Очерки современной енисейской золотопромышленности (Дробыш-Дробышевский)/ДО

Очерки современной енисейской золотопромышленности
авторъ Алексей Алексеевич Дробыш-Дробышевский

Опубл.: 1888. Источникъ: az.lib.ru

ОЧЕРКИ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИ
въ Енисейской тайгѣ.

А. Уманьскаго С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Товарищество «Печатня С. П. Яковлева», Демидовъ пер., № 1.
1888.

Очерки современной енисейской золотопромышленности.

Енисейская золотопромышленность, о чемъ уже не разъ говорилось въ печати, переживаетъ нынѣ второй періодъ со времени начала своего существованія. Въ первомъ періодѣ преобладали крупныя компаніи съ исключительно промышленной постановкою дѣла, во второмъ преобладаютъ мелкія и кулачество. Этимъ двумъ періодамъ соотвѣтствовало и законодательство о золотомъ промыслѣ. Въ 1838 г., къ началу промысла въ енисейской тайгѣ, было разрѣшено заниматься промывкою золота дворянамъ, почетнымъ гражданамъ и купцамъ первой гильдіи. До тѣхъ же поръ, т. е. до 1838 г., золотопромышленность составляла исключительную монополію правительства; частнымъ лицамъ позволяли искать золото лишь изрѣдка, въ видѣ особой милости. Полная демократизація промысла наступила но такъ давно, въ 1870 г., когда разрѣшена была промывка золота всѣмъ, но лишеннымъ по суду правъ. Разрѣшеніе вызвано было какъ общимъ духомъ нашего времени, не терпящимъ исключительныхъ привиллегій, такъ и экономическими условіями промысла во многихъ мѣстностяхъ Россіи.

Къ этому времени выгодность золотопромышленнаго дѣла въ енисейской тайгѣ значительно уменьшилась. Особенно богатые пески были, болѣе или менѣе, уже промыты, а оставшіеся могли давать хорошіе барыши лишь при осторожномъ и раціональномъ веденіи дѣла. Все это повліяло на увеличеніе рискованности золотопромышленныхъ предпріятій, которыя и безъ того весьма рискованны, такъ какъ требуютъ большихъ предварительныхъ затратъ; неточная развѣдка мѣстности влечетъ за собою нерѣдко крупные убытки. Послѣднее отразилось банкротствомъ многихъ крупныхъ компаній прежняго времени и сокращеніемъ дѣла. Но одновременно съ банкротствомъ крупныхъ компаній создались въ енисейской тайгѣ условія, благопріятствующія развитію золотопромышленности мелкой. Съ одной стороны развитію ея благопріятствовало удешевленіе техническихъ приспособленій, наступившее вслѣдствіе быстраго сокращенія дѣла, а съ другой — и обиліе въ тайгѣ прежнихъ отваловъ, остатковъ пластовъ въ бортахъ разрѣзовъ, — однимъ словомъ, тѣхъ крохъ труда, которыя выгодно промывать лишь мелкими работами, потому что постановка для нихъ крупныхъ не оплатилась бы. Вмѣстѣ съ тѣмъ, общерусская неспособность къ веденію крупныхъ капиталистическихъ предпріятій дѣлала ихъ нерѣдко убыточнѣе мелкихъ, гдѣ за всѣмъ надзираетъ непосредственно глазъ хозяина, хотя мелкія, какъ извѣстно, но допускаютъ тѣхъ экономій, которыя возможны въ крупныхъ. Положеніе дѣлъ на столько опредѣлилось къ концу 60-хъ годовъ, что многіе ужо (а въ томъ числѣ и г. Паткинъ) предсказывали наступленіе въ енисейской тайгѣ эры мелкихъ предпріятій и желали государственныхъ мѣръ, которыя бы облегчили ихъ развитіе. «Только одна мелкая золотопромышленность — писалъ въ то время г. Паткинъ въ своей извѣстной книгѣ — способна поднять падающее въ нашей тайгѣ съ каждымъ годомъ дѣло»^[1]. Съ тѣхъ поръ идетъ уже второй десятокъ лѣтъ, и новое положеніе дѣлъ на столько опредѣлилось, что можно попытаться подвести итоги и указать на тѣ измѣненія, которыя внесла въ енисейскій промыселъ побѣда золотопромышленности мелкой. Этой задачѣ въ значитель-ной степени и будутъ посвящены наши скромные очерки.

I.
Капиталисты и арендаторы.

Уменьшеніе богатыхъ розсыпей въ тайгѣ, увеличивая рискованность крупныхъ предпріятій, отвратило, болѣе или менѣе, отъ непосредственнаго веденія дѣла крупныхъ капиталистовъ. Въ настоящее время можно указать только на очень немногихъ изъ нихъ, которые ведутъ еще дѣло непосредственно отъ своего лица. Въ большинствѣ случаевъ золотопромышленное дѣло въ енисейской тайгѣ ведется такъ, какъ ведется земледѣльческое хозяйство въ Россіи многими изъ крупныхъ землевладѣльцевъ. Пріисковые владѣльцы сдаютъ свои пріиски въ аренду, а капиталисты ссужаютъ арендаторовъ деньгами и припасами на веденіе дѣла, т. е. «обставляютъ пріиски», какъ говорится въ тайгѣ. Наступленіе эры мелкихъ предпріятій повлекло такимъ образомъ къ раздѣленію класса золотопромышленниковъ на двѣ рѣзко раздѣленныхъ категоріи — капиталистовъ и арендаторовъ. Въ этомъ раздѣленіи слѣдуетъ видѣть главную, основную черту енисейской золотопромышленности, — чорту, которая придаетъ извѣстный оттѣнокъ и всѣмъ функціямъ золотопромышленной жизни. Отношенія капиталистовъ и арендаторовъ создаютъ въ тайгѣ ту атмосферу кулачества и недобросовѣстности, которая возбуждала противъ себя столько нареканій, они же вліяютъ и на самую продуктивность тайги, и на отношенія хозяевъ къ рабочимъ.

Кто почерпнулъ свои свѣдѣнія о золотопромышленности изъ книгъ, трактующихъ большею частью о прежнемъ, богатомъ ея періодѣ, того, конечно, удивитъ, что слово «золотопромышленникъ» но есть уже синонимъ слова «богачъ». Напротивъ даже, нынѣшній золотопромышленникъ — это, въ большинствѣ случаевъ, человѣкъ едва сводящій концы съ концами, обремененный долгами и процентами и работающій на чужой землѣ. Пріисковая земля въ значительной степени сосредоточена нынѣ, какъ и прежде, въ рукахъ нѣсколькихъ крупныхъ владѣльцевъ, хотя считается по закону государственною собственностью. Законъ признаетъ за заявителями пріисковъ право пользованія ими до выработки въ нихъ золота, т. е. разсматриваетъ заключенное въ пріискахъ золото, какъ движимую собственность открывателя. Это право пользованія, не ограниченное временемъ (только неуплата подесятинной подати лишаетъ владѣльца права на пріискъ), фактически оставило землю собственностью компаній, завладѣвшихъ ею нѣкогда, хотя бы эти компаніи и но занимались теперь непосредственно золотопромышленностью. Отсюда вытекла необходимость аренды для мелкихъ предпринимателей, желающихъ заняться промысломъ. Арендаторъ или уплачиваетъ за.землю постоянную условленную плату (размѣръ которой обыкновенно очень высокъ), или же, что случается чаще, самъ получаетъ плату за каждый золотникъ или нудъ промытаго золота, далеко меньшую его дѣйствительной стоимости. Кромѣ владѣльцевъ пріисковыхъ, есть еще крупные арендаторы, которые сосредоточиваютъ въ своихъ рукахъ большое количество сдаваемыхъ въ аренду пріисковъ и потомъ, въ свою очередь, сдаютъ ихъ въ аренду различнымъ мелкимъ арендаторамъ. Такимъ образомъ между владѣльцемъ пріиска и непосредственнымъ предпринимателемъ находится иногда нѣсколько посредниковъ, такъ что, случается, непосредственный предприниматель получаетъ за золотникъ промытаго золота всего 2 р. 50 к. — 2 р. 80 к., т. е. меньше, чѣмъ получаютъ на иныхъ пріискахъ золотничные работники. При этомъ, по большей части, арендаторы ведутъ дѣло въ кредитъ, ни чѣмъ не обезпеченный, получая деньги на задатки рабочимъ и припасы на обстановку отъ мѣстныхъ капиталистовъ.

Прежній богатый періодъ золотопромышленности создалъ въ Енисейскѣ обиліе свободныхъ капиталовъ, ищущихъ для себя рынка и помѣщенія. Находятъ они его въ тайгѣ, — въ золотомъ промыслѣ, или же въ сопряженныхъ съ нимъ операціяхъ: другого рынка для капиталовъ пока не существуетъ, быть можетъ, по неумѣнію капиталистовъ создать его. Какъ и во всѣхъ первобытныхъ странахъ, изъ разнообразныхъ формъ роста капитала здѣсь предпочитается простое ростовщичество, лихва. Подобно кулакамъ, которые даютъ крестьянамъ ссуду на посѣвы на баснословно-прижимистыхъ условіяхъ, мѣстные капиталисты — купцы ссужаютъ мелкихъ арендаторовъ деньгами и товарами для веденія дѣла. Положеніе дѣлъ таково, что непосредственный предприниматель является do facto лишь управляющимъ, но съ большой отвѣтственностью, такъ какъ весь доходъ съ предпріятія идетъ на уплату ренты, долговъ и процентовъ. Сами капиталисты занимаются золотопромышленностью мало, предпочитая доходъ вѣрный, безъ риска. Арендаторская система представляетъ для нихъ ту выгоду, что раздробленіе промысла по мелочамъ уменьшило для нихъ самихъ личную рискованность предпріятій: банкротство одного кредитора съ избыткомъ оплачивается непомѣрными процентами съ другихъ. Замѣтимъ, между прочимъ, что владѣлецъ пріиска и капиталистъ, ссужающій деньги и припасы, не совмѣщаются непремѣнно въ одномъ и томъ же лицѣ. Въ большинствѣ даже случаевъ предприниматель, арендуя пріискъ у одного, кредитуется у другого.

Одну изъ самыхъ выгодныхъ операцій въ золотопромышленномъ дѣлѣ составляетъ продажа въ тайгу хлѣба, мяса, сѣна, овса, а также и доставка различныхъ припасовъ. Хлѣбная торговля въ Енисейскѣ сосредоточилась въ рукахъ нѣсколькихъ крупныхъ капиталистовъ, принявъ характеръ грозной монополіи. Хлѣбъ доставляется въ Енисейскъ изъ хлѣбороднаго Минусинскаго округа весною, воднымъ путемъ, при половодьи Енисея. Часть хлѣба, доставляемая зимнимъ путемъ изъ волостей Красноярскаго и отчасти Ачинскаго округовъ, можетъ только иногда, при хорошемъ урожаѣ, сильно вліять на хлѣбныя цѣны. Дальше Енисейска населеніе немногочисленно, и хлѣбъ туда идетъ лишь въ небольшомъ количествѣ, почему, при скопленіи большого количества хлѣба въ городѣ, цѣна его сильно падаетъ, а при недостаткѣ, — такъ какъ трудно достать со стороны, — непомѣрно повышается. Такъ, напр., въ 1883 г. хлѣбъ, стоившій весною 34 коп. за пудъ, зимою дошелъ до 1 р. 40 к., чему, конечно, не мало помогла и прямая стачка между крупными скупщиками. Сильныя колебанія цѣнъ въ состояніи выдерживать только крупные капиталы, почему, въ концѣ концовъ, въ ихъ рукахъ и сосредоточилась вся хлѣбная торговля, какъ въ городѣ, такъ и съ тайгою. До чего торговля съ тайгою выгодна, можно видѣть хотя бы изъ того, что ржаная мука, которая въ 1884 г. покупалась въ городѣ весною по 37 к. за пудъ, въ тайгѣ продавалась по 2 р. 25 к., а пшеничная, стоившая 50 к., продавалась по 2 р. 55 к.; провозъ въ тайгу стоилъ отъ 50 до 60 к. за пудъ. Отъ тираніи крупныхъ скупщиковъ меньше страдаютъ золотопромышленники Южной тайги, такъ какъ земледѣльческіе продукты покупаются тамъ большею частью у мелкихъ кулаковъ Канскаго округа и Пинчугской волости. Эти же енисейскіе торговцы хлѣбомъ и другими припасами занимаются также и самою доставкою припасовъ въ тайгу, для чего имѣютъ въ своемъ распоряженіи цѣлыя деревни закабаленныхъ возчиковъ; многіе изъ послѣднихъ находятся у капиталистовъ въ неоплатномъ долгу. Вообще, слѣдуетъ замѣтить, что капиталисты въ Енисейскѣ сосредоточиваютъ въ своихъ рукахъ множество различныхъ функцій. Обороты капитала здѣсь медленны, почему не создалось рѣзкой спеціализаціи занятій, и это же обусловило баснословную величину процентовъ. Нерѣдко одинъ и тотъ же капиталистъ занимается — и подрядною доставкою въ тайгу припасовъ, и ростовщичествомъ, ссужая деньги и товары въ кредитъ, и непосредственно золотопромышленностью. Денежный тузъ окруженъ здѣсь толпою золотопромышленной мелюзги, берущей у него деньги на задатки рабочимъ, а также припасы и товары для пріисковыхъ лавокъ. Проценты на деньгахъ доходятъ нерѣдко до 30 %, на припасахъ они еще больше — случается, доходятъ до 100 % въ годъ, а на товарахъ только до 15, такъ какъ въ послѣднемъ случаѣ, уже при самой продажѣ товаровъ въ кредитъ, цѣна на нихъ выставляется больше и товары продаются лежалые и испорченные. Принявъ во вниманіе, что Ирбитская ярмарка сбываетъ изъ Россіи гниль и бракъ, легко себѣ вообразить, каковы должны быть тѣ товары, которые являются уже бракомъ изъ брака.

Сама золотопромышленность ведется кулаческимъ способомъ, занимаются ли ею непосредственно крупные капиталисты, или же подставная мелюзга. Тайга въ настоящее время представляетъ какъ бы большой рынокъ для сбыта товаровъ, созданный искуственно въ глухой, безлюдной пустынѣ. Въ значительной степени тайгою поддерживается нынѣ вся енисейская торговля. Рѣдкія предпріятія въ тайгѣ опираются теперь исключительно на промышленномъ основаніи, на улучшеніяхъ технической стороны дѣла. Большинство хозяевъ соединяетъ золотопромышленность съ торговлею, чему дало поводъ существованіе въ тайгѣ пріисковыхъ лавокъ. Условія труда въ безлюдной пустынѣ вызвали необходимость устройства на пріискахъ амбаровъ, гдѣ находятся различные товары для служащихъ и рабочихъ. Представляя сначала лишь обременительную для золотопромышленника необходимость, амбары получили, съ теченіемъ времени, самостоятельное значеніе, какъ средство въ рукахъ золотопромышленниковъ понизить рабочую плату до ничтожнаго minimum’а. Составъ въ нихъ товаровъ сталъ разнообразнѣе, прибавилось такъ называемыхъ «предметовъ роскоши», тогда какъ прежде нельзя было достать даже сахару. Въ настоящее время нерѣдко можно встрѣтить любопытное явленіе, что пріиски, признанные негодными въ промышленномъ отношеніи, при существующей въ тайгѣ нормѣ содержанія золота, въ соединеніи съ торговлею начинаютъ приносить барышъ. На товары должна существовать по закону однообразная такса, не превышающая справочныхъ енисейскихъ цѣнъ и стоимости провоза, но такъ какъ правило это не соблюдается, то на пріискахъ существуетъ относительно цѣнъ безконечное разнообразіе. Особенно велики цѣны у мелкоты, которая, забирая сама товары въ кредитъ, обремененная процентами, весьма естественно старается наверстать свои потери на рабочихъ. Для сравненія приведу здѣсь цѣны нѣкоторыхъ товаровъ на крупномъ пріискѣ и тѣхъ же самыхъ на мелкомъ. На крупномъ ф. сахару стоилъ 48 к., кирпичъ чаю — 1 р. 30 к., 1000 спичекъ — 10 к., ф. махорки — 27 к., ф. масла — 30 к., ф. мыла — 21 к., бродни — 2 р. 60 к., ситцевая рубаха — 1 р. 80 к.; на мелкомъ ф. сахару стоилъ 50 к., кирпичъ чаю — 1 р. 60 к., 1000 спичекъ — 15 к., ф. махорки — 50 к., ф. масла — 50 к., ф. мыла — 60 к., бродни — 3 р., ситцевая рубаха — 2 р. 15 к. Но при всемъ безобразіи цѣнъ у мелкихъ арендаторовъ, едва-ли даже амбары особенно для нихъ выгодны, такъ какъ необходимость обставлять ихъ въ кредитъ является нерѣдко на шеѣ арендатора новою петлей, которую купецъ по замедлитъ затянуть потуже. Мелкота, по преимуществу, спасается скупомъ краденаго золота и продажею запрещеннаго въ тайгѣ спирта.

Крупные капиталисты, надо отдать имъ справедливость, гнушаются мелочной торговлею спиртомъ, доставляя спиртъ оптомъ мелкимъ арендаторамъ, а тѣ уже производятъ раздробительную продажу. Торговля эта, благодаря ея запрещенному характеру и страсти къ спирту пріисковыхъ рабочихъ, приноситъ и арендаторамъ крупные барыши. За бутылку спирта въ 30—40° (воды прибавлять не жалѣютъ) берутъ отъ одного до 2 рублей, а такъ какъ изъ ведра спирта получается бутылокъ 40, то отъ 40 до 80 руб. (въ Енисейскѣ ведро спирта стоитъ около 10 р.). Спиртъ иногда, даже чаще, продается на золото, и тогда берутъ за сотую часть ведра 12 доль и больше. Нѣкоторые изъ арендаторовъ спеціально занимаются спиртоношествомъ, для чего бродятъ по тайгѣ, подъ предлогомъ починки дорогъ, продавая спиртъ на золото и на вещи, которыя идутъ въ ихъ амбары на обстановку пріиска. Случается даже, и притомъ нерѣдко, что нѣкоторые заявляютъ совершенно бездоходный участокъ, при чемъ рабочіе этого фиктивнаго пріиска занимаются спиртоношествомъ, а скупленное ими золото вписывается въ книгу, какъ выработанное. Въ тайгѣ, подъ вліяніемъ многихъ причинъ, а главное — стѣснительнаго положенія арендаторовъ, создалось толерантное отношеніе ко всевозможнымъ продѣлкамъ, своеобразная нравственность. Многое поразитъ посторонняго, свѣжаго наблюдателя, что на пріискахъ не удивляетъ никого и что практикуется людьми даже завѣдомо честными. Покупка краденаго золота, напримѣръ, перестала считаться чѣмъ-либо недостойнымъ, и если не всѣ занимаются этимъ спеціально, то очень многіе примутъ краденое золото, если имъ принесутъ таковое. Нѣкоторые не примутъ золота отъ чужихъ рабочихъ, но примутъ принесенное своими, хорошо зная, что оно украдено и даже у кого украдено, примутъ также и краденые съ сосѣдняго пріиска рабочіе инструменты. Мнѣ самому случалось видѣть, что у нѣкоторыхъ хозяевъ выдавались рабочимъ инструменты завѣдомо негодные, въ томъ наивномъ убѣжденіи, что рабочіе и сами съумѣютъ добыть себѣ получше. Нѣкоторые но продадутъ рабочимъ спирта на деньги (а есть и такіе, у которыхъ настоящіе кабаки, гдѣ спиртъ продается свободно, но въ размѣрахъ, по мѣшающихъ работѣ), но продадутъ спиртъ въ обмѣнъ на такъ называемое «старательское» золото. За то вездѣ, на всѣхъ пріискахъ (я по слыхалъ объ исключеніяхъ, хотя и могутъ найтись праведники), часть задатка, при наймѣ въ тайгѣ, выдается спиртомъ, по нѣскольку бутылокъ на брата, которыя вписываются въ разсчетный листикъ подъ наименованіемъ «особыхъ припасовъ». Послѣднее такъ распространено и укоренилось, что строго говоря, нельзя даже ставить этого въ вину нанимателямъ; рабочіе настолько привыкли получать задатокъ спиртомъ, что безъ этого было бы трудно и нанять ихъ. Стараясь всѣми средствами увеличить доходы, арендаторы часто уклоняются отъ взноса полностью арендной платы. Переводъ золота съ одного пріиска на другой, когда плата получается отъ промытаго золотника, составляетъ явленіе вполнѣ даже обыденное. Есть пріиски, на которыхъ работы производятся только номинально, какъ то извѣстно всѣмъ и каждому, гдѣ золота нѣтъ и въ поминѣ, но оно есть въ золотой книгѣ, потому что вносится туда съ другого пріиска, богатаго содержаніемъ, но гдѣ низка плата за золотникъ. Если арендаторъ по имѣетъ пріиска на собственное имя, куда бы могъ переносить золото съ пріиска, арендуемаго на невыгодныхъ условіяхъ, онъ можетъ сдать золото сосѣду, продавъ ниже дѣйствительной цѣны, но выше арендной платы. Общественное мнѣніе относится къ этому вполнѣ толерантно.

И при всемъ этомъ рѣдкіе изъ мелкихъ арендаторовъ, особенно изъ болѣе честныхъ, получаютъ достаточные барыши. Большинство перебивается изъ года въ годъ, не выходя изъ долга, многіе кончаютъ полнымъ банкротствомъ. Особенно тяжело отражаются на арендаторахъ сильныя колебанія размѣровъ работъ въ тайгѣ. Преимущественно размѣры работъ и число пріисковыхъ рабочихъ зависятъ отъ цѣны на хлѣбъ, мясо, сѣно, овесъ, а также и отъ курса русскаго бумажнаго рубля. Въ 1882 г., при сильномъ повышеніи хлѣбныхъ цѣнъ, число пріисковыхъ рабочихъ сразу уменьшилось почти на двѣ тысячи. Пониженіе курса бумажнаго рубля, напротивъ, выгодно для золотопромышленниковъ. Оно, если и влечетъ за собою дороговизну товаровъ въ Европейской Россіи, не отражается такъ рѣзко въ отдаленной Сибири, гдѣ цѣны продолжаютъ сохранять нѣкоторое время по инерціи прежнюю норму. Получая уплату за золото бумажными рублями, по курсу, золотопромышленникъ кладетъ себѣ въ карманъ разницу между курсомъ и высотою цѣнъ на мѣстѣ. Внезапное, сильное повышеніе курса, какъ утверждаютъ люди компетентные, было бы гибельно для большей части мелкихъ пріисковъ. При такомъ непрочномъ положеніи промысловаго дѣла, немалое число арендаторовъ банкротится изъ года въ годъ, и если все таки находятся охотники браться за дѣло, то объясненіе этого слѣдуетъ искать въ лоттерейыомъ характерѣ промысловаго дѣла. Одному изъ немногихъ удастся разбогатѣть, наткнувшись нечаянно на богатое золото, и множество бѣдняковъ устремляется за нимъ вслѣдъ, забывая опасность разоренія. Но въ то время, когда несчастная мелюзга перебивается изъ года въ годъ, задыхаясь въ долгахъ, съ Дамокловымъ мечомъ банкротства надъ головою, неустанно богатѣютъ крупные капиталисты — заимодавцы. «Трудно — говоритъ одинъ посторонній наблюдатель — найти другую мѣстность, гдѣ бы такъ много встрѣчалось обанкротившихся и еще ожидающихъ банкротства людей, какъ здѣсь, и гдѣ-бы такъ неустанно росли крупные капиталы. Нерѣдко, видя безвыходное положеніе золотопромышленной мелюзги, чувствуешь къ ней невольную жалость и забываешь тогда практикуемую ею кражу золота, торговлю спиртомъ и обманываніе рабочихъ»^[2]. Къ этому слѣдуетъ прибавить, что иногда арендатору, разъ принявшись за дѣло, трудно уже и отстать, потому что долги принуждаютъ тянуть лямку дальше, при всемъ нежеланіи, въ надеждѣ извернуться современемъ.

Арендаторская система явилась продуктомъ духа кулачества, присущаго Сибири въ далеко болѣе сильной степени, чѣмъ Россіи. Опутываніе долгами, кабала, спаиваніе рабочихъ, грубая эксплуатація — далеко не составляютъ особенностей только таежнаго труда и жизни, но встрѣчаются на каждомъ шагу въ этой странѣ. Можно сказать только, что тайга практикуетъ ихъ въ усиленной степени, en grand. Прежде, когда еще были чрезмѣрно богатыя розсыпи въ тайгѣ, мѣстные капиталисты находили возможнымъ придерживаться исключительно промышленной почвы; но чуть только тайга обѣднѣла и потребовалось больше знаній и привычки вести промысловое дѣло, обычное кулачество пересилило и въ золотопромышленности. Но будемъ говорить здѣсь объ общественномъ вредѣ настоящаго положенія золотопромышленности, создающаго ту мутную воду, въ которой могутъ ловить рыбу различные «молодцы» и «ловкіе люди». Скажемъ только, что экономическія отношенія, господствующія въ тайгѣ, весьма вредно отражаются и на самомъ промыслѣ, уменьшая возможные, при другихъ соціальныхъ условіяхъ, размѣры производства. Дѣло въ томъ, что арендаторы, обремененные долгами, принуждены промывать только пески съ сравнительно большимъ содержаніемъ золота и по возможности меньше требующіе предварительныхъ затратъ. Большинство даже довольствуется, по этой причинѣ, промывкою прежнихъ отваловъ, но будучи въ состояніи произвести, при скудости своихъ средствъ, сколько-либо сносной шурфовки. Все это вліяетъ на постоянное уменьшеніе производства, на сокращеніе дѣла, что обыкновенно приписываютъ исключительно истощенію розсыпей. Спору нѣтъ, — тайга но представляетъ уже нынѣ того богатства, что прежде, но наше «истощеніе» могло бы, пожалуй показаться богатствомъ въ другомъ мѣстѣ. Въ енисейской тайгѣ бросаются нерѣдко пески съ сорока-дольнымъ и больше содержаніемъ, тогда какъ на Уралѣ считаютъ выгоднымъ промывать въ 15 доль содержанія, а въ Америкѣ и Австраліи даже въ 6. И если, вслѣдствіе причинъ мѣстныхъ, географическихъ и техническихъ, у насъ невозможна такая промывка, то несомнѣнно также, что къ этимъ причинамъ слѣдуетъ причислить и причины соціальныя, съ устраненіемъ которыхъ промывка могла бы значительно подняться.

Замѣтимъ въ заключеніе, что все предыдущее говорилось нами но въ осужденіе золотопромышленности мелкой вообще, которая имѣетъ свой raison d'être и несомнѣнно вызвана экономическими условіями промысла. Мы осуждаемъ только тѣ условія, при которыхъ совершается раздробленіе промысла, тотъ духъ кулачества, который извратилъ его результаты. И если бы намъ понадобилось резюмировать въ одной фразѣ современное положеніе дѣла, мы бы сказали, что капиталисты непомѣрной эксплуатаціей уничтожаютъ ту курицу, которая песетъ имъ золотыя яйца.

II.
Сибирскіе рабочіе.

Прежнія компаніи, въ богатый періодъ енисейской золотопромышленности, стремились, по преимуществу, къ большему расширенію производства, но жалѣя затратъ на рабочую силу. Число промысловыхъ рабочихъ доходило тогда до 20.000, и нанимались они не только по всей Сибири, но даже и изъ русскихъ губерній, прилегающихъ къ Уралу. Большое значеніе каждаго рабочаго, при богатствѣ золота и трудности достать рабочихъ, дѣлало ихъ заработки очень значительными и даже работу сравнительно легче. Номинальная плата не была, правда, высока, но обязательная работа оканчивалась въ 3 часа по полудни, а послѣ нея шла такъ называемая старательская, съ сильно увеличенной платой. Старательскія работы встрѣчались еще и въ 50-хъ годахъ, о которыхъ говоритъ Кривошапкинъ въ своей книгѣ «Енисейскій округъ», когда положеніе рабочихъ сдѣлалось уже гораздо хуже^[3]. Съ тѣхъ поръ оно, по отношенію къ заработку, все болѣе ухудшалось, одновременно съ упадкомъ и раздробленіемъ золотопромышленности. Съ трудомъ теперь вѣрится, что рабочіе когда-то выносили по нѣсколько сотъ рублей изъ тайги и сорили деньгами направо и налѣво. Если и теперь пьянствуютъ при наемкѣ и послѣ разсчета, то пьянство это очень мизерное и совершается насчетъ послѣдующаго голоданія и кабалы.

Нынѣшнія компаніи, промышленное основаніе которыхъ очень шатко, стремятся къ возможно — большему ограниченію числа рабочихъ, и къ возможно — большей эксплуатаціи ихъ. Для нихъ важенъ, при ихъ стѣсненномъ положеніи, не столько лишній работникъ вообще, сколько работникъ дешевый. Поэтому старательскія работы, которыя еще и во времена Кривошапкина или сократились или сдѣлались de facto обязательными, въ настоящее время совершенно исчезли, замѣнившись обязательными, урочными. Объ ихъ быломъ существованіи напоминаетъ только разница платы на нѣкоторыхъ пріискахъ въ будни и праздничные дни (а въ контрактахъ на всѣхъ, кажется). Вмѣстѣ съ тѣмъ, о чемъ мы уже говорили въ первомъ очеркѣ, заработокъ рабочаго уменьшается продажей по дорогой цѣнѣ товаровъ, т. е. рабочій эксплуатируется не только въ качествѣ производителя, но и какъ потребитель. Послѣднее ухудшило экономическое положеніе рабочихъ до невозможности, особенно на мелкихъ пріискахъ, такъ какъ на крупныхъ оно и до сихъ поръ значительно лучше. Особенно худо теперь положеніе рабочихъ общеконтрактныхъ, нанимаемыхъ осенью въ тайгѣ и весною въ городѣ и волостяхъ; эти рабочіе составляютъ нынѣ главный контингентъ пріисковыхъ рабочихъ. Нѣсколько лучше положеніе отрядныхъ, нанимаемыхъ для вскрыши торфа, съ опредѣленной платой отъ сажени вскрыши, и окладныхъ, которые получаютъ опредѣленную мѣсячную плату. Заработокъ золотничныхъ, получающихъ плату отъ золотника промытаго золота, въ значительной степени зависитъ отъ случайности.

Общеконтрактные или общіе, какъ ихъ называютъ въ тайгѣ, могутъ быть, въ свою очередь, подраздѣлены на два разряда: зимнихъ и лѣтнихъ, изъ которыхъ особенно худо положеніе первыхъ. Главныя работы въ тайгѣ производятся только лѣтомъ, почему на зиму большая половина рабочихъ выбрасывается изъ тайги, что составляетъ огромную резервную армію рабочихъ, понижающихъ плату остающихся въ тайгѣ на зиму. Зимняя плата рабочихъ ничтожна даже по сравненію съ городскою, принявъ во вниманіе таежныя цѣны. Самая большая — конюхамъ, забойщикамъ и подкатчикамъ — отъ 8 до 10 р. въ мѣсяцъ, остальные — возчики и различные чернорабочіе — получаютъ всего по 6 руб. Лѣтняя плата между тѣмъ гораздо выше: для 1-й категоріи она доходитъ до 22 р., а на крупныхъ пріискахъ даже до 24, а для 2-й — до 15 и на крупныхъ до 18; въ весенній мѣсяцъ, апрѣль, платятъ тоже нѣсколько больше: для рабочихъ 1-й категоріи высшая плата 12 р., а для 2 и — 8. Содержаніе рабочихъ, болѣе или менѣе однообразное на всѣхъ пріискахъ, состоитъ по положенію въ слѣдующемъ: въ мѣсяцъ 2½ пуда ржаной муки (на многихъ пріискахъ хлѣбъ выдается безъ учета), 1 ф. сала, крупы 7½ ф., соли 3½ ф., мяса въ день 1¼ ф. Содержаніе это, по сравненію съ содержаніемъ чернорабочаго въ Россіи, нельзя признать дурнымъ, но слѣдуетъ замѣтить, что у сибирскихъ промысловыхъ рабочихъ потребности развиты гораздо больше, чѣмъ у русскихъ, почему и перечисленное содержаніе оказывается для нихъ недостаточнымъ. Каждый рабочій набираетъ въ лавкѣ припасовъ и товаровъ ежемѣсячно на 4—5 рублей, а если къ этому прибавить задатокъ (средняя его норма, при наймѣ въ тайгѣ на зимнія работы, 10 р. деньгами и 6 р. «особыми припасами») и различныя вещи долговременной носки, то заборъ достигаетъ до 8—9 р. въ мѣсяцъ. Возможность брать товары въ кредитъ, не отдавая сейчасъ же денегъ, способствуетъ забору, дѣлая расходы какъ бы нечувствительными. При такихъ условіяхъ, зимній рабочій почти неизбѣжно входитъ въ долгъ, и задолжалъ бы еще больше, если бы на большинствѣ пріисковъ заборъ не ограничивался управляющимъ или хозяиномъ, которые выдаютъ товары изъ амбара съ разсчетомъ, чтобы рабочій не зарвался сильно, что могло бы его побудить весной къ побѣгу. Этой задержки но дѣлаютъ лѣтомъ, когда рабочій выйдетъ изъ долга, или когда его долгъ сдѣлается незначителенъ. Заборъ рабочаго лѣтомъ, вслѣдствіе этого, значительно возрастаетъ.

Мы сдѣлаемъ здѣсь приблизительное вычисленіе въ цифрахъ заработка и расходовъ рабочихъ годовыхъ, чтобы читатель могъ получить объ этомъ болѣе точное понятіе. Возьмемъ для вычисленія заработокъ рабочаго средняго, какимъ можетъ быть названъ подкатчикъ. Зимой онъ получаетъ 8 р. въ мѣсяцъ, весною 10, а лѣтомъ 21 р.; при этомъ слѣдуетъ замѣтить, что плата вписывается поденно (мѣсяцемъ считается 30 рабочихъ дней), почему ни за одинъ мѣсяцъ онъ по получаетъ полной платы. Ежемѣсячно рабочій имѣетъ право воспользоваться 1 льготнымъ днемъ, а также почти всякій рабочій, при отсутствіи праздниковъ (за исключеніемъ 2 дней Рождества, 3 дней Пасхи и 1 Троицы), остается разъ или два въ мѣсяцъ притворно-больнымъ. Заработокъ подкатчика достигаетъ, при этихъ условіяхъ, едва до 140 р. въ годъ. При поступленіи, большинству изъ зимовщиковъ приходится брать ежегодно шубу, которая стоитъ на мелкомъ пріискѣ 6 р. 50 к. — 12 р., смотря по достоинству. Дурное качество товаровъ и условія пріисковой работы заставляютъ изнашивать въ годъ 2 пары бродней, стоющихъ по 3 р. пара, а всего на 6 р., рукавицъ на 2 р. 25 к., 3 пары варежекъ къ нимъ зимой (1 р. 15 к.), онучи суконныя въ 3 арш. (1 р. 5 к.), изъ бѣлья 3 рубахи (6 р. 50 к.) и шаровары, которыя носятся до тѣхъ поръ, пока не обратятся въ жалкія лохмотья. Многимъ изъ рабочихъ приходится также брать азямъ, стоющій 5 р., и кунгурскіе сапоги, цѣна которыхъ на мелкомъ пріискѣ доходитъ до 8. р. 80 к.; къ этому слѣдуетъ прибавить: кушакъ, шапку зимнюю и лѣтнюю и т. п. мелочи. Конечно, не всякій беретъ непремѣнно всѣ перечисленныя нами вещи (одинъ беретъ шубу, другой азямъ, одинъ весь годъ ходитъ въ зимней шапкѣ, другой ухитряется весь годъ носить двѣ рубахи и т. д.), но болѣе или менѣе всѣ эти расходы неизбѣжны. Заборъ вещами продолжительной носки доходитъ такимъ образомъ до 30— 40 р. на годъ, а если къ этому прибавить рублей 16 задатка, который въ тайгѣ почти всегда обращается въ спиртъ, а часто и съ прибавкой вещей, оставшихся отъ прошлаго года, то заборъ достигаетъ 50 р. Теперь перечислимъ еще неизбѣжный ежемѣсячный заборъ каждаго рабочаго, заборъ, который можно считать почти минимальнымъ. Неизбѣжно почти каждый рабочій боретъ въ мѣсяцъ: ½ кирпича чаю (80 к.), 2 ф. сахару (1 р.), табаку 2 ф. (1 р.), спичекъ 1000 (15 к.), холста на онучи 3 аршина (54 к.), и почти ежемѣсячно головки къ броднямъ (1 р. 60 к.) или подошвы къ нимъ (1 р. 5 к.), а также почти всякій беретъ (развѣ только управляющій не дастъ) до 10 ф. пшеничной муки въ мѣсяцъ (около 60 к.) и фунтъ или два масла (отъ 50 к. до 1 р.). Кой-что изъ этого можетъ показаться на первый взглядъ и излишнимъ, напр. сахаръ, который мало употребляется крестьянами въ сибирскихъ деревняхъ. Но въ тайгѣ сахаръ составляетъ неизбѣжную потребность для рабочаго, благодаря вліянію атмосферы среды, благодаря тому, что вошло среди рабочихъ въ обычай употребленіе его. Повторяемъ еще, что мы беремъ расходы средніе, скорѣе минимальные, къ которымъ слѣдовало бы еще причислить заборъ на мясѣ въ лѣтніе дни, когда выписка дѣлается свободнѣе, а также изрѣдка на мылѣ и ситцѣ, который дарится бабамъ за мытье бѣлья. Такимъ образомъ средній заборъ годоваго рабочаго на пріискѣ по изъ крупныхъ достигаетъ нерѣдко 100—120 р., при общемъ заработкѣ въ 140 р., и въ концѣ операціи рабочій получаетъ 20, много 30 руб., если онъ по крестьянинъ, и съ него не требуютъ значительной суммы на подати и повинности. Рабочій же низшаго разряда, получающій въ годъ около 100 р., не остается иногда долженъ только благодаря усиліямъ уполномоченныхъ и управляющихъ, сводящихъ его выписку до самаго ничтожнаго minimum’а. Семейному рабочему почти нѣтъ никакой возможности не остаться въ долгу, а потому семейныхъ рабочихъ вообще въ тайгѣ мало. Ничтожность заработка ведетъ за собой безписьменность значительной части рабочихъ, проводящихъ цѣлые годы въ тайгѣ безъ паспорта, что ставитъ ихъ въ положеніе крайне невыгодное по отношенію къ предпринимателямъ. На крупномъ пріискѣ, о чемъ упоминалось въ первомъ очеркѣ, товары стоятъ значительно дешевле, по за то нѣтъ того стѣсненія въ выпискѣ, какъ на мелкихъ, что, въ концѣ концовъ, сводитъ заработокъ рабочаго и на крупныхъ пріискахъ почти на нѣтъ.

Положеніе рабочихъ лѣтнихъ, т. е. работающихъ одно только лѣто, нѣсколько лучше, какъ это ни странно, положенія годовыхъ, т. е. имѣющихъ занятія въ теченіи всего года. Въ настоящее время нѣтъ большихъ заработковъ, и величина задатковъ значительно уменьшилась. При наемкѣ на мелкіе пріиски, задатокъ лѣтнихъ рабочихъ доходитъ только до 30 р., а рублей 45 получаютъ рабочіе развѣ только при наемкѣ на крупные пріиски (хотя задатки въ 60 р. и болѣе случаются, но очень рѣдко). Частью этого задатка пользуется волостной писарь, который кладетъ въ карманъ съ каждаго рабочаго по 2 р. 50 к., вписываемыхъ въ разсчетный листъ рабочаго подъ наименованіемъ «за засвидѣтельствованіе контракта»; берутъ еще, случается, и на «пожарные инструменты» (рубля 2), что тоже идетъ въ карманъ волостнаго писаря. Остальное идетъ на уплату податей, или въ уплату квартирному хозяину, если рабочій проживалъ зиму безъ занятій, а часть еще, и по возможности значительная, пропивается.

Къ началу работъ изъ нанятыхъ рабочихъ составляются партіи казакомъ или служащимъ, нарочно для этого присланнымъ, и ведутся въ Енисейскъ — на сѣверные промыслы, или до Каргиной — на южные, на собственный счетъ рабочихъ. Дорога рабочему обходится въ нѣсколько рублей, но иногда, по крайней мѣрѣ для большинства, и очень дорого стоитъ, такъ какъ дорогой по нѣсколько разъ пропиваются вещи, выкупаемыя потомъ служащимъ. Хозяинъ на этомъ по теряетъ, такъ какъ вещи каждый разъ вписываются въ листъ по высокой цѣнѣ, какъ выданныя снова, по теряетъ и служащій, кладя себѣ въ карманъ разницу между рыночной цѣной вещи и стоимостью выкупа ея въ кабакѣ. Отъ Енисейска и отъ Каргиной, гдѣ кончаются уже «жилыя мѣста», рабочіе получаютъ до пріиска сухари и полкирпича чаю и отправляются пѣшечкомъ до пріиска по таежной дорогѣ. Появляясь въ тайгѣ, рабочій имѣетъ уже за плечами долгъ въ нѣсколько десятковъ рублей, — при крайней бережливости рублей до 40, хотя часть изъ нихъ, именно задатокъ, слѣдуетъ считать въ его пользу, т. е. рублей до 20, вычтя плату писарю и стоимость дороги. Средній рабочій можетъ заработать за лѣтнюю операцію brutto около 110 рублей, а вычтя его заборъ рублей въ 50, а также часть задатка, пошедшую не въ его пользу, мы получимъ чистаго заработка рублей около 50, вмѣстѣ съ полученнымъ прежде задаткомъ. Такъ какъ послѣдній идетъ въ большинствѣ на уплату жизни за зиму, и при этомъ рабочій можетъ имѣть зимой кой-какія занятія въ городѣ или въ деревнѣ, то изъ этого можно вывести заключеніе, что лѣтнія работы даютъ, по крайней мѣрѣ, рабочему возможность отдохнуть, тогда какъ, оставаясь на зимнія, онъ живетъ на пріискѣ, при тяжелой работѣ, въ значительной степени въ счетъ будущаго лѣтняго заработка. На зимнія работы нанимаются въ большинствѣ случаевъ самые невоздержные изъ рабочихъ, получающіе задатокъ на будущую операцію въ тайгѣ и пропивающіе его вмѣстѣ съ оставшимися отъ прошлой операціи деньгами. Такіе рабочіе живутъ въ тайгѣ безвыходно по 10—15 лѣтъ на одномъ и томъ же пріискѣ, такъ какъ безпаспортность ставитъ ихъ въ полную зависимость отъ хозяевъ.

Рабочіе бережливые и воздержные большею частью принадлежатъ къ разряду окладныхъ и отрядныхъ. Приходятъ они въ тайгу въ началѣ мая, на свой собственный счетъ, когда оказывается на разныхъ пріискахъ непредвидѣнная раньше нужда въ большомъ количествѣ рабочихъ. Пользуясь этимъ обстоятельствомъ, окладные и отрядные нанимаются работать на условіяхъ очень выгодныхъ, но сравненію съ общими. Окладные получаютъ (при этомъ плата не считается поденно, какъ у общихъ) жалованья отъ 25 до 30 руб. въ мѣсяцъ, а принеся съ собою изъ жилыхъ мѣстъ одежду, очень немного забираютъ изъ амбаровъ. По окончаніи операціи, они выносятъ изъ тайги около ста рублей, а трезвость позволяетъ имъ эти деньги сохранить, чтобы явиться на будущій годъ въ тайгу снова на свой собственный счетъ. Для нихъ тайга выгодна и несомнѣнно является большимъ подспорьемъ. Положеніе отрядныхъ, въ особенности для сильныхъ и ловкихъ рабочихъ, бываетъ еще лучше. Эти получаютъ жалованье отъ сажени вскрыши. Обыкновенно отрядные обязываются по контракту, при двухъ людяхъ, вывезти въ день одну кубическую сажень земли, за что получаютъ отъ 80 к. до 1 р., смотря по свойству почвы и разстоянію отвоза. За землю, вывезенную сверхъ обязательной сажени — что соотвѣтствуетъ прежнимъ общимъ старательскимъ работамъ — они получаютъ двойную плату, а за недовозъ дѣлается двойной вычетъ. Содержаніе окладнымъ и отряднымъ выдается на счетъ компаніи, какъ и общеконтрактнымъ рабочимъ. При такихъ условіяхъ отрядный, сильный и ловкій рабочій, можетъ заработать въ мѣсяцъ отъ 35 до 40 р. и во всякомъ случаѣ, при средней силѣ, не меньше окладныхъ. Отрядные и окладные, благодаря лучшему вознагражденію и личнымъ свойствамъ, отличаются въ среднемъ большею добросовѣстностью работы и поведенія, почему охотно нанимаются большими компаніями. Мелкія нанимаютъ ихъ только въ крайности, какъ слишкомъ дорогихъ и невыгодныхъ по небольшому ихъ забору изъ лавокъ. Въ прежнее время, когда преобладали предпріятія чисто промышленныя, число окладныхъ и отрядныхъ было гораздо значительнѣе, особенно славились такъ называемые «нижегороды» и татары, но теперь они вынеслись въ болѣе богатую Олекминскую тайгу. Число окладныхъ и отрядныхъ въ настоящее время, при раздробленіи промысла, очень незначительно.

Напротивъ, число золотничныхъ въ послѣднее время значительно увеличилось, въ чемъ слѣдуетъ видѣть дальнѣйшее раздробленіе промысла. Золотничныя работы имѣютъ основаніе въ техническихъ условіяхъ промысла, въ чемъ заключается ихъ раціональная сторона, и въ духѣ кулачества, овладѣвшаго золотопромышленностью, въ чемъ заключается темная сторона раздробленія промысла. Отношенія хозяевъ и золотничныхъ въ значительной степени напоминаютъ отношенія капиталистовъ и арендаторовъ. Хозяинъ въ этомъ случаѣ представляетъ собою кулака, беззастѣнчиво эксплуатирующаго трудъ рабочихъ. Все разсчитано напередъ, чтобы золотничные какъ можно меньше получали въ концѣ операціи за работу, и размѣръ поборовъ, съ нихъ взыскиваемыхъ, столь же вредно отражается на промывкѣ, какъ и печальное положеніе арендаторовъ. Золотничные получаютъ за промытый золотникъ на нѣкоторыхъ пріискахъ два, на другихъ три рубля, и кормятся на свой собственный счетъ, получая провизію по дорогой цѣнѣ изъ пріисковыхъ амбаровъ. Они уплачиваютъ компаніи за лошадей, употребляемыхъ въ работу, по 2— 3 р. въ день, платятъ за рабочіе инструменты, часто совершенно негодные, по 7—10 р. въ мѣсяцъ, хотятъ они брать ихъ или нѣтъ, причемъ плата увеличивается, соотвѣтственно богатству золота на данномъ пріискѣ. Многіе арендаторы продаютъ золотничнымъ спиртъ въ обмѣнъ на золото, систематически спаивая ихъ; въ выдачѣ товаровъ изъ лавки, если промывка идетъ хорошо, не дѣлаютъ никакихъ затрудненій; часто при этомъ заработокъ золотничныхъ уменьшается еще, подъ разными предлогами, и при помощи штрафовъ. Если промывка пойдетъ худо, золотничнымъ прекращается выдача изъ лавки товаровъ, самое содержаніе ихъ уменьшается, и наконецъ, безъ дальнихъ околичностей, они получаютъ разсчетъ. Очень нерѣдко явленіе, что золотничные въ концѣ операціи или не получаютъ ничего, или даже остаются въ долгу у хозяина, причемъ, если на пріискѣ ведутся зимнія работы, они нанимаются на зиму, въ качествѣ «общихъ», отрабатывать долгъ. За то, если «пофартитъ», золотничные, случается, выносятъ въ концѣ онераціи больше ста рублей, притомъ промывка золота почти всегда даетъ возможность часть его утаить и сбыть потомъ скупщикамъ краденаго золота по четыре рубля золотникъ. Хотя для надзора за золотничными назначается смотритель, но открыть утайку золота, если она производится осторожно, почти немыслимо, такъ какъ не можетъ же смотритель присутствовать одновременно при всѣхъ артеляхъ, разбросанныхъ часто на далекомъ разстояніи одна отъ другой.

Кромѣ работъ, производящихся подъ завѣдываніемъ компаніи, промывается еще на всѣхъ пріискахъ рабочими добровольно старательское золото. Добываютъ его рабочіе послѣ окончанія урочныхъ работъ изъ прежнихъ отваловъ, изъ заброшенныхъ ортъ, а часто и изъ ортъ еще работающихся, что есть уже кража, часто также съ чужого пріиска. Промытое въ свободные часы на золотничныхъ или компанейскихъ важгертахъ, золото это сдается въ контору, причемъ рабочіе получаютъ за него уплату большею частью «особыми припасами». Вписывается старательское золото рабочему въ листикъ лишь въ томъ случаѣ, если количество его превышаетъ золотникъ, что случается рѣдко. Кромѣ старательскаго золота, на многихъ пріискахъ попадается такъ называемое «подъемное», т. е. самородки, за которые выдается плата такая же, какъ и золотничнымъ. Эта «фартовая» сторона пріисковой жизни и возможность частенько добывать старательское золото на выпивку особенно привлекаетъ рабочихъ на пріиски, заставляя ихъ смотрѣть сквозь пальцы на темныя стороны ихъ существованія. Пьянство и картежничество сильно развиты среди пріисковыхъ рабочихъ. Есть безнадежные пьяницы и игроки, которые проигрываютъ и пропиваютъ вещи, такъ какъ они убѣждены въ томъ, что въ концѣ концовъ имъ все-таки выдадутъ новыя, хотя иногда и произведутъ внушеніе у исправника. Вообще на пріискахъ среди рабочихъ преобладаетъ элементъ безшабашный, всему даютъ тонъ поселенцы, люди со слабо развитой или расшатанной волей. Можно сказать, что тайга для нихъ представляетъ нѣчто въ родѣ каторги, или иначе «вольную каторгу», употребляя образное выраженіе рабочихъ. Пріисковыя работы носятъ характеръ принудительный, причемъ контрактъ играетъ роль судебнаго приговора. Рабочіе всѣми силами стараются увернуться отъ работы, или притворяясь больными, или спасаясь даже побѣгами. При крайней недобросовѣстности рабочихъ, единственно возможная форма труда въ тайгѣ — трудъ урочный, при чемъ среди рабочихъ можно встрѣтить тысячи уловокъ для уменьшенія уроковъ. Пріемъ урока служащимъ и назначеніе новаго почти никогда не обходятся безъ споровъ и шума, что создаетъ между рабочими и служащими взаимную вражду и непріязнь.

Контрактъ связываетъ рабочаго, не позволяя ему оставить пріиска во всякое время, но судить по контракту о платѣ, объ условіяхъ труда и положеніи рабочихъ на пріискахъ было бы очень ошибочно. Взаимныя отношенія компаніи и рабочихъ опредѣляются скорѣе обычнымъ правомъ и въ большинствѣ, какъ ни печальны, все-таки лучше опредѣляемыхъ контрактомъ. Контрактъ можетъ служить развѣ только указателемъ стремленій золотопромышленниковъ (и то но одного лица, потому что контракты зачастую являются простыми списками съ предшествующихъ), которыя имъ по удается осуществить изъ опасенія побѣговъ среди рабочихъ, или же пріобрѣтенія дурной славы, которая можетъ мѣшать потомъ въ наемкѣ. Напр., пища на пріискѣ обыкновенно лучше немного опредѣленной въ контрактѣ, рабочая плата и уроки рѣдко соотвѣтствуютъ контракту. По большей части даже плата въ контрактѣ недостаточно опредѣлена. Такъ, напр., въ контрактѣ, который лежитъ теперь передо мною, когда я пишу эти строки, послѣ опредѣленія весенней платы сказано только, что «съ открытіемъ промывки, по усмотрѣнію управленія, прибавляется еще намъ такъ называемая старательская плата». Говорится также въ этомъ контрактѣ, что «если въ какіе дни будетъ недоработка въ торфахъ или пескахъ, то мы обязуемся въ слѣдующій день отработать оную вмѣстѣ съ заданнымъ урокомъ». Между тѣмъ на пріискахъ принято, что «всякій день отвѣчаетъ за себя», такъ какъ плата вписывается поденно, и никогда не заставляютъ рабочихъ отрабатывать на другой день недоработанное сегодня, потому что это было бы нарушеніемъ обычнаго права. Не принято также увеличивать разъ заданные уроки, но уменьшить можно. При этомъ самые уроки болѣе или менѣе опредѣляются по обычаю, хотя въ этомъ случаѣ не могло образоваться твердыхъ основаній, такъ какъ размѣръ ихъ весьма различенъ соотвѣтственно почвѣ и разстоянію. Болѣе другихъ постоянны уроки на торфахъ, при вскрышѣ. Нарушеніе видимое и рѣзкое обычнаго права влечетъ за собою со стороны рабочихъ глухой протестъ, выражающійся въ упорно дурной работѣ скопомъ, что иногда заставляетъ компанію сдѣлать уступку, а во всякомъ случаѣ возбуждаетъ опасеніе вызвать подобный протестъ. Но если положеніе рабочихъ лучше опредѣляемаго контрактомъ, оно не всегда лучше опредѣляемаго закономъ, хотя бы, напримѣръ, по отношенію къ продолжительности работы. Законъ опредѣляетъ продолжительность работы отъ 5 часовъ утра до 8 вечера, по контрактъ, замѣчая, что здоровый работникъ, какъ то извѣстно нанимающимся по опыту, можетъ окончить урокъ гораздо раньше, установляетъ урочную работу. По обычаю работа на пріискахъ начинается въ три часа утра, а на нѣкоторыхъ даже раньше, а оканчивается, при всей интенсивности урочной работы, для худшихъ рабочихъ часовъ въ 7—8 вечера, а на нѣкоторыхъ пріискахъ даже въ 10! Особенно часто случается это осенью, въ дождливые дни.

Мы старались безпристрастно и по возможности полно, насколько позволили размѣры очерка, разсмотрѣть экономическое положеніе рабочихъ на пріискахъ. Многое слѣдовало бы еще прибавить къ этой картинѣ — и духоту въ смрадныхъ ортахъ, и сырость, въ какой производятся работы, и мятели, и вьюги, не прекращающія ихъ, и жизнь въ мерзкихъ, старыхъ избушкахъ, гдѣ вѣтеръ проходитъ въ щели свободно, а воздухъ спертъ и испорченъ сушкою мокрой одежды… Но повторяемъ, мы главнымъ образомъ желали опредѣлить заработки промысловыхъ рабочихъ нашего времени, стремленіе современной золотопромышленности низвести этотъ заработокъ, путемъ продажи товаровъ, почти на нѣтъ.

III.
Соціальныя отношенія въ тайгѣ.

Слово «золотопромышленникъ» не означаетъ въ обыденномъ употребленіи только представителя извѣстной отрасли промышленности, какъ, напримѣръ, слово «фабрикантъ». Золотопромышленники, при всей удивительной разношерстности ихъ состава — и имущественной, и племенной, — отличаются солидарностью, умѣютъ отстаивать общіе интересы и составляютъ какъ бы отдѣльное сословіе. Ихъ солидарность выражается въ отношеніяхъ къ администраціи, къ рабочимъ, въ умѣньи поддерживать на общій счетъ учрежденія, выгодныя для всѣхъ. По своему характеру и по положенію, они напоминаютъ въ значительной степени прежнихъ помѣщиковъ дореформенной Россіи. Тайга представляетъ своеобразный соціальный мірокъ, настолько отличный даже отъ мѣстнаго городского, что одинъ и тотъ-же золотопромышленникъ въ тайгѣ и въ городѣ — это два различныхъ существа. Зная его долго въ городѣ, вы въ тайгѣ открываете въ немъ новыя черты характера, не замѣченныя вами прежде, когда встрѣчали его въ другой соціальной атмосферѣ. Нерѣдко человѣкъ, вѣжливый и смирный въ городѣ, дѣлается въ тайгѣ повелительнымъ и грубымъ, чувствуя себя окруженнымъ атмосферою угодливаго рабства.

Какъ на причину, обусловившую въ золотопромышленникахъ сословную солидарность, можно указать на отсутствіе въ самыхъ основаніяхъ золотого промысла разъединяющей конкуренціи. Всякій другой промышленникъ или купецъ встрѣчаетъ въ своемъ товарищѣ по дѣлу врага, такъ какъ улучшеніе дѣла у одного несомнѣнно вредитъ другому, позволяя первому изъ нихъ пустить свои продукты или товары по болѣе низкой цѣнѣ, вытѣсняя ими товары своего конкурента. Ничего подобнаго нѣтъ въ золотомъ промыслѣ, гдѣ для владѣльца его совершенно безразлично — намоетъ ли его сосѣдъ больше или меньше золота; все это не можетъ имѣть никакого вліянія ни на цѣну золота, ни на цѣны покупаемыхъ для тайги товаровъ. Только среди арендаторовъ можно иногда замѣтить сильное недовольство, если у кого-либо изъ сосѣдей дѣла пойдутъ слишкомъ хорошо; послѣднее можетъ побудить пріисковыхъ владѣльцевъ данной мѣстности къ повышенію арендной платы. Но и въ данномъ случаѣ нельзя видѣть прямой конкуренціи, такъ какъ хорошее положеніе дѣлъ у одного вредитъ другимъ не непосредственно, не вслѣдствіе усилій даннаго лица, но вполнѣ независимо отъ его воли. Въ одномъ развѣ случаѣ интересы золотопромышленниковъ встрѣчаются другъ съ другомъ враждебно. Трудность достать рабочихъ и желаніе нанять лучшихъ изъ нихъ заставляетъ золотопромышленниковъ конкурировать въ суммѣ даваемаго задатка. Эта враждебность интересовъ при наемкѣ, являющаяся спорадически, сама по себѣ не настолько значительна, чтобы могла дѣйствовать разъединяющимъ образомъ, тѣмъ болѣе, что рядомъ съ нею существуетъ много общихъ интересовъ, связующихъ золотопромышленниковъ во-едино. Имъ приходится поддерживать общими силами таежныя дороги, заботиться объ устройствѣ таежныхъ почтовыхъ станцій, о доставленіи лошадей для проѣзжихъ и почты на пріиски, для чего выбирается даже особый распорядитель дороги. Содержатъ также золотопромышленники на общій счетъ доктора, священника съ причтомъ, корреспондентовъ, жалованье которымъ выдается по общему согласію всѣхъ золотопромышленниковъ (докторъ и священникъ получаютъ соотвѣтственно количеству рабочихъ на каждомъ пріискѣ). Отношенія къ полицейской власти требуютъ съ своей стороны общаго согласія, и сильные этимъ согласіемъ золотопромышленники успѣли поставить грозную для нихъ полицейскую власть въ извѣстную зависимость отъ себя.

Рѣдкій промыселъ обставленъ такимъ большимъ количествомъ всевозможныхъ законодательныхъ ограниченій, начиная съ мелочныхъ формальностей заявки и кончая точнымъ опредѣленіемъ способа работъ, какъ промыселъ золотопромышленный. Нѣкоторыя изъ этихъ опредѣленій фактически неисполнимы, являясь канцелярскою формалистикой, другія, при всей даже ихъ разумности, фактически не исполняются, какъ невыгодныя для предпринимателей. Въ результатѣ ограниченія остаются на бумагѣ, и золотопромышленность, столь ограниченная предписаніями, пользуется фактически почти полною свободою въ районѣ промысловъ. Ближайшій надзоръ за золотыми промыслами возлагается на окружныхъ ревизоровъ и горныхъ исправниковъ, изъ которыхъ первые обязаны слѣдить за точнымъ исполненіемъ золотопромышленнаго устава, а вторые за сохраненіемъ порядка на пріискахъ. Масса предписаній (исправникъ играетъ еще роль фабричнаго инспектора, при чемъ полномочія его крайне неопредѣленны) даетъ означеннымъ чиновникамъ возможность вредить золотопромышленникамъ на каждомъ шагу, если бы только они этого пожелали. Отсюда у золотопромышленниковъ явилась настоятельная потребность сдѣлать ихъ безвредными, поставивъ въ экономическую зависимость отъ себя. Жалованье, получаемое этими чиновниками отъ казны, крайне ничтожно, и исправникъ, напримѣръ, но могъ бы даже прожить на свое скудное казенное жалованье (около 400 р., безъ разъѣздныхъ и канцелярскихъ). Въ дѣйствительности казенное жалованье составляетъ только незначительную прибавку къ неузаконенному жалованью, получаемому таежными властями отъ золотопромышленниковъ. Жалованье это по крайней мѣрѣ въ десять разъ превышаетъ казенное, и до того узаконено обычаемъ, что однажды помощникъ горнаго исправника подавалъ жалобу въ полицію на своего непосредственнаго начальника, обвиняя того въ неуплатѣ ему нелегальнаго жалованья. («Узаконенное хищничество». Вост. 06. 1883 г. № 22). Замѣчательно, что полиція съ своей стороны не нашла ничего незаконнаго въ жалобѣ истца и справилась о фактѣ офиціальною бумагой у распорядителя дороги, который и призналъ справедливость жалобы. Жалованье, выдаваемое администраціи промышленниками, дѣлится на двѣ части: на собственное жалованье и на содержаніе. Первое фигурируетъ въ постановленіи, которое хранится у распорядителя дороги, подъ рубриками — «на содержаніе арестантовъ, казаковъ» и т. д.; второе нигдѣ но записывается, но о немъ дѣлается устное постановленіе на общемъ собраніи. Жалованье опредѣляется ежегодно, по общему согласію золотопромышленниковъ, почему размѣры его непостоянны. Обыкновенно исправникъ и ревизоръ получаютъ по 1 рублю съ каждаго рабочаго, ихъ помощники по 50 к., письмоводители по 25 к.; содержаніе выдается иногда деньгами, иногда натурою. Полученіе этого жалованья, размѣръ котораго и самая выдача зависятъ отъ доброй воли золотопромышленниковъ, ставитъ администрацію въ зависимость отъ послѣднихъ. Бывали случаи, что золотопромышленники отказывались выдавать жалованье исправнику, почему-либо имъ неугодному. Одинъ изъ исправниковъ на повторенныя просьбы получилъ даже разъ номеръ «Вост. Об.» со статьею объ «узаконенномъ хищничествѣ». Но слѣдуетъ, впрочемъ, думать, что исправникъ въ этомъ случаѣ принужденъ бываетъ сдаться, такъ какъ придирками и составленіемъ протоколовъ онъ можетъ добиться своего. Такимъ образомъ полной подчиненности администраціи золотопромышленникамъ нѣтъ, но есть только компромиссъ двухъ силъ, враждебныхъ другъ другу по существу, причемъ одна обязывается платить, а другая по возможности не вмѣшиваться въ дѣла первой.

Теперь посмотримъ на отношенія золотопромышленниковъ къ рабочимъ. На первый взглядъ положеніе промысловыхъ рабочихъ, по отношенію къ хозяевамъ, очень выгодно. Но рабочіе здѣсь ищутъ хозяина, какъ въ Европѣ, но наоборотъ, хозяинъ ищетъ рабочихъ и иногда даже чувствуетъ въ нихъ недостатокъ. На этомъ основаніи можно бы надѣяться, что рабочій съумѣетъ наняться на условіяхъ, очень для себя выгодныхъ. Но, во-первыхъ, этому мѣшаетъ отсутствіе занятій зимою для многихъ пріисковыхъ рабочихъ, а во вторыхъ — и нравственныя свойства большинства изъ нихъ. Въ значительной степени промысловые рабочіе состоятъ изъ поселенцевъ, привыкшихъ къ бродяжеству и пьянству; да и крестьяне, нанимающіеся въ тайгу, принадлежатъ къ худшему, бездомовному элементу. При наемкѣ, рабочіе обращаютъ въ большинствѣ случаевъ вниманіе не столько на будущія условія жизни на пріискѣ, сколько на величину задатка, разсчитывая — удастся ли имъ въ достаточной мѣрѣ погулять на полученный задатокъ. Многіе, чтобы получить больше, стараются обмануть нанимателя, какъ своею наружностью, подбадриваясь при наёмкѣ, такъ и разсказами о качествахъ своей работы, которые часто оказываются ложными. Попавъ на пріискъ, рабочій смотритъ на себя, какъ на кабальнаго, что въ концѣ концовъ вполнѣ и вѣрно, и всѣми силами старается ослабить путы неволи, вплоть до побѣговъ изъ тайги. Онъ не столько стремится сдѣлать работу по возможности сноснѣе, сколько къ тому, чтобы совсѣмъ ея избѣгнуть. Отсюда недобросовѣстность его доходитъ до геркулесовыхъ столбовъ: существуетъ среди рабочихъ множество традиціонно передаваемыхъ способовъ обмана служащихъ, тысячи увертокъ, чтобы избѣгнуть работы, доходящихъ до притворства больнымъ, при чемъ нѣкоторые причиняютъ себѣ даже искуственныя раны. По этой причинѣ въ тайгѣ очень распространено недовѣріе ко всякаго рода болѣзни, и часто о рабочемъ, который едва двигаетъ ноги, говорятъ: «вотъ посмотрите, какъ онъ будетъ плясать въ разсчетъ»… Крайняя недобросовѣстность рабочихъ въ трудѣ заставляетъ золотопромышленниковъ прибѣгать къ крутымъ мѣрамъ принужденія, а также содержать, для надзора за рабочими, цѣлую араву служащихъ. Въ 1883 г. на 9439 рабочихъ было 627 служащихъ, не считая казаковъ и мелкихъ арендаторовъ, исполняющихъ лично роль служащихъ, такъ что въ общемъ числѣ приходится одинъ служащій на 15 человѣкъ рабочихъ. Но при всемъ упорствѣ, въ рабочихъ незамѣтно дѣятельной солидарности, какою отличаются ихъ хозяева. Сопротивленіе рабочихъ большею частью пассивное и единоличное, а протесты направляются часто на лицъ не столько строгихъ и требовательныхъ, сколько слабохарактерныхъ и безтактныхъ.

Власть пріисковаго хозяина надъ рабочими далеко значительнѣе обычной, чисто экономической власти предпринимателя надъ трудящимися. Само законодательство горное составляетъ еще по духу остатокъ тѣхъ временъ, когда предпринимателемъ являлось правительство. Золотопромышленникъ до сихъ поръ разсматривается какъ лицо оффиціальное; онъ держитъ у себя паспорты безъ явки ихъ начальству, получаетъ отъ исправника оффиціальныя бумаги, а неповиновеніе ему рабочихъ артелью наказывается какъ возстаніе противъ власти^[4]. Съ другой стороны, администрація, бездѣятельная въ отправленіи своихъ прямыхъ обязанностей, является дѣятельною пособницей хозяевъ въ ихъ отношеніяхъ къ рабочимъ. Званіе поселенца даетъ возможность наказывать поселенцовъ-рабочихъ розгами безъ суда, по усмотрѣнію администраціи. Наказанію подвергаются строптивые, лѣнивые, притворно-больные, пойманные бѣглые. Нерѣдко розгами оканчиваются и крупныя преступленія, въ родѣ кражи золота, покушенія на убійство служащаго, такъ какъ въ тайгѣ не любятъ доводить дѣла до острога, что лишило бы компанію рабочаго въ нужную пору. Въ большинствѣ случаевъ администрація не производитъ разслѣдованія вины рабочихъ, довольствуясь одною жалобою хозяина, что, конечно, открываетъ полный просторъ произволу. Наказаніе по закону не должно превышать 20 ударовъ, но практика доводитъ это число до нѣсколькихъ сотенъ. Частое примѣненіе розогъ лишило тѣлесное наказаніе характера нравственной обиды, придавая ему лишь характеръ физическаго истязанія, которое считается тѣмъ успѣшнѣе, чѣмъ оно будетъ жесточе. Иногда наказаніе производится при резиденціи исправника, въ «казачьей», иногда на пріискѣ, если желаютъ внушить спасительный страхъ другимъ рабочимъ, товарищамъ наказываемаго. Крестьяне по закону избавлены отъ тѣлеснаго наказанія по усмотрѣнію администраціи, но могутъ быть подвергаемы таковому, если приговоръ объ этомъ будетъ постановленъ партіонною расправой. По закону партіонная расправа должна состоять изъ двухъ человѣкъ выборныхъ отъ рабочихъ и старосты, назначаемаго компаніей. Иногда приговоръ расправы, которая по закону не обязательна, замѣняется простою подписью нѣсколькихъ человѣкъ рабочихъ. Добиться приговора артели для наказанія розгами рабочихъ-крестьянъ очень трудно, почему крестьяне въ большинствѣ случаевъ не подвергаются тѣлесному наказанію, или же подвергаются произвольно, съ нарушеніемъ закона. Прежде произвольное наказаніе рабочихъ-крестьянъ случалось чаще, но въ настоящее время администрація избѣгаетъ этого, имѣвъ по этому поводу непріятности вслѣдствіе жалобъ потерпѣвшихъ лицъ. Странно сказать, но практика розочныхъ истязаній вырабатываетъ у нѣкоторыхъ людей удивительную страсть къ подобнаго сорта удовольствію. Встрѣчаются въ тайгѣ случаи обмана полиціи, съ цѣлью подвергнуть тѣлесному наказанію крестьянина — посредствомъ ли ложной выдачи его за поселенца, или даже посредствомъ составленія подложныхъ приговоровъ артели.

Широкое примѣненіе тѣлеснаго наказанія, постоянное пребываніе рабочихъ подъ надзоромъ хозяина (чтобы пойти на чужой пріискъ, надо брать отъ управляющаго записку) — все это создаетъ въ тайгѣ атмосферу, сильно напоминающую существовавшее въ Россіи крѣпостное право. Сходство тѣмъ больше бросается въ глаза, что часто рабочіе передаются отъ одного хозяина къ другому (особенно, если они должны хозяину) — или en masse или поодиночкѣ. Самый видъ пріиска напоминаетъ помѣщичье имѣніе, гдѣ возлѣ хорошаго барскаго дома тѣснились жалкія лачуги дворовыхъ. Слѣдуетъ еще замѣтить, что пріисковыя отношенія не лишены и тѣхъ — если позволительно такъ выразиться — хорошихъ сторонъ, которыя отличали крѣпостное право. Хозяинъ до извѣстной степени, какъ и прежній помѣщикъ, имѣетъ интересъ заботиться о здоровья своего рабочаго скота, каковаго интереса не существуетъ у фабриканта съ его чисто оффиціальными отношеніями къ рабочимъ. Во-первыхъ, рабочіе въ большинствѣ должны хозяину, а потомъ, въ этой пустынѣ, трудно, въ случаѣ смерти или болѣзни рабочаго, замѣнить его другимъ. По милости этого, пища рабочихъ на многихъ пріискахъ лучше, чѣмъ этого можно было бы ожидать, лучше и больничная часть. Если нерѣдко фельдшерами въ тайгѣ состоятъ самозванцы изъ мелкихъ служащихъ, умѣющіе только пускать кровь и ставить банки, то въ серьезныхъ случаяхъ приглашается и докторъ. На нѣкоторыхъ пріискахъ создались даже по внѣшности патріархальныя отношенія къ рабочимъ, хотя только по внѣшности, такъ какъ временность этихъ отношеній, имѣя всю непріятную сторону крѣпостныхъ, мѣшаетъ болѣе тѣсной связи между хозяиномъ и рабочими. На Пасху рабочимъ на нѣкоторыхъ пріискахъ устраиваютъ столъ, при чемъ хозяинъ и служащіе считаютъ обязанностью христосоваться съ ними. Лѣтомъ, какъ бы для большей разительности сходства съ крѣпостными отношеніями, бабы, а часто и рабочіе, послѣ окончанія урочныхъ работъ, приносятъ хозяевамъ въ дань собранныя въ лѣсу ягоды.

Да не подумаетъ читатель, что я желаю рисовать идиллію крѣпостныхъ отношеній, потому что дѣйствительность способна разсѣять малѣйшее къ тому поползновеніе. Въ рабочей таежной средѣ замѣчается глухое недовольство своимъ положеніемъ, сдерживаемое только страхомъ администраціи. Часто въ тайгѣ, ощущая силу этого скрытаго, но вѣчно дѣятельнаго недовольства, я удивлялся, что сравнительно незначительное число казаковъ (около 120 на обѣ системы), при томъ разсѣянныхъ по одиночкѣ на обширномъ пространствѣ, можетъ держать въ страхѣ и повиновеніи эти недовольныя толпы. Иногда недовольство проявляется въ такъ называемыхъ бунтахъ, которые отъ обычной формы отказа выходить на работу доходятъ до рѣзкихъ проявленій массовыхъ насилій надъ служащими. Рѣдкіе изъ старыхъ служащихъ не подвергались опасности или сами быть избитыми, или же не были свидѣтелями убійствъ, совершаемыхъ въ ихъ глазахъ надъ ихъ товарищами. Убійства служащихъ сравнительно часты въ тайгѣ, какъ нерѣдки и такъ называемые «бунты». Мнѣ пришлось прожить на пріискѣ всего семь мѣсяцевъ, но и въ это короткое время случились въ сосѣдствѣ бунты на трехъ пріискахъ, выразившіеся въ отказѣ идти на работу и въ побитіи нѣкоторыхъ служащихъ и казаковъ. Одинъ изъ моихъ сослуживцевъ, человѣкъ умный и опытный, но разъ замѣчалъ, что «мы живемъ на вулканѣ». Впрочемъ, опасаться серьезнаго бунта въ тайгѣ едва-ли можно: этому мѣшаетъ здѣсь и различіе условій на разныхъ пріискахъ, и неспособность пріисковыхъ рабочихъ къ активному протесту скопомъ, и разношерстность таежной толпы, Золотопромышленники могутъ спать спокойно, тѣмъ болѣе, что даже единичныя попытки на убійство направляются по столько на нихъ, сколько на служащихъ.

Гораздо чаще убійствъ и бунтовъ случаются въ тайгѣ побѣги. Напр., въ 1883 г. на 9.439 рабочихъ числилось въ бѣгахъ 546 человѣкъ, при чемъ въ это число не вошли еще 279 человѣкъ, не явившихся на пріиски. Въ оффиціальное число бѣглыхъ не входятъ также бѣглые безпаспортные, которыхъ въ тайгѣ значительное число, но процентное отношеніе они едва-ли могутъ измѣнить, такъ какъ de facto и рабочихъ больше, чѣмъ значится оффиціально. Часть бѣглыхъ слѣдуетъ причислить къ бѣглецамъ по профессіи, которые и нанимаются съ тѣмъ, чтобы, забравши товаровъ, при первой возможности улепетнуть; значительная часть, не будучи бѣглецами по профессіи, бѣгутъ тоже вслѣдствіе причинъ экономическихъ, но къ нимъ примѣшиваются и другія — тяжесть работы и жестокость обращенія. Экономическія причины преобладаютъ въ весеннихъ побѣгахъ, когда рабочій оказывается въ большомъ долгу у хозяина — или вслѣдствіе зимнихъ работъ, или вслѣдствіе взятаго при наемкѣ задатка и стоимости слѣдованія въ тайгу; въ серединѣ лѣта въ побѣгахъ преобладаютъ причины нравственныя. Случается, что съ пріисковъ бѣгутъ рабочіе цѣлыми десятками, иногда бѣгутъ въ горы на короткое время, спасаясь отъ грозящаго тѣлеснаго наказанія, и потомъ возвращаются назадъ, войдя въ компроммиссъ съ хозяиномъ. Поймать бѣглыхъ очень трудно, хотя они иногда скрываются долгое время возлѣ самаго пріиска, получая провизію отъ товарищей, иногда скрываются въ старыхъ ортахъ или въ оставленныхъ зимовьяхъ угольщиковъ, приготовляющихъ уголь для таежныхъ кузницъ. Въ 1883 г. изъ 546 чел. бѣглыхъ было поймано всего только 32 чел., т. е. одинъ на 17 человѣкъ. Опытные казаки или ищутъ бѣглыхъ въ ихъ убѣжищахъ, по зимовьямъ угольщиковъ, или же слѣдятъ съ горы — нѣтъ-ли гдѣ дымка, если этому не препятствуетъ дурная погода и туманы, очень частые въ тайгѣ. Нерѣдко на пріискахъ можно видѣть казаковъ и служащихъ отправляющихся на поиски въ тайгу, съ веревками у сѣделъ, иногда съ собаками, что напоминаетъ поиски бѣглыхъ негровъ во времена американскаго рабства.

Такимъ образомъ, какъ читатель можетъ видѣть изъ всего сказаннаго нами, картина таежныхъ отношеній не представляется привлекательною. Но слѣдуетъ замѣтить, что въ настоящее время отношенія нѣсколько улучшились по сравненію съ прошлымъ, на что, быть можетъ, вліяло и самое раздробленіе промысла. На мелкомъ пріискѣ хозяинъ или управляющій на каждомъ шагу встрѣчается лично съ рабочимъ, что, конечно, мѣшаетъ безличной жесткости отношенія къ трудящимся, какъ къ рабочему скоту. Какъ бы то ни было, по смягчающая рука времени коснулась и тайги, уменьшая примѣненіе тѣлеснаго наказанія, хотя одновременно съ этимъ ухудшилось экономическое положеніе рабочихъ. Слѣдуетъ также замѣтить, что попадаются въ тайгѣ пріиски (мнѣ самому пришлось быть на одномъ изъ такихъ), гдѣ личныя качества хозяина и

служащихъ смягчаютъ значительно жестокость установившихся въ тайгѣ отношеній. Къ сожалѣнію, такіе пріиски чрезвычайно рѣдки, и тайга на человѣка свѣжаго и непривычнаго производитъ впечатлѣніе ужасающее. Даже лучшіе люди въ тайгѣ, подъ вліяніемъ таежной атмосферы, дѣлаютъ то, чего бы они но сдѣлали въ другомъ мѣстѣ и при другихъ условіяхъ.

IV.
Пріисковая организація.

Предметомъ настоящаго очерка, какъ гласитъ и заглавіе, будетъ разсмотрѣніе пріисковой организаціи, насколько она выработалась потребностями промысла. Организація эта, въ сущности, одинакова на большихъ пріискахъ и на мелкихъ, но только на послѣднихъ нѣсколько должностей, въ виду сокращенія расходовъ, совмѣщаются часто въ одномъ и томъ же лицѣ. Слѣдуетъ при этомъ замѣтить, что на большинствѣ крупныхъ пріисковъ и на нѣкоторыхъ мелкихъ организація пріисковаго дѣла крайне нехозяйственна: существуетъ много лишнихъ служащихъ, которымъ часто нечего дѣлать, тогда какъ другіе не въ мѣру обременены работой. Является это послѣдствіемъ прежняго періода золотопромышленности, когда хозяева не жили на мѣстѣ, относясь къ дѣлу по барски, спустя рукава, почему управленія были переполнены должностями, часто представлявшими синекуры. Хотя теперь большинству изъ золотопромышленниковъ уже далеко но до барства, но старыя, глубоко укоренившіяся, традиціи даютъ себя чувствовать и понынѣ въ веденіи дѣла.

Во главѣ пріисковой организаціи стоитъ уполномоченный, или довѣренный, если самъ хозяинъ не желаетъ непосредственно вмѣшиваться въ дѣла. Довѣренный обязанъ нанимать служащихъ, рабочихъ, входить въ сношенія съ купцами и подрядчиками, для закупки у лихъ всего необходимаго для пріисковъ, и отправлять припасы на мѣсто; однимъ словомъ, на уполномоченномъ лежитъ вся хозяйственная сторона дѣла и общій надзоръ за производствомъ. Въ крупныхъ компаніяхъ, имѣющихъ нѣсколько пріисковъ, довѣренный бываетъ не въ состояніи лично нанимать рабочихъ, входить въ сношенія съ подрядчиками, почему довѣряетъ, по возможности, эти обязанности другимъ лицамъ, преимущественно изъ конторскихъ служащихъ. Отправленіемъ припасовъ въ тайгу, высылкой жалованья служащимъ и рабочимъ и различныхъ посылокъ на пріиски занимается резидентъ, квартирующій въ городѣ, въ такъ называемой резиденціи компаніи, гдѣ останавливаются служащіе данной компаніи, пріѣзжая по дѣламъ въ городъ, и гдѣ находится центральный пунктъ управленія. Собственно горная часть на пріискахъ находится подъ непосредственнымъ завѣдываніемъ управляющаго или станового, какъ выражаются въ тайгѣ (его называютъ еще «завѣдующимъ»). На крупныхъ пріискахъ становой и управляющій иногда 2 различныхъ лица, причемъ на первомъ лежитъ руководительство дѣломъ, а на второмъ — исполнительный надзоръ за всѣмъ. Таежные управляющіе, обыкновенно, практики, часто съ очень незначительнымъ образованіемъ, такъ называемымъ «домашнимъ», долговременною службою въ низшихъ должностяхъ ознакомившіеся съ веденіемъ дѣла. Можно встрѣтить среди нихъ людей очень дѣльныхъ, особенно, если они близко знакомы съ веденіемъ дѣла на крупныхъ пріискахъ, но, въ общемъ, въ ихъ распоряженіяхъ замѣчается преобладаніе рутинности, вслѣдствіе незнанія ими теоріи дѣла. По роду своихъ занятій, они стоятъ во главѣ такъ называемыхъ горныхъ служащихъ, хотя отъ нихъ зависятъ также матеріальный и конторщики, имѣющіе, впрочемъ, и своего непосредственнаго начальника въ лицѣ бухгалтера.

За исключеніемъ должности управляющаго, требующей много соображеній и умственныхъ комбинацій, всѣ остальныя горныя должности въ высшей степени непріятны, по своей безсмысленности, отнимающей, при томъ, все время у человѣка. Смотрителямъ ортъ и разрѣзовъ приходится торчать на работахъ съ утра до вечера, наблюдая въ разрѣзѣ, чтобы рабочіе не подкапливали слишкомъ стѣну разрѣза, которая, обрушившись, можетъ придавить забайщика, а въ ортахъ — чтобы безотлагательно ставили крѣпи, такъ какъ, въ противномъ случаѣ, можетъ случиться несчастіе. Вся ихъ активная дѣятельность заключается лишь въ задаваніи и пріемѣ урока, а для ортовыхъ смотрителей — еще въ выдаваніи свѣчъ. Смотрителямъ приходится вставать вмѣстѣ съ рабочими, часа въ 3, а на нѣкоторыхъ пріискахъ даже въ 2 ч. утра и уходить, когда всѣ окончатъ работу, т. е. часовъ въ 8 вечера и позже. Къ этому слѣдуетъ прибавить неизбѣжныя непріятности съ рабочими, непріятности, которыя могутъ окончиться трагически. Положеніе смотрителей на машинѣ столь же непріятно, особенно на мелкомъ пріискѣ, гдѣ смотритель одинъ, безъ помощника; въ этомъ случаѣ онъ бываетъ занятъ дольше ортовыхъ и разрѣзныхъ смотрителей. Кромѣ того, что онъ долженъ цѣлый день торчать на машинѣ, слѣдя за правильностью ея хода, и записывая, — если работа производится по на замѣръ, — привозимыя каждымъ рабочимъ таратайки (все число ихъ доходитъ до нѣсколькихъ сотень въ день), ему еще нужно дѣлать съемку золота 2 раза въ день: въ виду этого, бываетъ у смотрителя помощникъ, съ которымъ онъ чередуется въ отправленіи обязанности, а на мелкихъ пріискахъ, гдѣ смотритель одинъ, обѣденную съемку производитъ иногда самъ управляющій, такъ какъ иначе некогда было бы и поѣсть. Самыя непріятности съ рабочими принимаютъ особенно острый характеръ на машинѣ, гдѣ нужна сильная дисциплина, такъ какъ всякія упущенія невыгодно отражаются на дѣлѣ. Песковые рабочіе кладутъ, при работѣ по числу таратаекъ, неполныя таратайки, или, при работѣ на замѣръ, черезчуръ уже полныя, такъ что лошади надрываются, везя ихъ; свальщикъ слишкомъ торопится сваливать таратайки въ люкъ, заполняя бочку, что можетъ мѣшать промывкѣ; эфольщики и галечники нуждаются въ постоянныхъ понуканіяхъ, чтобы ѣздить быстро, потому что, въ противномъ случаѣ, шлюзъ заваливается галькой и эфелемъ, отчего увеличивается сносъ золота. Все это смотритель долженъ предупредить и устранить, а по временамъ, когда нѣтъ промывальщика, — котораго на мелкихъ пріискахъ, случается, посылаютъ, во время промывки, на другую работу, — поправлять въ то же время самолично рукава и смазывать смолой колеса машины. Хуже должности смотрителя, по крайней мѣрѣ, непріятнѣе, — если еще не тяжелѣе, — должность нарядчика. Послѣдній обязанъ будить рабочихъ передъ отправленіемъ ихъ на работу, почему называется иначе будимою; онъ же исполняетъ обязанности ближайшаго надсмотрщика за поведеніемъ рабочихъ. Нарядчикъ, обыкновенно, и живетъ вблизи рабочихъ, чтобы слѣдить — не пьянствуютъ ли они, но играютъ ли въ карты и т. д. При всемъ этомъ нарядчикъ, обыкновенно, исполняетъ должность смотрителя разрѣза или ортъ. Больше всѣхъ сталкиваясь съ рабочими, онъ вызываетъ въ сильной степени ихъ злобу, почему нерѣдко подвергается избіенію. Кромѣ перечисленныхъ горныхъ должностей, на нѣкоторыхъ пріискахъ, гдѣ производятся въ большихъ размѣрахъ золотничныя работы, есть еще особые смотрители при золотничныхъ. Это чуть-ли не самая лучшая должность изъ всѣхъ низшихъ должностей въ тайгѣ, хотя въ нее и входитъ обязанность слѣдить за тѣмъ, чтобы рабочіе но крали золота. Смотритель золотничныхъ имѣетъ больше всѣхъ другихъ свободнаго времени и мало столкновеній съ рабочими, которые, работая все-таки для себя, до извѣстной степени не кабально, не нуждаются сильно въ понуканіяхъ.

Кромѣ разряда служащихъ горныхъ, есть еще конторскіе. На каждомъ пріискѣ въ большихъ компаніяхъ имѣется свой конторщикъ, руководимый центральною конторой, во главѣ которой стоитъ бухгалтеръ. Иногда нѣтъ постоянной центральной конторы, но всѣ пріисковые конторщики скучиваются въ одно мѣсто передъ отчетомъ. Вслѣдствіе несовершенствъ и запутанности пріисковой бухгалтеріи, число конторскихъ служащихъ бываетъ въ крупныхъ компаніяхъ очень значительно. На мелкихъ пріискахъ вся конторская часть совмѣщается въ одномъ матеріальномъ, который, кромѣ основного своего занятія, продажи товаровъ, ведетъ также и отчетность. Должность матеріальнаго находится въ настоящее время въ крайне печальномъ положенія, такъ какъ, весьма выгодная для мошенниковъ, она неудобна для людей честныхъ, которымъ при настоящихъ условіяхъ должности, приходится сильно платиться за свою честность. Не говоря уже о томъ, что, при общемъ въ тайгѣ мошенничествѣ, матеріальный подвергается опасности быть обманутымъ возчиками и подрядчиками, принимая привозимые продукты, ему положительно нѣтъ возможности не обвѣшивать, хотя немного, рабочихъ и служащихъ. Дѣло въ томъ, что сахаръ выдается по вѣсу съ бумагой и при продажѣ крошится, солонина иногда портится, мыло усыхаетъ и т. д., а на все это или положено очень мало, или совсѣмъ не положено такъ называемой «смарки», т. е. вычета изъ вѣса товаровъ въ виду неизбѣжнаго уменьшенія ихъ вѣса или порчи. Какъ меня увѣряли люди компетентные, рѣдкій матеріальный, если онъ честенъ, даже при всей расторопности, не уплачиваетъ, въ концѣ концовъ, изъ своихъ собственныхъ денегъ за яко бы растрату хозяйскаго имущества. За то матеріальные нечестные, но стѣсняющіеся обвѣшивать рабочихъ, катаются какъ сыръ въ маслѣ. Обвѣшиваніе въ этомъ случаѣ производится, какъ разсказываютъ, въ громадныхъ размѣрахъ: выдаютъ 29 фунтовъ мяса за пудъ, три четверти фунта сахару вмѣсто цѣлаго фунта и т. д. Многіе изъ матеріальныхъ успѣваютъ такимъ образомъ нажить капиталецъ, если только они непристрастны къ вину. Вообще же о занятіяхъ матеріальнаго, какъ и о конторскихъ, можно сказать, что они даютъ сравнительно много свободнаго времени и въ этомъ отношеніи далеко лучше горныхъ. Если многіе предпочитаютъ имъ горныя, то потому, что послѣднія позволяютъ близко ознакомиться съ дѣломъ, что даетъ возможность надѣяться на большій авансъ впереди и впослѣдствіи можетъ пригодиться, когда человѣкъ пожелаетъ вести промыселъ на свою руку.

Требованія, которыя предъявляются компаніями служащимъ, очень невелики, въ виду самой несложности занятій. Высшій образовательный цензъ для нихъ — умѣнье читать и писать, а также умѣть вычислить кубическую сажень. Преимущественно же отъ служащаго требуютъ расторопности, строгости и умѣнья ругаться. Установилось убѣжденіе, что съ рабочимъ безъ ругани и драки ничего но подѣлаешь, и дѣйствительно таежные служащіе, при существующей ихъ степени развитія, могутъ внушать къ себѣ уваженіе рабочихъ лишь силою своихъ мышцъ и ядовитостью брани. И нужно признать, что умѣнье ругаться доведено въ тайгѣ до виртуозности, а рабочіе на столько свыклись съ этимъ способомъ понужденія къ труду, что иногда не обращаютъ достодолжнаго вниманія на приказанія, не сопровождаемыя крѣпкимъ словомъ. Мнѣ одинъ довѣренный разсказывалъ по этому поводу очень характерный анекдотъ: онъ приказалъ разъ что-то конюху, но такъ какъ приказаніе не сопровождалось руганью, то конюхъ не считалъ нужнымъ его исполнить. Когда же приказаніе было повторено съ придачею отборнѣйшей брани, конюхъ отвѣтилъ наивно: «вотъ давно бы такъ сказали, — теперь я понялъ». Но это не значитъ, чтобы другой способъ обращенія не былъ возможенъ съ рабочими, чему я могъ бы привести примѣры изъ своей личной практики. Къ сожалѣнію, умѣнье заставить себя слушаться безъ драки и ругательствъ превосходитъ степень развитія большинства таежныхъ служащихъ. Условія ихъ жизни и размѣры жалованья мало соблазнительны для людей, которые, по своему развитію и образованію, способны найти для себя что-либо лучшее; притомъ, самая грубость обращенія со стороны начальствующихъ лицъ, укоренившаяся въ тайгѣ, дѣлаетъ таежную службу невозможной для людей развитыхъ и самостоятельныхъ. Средняя плата нарядчику въ годъ 270 р., смотрители ортъ, разрѣзовъ, машины получаютъ отъ 300 до 350, матеріальный — 400, управляющій 600—800 р. На крупныхъ пріискахъ жалованье мелкихъ служащихъ бываетъ нѣсколько больше, до 500 р., но на нѣкоторыхъ и меньше — до 200—250 р. Даже жалованье довѣренныхъ крупныхъ компаній теперь по велико по сравненію съ прошлымъ и рѣдко доходитъ до 3.000—4.000 р. Сокращеніе промысла создало цѣлыя толпы служащихъ, безуспѣшно ищущихъ занятій, почему жалованье, по всей вѣроятности, еще понизится. Слѣдуетъ также принять во вниманіе, что содержаніе мелкихъ служащихъ ничтожно и значительная часть жалованья идетъ на его дополненіе, что очень сильно отзывается на бюджетѣ при существующихъ таежныхъ цѣнахъ. Многіе изъ служащихъ прибѣгаютъ, при этихъ условіяхъ, къ постороннимъ средствамъ увеличенія доходовъ, занимаясь, между дѣломъ, спиртоношествомъ и скупомъ краденаго золота, а также входятъ въ стачку съ рабочими: при работѣ отрядныхъ, служащіе часто получаютъ съ нихъ плату за фальшивое измѣреніе выработаннаго; въ богатомъ разрѣзѣ потворствуютъ за плату кражѣ золота. Особенно странно выдавать ничтожное жалованье смотрителямъ машины, черезъ руки которыхъ почти безконтрольно проходитъ большое количество золота.

Перейдемъ теперь къ различнымъ разрядамъ рабочихъ, установившимся соотвѣтственно потребностямъ промысловаго дѣла. Всѣ рабочіе раздѣляются на два большихъ разряда — песковыхъ и поторжныхъ. Къ первому, песковому разряду, причисляются рабочіе, состоящіе непосредственно при добываніи или промывкѣ песковъ, ко второму — при всѣхъ работахъ вспомогательныхъ, но связанныхъ непосредственно съ добываніемъ песковъ. Песковые, въ свою очередь, раздѣляются по работѣ на различные разряды: — забойщиковъ, непосредственно добывающихъ пески, подкатчиковъ, возчиковъ, отвальныхъ, зарубщиковъ и подхватниковъ, а лѣтомъ на машинѣ — свальщиковъ, эфельщиковъ, галечниковъ и промывальщика. Къ поторжнымъ причисляются конюхи, имѣющіе своего конюховскаго старосту, плотники, кузнецъ, молотобойцы и различные чернорабочіе, употребляющіеся для чистки канавъ, поправки дороги, конопатки сплотокъ и т. д. Послѣдняго сорта поторжные, т. о. чернорабочіе, но постоянны и по мѣрѣ надобности берутся изъ песковыхъ, такъ что сегодняшній подкатчикъ можетъ завтра сдѣлаться поторжнымъ и обратно. По отношенію къ жалованью, между песковыми и поторжными различіе несущественно: во всякомъ разрядѣ есть высшій и низшій размѣръ жалованья. Изъ песковыхъ самую большую плату получаютъ забойщики, изъ поторжныхъ — конюхи; низшую изъ песковыхъ — возчики, отвальный, а изъ поторжныхъ — конопатчики, чистильщики сплотокъ и вообще состоящіе при занятіяхъ сравнительно легкихъ и непостоянныхъ. Къ рабочей аристократіи принадлежатъ машинистъ, кузнецъ, плотники, нанимающіеся по особымъ контрактамъ, и промывальщикъ, какъ занимающій положеніе доходное^[5] и исключительное; ихъ въ тайгѣ называютъ рабочіе «пречендалами». Лѣтомъ всякая компанія старается, по возможности, уменьшить число поторжныхъ, для чего лѣсъ на ортовыя работы заготовляется обыкновенно зимою, что позволяетъ лѣтомъ сильно сократить число конюховъ. Понятно, что это стремленіе особенно сильно проявляется на мелкихъ пріискахъ, гдѣ поторжныя работы стараются исполнить между другимъ дѣломъ, отилекая для этого рабочихъ на время отъ ихъ прямыхъ занятій, — дѣлаютъ изъ одного человѣка двухъ и трехъ, какъ выражаются въ тайгѣ. И все-таки число поторжныхъ очень неблагопріятно отзывается въ общемъ ходѣ дѣла въ мелкихъ предпріятіяхъ. На пріискѣ, съ дѣлами котораго я знакомъ близко и гдѣ было около 30 рабочихъ, съ трудомъ можно было поставить зимою около семи забоевъ, а лѣтомъ число забойщиковъ при отвалахъ, которые были вмѣстѣ и возчиками на машину, рѣдко доходило до 12-ти.

Кромѣ организаціи работы, на золотопромышленникахъ лежитъ еще обязанность организаціи врачебной помощи, почтовыхъ сообщеній и удовлетворенія религіозному чувству. На каждомъ пріискѣ, къ чему обязываетъ и законъ, имѣется фельдшеръ, хотя нерѣдко этотъ фельдшеръ изъ мелкихъ служащихъ, никогда не учившійся въ фельдшерской школѣ, но умѣющій ставить банки и пускать кровь. Мелкіе золотопромышленники по большей части не нанимаютъ отдѣльнаго фельдшера, но подряжаютъ фельдшера съ сосѣдняго пріиска, съ обязательствомъ посѣщать больныхъ или ежедневно, или два-три раза въ недѣлю. На большихъ пріискахъ имѣются нерѣдко довольно хорошо устроенныя больницы, на другихъ подъ больницу отводится комната въ казармѣ, столь же грязная, какъ и всѣ другія. Лѣкарства мелкими золотопромышленниками покупаются или на большихъ пріискахъ, гдѣ имѣются аптеки, или же подряжаютъ фельдшера съ обязательствомъ доставлять свои лекарства.

Общій надзоръ за врачебною частью въ тайгѣ возлагается на доктора, который получаетъ жалованье отъ каждаго золотопромышленника, соотвѣтственно числу имѣющихся на пріискѣ рабочихъ. Организація почтовой части возложена на распорядителя дороги, выбираемаго изъ крупныхъ золотопромышленниковъ на общемъ собраніи. Онъ завѣдуетъ зимовьями, почтовыми таежными станціями, гдѣ находятся лошади для проѣзжающихъ служащихъ и казармы для проходящихъ рабочихъ, которыя служатъ передаточными станціями для почты. Для пересылки почты имѣются два «корреспондента», получающіе обыкновенно около 300 р. въ годъ, одинъ въ городѣ — для полученія почты, другой въ тайгѣ — для разсылки ея по пріискамъ (корреспондентъ южной тайги живетъ въ Усть-Тунгускѣ). Меньше всего нуждаются золотопромышленники въ священникѣ, которому многіе не уплачиваютъ даже слѣдуемаго ему жалованья по числу рабочихъ. Священникъ преимущественно занимается крестинами, такъ какъ свадьбы здѣсь бываютъ рѣдко, вслѣдствіе преобладанія въ тайгѣ внѣбрачнаго сожительства, а погребаютъ рабочихъ безъ всякихъ религіозныхъ обрядовъ. Церковь пустуетъ, и служеніе въ ней происходитъ только по самымъ большимъ праздникамъ, да и то не всегда.

Расходы по веденію дѣла на мелкихъ предпринимателей ложатся гораздо тяжелѣе, чѣмъ на крупныхъ. Особенно тяжело ложится на мелкія предпріятія процентное отношеніе служащихъ и поторжныхъ къ общему числу рабочихъ. Даже при очень ограниченномъ числѣ ихъ, трудно все-таки обойтись безъ смотрителя орты или разрѣза, который можетъ быть одновременно и нарядчикомъ, безъ смотрителя машины, управляющаго и матеріальнаго. Къ этому слѣдуетъ прибавить необходимость имѣть промывальщика, отвальнаго, свальщика, машиниста, кузнеца, сколько бы ни было рабочихъ на пріискѣ, а также — хлѣбопечку, кашеварку, караульнаго. На крупномъ пріискѣ при далеко большомъ числѣ рабочихъ, можно обойтись съ тѣми же служащими, съ тою же дворней и съ тѣми же постоянными поторжными; при этомъ придется потратить и относительно меньше подёнщинъ на различныя чернорабочія занятія (поправку дороги, очистку сплотокъ отъ снѣга и т. д.). А если нѣкоторые крупные пріиски имѣютъ, при всемъ томъ, почти такое же процентное содержаніе служащихъ, какъ и нѣкоторые мелкіе, то первые потому, что дѣло ведется нехозяйственно, съ излишнимъ расширеніемъ числа служащихъ, у вторыхъ наоборотъ, съ излишнимъ сокращеніемъ необходимаго числа служащихъ и поторжныхъ. Въ тайгѣ можно встрѣтить и то, и другое.

Окажемъ еще, оканчивая очеркъ, слова два и объ администраціи тѣхъ компаній, которыя не ведутъ непосредственно промысловаго дѣла, но сдаютъ свои пріиски въ аренду. Во главѣ ихъ стоятъ уполномоченные, заключающіе условія съ арендаторами, а въ тайгѣ, по ихъ назначенію, находятся «депутаты», на обязанности которыхъ лежитъ надзоръ за исполненіемъ арендаторами условій договора и пріемъ отъ нихъ золота для пересылки уполномоченнымъ. Мѣста «депутатовъ» не безвыгодныя (рублей 600 въ годъ) и самыя покойныя изо всѣхъ таежныхъ должностей. Вотъ и все, что можно сказать объ администраціи этихъ компаній.

---

1. H. В. Латкинъ: Очеркъ сѣверной и южной системъ золотыхъ промысловъ Енисейскаго округа.
2. Т. Balicki: Kopalnie zlota w Syberyi i ich warunki zyciowe (Wedrowiec 1885).
3. По книгѣ Кривошапкина трудно получить ясное представленіе о положеніи рабочихъ того времени, такъ какъ онъ ограничивается разсмотрѣніемъ контрактовъ, о значеніи которыхъ мы скажемъ ниже.
4. Новая редакція статей гл. IV, кн. I улож. о нак. (1868 г.).
5. Промывальщику принято отдавать на «стараніе» такъ называемые «хвосты», получающіеся послѣ двухкратной промывки песковъ; притомъ всѣ почти промывальщики искусные воры.