Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ «Дня», «Москвы», «Руси» и другихъ изданій, и нѣкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
О русскихъ переселенцахъ.
правитьЕще недавно, около мѣсяца тому назадъ, мы имѣли случай говорить о переселеніяхъ и колонизаціи, по поводу желаній, высказанныхъ Чехами двинуться на свободныя земли въ Россію. Мы тогда же указали на нѣкоторыя мѣстности, наиболѣе, по нашему мнѣнію, удобныя и въ числѣ ихъ на Кавказскій край, нуждающійся, послѣ выхода горцевъ, въ крѣпкихъ, здоровыхъ рукахъ, которыя бы вызвали на Божій свѣтъ кроющіяся въ его богатой почвѣ сокровища. До насъ дошли слухи, что просвѣщенная и дѣятельная администрація Черноморскаго округа, независимо отъ общаго плана призыва переселенцевъ изъ Россіи, предполагаетъ, немедленно съ открытіемъ весны, сдѣлать пробное поселеніе Чеховъ въ небольшомъ размѣрѣ, семействъ до 30, между Новороссійскомъ и Сухумомъ. Говорятъ, что новымъ переселенцамъ не намѣрены предлагать никакихъ особыхъ привилегій и пособій, кромѣ извѣстной опредѣленной ссуды отъ правительства съ уплатою процентовъ и погашенія. Пустопорожнія земли Кавказа предположено раздавать безвозмездно на правахъ собственности, съ дозволеніемъ, конечно, перепродажи не ранѣе какъ по истеченіи 10-ти-лѣтняго воздѣлыванія и пользованія ими. Свобода религіи, право строить и заводить на свой счетъ школы должны быть имъ также обезпечены, а равно и извѣстная доля общиннаго самоуправленія на тѣхъ же основаніяхъ и въ тѣхъ же размѣрахъ, какъ этимъ пользуются нѣмецкіе колонисты на Кавказѣ.
Если всѣ сіи извѣстія справедливы, то, кажется, нечего было бы и задумываться чешскимъ переселенцамъ. Посылай депутатовъ и выбирай мѣста на новой благословенной родинѣ, принимающей такъ радушно каждаго переселенца, ступающаго на ея почву!
Къ сожалѣнію, правила для заселенія нижняго склона горъ, что нынѣ Черноморскій округъ, до сихъ поръ еще не обнародованы, и мы можемъ говорить о предполагаемомъ заселеніи только по слухамъ. Но мы искренно желаемъ, чтобы сообщенныя нами выше предположенія осуществились, и надѣемся, что точно такія же преимущества будутъ дарованы и нашимъ русскимъ крестьянамъ, желающимъ переселиться въ благодатный край, что за своимъ русскимъ человѣкомъ съ береговъ Волги, Оки или Дона будутъ признаны такія же права воспользоваться новыми льготами на Кубани, какія такъ радушно предлагаются братьямъ Чехамъ съ Лабы и съ береговъ сребропѣнной Влтавы.
Переселеніе на мѣста, оставленныя горцами, началось лѣтомъ 1864 года. Это было живое, кипучее время для Кубанскаго края. Сначала спѣшили занять очищенныя мѣста переселенцы бывшаго черноморскаго и линейнаго войскъ. Длинною вереницей тянулись за Кубанью обозы пароволовыхъ подводъ со всѣмъ казачьимъ имуществомъ, не исключая и полевыхъ орудій. Гулевой скотъ, лошади, овцы, сопровождаемыя вѣрными псами, шли за обозами. Казакамъ легко было переселиться. Они продавали однѣ усадьбы и, обнеся плетнемъ указанное въ новой станицѣ мѣсто, перевозили и ставили свой готовый уже срубъ. Разселеніе новыхъ станицъ шло необыкновенно быстро. Работали казаки неутомимо. Имъ легко было побывать не разъ на старой линіи и захватить что второпяхъ позабыли. обзаводиться хозяйствомъ вновь не приходилось. Они его и перевезли и пригнали.
Первые переселенцы изъ внутреннихъ губерній прибыли мѣсяцъ спустя и находились далеко не въ такихъ благопріятныхъ условіяхъ какъ казаки. Имъ пришлось ужа заботиться о пріобрѣтеніи рабочаго скота и сверхъ устройства усадьбъ заново начинать домоводство. Они получили, конечно, денежное пособіе отъ казны и войска, и вступали во владѣніе наслѣдіемъ, оставленнымъ горцами, которые далеко не все взяли съ собой. Съ 1864 года и по настоящее время переселеніе въ Кубанскую область изъ южныхъ и среднихъ губерній шло безостановочно, вполнѣ соотвѣтствуя желаніямъ правительства, которое ясно видитъ, что рабочіе люди я здоровыя руки — это одна изъ насущнѣйшихъ потребностей края. Выходцы изъ Россіи водворяются пока исключительно въ такъ-называемыхъ горскихъ округахъ, вдоль лѣваго берега Кубани и Лабы. Казачьи земли пойдутъ почти всѣ сплошь казакамъ; нагорная полоса сѣвернаго склона, отходящая отъ казачьяго вѣдомства, только-что начинаетъ жить новою жизнью и представляетъ обширное поприще дѣятельности для трудолюбиваго народонаселенія, желающаго воспользоваться призывомъ правительства.
Но когда таковое желаніе правительства, когда оно, словами мѣстныхъ правительственныхъ органовъ, высказываетъ, что смотритъ на каждую вновь прибывающую на благословенные берега Лабы и Кубани душу какъ на желаннаго и любезнаго гостя, когда стоустая молва, разнесшаяся по всей Россіи, на основаніи оффиціальнаго клича о привольныхъ земляхъ на Кубани, взманила народъ, — то васъ странно и грустно поражаетъ напечатанное недавно въ «Кубанскихъ Войсковыхъ Вѣдомостяхъ» заявленіе мѣстнаго начальства, въ которомъ нежданно какъ бы высказывается какое-то опасеніе прилива новыхъ поселенцевъ.
«Обстоятельства, читаемъ мы, заставляютъ мѣстное начальство обратить особенное вниманіе на то, чтобы заселеніе свободныхъ земель совершалось въ порядкѣ; дабы, съ одной стороны, собственность каждаго поселенца опредѣлилась правильно для устраненія въ будущемъ всякихъ недоразумѣній, а съ другой — чтобы край нашъ не могъ сдѣлаться, какъ была когда-то Новороссія, притономъ безпаспортныхъ бродягъ и бѣглыхъ, которые въ здѣшнихъ горахъ и трущобахъ гораздо зловреднѣе чѣмъ въ открытыхъ новороссійскихъ степяхъ».
Боже мой! То слышишь клики: давайте намъ рукъ, рукъ, людей, людей, живыя силы, а то вдругъ отеческая заботливость о томъ, чтобы Кубанская область не стала Новороссійскимъ краемъ, притономъ бѣглыхъ и безпаспортныхъ.. Видно и на Кубань уже проникла эта зараза отеческой опеки, пугающейся всякаго свободнаго и самостоятельнаго развитія народныхъ экономическихъ силъ. Бояться, чтобы Кубанская область не стала Новороссійскимъ краемъ! Да молите Бога, чтобы на Кубани явился когда-нибудь администраторъ, который бы такъ жа широко и здраво понималъ, что земля безъ рукъ человѣчьихъ — мертвый капиталъ, и что только приливомъ поселенцевъ она въ состояніи будетъ содѣйствовать пріумноженію богатства нашего общаго отечества. Кн. Воронцовъ не боялся бѣглыхъ и безпаспортныхъ, ибо зналъ — кто шелъ въ управляемый имъ край. Въ привольныя степи Новороссійскаго края стремился крѣпостной человѣкъ отъ помѣщичьяго произвола, бѣжалъ раскольники или удручаемая тягостью налоговъ и административнымъ произволомъ душа. Попадались, конечно, сплошь да рядомъ и бродяги и преступники, избѣгавшіе преслѣдованія законовъ, но они не избѣгали заслуженной кары, ежели продолжали свои нечестивыя дѣла. Вреда они краю не сдѣлали. На новой почвѣ, при хорошихъ заработкахъ, среди новыхъ совершенно условій, человѣкъ порочный быстро исправляется. Работы вдоволь, никто тебя не попрекаетъ, будь только трудолюбивъ, бережливъ, и довольство прядетъ само собой. Грубая натура смягчается; дѣти не только не въ тягость семьѣ, но ее радуютъ и увеселяютъ. На старомъ пепелищѣ идя съ ними по міру, а здѣсь каждый можетъ разсчитывать на безбѣдное ихъ существованіе. Весело на душѣ родителямъ, и радостно трудятся они вмѣстѣ съ дѣтьми, которыя сами имѣютъ въ, виду возможность зажить такъ же безбѣдно и такъ же припѣваючи. И вотъ, благодаря такому мудрому, истинно-государственному взгляду на переселеніе, покрылись пустынныя степи селами и хуторами, и въ теченіе двухъ съ небольшимъ десятилѣтій, съ 1823—45 годъ, народонаселеніе съ 1,900,000 увеличилось на 3,600,000, прибавилось 600 слишкомъ населенныхъ мѣстностей, кромѣ 100 иноземныхъ колоній. Человѣкъ не станетъ шалить и безобразничать, когда ему есть дѣло, есть хорошій заработокъ, и когда его не стѣсняютъ въ свободномъ употребленія его производительныхъ силъ. Тогда ему не зачѣмъ будетъ идти въ трущобу и горное ущеліе на грабежъ: и опасно, и прибыли мало. Такіе страхи мерещутся всегда только или слишкомъ попечительной, или слишкомъ лѣнивой и мало проницательной администраціи. Вреднаго и подозрительнаго человѣка выдадутъ сами жители; такихъ соколовъ легко узнать и замѣтить дѣятельной администраціи, да наконецъ много ли ихъ прибредетъ въ новый край?
Всѣ эти опасенія возникли въ мѣстной администраціи, потому что бывали случаи появленія переселенцевъ не только безъ предварительныхъ сношеній съ мѣстнымъ начальствомъ, но безъ требуемыхъ документовъ, не въ одиночку для осмотра или выбора мѣста жительства, а съ цѣлою семьей и со всѣмъ имуществомъ. Отказъ или отсрочка въ отводѣ такимъ переселенцамъ земель ставитъ и ихъ самихъ въ затруднительное положеніе, и отбиваетъ охоту у новыхъ переселенцевъ идти въ край. Въ виду такихъ отдѣльныхъ явленій, безспорно весьма неудобныхъ, мѣстная администрація напечатала для всеобщаго свѣдѣнія правила, соблюденія которыхъ неизбѣжно намѣрена требовать отъ каждаго переселенца. На основаніи ихъ всѣ желающіе переселиться должны подать прошеніе начальнику Кубанской области съ приложеніемъ: 1) утвержденныхъ приговоровъ сельскихъ обществъ, къ которымъ они принадлежатъ; 2) удостовѣренія, что къ увольненію нѣтъ препятствій по отправленію рекрутской повинности; 3) что на семействѣ увольняемаго нѣтъ никакихъ земскихъ мірскихъ и казенныхъ недоимокъ, и что всѣ подати уплачены по 1-е января слѣдующаго года; 4) что на увольняемомъ нѣтъ частныхъ взысканій и обязательствъ, предъявленныхъ сельскому или волостному управленію или же суду: 5) что онъ не состоитъ подъ судомъ и слѣдствіемъ, и 6) что общество, къ которому принадлежитъ проситель, пользуется поземельнымъ надѣломъ менѣе 5 десятинъ на душу.
Положимъ, что сей послѣдній пунктъ не родился въ средѣ мѣстной администраціи, а введенъ въ правила, на основаніи 30 ст. устава о благоустройствѣ въ казенныхъ селеніяхъ, гдѣ постановлено, что пріемъ переселенцевъ допускается только (отъ тѣхъ обществъ, гдѣ поземельный надѣлъ менѣе 5 десатинъ, — но должны сознаться, что такое правило легко можно было бы обойти. Сколько ни вдумываешься, никакъ не объяснишь себѣ, какимъ образомъ могло появиться оно на свѣтъ и притомъ для такой мѣстности, откуда раздаются клики: людей, людей, рукъ, рукъ! Въ толкъ себѣ не можемъ взять, почему именно душѣ съ пятидесятиннымъ надѣломъ именно и отказывается въ правѣ распоряжаться своею личностью и переносить свой трудъ туда, гдѣ ему жизнь кажется и привольнѣе, и заманчивѣе. И что за прикрѣпленіе именно его къ старому мѣсту жительства и дозволеніе переселяться малоземельному! Можетъ ли здѣсь участокъ въ 5 десятинъ служить мѣркою и зажиточности, и хозяйственнаго довольства нашего крестьянина? Мало ли какихъ не бываетъ случаевъ, что человѣку опостылитъ его домъ, мало ли невзгодъ можетъ выпасть на его долю, отъ которыхъ на своихъ 5 десятинахъ ему не поправиться, — а тутъ законъ его насильно прикрѣпляетъ къ этимъ несчастнымъ 5 десятинамъ суглинка, супеси или болота, и онъ не смѣетъ расправить своихъ силъ и двинуться на привольныя мѣста своей же родимой стороны, въ замиреніи которой онъ своими же деньгами участвовалъ. Да онъ проклянетъ свои 5 десятинъ, уйдетъ, а не примутъ его на новой землѣ, не дадутъ возможности трудиться, — онъ дѣйствительно сбѣжитъ въ горы или все-таки переселится, только уже не добровольно, а подъ конвоемъ, или, въ случаѣ препровожденія на родину, сядетъ всею тяжестью на свое же сельское общество. Всѣ такія мѣры — это еще остатки стараго крѣпостничества, когда не землю прикрѣплялъ себѣ свободный человѣкъ, а человѣка прикрѣпляли къ землѣ, осуждая его на неподвижность, неповоротливость и лишая его права и возможности располагать и своими, Богомъ ему дарованными, силами и способностями.
Недавно Саратовское губернское по крестьянскимъ дѣламъ присутствіе встревожилось проявившимся между крестьянами нѣкоторыхъ уѣздовъ стремленіемъ къ переселенію въ отдаленныя мѣстности и другія губерніи подъ видомъ временныхъ отлучекъ и сочло нужнымъ испросить указаній какъ поступать въ такихъ случаяхъ. На это послѣдовалъ слѣдующій отвѣтъ: «опытъ показываетъ, что подобныя переселенія вызываются не дѣйствительною необходимостью, а гадательнымъ ожиданіемъ выгодъ, и сопровождаются обыкновенно не улучшеніемъ, а разстройствомъ благосостоянія крестьянъ, а потому это стремленіе къ переселенію должно быть по возможности умѣряемо всѣми законными мѣрами».
Позволяемъ себѣ замѣтить, что рѣшительно не понимаемъ опасеній и попечительной заботливости саратовскаго губернскаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія. Не пойдетъ съ мѣста тотъ, кому хорошо жить и есть чѣмъ безбѣдно пропитаться. Удерживать же насильно отъ стремленія найти себѣ прибыльный заработокъ (дѣло вѣдь идетъ о временныхъ отлучкахъ) противорѣчитъ вѣчнымъ и неизмѣннымъ основамъ народнаго хозяйства. Безъ права свободнаго перехода немыслима свобода промышленности, а ежели сія послѣдняя не признается основнымъ закономъ преуспѣянія народнаго хозяйства, тогда нечего и думать о широкомъ развитіи производительныхъ нашихъ силъ. Наконецъ, ежели мы то и дѣло что слышимъ о необходимости полнаго и свободнаго соперничества съ чужеземною промышленностью, тогда слѣдуетъ подумать и о свободѣ промысловъ у себя дома. Сія же послѣдняя немыслима безъ права свободнаго передвиженія народонаселенія. Нѣтъ этого права, тогда запритесь китайской стѣной и обезпечьте народный трудъ предоставленіемъ ему исключительно внутреннихъ рынковъ. Тогда придется взять на себя и кормить народъ, какъ встарину, при блаженной памяти крѣпостномъ правѣ, обязанъ былъ помѣщикъ кормить своихъ крестьянъ. Но что разъ сдѣлано, того не воротишь. Не лучше ли приглядѣться къ потребностямъ народонаселенія, призваннаго къ новой жизни, и развязать тѣ путы, при которыхъ стѣсняется правильное движеніе вырастающаго къ новой жизни народонаселенія. Намъ припоминаются по поводу этого слова Бентама касательно свободы переселенія: «Всѣ стѣснительныя на этотъ счетъ мѣры должны были бы начинаться такими словами: не имѣя возможности удовлетворить справедливымъ потребностямъ управляемаго нами народонаселенія и имѣя въ виду, что ежели ему разрѣшено будетъ бѣжать, то оно непремѣнно уйдетъ туда, гдѣ имъ лучше управляютъ, — то» и т. д.