъ поравняться съ большинствомъ; такимъ образомъ вся работа доводится до конца. Но за другимъ урокомъ непремѣнно долженъ быть сдѣланъ же предметъ — каждымъ ученикомъ самостоятельно; учитель же, обходя учениковъ, внимательно наблюдаетъ за тѣмъ, чтобы каждый изъ нихъ работалъ въ надлежащей постепенности и съ соблюденіемъ всѣхъ, изученныхъ имъ, по подражанію, манипуляцій, и пользуется наиболѣе ловкими изъ работниковъ класса для того, чтобы подсоблять наименѣе ловкимъ, пріучая и къ тому, чтобы сосѣдъ помогалъ сосѣду, и занимая какою-нибудь дополнительною работой тѣхъ изъ учениковъ, которые окончили свое дѣло гораздо раньше большинства. Такіе ученики могутъ, напримѣръ, настругать, или наколоть брусковъ, въ запасъ для всего класса; но эти ученики, въ видѣ поощренія за успѣхъ, могутъ, по указанію учителя, снабдить сдѣланную ими вещь такими украшеніями, которыхъ не будетъ на произведеніяхъ большинства. Въ интересѣ развитія дѣтей и упражненія ихъ, въ теченіе курса тотъ же предметъ повторяется еще и третій разъ, но съ еще большими требованіями, что касается самостоятельности работы: ученикамъ задается задача сдѣлать тотъ же предметъ, но измѣненной величины, или изъ другого матеріала. Бываютъ въ мастерской и такія работы, которыя, по числу имѣющихся для того орудій, неисполнимы для всѣхъ учениковъ класса одновременно, каждымъ на своемъ мѣстѣ; въ такихъ случаяхъ классъ разбивается на группы въ 5—6 человѣкъ, причемъ общая для группы работа совершается при раздѣленіи труда, чтобъ одинъ изъ учениковъ подготовлялъ дѣло для другого. По окончаніи работы всякій прибираетъ свою работу и инструменты, а дежурные ученики собираютъ матеріалъ, заботятся объ общей собственности класса и прибираютъ все со столовъ мастерской, предоставляя остальное прислугѣ; ученики переодѣваются и идутъ въ. классъ.
Допустивъ, что найдено время для занятій въ мастерскойт что доказана цѣлесообразность ихъ и возможность класснаго обученія въ педагогически-ремесленной мастерской, — гдѣ взять помѣщенія на мастерскія? Въ огромномъ большинствѣ сельскихъ школъ, въ которыхъ дѣти сидятъ настолько тѣсно, что не только для работы долотомъ или пилою, но и для чтенія едва стаетъ мѣстъ, конечно негдѣ; но въ элементарной школѣ съ пятилѣтнимъ и болѣе того курсомъ и гимназіяхъ дѣло осуществимо, такъ какъ классы по очереди занимаются въ мастерской и потому, при двухъ часахъ ремесленныхъ занятій, на трѣ класса достаточно одной комнаты для мастерской, а на пять классовъ двухъ. Гг. Бартъ и Нидерлэ проектируютъ для мастерской на сорокъ учениковъ комнату, освѣщенную съ одной сторону пятью окнами и сохраняющую три остальныя стѣны для установки шкафовъ, въ которыхъ сохраняются работы, инструменты, матеріалъ и рабочія блузы учащихся. Въ такой комнатѣ, предполагая нѣкоторую пропорціональность ея, будетъ очевидно около полутораста квадратныхъ аршинъ, что превзошло бы, по размѣрамъ, все классное помѣщеніе значительнаго большинства нашихъ сельскихъ школъ, но оказалось бы доступнымъ многимъ изъ частныхъ и казенныхъ начальныхъ училищъ съ пятилѣтнимъ курсомъ и многимъ изъ гимназій. Между тѣмъ размѣры комнаты вовсе не преувеличены, такъ какъ въ нее, при сорока ученикахъ, необходимо поставить пять большихъ столовъ, четыре верстака, шесть шкафовъ, трое тисковъ, два стола съ сосудами для столярнаго клею и спиртовыми лампами, нѣсколько подвижныхъ классныхъ досокъ, точильный камень и токарный станокъ; послѣдніе два предмета относятъ ко второй мастерской, но едва ли настоитъ въ этомъ необходимость. Столярные верстаки проектируются въ такомъ незначительномъ числѣ по дороговизнѣ ихъ, какъ и потому, что общеобразовательная школа, по мнѣнію практиковъ, не можетъ задаваться цѣлью довести своихъ учениковъ до умѣнья выстругать безукоризненно болѣе или менѣе обширную поверхность и даже не имѣетъ надобности въ томъ, чтобы выдавать дѣтямъ для подѣлокъ только отёсанное дерево: если же пользоваться въ шкодѣ пиленнымъ деревомъ и стругать преимущественно бруски и дощечки, то это настолько упрощаетъ и ускоряетъ дѣло, что вышепоказанное число верстаковъ становится достаточнымъ, и тѣмъ болѣе, что для такого струганья верстаки съ успѣхомъ замѣняются гораздо болѣе дешевыми небольшими столами особаго устройства. Что касается токарнаго станка, то употребленіе его, при слабосильности дѣтей, сопрягается съ такими опасностями, что къ нему школьная мастерская можетъ прибѣгать лишь въ исключительныхъ случаяхъ и съ особою осторожностію; даже точенье инструментовъ доступно только силамъ старшихъ учениковъ старшаго класса.
Описанная до сихъ поръ обстановка школьной мастерской уже доказываетъ, что практики стремятся принять въ разсчетъ матеріальныя средства большинства элементарныхъ школъ и потому совѣтуютъ обзаводиться для мастерской лишь крайне необходимымъ. Къ тому же имѣется въ виду хотя и весьма разнообразное техническое обученіе, но преимущественно на самомъ сподручномъ матеріалѣ, а потому и изъ орудій для школьной мастерской требуются только рубанки, клещи, щипцы, долота, стамески, пилы, буравчики, подпилки, молотки, линейки, наугольники, ножи, циркуля и нѣсколько прессовъ. Изъ перечисленныхъ инструментовъ необходимо пріобрѣсти наиболѣе дешевые и всѣхъ чаще употребляющіеся — въ такомъ количествѣ, чтобы снабдить ими каждаго изъ работающихъ въ мастерской, какъ для того, чтобы стало возможнымъ одновременное классное преподаваніе техническихъ пріемовъ, такъ и въ интересѣ самодѣятельности дѣтей, предоставляя лучшимъ изъ учениковъ брать такого рода инструменты домой и дома совершенно самостоятельно оканчивать начатое въ классѣ, или даже производить работы, по собственному выбору или по мысли учители, въ связи съ преподаннымъ въ школьной мастерской.
Казалось бы, что и сказаннаго до сихъ поръ достаточно для того, чтобы читателямъ довольно ясно представилась педагогически-ремесленная мастерская; но послѣдняя задается столькими ремеслами, стремясь, къ тому же, поставить работу дѣтей въ мастерской въ самую тѣсную зависимость отъ научныхъ занятій въ классѣ, что необходимо войти въ еще большія подробности, всмотрѣться въ то, какими именно подѣлками занимаютъ дѣтей. Тогда только окажется вполнѣ доказаннымъ, что такое ремесленное обученіе въ элементарныхъ классахъ, сохраняя за собой общеобразовательный и педагогическій характеръ, въ то же время пригодится не только въ смыслѣ воспитанія самопомощи въ практической жизни, но даже въ смыслѣ облегченія слѣдующаго послѣ элементарнаго курса спеціально-ремесленнаго обученія съ промышленною цѣлью. Еслибы мы сказали только, что ученики школьной мастерской переплетаютъ книги и склеиваютъ коробочки, дѣлаютъ линейки, солонки, ложки, ящички, выпиливаютъ рисунки, изготовляютъ рамки и этажерки, плетутъ корзины и вяжутъ щотки, то мы этимъ далеко не выразили бы того, какой характеръ имѣютъ работы мастерской элементарной школы; мы повторили бы въ такомъ случаѣ только то, что уже сотни разъ говорилось, что всякая производительная механическая работа занимаетъ дѣтей, укрѣпляетъ ихъ здоровье и развиваетъ ихъ внѣшнія чувства, содѣйствуя къ ихъ эстетическому воспитанію; оставалось бы недосказаннымъ въ такомъ случаѣ не только то, элементами какихъ именно ремеслъ овладѣютъ питомцы такихъ элементарныхъ классовъ, которые съумѣютъ слить мастерскую съ научнымъ курсомъ, но и то, какимъ образомъ первая служитъ послѣднему, который и остается, по мысли Барта и Нидерлэ, первенствующимъ въ общеобразовательной школѣ. Для того, чтобъ эта новая и, по нашему мнѣнію, въ высшей степени плодотворная, мысль выяснилась вполнѣ, мы должны присмотрѣться нѣкоторое время къ работѣ въ мастерской дѣтей отъ 9 до 15 лѣтъ возрастомъ. Опускаемъ всѣ работы, доступныя силамъ еще меньшихъ дѣтей, такъ какъ такія работы совпадаютъ съ занятіями дѣтскаго сада, разработанными и извѣстными во всѣхъ подробностяхъ. Впрочемъ нельзя не указать на то, что и такъ-называемыя фребелевскія работы могутъ быть поставлены въ зависимость отъ уроковъ нагляднаго обученія, родиновѣдѣнія, даже священной исторіи. Извѣстно, напримѣръ, насколько библейскіе разсказы занимаютъ дѣтей; но трудно себѣ представить, насколько выиграетъ прочность этнографическихъ свѣдѣній, выносимыхъ дѣтьми изъ курса ветхозавѣтной исторіи, если только мастерская придетъ на помощь законоучителю. Такъ, напримѣръ, даже малютки могутъ дѣлать изъ бумаги и нитокъ, или тонкаго картона тѣ палатки кочующихъ народовъ, съ которыми ихъ знакомятъ въ классѣ; также точно могутъ дѣти воспроизвести сандаліи, бубны и арфы; между тѣмъ для производства этихъ предметовъ уже потребуются орудія и уже эта работа будетъ воспитывать ловкость руки и вѣрность глаза малютокъ.
Что касается ремесленныхъ производствъ для возраста отъ 9 до 15 лѣтъ, то авторы указанной нами книги располагаютъ ихъ по предметамъ научнаго курса элементарной школы съ развитою учебною программою. Само собою разумѣется при этомъ, что при устройствѣ педагогически-ремесленной мастерской необходимо располагать работы въ ней, одну за одною, въ такомъ порядкѣ, чтобъ иногда ознакомленіе съ предметомъ въ мастерской, предшествовало изученію его въ классѣ, а иногда и наоборотъ, смотря по надобности.
Преподаваніе элементарной геометріи становится съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе конкретнымъ, а потому сліяніе работъ въ мастерской съ обученіемъ именно этому учебному предмету встрѣтитъ всего менѣе препятствій. Представимъ себѣ, напримѣръ, что ученикъ проведетъ на цвѣтной бумагѣ три концентрическихъ круга указанныхъ ему радіусовъ и раздѣлитъ окружность на двадцать равныхъ частей, затѣмъ вырѣжетъ наименьшую окружность, въ наибольшей сдѣлаетъ зубцы и извѣстнымъ образомъ загнетъ складки и — произведетъ прехорошенькую розетку для подсвѣчника, а въ сущности онъ занимался лонгиметріей и планиметріей и въ то же время упражнялся въ самомъ точномъ употребленіи ножа; точно также въ связи съ геометріей можетъ быть поставлено изготовленіе абажуровъ для лампъ. А гдѣ, какъ не въ мастерской, при помощи, положимъ, ножа, линейки, угольника и картона, возможно вполнѣ наглядно доказать, что сумма угловъ треугольника равна двумъ прямымъ: стоитъ лишь вырѣзать нѣсколько треугольниковъ и сопоставить, сложить углы каждаго изъ нихъ — и во всѣхъ случаяхъ всѣ углы одного треугольника составятъ именно два прямыхъ угла. Въ новѣйшее время преподаваніе геометріи сближаютъ съ землемѣріемъ, а какой тутъ обильный матеріалъ представляется этимъ для, школьной мастерской: дѣти заготовятъ гладенькихъ кольевъ,; которые они выстругаютъ, и канатъ для измѣренія, на которомъ, примѣняя преподанное имъ въ классѣ, навяжутъ узлы на опредѣленномъ разстояніи другъ отъ друга; старшіе ученики изъ проволоки сдѣлаютъ землемѣрную цѣпь и даже столъ о трехъ ножкахъ для установки визировальнаго аппарата и самый инструментъ этотъ сдѣлаютъ изъ дерева. Еще легче приготовить отвѣты, для чего дѣтей ознакомлять съ тѣмъ, какъ плавится и отливается свинецъ. Элементарный курсъ стереометріи сопровождается изготовленіемъ въ мастерской геометрическихъ тѣлъ изъ картона и проволоки, тутъ уже требуется умѣнье паять. Такимъ образомъ дѣти, не измѣняя главной цѣли общеобразовательной школы — воспитательному и образовательному характеру ея, упражнялись, обучаясь геометріи, въ переплетномъ, столярномъ, слесарномъ и лудильномъ дѣлѣ, причемъ техническія, равно какъ и педагогическія задачи мастерской будутъ достигаться только въ томъ случаѣ, если школа будетъ доводить дѣтей, какъ мы уже говорили, не только до умѣнья подражать учителю, но и исполнять работу совершенно самостоятельно.
Ботаника даетъ также не малую пищу для мастерской: такъ, напримѣръ, какъ займетъ дѣтей составленіе коллекціи возможно большаго числа сортовъ дерева, а вѣдь для осуществленія ея нужно умѣть отпилить по наугольнику, выстругать, почистить циклой и подпилкомъ, выгладить стеклянной бумагой и пемзой, отполировать и полакировать каждый изъ образцовъ! Но вотъ и совершенно иная работа, которая вяжется съ ботаникой: дѣти могутъ воспроизводить изъ гипса различнѣйшія формы листьевъ, изучаемыя за курсомъ ботаники", между тѣмъ вся эта работа производится до-нельзя просто («Die Handwerksbuch» von Barth und Niederley). Въ связи съ курсомъ зоологіи дѣти учатся въ мастерской, какъ сохранять насѣкомыхъ и приготовлять скелеты, или по крайней мѣрѣ части ихъ, а эта послѣдняя работа уже требуетъ довольно умѣлой руки и довольно близкаго знакомства съ пользованіемъ инструментами всякаго рода. Элементарная физика составляетъ одинъ изъ наиболѣе любимыхъ дѣтьми учебныхъ предметовъ во всякой начальной школѣ, которая можетъ задаваться задачей о законченности предоставляемаго ею элементарнаго образованія. Преподаванію этой науки настолько свойственно опираться на самодѣятельность дѣтей по приготовленію физическихъ приборовъ, что въ наше время въ западной Европѣ уже появилась цѣлая серія курсовъ физики, прямо основанныхъ на подѣлкахъ дѣтей, и у насъ уже существуютъ весьма талантливые опыты въ этомъ отношеніи[1]. Между тѣмъ, насколько разнообразно ремесленное обученіе, соединимое съ курсомъ физики, начиная съ центробѣжнаго обруча, который стоитъ лишь выгнуть и, пробивъ въ двухъ мѣстахъ, насадить на проволочную ось, и оканчивая, положимъ, изготовленіемъ въ школьной мастерской прибора, выясняющаго дѣйствіе безконечнаго винта. По указаніямъ Барта и Нидерле, до-нельзя просто сдѣлать и самый безконечный винтъ, обвивъ металлическую трубку проволокой. Но не одна слесарная работа требуется для изготовленія этого прибора: нужно еще изъ дерева сдѣлать зубчатое колесо, которое будетъ вращаться отъ дѣйствія безконечнаго винта только въ томъ случаѣ, если будетъ вѣрно разсчитано и прилажено, и нужно сдѣлать и самый станокъ изъ четырехъ досокъ, связанныхъ между собою на шипахъ такъ, чтобы возможно было разбирать ихъ, — станокъ, въ которомъ будутъ утверждены какъ зубчатое колесо, такъ и винтъ съ рукояткою для вращеніи. Въ связи съ начальнымъ курсомъ химіи, граничащимъ съ нагляднымъ обученіемъ, школьная мастерская научитъ дѣтей приготовленію фильтровъ, умѣнью рѣзать и гнуть стекло и т. п.
Бурсъ географіи направитъ мастерскую первоначально на переплетное дѣло въ его простѣйшихъ производствахъ: дѣти будутъ разрѣзывать карту на части и наклеивать ее на картонъ такъ, чтобъ изъ кусковъ возможно было собрать цѣлую, не поврежденную въ рисункѣ, карту. Не трудно себѣ представить, какъ твердо запечатлѣется въ памяти дѣтей, положимъ, взаимное положеніе губерній, если дѣти, постоянно присматриваясь къ картѣ, будутъ въ силахъ сложить ими же сдѣланную разъемную географическую карту. Техническіе пріемы раскрашиванія карты, равно какъ и самое составленіе цвѣтовъ могутъ также быть изучены въ мастерской. Наконецъ, изготовленіе учениками рельефныхъ географическихъ картъ изъ постепенно наклеиваемыхъ и постепенно возвышающихся слоевъ картона не только лучше всякаго иного способа дастъ дѣтямъ наглядное представленіе о рельефѣ изучаемой ими страны, но и предполагаетъ уже извѣстную техническую умѣлость.
Бурсъ исторіи, по остроумной мысли Барта и Нидерли, вводитъ питомцевъ элементарныхъ классовъ въ область технологіи, которая отдѣльно, какъ извѣстно, не изучается, но данныя по которой въ начальной школѣ сообщаются впервые въ связи съ уроками чтенія и нагляднаго обученія. Но связать технологію съ курсомъ исторіи возможно только въ томъ случаѣ, если исторіей называютъ не перечень войнъ, но исторію народовъ, исторію постепеннаго развитія культуры человѣка. Въ такомъ случаѣ школьная мастерская, производя различные предметы, которыхъ касается культуро-исторія, этимъ самымъ вступитъ въ область технологіи; но самыя техническія производства, связывая ихъ съ уроками исторіи, она представитъ въ исторической постепенности, чѣмъ и окажетъ немаловажную педагогическую услугу. — Такимъ образомъ машины новѣйшаго времени придутся на долю старшихъ учениковъ, а младшимъ достанется воспроизводить въ мастерской болѣе простые предметы первоначальной культуры. Такъ, напримѣръ, школьная мастерская могла бы производить модели земледѣльческихъ орудій, и какъ такое производство отозвалось бы на практической жизни! Между тѣмъ, если расположить изготовленіе ихъ въ той постепенности, какъ о нихъ упоминаетъ исторія, то младшимъ изъ дѣтей, наименѣе умѣлымъ, пришлось бы работать въ мастерской лишь крайне простыя орудія. Съ другой стороны, сколько навыка и умѣнья въ столярномъ и слесарномъ дѣлѣ предполагаетъ, для примѣра, изготовленіе модели вѣялки въ то время, какъ грохотъ изъ бумаги сдѣлаетъ всякій малютка, обучаясь переплетному искусству. Модель ручной мельницы древнихъ до-нельзя проста, но уже гораздо сложнѣе, хотя и вполнѣ доступна старшимъ ученикамъ, модель вѣтряной или водяной мельницы. Встрѣчаясь въ исторіи съ гончарнымъ дѣломъ, дѣти могли бы въ мастерской заняться лѣпкой изъ глины и формовать горшки. Очень заняло бы дѣтей приготовленіе кирпичиковъ, вершка въ два длиною, изъ глины и песку, которые они могли бы обжечь, за полчаса времени, въ печи своей мастерской, на деревянномъ углѣ. Подражая первобытнымъ щитамъ, плетеннымъ изъ лозы, дѣти, въ связи съ курсомъ исторіи, упражнялись бы въ новомъ для себя производствѣ. Если школьной мастерской недоступно производство моделей экипажей съ ихъ сложными колесами и даже рессорами, то вполнѣ соотвѣтствуетъ ихъ силамъ и техническимъ познаніямъ воспроизведеніе тѣхъ первобытныхъ тачекъ, колеса которыхъ выпиливались изъ доски на подобіе игрушечнымъ нашего времени; между тѣмъ и такая работа не только занимала бы дѣтей, не только служила бы иллюстраціей къ культуро-исторической части учебной программы начальной школы, но и представляла бы весьма плодотворное пользованіе инструментами для подѣлокъ изъ дерева. Не такъ трудно устроить песочные часы; а какъ рельефно освѣтится для такого маленькаго ремесленника, который надъ ними поработаетъ, при объясненіяхъ учителя, та эпоха, которая не знала иныхъ часовъ!
Послѣ всего сказаннаго, мы надѣемся, читатели согласятся* съ нами въ томъ, что наукой о воспитаніи придуманы такіа способы ремесленнаго обученія, введеніе которыхъ въ начальную школу съ продолжительнымъ учебнымъ курсомъ и въ элементарные классы такъ-называемыхъ «среднихъ» учебныхъ заведеній, не отвѣчающихъ однако своему названію, никакъ не лишитъ школы того общеобразовательнаго характера, который и долженъ за нею оставаться. Въ то же время описанная выше организація ремесленнаго обученія не только разовьетъ учащихся, не только послужитъ полезнѣйшимъ подспорьемъ для классныхъ занятій по наукамъ, не только доставитъ дѣтямъ крайне пріятную и благотворную умственную и физическую гимнастику, но и настолько освоитъ ихъ съ элементами разныхъ ремеслъ, что тѣмъ изъ нихъ, которыхъ нужда заставитъ взяться за заработокъ уже съ пятнадцатилѣтняго возраста, она облегчитъ профессіональный трудъ ихъ, а всѣмъ прошедшимъ черезъ школьную мастерскую внушитъ уваженіе къ честному, нравственному, развитому работнику, дастъ возможность не быть бѣлоручкой въ жизни и поможетъ, избѣгая самонадѣянности, разсчитывать въ жизни на самопомощь, это первое условіе для независимости. «Педагогически-ремесленныя мастерскія при элементарной школѣ» воспитаютъ не ремесленниковъ, а людей, но такихъ людей, которые будутъ подготовлены въ жизни.
Благодѣтельное значеніе такихъ мастерскихъ, которыя, имѣя дѣло съ дѣтьми моложе пятнадцати лѣтъ, задаются не промышленными, но педагогическими цѣлями, такъ громадно, что по неволѣ вспомнишь при этомъ объ огромномъ большинствѣ русскаго народа, которое еще надолго, быть-можетъ, должно быть лишено гармонически и всесторонне развивающей школы и должно довольствоваться пяти-шестимѣсячною, за цѣлый годъ, погонею за возможно лучшими спеціально-учебными результатами, по обученію грамотѣ, счету и закону Божію. Стоитъ въ самомъ дѣлѣ вспомнить о нашемъ сельскомъ населеніи и нашихъ сельскихъ училищахъ для того, чтобы сравненіе послѣднихъ съ элементарною школой съ пяти-лѣтнимъ курсомъ, въ которой преподаются: географія, исторія, физика и проч., — осязательно, до боли сердца, выяснило, насколько далеки были отъ дѣйствительности тѣ, которые мечтали ввести ремесла въ наши сельскія народныя школы. Начать съ того, что выдѣлка поярковыхъ шляпъ, или деревянной посуды, или шитье сапогъ, или вязанье щотокъ изъ щетины, или плетенье корзинъ, въ отдѣльности взятыя, не представили бы той умственной и тѣлесной гимнастики, которыя, какъ мы видѣли, прежде всего требуются отъ мастерской при общеобразовательной школѣ. Въ то же время двухъ часовъ обученія въ день ремеслу, въ теченіе, предположимъ, двухъ послѣднихъ школьныхъ полугодій, т.-е. учебныхъ лѣтъ, ни въ какомъ случаѣ не могло бы стать на то, чтобы довести школьниковъ до степени навыка умѣлыхъ ремесленниковъ, способныхъ производить предметы, представляющіе рыночную цѣнность. Такимъ образомъ пришлось бы отнять у безъ того крайне скудной учебной программы третью часть того времени, которымъ она располагаетъ, для того, чтобы почти уничтожить общеобразовательное значеніе начальнаго училища, а въ то же время не превратить его въ ремесленное. Такъ выясняется принципіальная сторона вопроса объ устройствѣ мастерскихъ при нашихъ сельскихъ школахъ, если только сопоставить, что намъ предлагаютъ, съ тѣмъ, что выработано, какъ мы видимъ, въ западной Европѣ, гдѣ съ того начинаютъ, при устройствѣ школьной мастерской, что это ремесленное обученіе не создастъ ремесленниковъ, но явится лишь новымъ орудіемъ воспитанія, новымъ педагогическимъ средствомъ, принимающимъ въ разсчетъ требованія практической жизни.
Что же касается неосуществимости мастерской при сельской школѣ, обучающей малютокъ въ возрастѣ отъ 8 до 11 лѣтъ, въ теченіе 15 или 18 мѣсяцевъ за всю жизнь, вмѣсто 45 мѣсяцевъ, которыми располагаетъ элементарная школа съ развитою программою, то она выступаетъ особенно рельефно, если сопоставить условія нашей сельской школы съ условіями описанной выше сельской мастерской. При этомъ не мѣшаетъ вспомнить однако о томъ, что и вышеописанная обстановка отнюдь не запугиваетъ недоступною роскошью: для обученія ремеслу поручаются до сорока учениковъ одному учителю; помѣщеніе и инструменты проектируются, какъ мы видѣли, въ самыхъ скромныхъ размѣрахъ; наконецъ, и результаты, ожидаемые отъ мастерской, намѣчаются весьма осторожно. Что же сказать намъ о нашей сельской школѣ? До ботаники ли ей, до зоологіи ли, до географіи ли, до исторіи ли, до физики ли и геометріи, въ связи съ которыми работаетъ школьная мастерская, когда наша сельская школа на всѣхъ парахъ должна гнать обученіе грамотѣ, такъ какъ значительное большинство нашихъ школьниковъ проводитъ въ училищѣ не болѣе двухъ зимъ и затѣмъ окунается по уши въ невѣжественную среду? Мы въ силахъ сообщитъ элементарнѣйшія данныя изъ перечисленныхъ наукъ только посредствомъ чтенія и во время чтенія, если пожелаемъ, снабдить школьника, научивъ его чтенію, хоть сколько-нибудь надежнымъ поплавкомъ, который поможетъ ему не утонуть въ томъ морѣ невѣжества, изъ котораго онъ вынырнулъ въ школу только на двѣ зимы. А гдѣ намъ взять въ большинствѣ селъ залу въ 150 квадратныхъ аршинъ, кромѣ классныхъ комнатъ? къ тому же а въ такой-то залѣ могутъ работать, какъ мы видѣли, только 40 учениковъ: ужь не гнать ли намъ изъ школы дѣтей, родителя которыхъ вымаливаютъ для нихъ хоть ничтожнѣйшій лучъ свѣта, — ужь не выгонять ли этихъ оборванцевъ, которымъ не до «рабочихъ блузъ» и одежда которыхъ подчасъ не вынесетъ работы въ школьной мастерской, — не выгонять ли ихъ изъ школы изъ-за того, что мы не въ силахъ дать имъ въ школѣ того гармонично — цѣльнаго, душу и тѣло развивающаго воспитанія, которое даетъ элементарная школа, слитая съ педагогически правильно поставленной мастерской?
Изъ того, однако, что въ огромномъ большинствѣ случаевъ" не только промышленно-ремесленныя, но и педагогически-ремесленныя мастерскія неосуществимы при нашихъ сельскихъ народныхъ училищахъ, еще не слѣдуетъ того, чтобъ, и не стоила труда выяснить себѣ, какой выработался идеалъ начальной школы у тѣхъ народовъ, которые богаче насъ и опытомъ, и матеріальными средствами, и просторомъ для науки и самодѣятельности, какъ общественной, такъ и частной. Идеалъ этотъ стоила выяснить себѣ осязательно, освободивъ его отъ затемнявшей его фразеологіи, уже потому, что, какъ мы говорили, онъ вполнѣ осуществимъ пока для меньшинства русскаго народа, учащагося въ гимназіяхъ и элементарныхъ школахъ съ пяти-лѣтнимъ курсомъ. Или не стоитъ хлопотать объ этомъ меньшинствѣ, объ этой интеллигенціи, такъ какъ мы не въ силахъ предоставить того же всей массѣ народа?…
Существуютъ два способа уравненія и сліянія сословій: на одному изъ нихъ, въ послѣднее время входящему въ моду, слѣдуетъ отказывать интеллигенціи во всемъ томъ, что еще недоступно массѣ; по другому — слѣдуетъ удовлетворять всѣ разумныя потребности интеллигенціи и стараться не о пониженіи ее до уровня массы, но о подъемѣ большинства до уровня меньшинства народа. Мы принадлежимъ къ числу вѣрующихъ въ послѣдній изъ двухъ способовъ уже потому, что не будь заботы объ «интеллигенціи», то некому было бы похлопотать и о «народѣ», и некому было бы даже писать слезливыхъ статей о «народѣ», отъ чего, впрочемъ, народъ крайне мало выигрываетъ. Народъ выигрываетъ отъ того, если въ средѣ интеллигенціи нашей найдутся люди, которые, понявъ все значеніе «педагогически-ремесленныхъ мастерскихъ при народной школѣ» и всю безъисходную матеріальную нужду послѣдней, дадутъ или найдутъ средства къ тому, чтобы цѣльное обученіе въ школѣ поскорѣе стало мыслимымъ не только въ нашихъ городахъ, но и въ селахъ, — не только для меньшинства народа, но и для большинства его, на счетъ котораго обучается это меньшинство, потому и обязанное не забывать о своемъ неоплатномъ долгѣ народу.