Очеркъ жизни крестьянъ Тарскаго округа, Тобольской губ.
правитьЗа послѣднія двадцать пять лѣтъ у насъ очень возросъ интересъ къ Сибири, — интересъ, какъ чисто культурный (стремленіе изучать ее и открыть ей доступъ хъ просвѣщенію), такъ и экономическій (стремленіе колонизировать ее, разрабатывать ея природныя богатства и связать ее правильными путями сообщеній съ остальной Россіей и Европой). Въ этомъ смыслѣ достаточно припомнить двѣ научныхъ экспедиціи Нордешнельда и многолѣтнія попытки А. Μ. Сибирякова проложить для торговыхъ сношеній сѣверный путь, цѣлый рядъ нашихъ русскихъ экспедицій въ страны, сопредѣльныя съ южной сибирской границей, открытіе пароходнаго движенія по сибирскимъ рѣкамъ, развитіе мѣстной прессы, открытіе Томскаго университета, статистическія изслѣдованія, производившіяся какъ въ западной, такъ и въ восточной Сибири, и, наконецъ, два, едва ли не самыхъ крупныхъ, экономическихъ факта — это широкую волну, колонизаціоннаго, переселенческаго движенія и начало постройки огромной линіи сибирской желѣзной дороги. При такихъ условіяхъ всякія свѣдѣнія о странѣ, хотя бы даже незначительныя, могутъ быть полезны.
Вышепомянутыя статистическія изслѣдованія хотя и знакомятъ насъ съ экономическимъ положеніемъ значительной части края, но, во-первыхъ, далеко не весь край охватываютъ, а во-вторыхъ, производились они, къ сожалѣнію, слишкомъ недостаточнымъ числомъ лицъ, и въ теченіе слишкомъ малаго времени, такъ что и по отношенію къ изслѣдованнымъ мѣстностямъ въ нихъ имѣются пробѣлы и недостатки, на которые уже указывалось въ печати и которыхъ не отрицаютъ и сами гг. статистики, что, конечно, дѣлаетъ честь ихъ добросовѣстности. Тарскому же округу, сравнительно съ другими, въ особенности не посчастливилось: помимо общихъ слабыхъ мѣстъ, тутъ есть и частные недостатки, такъ что мы смѣло можетъ назвать изслѣдованіе округа однимъ изъ самыхъ неполныхъ и неудачныхъ. А потому полагаемъ, что нашъ очеркъ можетъ быть вовсе не безполезенъ, не смотря на всю его бѣглость и весьма возможное отсутствіе литературнаго интереса.
Прежде всего въ сибирской жизни бросаются въ глаза своеобразныя стороны быта, которыхъ тамъ не мало. Однѣ изъ этихъ сторонъ являются остатками русской старины, которые уносились съ собою переселявшимися въ Сибирь русскими людьми и лучше тамъ сохранились, чѣмъ въ Европейской Россіи; другіе возникли на почвѣ мѣстныхъ, хозяйственныхъ, условій и подъ вліяніемъ соприкосновенія съ инородческими племенами; третьи создались путемъ канцелярскаго воздѣйствія и административной регламентаціи. Послѣдній факторъ всегда игралъ въ Сибири очень большую роль. Такъ, напр., мы встрѣчаемъ въ сибирскихъ селахъ ссыльно-поселенцевъ, которые распредѣляются по волостямъ и приписываются къ сельскимъ обществамъ безъ согласія на это, безъ пріемныхъ приговоровъ. Процентъ такихъ ссыльныхъ въ нѣкоторыхъ волостяхъ очень великъ, а отношенія ихъ къ кореннымъ жителямъ заслуживаютъ вниманія, хотя бы ужъ по одному тому, что они, въ большинствѣ случаевъ, не смотря на приписку, все-таки стоятъ особнякомъ, представляютъ какъ бы отдѣльную группу, которая то оказывается въ льготномъ положеніи относительно податей, то платить подати и мірскія повинности, но не участвуетъ въ выборныхъ общественныхъ должностяхъ и пользуется не на равныхъ условіяхъ землею, потому что лучшія земли уже заняты и разобраны. Иногда отличіе это продолжается въ теченіе нѣсколькихъ поколѣній и распространяется не только на самихъ ссыльныхъ и ихъ дѣтей, но и на дѣтей ихъ дѣтей. Даже въ тѣхъ случаяхъ, когда отношенія сглаживаются и совсѣмъ почти уравниваются, все-таки можно замѣтить, что между ссыльно поселенцами и коренными жителями проходитъ извѣстная, разграничивающая ихъ, черта: это вотъ сибирякъ, а это поселенецъ и поселенческій сынъ. Такое раздѣленіе живетъ и сохраняется и въ сознаніи сибиряковъ, и въ оффиціальныхъ документахъ, продолжающихъ называть ссыльныхъ — ссыльно-поселенцами, а дѣтей ихъ — поселенческими дѣтьми. Что касается общественнаго мнѣнія, то главною причиною такого различія является, насколько мы замѣтили, вовсе не какое-либо нравственное мѣрило и пренебреженіе со стороны старожиловъ (изъ которыхъ многіе тоже изъ ссыльныхъ, только болѣе давняго времени), а бѣдность и неустроенность поселенцевъ. Слово поселенецъ обыкновенно употребляется какъ синонимъ пролетарія, батрака, бездомнаго человѣка. Сибиряки, вообще, очень снисходительны къ прошлому людей, и если опасаются выбирать на общественныя должности самихъ ссыльныхъ, то дѣтей ихъ въ нѣкоторыхъ селахъ уже начинаютъ выбирать; но къ бѣдняку они гораздо строже.
Земельныя отношенія также имѣютъ не мало особенностей: встрѣчаются особенности въ горнозаводскихъ и пріисковыхъ округахъ, въ мѣстахъ, гдѣ были казенные винокуренные заводы съ каторжными работами, въ мѣстахъ, гдѣ есть или гдѣ были казаки (казачьи паи), а еще больше особенностей въ мѣстахъ, заселенныхъ инородцами, платившими прежде ясакъ и владѣвшими землею на ясачномъ правѣ, или по праву собственности, основанному на исторической давности владѣнія. Вообще, землевладѣніе и землепользованіе представляютъ въ Сибири значительный интересъ. Въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, напр., до сихъ поръ можно встрѣтить общину волость (въ Туринскомъ округѣ, въ Курганскомъ и др.): не говоря уже объ общемъ пользованіи лѣсомъ, рѣками и т. п. угодьями, можно иногда видѣть, что, когда одни селенія постигаетъ какая-нибудь неудача, положимъ, засуха, то жители ихъ идутъ къ другимъ, болѣе счастливымъ, селеніямъ, и тамъ пользуются сѣнокошеніемъ, причемъ никто изъ жителей этихъ селъ, ничего противъ этого не говоритъ, лишь бы были соблюдены выработанныя обычаями правила; въ свою очередь, жители этихъ, селъ, когда, вслѣдствіе слишкомъ большого половодья, ихъ покосы вымокаютъ, косятъ сѣно у первыхъ, имѣющихъ болѣе высокіе, незаливные покосы. Такой порядокъ былъ, напр., недавно описанъ г. Осиповымъ въ XXI вып. «Матеріаловъ для изуч. экон. быта госуд. крест. и инородцевъ западной Сибири» (волость Усть-Суерская, Кург. окр.). Община-волость уравниваетъ и пахотною землею какъ входящія въ ея составъ селенія, такъ и отдѣльныхъ домохозяевъ, давая имъ землю въ тѣхъ селеніяхъ, гдѣ больше земли. Само собою разумѣется, что такой порядокъ возможенъ только при многоземельи и начинаетъ встрѣчаться теперь все рѣже и рѣже: община-волость распадается на болѣе мелкія единицы — сельскія общины. Помимо естественнаго прироста населенія и отрѣзки казенныхъ дачъ, прежде находившихся въ безпрепятственномъ пользованіи, въ томъ же направленіи дѣйствуетъ наплывъ переселенцевъ и отводъ имъ земель, различныя нормы надѣловъ для новоселовъ и старожиловъ (послѣднимъ къ 15 дес. нормѣ прибавляется еще 25 %, т.-е. по З ¾ дес. на приростъ), приписка къ обществамъ людей, привыкшихъ во внутреннихъ губерніяхъ къ инымъ формамъ землевладѣнія, и общее положеніе о крестьянахъ, оставляющее за волостью значеніе только административной единицы, тогда какъ хозяйственное значеніе переходить къ сельскому обществу.
Встрѣчаются и въ Тарскомъ округѣ остатки волостныхъ общинъ рядомъ съ сельскими общинами; встрѣчаются также и общины смѣшаннаго характера, гдѣ часть земли находится въ общемъ пользованіи, а другая раздѣлена по душамъ, или гдѣ въ одной и той же волости одни селенія раздѣлили землю не только между собою, но и по душамъ, а другіе сохранили мірское владѣніе, какъ внутри отдѣльныхъ обществъ, такъ и между нѣсколькими сельскими обществами. Въ Такмыкской волости, напр., земля хотя и обмежевана, но между обществами не раздѣлена: крестьяне пользуются ею «обоюдно» и дѣлятся «полюбовно». Каждый членъ пользуется землею сколько можетъ. А въ Лозиновской волости въ 12 сельскихъ обществахъ земля отъ сосѣднихъ обществъ и между собою размежевана и раздѣлена по душамъ; а въ 5 обществахъ, хотя отъ сосѣднихъ селеній отмежевана, но по душамъ не раздѣлена и находится въ общемъ пользованіи сельскихъ обществъ; въ селѣ же Логиновѣ-Хорошковскомъ находится во взаимномъ общемъ пользованіи съ дер. Старо-Логиновой. И это все въ одной и той же волости. Теперь, впрочемъ, село Логиново-Хорошковское, образовавшееся изъ Старо-Логинова, признано тобольскою казенною палатою отдѣльнымъ сельскимъ обществомъ, такъ что между ними, по всей вѣроятности, послѣдуетъ, если уже не послѣдовалъ, и земельный раздѣлъ. Преобладающимъ типомъ въ Тарскомъ округѣ является сельская община. Хотя нѣкоторыя волости фактически далеко еще не распались на свои составныя части, но части эти. т.-е. сельскія общины, живутъ совершенно отдѣльною, самостоятельною жизнью. Не смотря на то, что волости раздѣлены на сельскія общества, главнымъ образомъ, только административно, а въ хозяйственномъ отношеніи во многихъ случаяхъ размежеваны лишь приблизительно, но это, по отношенію къ платежамъ и повинностямъ, кладетъ такую черту, которой невольно приходится держаться. Случается, конечно, и теперь, что отдѣльныя лица заходятъ за границу своихъ общественныхъ владѣній для заимокъ и пользованія землею, но такіе факты становятся все рѣже и рѣже и не встрѣчаютъ препятствій въ томъ только случаѣ, если земли достаточно и переходящій грань не сталкивается ни съ чьими интересами. Община-волость и не была, вѣроятно, универсальною формою крестьянскаго быта въ Сибири: какъ отдѣльныя селенія (деревеньки, выселки, починки и проч.) соединялись въ большія волостныя территоріи съ общимъ владѣніемъ и извѣстнымъ бытовымъ укладомъ, или, образуясь путемъ разселенія домохозяевъ изъ большихъ селъ, продолжали тяготѣть къ нимъ и сохранять съ ними связь, точно также они и отдѣльно существовали, съ отдѣльнымъ владѣніемъ и укладомъ, и потомъ уже только административно соединились въ волости. Есть селенія, происхожденіе которыхъ несомнѣнно родовое, такъ, напр., всѣ старожилы с. Бойгачей, Логиновской волости, носятъ только двѣ фамиліи — Бойгачевыхъ[1] и Копѣйкиныхъ (одинъ только изъ нихъ Толстыгинъ); но въ большинствѣ случаевъ селенія, и особливо большія, образовывались, очевидно, инымъ, болѣе быстрымъ, путемъ: переселеніемъ, сразу значительнаго числа домохозяевъ, и потомъ приселеніемъ. Отсюда деревни: Рязанская, Тамбовская, села: Новгородцевское, Камышинско-Курское, Камышинско-Воронежское, Мало-Красноярское и т. д.
Основою всему, всего хозяйственнаго распорядка и обихода, служило вольное пользованіе землею. Это вольное пользованіе и до сихъ поръ является однимъ изъ главныхъ, руководящихъ началъ сибирскаго быта, которое преобладаетъ надъ другими; въ нѣкоторыхъ случаяхъ оно нарушаетъ и заслоняетъ даже правильный общинный порядокъ, придавая ему настолько своеобразный характеръ, что иной наблюдатель, чего добраго, не замѣтитъ даже общины и будетъ склоненъ отрицать ея существованіе, хотя она несомнѣнно существуетъ и никогда существовать не переставала. Дѣло въ томъ, что, при земельномъ просторѣ, сибирская община даетъ и личности много простора, не стѣсняетъ ея предпріимчивости и свободы. Сибирское землепользованіе основывается на правѣ перваго занятія земли, на, такъ-называемомъ, заимочномъ правѣ: кто прежде сколько занялъ, тотъ тѣмъ и пользуется, пользуется по большей части безсрочно, потому что и остальные дѣлаютъ тоже самое, и никто не претендуетъ. Но затѣмъ это начинаетъ дѣлаться стѣснительнымъ для позже пришедшихъ и подростающихъ поколѣній. Отсюда является неравномѣрность и обиды: у богатыхъ оказывается земли больше, чѣмъ у бѣдныхъ; лучшія земли оказываются разобранными; если сѣнокосовъ много, а пахатной земли мало, то первые не занимаются и оставляются въ общее пользованіе, а послѣдняя занимается, а если, наоборотъ, пахатной земли много, а сѣнокосовъ мало, то сѣнокосы становятся постоянными и переходятъ изъ поколѣнія въ поколѣніе, отъ дѣдовъ къ внукамъ, а пашня мѣняется. Недостатокъ покосовъ въ Сибири особенно чувствителенъ, потому что скотъ составляетъ очень важную статью крестьянскаго хозяйства, между тѣмъ нерѣдко оказывается, что у крестьянъ, имѣющихъ больше скота, покосовъ меньше, а у имѣющихъ меньше скота, но людей все-таки не бѣдныхъ, а состоятельныхъ, покосовъ больше. Словомъ, увеличеніе населенія и уменьшеніе простора сталкиваются съ вольнымъ пользованіемъ и вызываютъ необходимость ограниченія личной свободы отдѣльныхъ лицъ. Сибирская община, какъ увидимъ ниже, дѣлаетъ въ этомъ отношеніи не мало усилій и стремится къ уравненію положеній отдѣльныхъ лицъ (особенно видно это стремленіе въ уравненіи платежей и повинностей), но съ вольнымъ пользованіемъ разстается не сразу и щадитъ его до послѣдней крайности, точно воспоминаніе о томъ счастливомъ времени, когда всѣмъ было просторно и когда община никого не стѣсняла, а только всѣмъ помогала, и служила каждому оплотомъ отъ случайностей. Долгое безсрочное землепользованіе повело за собою въ нѣкоторыхъ нашихъ сѣверныхъ губерніяхъ нежелательное явленіе — закрѣпленіе земли въ частную собственность, на основаніи гражданской давности; въ другихъ мѣстахъ дѣло кончалось коренными передѣлами, этимъ обычнымъ крестьянскимъ коррективомъ для исправленія земельной неравномѣрности. Какъ пойдетъ въ данномъ случаѣ дальше процессъ измѣненія земельныхъ отношеній — сказать напередъ довольно трудно. Одно только можно смазать, что, въ первомъ случаѣ, при введеніи земельнаго устройства, дѣло не обошлось безъ тенденціознаго бюрократическаго воздѣйствія; во второмъ случаѣ — къ передѣламъ и необходимости сохраненія общины — крестьянство приходило само. Нельзя также при этомъ не замѣтить, что община волостная могла бы дать, въ отношеніи болѣе справедливаго и уравнительнаго распредѣленія угодій, лучшіе результаты, чѣмъ замѣняющая ее сельская община, и что въ отношеніи страховаго начала она представляла институтъ болѣе надежный; а съ этой точки зрѣнія можно только пожалѣть, что процессъ измѣненій пошелъ путемъ распаденія ея на болѣе мелкія единицы, а не обратно.
Мы сказали выше, что неравномѣрность при пользованіи землею начинаетъ особенно сказываться и обостряться, по мѣрѣ увеличенія населенія и стѣсненія въ землѣ. Послѣднее годъ отъ году все увеличивается. Положимъ, что и теперь еще есть мѣста, какъ, напр., въ Томской губ., гдѣ земли вполнѣ достаточно, но за то есть также, и въ той же Томской губ., селенія, гдѣ на душу приходится только по 2 дес.[2], а для новоселовъ и того не оказывается. Вообще, все чаще и все изъ большаго числа мѣстъ начинаютъ раздаваться жалобы на уменьшеніе земельнаго простора и на нужду въ землѣ. Уже очень многія волости и селенія не принимаютъ больше новоселовъ, мотивируя отказъ тѣмъ, что земли мало и что народу и безъ того ужъ много набралось. Еще больше мѣстъ, гдѣ, подъ давленіемъ тѣхъ же причинъ, съ новоселовъ берется очень большая плата за пріемные приговоры, плата, равносильная отказу, потому что переселенцы не могутъ ее осилить. Въ Бійскомъ округѣ, напр., берутъ 60 — 70 р. съ души, причемъ многосемейному переселенцу, у котораго нѣсколько душъ, разумѣется, приходится трудно; въ Барнаульскомъ 70 р. и т. п. И это независимо отъ угощенія виномъ и особой платы еще за внесеніе въ волостную книгу, за что взимается, напр., въ Бійскомъ округѣ, еще рублей 10. Угощеніе стариковъ на сходѣ также обходится рублей въ 25 и больше. А въ нѣкоторыхъ мѣстахъ дѣло прямо доходило до открытаго столкновенія съ переселенцами: ихъ встрѣчали руганью и грозили кольями.
Земельное стѣсненіе идетъ сразу нѣсколькими путями: во-1-хъ, вслѣдствіе естественнаго прироста населенія и довольно быстраго истощенія почвы, во-2-хъ, вслѣдствіе переселеній изъ внутренней Россіи и водворенія ссыльныхъ, и, въ-3-хъ, вслѣдствіе ограниченія крестьянскаго землевладѣнія опредѣленною нормою и отрѣзки лишней земля въ казну. Подъ вліяніемъ этихъ-то причинъ и происходятъ во внутреннемъ и хозяйственномъ порядкахъ перемѣны: безсрочный, захватный способъ владѣнія либо замѣняется срочнымъ, раздѣломъ земли по душамъ и передѣлами, либо порождаетъ стремленіе къ обращенію земли въ личную собственность; переложная система замѣняется трехпольною, количество скота уменьшается и т. д. Въ Ялуторовскомъ округѣ, наприм., какъ говоритъ г. Пономаревъ, обрѣзка земли въ казну имѣла рѣшительное вліяніе на земельный раздѣлъ: земля была подѣлена весною 1885 года. Въ Курганскомъ округѣ замѣчается то же самое. Переходъ отъ переложной системы къ трехпольной сопровождается труднымъ кризисамъ: продолжать переложное хозяйство на небольшомъ участкѣ нельзя, устроить трехполье на землѣ, скоро истощающейся, безъ необходимаго количества удобренія, трудно, а для введенія многопольной системы съ травосѣяніемъ и корнеплодами нѣтъ средствъ и знаній. И вотъ, наступаетъ кризисъ, и нѣкоторые коренные тобольцы сами начинаютъ думать о переселеніи: одни двигаются дальше на востокъ, другіе на югъ и западъ, иные на Кавказъ. Возвращаются также въ европейскую Россію и нѣкоторые изъ переселенцевъ, прожившіе въ Сибири лѣтъ 20—30. А на встрѣчу имъ въ то же время двигается изъ Россіи цѣлый потокъ новыхъ переселенцевъ, идущихъ искать въ Сибири простора и счастья. Передѣлы въ Сибири теперь только начинаются и, конечно, будутъ увеличиваться. Сначала обыкновенно начинаютъ передѣлять покосы, въ которыхъ больше всего чувствуется нужды, и землю, ближайшую къ селеніямъ, а болѣе отдаленную оставляютъ на прежнемъ основаніи, но потомъ дѣло дойдетъ, разумѣется, и до нея. Особенно рѣшительное вліяніе въ этомъ направленіи оказываютъ переселенцы изъ внутреннихъ губерній: тамъ, гдѣ ихъ много и гдѣ они имѣютъ вліяніе на сходахъ, встрѣчаются уже коренные передѣлы полей. Переселенцы заговариваютъ о равненіи не только потому, что такъ они привыкли дома, а и по необходимости, причемъ и сами сибиряки, за исключеніемъ развѣ только кулаковъ, не отрицаютъ, что передѣлы являются актомъ общественной справедливости. Что касается Тарскаго округа, то и онъ въ этомъ отношеніи не составляетъ исключенія: подъ вліяніемъ вышеуказанныхъ причинъ, и въ немъ начинаетъ чувствоваться нужда въ землѣ и начинаютъ входить въ жизнь иныя воззрѣнія, хотя этотъ переходный процессъ мы застаемъ тамъ пока еще только въ самомъ началѣ. До послѣдняго времени Тарскій округъ принадлежалъ къ числу счастливыхъ уголковъ. Землѣ тамъ и до сихъ поръ еще не придается такого значенія, какое она имѣетъ во внутреннихъ губерніяхъ и тѣмъ болѣе на западѣ. Населеніе живетъ и пользуется ею, но не имѣетъ никакого представленія ни объ арендѣ, ни о стоимости земли, ни о земельныхъ налогахъ (хотя и платитъ оброчную подать), ни объ ипотекѣ и часто даже не знаетъ, кому принадлежитъ земля, совершенно при этомъ смѣшивая юридическое право владѣнія съ фактическимъ пользованіемъ. Спросите любого деревенскаго жителя, за какую цѣну у нихъ можно купить землю, что стоить, напр., десятина земли, и въ большинствѣ случаевъ отвѣта не получите. Онъ скажетъ вамъ, что стоитъ песокъ на берегу рыболовной рѣки (т.-е. мѣсто, гдѣ ловятъ неводомъ рыбу), что стоитъ озеро, что стоитъ сѣно, выраженное въ возахъ и копнахъ, но что стоитъ земля — не скажетъ. Даже вблизи города, гдѣ люди ежегодно снимаютъ покосы, и тамъ не говорятъ, что арендовали столько-то десятинъ луга или сѣнокоса, а говорятъ: «я купилъ себѣ траву, столько-то копенъ станетъ», или: «я купилъ покосъ возовъ на 20». То же самое и относительно лѣса: вамъ скажутъ, что стоитъ дерево, что стоитъ доска и сажень дровъ, но что стоитъ десятина лѣса — не знаютъ
Хотя крестьянамъ и было отведено когда-то, приблизительно, по 21 дес. на душу (15 дес. собственно на ревизскую душу и 6 дес. на прирость и приселеніе), но пользовались они землею въ большинствѣ случаевъ свободно. Отмежеваны были собственно только волости, да и то лишь приблизительно; между селеніями же межеванія не было (это было предоставлено самимъ крестьянамъ), наконецъ, и казенная межа не представляла особаго препятствія для перехода, и въ казенныя дачи ѣздили за всѣмъ, что бы ни понадобилось, дѣлали тамъ заимки и даже самовольно селились цѣлыми выселками и деревнями, что потомъ и признавалось подлежащимъ начальствомъ, какъ фактъ уже совершившійся. Въ послѣдніе годы порядокъ этотъ сталъ замѣтно стѣсняться чинами государственныхъ имуществъ, главнымъ образомъ, дѣятельностью лѣсничихъ; наконецъ, теперь имѣется въ виду положить ему окончательный предѣлъ введеніемъ такъ-называемаго «земельнаго устройства». Это устройство будетъ, вѣроятно, состоять въ надѣленіи крестьянъ по 15 дес. на душу и въ отрѣзкѣ всѣхъ лишнихъ земель въ казну; а затѣмъ въ водвореніи и распространеніи порядковъ внутреннихъ губерній, начиная съ введенія владѣльныхъ записей и земельныхъ налоговъ, до выкупныхъ, вѣроятно, платежей включительно. Въ видахъ этой практической цѣли, главнымъ образомъ, и производились статистическія изслѣдованія; но спѣшность и неполнота этихъ работъ, а съ другой стороны нѣкоторые принципіальные вопросы вызываютъ скептическіе голоса, сомнѣвавшееся въ прочности и цѣлесообразности произведеннаго при такихъ условіяхъ и въ такомъ видѣ земельнаго устройства.
Вольное пользованіе землей сохранилось еще отчасти и въ городскомъ хозяйствѣ г. Тары, хотя тутъ порядокъ уже другой, и многое измѣнено на городской ладъ. Я думаю, что будетъ не лишнее сказать по этому поводу нѣсколько словъ. У города есть нѣкоторая часть пахатныхъ земель, которыя отдаются въ частное пользованіе за извѣстную плату. Берутъ землю и сѣютъ на ней преимущественно небогатые мѣщане. Затѣмъ, есть луга и лѣсные покосы, которые дѣлятся: 1) на арендныя статьи, сдаваемыя, вмѣстѣ съ другими арендными статьями (наприм., рыбными ловлями), съ торговъ, въ пользу города; 2) на пастбищные участки, для городского скота, и 3) на участки, гдѣ могутъ косить безплатно всѣ безъ исключенія городскіе жители, для лошадей, которыя не выпускаются въ табунъ и остаются въ городѣ для ѣзды и работъ. Для выпуска остающихся въ городѣ лошадей и другого скота оставляется еще выгонъ, около самаго города, гдѣ присматриваютъ за ними уже не пастухи, а сами хозяева (собственно говоря, никто не присматриваетъ), которые берутъ ихъ, по мѣрѣ надобности. Для пастьбы скота и лошадей городская управа нанимаетъ особыхъ пастуховъ, въ пользу которыхъ взимается съ владѣльцевъ: за овцу 20 коп. въ лѣто, за корову 40 к. (20 коп. въ началѣ лѣта и 20 к. въ концѣ), а за лошадей по 5 % съ рубля ихъ оцѣнки, назначаемой самимъ хозяиномъ. Если вы цѣните лошадь въ 10 р., то платите въ управу 50 к. въ лѣто, при оцѣнкѣ въ 20 р. платится 1 р., при оцѣнкѣ въ 30 р. — 1 р. 50 к. и т. д. При этомъ вы платите не за одну только пастьбу лошадей, а въ томъ числѣ и за страховку ихъ, такъ что если ваша лошадь пропадетъ, т.-е. потеряется какъ-нибудь или ее украдутъ, то управа вамъ за нее уплачиваетъ оцѣночную сумму, а сама потомъ взыскиваетъ или вычитаетъ эту уплату у пастуховъ. Пастухи съ этимъ условіемъ и нанимаются. Порядокъ этотъ не распространяется на случаи естественной смерти лошадей и эпизоотій, такъ что это, въ сущности, не есть страхованіе отъ несчастныхъ случаевъ, а просто гарантія большей бдительности пастуховъ. Покосы, образующіе арендныя статьи, охраняются отъ потравъ и выкашиванія, а предназначенные для общаго пользованія выкашиваются по мѣрѣ надобности; всякій туда ѣдетъ, накашиваетъ, сколько ему нужно, и привозитъ траву домой. Косить и сушить траву на мѣстѣ, чтобы возить ее уже сѣномъ въ городъ, нельзя. Косить свыше потребности тоже не полагается, т.-е. не то, чтобы кто-нибудь за этимъ смотрѣлъ и воспрещалъ, а просто это неудобно, потому что каждый за это можетъ сдѣлать замѣчаніе: «ты, братъ, сѣномъ-то на зиму запасаешься, а другимъ травы не хватитъ». Спрашиваете вы, напр., человѣка, для чего онъ каждый день ѣздитъ за травой и мучаетъ и себя, и лошадь, и говорите ему: не лучше ли было бы сразу накосить нѣсколько возовъ, и потомъ не ѣздить? — «Обычая такого нѣтъ, — отвѣчаетъ онъ вамъ, — всякій подумаетъ, что я торгую травой, когда она полагается для всѣхъ, и только на лѣто». Конечно, этотъ обычай сплошь и рядомъ нарушается: нѣкоторые косятъ траву каждый день, сушатъ ее во дворахъ и запасаются сѣномъ на зиму, а нѣкоторые и продаютъ такое сѣно. Дѣлаютъ это, впрочемъ, только самые бѣдняки изъ мѣщанъ.
Въ этнографическомъ отношеніи населеніе тарскаго округа состоитъ: изъ русскихъ (преимущественно великороссовъ), татаръ и бухарцевъ. Цыгане, ссыльные черкесы, поляки и проч. составляютъ ничтожный процентъ. Все это населеніе распадается на 19 волостей: 14 русскихъ, 4 татарскихъ и 1 бухарская, существенно отличающаяся въ земельномъ отношеніи отъ татарскихъ тѣмъ, что татары являются собственниками земли, а бухарцы переселились безъ права на землю. Они выговорили себѣ только право свободнаго передвиженія и торговли. Для осѣдлости и хозяйства они должны были пріобрѣтать землю уже покупкой. Само собою разумѣется, что соблюдалось это только немногими, наиболѣе богатыми изъ нихъ, а остальные просто селились, гдѣ было можно, и отчасти уже перешли, а потомъ, вѣроятно, и совсѣмъ перейдутъ на положеніе государственныхъ крестьянъ. Волости, какъ я уже говорилъ выше, отъ казенныхъ дачъ отмежеваны, но земля между селеніями окончательно не вездѣ раздѣлена. Такое размежеваніе предоставлено было произвести самимъ волостямъ: или своими средствами, или на ихъ счетъ. Землемѣры, по просьбѣ крестьянъ, провели между обществами приблизительныя границы, но границы эти до сихъ поръ еще не утверждены, и земельные споры между обществами подлежатъ не общимъ судебнымъ учрежденіямъ, а волостнымъ судамъ. Изъ русскихъ волостей, въ административномъ отношеніи, образованы два участка, которые подчинены двумъ чиновникамъ по крестьянскимъ дѣламъ и уѣздному по крестьянскимъ дѣламъ присутствію; а татарскія и бухарская волость подчинены попрежнему исправнику и полиціи. Татарское населеніе все болѣе и болѣе оттѣсняется русскимъ какъ въ области сельскаго хозяйства, такъ и торговли, промысловъ, и даже скотоводства. Русское населеніе оказывается гораздо болѣе дѣятельнымъ, предпріимчивымъ и стойкимъ, хотя тутъ не остается безъ вліянія, конечно, и господствующее положеніе русскихъ, чему мы увидимъ примѣръ немного ниже. Мы не ошибемся даже, если скажемъ, что татарское населеніе вымираетъ. Живутъ татары отчасти въ городѣ, отчасти разбросаны по всему округу, а главнымъ образомъ сосредоточены въ вышесказанныхъ четырехъ волостяхъ. Они являются потомками прежнихъ сибирскихъ владѣтелей, и имъ принадлежитъ de jure много земли, которою они, однако, далеко не всегда пользуются. Говоря о приведеніи земельныхъ отношеній въ извѣстность и о предстоящемъ «земельномъ устройствѣ» крестьянъ, нельзя оставить безъ вниманія слѣдующую сторону дѣла, которая и юридически не совсѣмъ справедлива, и на практикѣ можетъ стать впослѣдствіи источникомъ путаницы и недоразумѣній.
У многихъ татаръ есть старинныя грамоты на землю, «крѣпи», какъ они говорятъ, т.-е. крѣпостные акты, въ которыхъ либо признаются ихъ первоначальныя права на извѣстную землю, на томъ основаніи, что тою землею изстари владѣли ихъ дѣды и отцы, либо говорится, что земля жалуется имъ за какія-нибудь услуги отечеству или просто дается на ясачномъ правѣ. Мы видѣли такого рода документы, выданные тарскою воеводскою канцеляріею по указамъ Елизаветы и Екатерины, но, говорятъ, что есть грамоты и болѣе древнія, восходящія до Петра I и Алексѣя Михайловича. Право владѣнія по нимъ не подлежитъ сомнѣнію: тамъ прямыя ссылки на высочайшіе указы и на Соборное уложеніе, которымъ тогда руководствовались. Такъ какъ землѣ тогда придавалось еще меньше значенія, чѣмъ столѣтіе спустя, то владѣльцы не только ничего не имѣли противъ поселенія на ихъ земляхъ русскихъ людей, въ особенности, если они что-нибудь имъ за это давали, но и часто даже не знали размѣровъ своихъ владѣній. Границы по большей части обозначались живыми урочищами, хотя въ нѣкоторыхъ мѣстахъ рылись и межевыя ямы, съ положеніемъ въ нихъ камней и угольевъ, и ставились столбы. Это во всякомъ случаѣ десятки и сотни тысячъ десятинъ, десятки и сотни верстъ, настоящія латифундіи, которымъ могли бы позавидовать англійскіе лорды и русскіе крупные землевладѣльцы. Однако, число русскихъ поселеній на ихъ земляхъ все увеличивалось, съ теченіемъ времени возникли даже цѣлыя деревни и села; а, съ другой стороны, когда здѣсь въ разные годы нынѣшняго уже столѣтія производились межевыя работы, то владѣльческія земли попадали иногда подъ казенную межу и замежевывались частями въ казенныя дачи. Можетъ быть, производилось это просто для большей правильности межевыхъ линій и вслѣдствіе того, что владѣльцы не предъявляли своихъ документовъ, а не предъявляли они ихъ, можетъ быть, просто потому, что ихъ объ этомъ не спрашивали и не объясняли имъ настоящаго значенія производившихся работъ. Какъ бы тамъ, однако, ни было, но когда почувствовалось стѣсненіе въ землѣ, то между татарами и крестьянами стали возникать столкновенія, и было возбуждено нѣсколько судебныхъ дѣлъ, доходившихъ до сената. Дѣла эти тянулись въ мѣстныхъ судахъ десятки лѣтъ, и нѣкоторыя изъ нихъ и до сихъ поръ еще не кончены, а въ тѣхъ, которыя кончены, трудно найти какой-нибудь опредѣленный, руководящій принципъ. Въ одномъ случаѣ давалось предпочтеніе формальному праву, въ другомъ — праву фактическаго владѣнія и новой гражданской давности. Земли въ такомъ случаѣ оставались за крестьянами, а татары стѣснялись и бѣднѣли. Въ настоящее время небезлюбопытно посмотрѣть на этихъ владѣльцевъ десятковъ тысячъ десятинъ: одни пашутъ землю, другіе нанимаются въ работники, третьи сдѣлались коновалами и существуютъ этимъ ремесломъ, четвертые прямо обратились въ нищихъ Однако, несмотря на это, они крѣпко держатся за клочки своихъ грамотъ, въ которые онѣ обратились отъ ветхости, и вовсе не думаютъ бросать ихъ и отказываться отъ даваемыхъ ими правъ: «не можетъ быть. — говорятъ они, — чтобы для насъ не было защиты и существовали другіе законы, мы такіе же вѣрноподданные, какъ и русскіе». Въ послѣдніе годы толки объ этомъ идутъ особенно усиленно, и подыскивается хорошій адвокатъ, который взялся бы вести дѣло. Толчкомъ къ этому послужилъ слухъ, что одинъ изъ татаръ выигралъ аналогичный процессъ съ казною. Нужно ждать возникновенія немалаго числа судебныхъ процессовъ, съ одной стороны, между татарами и казною, а съ другой — между татарами же и крестьянами, поселившимися на ихъ земляхъ. Крестьяне такъ давно уже живутъ на этихъ мѣстахъ, что истекло уже нѣсколько гражданскихъ давностей. Они говорятъ: «Мы ничего не знаемъ, да и какое намъ дѣло до всего этого? Мы знаемъ одно, что пришли сюда и сѣли на эти мѣста, никто намъ ничего не говорилъ, что это земля татарская; говорили всѣ, что это казенная земля; наконецъ, нашу деревню зачислили въ податной окладъ и стали мы оброчную и другія подати платить, которыя и до сихъ поръ платимъ». Татары же говорятъ, что нѣкоторые крестьяне долгое время платили имъ нѣчто вродѣ аренды за то, что сидѣли и пользовались ихъ землею. Наконецъ, относительно давности высказываютъ еще слѣдующее: «Мы также, какъ и русскіе, жили на землѣ, когда они селились и пользовались ею: пасли свои табуны, производили сѣнокошеніе и т. д., словомъ, владѣніе наше не прерывалось, и если мы не всею землею пользовались, то и русскіе теперь не всею захваченною у насъ землею пользуются; много есть у нихъ мѣстъ, которыхъ они ни разу еще не распахивали, сѣна тамъ не косили и вообще въ хозяйство не обращали; всѣ такія мѣста, по всѣмъ правамъ, принадлежатъ намъ, потому что онѣ въ нашихъ крѣпяхъ значатся, и потому, что мы ихъ не бросали и не отказывались отъ нихъ». Если есть признаки аренды, въ однихъ случаяхъ, и владѣніе, дѣйствительно, не прерывалось въ другихъ, то право на землю нельзя считать прекратившимся; а въ такомъ случаѣ можетъ возникнуть страшная черезполосица. Какъ быть съ этими запутанными отношеніями и вопросами, придется, вѣроятно, рѣшать высшимъ государственнымъ учрежденіямъ: отбирать у крестьянъ землю и переселять цѣлыя села, конечно, нельзя, но нельзя точно также и оставить татаръ безъ удовлетворенія, хотя бы въ видѣ денежнаго вознагражденія.
Что касается экономическаго положенія русскаго населенія, то оно несомнѣнно выше татарскаго, но все-таки ничего выдающагося не представляетъ. Есть большія и богатыя села (преимущественно торговыя, лежащія на трактахъ), а есть и совсѣмъ убогія деревеньки, и насколько первыхъ немного, настолько же послѣднихъ много; есть очень достаточныя и богатыя отдѣльныя лица изъ крестьянъ, но опять-таки число ихъ не велико, а бѣдноты и людей, стоящихъ на рубежѣ бѣдности, много. Средній достатокъ врядъ ли будетъ выше средняго достатка внутреннихъ губерній, не смотря на то, что у тарскаго крестьянина и земли и скота больше, и домъ лучше. Конечно, благодаря простору и приволью, онъ живетъ все таки лучше крестьянина внутреннихъ губерній, получившаго дарственный, малый или незначительный средній надѣлъ, но и онъ тоже знаетъ и видитъ много нужды.
Очеркъ изъ жизни крестьянъ Тарскаго округа. Тобольской губ.
правитьЗапашки крестьянскія въ Тарскомъ округѣ не велики, но это зависитъ не столько отъ качествъ земли, сколько отъ ограниченнаго сбыта хлѣба. Увеличивается, благодаря какимъ-нибудь случайнымъ причинамъ, сбытъ и поднимается цѣна на хлѣбъ, увеличиваются и запашки, а потомъ, съ уменьшеніемъ сбыта и пониженіемъ цѣнъ, опять сокращаются. Растительность въ Тарскомъ округѣ довольно богата и разнообразна, богаче Вятской, Олонецкой и другихъ сѣверо-восточныхъ губерній, и условія хозяйственныя, вообще, довольно сносны, сносны, разумѣется, опять только относительно, съ точки зрѣнія сѣверной полосы. Съ перваго взгляда они могутъ показаться хуже, чѣмъ въ дѣйствительности: земля, не смотря на лѣтніе жары, доходящіе до 40° К, никогда очень глубоко не оттаиваетъ, на полуторааршинной глубинѣ всегда можно встрѣтить мерзлый слой и ледъ, но это, оказывается, нисколько не мѣшаетъ вызрѣванію пшеницы и вообще удовлетворительной растительности и урожайности. Земля качества неодинаковаго: въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, около лѣса, земли пашутся иногда лѣтъ по 15, а по берегу Иртыша и еще больше (съ отдыхомъ, конечно), зато въ другихъ мѣстахъ, дубровныхъ, дѣлается иногда только два посѣва, и затѣмъ земля оставляется лѣтъ на 20. Въ отношеніи плодородія, Тарскій округъ не уступить Ишимскому, Ялуторовскому и даже, пожалуй, Курганскому, не говоря уже объ округахъ сѣверныхъ, какъ Березовскій и Сургутскій. Курганскій округъ отличается лучшими климатическими условіями и растительностью: тамъ встрѣчается вишня въ дикомъ состояніи, и были примѣры, что поле, засѣянное гречихой, по снятіи хлѣба, только перепахивалось, и падалица всходила впродолженіи 15—20 лѣтъ. Въ этомъ отношеніи довольно любопытенъ и Тарскій округъ: не смотря на мерзлый слой внизу, въ огородахъ сами обсѣваются и восходятъ весною лукъ, салатъ, редиска и другіе овощи, сохраняются даже не вынутые коренья, напр., картофель, морковь, петрушка. Объясняется это тѣмъ, что зима обыкновенно наступаетъ сразу и сразу выпадаетъ на талую землю снѣгъ. Зимою, даже около Рождества, вы часто можете услышать, что нельзя вывезти изъ лѣса, собранныхъ орѣховъ или наготовленныхъ дровъ и досокъ, потому что болота, рѣченки и овраги подъ снѣгомъ не замерзли. Арбузы и дыни на открытомъ воздухѣ не вызрѣваютъ, но огурцы, цвѣтная и брюссельская капуста, кабачки, помидоры и большая часть другихъ, менѣе прихотливыхъ, огородныхъ растеній растутъ отлично. Вызрѣваетъ и табакъ. Ссыльные поляки дѣлали въ Тарѣ опытъ посѣва даже Турецкаго табака, и опытъ удавался, хотя и не каждый годъ. Самый опасный врагъ посѣвовъ, это — случающіеся иногда лѣтомъ внезапные заморозки, иней, какъ говорятъ сибиряки. Бываютъ они не каждый годъ; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ бываютъ чаще, въ другихъ рѣже. То же случается и въ Курганномъ округѣ, гдѣ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, былъ даже случай, что лѣтомъ, въ іюнѣ, замерзла женщина въ лѣсу.
Пахата въ Тарскомъ округѣ, вслѣдствіе того, что земля не глубоко оттаяваетъ, употребляется мелкая. Многіе новоселы, привыкшіе во внутреннихъ русскихъ губерніяхъ къ глубокой пахотѣ, не разъ платились за это неурожаями, пока не убѣждались, что мелкая пахата тутъ лучше. Хлѣба въ Тарскомъ округѣ могло бы производиться гораздо больше, если бы былъ лучшій и болѣе вѣрный сбыть; но тарскій товарный рынокъ, какъ и большинство глухихъ, отдаленныхъ рынковъ, отличается тою особенностью, что всѣ привозные товары на немъ очень дороги, а всѣ мѣстные продукты крестьянскаго хозяйства и производства крайне дешевы. Дальность разстояній и отсутствіе желѣзныхъ дорогъ ставитъ крестьянина въ полную зависимость отъ мѣстнаго потребленія и скупщиковъ. Дальше мѣстнаго рынка и ближайшихъ сосѣднихъ онъ выбраться не можетъ. Весь хлѣбъ округа, главнымъ образомъ, тяготѣетъ къ г. Тарѣ и находящемуся въ немъ винокуренному заводу; но очевидно, что одинъ винокуренный заводъ и городъ съ 8 тыс. Жителей не въ состояніи потребить производства болѣе чѣмъ стотысячнаго земледѣльческаго населенія. Сосѣдніе же рынки — ближайшіе уѣзды Томской губ., Омскъ и Семипалатинская область, Тюкалинскій и другіе округа Тобольской губ. — предъявляютъ спросъ довольно ограниченный и далеко непостоянный, — только въ неурожайные годы. Поэтому цѣны на хлѣбъ и прочіе деревенскіе продукты падаютъ иногда баснословно низко: пшеница спускается до 40 коп. за пудъ, рожь до 25 и 16 коп., овесъ до 10 и 7 коп., сѣно до 30 к. за возъ, рыба до 60—40 коп. за пудъ, говядина и баранина до 1 р. и даже до 80 к. за пудъ и т. д. Стоить ли, въ самомъ дѣлѣ, сѣять хлѣбъ, тратить на него столько труда и времени, когда за цѣлыхъ 100 пуд. овса, напр., выручаешь только какихъ-нибудь 7 руб. За такимъ пониженіемъ цѣнъ слѣдуетъ обыкновенно сокращеніе посѣва, и хлѣбъ нѣсколько поднимается въ цѣнѣ. Поднимается онъ также и во время неурожая въ сосѣднихъ округахъ и областяхъ. Мы не говоримъ о такихъ исключительныхъ годахъ, какъ 1891 и 1892, когда хлѣбъ очень поднимался, а говоримъ о неурожаяхъ мѣстныхъ. Въ 1888 году, напр., была засуха въ Семипалатинской области, и хлѣбъ шелъ въ Омскъ (преимущественно овесъ). Тогда цѣны сильно оживились: овесъ дошелъ до 30 коп. и даже выше за пудъ, ржаная мука до 70 к. и пшеничная до 90 к. за пудъ. Въ такіе годы на Тарскомъ рынкѣ появляется даже привозный хлѣбъ (изъ сосѣднихъ мѣстъ, напр., мука изъ Каинскаго округа Томской губ.). Само собою разумѣется, что такое положеніе вещей продолжается не долго: слѣдующій же урожай въ мѣстахъ прошлогодняго неурожая сокращаетъ спросъ, а увеличенная запашка увеличиваетъ предложеніе, и пѣны опять падаютъ. Подобные толчки не могутъ не отзываться вредно на сельскомъ хозяйствѣ: они дѣлаютъ его непостояннымъ, неустойчивымъ и подверженнымъ случайностямъ.
Смотря на дешевизну крестьянскихъ товаровъ, можно, пожалуй, подумать, что у крестьянина всего достаточно для собственнаго потребленія, и хлѣба, и мяса, и рыбы. Такъ нѣкоторые и думаютъ, но, къ сожалѣнію, въ дѣйствительности этого нѣтъ: большинство крестьянъ ѣстъ мясо только по праздникамъ, а нѣкоторые только нѣсколько разъ въ году; хлѣбъ тоже преимущественно ржаной, а не пшеничный; наконецъ, какъ образчикъ недостаточности, можно до сихъ поръ еще встрѣтить по деревнямъ, рядомъ съ керосиновою лампочкою, и самодѣльную сальную свѣчу и даже лучину. Крестьянину нужны деньги, какъ для уплаты податей, такъ и на другія нужды, и онъ все продаетъ: везетъ на базаръ гусей и отдаетъ и по 40—35 коп. за пару, куръ по 15—20 коп. за пару; если у него случается дичь, то онъ ее предпочитаетъ отвезти въ городъ и получить за пару куропатокъ 6—10 коп., за пару тетеревовъ 20 коп., за пару рябчиковъ 15—10 и даже 7 коп. Семь копеекъ все-таки деньги, которыхъ у него нѣтъ и которыя достать трудно. Главное, на что нужны деньги, это, конечно, уплата податей и повинностей. Онъ знаетъ, что за неплатежъ сажаютъ въ кутузку, продаютъ имущество, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ даже сѣкутъ и пугаютъ командой, какъ это было, напр., въ Минусинскомъ округѣ. Положимъ, что въ Тарскомъ округѣ дѣло до этого еще не доходило, но кутузка и тамъ небезъизвѣстна. Нужно также и лекарства купить, и священнику заплатить за требы, да и безъ нѣкоторыхъ привозныхъ товаровъ тоже не обойдешься. Сибирякъ, напр., пьетъ чай и привыкъ къ нему. Чай грѣетъ его зимой и очень часто замѣняетъ ему обѣдъ. Хоть пьетъ онъ самый дешевый чай (кирпичный), но все-таки за него надо заплатить. Затѣмъ, онъ покупаетъ ситецъ, сапожный товаръ, упряжь, косы, серпы, гвозди и т. д. На всемъ этомъ, наоборотъ, приходится очень много переплачивать. Торговцы держать на привозные товары произвольно высокія цѣны, но этого мало: получивъ извѣстіе или прочитавъ въ газетахъ слухъ, что предполагается повысить пошлину на какой-нибудь товаръ, они сейчасъ же спѣшатъ наложить на него нѣкоторый %: сахаръ вдругъ поднимается на 1 р. и болѣе въ пудѣ, керосинъ, вмѣсто 4 коп., начинаетъ продаваться по 8 за фунтъ, и т. п. Пусть повышеніе пошлинъ или акциза еще не состоялось, и даже совсѣмъ не состоится, они все-таки собираютъ свою жатву. Мѣстныхъ производствъ мало, да и тѣ, какія есть, подлежатъ той же системѣ: крупные производители, могущіе вывозить свои произведенія на болѣе выгодные рынки, въ большинствѣ случаевъ (какъ напр., винокуренные заводчики) являются монополистами и что хотятъ, то и берутъ съ населенія. Многими привозными товарами, безъ которыхъ можно обойтись, сибиряки — крестьяне и мѣщане — и не пользуются; такъ напр., чай они обыкновенно пьютъ безъ сахара. Большинство если и имѣетъ сахаръ, то только для гостей и для приличія.
Случайности и неустойчивость земледѣлія крестьянинъ стремится уравновѣсить скотоводствомъ, разведеніемъ преимущественно лошадей и рогатаго скота. Нѣкоторые крестьяне держатъ по многу лошадей и коровъ, не для удобренія, такъ какъ земля не удобряется, а для дохода: коровъ для масла и лошадей для работы и продажи. Но крестьянское масло, какъ и другія произведенія, отличается дешевизной: 6—7 р. пудъ. Масло скупается и отправляется въ Ирбитъ и Нижній и даже прямо въ Москву и Петербургъ. Нѣкоторые торговцы составили на этомъ крупныя состоянія, но крестьянину отъ этого пользы мало. Лошади также необыкновенно дешевы: средняя рабочая и ѣзжалая лошадь стоитъ рублей 10—12, даже 8 и дешевле. Въ 20—25 р. лошадь уже очень хорошая. Ясное дѣло, что вырастить лошадь до 3—4 лѣтъ, прокормить ее три зимы и потомъ продать за такую цѣну не особенно выгодно. Средняя корова также стоить 10—15 руб. Кромѣ того, лошади и особенно часто коровы подвергаются падежамъ отъ сибирской язвы.
Кромѣ земледѣлія и скотоводства, другихъ подспорныхъ занятій и источниковъ для заработка мало. Наиболѣе выгоднымъ и доступнымъ для населенія источникомъ является сборъ кедровыхъ орѣховъ, но урожай орѣховъ бываетъ не каждый годъ, а черезъ три года, и цѣны тогда на орѣхи падаютъ до 1 р. 20 к., до 1 р. и даже до 80 коп. за пудъ. Затѣмъ, нѣкоторые крестьяне занимаются смолокуреніемъ, драньемъ лыкъ, разработкою лѣса на доски и рубкою и доставкою въ городъ дровъ; но для всего этого теперь приходится брать билеты у лѣсничихъ и платить установленный лѣсной сборъ, хотя бы разработка производилась въ своемъ лѣсу. Съ одной стороны, при этомъ имѣется въ виду охраненіе крестьянскихъ лѣсовъ отъ истребленія, тѣмъ болѣе, что часть этихъ лѣсовъ (свыше предположенной нормы надѣла) должна подлежать отрѣзкѣ въ казну, а на другую часть, по всей вѣроятности, будутъ составляться еще владѣнныя записи, какъ это дѣлалось въ другихъ губерніяхъ, такъ что лѣсное вѣдомство, съ этой точки зрѣнія, можетъ считать ихъ еще не окончательно отведенными крестьянамъ, хотя это и довольно странно, разъ волостныя земли, а слѣдовательно и лѣса, отрѣзались отъ казенныхъ дачъ и находятся въ крестьянскомъ владѣніи. Лѣсное вѣдомство, по послѣднимъ узаконеніямъ, имѣетъ, впрочемъ, право и безъ этого заботиться объ охраненіи крестьянскихъ и частновладѣльческихъ лѣсовъ. Поэтому крестьянамъ своими лѣсами предоставляется пользоваться только для собственныхъ нуждъ, а для выработки лѣсныхъ матеріаловъ для продажи желаютъ ихъ направить въ казенныя дачи, причемъ имѣется въ виду увеличеніе доходности казенныхъ лѣсовъ, которая во многихъ случаяхъ была настолько мала, что не окупала расходовъ на охраненіе и администрацію. Крестьянинъ либо не дѣлаетъ различія между своимъ лѣсомъ и казеннымъ и смотритъ на нихъ одинаково, какъ на божье достояніе, либо, разъ это различіе дѣлается, склоненъ и безъ того щадить свой лѣсъ больше казеннаго. Свой лѣсъ онъ охраняетъ и бережетъ; есть даже примѣры разведенія небольшихъ рощицъ въ поляхъ (такъ-называемые садки въ Ишимскомъ округѣ), и всегда предпочитаетъ отправляться для лѣсной разработки въ казенныя дачи. Такъ какъ Тарскій округъ лѣсной, то лѣсные матеріалы тамъ очень дешевы. Объ этомъ можно судить по тому, что сажень сосновыхъ дровъ стоитъ въ Тарѣ 1 р. 20 к. и даже 1 р., сажень березовыхъ 1 р. 25 к. — 1 р. 40 к., девятиаршинныя сосновыя, еловыя и кедровыя дюймовыя доски 8—12 к. штука, мочало, идущее на рогожи, 2 р. съ сотни деревъ, т.-е. по двѣ копейки съ ободраннаго дерева, и т. п. Словомъ, если взять во вниманіе эти цѣны и уплаченный лѣсной сборъ, то будетъ ясно видно, что за трудъ останется очень немного.
Изъ промысловъ можно указать еще на рыболовство въ Иртышѣ, но рыболовство это производится, главнымъ образомъ, не крестьянами, а частными предпринимателями, которые только снимаютъ у крестьянъ за небольшую плату пески, т.-е. мѣста лова. Ловится рыба артелями[3], но и артели составляются преимущественно не изъ мѣстныхъ крестьянъ, а изъ мѣщанъ, городской голыдьбы и ссыльныхъ. Крестьяне тоже ловятъ рыбу, но больше отдѣльно и въ то время, когда нѣтъ полевыхъ работъ. Звѣроловныхъ артелей нѣтъ и вообще звѣроловство не развито, хотя нѣкоторые и занимаются имъ, какъ дома въ одиночку, такъ и отправляясь по два, по три человѣка, каждый на свой счетъ, въ урманъ. Изъ кустарныхъ промысловъ можно указать на рогожный, бочарный, колесный, гончарный, веревочный и пимовальный; по всѣ эти промыслы не имѣютъ большого развитія, имѣютъ въ виду только самыхъ ближайшихъ потребителей, занимаютъ ограниченное число рукъ и сосредоточены, за исключеніемъ колеснаго, главнымъ образомъ въ городѣ. Что касается стороннихъ заработковъ, то ни частныхъ большихъ хозяйствъ, ни пріисковъ, ни горныхъ заводовъ въ округѣ нѣтъ. Крупная заводская промышленность также мало развита: можно встрѣтить стеклянный заводъ, мыловаренный, винокуренный и нѣсколько небольшихъ кожевенныхъ. Всѣ они занимаютъ очень мало рукъ. Больше другихъ даетъ заработка винокуренный заводъ, но не круглый годъ, а только въ періодъ винокуренія. Чтобы судить о размѣрѣ заработной платы, достаточно привести, что въ самую горячую рабочую пору, во время покоса и уборки хлѣба, поденная плата не поднимается выше 30—35 коп. на хозяйскихъ харчахъ, а зимою падаетъ до 15 и даже 10 коп. въ день. Годового работника можно имѣть за 30—40 р. въ годъ, а помѣсячно, обыкновенно, платится 3—4 р. въ мѣсяцъ; работницы получаютъ 1—2 р. въ мѣсяцъ. Въ зимнее время за заработкомъ крестьяне тяготѣютъ, главнымъ образомъ, къ городу, но находятъ работу лишь весьма немногіе. Особенной напряженности нужда въ деньгахъ достигаетъ ко времени платежа податей и повинностей. Тутъ крестьянинъ часто бьется изъ-за денегъ положительно, какъ рыба объ ледъ и продаетъ за безцѣнокъ не только наличный хлѣбъ и скотъ, но и будущій свой трудъ: сѣно, которое еще не скошено, и дрова, которые еще не вырублены въ лѣсу. Въ извѣстные періоды самое обыкновенное явленіе въ Тарѣ, что крестьяне по 2, по 3 человѣка ходятъ изъ двора во дворъ и просятъ впередъ денегъ подъ сѣно и подъ дрова. Нѣкоторые запасаются для этого даже свидѣтельствами отъ волостныхъ правленій, удостовѣряющими, что они заслуживаютъ довѣрія и могутъ исполнить принимаемое на себя обязательство. Но, независимо отъ этихъ свидѣтельствъ, на совершаемыя сдѣлки заключаются все-таки особыя условія. Беря деньги просто въ заемъ, крестьянинъ охотно платитъ 5 и даже 10 % въ мѣсяцъ, потому что при продажѣ будущаго труда можно еще больше потерять, но дѣло въ томъ, что денегъ взаймы негдѣ достать: ни ссудосберегательныхъ товариществъ, ни сельскихъ банковъ въ Тарскомъ округѣ нѣтъ. Остаются одни только ростовщики, которые даютъ крестьянамъ деньги очень неохотно и всегда требуютъ въ залогъ какой-нибудь негромоздкой, цѣнной движимости. Отхожіе промыслы для заработковъ въ другіе города и въ Восточную Сибирь на пріиски до сихъ поръ были не особенно значительны; но за послѣдніе годы стали увеличиваться и, вѣроятно, будутъ возрастать.
Особенная нужда въ деньгахъ, какъ мы сказали, испытывается во время сбора податей и повинностей. Платежи крестьянъ въ Сибири очень велики: не смотря на отсутствіе выкупныхъ платежей, они не рѣдко достигаютъ такой цифры, что даже не вѣрится. Мы помнимъ, какъ были удивлены, прочитавъ въ одной изъ сибирскихъ газетъ разсчетъ, что въ Ачинскомъ, округѣ приходится всѣхъ платежей на работника (бойца), безъ различія, бѣдный онъ или богатый, 46 р. 40 к.; но, познакомившись ближе съ положеніемъ и жизнью сибирскихъ крестьянъ, мы увидѣли, что подобные платежи возможны и встрѣчаются и въ другихъ мѣстахъ. Въ Тарскомъ округѣ, положимъ, они не достигаютъ въ среднемъ такой цифры, но въ нѣкоторыхъ селеніяхъ приближаются къ ней, а въ отдѣльныхъ случаяхъ даже превышаютъ ее. Достаточно посмотрѣть на одно обиліе платежныхъ рубрикъ, на одинъ перечень многочисленныхъ и разнообразныхъ платежныхъ статей, чтобы понять, что крестьянинъ платитъ не мало. Платежи распадаются прежде всего на три разряда: 1) на окладные сборы, 2) общія волостныя повинности, обязательныя и необязательныя, 3) частныя мірскія повинности, также обязательныя и необязательныя. Окладные сборы состоятъ: изъ подушной подати вмѣстѣ со сборомъ въ хозяйственный капиталъ, оброчной подати, губернскихъ повинностей, частныхъ волостныхъ повинностей и сбора въ межевой капиталъ. Обязательныя волостныя повинности взыскиваются: на содержаніе волостного старшины, волостного писаря, волостного правленія, квартиры земскаго засѣдателя, земско-обывательской гоньбы, дорогъ и мостовъ, лежащихъ на волости, на содержаніе земской квартиры, если она содержится отдѣльно, на содержаніе сторожей, разсыльныхъ и караульныхъ при правленіи, на содержаніе сотскихъ земскому засѣдателю, на содержаніе хлѣбозапасныхъ магазиновъ, на расходы по принятію мѣръ противъ пожаровъ, на содержаніе полѣсовщиковъ, дорожныхъ старостъ, фельдшера, акушерки, ветеринарнаго фельдшера, стражниковъ и арестантскихъ камеръ и на расходы по оспопрививанію. А необязательныя волостныя повинности состоять изъ сборовъ: на содержаніе сельской гоньбы, сельскихъ дорогъ и мостовъ, сельскихъ десятскихъ, разсыльныхъ, сотскихъ, нарядчиковъ, караульныхъ и церковныхъ сторожей. Въ мірскихъ обязательныхъ повинностяхъ находимъ сборы: на отопленіе церквей, на содержаніе церковной гоньбы, церковнаго старосты и попечителя, сторожей при сельскихъ хлѣбныхъ магазинахъ я содержаніе пикетовъ, на издержки на похороны найденныхъ мертвыхъ тѣлъ, на содержаніе ледниковъ, на призрѣніе (на основаніи 6 п. 179 ст.) круглыхъ сиротъ и т. д., на издержки на удаляемыхъ по общественнымъ приговорамъ, на содержаніе карауловъ при околицахъ, ночныхъ междудворныхъ карауловъ, пожарныхъ старость, квартиры для церковнаго причта, просвирни, на наемъ ярмарочнаго караула, на расходы по леченію больныхъ членовъ общества въ больницахъ, на содержаніе сельскаго старосты и квартиры для пріѣзжающихъ чиновниковъ. А необязательныя мірскія повинности состоятъ изъ сборовъ: на содержаніе сельскаго писаря, на поправку церквей и постройку новыхъ, на наемъ пастуховъ, содержаніе часовенъ, сельскаго правленія, училищъ, если они есть, и учителей, если общество платитъ добавочное жалованье, кромѣ казеннаго.
Конечно, не всѣ эти сборы производятся въ дѣйствительности; потому что нѣкоторые расходы отсутствуютъ, но если представить себѣ, что только по нѣскольку копеекъ взыскивается на каждую расходную статью, то и тогда получится значительная цифра. Что касается раскладки платежей, то здѣсь не трудно убѣдиться въ отсутствія правильныхъ нормъ обложенія. Въ одномъ случаѣ принимаются за основаніе ревизскія души, въ другомъ число работняновъ, въ третьемъ количество обрабатываемой земли. Земля, впрочемъ, меньше всего служить основою обложенія, хотя и встрѣчаются случаи, что люди, захватившіе земли больше другихъ, облагаются за это лишними платежами. Въ дѣленіи плательщиковъ по возрастамъ: на дѣльныхъ работниковъ (съ 17 до 65 лѣтъ) и стариковъ и малолѣтнихъ, можно усматривать признаки трудовой, тягольной системы, но система эта вовсе не является руководящею и безпрестанно нарушается. Возьмемъ первую попавшуюся волость и первые попавшіеся примѣры: въ дер. Мысовой, Бергамакской волости, семья Егора Кошпенева, имѣющая 6 взрослыхъ работниковъ (и 8 ревизск. душъ), запахивающая 20 дес. и имѣющая 20 лошадей, 10 коровъ и 40 мелк. скота, платитъ 6 р. 48½ к. податей и 5 р. 20 к. мірскихъ сборовъ; а семья Козьмы Ковшенева, имѣющая 1 взрослаго работника (и 7 ревизск. душъ), 10 дес. посѣва, 10 лошадей, 1 корову и 15 гол. мелкаго скота, — 33 р. 27½ к. податей и 5 р. 20 к. мірскихъ сборовъ. Разница между этими двумя семьями въ пользу очевидной неравномѣрности обложенія только въ одномъ: въ первой семьѣ 8 душъ стариковъ и малолѣтнихъ, а въ послѣдней ни одной. Конечно, это основательная причина, но въ другихъ случаяхъ она далеко не выступаетъ съ такимъ рѣшающимъ значеніемъ. Въ дер. Термоклниской, той же волости, семья Гавр. Копярова, имѣющая 1 взрослаго работника (и 4 рев. души), 4 дес. пашни, 4 лошадей, 4 коровъ и 8 гол. мелкаго скота, не смотря на 4 души стариковъ и малолѣтнихъ, платитъ 26 руб. 98 коп. однѣхъ податей безъ мірскихъ сборовъ. Отъ мірскихъ сборовъ она освобождена, но и это не всегда бываетъ. Напр., въ дер. Чиняниной, той же волости, семья Егора Яковлева, имѣющая 1 взрослаго работника, 5 рев. душъ и 4 души стариковъ и малолѣтнихъ, платитъ 26 р. 22½ к. податей и 10 р. 62 к. мірскихъ сборовъ. Запашки у нея нѣтъ, а скота 1 корова и 1 лошадь. Семья Осипа Есаулова, состоящая также изъ 1 только взрослаго работника, 4 рев. душъ и 9 душъ стариковъ и малолѣтнихъ, платитъ также 26 р. 22½ коп. податей и 15 р. 93 к. мірскихъ сборовъ. Пашни у этой семьи также нѣтъ, а изъ скота имѣется только 7 лошадей, коровъ же и мелкаго скота нѣтъ. Очевидно, эти крестьяне чѣмъ-нибудь существуютъ, помимо земледѣлій и скотоводства, но чѣмъ и что именно облагается — остается неизвѣстнымъ. Мірскіе сборы всегда указываютъ на состоятельность облагаемыхъ и на несоотвѣтствіе съ нею податной разверстки. Крестьяне, обыкновенно, стремятся мірскими сборами уравновѣшивать несправедливость податного обложенія и стараются приводить платежи въ соотвѣтствіе съ платежными силами и средствами плательщиковъ. Если казенныхъ и обязательныхъ волостныхъ повинностей приходится слишкомъ много на домохозяина, то уменьшается мірской сборъ, или даже домохозяинъ совсѣмъ отъ него освобождается, если же платежи малы, то увеличивается мірской сборъ. Не только несомнѣнно стремленіе привести платежи въ соотвѣтствіе съ состоятельностью домохозяевъ, но можно даже замѣтить опредѣленную тенденцію сдѣлать ихъ до нѣкоторой степени подоходными и даже прогрессивными, такъ что на домохозяевъ богатыхъ накладывается и больше тяготы, а на бѣдныхъ меньше. Мѣриломъ состоятельности при этомъ иногда является скотъ, иногда число работниковъ и размѣръ запашки, иногда совершенно неуловимые для сторонняго человѣка признаки. Иной разъ вы останавливаетесь въ недоумѣніи, почему на крестьянинѣ, имѣющемъ меньше скота, меньше работниковъ и меньше посѣва, лежитъ вдругъ несообразно большой мірской платежъ. Оказывается, что это торговецъ или человѣкъ, пришедшій съ пріисковъ, долго не участвовавшій въ мірскихъ повинностяхъ и общественной службѣ и имѣющій деньги. Конечно, при этомъ возможны ошибки и злоупотребленія, но пока не выработано правильныхъ и точныхъ нормъ обложенія, до тѣхъ поръ нельзя порицать подобнаго стремленія ни въ его источникѣ, ни въ нѣкоторыхъ крайностяхъ. Мірскіе платежи достигаютъ иногда очень значительныхъ размѣровъ, такъ, напр., въ той же Бергаманской волости мы видимъ, что крестьянинъ деревни Гуровой Ив. Вастьяновъ платитъ 10 р. 49 к. податей и 70 р. мірскихъ сборовъ, а хозяйственное его положеніе такое: 1 взрослый работникъ, 2 рев. души, 1 малолѣтній, 2 лошади и 5 гол. мелкаго скота, коровъ нѣтъ и посѣва нѣтъ. Въ с. Муромцевѣ Иванъ Лисинъ, при 1 взр. раб., 2 рев. душ. и 1 мал" не имѣя запашки, рогатаго и мелкаго скота и имѣя только 5 лошадей, платитъ также 10 р. 49 к. податей и 105 р. 31 к. мірскихъ сборовъ. Въ дер. Самохваловой Василій Ѳоминъ имѣетъ 2 рев. души, 1 взросл. раб., 2 стар. и мал., 8 дес. пашни, 5 лошадей, 1 корову и 10 гол. мелк. скота, и платить 10 р. 49 к. податей и 80 р. мірскихъ сборовъ, и т. п. Небезъинтересно дѣленіе домохозяевъ по платежамъ: на большія души, малыя души (или среднія) и самыя малыя души. Большія души облагаются податями, мірскимъ сборомъ и расположкою за мертвыхъ и убылыхъ, малыя — лишь податями и мірскимъ сборомъ и самыя малыя только однѣми податями.
Несмотря на все это, сибирская раскладка, все-таки далека отъ совершенства. Отсутствіе правильныхъ нормъ обложенія сказывается весьма часто. Чиновники по крестьянскимъ дѣламъ постоянно получаютъ жалобы на неправильное обложеніе, жалуются и богатые, и бѣдные, и поселенцы, и отставные нижніе чины, и даже постороннія лица. Жажда обложенія у сибиряковъ такъ велика, что нерѣдко они облагаютъ повинностями даже постороннихъ лицъ, живущихъ въ деревнѣ. Поселенцы, не смотря на всю свою бѣдность, тоже привлекаются иногда къ повинностямъ, хотя это дѣлается не во всѣхъ обществахъ. Относительно же податей положеніе поселенцевъ такое: во-1-хъ, три года они никакихъ казенныхъ платежей не несутъ, во-2-хъ, въ теченіе 7 лѣтъ платятъ только половинный окладъ — 2 р. 50 к. въ годъ, и въ-3-хъ, въ круговой порукѣ не участвуютъ. На нихъ посылаются особые окладные листы и недоимки ихъ слагается съ обществъ, а если поселенецъ больше двухъ лѣтъ провелъ въ безвѣстной отлучкѣ, его и совсѣмъ исключаютъ изъ деревенскихъ списковъ[4]. Съ поселенцами у старожиловъ, навѣрное, было бы гораздо больше столкновеній, если бы они обзаводились хозяйствами и жили на мѣстахъ приписки, но большинство ихъ, не имѣя средствъ устроиться, расходится въ разныя стороны, а меньшинство кое-какъ перебивается или переходитъ въ положеніе батраковъ. Сибирякъ, обыкновенно, говоритъ поселенцу: «иди — бери землю, сколько хочешь», зная отлично, что, за рѣдкими исключеніями, онъ изъ занятой старожилами земли и вершка не возьметъ, а скочуетъ куда-нибудь или къ нему же поступитъ въ работники, сплошь и рядомъ за одно только прокормленіе.
Намъ хочется сказать еще нѣсколько словъ о положеніи народныхъ школъ и народнаго образованія, такъ какъ это положеніе такое, какимъ оно не должно быть. Разсматривая различныя статьи необязательныхъ мірскихъ расходовъ, вы прежде всего поражаетесь ничтожностью цифръ въ рубрикѣ народнаго образованія: это сплошь и рядомъ не десятки рублей и даже не рубли, а копейки, По Сѣдельниковскому обществу, напр., въ 1884 году значилось на содержаніе училища 7 р. 97½ к., а въ 1885 году только 70 к.; въ Рагузинскомъ (той же Сѣдельниковской волости) въ 1884 г. — 6 р. 96 к. и въ 1885 — 53 к., въ Михайловскомъ, за то же время, 5 р. ¼ к. и 37 к. и т. п. Хотя это и объясняется тѣмъ, что народныя школы въ Тобольской губ. содержатся не непосредственно крестьянами, а казною (изъ сборовъ съ нихъ же), такъ что крестьянскія общества отпускаютъ, собственно говоря, только то, чего не достаетъ по ассигновкѣ, или если пожелаютъ дать добавочное жалованье учителю; но, тѣмъ не менѣе, состояніе народныхъ училищъ въ Тарскомъ округѣ въ высшей степени печально: прежде всего ихъ мало, такъ что въ волости съ нѣсколькими тысячами душъ встрѣчается иногда только одно училище, иногда два, рѣже — три; помѣщенія нерѣдко наемныя и неудовлетворительныя; преподаваніе идетъ плохо, потому что учителями являются не столько люди съ спеціально учительскою подготовкою, сколько просто дочери священниковъ, дьячковъ и грамотные мѣщане. Кончаетъ курсъ въ школахъ самый ничтожный процентъ, а иногда оканчивающихъ и совсѣмъ не бываетъ; напр., въ Евгащинскомъ училищѣ, Логиновской волости, за цѣлый десятокъ лѣтъ (съ 1874 по 1884 г.), при составѣ до 20—25 учениковъ, никогда не кончало болѣе 2 учениковъ въ годъ, а за время 1874—1879 г. окончившимъ значился только 1; въ Екатерининскомъ училищѣ въ 1884 г. изъ 14 мальчиковъ и 7 дѣвочекъ также окончилъ только 1 мальчикъ; въ Логино-Хорошковскомъ въ 1887 г. также окончили только 1 мальчикъ и 1 дѣвочка и т. д. Число учениковъ въ школахъ постоянно колеблется и не только не возрастаетъ правильно, какъ это обыкновенно бываетъ въ другихъ мѣстахъ, а сплошь и рядомъ убываетъ: то дойдетъ до 30, то вдругъ спустится до 5, какъ это было въ послѣдней школѣ въ 1888 году, когда въ ней числилось 2 мальчика и 3 дѣвочки. Есть школы въ Тарскомъ округѣ, въ которыхъ по нѣскольку лѣтъ не бываетъ экзаменовъ, и обусловливается это не какими-нибудь правилами, а простою случайностью или усмотрѣніемъ мѣстнаго учебнаго начальства. Зато разныхъ прикосновенныхъ къ учебному дѣлу лицъ и инстанцій тамъ такъ много, что объ этомъ также стоить сказать нѣсколько словъ. Вся наличная сибирская администрація имѣетъ то или иное касательство къ школамъ, всѣ призваны о нихъ заботиться и содѣйствовать имъ, и никакого положительнаго результата, кромѣ путаницы изъ этого не выходить. Находясь въ вѣдѣніи администраціи, училища въ то же время состоять подъ ближайшимъ наблюденіемъ духовенства, что такъ усердно рекомендовалось, какъ общая мѣра, въ теченіи нѣсколькихъ послѣднихъ лѣтъ противниками земскихъ школъ. Ближайшимъ образомъ получилось слѣдующее: когда крестьяне находились въ вѣдѣніи палатъ государственныхъ имуществъ, то и школы также были въ томъ же вѣдомствѣ; съ упраздненіемъ палатъ и устройствомъ центральнаго управленія государственными имуществами для всей Западной Сибири въ Омскѣ, нѣкоторыя функціи и отрасли вѣдѣнія палатъ государственныхъ имуществъ перешли къ казеннымъ палатамъ. Перешли въ томъ числѣ и школы, такъ что казеннымъ палатамъ стало принадлежать даже право назначенія и увольненія учителей. Но ближайшій надзоръ за училищами и учебною частью, за учительскимъ персоналомъ и представленіе учителей къ увольненію, перемѣщенію и т. д., принадлежать штатному смотрителю тарскаго уѣзднаго училища, который въ данномъ случаѣ является въ роли инспектора народныхъ училищъ. Со введеніемъ присутствій и чиновниковъ по крестьянскимъ дѣламъ, на послѣднихъ также возложена была забота о благоустройствѣ школъ; а въ 1889 году первая роль въ этомъ отношеніи была предоставлена исправникамъ. Такимъ образомъ, номинально школы находятся въ вѣдѣніи Министерства Государственныхъ Имуществъ, фактически — въ вѣдѣніи Министерства финансовъ и подъ наблюденіемъ Министерства Народнаго Просвѣщенія, а непосредственно въ рукахъ полиціи, т.-е. Министерства Внутреннихъ Дѣлъ. Такую удивительную комбинацію различныхъ вѣдомствъ, конечно, не часто встрѣтишь, не говоря уже о внутреннихъ губерніяхъ, но даже въ Сибири.
Ближайшимъ образомъ распоряжаются школами исправникъ и смотритель уѣзднаго училища, но такъ какъ у того и у другого есть свое дѣло, свои прямыя служебныя обязанности, то школы отходятъ на второй планъ. Они заглядываютъ въ школы только при случаѣ, проѣздомъ, или «по мѣрѣ возможности» и главную заботу о нихъ полагаютъ въ томъ, чтобы все было тихо и чисто, какъ говорится, «въ порядкѣ», т.-е. чтобы не было никакихъ непріятныхъ исторій и было какъ можно меньше «отписки». Чѣмъ меньше дѣла, тѣмъ все это достигается, конечно, лучше. Смотритель слѣдить поэтому, главнымъ образомъ, за благонадежностью, знакомствами и поведеніемъ учителей и учительницъ, за учебниками, которые употребляются въ школахъ, и за книгами, которыя даются дѣтямъ для чтенія. Цензура въ послѣднемъ случаѣ самая строгая. Мы знаемъ случаи, когда отбирались у учениковъ изданія, разрѣшенныя предварительною цензурою и не изъятыя изъ библіотекъ. Сибирскіе смотрители, вообще, проявляютъ слишкомъ много усердія. Если это люди, не имѣющіе образовательнаго ценза (не только высшихъ учебныхъ заведеній, во и гимназическаго), какъ это нерѣдко бываетъ, то имъ приходится выслуживаться и цѣпляться за каждый удобный и неудобный поводъ, чтобы показать свою бдительность и заботливость. То и другое, разумѣется, можно было бы показать на дѣлѣ, т.-е. хорошимъ состояніемъ школъ, но такъ какъ это труднѣе, то и предпочитаются пути болѣе легкіе. А Сибирь очень нуждается въ школахъ. Число грамотныхъ въ томъ же Тарскомъ округѣ настолько незначительно, что большая часть писарскихъ должностей (въ волостяхъ и селахъ) занимается, обыкновенно, уголовными ссыльными, городскими мѣщанами и вообще людьми совсѣмъ посторонними и не всегда доброкачественными. Люди, преданные дѣлу народнаго образованія, могли бы встрѣтить тамъ богатую и благодарную почву для дѣятельности.
- ↑ Не лишнее будетъ замѣтить, что фамилія Бойгачевыхъ дворянская. Предокъ ихъ былъ какой-то дворянинъ. Дворянской грамоты не сохранилось, но кое*какіе другіе документы есть и тщательно хранятся.
- ↑ Памятная книжка Томской губ. на 1884 годъ.
- ↑ Артели эти, какъ и большинство сѣверныхъ промысловыхъ артелей образуются на началахъ покрута. Во главѣ стоитъ предприниматель, который самъ или черезъ будущаго артельнаго старосту (уставщика) набираетъ артельщиковъ, выдавая имъ, въ счетъ предстоящаго улова, задатки. Стоимость невода, двухъ лодокъ и прочихъ принадлежностей составляетъ рублей 150. Артельщиковъ обыкновенно 7 человѣкъ, въ томъ числѣ уставщикъ, на обязанности котораго лежитъ починка невода, продажа рыбы, учетъ артельщиковъ, покупка имъ провизіи, и т. д. Паевъ 14. Дѣлятся они такъ: половина принадлежитъ хозяину (предпринимателю), половина артели. Изъ этого числа 1 пай даетъ уставщику хозяинъ и 1 артель, такъ что у него образуются два пая, у хозяина остается 6 паевъ и у артельщиковъ по одному.
- ↑ Заговоривъ о разныхъ платежахъ, нельзя умолчать, что подушная подать до сихъ поръ еще не отмѣнена окончательно въ Сибири, несмотря на то, что установленные взамѣнъ ея налоги были введены тамъ одновременно съ Европейской Россіей. Только въ 1890 году отмѣну ея предположено было производить равными частями въ теченіе 10 лѣтъ.