Когда говоримъ: обучаться Славянскому языку, читать Славянскія книги — то какой языкъ разумѣемъ подъ именемъ Славянскаго? — Какой другой, скажутъ мнѣ, какъ не тотъ, на которомъ отправляется у насъ богослуженіе въ храмахъ Грекороссійской Церкви, и на которомъ имѣемъ переложенныя книги Священнаго Писанія! Отвѣтъ былъ бы справедливъ, но неудовлетворителенъ для моего вопроса. Я хочу знать, какой именно народъ говоритъ, или говорилъ на етомъ Славянскомъ языкѣ, гдѣ онъ обитаетъ, или обиталъ; коренной ли, главной ли языкъ сей, или онъ есть только нарѣчіе другаго? — вотъ обширный смыслъ моего вопроса. Ищу отвѣта въ велерѣчивыхъ писаніяхъ славенолюбцевъ: нахожу похвалы необъятному богатству, усладительному благозвучію, отдаленнѣйшей древности сего знаменитаго языка; но нигдѣ не вижу его достовѣрной исторіи[1].
Надобно прибѣгнуть къ другимъ источникамъ. Обратимся къ бытописаніямъ народовъ, ко свидѣтельству чужестранныхъ памятниковъ, къ умозрительнымъ соображеніямъ, но прежде предположимъ себѣ твердыя начала, долженствующія служить Фаросомъ и освѣщать пути сего краткаго изслѣдованія.
Языкъ есть собраніе словъ, употребляемыхъ членами одного народа для взаимнаго сообщенія другъ другу своихъ чувствъ и понятій. Онъ бѣденъ, грубъ, неопредѣленъ у народа бѣднаго, грубаго, непросвѣщеннаго науками; онъ богатъ, ясенъ, благозвученъ у народа изобилующаго всѣми потребностями въ жизни, чувствительнаго къ красотамъ природы и искусства, богатаго опытами и познаніями. Однимъ словомъ: епохи языка суть епохи исторіи народа. При умноженіи и распространеніи народа употребляемый имъ языкъ, богатясь и измѣняясь, производитъ различныя нарѣчія, которыя болѣе или менѣе бываютъ несходны между собою, и число коихъ зависитъ отъ разнообразія многихъ обстоятельствъ, какъ то отъ мѣстнаго положенія страны, отъ степени просвѣщенія, жителей, отъ рода ихъ упражненій, и проч. Одно изъ сихъ нарѣчій, принадлежащее области изобильнѣйшей, многолюднѣйшей, заключающей въ себѣ средоточіе дѣятельности народной и самаго просвѣщенія, — такое нарѣчіе обыкновенно становишся общественнымъ языкомъ людей высшаго класса, языкомъ письменнымъ или книжнымъ, а слѣдственно общимъ, національнымъ. Счастливъ народъ, достигшій съ языкомъ своимъ до столь высокой степени! стократно счастливъ, если при благоприятныхъ обстоятельствахъ появляются въ немъ великіе писатели, съ мыслями своими передающіе славу соотчичей отдаленному потомству! Но все въ мірѣ подвержено измѣненію: съ вѣками вмѣстѣ проходитъ могущество и благовостояніе народа. Раздробленные члены политическаго тѣла входятъ въ составъ новыхъ государствъ, и языкъ его остается погребеннымъ въ письменныхъ памятникахъ; тогда онъ называется мертвымъ, для отличія отъ другихъ языковъ, оставшихся между живущими народами. Таковы языки; Еврейскій, древній Греческій, Латинскій и — Славянскій.
Гдѣ же послѣдній былъ живымъ языкомъ? Вопросимъ исторію Славянскаго народа. Въ двухъ первыхъ столѣтіяхъ отъ Р. Х. имя Вендовъ, по видимому однородцевъ Славянамъ, мелькаетъ въ сочиненіяхъ старшаго Плинія, Тацита и Птоломея. Послѣдній изъ сихъ писателей, вообще весьма неясное понятіе имѣвшихъ о дикомъ сѣверѣ, полагаетъ Вендовъ недалеко отъ устья Вислы, и причисляетъ ихъ къ племенамъ Сарматскаго народа, между тѣмъ какъ Тацитъ не зналъ, къ какому народу отнести ихъ, къ Германцамъ, или къ Сарматамъ. Въ четвертомъ столѣтій, во время безпокойнаго перехожденія народовъ Ерманарихъ, завоеватель Готскій, внесъ имя Славянъ въ преданія своего народа, послѣ уже сохраненныя Іорнандомъ. Прокопію, Вязантійскому историку, было извѣстно, что въ концѣ пятаго вѣка Славяне пропустили черезъ свою землю Геруловъ, претерпѣвшихъ отъ Лонгобардовъ пораженіе, и бѣжавшихъ отъ береговъ Дуная къ Варнамъ, въ нынѣшнюю Мекленбургскую область. Наконецъ въ шестомъ столѣтіи исчезаетъ туманное облако, за которымъ сокрывались многолюдныя племена сѣверной Европы, и Славяне являются на позорищѣ міра подъ настоящимъ своимъ именемъ, уже со всѣми историческими признаками, уже въ качествѣ многолюднаго народа, изъ разныхъ племенъ состоящаго. Ихъ появленіе, ихъ дѣянія замѣчены въ бытописаніяхъ Западныхъ и Визатійскйхъ. Прежде всѣхъ упоминаетъ о Славянахъ Іорнандъ, Епископъ Кремонскій, современный повѣствователь Готскихъ дѣяній; многочисленный народъ Вендовъ, говоритъ онъ[2], начиная отъ исходящъ Вислы и отъ Дакіи (нынѣшней Валахіи) простирается далеко къ сѣверу, и раздѣляется на многія племена, между которыми значительнѣйшія суть Славяне и Анты.
Имя Вендовъ донынѣ остается общимъ названіемъ племенъ, поселявшихся въ сѣверовосточной части Германіи; Славяне занимали пространство между берегами Вислы, Днѣстра и Дуная, переправлялись черезъ сію рѣку и часто грабили Римскія провинціи; Анты, обитавшіе близь устій Дуная и по берегу Чорнаго моря, при императорѣ Юстиніанѣ вторгались въ его владѣнія и дали поводъ сему Государю прибавить къ своему титулу имя Антическаго (Anticus).
Упомянутый мною Прокопій, Секретарь знаменитаго Велизарія, столько уже зналъ и Славянъ и Антовъ, что могъ говорить объ ихъ демократическомъ правленіи, объ ихъ религіи, о нѣкоторыхъ обрядахъ, объ ихъ разсѣянныхъ хижинахъ, о неопрятности, о нравахъ и обычаяхъ, показывающихъ младенчество народа[3]. «Языкъ у обоихъ одинъ, весьма варварскій.» Нѣтъ сомнѣнія, что Прокопій судилъ такъ о языкѣ Славянъ нетолько по однимъ звукамъ, непріятнымъ для Греческаго уха, но еще и по образу жизни племенъ полудикихъ. Весьма жаль, что историкъ не передалъ намъ по крайней мѣрѣ одного десятка словъ, по которымъ лучше могли бы мы сами судить объ языкѣ нашихъ праотцевъ. Онъ даже неупоминаетъ ни одного собственнаго имени, кромѣ названій народа {Славяне у него Σκλαβηνοι; у другихъ Византійцевъ Σκλαβοι, Σϑλαβοι и даже Ασϑλαβνοι. У Грекояъ нѣтъ именъ, которыя начинались бы съ двухъ буквъ СЛ; для удобнѣйшаго выговора они вставляли между сими буквами еще одну согласную, то есть К, или Ѳ.}. Самые древнѣйшіе памятники Славянскаго языка суть слѣдующія имена, сохраненныя другими Византійцами и принадлежащія также шестому вѣку: Мезамиръ, Келагастъ, Ардагастъ (можетъ быть Радагастъ), Музокъ, Пирагастъ или Пергастъ. Греки обыкновенно портили слова чужестранныя; не льзя однакожъ въ именахъ сихъ непримѣтить знакомыхъ намъ звуковъ. Я осмѣливаюсь причислитъ къ симъ же остаткамъ древности и прежнія имена Императора Юстінана, отца его Сабаціуса и матери Вигиланціи; не такъ назывались они въ дикой своей родинѣ, близь развалинъ древней Сардики, въ Дарданской области, или въ нынѣшней Булгаріи: имя сына было — Управда, отца — Истокъ, матери — Бѣгленица[4].
Сіи немногія большею частію испорченныя имена весьма недостаточны для того, чтобы могли дать намъ понятіе о состояніи Cлавянскаго языка въ шестомъ вѣкѣ. Мы видимъ только, что нѣкоторыя изъ нихъ болѣе или менѣе сходны съ именами лицъ, принадлежащихъ къ исторіи временъ позднѣйшихъ. Другое, гораздо важнѣйшее замѣчаніе наше будетъ состоять въ томъ, что при первомъ появленіи народа Славянскаго, мы тотчасъ видимъ его чрезвычайно, многолюднымъ, разсѣянныиъ на великомъ пространствѣ Европы, раздѣленнымъ на многія племена, слѣдственно говорящимъ не на одномъ общемъ коренномъ, во всѣхъ словахъ и окончаніяхъ однообразномъ языкѣ, но на разныхъ нарѣчіяхъ, болѣе или менѣе несходныхъ между собою, и происшедшихъ отъ кореннаго.
Движенія Славянскихъ племенъ продолжались въ шестомъ и въ седмомъ столѣтіяхъ. Скоро усматриваемъ ихъ въ нынѣшней Булгаріи, въ Сербіи, въ Босніи, въ Рагузѣ, въ Кроатіи, въ Далматіи, въ Крайнѣ, въ Каринтіи, въ Штиріи, въ Моравіи, въ Богеміи, въ Лузаціи, при рѣкахъ Одерѣ, Ельбѣ и Саалѣ, въ Польшѣ и Силезіи, при Днѣпрѣ въ Кіевѣ и при исходищѣ Волхова. Въ девятомъ вѣкѣ уже были составлены всѣ государства Славянскія; отдѣленныя племена, большія и малыя, жившія въ далекомъ разстояніи одно отъ другаго, смѣшанныя со множествомъ племенъ Азіятскихъ (Гуннскихъ, Аварскихъ, Булгарскихъ, Козарскихъ) имѣли свои различныя отношенія и свои особенныя правительства; нѣкоторыя изъ нихъ принимаютъ характеръ самобытныхъ народовъ, многія, оставивъ прежнюю религію, заимствуютъ крещеніе и догматы у Хрістіянъ, одни у западныхъ, другіе у восточныхъ: все сіе показываетъ, что Славянскія нарѣчія въ девятомъ столѣтіи, долженствовали имѣть значительное несходство между собою[5].
Излишнимъ почитаю исчислять всѣ нынѣшніе отъ Славянскаго происшедшіе языки, употребляемые народами, обитающими на величайшемъ пространствѣ Европы и Азіи; довольно для насъ,, что всѣ они, какъ теперь уже неимѣемъ причины въ томъ сомнѣваться, суть діалекты или нарѣчія нынѣ намъ неизвѣстнаго кореннаго, первобытнаго, языка Славянскаго, принадлежавшаго народу еще прежде, нежели онъ началъ распространяться. Слѣдственно и нашъ церковный языкъ, сохраненный первыми переводчиками Священныхъ книгъ въ Моравіи и Булгаріи, сдѣлался книжнымъ или письменнымъ въ девятомъ столѣтіи уже изъ нарѣчія, а не изъ кореннаго, не изъ первобытнаго языка Славянскаго, отъ котораго произошли всѣ нынѣшнія его нарѣчія: Русскій языкъ, Польскій, Богемскій, Сербскій, Кроатскій, Боснійскій и проч.
Моравскіе Славяне, уже крещенные западными священниками, были утверждаемы въ вѣрѣ вновь прибывшими къ Князю ихъ Ростиславу благовѣстителями слова Божія, отправленными отъ Греческаго Императора Михаила III и отъ Патріарха Фотія (865 г. послѣ Р. X.). Сіи апостоли были два брата Философъ Кириллъ (въ крещеніи Константинъ) и Меѳодій, уроженцы изъ Солуни, оба весьма хорошо знавшіе языкъ Славянскій. Кириллъ, составивши буквы для всѣхъ звуковъ Славянскихъ, трудился съ братомъ своимъ надъ переложеніемъ съ Греческаго языка тѣхъ самыхъ священныхъ и богослужебныхъ книгъ, которыя донынѣ употребляются Славянами православнаго восточнаго исповѣданія, обитающими въ Босніи, Сербіи, Венгріи, Булгаріи, Польшѣ, Россіи. Въ сіе-то время переложенія составлены, произведены и образованы по свойству Греческихъ многія слова, которыхъ прежде не могло быть въ языкѣ необработанномъ, принадлежавшемъ непросвѣщенному народу, и въ которыхъ оказалась необходимая нужда для выраженія новыхъ понятій.
Богемія, подвластная храброму и страшному Святополку Моравскому, приняла хрістіанство (890 г.) отъ апостольской ревности того же Меѳодія, въ санѣ Архіепископа управлявшаго обширною паствою своею до старости. Въ Булгаріи утвердилось евангельское ученіе, когда Князь Борисъ (въ крещеніи Михаилъ) принялъ хрістіанскую вѣру (866 г.). Здѣсь святый и славный Кириллъ подвизался при насажденіи новаго винограда Хрістова. Такимъ образомъ распространялась вѣра Греческаго исповѣданія и съ нею вмѣстѣ книжное ученіе Славянскаго языка; но мы остановимся на той истинѣ, что книги церковныя переведены, если не всѣ[6], то большею частію, въ Моравіи.
Теперь желательно знать, какое нарѣчіе употреблено святыми мужами для перевода книгъ богослужебныхъ Моравскимъ и Болгарскимъ Славянамъ. Если станемъ разсматривать нынѣшній Моравскій языкъ, то увидимъ во первыхъ, что онъ есть одинъ и тотъ же съ Чешскимъ или Богемскимъ, даже и по названію; во вторыхъ, найдемъ весьма значительное несходство съ церковнымъ Славянскимъ не только въ нынѣшнемъ Богемскомъ, но и въ древнихъ остаткахъ его, сохранившихся до временъ нашихъ[7]. Булгаро-Славянское нарѣчіе также весьма далеко отъ церковнаго[8]; Дунайскіе Славяне еще въ шестомъ вѣкѣ покорены были иноплеменными Булгарами, которые безъ сомнѣнія успѣли исказить языкъ ихъ, прежде нежели сами въ Славянъ превратились. Несчастные Булгарскіе Славяне неимѣютъ у себя никакой литтературы, и дѣла ихъ были бы погребены въ забвеніи, еслибъ несохранились въ лѣтописяхъ Византійскихъ.
Трудолюбивые иностранцы, коихъ стараніями столь много объяснена Исторія Славянскихъ народовъ, называютъ церковный нашъ языкъ — стариннымъ Сербскимъ. Такое мнѣніе ихъ можно находитъ въ разныхъ историческихъ книгахъ[9]. Вотъ что пишетъ знаменитый Богемецъ Добровскій[10]. «Русскій церковный языкъ (за исключеніемъ нѣкоторыхъ Руссицизмовъ) есть собственно древле Сербскіи», и полагаетъ различія между древнимъ Сербскимъ неиспорченнымъ (Serbica antiqua incorrupta) и нынѣшнимъ Сербскимъ испорченнымъ (Serbica hodierna corrupta). Свидѣтельство знающихъ людей должно имѣть свою цѣну; оно и въ самомъ дѣлѣ оказывается совершенно справедливымъ. Архимандритъ Раичь, исчисляя своихъ авторовъ при Исторіи Славянскихъ народовъ, упоминаетъ о книгахъ, писанныхъ на древнемъ Сербскомъ языкѣ. Въ Опытѣ Россійской Библіографіи г-на Сопикова (Ч. I) подъ № 587 показана печатанная въ Вѣнѣ «Молитвенная Книга Кесаря Іосифа, съ Нѣмецкаго на простый Сербскій языкъ переведенная.» Достойно примѣчанія, что Сербы весьма легко пишутъ на Славянскомъ церковномъ языкѣ, и ето безъ сомнѣнія потому что языкъ сей есть ихъ старинный. Раичеву Исторію у насъ читаютъ, и такъ же понимаютъ, какъ всякую церковную книгу. Предлагаю выписку (Предисл. страя. XVII): «Тѣмъ убо Исторія вся вообще, а наипаче всякому своего отечества, праведно быти почитается учительница благонравія и премудрости, и наказательница всякаго злочинія и бездѣльства. Отъ нея превеликую въ древнѣйшія времена ощутивъ пользу отецъ краснорѣчія Римскаго, несравненную приписалъ ей похвалу въ книгахъ своихъ. Исторія, глаголетъ онъ, есть свидѣтельница временъ, свѣтъ правды, жизнь памяти, наставница жизни, возвѣстительница древности» и проч. Слѣдуетъ еще выписка изъ старинной Сербской рукописи, приводимой во свидѣтельетво Архимандритомъ Раичемъ (стран. 178). «Иповнегда святый Константинъ Философъ, въ монашествѣ Кириллъ нареченныя, многими полезными книгами новообращенное ко Христу стадо учредивъ, отыде въ предреченные Языки, проповѣдати имъ Евангеліе царствія и лѣто Господне приятно. Брата же святаго Меѳодія, Князь Кочулъ постави Епископа въ Миравѣ, идѣже живя, многія книги преложивъ, церкви предаде.» Заключимъ сіи доказательства еще однимъ мѣстомъ изъ Велизарія Мармонтелева, напечатаннаго на Славянскомъ языкѣ въ Вѣнѣ (1777 — въ 8): «Напримѣръ, вопроси Велисарій Тиверія, ащебы ты земледѣлецъ былъ, чего бы ты отъ благости твоего владыки желалъ? — Дабы онъ, отвѣща сей, плодамъ трудовъ моихъ безбѣдіе содѣлалъ; дабы заплативши должную ему дань, моглъ съ женою и дѣти моими ими наслаждатися, дабы онъ достояніе Мое отъ лести и грабежа, менеже и домашнихъ моихъ отъ насилія, неправды и нападенія защищалъ. Добрѣ реклъ еси глагола Велизарій; ты все сказалъ еси, и кіиждо гражданинъ по своему состоянію вящше желати не можетъ. Чтоже владѣтель, вопроси еще Херой, отъ подданныхъ своихъ ищетъ? — Послушаніе, какъ и крѣпость ради содержанія власти своея и законовъ своихъ.»
Не смотря на очевидное сходство между своими нарѣчіями, то есть нашимъ церковнымъ и стариннымъ Сербскимъ; не смотря на столь убѣдительныя доказательства объ единствѣ, или по крайней мѣрѣ ближайшемъ родствѣ ихъ, мнѣ еще остается отвѣчать на важные вопросы: для чего святыя мужи, Кириллъ и Меѳодій, переводили священныя книги для Моравскихъ Славянъ на Сербское, чуждое Моравское нарѣчіе, хотя бы впрочемъ было оно для нихъ и довольно понятно, а не на Моравское, не на ихъ собственное? Мой отвѣтъ: они переводили на то нарѣчіе, которому имѣли случай научиться. Еще спрашивается; почему просвѣтители Славянъ, рожденные и воспитанные въ Солунѣ, Ѳессалійскомъ городѣ[11], могли научиться именно Сербскому діалекту, а не какому-либо другому? На сей вопросъ отвѣтъ мой будетъ нѣсколько пространнѣе.
Меѳодій, сказано въ Четьи-Минеи, прежде служилъ въ войскѣ, и Царю знаемый бѣ, и воеводою отъ него поставленъ бысть и въ страны сопредѣльныя Славяномъ посланъ: сіе же по смотренію Божію, да научится языка Славенска." Слѣдственно Меѳодіи могъ находиться на предѣлахъ Сербіи, которая до Императора Василія Македонянина была независимою. Философъ же Константинъ, братъ его, обучался въ отечественномъ городѣ своемъ, отличными дарованіями и успѣхами сдѣлался извѣстенъ Двору, и въ юношескомъ возрастѣ взятъ былъ въ Константинополь для продолженія наукъ вмѣстѣ съ молодымъ императоромъ Михаиломъ IIIJ, находившимся подъ надзоромъ трехъ попечителей. Тамъ упражнялся онъ въ словесности, былъ послѣ книгохранителемъ Софійскія церкви, вступилъ въ монашество; на него возлагаемы были важныя препорученія, а именно: апостольскія миссіи сперва къ Срацинамъ на Евфратъ, потомъ въ землю Козарскую на Волгу. Онъ не былъ посыланъ какъ братъ его, въ страны сопредѣльныя Славянамъ, и несмотря на то, зналъ Славянскій языкъ такъ хорошо, что могъ для всѣхъ звуковъ его составить знаки и переводить на оной книги Священнаго Писанія! Шлецеръ чувствовалъ надобность изъяснить ето. «Во времена Римлянъ» говоритъ онъ[12] «Солунь былъ главнымъ городомъ Македоніи; еще и теперь онъ есть знаменитый торговый городъ, и конечно былъ такимъ же и въ 9 столѣтіи; ибо положеніе его весьма тому благоприятствуетъ. Topговля могла тамъ ввести въ употребленіе многіе языки; Булгары были недалеко, и городъ Солунь точно имѣлъ съ ними сношеніе. Stritt. Mem. II, р. 577. И такъ легко понять, какимъ образомъ тамошній Ученый могъ узнать языкъ Славянскій.» Знаненитый истолкователь нашего Нестора не все отгадываетъ. Я чрезвычайно удивляюсь, какъ могло статься, что остроумный и проницательный критикъ не вспомнилъ ни одной важной черты изъ исторіи переселенія Сербскаго народа. Дѣйствительно Славяне жили въ Мисіи, Ѳракіи, Македоніи и даже въ Пелопоннесѣ; но для насъ всего болѣе достойно примѣчанія то, что еще въ седмомъ вѣкѣ, при Императорѣ Иракліѣ, Сербамъ дано было мѣсто въ Ѳессалонитской области для жительства[13], и что хотя большая часть ихъ перешла къ Дунаю и поселилась въ нынѣшней Сербіи, но многіе однакожъ тамъ остались; ибо отъ нихъ получилъ названіе свое городъ Сервица; сверхъ того Императоръ Юстиніанъ II (680 г.) весьма великое множество Славянъ, безъ сомнѣнія тѣхъ же, изъ окрестностей Солуня перевелъ въ Азію, въ Опсическую область[14].
Я почитаю немаловажнымъ, открывающимъ пространное поле догадокъ, одно обстоятельство, которое частію принадлежитъ и къ предлагаемой мною матеріи: Императоръ Василій, называемый Македоняниномъ и родившійся (815 г.) близъ Солуня, по свидѣтельству Гамзы, испанскаго Аравитянина, жившаго въ 10 вѣкѣ Историка, былъ — природный Славянинъ[15]. При немъ перелагаемы были книги на Славянскій языкъ; при немъ же и Сербія получила присланныхъ изъ Константинополя наставниковъ Греко восточнаго исповѣданія.
Во всемъ сказанномъ мною заключаются слѣдующія главныя положенія: во первыхъ, древній коренный Славянскій языкъ намъ неизвѣстенъ; во вторыхъ, нынѣшній церковный нашъ языкъ есть старинное Сербское нарѣчіе. Смѣю надѣяться, что любители Славянскихъ нарѣчій, которыхъ желалъ я, такъ сказать, навести на ету матерію, прострутъ далѣе свои изслѣдованія, и озарятъ столь любопытный предметъ свѣтомъ своихъ познаній. Я же, съ помощію Божіею, намѣренъ со временемъ разсмотрѣть причины богатства нашего церковнаго и прочихъ діалектовъ Славянскаго языка, и поискать въ нашихъ и чужестранныхъ лѣтописяхъ слѣдовъ того пути, по которому благодѣтельный для Россіи оный церковный діалектъ принесенъ въ наше Отечество. К.
Спустя два дня по окончаніи и даже по напечатаніи изслѣдованія о церковномъ языкѣ, я имѣлъ чесгоь отъ Его Превосходительства А. Ѳ. Малиновскаго, мужа искуснѣйшаго въ отечественномъ словѣ, получить весьма любопытную книжку, служащую отчасти къ подкрѣпленію моихъ доводовъ, отчасти же открывающую новыя свѣдѣнія о Сербскомъ языкѣ. На заглавномъ ея листкѣ выгравировано красивыми, разнообразными, косыми и прямыми буквами, совершенно сходными съ тѣми, какія употребляются у насъ въ Россіи:
«Плутарха Хиронейскаго дѣлце о воспитаніи дѣтей; на древній Сербскій языкъ преложилъ Іоаннъ Рукославъ, родомъ Сербъ, отечествомъ же Угринъ. Въ Будинѣ градѣ. Писмены Сербскія печатаны 1808.»
Сей заглавный листокъ украшенъ виньетомъ. Въ началѣ приложена довольно хорошей работы аллегорическая картинка, представляющая Евридикію, воздвигающую памятникъ Музамъ. Книжка напечатана обыкновенными нашими гражданскими буквами весьма четко, въ 8 долю; содержитъ въ себѣ 84 страницы и посвящена знаменитому благотворительностію, ученостію и любовію къ Славянскимъ древностямъ Митрополиту Карловицкому. Вотъ полной его титулъ:
«Его Высокопревосходителству, Преосвященнѣйшему и Высокодостойнѣйшему Господину, Господину Стефану Стратиміровичу, Земледержателю Кулпинскому, Восточныя Церкве Архіепископу Карловачкому; всего въ Е. К.[16] Державахъ обрѣтающагося Славено-Сербскаго, и Валахійскаго народа Митрополиту, Преизящнаго Ордена св. Леополда Креста Великаго Кавалеру, Священнѣйш. К. К. и А.[17] Величества Дѣйствительному Тайному Совѣтнику, Наукъ Покровителю и Благодѣтелю Многомилостивому.»
«Превосходителнѣйшій Господине Архіепископе, и Митрополите, Всемилостивѣйшій Благодѣлгелю! Дозволи ми Превосходителнѣйшій Господине, да сіе на Славенскъ, или еже по размышленію нѣкоего славнаго древностей Сербскихъ испытателя тоже есть, на нашъ древній Сербскій ненримѣсный языкъ мною преведенное Плутарха дѣлце о воспитаніи дѣтей Тебѣ Благодѣтелю моему принесу, и Именемъ Твоимъ славнымъ сему труду моему цѣну и преизящество соищу. И проч.»
Далѣе приложено предисловіе, въ которомъ г. Рукиславъ, обращаясь къ своимъ однородцамъ, доказываетъ имъ, сколь полезно хорошее воспитаніе, и говоритъ:
«Прилѣжащіи же воспитанію не оставите ;токмо до сего, но приложите тому и Славенского языка изученіе, въ нихже обоихъ Превосходительнѣйшій Господинъ нашъ Стратиміровчь творитъ совершеніе: Тойбо воспитаніе въ пучнѣ забытія лежавшее на свѣтъ привде: Тои помощію Карловчанъ наукамъ храмъ устрои, и приходами снабдѣ: Той учащуюся скудную юность всякими потребами удоволи, и толико человѣколюбивымъ подвигомъ своимъ благостоянію Рода своего поспѣшествова, яко не имать престати слава Его во вѣкъ, ниже забвеніи будутъ въ родѣ своемъ Корловчане щедродаянія ихъ ради: Той же родолюбивый нашъ Священноначальникъ и языка Сербскаго древнюю красоту, изгибшую уже въ насъ, роду своему паки при свои, и многія ко изученію того воспери, и возжже, самъ себе имъ во образъ подавая.»
Потомъ убѣждаетъ согражданъ своихъ просвѣщать дѣтей науками, и въ заключеніи предисловія сообщаетъ нѣкоторыя мысли, служащія къ объясненію предложенной мною матеріи:
«Ниже сіе утаися отъ мене, яко будутъ нѣцыи винящіи мя, почто не на просто Сербстѣмъ, имже вси бѣсѣдуетъ, но на Славенстѣмъ языцѣ сложихъ преводъ мой. Легко ми есть тымъ отвѣщати. Обычаю слѣдовахъ многихъ благообращенныхъ народовъ, въ нихже вѣмы, яко есть и простыхъ людей, ихже языкъ не мало разнствуетъ отъ онаго, егоже писатели ихъ въ книгахъ употребляютъ. Не знаю убо вины, еяже ради нѣцыи рода нашего отъ своихъ писателей, а претолковниковъ истязуютъ, да сіи сочиненія своя на простомъ Сербстѣмъ языцѣ составляютъ, егоже (стыдъ ми есть изрещи) ниже писаныхъ имамы правилъ. И аще не малое числа въ немъ употребляемыхъ Нѣмецкихъ, Мадьярскихъ, и Турсуихъ рѣчей отимемъ, ниже иный кто, много же мнѣе писатель мысль свою изявити бы моглъ, презрѣну сущу совсѣмъ языку Славенскому, иже чистотою, а обиліемъ мношія превозшедый первоначалнымъ въ правду причисляется.»
Оставляя непринадлежащее къ нашему предмету, замѣтимъ только, что г. Рукиславъ опирается на мнѣніе же Добровскаго, когда говоритъ, что Славенскій Церковный языкъ есть — древній Сербскій. Но свидѣтельства Исторіи говорятъ о томъ еще убѣдительнѣе; — отчасти мы видѣли ихъ въ предложенномъ выше изслѣдованіи.
По причинѣ рѣдкости книги сей у насъ въ Россіи, неизлишнимъ почитается предложить изъ нее IX главу для любопытныхъ читателей.
"О казни и мздѣ давмой дѣтемъ. Хощемъ ли въ дѣтехъ нашихъ ревность къ наученію, и къ благимъ нравомъ возбудити, то сіе да творимъ благости словомъ, и совѣтованіемъ любовнымъ, а не біеніемъ и безчестіемъ: сія бо рабомъ паче нежели свободнороднымъ пристойна суть, и дѣти разслабити? и отъ трудолюбія отвратити удобомогуща. Похвала же поощряющи на добро, и обличеніе отъ зла отвращающее полезнѣйша суть свободнымъ паче всякія казни. Сія обаче средства премѣнно, и образомъ различнымъ употребляти подобаетъ: Егда бо безчинствуетъ дѣтя, то да обличимъ е; аще же исправляетъ животъ свой, то да умножимъ въ немъ достойнымъ хваленіемъ охоту къ преуспѣванію во благое, уподобляюще себе доилицамъ, яже младенцемъ подвигшимся на плачъ даютъ сосцы, во еже бы тѣми паки утѣшилися. Блюстися обаче подобаетъ, да потомкы наши чрезмѣрною хвалою не превозносимъ: излишествомъ бо похвалъ надымаются, нѣжни, и напослѣдокъ ненокориви бывають.
[Каченовский М. Т.] О славянском языке вообще и в особенности о церковном / К. // Вестн. Европы. — 1816. — Ч. 89, N 19/20. — С. 241-263.
- ↑ Сочинитель не имѣлъ удовольствія читать Разсужденія о Славянскомъ языкѣ, напечатаннаго въ 15 книжкѣ Чтенія Бесѣды Любителей Россійскаго слова; онъ тщетно искалъ ее въ здѣшнихъ книжныхъ лавкахъ. Рдръ.
- ↑ De reb. Get. c. 5. pаg. 615 et Grotii.
- ↑ Stritteri Memor. populor. Tom. ІІ. Pars I, pag. 28.
- ↑ The History of the decline anf fall of the Rom. emp. by E. Gibbon въ Примѣчаніяхъ къ гл. XI.
- ↑ Deinde omnes barberas et feras nationes, quae inter Rhenum et Vistulam fluvios, oceanumque Danubium positae, lingua paene fimiles, moribus autem atque habitu valde dissimiles, Germaniam incolunt, et cet. Ето говоритъ Егингардъ, писатель осмаго вѣка, въ жизни Карла Великаго, которой воевалъ съ Нѣмецкими Славянами и побѣждалъ ихъ.
- ↑ См. Книга житій святыхъ. Маія 11 дня въ Житіи Меѳодія и Константина сказано, что сіи апостолы еще въ Константинополѣ начали перелагать Евангеліе отъ Іоанна, и что образчикъ труда своего и казывали Царю, Патріарху и всему Собору.
- ↑ См. Geschichte der Bohmischen Sprache und Litteratur. n. J. Dobromsch, Prag. 1792. pag. 59 и 62.
- ↑ Когда, по приказанію начальства, надлежало въ 1812 году приложить переводъ къ одной коммерческой бумагѣ, написанной на Булгарскомъ языкѣ, я принужденъ былъ прибѣгнуть къ природному Булгару; безъ его помощи не могъ бы я исполнить сдѣланнаго мнѣ препорученія. К.
- ↑ Unleit. zur Renntnis der allgemeinen Welt-und-Bolter Geschichte, v. Chr. Dan. Sect. Ш. pag. 232.
- ↑ См. v. Gndel. Geschicht. v. Ungr. Reichs und feiner Rebenlander. III. pag. 155.
- ↑ См. въ Четьи-Минеи Житіе ихъ, и Нестор. Лѣтоп.
- ↑ Смотри его Несторъ XII, pag. 184.
- ↑ Strit. Memor. pop. T. II, p. 151.
- ↑ Ibid. pag, 75.
- ↑ R. Engel Geschichte der Reben-Gander d. Ungr. R. pag. 316.
- ↑ Т. е. Кесарско-Кралевскихъ. Рдръ.
- ↑ Кесарско-Королевскаго и Апостольскаго.