20 ноября, в три часа по полудни, скончался протоиерей о. A. Г. Матвеевский, на 61 году жизни, более двух лет тому назад пораженный параличем.
Александр Георгиевич на втором году жизни остался от родителей и попал в дом дяди своего эконома Екатеринославской Духовной Семинарии, Сильвестра Матвеевского, человека черствого, сурового. Всем, прошедшим семинарскую школу в бытность при ней „эконома Сильвестра“, последний достаточно известен, как лучшее типическое воспроизведение гоголевского Плюшкина. Много горя вынес А. Г. в доме дяди. Что родственные чувства дяди были не особенно глубоки, видно из следующего. Случилось Малютке Александру сильно заболеть, и дядя Сильвестр не задумался выгнать несчастного из дому. Но десница Божия привлекла к сиротке сострадание чужих для него людей и спасла жизнь страдальца. А. Г. был определен в училище также старанием добрых, хоть и чужих ему, людей. С усердием окончив училище, А. Г. перешел в Семинарию. В Семинарии А. Г. всегда отличался трудолюбием и аккуратностью в исполнении своих обязанностей, умел заслужить доверие начальства, благорасположение и любовь товарищей. Господь наделил А. Г. чудным голосом (basso). В пятидесятых годах A. Г. вместе с блаженной памяти И. Ю. (впоследствии протоиереем г. Мариуполя о. Илиею Юрьевым) составляли красу архиерейского хора. А. Г. быль истый любитель и ценитель пения и обладал чудным свойством голоса: чем более пел о. Александр, тем большую интенсивность, гибкость и колоритность обнаруживал его могучий голос.
Первым местом служения о. Александра была Авдеевка (1861 г.), в то время приход бедный, далеко необезпечивавший приходского священника. о. Александру приходилось земледельческим трудом восполнять скудные средства к жизни. Поставленный в необходимость добывать средства для многочисленной семьи физическим трудом, о. Александр не уклонялся от главной задачи пастыря служить пасомым: для просвещения деревенских ребятишек о. А. в церковной сторожке открыл школу и сам вел в ней обучение крестьянских детей. Трудно приходилось многосемейному о. Александру в бедном приходе; но не любил он менять приходы и прослужил в Авдеевке 22 года. И только, когда подросшие дети потребовали средств для воспитания (у о. А. в живых 10 сыновей и 2 дочери), о. А. должен был перейти в лучший приход, новооткрытый в 1883 году в м. Юзовке. При вступления в приход о. Александра, храма не было в Юзовке. Для молитвенного объединения православных рабочих о. А. стал в своей квартире совершать в воскресные и праздничные дни всенощное бдение. Вторая половина того же здания служила местом собрания евреев на молитву, Тяжела и малозначуща в то время была роль священника на Юзовке. Но о. Александр искусом жизни приобвык побеждать житейские невзгоды: тяжелым, но ровным и спокойным шагом он шел к намеченной цели. Господь скоро указал своему служителю средства и пути для устройства храма. С устройством последнего пастырский взмах о. Александра становился шире и вообще открывался больший и больший простор для пастырского дела. И чем больше поле открывалось для деятельности, тем с большим усердием и настойчивостью о. Александр водружал в новом приходе знамя достойного пастыря. Состоя из разного пришлого люда, живущего среди иноверцев, приход Юзовка предъявляет приходскому пастырю особые требования. И интеллигенты, и еще болье полуинтеллигенты, и особый тип „заводского рабочего“ требует от пастыря осмотрительности в слове и деле и особого внимания к себе и всему окружающему. Все это хорошо понял о. А. при вступлении в приход Юзовки. И уже преполовившуся дню жизни о. A. (ему было более 45 лет) работал над собой, не расставаясь с книгой стараясь усовершить себя в более и более достойном служении Господу. Всякий значительный случай из приходской жизни для о. А. был предметом пастырского назидания. Но назидая своих пасомых словом, о. А. горяздо более назидал их своею жизнью: всегда трезвый, трудолюбивый, ставивший выше всего исполнение пастырских обязанностей, о. Александр уважал достоинство человека и в сослуживце своем и в каждом прихожанине, и потому всегда был справедлив, ласков, снисходителен и отзывчив к нуждам других. Ни из членов клира, ни из прихожан никто не помнит, чтобы о. А. выходил из себя в раздражении или оскорбил кого-нибудь словом.
Сознавая высоту пастырского служения и ответ пред Богом и обладая счасливым здоровьем, о. Александр исполнение своих обязанностей доводил до подвига. Первые пять лет по переходе в Юзовку о. А. был один в приходе. Ему приходилось делать дело, которое теперь разделяется между тремя священниками. Были случаи, когда о. А. по 24 часа проводил в непрерывном труде, не выходя из храма, вслед за богослужением отправляя обязанности духовника. Богослужение одного дня от богослужения следующего в таких случаях для о. А. отделялось лишь получасовым промежутком времени, когда он в изнеможении склонял голову на аналогий и тем подкреплял свои силы. Так было во время холеры. Нужно быть искренно убежденным в святости своего дела, нужно обладать необоримой силой христианского мужества, чтобы смиренному священнику с крестом и евангелием в руках, в дни позорно пресловутого Юзовского погрома-бунта (1892 г.), пред разъяренной и опьяневшей от ожесточения многотысячной толпой убежденных бундарей выступить с словом увещания в то время, когда озверевшая толпа бросала всех несочувствовавших адскому делу в пламя великого пожарища, которое представляла в то время из себя Юзовка. А о. А. в те страшные дни обнаружил всю мощь пастырского духа. И лишь глубокая преданность своему пастырю пасомых могла изъять жизнь дорогого пастыря из челюстей смерти… Словом, о. А. был верным рабом Господу своему. И тот духовный образ, каким жизнь достойного пастыря сфотографировала его в сердцах прихожан, неизгладим на всю жизнь их и, как святыня, будет передаваться потомству. Пастырским усердием о. А. созданы в Юзовке: величественный для трех престолов св. храм, церковь-школа, две церковно-приходские школы, конторская школа, организованы церк.-приходские Попечительство и Братство и мн. др. Да, подвигом добрым о. А. подвизался и тем воздвиг себе памятник нерукотворенный. Не с красного крыльца, незамеченным А. Г. вступил в жизнь, за то напутствуемый молитвенным благословением и благожеланием и искренними слезами многих тысяч людей изыде из сея юдоли в дом Отчий. Достойно примечания, что день Ангела и рукоположения о. А. во иерея 23 ноября сталь днем погребения тела его. На долю редких из иереев выпадает чествование, которым был почтен прах о. А. К часу выноса тела из убогой квартиры собралась многотысячная толпа почитателей, начиная от самого г. Юза и до последнего рабочего. Тут были и евреи, и англичане. Вся эта масса народа провожала тело в храм, плотной стеной стояла в храме на заупокойной литургии и при отпевании тела и после всего проводила тело до могилы. В отпевании тела принимали участие шесть священников и три диакона. Особенно прочувствованным, до слез умилительным при погребении было чтение (сквозь слезы) диаконом В. Цариненко из чинопоследования стихир по пении аллилуйа и стихир самогласных. После заупокойной литургии, пред погребением священником о. H. Иваницким было сказано слово на тему «блажен путь, в оньже идеши, душе». После канона сослуживец усопшего, священ. о. Д. Кащенко напутствовал отошедшего таким словом. „Еще не много времени, и твои бренные останки на веки закроются крышкою гроба и над тобою исполнится определение Творца „земля еси“. Очами телесными мы никогда не увидим тебя, но твой духовный образ неизгладимо запечатлелся в наших сердцах: мертвый телом, ты духом жив, витаешь среди нас. Позволь же, незабвенный, хоть слабым словом нарисовать твой образ. В доме бедных родителей ты явился на свет Божий; с двух лет ты остался сиротою, предоставленный нужде и лишениям. И за школьной скамьей и по выходе из школы ты закалил себя в труде. Первая твоя нива, данная тебе Провидением для пастырского возделывания, была запущена, на ней росли терние и сорные травы. Терпеливо, изъязвляя себя, ты расчищал ниву — твой приход, для сеяния Христова. Языческие обычаи, грубость нравов и пьянство в твоей Авдеевской пастве ты искоренил пастырским твоим воздействием. Язык народного горя и нужды тебе весьма понятен: ты сам вырос в тяжелых цепях нужды. Ты уяснил себе и причину народной нужды — невежество народа. И потому всю жизнь вел борьбу с этим врагом народного благополучия. Вот одна из картинок такой борьбы в Авдеевке. Ветхая и тесная избушка — церковная сторожка полна детьми. Не говоря об учебниках и принадлежностях, школа бедна и светом и воздухом и даже местом для занятий учеников. Дети сидят на полу, а ты их изустно и посредством записи на классной доске учишь, наполняешь юные детские сердца живою водою, учением Христовым. 22 года усиленного твоего труда в Авдеевке не прошли даром: твои прихожане оценили твой труд, оценили тебя; они живут твоим учением, твоими заветами и теперь еще, через 15 лет по выходе твоем из Авдеевки, они издалека приходят к тебе за советами и наставлением.
В 1883 г. Промысл Божий указал тебь настоящий приход, м. Юзовку. При вступлении твоем Юзовка представляла из себя каменистую пустыню и лишь изредка однообразие пустыни приятно нарушалось клочками доброй почвы. И эта новая нива требовала от тебя напряженного труда, пастырского опыта и большой любви к людям. И здесь труды твои принесли сторичный плод. При входе твоем в Юзовку не было здесь нарочитого места для прославления Бога, не было храма, ты совершал богослужение в твоей незатейливой квартире. Через 15-ть лет пустыня процвела яко крин: величественный храм сей, и церковь-школа, и школы в приходе, и Попечительство и Братство в приходе все это плоды трудов твоих, лучший памятник доблести пастырской, какой ты оставляешь по себе.
Как храброго воина на поле брани поражает стрела, так и тебя в этом храме поразила стрела болезни, приведшая тебя к могиле. Но и исхождение твое отмечено печатью Промысла Божия: настоящий день знаменателен, как день твоего Ангела, день рукоположения твоего и отдыха твоего. Приими же, незабвенный о. Александре, настоящее и последнее наше целование и да вчинить тя Праведный Судия во дворех Святых и да сотворить тя божественных благ наследника. Аминь». Пред выносом тела из храма к могиле заместившей о. Александра по приходу, священ. T—нов произнес: „В течение моей жизни я два раза встречался с о. Александром. Первый раз в поезде железной дороги, лет 13 назад; во второй раз на исходе его из этого торжища жизни в дом Отчий, в то время, когда над умершим совершилось таинство смерти. В первый раз я провел несколько часов пути в поезде в приятном сообществе о. А. Эти немногие часы духовного общения моего с о. А. глубоко врезались в моей памяти. Как сегодня виденный, восстает предо мною величавый образ о. А. Доброта лица, свойственная лучшим русским людям, светлый взгляд очей, присущий людям, имеющим упование жизни вечной, ровный и твердый голос, выражающий внутреннюю гармонию души — вот облик о. А., сохранившийся в моей памяти. Свежесть мысли, юношеская теплота сердца, внимание к себе и своему внутреннему человеку и сознание важности пастырского достоинства проглядывали во всяком слове и движении о. А. Возвращаясь мысленно ко времени первой моей встречи с о. А. и переносясь обратно к настоящему печальному зрелищу, я убеждаюсь в том, что Провидение не без цели свело меня с о. А. в первый раз, чтобы тем самым приготовить меня и ко второй встрече, у сего гроба. Сидя в вагоне с о. А. мы не могли предполагать, что когда-то я, недостойный, буду заместителем о. Александра по приходу; еще менее можно было думать о том, что мне придется напутствовать моего предместника в загробный мир. Во истину неизследимы пути Господни… Но не венок плести умершему из слабых слов человеческих, ни созидать памятника из нечистых похвал человеческих решился я у сего гроба. Нет, я позволил себе лишь воскресить в своей памяти образ о. А., поделиться с предстоящими тем сильным впечатлением, которое от умершего сохранилось в моей душе. Человек человеку рознь, говорит мудрость народная. Есть люди, с которыми встречаемся ежедневно и образ которых, подобно волне морской, не оставляет в душе никакого следа. И есть люди, при встрече с которыми, образ их глубоко залегает в душе. Такой крупной натурой был о. Александр. Образ его крупными штрихами, рельефно запечатлелся в душе того, кто встречался с ним. Наше время особенное, это время материализма, всебщей страсти к наживе. Законная для каждого забота о куске хлеба как-то незаметно для сынов века сего перешло в страсть к наживе. Этот дух царит повсюду: нет звания и сословия, которого не коснулся бы сей недобрый дух, — когда и в жизни, и в литературе опошлены, поруганы лучшие идеалы христианства, многие из пастырей привыкают смотреть на свое служение как на исполнение обряда, забыв о нравственном значении пастырства. Главное достоинство и заслуга усопшего o. А. были в том, что он свято в душе своей хранил и высоко в жизни нес пастырский образ. Дело Божие, служение Богу и благодатная помощь людям всегда были предметом забот и усилий о. А.; на материальные приношения он смотрел, как на малозначущий придаток к главному делу. Вот в чём сила и величие о. А. Вот чем привлек к себе о. А. сердца этой многочисленной толпы прихожан и стяжал себе память «доброго и любимого пастыря». Этим же объясняется и то, что о. А. всегда трезвый, воздержный и скромный в образе жизни не оставил по себе ни палат каменных, ни стяжаний многих. Единственное, что оставил нам после себя о. A. это нерукотворенный памятник 38 летнего честного, искреннего, достойного пастырского служения. Присутствующие здесь, возложившие от местного еврейства на гроб o. А. венок евреи, и иностранцы свидетельствуют о том, что о. A. был христианин по преимуществу, что в основу своего дела о. А. полагал христианскую всепримиряющую любовь, главную, завещанную Христом силу для обновления мира и единения человеков. Многотысячная толпа прихожан усопшего, принесшая к гробу свои скорбящие об отошедшем сердца и орошающая прах почившего искренними слезами об утраченном служит лучшим доказательством того, что усопший был нелицемерный служитель Христов, истинно добрый пастырь своего стада. Прослужить 38 лет пастырем в наше время есть дело трудное, выпадающее на долю немногих. Пропастырствовать во храме 38 лет, при широком разнообразии лиц, положений словесного стада и стяжать себе имя „пастыря доброго и уважаемого“ это есть жизненная победа, заслоняющая собою победы знаменитых полководцев, это есть неувядаемый памятник вечный. В ряду с таким памятником нет места ни памятникам слова человеческого, ни памятникам изделий рук человеческих. В благоговейном созерцании скромного величия сего памятника да умолкнет слабое слово человеческое! Мир духу и праху твоему, добрый и верный пастырю Христов!“.
О. Александр был отличен Епархиальным Начальством: имел установленные награды до сана протоиерея. От прихожан при жизни о. Александру был поднесен драгоценный крест наперсный. После о. А. в семействе остались жена больная и девица-дочь. Ни денежных средств, ни имущества после умершего не осталось семейству.