В. Либкнехт.
Каждый, конечно, знает это мохнатое насекомое, с круглым брюшком и длинными липкими лапками.
В темных углах, подальше от дневного света, оно устраивает свое разбойничье гнездо. Неосторожная муха неизбежно попадает туда и с такою же неизбежностью погибает.
Отвратительное чудовище с холодными, стеклянными глазами, с длинными, немного загнутыми наперед лапками превосходно приспособлено к тому, чтобы хватать и душить свои жертвы.
Это чудовище — паук.
Взгляните на него: неподвижно, словно совершенно безучастно, без всякого интереса к окружающему, следит этот хищник в своем темном углу, подстерегая приближающуюся к нему добычу.
Вспомните, с какой дьявольской быстротой и ловкостью он прядет свою смертоносную ткань, которая должна затянуть и опутать слабую и безпомощную муху.
Отвратительное животное все время усовершенствует свои рети. Вот оно выбрасывает первую нить, вторую, третью, четвертую и т. д. Вот оно начинает протягивать поперечные нити, связывая ими продольный... И все для одной цели: все, для того, чтобы жертва не могла, несмотря на отчаянный, самые невероятные усилия, разорвать эти сети и вырваться на свободу.
Сеть готова. Ловушка так коварно хитро поставлена, что избежать ея почти невозможно. .
Тогда паук скрывается в свое гнездо и терпеливо начинает ждать, когда доверчивая муха, гонимая голодом, прилетит в надежде найти себе какую-нибудь пищу.
Несчастная порхает в поисках пропитания и неожиданно натыкается на хитро расставленные тенета и запутывается в них. . . Участь ея предрешена... Паук зорко наблюдает за своей западней. Моментально бросается он из своей засады. Не спуская с несчастной жертвы кровожадных взглядов, он уже издали скрючивает лапы и кругами, не спеша приближается к ней;. .
Да и зачем торопиться!..
Отвратительное животное наперед знает, что попавшейся в сети жертве не уйти от него.
Медленно и безшумно скользит паук по целой системе хитро сплетенных нитей и еще пристальнее устремляет на несчастную жертву широко вытаращенные глаза.
Муха не выносит этого взгляда, дрожит и, к своему ужасу, чувствует, что цепенеет. Она видит ужасную опасность, она страстно хочет спастись, но силы оставляют ее и все ее усилия пропадают даром. Несчастная, слабая муха с каждым мгновением все более и более запутывается в ловко расставленных сетях. Новые ряды нитей и петлей все крепче и крепче обволакивают муху... А безобразный, многоногий хищник все приближается.
Еще мгновенье, и обессиленная, задыхающаяся жертва, поступает в полное распоряжение кровопийца. Гнусное чудовище широко раскрывает свои цепкие лапы и, обнимая, душит беззащитную.
Муха еще не умерла... Из судорожно вздрагивающего живого тела гнусное чудовище принимается высасывать соки... Зачем высосать всю кровь сразу... Надо продлить наслаждение. И кровожадное животное, утолив на время жажду крови, оставляет свою жертву, оставляет, чтобы через некоторый, промежуток вновь вернуться к ней, еще полуживой, и вновь приняться сосать кровь.
Пытка продолжается долго, многократно возобновляется и заканчивается только тогда, когда ни единой капли крови не останется в несчастной жертве. Кровожадный вампир вытягивает все ея силы, выпивает всю ея кровь и цепко держит ее до тех пор, пока есть возможность выжать даже из трупа хоть одну, милейшую частицу...
Муха умирает...
Как ни на что непригодный клочок соломины паук вытряхает ее из паутины. Ветер подхватывает ее. Все кончено...
Сытый, вполне удовлетворенный паук ползет в свое убежище. Ползет довольный собой, и своей ловкостью, и своей изобретательностью, и всем миром, и существующим строем, и существующими порядками, при которых дельным людям еще можно пожить в свое удовольствие...
Муха, которую, высосав до последней капли, уничтожают без всякой жалости и сожаления, муха, чьей кровью питаются, — это вы, пролетарии, городские и сельские!
Это ты, порабощенный народ!
Это вы, труженики, вы фабричные рабочие, вы робкия, дрожащие молодые девушки и угнетенные женщины, это все мы, которые не смеем требовать себе прав.
Муха — это вы, невинные жертвы злого милитаризма.
Словом, это все вы, обездоленные, ограбляемые, которых с легким сердцем выбрасывают вон, когда убеждаются, что уже нет больше никакой возможности-высасывать кровь из их жил, из их тела...
Муха — это вы, производительная сила и сердце своей страны.
Это вам даровано одно только право — право безропотно, в тиши, в полной безвестности умирать такой смертью в вонючей конуре, словно в признательность за то, что вы и только вы откармливали господ и ваших угнетателей, отвратительных и гнусных пауков, откармливали и содействовали возрастанию их всемогущества собственной своею кровью, своим потом, своими бесконечными трудами, своей жизнью. .
Пауки — это баре, дворяне, капиталисты, духовенство, эти соблазнители, грабители и паразиты всевозможных степеней и рангов.
Пауки — это произвол, от которого стоном стонут и рабочие и трудовое крестьянство.
Пауки — это законы, созданные богатыми и знатными; законы, которые давят рабочих, крестьян и всех живущих в труде.
Пауки — это тираны, которые порабощают нас.
Пауки — это все-все, которые живут за счет народа и которые топчут этот же народ своими ногами, надсмехаясь над его страданиями и над его бесплодными усилиями разорвать затягивающие его петли и вырваться на свободу.
Муха — это бедняк рабочий, который поставлен в необходимость подчиняться самым суровым законам, изобретаемым капиталистами, поставлен в необходимость потому, что он-бедняк и лишен средств к существованию.
Паук — это крупный фабрикант, зарабатывающий на каждом из своих рабочих 5—6 руб. в день и за это дающий ему голодное вознаграждение от 80 коп. до 1 руб. 10 коп. за двенадцатичасовой каторжный труд. ' '
Муха — это рудничный рабочий, который губит свою жизнь в удушливых подземельях, чтобы извлечь из земли богатство, пользоваться которым суждено не ему.
Паук — это акционеры, которые не довольствуются двойным и тройным повышением цен на свои акции, а постоянно хотят загребать как можно больше, прибыли и которые эту прибыль безсовестно воруют у выбивающихся из сил рабочих. А если рабочие осмелятся пред‘явить требования о повышении заработной платы хотя бы на несколько копеек, он вызывает войско для усмирения «бунтовщиков».
Муха — это глубокое несчастное дитя, которое с самого нежного возраста обречено на тяжкую, изнурительную работу на фабриках, в мастерских или под родительским кровом, обречено насилвственно, чтобы предотвратить семье неизбежную смерть от постоянного голодания.
Пауки — это уже не бедные родители, вынужденные, в силу безвыходного положения, жертвовать даже собственными детьми.
Пауки — это современно возмутительные порядки, созданные капитализмом; современные бездушный условие, заставляющие рабочих поступить вопреки требованиям врожденного чувства любви к собственным детям.
Муха — это дитя народа, желающее честно зарабатывать себе свой кусок хлеба, но вынужденное удовлетворять похоти фабриканта-директора завода и т. д. А эти негодяи, воспользовавшись безысходной нуждой несчастной, вышвыривают ее с фабрики беременную во избежание скандала.
Паук — это молодой прохвост-богач, походя соблазняющий честных тружениц, втягивающий их в разврат и считающий особой честью как можно больше обесчестить беззащитных нуждающихся тружениц.
Муха — это ты, мирный землероб-крестьянин; это ты, в поте лица твоего обрабатывающий барскую землю, сеющий хлеб, которого не пожинаешь выращивающий плоды, которые забирает себе ненасытный и жадный властелин помещик.
Пауки — это помещики и крупные землевладельцы, заставляющие своих арендаторов, испольщиков, батраков и поденщиков работать до изнеможения силы, повышающие ежегодно аренду и понижающие плату за непосильный труд, чтобы самим утопать в роскоши, справлять вечный праздник и пускать в глаза пыль.
Мухи — это вы все, униженные, обиженные, порабощенные, забитые нуждой!
Пауки — это произвол, грабеж богачей, деспотизм, проявляющийся в самых разнообразных формах.
Мухи — это все мы, бедные труженики, с колыбели принужденные трепетать перед церковным алтарем и покорно склонять свою выю перед попами, верить их выдумкам и бояться их угроз вечными муками ада. .
Мухи — это вы все, которые на радость утопающим в золоте епископам ведете распри и вражду с иноверцами.
Пауки — это попы и монахи, затемняющие разум, отравляющие душу верующих людей, под видом религии проповедующие рабскую покорность сильным мира сего, предающие анаѳеме бедных тружеников за малейшую попытку улучшить свое положение борьбой с кровопийцами рабочего люда.
Раньше эти пауки вили сети из своих имений, теперь они расставляют свои тенета в промышленных центрах. »
Излюбленным местом этих кровожадных хищников теперь являются фабрично-заводские города. Любят они гнездиться также и в селах и в далеких деревнях, — словом повсюду, где есть возможность эксплоатировать нуждающийся люд.
Там, где не обезпечен рабочий и сельский батрак, где вынужденный брать в долг крестьянин, там созидает царство свое кровожадный хищник — капиталист. И везде, везде вы найдете расставленные богачами тенета, а в них безпомощно барахтающихся разрозненных рабочих, которые без стона погибают! .
Сколько потрясающих душу картин знает эта многовековая, неравная борьба, идущая между слабыми мухами и кровожадными хищниками пауками. Это поистине полная ужасов и крови история нечеловеческих страданий. ,
Но к чему обращать свой взор к прошлому?...
Будем готовить о настоящем и о будущем.
Подойдем вплотную к борьбе, которая в наши дни идет не на живот, а на смерть между мухами и пауками.
Разберемся в ея условиях. Разберем хитрую сеть теней и изучим паучьи хитрости капиталистов.
А для того, чтобы разобраться в них, надлежит прежде всего всем нуждающимся об‘единиться.
Слабые в одиночку, безсильные порознь, мы соединим свои силы, чтобы иметь возможность разорвать опутывающие нас сети, сплетенные на нашу погибель хитрым капитализмом.
Долой сковывающие нас цепи!
Вышвырнем наших кровопийцев из их гнезд!
Озарим ясным-светом сознание каждого работника, чтобы гнусное кровожадное животное не могло совершать своих темных деянии.
Знайте, если бы вы только захотели, вы были бы непобедимыми.
Нет слов, пауки и в наше время сильный, но ведь их очень мало.
А вы, мухи, порознь бессильные, не имеющие никакого влияния, вы, мухи, помните, что вы бесчисленны и в безчисленности вашей ваша сила и мощь. Если бы вы все соединились, то одним бы взмахом крыльев, единым взмахом разорвали бы тенета, душащие вас, и сети, в которых по одиночке вы безпомощно бьетесь и погибаете и в которые вас гонят безысходная нужда и голод.
Если бы вы об’единились, вы имели бы полную возможность разом покончить с вопиющей нуждой и рабством, если бы только этого вы захотели...