Со времени реформаціи Государи Саксонскіе представляли свѣту благороднѣйшіе примѣры покровительства наукамъ, даруя имъ неограниченную свободу. Смѣло можно сказать, что нѣтъ страны въ мірѣ, гдѣ просвѣщеніе было бы столь всеобщимъ, какъ въ Саксоніи и Сѣверной Германіи. Духъ изслѣдованія, возникшій во времена преній о вѣрѣ, донынѣ остается тамъ во всей своей силѣ.
Курфиросты, бывшіе вмѣстѣ и Королями Польскими, болѣе любили искусства нежели науки; распространяя первыя, они хотя нестѣсняли послѣднихъ; но мало объ нихъ заботились. Музыка въ Саксоніи находится на высокой степени; картинная галлерея въ Дрезденѣ; сіе собраніе превосходнѣйшихъ произведеній, питаетъ и оживляетъ живописное искусство: окрестности Дрездена восхитительны; но пребываніе въ самомъ городѣ не имѣетъ особенныхъ приятностей, несмотря на пышность двора; которая состоитъ изъ однихъ только обрядовъ
По множеству книгъ; продаваемыхъ въ Лейпцигѣ, можно судить о количествѣ читателей. Ремесленники всѣхъ классовъ; и даже простые каменьщики, отдыхаютъ съ книгою въ рукахъ послѣ работы. Французы не могутъ себѣ представить до какой степени просвѣщеніе распространилось въ Сѣверной Германіи. Я видѣла содержателей постоялыхъ дворовъ; видѣла таможенныхъ служителей, знающихъ Французскую литтературу. Даже въ селахъ есть профессоры Греческаго языка и Латинскаго: Почти нѣтъ мѣстечка, которое неимѣло бы изрядной библіотеки и книжной лавки; неимѣли бы людей достойныхъ уваженія по ихъ свѣдѣніямъ и талантамъ. Еслибъ кто нибудь сталъ сравнивать въ етомъ отношеніи Французскія деревни съ Нѣмецкими, то ему конечно бы показалось, что оба народа раздѣлены промежуткомъ цѣлыхъ трехъ столѣтій. Парижъ, привлекая къ себѣ людей отличнѣйшихъ въ цѣломъ государствѣ, лишаетъ достоинства всѣ прочіе города и села.
Пикаръ и Коцебу написали двѣ комедіи подъ однимъ названіемъ: Mѣстечко. Пикаръ выводитъ на сцену провинціаловъ, подражающихъ Парижскимъ обычаямъ; напротивъ того у Коцебу подобныяже особы тщеславятся гнѣздомъ своимъ, которое почитаютъ несравненнымъ. Разница въ смѣшномъ показываетъ разность и въ обычаяхъ обоихъ народовъ. Для Нѣмца каждой уголокъ есть обширное государство: воображеніе, умѣренность, самая даже простота, словомъ, все, содѣйствуетъ распространенію онаго въ глазахъ Нѣмца, который всегда умѣетъ выставишь себя съ выгоднѣйшей стороны касательно мѣстныхъ обстоятельствъ своей родины.
Ето, расположеніе придавать важность малымъ вещамъ служило поводомъ къ весьма забавнымъ шуткамъ, не смотря на то, оно же увеличиваетъ пользу вещей малыхъ. Во Франціи Парижъ обращаетъ на себя все вниманіе; и не безъ причины, ибо въ прямомъ смыслѣ онъ есть цѣлая Франція. Живучи въ провинціи и не бывши въ Парижѣ, никакъ не можно имѣть понятія о томъ, что значитъ Франція.
Нѣмецкіе ученые, разсѣянные по всѣмъ частямъ общаго своего отечества, не видятъ другъ друга и не сообщаются между собою иначе какъ чрезъ письма; каждый самъ себѣ прокладываетъ дорогу, каждый открываетъ себѣ новое поле въ неизмѣримыхъ краяхъ Древностей, Метафизики и въ прочихъ наукахъ. Привязанность Нѣмцовъ къ наукамъ возбуждаетъ справедливое удивленіе: каждой день трудиться въ уединеніи часовъ пятнадцать, и такимъ образомъ жить нѣсколько десятковъ лѣтъ — ето у нихъ почитается самымъ обыкновеннымъ, естественнымъ образомъ жизни. Скука отъ провожденія времени въ обществѣ заставляетъ ихъ привязываться къ уединенію.
Свобода книгопечатанія была неограниченною въ Саксоніи, при всемъ томъ однакожъ правительство никакихъ вредныхъ для себя слѣдствій не опасалось, потому что ученые люди, по духу своихъ упражненій, никогда не устремляли вниманія на постановленія политическія. Уединеніе располагаетъ къ умственному созерцанію, или къ Поезіи; единственно кто живетъ въ зажигательной точкѣ страстей человѣческихъ, тотъ чувствуетъ потребность или извлекать изъ нихъ для себя пользу, или управлять ими. Нѣмецкіе писатели занимаются только теоріею, извѣстіями, открытіями въ разныхъ наукахъ и философіи, и упражненія ихъ суть такого рода, что сильніи міра сего неимѣютъ никакой причины ихъ, опасаться сверхъ того Саксонское правительство, хотя дѣйствующее не пр коренному закону свободы и не на представительной системѣ основанное, всегда было чадолюбивымъ по неизмѣнному постоянству обычаевъ и по умѣренности Владѣтелей.
О добродушіи жителей судить можно, по слѣдующему примѣру: нѣкоторой гражданинъ въ Лейпцигѣ посадилъ яблонь на мѣстѣ публичнаго гулянья, и одной повѣшенной на деревѣ надписи о принадлежности его было достаточнымъ къ тому, что въ продолженіе десяти лѣтъ никто изъ проходящихъ не сорвалъ ниже одного яблока! Съ почтеніемъ смотрѣла я на ето дерево, котораго плодъ находился бы въ подобной же безопасности и уваженія, хотя бы онъ сострялъ изъ Гесперійскихъ золотыхъ яблокъ.
Народъ Саксонскій хладнокровенъ; иногда воспламенялся онъ по причинѣ нѣкоторыхъ понятій, но никогда не помышлялъ о средствахъ произвести ихъ въ дѣйство, или приспособить къ чему нибудь существенному; можно бы подумать, что способность мыслить y Нѣмцовъ, ничего общаго неимѣетъ съ дѣйствіемъ, или что истина y нихъ походитъ на статую Гермеса, котораго въ старину изображали безъ рукъ и безъ ногъ, для того чтобы ни хватать не могъ, ни бѣгать. За то уже ничего нѣтъ драгоцѣннѣе тѣхъ приобрѣтеній и новыхъ открытій въ царствѣ умозрѣнія, за которыми въ Германіи безпрестанно, гоняется быстрый разумъ людей уединныхъ, неимѣющихъ ни богатства, ни власти, — людей, соединенныхъ между собою единственно общимъ стремленіемъ къ цѣли просвѣщенія.
Во Франціи умозрительныя истинны почти никогда не занимали ученыхъ мужей иначе, какъ только въ отношеніи къ практикѣ. Совершенствовать разныя вѣтви правленія, или содѣйствовать размноженію жителей посредствомъ благоразумнныхъ мѣръ государственнаго хозяйства и вотъ къ чему стремились наши философы, a особливо въ истекшемъ столѣтіи. и етого рода упражненія конечно весьма почтенны, однакожъ не въ равной мѣрѣ; ибо благородство разума человѣческаго гораздо важнѣе нѣкоторыхъ другихъ выгодъ человѣка; оно гораздо важнѣе самаго размноженія его рода. Размножать существа человѣческаго рода и незаботиться о благородномъ его предназначеніи есть то же, что готовить пышные похороны.
Въ городахъ, славныхъ своими учеными, господствуетъ простота и смиреніе, Въ другихъ мѣстахъ думаютъ, что изобиліе и просвѣщеніе всегда бываютъ вмѣстѣ; напротивъ того въ Германіи науки враждуютъ противу роскоши. Привязанность къ наукамъ раждаетъ тіамъ какую-то искренность и застѣнчивость, которыя жизнь домашнюю всему предпочитаютъ. Правда, что и Нѣмецкіе писатели имѣютъ свое собственное тщеславіе; оно однакожъ не питается рукоплесканіями въ обществахъ. У нихъ даже малозначущій писатель хочетъ жить въ потомствѣ; въ уединеніи своемъ летая по неизмѣримому пространству умрзрѣній, онъ рѣдко терпитъ отъ людей досаду, и рѣдко бываетъ принужденнымъ вооружатъся противъ нихъ своею желчью. Ученые почти никогда неживутъ, въ сообществѣ съ людьми, привязанными къ другимъ занятіямъ; отъ того и духъ общественный никогда не оказывается и не можетъ установиться. Таковое отчужденіе бываетъ причиною для однихъ слишкомъ грубаго, незнанія вещей и дѣлъ свѣтскихъ, слѣдственно невозможности что нибудь значить въ своемъ отечествѣ; въ другихъ, оно производитъ самохвальство и ученый Махіавелизмъ особливаго рода. Напыщены будучи сими послѣдними, они на многое смотрятъ съ презрительной улыбкою и почитаютъ себя людьми другаго свѣта.
Изъ числа всѣхъ Княжествъ Нѣмецкихъ Веймарское служитъ очевиднѣйшимъ свидѣтельствомъ, какія выгоды соединены съ малымъ пространствомъ области, когда управляетъ ею мужъ, необыкновенныхъ качествъ, равнымъ образомъ и тому, до какой степени можетъ простираться любовь подданныхъ къ Владѣтелю безъ всякаго вреда повиновенію. Такое-то государство есть истинное общество людей, взаимными узами тѣсно соединенныхъ между собою …. Веймаръ можно почитать столичнымъ городомъ всей Германіи, относительно къ наукамъ; и ета столица по малой своей обширности могла давать тонъ единственно по части просвѣщенія; но мода, всему дающая однообразіе, не въ силахъ была далеко простирать своей власти изъ предѣловъ, столь тѣсныхъ.