T. Карлейль
правитьПАМФЛЕТЫ ПОСЛѢДНЯГО ДНЯ.
правитьО статуѣ Гудсона *).
править- ) Гудсонъ былъ извѣстный финансистъ, котораго въ свое время называли въ Англіи «желѣзнодорожнымъ королемъ».
Обитатели С. Ивъ, въ Гентинъ-деншири, гдѣ Оливеръ Кромвеллъ обрабатывалъ свою ферму и жилъ нѣсколько лѣтъ, рѣшили воздвигнуть памятникъ этому замѣчательному человѣку.
Обитатели другихъ мѣстностей отнеслись къ этому болѣе или менѣе апатично. Я читалъ въ провинціальныхъ газетахъ цвѣтистыя передовыя статьи, которыя старались доказать необходимость поставить статую великому Оливеру, которая была бы всецѣло воздвигнута на собранныя по подпискѣ деньги и воздвигнута въ Лондонѣ, въ Гентингдонѣ или, если нельзя въ этихъ мѣстахъ, то въ С. Ивѣ. Въ общественномъ мнѣніи Англіи дѣйствительно какъ будто явилось сознаніе, что слѣдовало бы почтить намять Кромвелля какимъ-нибудь его изображеніемъ изъ металла или камня. Спорный вопросъ: Должно ли поставить Кромвеллю памятникъ? возникъ опять и утомленной публикѣ опять предстоитъ выслушивать споры по этому поводу.
Бѣдная англійская публика. Теперь ее слишкомъ тормошатъ съ этими памятниками. Она охотно стала бы воздавать почести, еслибы только она знала, кому и какимъ образомъ. Къ несчастію, она но знаетъ ни того, ни другого и въ этомъ случаѣ она отстала отъ всего міра! Она постановила отвратительную коллекцію памятниковъ самымъ необычнымъ людямъ, какихъ только приходилось видѣть подъ солнцемъ. Когда меня нѣсколько лѣтъ тому назадъ спрашивали: Должно ли ставить памятникъ Кромвеллю? мнѣ пришлось съ печальнымъ сомнѣніемъ отвѣчать. Кромвеллю? Конечно, рядомъ съ какимъ-нибудь Карломъ II помазанникомъ, или съ помазанникомъ Георгомъ IV и со всѣми другими Карлами, Георгами и священными защитниками вѣры — боюсь, что ему это, пожалуй, и не понравилось бы! Скажемъ на время: нѣтъ! Не слѣдуетъ ли по поводу статуи въ С. Ивѣ, воздвигаемой по всенародной подпискѣ, спросить себя, какой тутъ участвуетъ народъ. Народъ, который достоинъ воздвигнуть монументъ Кромвеллю или только памятникъ Гудсону? Вотъ эта то мысль и приведетъ насъ не къ критической оцѣнкѣ скульптуры, но къ гораздо болѣе важнымъ и глубокимъ изысканіямъ, и я прошу моего читателя слѣдовать за мною.
Ни въ чемъ съ такою силою не оказывается для безпристрастнаго наблюдателя унизительное паденія Англіи, какъ въ постановкѣ памятниковъ. Тутъ въ высшей степени обнаруживается, въ какой мѣрѣ во всѣхъ областяхъ духа она отошла отъ факта и утратила правдивость сердца и искренность мысли. Кого изъ королей захочетъ она почтить? Покажите мнѣ человѣка, котораго вы хотите почтить и по этому я лучше всего распознаю, что вы сами за человѣкъ. Ибо вы такимъ образомъ даете мнѣ понять, каковъ вашъ идеалъ, какимъ человѣкомъ вы хотѣли бы сами быть и за что вы благодарили бы боговъ отъ всей души.
Съ этой точки зрѣнія, я всегда сожалѣлъ, что памятникъ Гудсону не былъ приведенъ къ окончанію. 25 тысячъ фунтовъ стерлинговъ, собранныхъ по подпискѣ или принесенныхъ въ даръ поклонниками англійскихъ героевъ, возбуждаютъ множество вопросовъ относительно внѣшняго вида, въ которомъ выгоднѣе всего могъ бы предстать подъ вѣчнымъ сводомъ этотъ идеалъ, вопросовъ, которые никогда не рѣшаются окончательно и которые и не должны быть окончательно рѣшены теперь, когда наступили сумерки боговъ и стало ясно, что больше уже не будутъ отливать изъ бронзы фигуру англійскаго Вишну. Пусть не воздвигаютъ ее для того, чтобы весь міръ могъ со видѣть. Пусть паша «религія» предстанетъ передъ всѣми на паровозѣ, украшенномъ, какъ и подобаетъ, акціями и облигаціями, пусть она воздвигнется на какомъ-нибудь достопримѣчательномъ мѣстѣ, напримѣръ, рядомъ съ Веллингтономъ. Во всякомъ случаѣ всѣмъ подписавшимся и принесшимъ свои жертвы на памятникъ Гудсону я настоятельно совѣтовалъ бы довершить вашу искупительную жертву, покупайте на 25 тысячъ фунтовъ весь металлъ, который на эти деньги можно пріобрѣсти.
Изобразите со всего точностью, какое только допускаетъ искусство въ этой мѣдной картинѣ, какъ король Гудсонъ принимаетъ вельможъ этой страны при своемъ утреннемъ туалетѣ, вечеромъ и отходя ко сну. Водрузите его на самомъ людномъ мѣстѣ, какое только вы найдете на перекресткѣ, водружите его на самой вершинѣ англійскаго міра: увѣряю васъ, что результатъ этого будетъ самый полезный. Всѣхъ людей, которые больше изъ-за вашего обожанія и которые мучатся въ душѣ, потому что не получаютъ его отъ васъ достаточно явно, я подведу къ подножію Гудсопова памятника и скажу имъ: Смотрите, милѣйшій мистеръ Ригмароль[1]. Созерцайте эту, удивительную мѣдную пирамиду, имѣющую нѣкоторое человѣческое подобіе. Вотъ новый Аполлонъ Бельведерскій нашего денежнаго Вѣка. Что вы думаете о немъ? Есть еще Богъ въ Англіи, какъ видите, и вотъ пророка" Его. Пусть онъ будетъ цѣлебнымъ источникомъ для васъ, несчастный мой Ригмароль. Черпайте отсюда страхъ Божій, какъ говаривали въ старину священники!
Въ самомъ дѣлѣ Гудсону молились гораздо больше, чемъ то бываетъ обыкновенно въ церквахъ. Практическій духъ англичанъ выработалъ свои собственныя идеи о высшемъ превосходствѣ, онъ отличаетъ ложное отъ настоящаго и поклоняется не безъ основанія. Практическій духъ англичанъ, созерцая своего Гудсона, говоритъ съ тѣмъ остаткомъ почтенія, который у него еще сохраняется: Да, да, вы, конечно, идеалъ людей, вы тотъ именно, на кого я хотѣлъ бы походить, хотя бы для этого пришлось поплатиться ногой или рукой, нажить водянку, стать алкоголикомъ.
Вы изъ ничего можете создать цѣлый міръ, огромную груду золота. Въ васъ заложенъ божественный разумъ, который только знаетъ небо и земля, и по слову котораго творятся чудеса. Вы находите желѣзную дорогу въ умирающемъ состояніи и говорите ей: живи, да будетъ новый урожай акцій и облигацій, и она живетъ, процвѣтаетъ въ акціяхъ и обогащаетъ жадныя людскія души золотыми яблоками, которыя будутъ получше гесперидскихъ. Какой Богъ могъ бы сдѣлать большее чудо? Мой бога" — Гудсонъ, несмотря на то, что я бормочу тридцать пять членовъ своего исповѣданія и служу молебны и другимъ богамъ. Ему я хочу принести въ жертву билетъ въ 20 фунтовъ. Можетъ быть, я этимъ пріобрѣту его покровительство.
Но приводите здѣсь то возраженіе, что этотъ культъ Гудсона представляетъ пеструю и непрочную смѣсь, что можетъ быть это вовсе и не культъ. Безъ сомнѣнія, въ этой смѣси, какъ часто бываетъ въ культѣ, два элемента, но элемента постоянныхъ. Основнымъ побужденіемъ къ жертвоприношенію считается «трансцедентальное благоговеніе». Но къ нему присоединяется еще и надежда получить пользу. Если принося въ жертву Юпитеру барашка или какой-нибудь другой пустякъ, вы вмѣстѣ съ тѣмъ пріобрѣтаете милость великаго Юпитера, то развѣ это будетъ плохая афера? Юпитеру поклонялись и приносили жертвы «съ транцедентальнымъ благоговеніемъ», по люди практическіе поклоняются ему точно такъ же, какъ заставляютъ дѣйствовать насосъ — въ него вливаютъ немного воды, чтобы потомъ выкачать цѣлую рѣку.
И вотъ приношеніе въ 25 милліоновъ фунтовъ положено на алтарь въ банкѣ. Можно было предъявить людямъ этого чудовищнаго металлическаго Вишну нашего серебрянаго вѣка, но тѣмъ не менѣе онъ пока въ отдаленіи: явились для него неожиданныя препятствія. Изъ глубины англійской души, которая повержена въ безмолвіе и недоумѣніе, но еще не умерла, поднялись такіе крики изумленія при видѣ апоѳоза Гудсона, что благочестивые поклонники его забили тревогу. И ихъ бронзовая пирамида осталась безъ исполненія. Ея судьба оставаться безъ исполненія, пока не вернется снова хаосъ и старинные болотные боги опять по получатъ своего господства. Казалось, что фабрикація памятниковъ достигла своего nec plus ultra, но это нее plus ultra не осуществилось и пусть навсегда останется неосуществимымъ.
Если бы весь міръ не былъ, собственно говоря, анархическимъ, то вопросъ «кому можно поставить монументъ», былъ бы изъ самыхъ великихъ и самыхъ торжественныхъ вопросовъ, какой только можно представить. «Кому поставить памятникъ». Это значитъ: кого мы сдѣлаемъ лицомъ священнымъ и кого мы отдѣлимъ отъ насъ, какъ лицо священное, чтобы всѣ могли его видѣть, помнить его и такимъ образомъ знать, въ чемъ заключается истинная цѣнность человѣка. На кого вы желаете походить, того вы и помѣщаете на высокой колоннѣ, чтобы всѣ люди, смотря на него, были всегда готовы исполнить свой долгъ, чего вы отъ нихъ не ожидаете. Если бы, повторяемъ, страны не были въ анархіи — безъ направленія, предоставленныя до послѣднихъ фибръ хаоса — то вопросъ о памятникѣ былъ бы во, просомъ величайшимъ.
Еще болѣе значителенъ этотъ вопросъ для каждаго отдѣльнаго человѣка, какъ бы легко онъ къ нему ни относился. Кого я долженъ почтить и кому я долженъ отказать въ почести? Если въ человѣкѣ есть хотя что-нибудь драгоцѣнное, то несомнѣнно, самое драгоцѣнное изъ всѣхъ даровъ, которые онъ можетъ мнѣ предложить, это его одобреніе, его уваженіе къ другому человѣку. Въ этомъ скажется его душа, его вѣра, которую онъ питаетъ къ другому. Въ этомъ уваженіи онъ преклоняетъ передъ другимъ даже свою личность со всѣмъ, что въ ней есть вѣчнаго и божественнаго. На это не легко пойти человѣку — если онъ еще остается человѣкомъ. А если онъ превратился уже въ слѣпое и прожорливое двуногое животное «безъ души, за исключеніемъ небольшой части, что у него сохраняется благодаря употребленію соли, не дающей его тѣлу сгнить со всѣми его аппетитами»; если онъ только денежный мѣшокъ и машина для ѣды — тогда это другое дѣло. Въ такомъ случаѣ его уваженіе стоитъ столько-то фунтовъ стерлинговъ и, какъ истый джентльменъ, онъ съ удовольствіемъ внесетъ эти деньги. Вотъ откуда у насъ памятники и монументы! Увы! Столько лжи, какое море неуваженія, гнусной низости и грѣховной смерти явились фатальнымъ результатомъ этого небрежнаго и несоотвѣтствующаго истинѣ дара! Фатальнаго въ самомъ своемъ происхожденіи, фатальнаго въ его развитіи и тысячекратныхъ послѣдствіяхъ! Это ядъ ядовитаго дерева, подъ которымъ, въ наше скверное время, лежатъ въ корчахъ, словно въ предсмертной борьбѣ, всѣ человѣческіе интересы. Воздвигаются уличныя баррикады, и поддѣльные короли принуждены сбривать себѣ усы и спасаться бѣгствомъ, какъ фальшивые монетчики, а нечестивый міръ сходитъ съ ума отъ того, что неудачно проявили" свое почтеніе.
Воздайте каждому то, чего онъ заслуживаетъ и у васъ будетъ идеальный миръ, созданный поэтами, получится цѣлая іерархія, причемъ на вершинѣ у васъ будетъ самый благородный человѣкъ и на каждой ступени будетъ своя градація, наиболѣе ей соотвѣтствующая: максимумъ дѣйствующаго и управляющаго разума, который будетъ сопровождаться и максимумомъ успѣха. Это будетъ міръ, о которомъ мечтаютъ праздные поэты и который тщетно пытаются создать поэты дѣйствія, наиболѣе героическіе и настоящіе среди людей. Его никогда нельзя окончательно устроить, окончательно осуществить. Цѣль всѣхъ усилій — онъ и долженъ всегда, оставаться такимъ. Горе намъ, если онъ не будетъ такимъ. Другой цѣли у насъ нѣтъ на землѣ. Если вы откажетесь отъ этой цѣли, если вы отбросите ее, то что же вамъ останется еще отбросить? Вы отреклись отъ вашей вѣры въ природу и Создавшаго ее; вы въ сущности сказали: мы можемъ отлично жить и не справляясь съ природой и ея приказаніями. Природа и Всемогущій ея Создатель — что это такое? Призракъ, созданный попами и нѣкоторыми сумасбродными людьми, которые и ищутъ книги? «Остановитесь!» свирѣпо кричатъ другіе, остановитесь невѣрующіе поджигатели. Успокойтесь и проникнетесь вѣрою. Развѣ у насъ нѣтъ церкви? Развѣ мы не составляемъ церкви давнымъ-давно? Развѣ она но занимаясь никѣмъ и продолжая читать свои проповѣди, пѣть молебны и проповѣдывать старомодную азбуку морали съ такимъ усердіемъ, съ какимъ только это дѣлала какая-нибудь церковь, не поступаетъ лучше всѣхъ другихъ церквей? Развѣ мы но должны снять передъ нею шляпу и проходя мимо въ воскресенье, зайти въ нее и такимъ образомъ при помощи бездѣлицы въ нѣсколько милліоновъ въ годъ служить одновременно и Богу и дьяволу?".
Оказывать наше уваженіе тому именно, кому слѣдуетъ, заставлять каждаго изъ насъ поступать такъ, чтобы почтенный человѣкъ — и только онъ одинъ — пользовался вездѣ почтеніемъ, а способный попадалъ на то мѣсто, на которое онъ какъ разъ годится, на что онъ имѣетъ вѣчное право — развѣ же въ этомъ заключается вся соціальная нравственность для каждаго гражданина во всемъ мірѣ? Если будетъ какъ слѣдуетъ исполнена одна эта обязанность, то что еще можетъ сдѣлать міръ? Тогда міръ былъ бы превосходенъ во всѣхъ отношеніяхъ и повсюду бы управлялся высшей мудростью, какую только можно найти и вездѣ пользовался бы максимумомъ успѣха и возможнаго для него счастья. Мы знаемъ, что плохо ли, хорошо ли, по эту задачу нужно рѣшить.
Если же ее не исполнить, не вспомнить о ней, какъ о вещи, исполненія которой требуютъ Богъ, природа и Вѣчные Голоса — то мы отлично видимъ и теперь, во что міръ обращается въ концѣ концовъ! Міръ, въ которомъ людямъ спокойнымъ нельзя ужо жить, міръ, который въ наши печальные дни, щетинится баррикадами и выгоняетъ вонъ «людей, облеченныхъ почетомъ», какъ выгоняютъ вонъ злыхъ собакъ, привязавъ имъ погремушку къ хвосту. Короли, императоры, духовные и святые отцы — все это «apage»![2] «Прочь отъ васъ» гремитъ мятежный крикъ, наиболѣе ужасный, какой только приходилось слышать здѣсь.
Кому слѣдуетъ ставить памятники? Для теперешнихъ англичанъ нѣтъ никакого затрудненія отвѣтить на этотъ вопросъ. Насколько я могу понимать, дѣло обстоитъ слѣдующимъ образомъ.
Праздные люди, которымъ несчастный міръ далъ только денегъ, но не далъ вовсе труда, конечно, должны искать себѣ, съ извѣстной мудростью, а большею частью и безъ нея, какихъ-нибудь занятій. Для тѣхъ, у кого есть деньги, но нѣтъ труда, какая-нибудь работа, конечно, весьма желательна. Трудъ вѣдь нельзя купить на рынкѣ. Одному изъ этихъ несчастныхъ праздныхъ богачей, бродящихъ по мастерскимъ артистовъ, по картиннымъ выставкамъ и другимъ учрежденіямъ въ томъ же родѣ — праздныя учрежденія, которыя усиленно посѣщаются теперь праздными людьми — вдругъ приходитъ въ одинъ прекрасный моментъ идея, что если бы объявить сборъ пожертвованій на сооруженіе кому-нибудь памятника, то, пожалуй, изъ этого и вышло бы кое-что хорошее. Можно было бы подыскать какого-нибудь художника, который сдѣлаетъ статую, во всякомъ случаѣ это было бы большое дѣло, съ которымъ пришлось бы не мало хлопотать. Благодаря ему вдохновенный диллетантъ могъ бы организовать комитетъ, видѣть свою фамилію въ газетахъ, присутствовать на многочисленныхъ митингахъ, погружаться въ словоизверженія и въ общемъ съ комфортомъ присутствовать нѣкоторое время при «красивомъ пожарѣ», пожарѣ невинномъ и даже благодѣтельномъ. Настоящая находка для тунеядца съ полными карманами.
Итакъ зародышъ идеи уже есть. Теперь пускайте ее въ ходъ. Найдите какого-нибудь подходящаго человѣка. Перваго попавшагося, окомъ много говорятъ въ газетахъ и кто еще не сидѣлъ на скамьѣ подсудимыхъ: какого-нибудь герцога, Веллингтона или Іоркскаго, безразлично, какого-нибудь виднаго военнаго начальника, уличнаго оратора, политическаго проходимца, адвоката, заработавшаго двѣсти тысячъ. Словомъ, первый попавшійся человѣкъ отлично подойдетъ для васъ въ этомъ случаѣ. Кромѣ того, вамъ слѣдуетъ отыскать одного или двухъ субъектовъ, еще болѣе праздныхъ, чѣмъ вы сами, которые могли бы сдѣлать добавленія къ вашему билету въ 20 фунтовъ. И вотъ огонь запылалъ, дымъ отъ него идетъ по всѣмъ газетамъ. Огонь, если поддувать его снизу, вспыхнетъ яркимъ пламенемъ и устроитъ для васъ недурной пожаръ, который на нѣкоторое время доставитъ облегченіе всѣмъ незанятымъ ничѣмъ душамъ.
Вотъ какъ я представляю себѣ возникновеніе этихъ бронзовыхъ изображеній, которыя заполонили теперь всѣ общественныя мѣста и свидѣтельствуютъ о культѣ англійскаго народа. Самыя безобразныя фигуры, посвященныя самой странной категоріи людей, какой только воздвигались когда-либо памятники!
Вы утверждаете, что это полубоги? Другъ мой, я не приму на себя ни малѣйшихъ издержекъ на поддержаніе ихъ культа. Изъ всей этой компаніи я, можетъ быть, оставилъ бы одного на тысячу, остальныхъ 999 съ великою радостью превратилъ бы обратно въ кусокъ металла и навсегда убралъ бы съ глазъ людей. Этотъ металлъ принесетъ больше пользы, если имъ воспользоваться для изготовленія тазовъ или дешевыхъ подсвѣчниковъ. Тутъ нѣтъ никакихъ изображеній полубоговъ и воздвигать памятники, какъ таковые, значитъ впадать въ ужасное идолопоклонство!
Такъ вотъ ваши образцовые люди, ваши великіе люди! Это тѣ изъ васъ, которые были удачливыми игроками и которые вслѣдствіе этого стали людьми крупными. Нечестные авантюристы по большей части, недостойные поклоненія и неспособные снискать ничего себѣ иного, кромѣ поклоненія со стороны лакеевъ. 11 вы полагаете, что человѣческая душа согласится обоготворять это? Никогда, если только оно не сдѣлано у васъ изъ куска золота. Любое человѣческое сердце будетъ смотрѣть на это зрѣлище съ тоскою и отчаяніемъ. Только для лакейскаго сердца это зрѣлище было, есть и можетъ быть чѣмъ-то такимъ, на что онъ будетъ глазами «трасцедентнаго удивленія». Но не только этотъ несчастный глупецъ, способенъ сдѣлаться достойнымъ предметомъ вашихъ мыслей. Для него и для его памяти, вы, если только не принадлежите къ числу глупцовъ, скорѣе выкопаете яму, чѣмъ воздвигнете памятникъ. Яму для того, чтобы похоронить его въ ней вмѣстѣ съ памятью о немъ, дабы люди не говорили сами и не слыхали о немъ разговоровъ. А вовсе невысокій пьедесталъ, чтобы поощрять другихъ людей подражать ему?
О талантѣ скульптора, сказавшемся въ этихъ бронзовыхъ изображеніяхъ, наговорю ничего, хотя сказать бы и стоило. Ибо если въ этихъ изображеніяхъ сказывается на зло талантъ, то не слѣдуетъ ли. въ этомъ странномъ случаѣ смотрѣть на это обстоятельство какъ на счастье? Этотъ толстый игрокъ, этотъ неумытый обжора заслуживалъ бы ямы подальше отъ своихъ братьевъ, другихъ смертныхъ. Такъ пусть его монументъ будетъ, покрайней мѣрѣ, ужаснымъ. Безобразныя статуи сами по себѣ составляютъ реальное зло. Онѣ по своему проповѣдуютъ безобразіе и производятъ нѣкоторое дѣйствіе. Онѣ санкціонируютъ артистическую бездарность, претенціозную глупость и ужасное ученіе, что весь этотъ міръ есть только кошмаръ ротозѣевъ, который ни на одну минуту не слѣдуетъ принимать въ серьезъ! Словомъ сказать, они поощряютъ народъ и безъ того безобразный, сдѣлаться еще безобразнѣе. За свое безобразіе онъ заслуживалъ бы быть навсегда убраннымъ съ глазъ людей.
Сколько добра съ точки зрѣнія эстетической, моральной, соціальной и вообще съ человѣческой, мы всегда можемъ извлекать изъ этихъ бронзовыхъ изображеній, которыя населяютъ теперь наши города! Невозможно даже перечислить! Зла сознательнаго или безсознательнаго мы уже получаемъ отъ нихъ не мало. Они развращаютъ простыя существа въ. самыхъ источникахъ ихъ духовнаго существованія, а на существа разумныя, которыя принуждены попадаться на глаза, смотрятъ съ чувствомъ нѣкотораго гнѣва и законнаго отвращенія — что для мирнаго человѣка опять таки приноситъ вредъ. При теперешнемъ видѣ этихъ памятниковъ отъ нихъ нѣтъ никакого толка. Какую пользу могутъ приносить они богамъ или людямъ пока ихъ не перельютъ въ тазы, я, по крайней мѣрѣ, не въ состояніи понять. Боги и люди требуютъ, чтобы имъ было дано и притомъ какъ можно скорѣе ихъ прямое назначеніе.
Для меня представляется трагическою неизбѣжностью, первою необходимостью, которая заключаетъ въ себѣ всѣ нужды — имѣть новую и реальную аристократію дѣла вмѣсто мнимой и угасающей аристократіи титула, противъ которой повсюду возсталъ анархическій міръ. По если этого благодѣтельнаго пріобрѣтенія мы должны ждать отъ всеобщаго голосованія, то по является ли это необыкновенное племя гербовниковъ, которое теперь господствуетъ надъ нами, однимъ изъ самыхъ печальныхъ предзнаменованій? Всеобщее голосованіе, которое по знаетъ никакихъ сомнѣній, говоритъ намъ: «Вотъ твои истинные полубоги и люди-герои, о славный народъ англійскій! Вотъ твои лики бронзы и другихъ Металловъ, достойные культа! Вотъ новая аристократія, которую я желаю отобрать для тебя»!
Для меня эти статуи поднимаются изъ хаоса нашихъ дѣлъ, какъ живой его символъ и цвѣтокъ. Онѣ несутъ въ себѣ печальное пророчество. Никогда, быть можетъ, въ нашемъ мірѣ не бывало столь страннаго Пантеона боговъ изъ бронзы. Вотъ они, эти бѣдняки корчащіеся подъ дождемъ. Черны и мрачны они, когда вспомнишь о нихъ въ порывѣ воображенія, словно страшная рать призраковъ, чтобы забить въ землю спиритуализмъ человѣческаго рода. Вотъ они, чтобы благовѣствовать англійскому народу о такомъ небѣ и такой землѣ, какихъ вѣроятно не было еще ни у одного народа. Во всѣхъ областяхъ нашей дѣятельности: соціальной, политической, религіозной, артистической они указываютъ на такую глубину паденія, какую не могла изслѣдовать еще ни одна мысль. Бросимъ и ады робкій взглядъ въ -эту сторону. Заглянемъ въ эту пропасть духовной смерти, которая, если мы хоть когда-нибудь не сумѣемъ оріентироваться, поглотить насъ всѣхъ.
Король желѣзныхъ дорогъ Гудсонъ, если считать мѣриломъ народное избраніе, представляется мнѣ самымъ подлиннымъ изъ королей. Гудсонъ былъ избранъ народомъ и поднятъ на такую высоту, куда никто другой еще не поднимался. Гудсонъ по хлопоталъ о голосахъ въ свою пользу. Голоса, поданные за лого, были голосами молчаливыми и добровольными: онъ сдѣлалъ дѣло, которое поди въ своемъ нечленораздѣльномъ сердцѣ нашли достойнымъ своихъ денегъ, и они эти деньги дали. Гудсонъ доставилъ имъ, по крайней мѣрѣ, казалось, что онъ доставилъ радость всѣмъ этимъ сердцамъ въ видѣ облигацій, приносящихъ извѣстный доходъ. Они отдали свои голоса за него, покупая его облигаціи съ барышомъ для него. Каждый голоса" являлся добровольны мъ выраженіемъ самаго интимнаго чувства и самого житейскаго опыта этихъ людей относительно Гудсона, ихъ самихъ и вселенной. Это по было подачей голосовъ въ формѣ слова; это было подачей голосовъ на дѣлѣ. Въ немъ они доподлинно выразили все, чему научилъ ихъ аппетитъ, сметка, глупость и страсть къ наживѣ. И я прошу васъ но забывать этого.
Пустивъ въ ходъ всѣ баллотировочные ящики, какіе только есть въ природѣ, вы и тогда не могли бы узнать съ такою точностью, какіе голоса боговъ г. демоновъ смутно звучатъ въ этихъ людяхъ, какъ именно въ томъ случаѣ, когда они покупаютъ акціи. Вотъ самая очищенная квинтъ-эссенція «голосовъ» этихъ людей, дистилляція ихъ души, самая искренняя ихъ искренность! Не питая особой благодарности къ Гудсону, даже и не думая о немъ, они подняли его на высоту не потому, что подъ вліяніемъ пива и галиматьи подали голосъ за него въ какомъ-нибудь избирательномъ собраніи, но потому, что они въ этомъ случаѣ слѣдовали влеченію своего сердца, нечленораздѣльному вдохновенію всего своего существа. Гудсонъ спросилъ Англію: Что я могу сдѣлать драгоцѣннаго для васъ, мои милѣйшіе сограждане. Какова будетъ цѣнность съ точки зрѣнія избранія народа того, что я способенъ совершить для васъ? И вотъ избраніе народное отвѣтило посредствомъ всеобщаго голосованія, свободнаго, какъ воздухъ, глубокаго, какъ сама смерть и жизнь, свободное и глубокое, какъ никогда: Столько-то и столько-то фунтовъ. «Такова видимая цѣнность главнаго твоего дѣянія».
Каково бы ни было значеніе Гудсона-полубога, по здѣсь мы не должны касаться его значенія какъ создателя желѣзныхъ дорогъ. Каково было дѣйствительное значеніе Гудсона въ дѣлѣ созданія желѣзныхъ дорогъ, этого я не могу сказать. Фактъ знаетъ это до малѣйшихъ подробностей, но люди имѣютъ весьма различныя мнѣнія и въ общемъ они вовсе этого не знаютъ. На основаніи моихъ наблюденій и догадокъ, я бы сказалъ: оно ничтожно, если даже допустить, что до извѣстной степени оной существуетъ.
Поскольку мы наблюдаемъ желѣзныя дороги нельзя отрицать одного: а именно, что при ихъ помощи всѣ города Англіи стремятся перемѣнить свое мѣсто. Ни одинъ изъ нихъ не останется на старомъ мѣстѣ и никто не можетъ сказать, какъ долго города будутъ пока сохранять свое старое мѣстоположеніе. Вотъ неожиданное и весьма гибельное ихъ слѣдствіе. Желѣзныя дороги привели въ движеніе всѣ города Англіи. Ридингъ передвигается на мѣсто Лондона, Бзсингстокъ спускается на мѣсто Госпорта, Саугамптонъ на мѣсто Ливерпуля и т. д. Въ то же время я вижу, какъ въ другихъ появляется новое ядро населенія и раздаются предсказанія о металлургической промышленности тамъ, гдѣ прежде объ этомъ и помину не было. Ридингъ, Бзсингстокъ и другіе несчастные города заплатили деньги, чтобы имѣть у себя желѣзную дорогу. По выходитъ, что они добивались этого на свою погибель, Ихъ дѣла перешли на другое мѣсто, а сами они по могутъ дождаться ихъ возвращенія. Они вовлечены теперь въ движеніе и мечатся на всѣ четыре стороны въ состояніи прогрессивнаго разложенія. Неизвѣстно, чѣмъ кончится для нихъ эта пляска смерти и когда для нихъ явится возможность перестроиться. Таково ихъ грустное положеніе въ наше время.
Каждая лавочка въ этихъ городахъ молча теряетъ свою кровь и разсѣивается по всей британской территоріи. Ридингъ, когда-то осѣвшій на этомъ чудномъ мѣстечкѣ, питая живую увѣренность въ томъ, что здѣсь онъ будетъ существовать выдѣлкою ковровъ и обоевъ, женился здѣсь и обзавелся друзьями. И вдругъ, проснувшись въ одинъ прекрасный день, замѣчаетъ, что его торговля перешла въ другое мѣсто! Здѣсь ея уже нѣтъ. Она пошла въ Лондонъ и Бристоль. Куда же она ушла? Ридингъ не знаетъ объ этомъ. Ему извѣстно только одно, что она ушла отъ него, и что ему нужно найти чутьемъ ея слѣдъ, догнать со или умереть. Печальная новость для Ридинга, и я боюсь, какъ бы онъ, если его чутье окажется недостаточнымъ, не запутался въ этихъ сложныхъ обстоятельствахъ и но запилъ! То же самое творится теперь въ каждомъ городѣ, въ каждомъ промышленномъ мѣстечкѣ Британской имперіи. Страшно подумать, сколько теперь обиженныхъ Ридинговъ, сколько теперь тоски, неувѣренности и неудобствъ и въ то же время сколько созданнаго всѣмъ этимъ революціоннаго движенія. Страшно это революціонное движеніе: революція пробралась теперь къ семейному очагу, къ денежному ящику, въ сердце и желудокъ. Какими средствами можно смягчить этотъ гибельный результатъ, проистекающій вмѣстѣ съ другими изъ того же источника? Конечно тѣми же, какія составляли и первое условіе при введеніи желѣзныхъ дорогъ. т. е. не создавать ихъ на спѣхъ, производить частями эту огромную операцію, которой суждено измѣнить всѣ людскія отношенія.
Заслуга Гудсона, по моему мнѣнію, въ томъ, что онъ строилъ желѣзныя дороги въ наикратчайшій срокъ, повергая въ отчаяніе множество пассивныхъ Ридинговъ и привлекая множество активныхъ акціонеровъ. Его заслуга передъ англичанами въ концѣ концовъ станетъ совершенно ничтожной и даже превратится въ неисчислимый вредъ. Общественная полезность желѣзныхъ дорогъ дала ему десять милліоновъ и подсказала, что и этого будетъ еще недостаточно, если не воздвигнутъ ему памятникъ. Но фактъ рѣшилъ дѣло совершенно иначе и теперь явно даетъ это почувствовать. Если бы вы могли посовѣтоваться съ Радамантомъ, то онъ никогда не поздравилъ бы этого человѣка съ памятникомъ въ 25 тысячъ ливровъ. Радамантъ скорѣе осудилъ бы его кататься безсмысленно въ экстренныхъ поѣздахъ въ теченіе двадцати пяти эоновъ или же привѣсилъ бы его къ небу въ видѣ новаго созвѣздія Паровоза, чтобы въ такой формѣ онъ навсегда оставилъ слѣдъ по себѣ.
Фактъ и голосованіе! Какая разница! Фактъ высказался за какой-нибудь ровъ, въ родѣ тѣхъ, о которыхъ мы говорили. Голосованіе за памятникъ. Голосованіе располагало деньгами.
И вотъ у насъ величество безъ сіянія, высоко поднимающееся надъ крышами съ своей бронзовой фигурой, вѣсящій на двадцать пять тысячъ фунтовъ, король, принадлежащій только этой эпохѣ. Что глупцы найдутся во всякой эпохѣ и притомъ въ огромномъ количествѣ, это не удивительно, но удивительно то, что какой-нибудь смертный, находящійся въ здравомъ умѣ, рѣшается считать головы, для рѣшенія вопроса о томъ, кто или что должно быть королемъ. Всѣ демократы, всѣ тѣ, которые стараются въ пользу всеобщаго голосованія приглашаются подумать надъ этимъ съ серьезностью, которая приближается къ отчаянію.
Американскій журналистъ Джефферсонъ Брикъ указалъ мнѣ на нѣкоторыя родственныя аномаліи въ родѣ этихъ герцоговъ, слишкомъ могущественныхъ и ни за что ненужныхъ, этихъ епископовъ Дургамскихъ, подъ властью которыхъ бьется теперь бѣдное англійское общество. Какой отвѣтъ могъ я дать ему на это, кромѣ того, что нѣкоторыя изъ нашихъ родственныхъ аномалій чрезвычайно безобразны, но что все-таки онѣ еще не самое безобразное.
Американскій журналистъ Джефферсонъ Брикъ колитъ мнѣ глаза многочисленными и такъ сказать патентованными аномаліями въ нашей жизни, въ родѣ слишкомъ могущественныхъ и ни на что но нужныхъ герцоговъ, разныхъ архіепископовъ, отъ которыхъ старается отбиваться теперь бѣдное англійское общество. Что я могу отвѣтить на это кромѣ того, что паши патентованныя аномаліи дѣйствительно довольно гнусны. И писала": развѣ у васъ нѣтъ герцоговъ, слишкомъ могущественныхъ въ своемъ родѣ, которые пріобрѣли такое положеніе не въ силу привилегій? Ихъ невѣроятныя, чудовищныя богатства создались отъ торговли хлопкомъ, саломъ, или путемъ денежныхъ аферъ, или вслѣдствіе эксплуатаціи Калифорнійскихъ пріисковъ. Ихъ владѣльцы сдѣлались огромными человѣкообразными тушами, наполненными золотомъ и драгоцѣнностями. Встрѣчая раболѣпное поклоненіе со стороны толпы лакеевъ, располагая настоящей властью сувереновъ и не встрѣчая протеста со стороны людей, какъ будто бы имъ такъ было предназначено самой природой и небомъ блистать наравнѣ съ королями на небосклонѣ, хотя ихъ дѣйствительное значеніе… Знаете ли вы, Брикъ, предѣлъ, гдѣ человѣческія существа достигаютъ высшаго возможнаго для идоловъ безобразія? Трудно отвѣтить на это! Мы можемъ только сказать: всѣ идолы должны пасть и чѣмъ кто изъ нихъ крупнѣе, тѣмъ сильнѣе будетъ его паденіе. Вотъ наше главное утѣшеніе, какъ въ Америкѣ, такъ и здѣсь.
Идолъ бога Шивы, простая фаянсовая масса, стоющая на деньги не болѣе пяти шиллинговъ сидитъ съ неподвижнымъ взглядомъ, имѣя вмѣсто глазъ два брилліанта. Обожаемый окрестнымъ цвѣтнымъ населеніемъ, онъ внушаетъ страхъ и божественную загадочность всѣмъ смертнымъ, пока не придетъ его день и побѣдившій во имя Аллаха Повелитель правовѣрныхъ не приблизится къ нему съ своимъ страшнымъ топоромъ въ рукахъ и мусульманской яростью въ сердцѣ[3] возымѣетъ смѣлость свалить сразу эту безобразную массу фарфороваго идола, который съ шумомъ и мало мелодичнымъ трескомъ разсыпался въ некрасивую груду обломковъ, высыпавъ изъ своего пуза полтѣлеги золотыхъ монетъ. Вы можете прочесть объ этомъ у Гиббона. Золотыя монеты, брилліантовые глаза и другія драгоцѣнности были тщательно собраны правовѣрными. Звенящая груда черепковъ была оставлена на мѣстѣ и идолъ Шивы, показавъ, чѣмъ она" была" въ дѣйствительности, внезапно достигъ своего конца. Такъ кончаютъ всѣ Идолы и огромные человѣкообразныя туши, какъ бы онѣ ни блестѣли отъ брилліантовъ, какъ бы онѣ ни были начинены драгоцѣнными металлами, какимъ бы обожаніемъ со стороны окружающихъ ихъ лакеевъ они ни пользовались. Рано или поздно, по неизбѣжно бываетъ такъ. Ихъ поспѣшно выбрасываютъ, какъ груды обломковъ, на большую дорогу для того, чтобы колеса измельчили ихъ окончательно, и чтобы, исчезнувъ изъ людского оборота въ качествѣ боговъ, они служили людямъ службу въ этомъ видѣ!
Вы объ этомъ недостаточно думаете, мой республиканскій другъ. Наши самыя гнусныя аномаліи происходятъ отъ всеобщаго голосованія, а никакъ не отъ привилегій. Nonsens феодализма, даже теперь, по своей нелѣпости ничто въ сравненіи съ невольнымъ nonsens’омъ новѣйшей анархіи, именуемой «свободой республиканизма» и другими красивыми названіями, и выражающійся въ законѣ спроса и предложенія. Подумайте немного объ этомъ.
Епископъ нашей анархіи человѣкъ, которому нельзя не вѣрить. И, увѣряю васъ, онъ получаетъ гораздо больше денегъ, чѣмъ вы дали бы ему зато, что онъ дѣлаетъ. Его поученія никто не читаетъ, предпочитая членораздѣльное живое слово. Желая жить спокойно, вы вообще держитесь подальше отъ этой личности и оставляете его на волю его судьбы.
Какого вы мнѣнія насчетъ Бобуса изъ Хаундсдичей нашей страны[4]? Фабрикуя въ огромномъ количествѣ колбасы, онъ умѣетъ разрѣзать жиръ и выставлять его на показъ, на окно, посыпавъ его для вкуса сѣрымъ перцемъ. Лучше всякаго знаетъ онъ это искусство, но я все-таки позволяю себѣ сказать, что это жалкое искусство. Епископъ получаетъ опредѣленный доходъ въ 5 тысячъ фунтовъ, а Бобу съ при помощи своей колбасной торговли извлекаетъ изъ всеобщаго голосованія душъ и желудковъ ежегодно десять тысячъ фунтовъ.
Жалкое это искусство Бобуса, не заслуживающее подобнаго вознагражденія. Ибо въ концѣ концовъ этотъ хищный малый фабрикуетъ не хорошія колбасы, а только тѣ, которыя идутъ въ продажу. Судья признаютъ его колбасы плохими и цѣну ихъ даже при нѣкоторой скидкѣ — дорогою. Говорятъ потихоньку, что въ его колбасахъ подъ знаменитой приправой изъ перца, открыли подозрительные слѣды конины или чего-то еще похуже, такъ что я ни за что на свѣтѣ не буду ѣсть ихъ. Вы видите, что это но постный и порядочный колбасникъ, а плутъ, надувало, который заслуживалъ бы, если бы воздавалось по заслугамъ, кто знаетъ, чего? Вѣроятно, нѣсколькихъ шиллинговъ въ недѣлю, положимъ шиллинговъ 40, а можетъ быть вмѣсто шиллинговъ, смирительнаго дома и хорошаго кнута. И однако — повторяю то, что онъ извлекаетъ изъ республиканской свободы доходъ, который равняется двойному доходу того анормальнаго архіепископа, о которомъ вы говорите. Что касается меня, то я предпочитаю этого архіепископа Бобусу. У архіепископа есть человѣческій смыслъ и разнообразная культура, значительныя познанія въ грсскомъ языкѣ, если вамъ потребуется что-либо подобное; кромѣ того онъ грамотно говоритъ по-англійски. Онъ обладаетъ хорошими манерами, которые стали его второю природою. Это джентельменъ до мозга костей. Архіепископъ несетъ съ собою вліяніе декорума, учтивой терпѣливости, твердой преданности тому, что установлено. Онъ на практикѣ даетъ понять необходимость «истреблять свой собственный дымъ», и дѣйствительно истребляетъ его, умѣя при разныхъ обстоятельствахъ превратить его въ легкое пламя на благо людей.
Между тѣмъ Бобусъ, наживая ежегодно вдвое больше, только дешевле продаетъ свои колбасы, быть можетъ изъ лошадинаго мяса. Если, мистеръ Брикъ, вы захотите поразмыслить объ этомъ, то поглупѣла не аристократическая Англія, а вообще потомство Адамово и стало глупѣе даже тѣхъ, кто носитъ парики. Эти парики, по крайней мѣрѣ, не подняли бы несчастнаго Бобуса на такую злокозненную высоту!
Увы! Если не только на словахъ, но въ самой глубинѣ сердца люди судятъ такимъ образомъ о соціальныхъ вопросахъ, то какую «новую аристократію» можетъ дать намъ непостижимое усовершенствованіе — всеобщее голосованіе? Всеобщее голосованіе — я вижу это ясно, держитъ въ запасѣ для насъ нѣчто совсѣмъ другое. Не будемъ же его тревожить съ этимъ!
Намъ перемѣнный другъ говоритъ:
«Люди, повидимому, недогадываются, что повсемѣстное изгнаніе несправедливаго, неспособнаго, словомъ, мнимаго правительства должно вести къ открытію такого правительства, которое имѣетъ и право, и способность управлять, отъ своихъ теперешнихъ революціонныхъ дѣйствій люди видятъ совершенно иные результаты. Теперь повсемѣстно распространяется убѣжденіе, что мы отнынѣ должны обходиться безъ правительства, что мы достигли новаго періода человѣческаго прогресса, гдѣ управленіе становится излишнимъ, а попытка поддержать его считается оскорбленіемъ. Благодаря изобрѣтенію Парламента, впервые выдуманнаго въ Англіи, которымъ въ концѣ концовъ пожелали во чтобы то ни стало обзавестись всѣ страны Европы, задача правительства, если только у него есть еще какая-нибудь задача, за насъ уже сдѣлана. Усовершенствуйте Парламентъ, кричатъ со всѣхъ сторонъ. Примѣняйте всеобщее голосованіе и избирательныя урны — наиболѣе изумительный способъ, который когда-либо существовалъ для подсчета и собиранія голосовъ. Такимъ образомъ вы собираете голоса всѣхъ двуногихъ животныхъ безъ перьевъ. То, что они думаютъ, думаютъ и боги — не правда ли? И вамъ нужно сообразовать съ этимъ ваше поведеніе.
Такимъ образомъ ваша правительственная задача безконечно упрощается. И все, что теперь требуется отъ правительства, это то, чтобы оно сохраняло пріятное расположеніе духа и ничего не дѣлало. Развѣ у насъ нѣтъ теперь машины, которая составила эпоху въ исторіи изобрѣтеній. Теперь вѣдь мы все дѣлаемъ при помощи машинъ. Смазывая се масломъ, позаботьтесь только о томъ, чтобы но было какихъ-либо задержекъ со стороны прессы вашихъ избирательныхъ ящиковъ и всѣхъ другихъ колесиковъ этой машины. Остальное уже сдѣлаетъ двигательная сила народной вѣтренности. Эта мельница оставить далеко позади себя все, что выдѣлывается въ Бирмингамѣ! Дивная мельница! Собирайте все что можно найти на поляхъ — чертополохъ, репейникъ, пшеницу, рожь, перемѣшайте все это и бросайте въ мельничный ящикъ и вы увидите, какъ ежедневно для васъ будетъ выходить оттуда благословеннымъ потокомъ мука, и хлѣбъ будетъ обезпеченъ для человѣческаго рода.
Цѣль всѣхъ этихъ реформаторовъ и парламентаріевъ всегда опредѣляется ими, какъ внесеніе справедливаго законодательства, справедливыхъ законовъ. Кто можетъ противъ этого возражать? Они не хотятъ имѣть „классовое законодательство“, вещь чрезвычайно дурную, но „законодательство всѣхъ классовъ“, вещь прекрасную. Конечно, справедливые за, коны являются прекрасными» дѣломъ, первымъ условіемъ для благополучія человѣческихъ существъ. Мало только думаютъ о томъ, какъ трудно достижимо оно! Если бы мы могли имѣть законы, которые были бы справедливы, т. о. были бы точной транскрипціей божественныхъ законовъ самой вселенной, чтобы каждый человѣка" побуждался всѣми другими людьми подъ страхомъ тяжкаго наказанія вести себя такъ, какъ это повелѣлъ создатель и почитать то, что онъ повелѣлъ почитать и отвращаться отъ того, что онъ сотворилъ сквернымъ — не въ этой ли и оказалось бы та «аристократія», которую мы ищемъ? Новая и справедливая іерархія неба, которая все болѣе и болѣе приближали бы землю къ справедливому закону неба. Люди-герои, посланники небесъ, еще разъ установили бы порядокъ и на тронѣ короля возсѣдалъ бы не смѣхотворный король — Гудсонъ, но самый доблестный изъ живыхъ людей, а на висилицѣ болтался бы, какъ трагическій маятникъ, поучающій землю во имя неба, не какой-нибудь жалкій нищій, въ отчаяніи укравшій баранью ногу, но величайшій государственный мошенникъ, который въ своей ненасытной жадности и безконечной жестокости, обманывая весь міръ, давно уже пошелъ по дорогѣ позолоченной снаружи человѣческой низости, стремящейся къ временной выгодѣ тамъ, гдѣ только и возможна вѣчная гибель. Лишенный теперь своихъ внѣшнихъ знаковъ отличія, онъ качался бы на висѣлицѣ, этотъ скучный плутъ, служа поученіемъ для всей вселенной. «Вотъ но будьте плутами, даже купающимися въ золотѣ. Ибо міромъ правитъ Богъ, а не дьяволъ и вотъ чѣмъ все это кончается»!
Какой получился бы результатъ, если бы только мы смѣли надѣяться на это! Реформированный парламентъ, народная лига, агитація Кобдена, безумные клики, Французская революція и ужасы ея — все это пустяки въ сравненіи съ ними!
Но, повторяю, достичь этого результата очень затруднительно. И если «классовое законодательство» вовсе по представляетъ этого результата, то никоимъ образомъ нельзя поручиться, что онъ явится при «законодательствѣ всѣхъ классовъ». Какъ вы хотите смѣшать всѣ эти классы, какъ вы хотите извлечь изъ нихъ нѣчто разумное и героическое, если эти классы не будутъ сами разумными и героическими? Позвольте напомнить еще разъ, что это рѣшительно невозможная вещь. Неразуміе, сопротивленіе богамъ — какимъ же образомъ вы при всей вашей ловкости и умѣньи класть заплаты на жадную прожорливость разсчитываете достичь чего-нибудь иного?
Можно ли сдѣлать нечестное честнымъ? Невозможно. Жадность и темнота, смѣшивай ихъ въ какой угодно пропорціи, не произведутъ ничего благороднаго или вдохновленнаго. Реформа парламента, расширеніе избирательнаго права? Праведное небо, какимъ образомъ путемъ расширенія круга избирателей, какимъ образомъ, прибавивъ еще жадности и темноты, вы получите больше шансовъ отдѣлить разумное отъ этихъ репейниковъ?
Всеобщая подача голосовъ! Что за способъ замѣнить откровеніе вѣчнаго закона божества офиціальнымъ объявленіемъ о подсчетѣ голосовъ! Какъ будто бы люди отказались отъ своего права попытаться слѣдовать этому закону и съ грустной покорностью рѣшились оставить его, чтобы жить со дня на день въ мирѣ и въ банальномъ добромъ согласіи. И это творится вездѣ во всѣхъ областяхъ нашей дѣятельности: — литературной, моральной, политической, соціальной — и во всѣхъ областяхъ человѣкъ, смѣющій, что называется, свое сужденіе имѣть, считается невозможнымъ для совмѣстнаго существованія, мѣшающимъ гармоніи дѣлъ, съ пренебреженіемъ относящимся къ всеобщему голосованію. Почему бы не рѣшать дѣла при помощи игры въ кости? Принимать всеобщее голосованіе за оракулъ, значило бы просто отчаяться въ возможности получатъ отвѣтъ. Признавать подобный оракулъ значить объявить всѣмъ людямъ. «Друзья, въ природѣ нѣтъ отвѣта на вашъ вопросъ, а въ кости вы и свѣрите. Попробуйте считать этотъ оракулъ за божественный и поздравьте себя съ тѣмъ, что вы можете успокоиться на этомъ и удовольствоваться отвѣтомъ, вышедшимъ изъ святилища Хаоса».
Миръ-хорошая вещь. Но горе жалкому кругу или сборищу жалкихъ трусовъ, которые называютъ себя націей, если они вздумаютъ мириться съ миромъ при такихъ обстоятельствахъ. Они спасутъ свою гнусную шкуру насчетъ своего благоговѣнія къ Богу. Миръ! Скорѣй война, рѣзня на ножахъ до истребленія послѣдняго человѣка, чѣмъ такой миръ. Брось его, другъ мой, совѣтую тебѣ~ Поклянись молча передъ Всевышнимъ, что здѣсь на землѣ ты никогда не примешь его, что онъ всегда будетъ далекъ отъ насъ. Удалимся въ укромное мѣсто и молча призвавъ Вѣчное небо, будемъ ждать часъ, который несомнѣнно придетъ, когда и мы станемъ «обществомъ бѣдныхъ людей» и будемъ въ состояніи при помощи небеснаго грома, земного меча и всѣхъ палокъ, которыя только найдутся въ мірѣ, пролить всю нашу кровь за него.
Въ концѣ концовъ почему же по докончить статую Гудсона? Почему не воздвигнуть ее, подобно тому, какъ Моисей воздвигъ въ пустынѣ мѣднаго змѣя? Повторяю, это могло бы сослужить для насъ хорошую службу. Она была бы своего рода цѣлью, къ которой стремились бы бѣдные, смертные, чтобы получить здѣсь исцѣлѣніе. Но многимъ причинамъ статуи Англіи нуждались въ главѣ для нихъ. Такая статуя была бы распустившимся цвѣткомъ всеобщей анархіи, наступившей въ сердцахъ и въ государствѣ. Къ чему говорить о соціальной іерархіи и ея источникѣ религіи при наличности соціальной анархіи въ родѣ той, символъ которой передъ нами. Апоѳозъ Гудсона указываетъ на еще болѣе глубокую пропасть, если взглянуть на наши дѣла съ религіозной точки зрѣнія, пропасть, въ которую страшно заглянуть. Ибо глазъ ничего не видитъ въ ней, кромѣ мрака; замирая въ хрипломъ шопотѣ и замѣтные только для очень тонкаго уха, слышатся оттуда вздохи вѣчной бури. Даже самыя крѣпкія головы незастрахованы отъ головокруженія, отъ дикаго желанія сдѣлать прыжокъ и жить въ Вѣчной смерти, какъ это теперь обыкновенно дѣлается. Бросимъ въ нее одинъ, два поспѣшныхъ взгляда, держась за кое-какой парапетъ, который еще остался, а потомъ отпрянемъ отъ нея прочь.
Культъ, то, что мы называемъ человѣческой религіей, прошелъ въ исторіи человѣческаго рода черезъ нѣсколько фазисовъ. Для первобытнаго человѣка всѣ силы природы были божественны, имѣлъ ли онъ въ виду ихъ умилостивить или просто удивлялся имъ, онъ долженъ былъ поклоняться многимъ видамъ, въ извѣстномъ смыслѣ даже и всѣмъ видамъ. Но благородная человѣческая душа была особенно божественна для него, она вызывала непосредственнымъ образомъ, какъ это всегда бываетъ, поклоненіе Всевышнему. Отсюда и развилась, какъ мы указывали въ другомъ мѣстѣ, послѣдняя форма культа первобытнаго человѣка культъ героевъ, которая втянула въ себя и подчинила себѣ всѣ другія формы человѣческаго культа, оживляя ихъ собственной своей постоянной силой. Культъ человѣческій, поскольку юнъ имѣлъ предметомъ доблесть, вездѣ былъ культомъ героевъ. Эта Все ленная, этотъ временный отблескъ Вѣчнаго пламени былъ страшной энергіей героизма, направляемаго божественнымъ благородствомъ. Единымъ безконечнымъ героемъ, божественной доблестью, которая вѣчно благосклонна всему благородному и вѣчно враждебна всему низшему. Всѣ нравственныя правила, все «санкціонированное» добро естественно вытекаетъ изъ этого первоначальнаго созерцанія природы, которая и является истиннымъ источникомъ нравственныхъ правилъ, хотя этотъ источникъ теперь и забытъ.
Для первобытнаго человѣка, созерцалъ ли онъ нравственное правило или физическій фактъ, все было божественно. Пламя было богомъ Локни. Эта видимая Вселенная была для него одеждой безконечнаго цѣлаго и всякое явленіе, въ ней происходившее, символомъ непосредственнаго присутствія Божества. И всегда будетъ такъ, что бѣдные глупые смертные то забываютъ, то опять вспоминаютъ объ этомъ. Измѣняется не Богъ, а духъ людей, которые теперь ошеломлены; ихъ сердца, которыя уже умерли, пробуждаются къ жизни лишь тогда, когда рѣчь заходить о ѣдѣ и кухнѣ. Ихъ глаза сдѣлались близорукими, мигающими, въ нѣкоторомъ родѣ зрячими только ночью, какъ у совъ, годными лишь для того, чтобы ловить мышей.
Милый мой, я уже давно пересталъ удивляться вашимъ поразительнымъ чудесамъ въ желѣзно-дорожномъ дѣлѣ. Они въ самомъ дѣлѣ просто поразительны: они огромный прогрессъ сравнительно съ прежними, — скорость и пробѣгаемыя разстоянія, о которыхъ и не подозрѣвали, — все это несомнѣнно. Но увы! все это имѣетъ для меня очень мало значенія, не больше того, какъ еслибы гнѣздящаяся въ васъ и во мнѣ сова неожиданно схватила себѣ добычу. Разстоянія? Да, я совершенно не довольствуюсь даже разстояніями отъ Лондона до Остенде и далѣе до Вѣны. Развѣ вы можете научить меня перелетѣть на крыльяхъ безконечность и достичь Тропа, пребывающаго въ темнотѣ вслѣдствіе черезчуръ яркаго свѣта? Вы гримасничаете при этомъ вопросѣ словно обезьяна. Вы и ле знаете, что если вы дѣйствительно не достигнете этого какимъ-нибудь способомъ, то вы бѣдный смертный, осужденный на паденіе въ царство смерти и въ пропасть, гдѣ" лежатъ одни только животныя. Мнѣ не нужно ни болѣе дешевой бумаги, ни болѣе скорыхъ желѣзныхъ дорогъ. Мнѣ нужно то, что Новалисъ называетъ: Богъ, Свобода, Безсмертіе. Быстрыя желѣзныя дороги и жертвоприношенія въ честь Гудсона могутъ ли помочь мнѣ въ этомъ случаѣ?
Какъ актъ умилостивленія или благоговѣнія, «культъ» еще держится у людей и всегда будетъ держаться. И фазу, въ которой онъ находится въ ту или другую эпоху, можно считать прямымъ регуляторомъ всѣхъ другихъ явленій этой эпохи. Если въ извѣстную эпоху обожаютъ Одина, который изобрѣлъ руны, т. е. литературу, логическій языка" и ритмъ и выучилъ людей презирать смерть, а въ другую боготворятъ Гудсона, который побѣдилъ директоровъ другихъ желѣзныхъ дорога, и научилъ людей обогащаться разо.въ, покупая облигаціи, то очевидно обѣ эти эпохи должны имѣть совершенно различный характеръ. Мало того, хуже всего то, что въ нихъ рядомъ съ культомъ дѣйствительнаго, существуетъ культъ мнимаго, и онъ-то и признается только культомъ. Они сохраняютъ коллекцію почитаемыхъ боговъ или фетишей, которымъ бормочутъ молитвы, съ тріумфомъ повторяя себѣ и другимъ: «Развѣ это не боги, которымъ слѣдуетъ поклоняться?» И въ то же время настоящій культъ, ихъ сердечная любовь и уваженіе, которыя одни образуютъ культъ, сосредоточивается на совершенно другихъ богахъ и фетишахъ — напримѣръ, на Гудсонахъ и облигаціяхъ. Такова эта жалкая эпоха, которая стала въ десять раза" еще болѣе жалкой и погибла безъ возможности спасенія. Ибо къ своему нелѣпому идолопоклонству и къ грубому забвенію истиннаго Бога, которое ведетъ ко всякой гибели, она присоединила еще необъятное лицемѣріе, квинтэссенцію всякаго идолопоклонства, всякаго ложнаго вѣрованія, въ которыхъ она ищетъ прибѣжища, какъ въ чемъ-то прочномъ. Европа въ общемъ давно уже пришла къ этому, Англія же въ теченіе послѣднихъ двухъ сотъ лѣтъ пока она работала на ткацкихъ станкахъ и воображала, что все идетъ такъ же хорошо, какъ бумагопряденіе. По часъ, когда Европѣ нужно сводить счеты, мало-помалу приблизился. Онъ стучится и въ двери Англіи. Теперь ясно будетъ видно, можетъ ли управлять Англіей и человѣческими дѣлами одна лишь внѣшность, могутъ ли служить цѣлью здѣшняго существованія боготворимые еврейскіе фетиши и истинный культъ Іоркишрскихъ и другихъ акцій!
Какихъ бы боговъ или фетишей ни избралъ для себя человѣкъ, какія бы молитвы онъ ни бормотала" имъ., достовѣрно одно, что его единственная религія, которая сидитъ въ немъ, это культъ героевъ. Кого или что обожаете вы въ глубинѣ вашей души, на кого стараетесь вы походить — служитель ли это Бога или Дьявола? Въ этомъ, очевидно, весь вопросъ, и въ человѣкѣ нѣтъ другой религіи, которая сравнительно съ этой не была бы пустяшной. Теологія, доксологія, ортодоксія, гетеродоксія имѣютъ значеніе лишь постольку, поскольку онѣ помогаютъ достичь этой религіи. Если онѣ совсѣмъ по помогаютъ, или же помощь ихъ недостаточна, то онѣ ничего не стоятъ.
Вотъ что еще достовѣрно: народы, у которыхъ развитъ культъ героевъ, благословенны и побѣдоносны; націи, у которыхъ онъ въ загонѣ, несутъ на себѣ проклятіе, которое становится все тяжелѣе во всѣхъ ихъ дѣлахъ, пока наконецъ ихъ тягостное и опасное положеніе не сдѣлается несноснымъ для Леба и Земли, и такъ называемая нація (несчастная каста невѣрующихъ) не разразится возстаніемъ и не добьется реформъ или же не исчезнетъ. Развѣ можетъ быть иначе? Знайте, кому вы должны воздавать почести, давать равенство и за кѣмъ должны слѣдовать. Знайте, кому вы должны отказать въ почестяхъ, кого вы должны избѣгать и истреблять, какъ нѣчто печальное и мятежное. Въ этомъ весь Законъ и пророки. Всѣ евангелія, всѣ библіи, проповѣди, литургіи и литаніи, всѣ временные и постоянные кодексы людей и народовъ практически сводятся къ этому.. Направляйте свой разумъ къ этому и вы не сдѣлаете ни въ чемъ крупной ошибки, вы удовлетворительно разгадываете эту Вселенную по смыслу и вы въ состояніи отлично разгадать по этому волю Творца. Если же вы будете пренебрегать этимъ, то хоть бы вы и располагали теологіей столь же обширной, какъ Индія, то все же это не поможетъ вамъ нисколько: вы потерпите неудачу во всемъ.
Ибо какимъ образомъ вы могли бы оказаться правымъ въ чемъ бы то ни было? Вы неправильно дешифрируете Вселенную въ ея самомъ интимномъ значеніи и я долженъ видѣть въ васъ грубого идолопоклонника. Ваши богослуженія, которыя рекомендуются вамъ самымъ настоятельнымъ образомъ, внушаютъ лишь тревогу и отчаяніе: это вращеніе коловратной тыквы у калмыковъ. Что добраго можетъ дать этотъ огромный океанъ духовнаго варварства, приводящій на практикѣ къ полубогамъ въ родѣ Гудсона? Для чего напѣвать вашу пѣсню подъ окнами бѣднаго міра? Такъ какъ Гудсонъ есть вашъ Вишну, то пусть ему будутъ сложены и Веды. Къ чему распѣвать священные псалмы, которые принадлежатъ другому закону и которые въ наше время стали безполезны и даже хуже? Въ такомъ пѣніи для меня нѣтъ ничего мелодическаго. Если вы еще по совсѣмъ умерли для духовныхъ звуковъ, то звукъ этого пѣнія долженъ быть для васъ ужасенъ и зловѣщъ. Ваша литанія, если ее запоетъ вмѣстѣ весь народъ, такова, что никакой богъ не вынесетъ ее. Ваша жалкая «религія», какъ вы еще именуете, въ сущности есть идолопоклонство такого же сорта, какъ и культъ Мумбо-Юмбо[5] и я совѣтую вамъ отказаться отъ него. Вы люди безъ вѣры, люди вѣрующіе по въ то, что истинно, а въ то, что далеко отъ истины, которымъ неминуемо предстоитъ, если только вы не раскаетесь, ужасная участь.
«Но вѣдь всегда такъ бываетъ», говорите вы безпечно. Нѣтъ, г. Серьезный Человѣкъ, далеко не всегда такъ бываетъ и до послѣдняго времени но всегда такъ было. И я рекомендую вамъ какъ можно скорѣе отогнать отъ себя эту мысль, которую вы нерѣдко бросаете мнѣ и которую вы тщательно храпите въ своей головѣ, какъ ваше главное утѣшеніе. Когда-то и я думалъ такъ, и эта мысль мнѣ хорошо знакома, и я приглашаю васъ спросить себя, развѣ это не было мыслью нелѣпой и гибельной, и, стало быть, вмѣстѣ съ тѣмъ, и неправильной? Увѣряю васъ, есть полная возможность выкинуть ее изъ головы. Ее даже необходимо выкинуть, если только люди хотятъ сдѣлать въ наши дни какія-нибудь реформы.
Пока не отстранена эта мысль, нечего и думать о реформѣ. Не только нельзя будетъ сбросить и превратить въ кастрюли эти бѣдныя бронзовыя изображенія Анархіи, по наоборотъ они навсегда останутся здѣсь, пророчествуя, какъ теперь: Вотъ новая аристократія, которая вамъ нужна! Преклоните колѣни, вы, христіанскія души. Другъ мой! Послѣ того, какъ Гудсонъ и другіе идолы всѣ превратятся въ какую-нибудь жаровню, высчитали ли вы сколько вѣковъ атлетической борьбы понадобятся прежде чѣмъ будетъ возможно появленіе какой-нибудь «Новой аристократіи», достойной того, чтобы ее назвать реальной? Смотрѣли ли вы, какое разстояніе отъ бурнаго низверженія человѣческой лже-доблести до молчаливаго, печальнаго признанія дѣйствительной доблести и до новыхъ проявленій уваженія къ ней, которыя на самомъ дѣлѣ не были бы хуже всякаго неуваженія? Тутъ цѣлые вѣка отчаянной борьбы противъ Земли и Неба всѣхъ еще существующихъ людей. Бурный, подлый опасностей порывъ, постоянный походъ въ боевомъ порядкѣ противъ грязныхъ драконовъ земли и демоновъ бездны — походъ, который длится цѣлые вѣка, и какого никогда еще не было въ человѣческой исторіи. И храбрецы не хотятъ надѣть боевые доспѣхи, и оставаясь на одномъ мѣстѣ, говорить безпечно: «Всегда такъ было. Всеобщая подача голосовъ и бурные крики устроютъ все».
«Книга перовъ» Коллинза, страшно тяжелая книга, наводить васъ на необыкновенныя размышленія. Несомнѣнно, это одно изъ очень тяжелыхъ произведеній, одна изъ наиболѣе скучныхъ книгъ, которыя когда-либо возникали изъ сотрудничества человѣческихъ мозговъ съ хаосомъ. И тѣмъ не менѣе для насъ это біографическій словарь. Мы можемъ даже смотрѣть на нее, какъ на національную Библію. Мой другъ, Серьезный человѣкъ, чрезвычайно изумленъ.
Постарайтесь видѣть вещи въ ясномъ свѣтѣ и поставьте себѣ такой вопросъ: что такое національная библія, это божественное посланіе, адресованное народу, которому онъ вѣрить и которымъ практически руководствуется? Но есть-ли это въ концѣ концовъ подлинная біографія героическихъ душъ? Развѣ это не протокольная запись проявленій Бога въ исторіи того или другого народа?
Въ это люди могутъ вѣровать до мозга костей и если вдуматься поглубже, то это и будетъ природой Вселенной. Можетъ быть, не безынтересно знать и о томъ, что Вселенную помѣщали то въ Іудеѣ, то въ другихъ мѣстахъ. Но еще небезынтереснѣе знать что такое Англія, гдѣ намъ предстоитъ работать. «Вселенная», отвѣчаетъ Макъ-Клауди, это очень просто, — огромная конюшня или огромные доки съ нѣкоторыми приспособленіями въ верхнихъ этажахъ для тѣхъ, у кого водятся деньги. Наживайте деньги и но мучьте себя вопросами о Вселенной". Таково убѣжденіе Макъ-Клауди, которое въ наше время считается спокойнымъ, безобиднымъ и здравымъ, хотя, оно, очевидно, годится лишь для поросенка, одареннаго способностью разсуждать, а не для человѣка. Я полагаю, что это одно изъ самыхъ вредныхъ убѣжденій, которое когда-либо входило въ голову двуногаго животнаго. Вотъ чѣмъ оправдываетъ онъ отсутствіе у него Библіи.
По какимъ образомъ случилось, что несмотря на Шекспировъ, на мыслителей и поэтовъ, наша Библія оказалась въ такомъ положеніи? Какимъ образомъ было предоставлено этому ограниченному книгоѣду — не скажу написать ритмически-связно, какъ подобаетъ поэту, по просто собрать огромныя кучи обломковъ нагроможденныхъ, какъ хаосъ, матеріаловъ для написаніи для Англіи этой книги книгъ? вотъ что меня глубоко изумляетъ и что, надѣюсь, справедливо изумляетъ насъ всѣхъ. Для литературы нѣтъ болѣе благородной задачи. «Самая высокая задача литературы, говоритъ Новалисъ, состоитъ въ томъ, чтобы написать Библію».
Удивительно, что изъ этой пыльной кучи и случайныхъ антикварныхъ отрывковъ извлекаются на свѣтъ Божій изумительные волшебные талисманы для читателя, умѣющаго думать.
Это какъ бы окна, изъ которыхъ, къ безмолвному удивленію современнаго духа, можно видѣть погребенный древній міръ, который покоится на истинѣ и преисполнена" былъ природнаго благородства. Меня поразило то обстоятельство, что въ огромномъ большинствѣ случаевъ начало пэрскому достоинству было положено, очевидно, подлинными героями, благородными людьми, въ доблести которыхъ не могъ сомнѣваться ни одинъ прозорливый король. Ихъ героическій пылъ продолжался еще нѣкоторое время въ ихъ потомствѣ. Удивителенъ этотъ погребенный міръ: тамъ правили настоящіе правители, а ложные призраки-правители еще не были въ немъ извѣстны. Міръ, гдѣ главенствовалъ не Хаосъ съ его баллотировочными урнами, а перспективой была не Анархія плюсъ городовой.
Въ нѣкоторомъ высшемъ смыслѣ здѣсь еще управлялъ Всемогущій, требуя безпрерывнаго исполненія своихъ законовъ, и на всѣхъ дѣлахъ лежало благословеніе и печать благородства.
Дѣлается грустно, когда подумаешь, до какой крайней границы отодвинулось все это отъ насъ, сколько исчезло традицій, какъ все это утратило вѣру, перестало быть предметомъ желаній. Пока не настанетъ опять нѣчто подобное — да, мой конституціонный другъ, таковъ печальный актъ, пока не вернется все это, конечно, въ новыхъ формахъ, болѣе соотвѣтствующихъ новѣйшему времени, до тѣхъ поръ мы, собственно говоря, не составляемъ общества, мы растерянное стадо съ финансовыми королями съ одной стороны и голодными коннаутцами и безработными швеями съ другой, стадо, ведомое старой анархіей. Растерянное стадо, которое съ горечью чувствуя невыносимую несправедливость, угнетающую людей, не долго можетъ пребывать даже въ состояніи стадности.
Оно бросится на баррикады и въ междоусобную войну и будетъ драться въ этой взаимной рѣзнѣ, пока такимъ образомъ не погибнутъ всѣ до одного.
До времени Іакова I героическая доблесть дѣйствительно была связана съ перствомъ. Никогда даже въ концѣ этого жалкаго царствованія перство не служило предметомъ торговли. Оно не давалось людямъ ничтожнымъ только ради ихъ состоянія и связей. Но опасный обычай, однажды введенный, укрѣпился очень быстро.
И теперь Книга перовъ стала тѣмъ, чѣмъ се видимъ: вещь удивительная, такъ сказать, съ другого конца. Это своего рода Протеево стадо, которое оказалось вдругъ на высокихъ горныхъ вершинахъ. Нашъ звѣринецъ перовъ въ Парламентѣ то же самое, что паши бронзовыя статуи въ общественныхъ мѣстахъ. Подборъ, очевидно, былъ сдѣланъ такимъ-же образомъ и съ такой же удачей. Единственный нашъ регулярный поставщикъ въ этомъ случаѣ — это классъ, который можно назвать классомъ высшихъ уличныхъ ораторовъ въ области юридической; классъ Канцлеровъ постоянно даетъ притокъ перству словно черезъ какой-то подземный спускъ. Остальное, т. е. наши бронзовыя статуи, выбраны по народной указкѣ.
Болтуны высшіе и иные представляются мнѣ въ теперешнее время въ очень привлекательномъ свѣтѣ. По неограниченная власть среди насъ законниковъ достаточно понятна. По моему, это происходить отъ двухъ причинъ. Во-первыхъ, потому что они управляютъ собственностью il охраняютъ ее — а она теперь сдѣлалась нашимъ божествомъ. Они наши верховные жрецы, наши первосвященники. Затѣмъ они обладаютъ наиболѣе цѣннымъ теперь талантомъ — способностью говорить.
Что вы скажете о странѣ, короли которой идутъ одинъ за другимъ въ генеалогическомъ порядкѣ и являются потомками удачливыхъ законниковъ? Жалкое, изношенное, высушенное твореніе, называемое канцлеромъ, которое представляетъ изъ себя лишь парикъ и прочія оффиціальныя украшенія; жизнь его вслѣдствіе постояннаго изможденія плоти, соприкосновенія съ публикой и разныхъ манипуляцій стала какъ-бы выдубленной и пріобрѣла мягкость Іоркширской кожи — хорошее зрѣлище! Конечно, для завода королей я не избралъ-бы человѣка, превратившагося въ сухую кожу. Я не люблю деревянныхъ головъ, для дубленой души которыхъ Божій міръ но что иное, какъ шумная арена для пѣтушиныхъ боевъ, если еще не что-нибудь похуже, ибо бѣдный выдубленный канцлеръ обыкновенно хорошо знакомъ съ искусствомъ лганья: вѣдь его ремесло въ значительной степени заключается въ томъ, чтобы лгать и не попадаться. Странное искусство, которое приходится изучать. Отъ такого человѣка нечего ожидать «откровенія красоты». О, Джонъ Булль; если-бы я былъ на твоемъ мѣстѣ, я постарался-бы найти себѣ другихъ перовъ или-же отказался-бы отъ нихъ совсѣмъ. Послѣднее по многимъ признакамъ и представляется мнѣ твоимъ желаніемъ, хотя и безсознательнымъ.
Вамъ, мистеръ Булль, по разъ приходилось видѣть въ нашемъ поколѣніи канцлеровъ, которые дѣлались порами. Теперь скажите мнѣ, кого изъ канцлеровъ вы дѣйствительно любили и почитали, хотя до нѣкоторой степени? Никогда и никого изъ нихъ вы не любили. Вы не могли ихъ любить, да и никто не могъ. Съ чувствомъ нѣкотораго изумленія вы тупо останавливались передъ огромными париками, туго набитыми кошельками, репутаціей божественнаго таланта и высшимъ искусствомъ фехтовать языкомъ, по любить… нѣтъ, мистеръ Булль, этого-то вы не могли сдѣлать. Предлагаю вамъ на пари указать со временъ канцлера Бэкона и до нашихъ дней хотя одного канцлера, который, будучи лишена" своихъ оффиціальныхъ украшеніи, не представлялъ-бы для васъ цѣнность быка на Смитфильдскихъ бойняхъ. Несчастный Булль, управляемый королями, къ которымъ мы по имѣемъ ни малѣйшаго уваженія, заблудившійся въ мірѣ скучныхъ, угнетающихъ и дорого стоющихъ призраковъ, гдѣ реаленъ только быкъ на мясной биржѣ, гдѣ сверхъестественны только чартизмы и грозныя баррикады! Это ужъ не Небо, а Адъ.
Я увѣренъ, мой серьезный джентельменъ, что и Англія когда-то была іерархіей, какъ было ею всякое общество, которое еще живо и пока не имѣетъ желанія умереть. Но она ужо давно перестала быть хотя до нѣкоторой степени удовлетворительной. При помощи своихъ Гудсоновъ и другихъ проявленій своего сочувствія, она хочетъ молчаливо указать вдумчивому уму на то, на что уже давно указывали ему съ большимъ шумомъ посредствомъ многообразнаго анархическаго разврата, нищеты, забвенія Бога и культа дьявола, а именно, что для позднѣйшихъ поколѣній англичанъ невозможно отличить величайшаго героя отъ величайшаго плута, что неизвѣстно, не является-ли воздвигаемая на видномъ мѣстѣ въ честь кого-либо статуя на самомъ дѣлѣ позоромъ и не заслуживаетъ-ли человѣкъ, въ честь котораго поставлена колонна, скорѣе каторги. Неизвѣстно наконецъ, не равняется-ли для разсудительной души эта всеобщая подача голосовъ нулю или около того, когда рѣчь идетъ, конечно, не о биржѣ и другихъ маленькихъ практическихъ дѣлишкахъ.
Іерархія? о небо! Если-бы самъ хаосъ выступилъ въ роли третейскаго судьи, то могли-бы они поступить лучше? Вотъ собраніе человѣческихъ полубоговъ, какъ будто ихъ выбрала его собственная рука. Наша іерархія въ томъ, что вмѣсто Бога у насъ презрѣнный Вельзевулъ или толстый Мамонъ, которыхъ мы принимаемъ за высшія божества. Если вамъ нуженъ въ роли учителя хаосъ, то принимайте эту іерархію, если-же нѣтъ, то умоляю васъ поспѣшить избрать вмѣсто нея что-нибудь другое, ибо это большая дорога, ведущая прямо къ хаосу. Старая анархія съ своимъ ненасытнымъ брюхомъ, мучимая голодомъ и несвареніемъ, окруженная четырьмя завывающими стихіями, которыя стараются дать ей знать о себѣ, если ей предоставить выборъ, окажется какъ нельзя болѣе способной составить для васъ такую коллекцію полубоговъ.
Что касается статуй, то, конечно, это только симптомы анархіи и желательно уничтожить разумѣется не ихъ, а анархію. Средство противъ маніи ставить статуи найти необходимо, это будетъ все-же желательнымъ облегченіемъ. Всякій уничтоженный вами симптомъ есть облегченіе болѣзни.
Правительству надоѣло вмѣшиваться въ дѣла того или другого класса гражданъ и сплошь и рядомъ оно равнодушно смотритъ на глупости, которыя кругомъ творятся. Но правительство непремѣнно вмѣшивается, когда приходится предупреждать прискорбныя скопленія народа на улицахъ или закрывать какія-нибудь зловонныя или вообще не гигіеничныя заведенія. Оно слѣдитъ за исправнымъ содержаніемъ сточныхъ трубъ, воспрещаетъ накапливать у себя нечистоты и проявляетъ особенную строгость, запрещая выставлять все неприличное. Вездѣ, гдѣ дѣло идетъ о здоровьѣ гражданъ или лучше сказать вездѣ, гдѣ дѣло идетъ о здоровьѣ ихъ души, такъ сказать о ихъ спасеніи, вездѣ правительство спѣшитъ вмѣшаться, если только оно дѣйствительно существуетъ.
Если Въ настоящее время даютъ поводъ вмѣшиваться кучи навоза., лежащаго на улицѣ и удручающаго носъ обывателя, то какой же поводъ должны давать высокія колонны, воздвигнутые благодаря общественной тупости и дураченій публики въ честь глупцовъ, память о которыхъ правильнѣе было бы зарыть на днѣ какой-нибудь шахты. Воздавай каждому то, что онъ заслуживаетъ, то, что несомнѣнно принадлежитъ ему: вотъ что въ каждомъ мѣстѣ и въ каждомъ положеніи долженъ ты дѣлать или же плохо будетъ тебѣ и это такъ же вѣрно, какъ и то, что ты существуешь и существуетъ твой Создатель. Нажившійся и вышедшій въ люди игрокъ вовсе не «великъ» и вовсе не заслуживаетъ почтенія: онъ только толстъ и внушителенъ, ты же долженъ почитать дѣйствительно хорошаго человѣка подъ страхомъ наказанія. Разбойникъ Варавва, ты будешь торговать старымъ платьемъ но всѣмъ городамъ; ты будешь накапливать грязное серебро, каждая монета котораго носятъ на себѣ проклятіе и на тебя будутъ плевать имъ въ теченіе восемнадцати столѣтій. Воздвигайте статую игроку, зазнавшемуся отъ своей удачи, какъ будто бы онъ былъ великимъ человѣкомъ, совершайте жертвоприношеніе денежному королю — вы дорого потомъ заплатите за это. Въ разсчетной конторѣ и долговой книгѣ природы никогда не затеряется ни одинъ грошъ долга или прибыли. Нужно, чтобы этотъ счетъ сводился копѣйка въ копѣйку. Канцеляріи Феттеръ-Лэна[6] окажутся слишкомъ мягки въ сравненіи съ неумолимой судьбой, когда настанетъ день расплаты. Ни боги, ни люди не получатъ отъ нея ни забвенія, ни спуску. «Скинуть со счета? У насъ такъ но дѣлается. Срокъ отсрочки истекъ, и долгъ нужно уплатить». Отсрочитъ ли ради васъ свое дѣйствіе закона" притяженія? Притяженіе дѣйствуетъ съ силою шестнадцати футовъ въ секунду, но считаясь ни съ какими молитвами. Будетъ ли дѣло идти о разрушеніи солнечной системы или же объ удешевленіи селедки, для притяженія это рѣшительно все равно.
Слѣдствія паденія камня несомнѣнно. А слѣдствіе отсутствія мудрости возбуждаетъ сомнѣніе? Бѣдные люди! Вы, очевидно, забыли объ этомъ среди вашихъ огромныхъ усовершенствованій въ машинахъ, дешевизны хлопка и изумительнаго прогресса человѣческаго рода за послѣднія времена, при необыкновенныхъ распространеній газетъ, университетовъ, періодической и иной литературы, институтовъ математическихъ паукъ, реформъ пенитенціарной дисциплины, отмѣны смертной казни, голосованій при помощи баллотировочныхъ ящиковъ, парламентскихъ отчетовъ и пѣснопѣній въ честь милліоновъ? Развѣ вы не знали, что у Вселенной свои законы добра и зла? Вы вообразили, что Вселенная есть жадное и забывчивое животное въ родѣ васъ самихъ, внимательное только къ биржевой котировкѣ и склонное, гдѣ дѣло идетъ не о деньгахъ, все забывать и ко всему относиться снисходительно. Среди этого всеобщаго расцвѣта полезныхъ знаній, удивительныхъ для вдумчиваго писателя, вы забыли душу всякаго знанія, при отсутствіи которой человѣкъ есть невѣжда и низводится до состоянія бобра.
Но развѣ нѣтъ людей, которые спеціально назначены для того, чтобы заставлять васъ вспомнить объ этой душѣ. Тысячи лѣтъ тому назадъ они сдѣлали это своей спеціальностью. У Крабба есть такое рѣзкое мѣсто, когда онъ говоритъ о такъ называемомъ христіанскомъ духовенствѣ. «Въ каждомъ городѣ, говорилъ онъ, я встрѣчаю цѣлые легіоны духовенства, которое расхаживаетъ въ странномъ одѣяніи тѣла и еще болѣе странномъ одѣяніи души, словно въ какомъ-то маскарадѣ. Они съ гримасами и аффектаціей выставляютъ на показъ свой шутовскій нарядъ. Эти жалкія созданія проводятъ всю жизнь только въ томъ, что кажутся, и въ стремленіи къ тому, чтобы не казаться. Таковъ печальный фактъ. Большая часть изъ нихъ — честные люди, попавшіе въ положеніе, которое мы можемъ признать изумительнымъ и страшнымъ. Снаружи у нихъ на головѣ митра, красная шляпа, внутри головы такая теорія о Вселенной Всемогущаго Бога, что я, по крайней мѣрѣ, очень радъ, что не имѣю къ ней никакого отношенія. Самая чудовищная смѣсь невѣроятныхъ вещей, которую только можно найти въ головѣ человѣка. О Боже, Податель свѣта и ненавистникъ лицемѣрія, какъ долго длится все это!
Въ теченіе двухъ вѣковъ тянется это. Люди, созданные Богомъ, цѣлыя поколѣнія людей съ самаго рожденія погружены въ лицемѣріе. Имъ вбиваютъ въ голову, что внѣшній лоскъ это главная задача человѣка, что порокъ на самомъ днѣ геены, а добродѣтель на самой выси небесъ. Что же выходитъ изъ этого? Посмотрите кругомъ себя на этотъ лѣсъ возставшихъ пикъ. Короли и духовные руководители спасаются бѣгствомъ, словно фальшивые монетчики. А на ихъ мѣстѣ Икарія, красная республика, новая — религія отрицанія Св.-Дѣвы, литература отчаянія, смѣшанная съ культомъ похоти — явно возвѣщаютъ наступленіе вѣковъ бездонной анархіи: изъ милліона людей, можетъ быть, одинъ смотритъ на это съ подобающими» вниманіемъ, съ печальными и тайными мыслями, которыя нельзя высказать, и до сихъ поръ не нашлось еще никого, кто могъ бы найти лекарство противъ этого".
Что касается статуй, то я положительно думаю, что администрація должна вмѣшаться въ это дѣло. Когда нѣсколько лицъ возымѣютъ желаніе воздвигнуть бронзовую статую, то кромѣ вопроса о подпискѣ въ пять фунтовъ съ каждаго, который люди, по знающіе, что дѣлать съ своими деньгами и тѣшащіе себя надеждой, что за недорогую цѣну въ пять фунтовъ имя ихъ попадетъ въ газеты, обыкновенно разрѣшаютъ очень быстро, возникаетъ другой вопросъ, разрѣшить который далеко не такъ легко. Вотъ этотъ неизбѣжный предварительный вопросъ: будетъ ли для человѣческаго рода постоянная польза, если онъ получитъ вашего героя для поклоненія и подражанія, или же пока человѣческій родъ не сброситъ его окончательно или по крайней мѣрѣ не станетъ относиться къ нему съ полнѣйшимъ презрѣніемъ, онъ окажется вреднымъ или, по крайней мѣрѣ, безполезнымъ для него. Словомъ, заслуживаетъ ли еще пьедестала память объ этомъ героѣ? Увѣрены ли вы, что она по заслуживаетъ каторжныхъ работъ? Вотъ капитальный вопросъ! Пока на этотъ вопросъ существуетъ утвердительный отвѣтъ, то, очевидно, дѣло будетъ идти впередъ, гражданъ сбившихся съ пути истиннаго слѣдуетъ увѣщевать и даже слегка принуждать взять обратно свои взносы ві" пять фунтовъ, отказаться отъ своей вредной затѣи и заниматься своими личными дѣлами.
Но это еще не все и, ставя первый вопросъ, мы ставимъ и второй, столь же важный, хотя и не столь требующій категорическаго отвѣта: Достойна ли великаго человѣка самая статуя, которую вы хотите поставить ему? Достаточно ли она хороша съ точки зрѣнія искусства, если мы ставимъ ее на площадь въ качествѣ попытки приблизиться къ идеалу? Или же это одинъ изъ тѣхъ бронзовыхъ выкидышей, рожденныхъ отъ зуда невѣжества, которые далеко не похожи на дѣйствительность? Дѣйствительность, если вы дорожите ею, заслуживаетъ полнаго почтенія. Самая грубая пара сапогъ съ огромными гвоздями, если только она сдѣлана сообразно съ законами факта и кожи, не можетъ назваться безобразной: она заслуживаетъ почтенія, ибо исполняетъ свое назначеніе. Самый высокомѣрный взгляда" можетъ остановиться на ней по безъ удовольствія и даже съ нѣкоторымъ чувствомъ удовлетворенія. Этотъ грубый ящикъ сдѣланъ правильно, устроенъ съ такой прочностью, что можетъ сопротивляться поврежденіямъ — исполняетъ свое назначеніе. Это не претензіонная видимость, но полезный фактъ. Всякій, кто взглянетъ на него, найдетъ въ немъ символъ тихой мужественности и отойдетъ съ нѣкоторымъ безконечно-малымъ чувствомъ благодарности богамъ.
Но что сказать о вашемъ идеалѣ, мои, сбившіеся съ пути сограждане?
Праведное небо! Догадываетесь ли вы хоть отчасти, какой вредъ въ самомъ родникѣ ихъ существованія терпятъ люди отъ этихъ чудовищныхъ выкидышей, которымъ поклоняются какъ образцу красоты. Я снисходительно допускаю, что вы не имѣете объ этомъ ни малѣйшаго понятія, иначе вы испустили бы крикъ.
Развѣ вы думаете, что это достойно человѣка воздвигнуть се изъ плохо отлитаго цинка и мѣди, изъ которыхъ лучше было бы сдѣлать отличныя кастрюли? Вѣдь всѣ люди будутъ смотрѣть на нихъ, а юныя творенія еще на рукахъ у кормилицъ будутъ пріучаться къ мысли, что это прекрасно, а можетъ быть на нихъ будутъ заглядываться и женщины въ интересномъ положеніи. Предоставляю это дѣло на судъ вашего религіознаго чувства и вашихъ принциповъ, которыхъ вы держитесь въ качествѣ людей и отцовъ семействъ.
Такими вопросами должно было бы заняться министерство внутреннихъ дѣлъ или какое-нибудь другое учрежденіе, существующее съ этими цѣлями, и вызвать отвѣтъ со стороны страдающаго безгласнаго населенія. Это должно быть предварительнымъ условіемъ постановки каждой полезной статуи. Администрація должна отказывать въ разрѣшеніи на постановку статуи, пока не получится удовлетворительнаго отвѣта на эти оба вопроса. Пусть оно дастъ заблуждающимся гражданамъ совѣтъ расходиться по домамъ и познакомиться съ раскаяніемъ. Если эта страсть ставить статуи будетъ продолжать такъ же свирѣпствовать, какъ это было послѣднее время, то понадобится учредить особый департаментъ по дѣламъ о постановкѣ статуй, или же пусть вмѣшается въ это дѣло министерство при всемъ несовершенствѣ существующаго закона.
Развѣ министерство внутреннихъ дѣлъ или, если не оно, то комиссія по наблюденію за сточными трубами, общество охраненія народнаго здравія, комиссія по наблюденію за чистотою общественныхъ мѣстъ или какой-нибудь другой комитетъ, которому городскимъ управленіемъ предоставлено право или который самъ захватитъ это право, наконецъ, nèpвый попавшійся — развѣ они не имѣютъ права вмѣшаться въ это дѣло во имя здраваго смысла и приличія? Т. с. наставить на путь истины потерявшихъ смыслъ гражданъ, принимающихъ участіе въ будущемъ сооруженіи этого бронзоваго молоха, эмблему печальныхъ нравственныхъ солецизмовъ и убѣдить ихъ путемъ многократныхъ увѣщеваній сдѣлать изъ нихъ, въ знакъ раскаянія, кастрюли или же, въ случаѣ невозможности сломить ихъ упрямство, сказать имъ властно: «отлично, упорствуйте, ставьте вашего золотого тельца, о, сбитые съ толку граждане, ибо вы хотите этого. Но пусть это будетъ сдѣлано тайно, а не публично. Тайно, говорю я, на вашъ собственный рискъ. Вамъ угодно было создать новое чудовище. Но намъ не угодно, чтобы оно выставлялось на показъ публики. Примите это во вниманіе. Вы должны выстроить для вашего золотого тельца какой-нибудь шалашъ, какую-нибудь кирпичную хижину, достаточно высокую, съ непрозрачными стѣнами, куда свѣтъ проходилъ бы только черезъ отверстія. Поставьте тамъ вашего идола и покланяйтесь ему. Ходите туда, сколько вамъ угодно, собирайтесь тамъ, изливайте тамъ свою душу, нелѣпые идолопоклонники, губите съ наслажденіемъ свою душу и оставьте въ покоѣ бѣдный народъ, темный и нѣмой, который мы взялись ограждать и будемъ ограждать».
Полагаю, что такого рода вмѣшательство со стороны министерства внутреннихъ дѣлъ имѣло бы для себя вполнѣ разумное основаніе.
Текст издания: Памфлеты последнего дня / Т. Карлейль; С англ. пер. А. М. Белова. — Санкт-Петербург: Ф. И. Булгаков, 1907. — 131 с.; 25 см.
- ↑ Rigmarole, т. о. пустомеля.
- ↑ Apage — по-гречески отойди. Взято изъ словъ Христа: apage satana!
- ↑ Карлейль говорить здѣсь о калифѣ Махмудѣ Газневидѣ, который взялъ и разрушилъ въ 1025 г. городъ Сомнатъ, гдѣ находился этотъ идолъ Шивы.
- ↑ Хаунсдичь — еврейскій кварталъ въ Лондонѣ. Бобусъ передѣланное на латинскій ладъ слово bоb — навозный червь. Бобусъ изъ Хаундсдича воплощаетъ для Карлейля всякое религіозное ханжество въ особенности же такъ называемый «библизмъ»). Духовному Бонусу изъ Хаундсдича "епископу нашей анархіи, авторъ противопоставляетъ здѣсь свѣтскаго Бобуса, новѣйшаго фарисея, ратующаго за «прогрессъ» «науку» и т. п.
- ↑ Божество у негровъ.
- ↑ Улица, гдѣ находится министерство юстиціи.