Очерки современнаго земства (Абрамов)/ДО

Очерки современнаго земства
авторъ Яков Васильевич Абрамов

Опубл.: 1888. Источникъ: az.lib.ru • Часть первая.

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

Очерки современнаго земства.

I. Земство и народное здравіе *).

) Матеріалами для настоящей работы послужили, главнымъ образомъ, отчеты земскихъ вралей, затѣмъ доклады земскихъ управъ собраніямъ, журналы послѣднихъ, смѣты, протоколы съѣздовъ вралей, — все это, главнымъ образомъ, за послѣдніе три года. Кромѣ того, мы пользовались Земскимъ Ежегодникомъ за 1884 г. (послѣдній годъ изданія), Сводомъ свѣдѣній о земскихъ смѣтахъ (изд. хоз. депаръ) и нѣсколькими другими истопниками, которые будутъ указаны въ своемъ мѣстѣ.

Попеченіе о народномъ здравіи занимаетъ одно изъ важнѣйшихъ мѣстъ въ программахъ дѣятельности нашихъ земствъ. Собственно говоря, если су дать но размѣрамъ земскихъ расходовъ на охраненіе народнаго здравія, то должно признать, что предметъ этотъ занимаетъ первое мѣсто въ дѣятельности земствъ, такъ какъ на него тратится больше, чѣмъ на какую либо другую отрасль земской дѣятельности. Именно изъ 43 милліоновъ, въ которыхъ опредѣлялся бюджетъ всѣхъ земствъ въ 1885 году, на попеченіе о народномъ здравіи было истрачено болѣе 9 милліоновъ рублей (не считая 2½ милліоновъ, израсходованныхъ на общественное призрѣніе, — предметъ, имѣющій весьма близкое отношеніе къ дѣлу охраненія народнаго здравія); такимъ образомъ, на попеченіе о народномъ здравіи земства въ 1885 году израсходовали 21,1 % всего своего расходнаго бюджета или 36,5 % необязательной его части. Цифры эти даютъ понятіе о той важности, которая придается земствами дѣлу охраненія народнаго здравія. Само собою разумѣется, что не во всѣхъ земствахъ дѣло охраненія народнаго здравія получило одинаковое развитіе, почему указанное отношеніе земскихъ расходовъ на дѣло охраненія народнаго здравія къ общему земскому бюджету по отдѣльнымъ мѣстностямъ терпитъ значительныя колебанія. Пользуясь данными 1885 года, какъ позднѣйшими сведенными въ систему, найдемъ, что изъ общаго числа 34 земскихъ губерній по 19 расходы по охраненію народнаго здравія превышаютъ вышеприведенный средній для всѣхъ земствъ процентъ земскаго бюджета, а по 15 уступаютъ этому среднему проценту. Именно въ 3 губерніяхъ (Владимірской, Симбирской и Псковской) процентъ земскихъ расходовъ по охраненію народнаго здравія нѣсколько выше 28 (отъ 28,3 до 28,7), въ 4 губ. (Тамбовской, Орловской, Черниговской, Пензенской) равенъ 24,2—24,8, въ 3 (Вологодской, Воронежской, Саратовской) — 23,0 — 23,8, въ 6 (Тверской, Рязанской, Ярославской, Тульской, Смоленской, Вятской) — 22,1 — 22,4, въ 4 (Курской, Херсонской, Нижегородской, Казанской) — 21,0 — 21,3, въ 4 (Бессарабской, Костромской, Новгородской, Екатеринославской) — 19,2—19,6, въ 5 (Пермской, Петербургской, Харьковской, Уфимской, Полтавской) — 18, о — 18,", въ 4 (Олонецкой, Калужской, Таврической, Московской) — 17,1 — 17,9 и въ одной (Самарской) — 16,5. Еще болѣе колебаній представляютъ расходы на охраненіе народнаго здравія но отдѣльнымъ уѣздамъ. Именно процентъ, который составляютъ расходы по охраненію народнаго здравія къ общей цифрѣ земскихъ расходовъ, колебался въ 1885 году отъ 7,7 (Калужскій уѣздъ) до 43,9 (Конотопскій уѣздъ). Еще болѣе колеблется абсолютная цифра расходовъ по охраненію народнаго здравія: есть уѣзды, по которымъ эти расходы представляютъ совсѣмъ ничтожную величину — менѣе 7 тыс. рублей (Меленковскій — 6,700 р., Чухломской — 6,400, Можайскій — 6,025, Алексинскій — 5,416, Звенигородскій — 5,375 и Калужскій — даже всего 3,950 руб.); но есть и такіе уѣзды, гдѣ на дѣло охраненія народнаго здравія тратилось еще въ 1885 г. болѣе 50 тыс. рублей (Новоузенскій — 52 тыс., Самарскій — 53, Сызранскій — 55, Яранскій — 56, Петербургскій — 57, Сарапульскій — 61, Бердянскій — 66 и Екатеринбургскій — 86 тыс. рублей). Въ настоящее время всѣ приведенныя цифры болѣе или менѣе возросли, такъ какъ дѣло охраненія народнаго здравія принадлежитъ къ числу предметовъ, увеличеніе расходовъ на которые совершенно неизбѣжно для земствъ, — я въ настоящее время не мало уѣздныхъ земствъ тратитъ ⅓, ²/₅ и еще большую часть своихъ бюджетовъ на указанный предметъ.

Приведенныя данныя уже достаточно говорятъ о важности, которая придается дѣлу охраненія народнаго здравія нашимъ земствомъ. Но дѣло еще болѣе выясняется, когда мы взглянемъ на вопросъ исторически. Именно, если мы обратимся къ свѣдѣніямъ о земскихъ расходахъ за 1868 годъ, — время, когда земства взяли въ свои руки дѣло охраненія народнаго здравія и сдѣлали уже первые шаги на этомъ пути, то окажется, что, не говоря уже о ничтожности абсолютныхъ цифръ расходовъ на данный, предметъ, ни по одной губерніи расходы по охраненію народнаго здравія не достигали того средняго процента ко всему земскому бюджету, который эти расходы составляли въ 1885 г. Именно по 4 губ. сказанный процентъ колебался отъ 2,6 до 4,5, по 17 губ. отъ 5 до 9,6 % и по 9 — отъ 10,2 до 14,2 %. Сравнивая эти данныя съ вышеприведенными, мы видимъ, что на 1885 г. минимальный процентъ расходовъ по охраненію народнаго здравія возросъ въ 7 разъ, а максимальный въ 2 раза. Въ 1885 г. процентъ расходовъ на указанный предметъ ни по одной губерніи до предѣла, который въ 1868 г. былъ высшимъ. Это показываетъ, что расходы по охраненію народнаго здравія возросли въ нѣсколько разъ скорѣе, нежели возросталъ общій бюджетъ земствъ. Дѣйствительно, расходы по охраненію народнаго здравія возростаютъ быстрѣе всѣхъ остальныхъ расходныхъ статей земскихъ бюджетовъ. Если сравнивать земскіе расходы за трехлѣтія 1872—1874 гг. и 1881—1883 гг., то возростаніе земскихъ расходовъ по отдѣльнымъ статьямъ выразится въ слѣдующихъ цифрахъ: расходы увеличились по дорожной повинности на 4 %, по содержанію судебно-мировыхъ учрежденій — на 6ў/₀, по подводной повинности — на 22 %, по содержанію земскаго управленія — на 25 %, по народному образованію — на 131 % и по охраненію народнаго здравія вмѣстѣ съ общественнымъ призрѣніемъ — на 141 %- Наконецъ, сравнивая свѣдѣнія о земскихъ расходахъ за 1881 и 1885 гг., найдемъ, что въ предѣлахъ указаннаго пятилѣтія расходы по охраненію народнаго здравія (съ призрѣніемъ) увеличились на 23 %, по народному образованія — на 19 % и по остальнымъ предметамъ — только на 7 %.

Въ общемъ, за все время существованія земскихъ учрежденій, ими истрачены на дѣло охраненія народнаго здравія весьма солидныя суммы, именно до 100 милліоновъ рублей, не считая расходовъ на тотъ же предметъ изъ суммъ благотворительныхъ.

Всѣ эти данныя свидѣтельствуютъ о серьезномъ значеніи, которое придавалось и придается нашими земствами своей обязанности по охраненію народнаго здравія. Очевидно, что земскіе дѣятели серьезно желали принять дѣйствительныя мѣры для облегченія страждущаго народа и для улучшенія его здравія. Спрашивается, въ какой же мѣрѣ желанія земскихъ дѣятелей въ указанномъ направленіи получили осуществленіе? Насколько огромныя затраты земства на дѣло охраненія народнаго здравія оказались производительными? Что вообще достигнуто земствомъ въ указанной отрасли его дѣятельности?

Несмотря на то, что земская дѣятельность въ области охраненія народнаго здравія на виду у всѣхъ и достигнутые здѣсь результаты доступны общему наблюденію, относительно этого предмета существуютъ разнообразныя и прямо противуположныя воззрѣнія. Одни думаютъ, что земско-медицинская часть представляетъ собою самую серьезную сторону въ жизни нашихъ земствъ, что именно здѣсь земства принесли наибольшую пользу народу и что земско-медицинское дѣло поставлено въ настоящее время такъ серьезно, что въ уѣздахъ уже ни одинъ серьезно-больной не остается безъ медицинской помощи, разъ существуетъ желаніе воспользоваться ею. По другому, значительно болѣе распространенному мнѣнію, дѣло стоить совсѣмъ иначе. По этому мнѣнію, масса народа до сихъ поръ остается безъ научной медицинской помощи, несмотря на существованіе земской медицины; къ тому же, вся земско-медицинская дѣятельность оказывается совершенно безплодною, имѣя дѣло съ проявленіями болѣзни, а не съ причинами, порождающими болѣзни; земская дѣятельность въ области охраненія народнаго здравія прямо сравнивается съ толченіемъ воды въ ступѣ, — въ ней видятъ только переводъ земскихъ средствъ.

Возможность такихъ противорѣчивыхъ взглядовъ на предметъ зависитъ отъ двухъ причинъ. Прежде всего, здѣсь имѣетъ значеніе недостатокъ свѣдѣній. Жизнь 359 земскихъ уѣздовъ представляетъ чрезвычайное разнообразіе и даетъ данныя какъ для самыхъ оптимистическихъ, такъ и пессимистическихъ выводовъ. Ходячія мнѣнія создаются на основаніи отдѣльныхъ наблюдаемыхъ фактовъ, характеръ которыхъ совершенно случаенъ. Неудавительно, что при нашей общей склонности къ пессимизму, равно какъ и при способности русскаго человѣка слишкомъ легко переходить въ противуположную крайность, земско-медицинская дѣятельность, по ходячимъ воззрѣніямъ, то рисуется ужъ слишкомъ радужными красками, то представляется въ слишкомъ ужъ темномъ свѣтѣ. Чтобы составить истинное понятіе о значеніи земско-медицинской дѣятельности, необходимо познакомиться съ не" во всѣхъ ея проявленіяхъ, — и тамъ, гдѣ она почти въ зародышѣ, и тамъ, гдѣ она получила широкое развитіе; нужно ознакомиться и съ темными, и съ свѣтлыми сторонами земско-медицинскаго дѣла. Другая причина еще важнѣе: это — отсутствіе правильной точки зрѣнія на предметъ. Явленія жизни нельзя оцѣнивать по безотносительной мѣркѣ. Чтобы предъявлять къ земско-медицинской дѣятельности правильныя требованія, нужно знать, что она можетъ и чего не можетъ достигнуть по условіямъ, лежащимъ внѣ ея. Чтобы сурть, насколько производительны затраты земствъ на дѣло охраненія народнаго здравія, насколько существенны достигнутые на этомъ пути результаты, необходимо ознакомиться со всею совокупностью условій, при которыхъ земству пришлось и приходится работать на данномъ поприщѣ. Необходимо узнать обстановку, при которой происходитъ земско-медицинская дѣятельность, — обстановку, создающую заболѣваемость народа и ея формы; необходимо также знать, насколько облегченъ или затрудненъ былъ путь земства въ указанномъ дѣлѣ попеченіями о народномъ здравіи въ доземскій періодъ. Только тогда будетъ установлена правильная точка зрѣнія на земско-медицинское дѣло, когда оно будетъ оцѣниваться по отношенію, съ одной стороны, къ условіямъ, обставляющимъ это дѣло, а съ другой — по отношенію къ тому, что имѣлось въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія въ доземскій періодъ. Вотъ почему мы, прежде чѣмъ перейти къ разсмотрѣнію того, что сдѣлано земствомъ въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія, остановимся на обстановкѣ жизни нашего народа, разсмотримъ, когда, какъ и отчего онъ болѣетъ, когда и какъ онъ можетъ лечиться, и отсюда опредѣлимъ, что можетъ и чего не можетъ сдѣлать земство въ данномъ дѣлѣ, и затѣмъ бросимъ взглядъ на то, какія указанія и матеріальныя данныя получило земство для дѣла охраненія народнаго здравія отъ дореформеннаго времени и въ какой мѣрѣ земству приходилось пролагать въ данномъ дѣлѣ новые пути.

II.

Что условія жизни нашего народа весьма и весьма неблагопріятны поддержанію здоровья, что эти условія гибельно дѣйствуютъ на народное здоровье, — это составляетъ давно извѣстный фактъ. Но только работы земскихъ врачей представили намъ всю санитарную неприглядность условій народной жизни, всю убійственность ихъ для здоровья. Картина, рисуемая этими работами, представляетъ собою нѣчто положительно чудовищное, передъ чѣмъ просто опускаются руки, и приходится только удивляться силѣ вѣры авторовъ этихъ работъ, которая даетъ имъ смѣлость работать при обрисовываемыхъ ими условіяхъ и питать при этомъ надежду на благопріятные результаты своей дѣятельности. Несмотря на сравнительно небольшой срокъ существованія земской медицины, земско-медицинскія силы дали обществу уже не мало выдающихся изслѣдованій въ области явленій, о которыхъ мы ведемъ рѣчь. Не имѣя возможности по условіямъ журнальной работы (да не имѣя и надобности для нашихъ цѣлей) подробно останавливаться на всѣхъ этихъ изслѣдованіяхъ, мы ограничимся ознакомленіемъ съ данными, представляемыми однимъ изъ послѣднихъ изслѣдованій въ указанной области, по мѣрѣ надобности пополняя ихъ данными изъ другихъ источниковъ. Изслѣдованіе, на которомъ мы хотимъ остановиться, имѣетъ въ виду собственно одну только мѣстность; но, не говоря уже о томъ, что условія жизни русскаго народа имѣютъ много общаго на всемъ притяженіи нашего отечества, для насъ важны не столько самыя условія, сколько создаваемые ими результаты болѣзненности и смертности, съ одной стороны, и трудности борьбы съ послѣдними для земской медицины — съ другой, а эти результаты положительно вездѣ одинаковы. Къ тому же, какъ мы уже сказали, мы будемъ приводить здѣсь, по мѣрѣ надобности, и данныя, относящіяся къ другимъ мѣстностямъ.

Прекрасная работа, которою мы намѣрены здѣсь воспользоваться, принадлежитъ доктору Святловскому и касается Волчанскаго уѣзда, Харьковской губерніи^[1].

Можно съ положительностью сказать, что въ жизни нашего народа нѣтъ ни одной стороны, которая не вліяла бы неблагопріятнымъ образомъ на народное здоровье. Положительно всѣ детали быта, всякая мелочь въ условіяхъ народной жизни, всякій шагъ рабочаго человѣка, — все это отражается самымъ печальнымъ образомъ на здоровьѣ деревенскаго населенія.

Уже самыя жилища и ихъ обстановка вліяютъ самымъ неблагопріятнымъ образомъ на народное здоровье. При скученности населенія въ тѣсномъ помѣщеніи, при отсутствіи кроватей и замѣнѣ ихъ общими нарами, полатями, поломъ и т. д., нѣтъ ничего удивительнаго, что заразныя болѣзни, попавшія въ какую-нибудь семью, поражаютъ не отдѣльныхъ ея членовъ, а почти всегда или весь составъ семьи, или большую часть его. Это наглядно видно на такихъ болѣзняхъ, какъ чесотка и сифилисъ. Г. Святловскій свидѣтельствуетъ, что всякій разъ, когда въ земскому врачу или фельдшеру является чесоточной больной, онъ беретъ лѣкарство не для себя одного, а для всей семьи. Что касается сифилиса, то огромнѣйшее большинство деревенскихъ больныхъ, пораженныхъ этою ужасною болѣзнью, пріобрѣли ее отъ зараженныхъ членовъ семьи путемъ обыденныхъ сношеній. Затѣмъ тѣснота жилищъ имѣетъ непосредственнымъ послѣдствіемъ порчу воздуха, который еще болѣе портится отъ поступленія въ него почвенныхъ газовъ. Эта порча даетъ себя знать особенно сильно зимою, когда семьи проводятъ въ жилищѣ большую часть времени и когда жилища для сохраненія тепла возможно тщательнѣе охраняются отъ доступа воздуха. Въ это же время усиливается поступленіе газовъ изъ почвы, особенно тамъ, гдѣ полы земляные и гдѣ жилища обкладываются навозомъ: жилыя зданія при этомъ превращаются въ вытяжныя трубы и къ нимъ какъ бы нарочно сносятся вещества, содержащія продукты гніенія. Въ результатѣ получается чрезвычайное усиленіе смертности въ зимніе мѣсяцы. Далѣе, благодаря тѣснотѣ крестьянскихъ жилищъ, всѣ принадлежности хозяйства, одежда, съѣстные припасы, въ случаѣ присутствія заразнаго больнаго, приходятъ въ близкое соприкосновеніе съ источниками заразы, вслѣдствіе чего болѣзнетворные агенты получаютъ благопріятную почву для своего дальнѣйшаго развитія и принятіе мѣръ къ уничтоженію ихъ дѣлается крайне затруднительнымъ. Та же тѣснота имѣетъ непосредственнымъ результатомъ отсутствіе чистоты и опрятности въ жилищахъ и загрязненіе всей домашней утвари, что служитъ прямымъ источникомъ многихъ заболѣваній и благопріятнымъ условіемъ для усиленія другихъ. Ко всему этому для мѣстностей, лежащихъ на одной широтѣ съ Водчанскимъ уѣздомъ и болѣе южныхъ, присоеlbняется еще одно капитальное обстоятельство: это — недостатокъ воды. Главный источникъ воды по всему югу Россіи — пруды, ставки и вообще запруды, въ которыхъ собирается, главнымъ образомъ, снѣговая и дождевая вода. Во всѣхъ водовмѣстилищахъ вода стоячая, затхлая, зацвѣтшая, наполненная миріадами животныхъ и водорослей. Качества воды, особенно отвратительныя въ лѣтнія жары, еще ухудшаются благодаря повсемѣстно распространенной мочкѣ въ этихъ водохранилищахъ льна и конопли. Недостатокъ воды, прежде всего, привелъ къ отсутствію по югу Россіи бань. Этотъ печальный фактъ отражается самымъ замѣтнымъ образомъ на здоровьѣ населенія. Посдѣрее омываетъ свое тѣло развѣ только лѣтомъ — въ той же стоячей, вонючей водѣ, причемъ достигается только охлажденіе тѣла, а отнюдь не очищеніе его отъ грязи. Даже грудныхъ дѣтей моютъ только въ первыя недѣли послѣ ихъ рожденія, и всякая сыпь, появляющаяся на кожѣ ребенка, прежде всего, приписывается матерями купанью, и купанье прекращается совершенно. Недостатокъ воды затрудняетъ также стирку бѣлья, и вліяніе на здоровье загрязненія кожи еще усиливается ношеніемъ грязныхъ рубахъ, которыхъ негдѣ мыть, а, слѣдовательно, не для чего и мѣнять. Если же бѣлье и стирается, то безъ мыла, а весною, къ тому же, въ грязныхъ ручьяхъ, бѣгущихъ отъ тающаго снѣга; понятно, какою чистотой должно отличаться выстиранное тамъ бѣлье. Вѣчное засореніе поръ кожи грязью отражается вреднымъ образомъ на здоровьѣ всего организма; кромѣ того, чесотка и всякаго рода экзематозныя сыпи неизбѣжно дѣлаются однимъ изъ наиболѣе распространенныхъ заболѣваній. Къ тому же, отсутствіе бань лишаетъ наше населеніе могущественнаго терапевтическаго средства, приносящаго пользу при многихъ заболѣваніяхъ. Къ сожалѣнію, въ той части Россіи, гдѣ бани имѣютъ широкое распространеніе, онѣ часто рядомъ съ приносимою пользой приносятъ и громадное зло, служа, благодаря своему устройству и отсутствію какихъ-либо предосторожностей при пользованіи ими, источникомъ распространенія разныхъ заразныхъ болѣзней, въ особенности сифилиса. Условія крестьянскихъ работъ какъ будто нарочно приспособлены къ тому, чтобы калѣчить организмъ и вызывать всевозможныя заболѣванія. Для примѣра остановимся на работахъ крестьянской женщины въ періодъ ея физическаго созрѣванія. Именно въ это время, когда организму требуются силы для собственнаго внутренняго образованія, женщина становится въ ряды полныхъ работниковъ и несетъ труды, значительно превышающія предѣлъ безвреднаго напряженія ея силъ. Въ южной Россіи, напримѣръ, существуетъ спеціальная женская работа, которую г. Святловскій называетъ «спеціально выдуманною на пагубу женскаго организма»: это — полка, прорывка и копка свекловицы. На эту-то убійственную работу идутъ преимущественно дѣвушки-подростки и женщины съ грудными дѣтьми, которыя калѣчатъ себя здѣсь на всю жизнь. До чего убійственна эта работа, видно изъ слѣдующаго факта: въ 1875 году въ Волчанскомъ уѣздѣ зима захватила бураки въ полѣ, и копщицы, во время оттепели, за высокую плату продолжали копать вплоть до декабря; послѣдствіемъ этой работы была весьма сильная смертность между женщинами тѣхъ деревень, которыя выходили на копку, такъ что крестьяне даже говорили: «насталъ бабій моръ», не сознавая, однако, причины этого мора. Нѣтъ надобности останавливаться на другихъ проявленіяхъ народнаго труда: каждый читатель самъ можетъ представить себѣ, какое вліяніе оказываютъ на народное здоровье условія нашего земледѣльческаго труда и разнообразныхъ мѣстныхъ и отхожихъ промысловъ. Особенно тяжело отражается народный трудъ на здоровьѣ женщинъ, такъ какъ отъ него женщина не освобождается ни въ одинъ изъ критическихъ моментовъ: «ни многорожавшая женщина съ ослабленными маточными связками, ни родильница въ періодъ обратнаго развитія ея половаго аппарата, ни беременная женщина, ни дѣвушка въ періодъ первыхъ активныхъ гадеремій въ полости таза», — никто не свободенъ отъ труда, какъ бы специфически вреденъ для нихъ онъ ни былъ. А, между тѣмъ, калѣченье женскаго организма ведетъ къ ухудшенію здоровья всего слѣдующаго поколѣнія. Если у насъ и въ образованномъ обществѣ совершенно отсутствуетъ сознаніе необходимости спеціальнаго охраненія женскаго здоровья, то въ народѣ такое охраненіе и невозможно въ силу условій жизни. Преждевременные браки — явленіе, весьма широко распространенное въ народной средѣ. По изслѣдованію г. Святловскаго, въ Волчанскомъ уѣздѣ 86 % женщинъ выходятъ замужъ въ томъ возрастѣ, въ которомъ у насъ достигаетъ половой зрѣлости лишь одна женщина изъ четырехъ. Насколько неблагопріятны дальнѣйшія условія подовой жизни крестьянки, видно изъ того факта, что изъ трехъ женщинъ-крестьянокъ (въ томъ же Волчанскомъ уѣздѣ) у одной обязательно бываетъ выкидышъ. Еще чаще случаются преждевременные роды. Условія, при которыхъ родитъкреетьянская женщина: трудъ до послѣдней минуты и трудъ почти вслѣдъ за актомъ рожденія, отсутствіе покоя, благодаря вѣчной болѣзненности дѣтей, постоянныя безсонныя ночи во время кормленія ребенка грудью, — все это ведетъ къ тому, что въ крестьянствѣ почти нѣтъ замужнихъ женщинъ, которыя не болѣли бы «головой» и «животомъ», причемъ болѣзнь заключается въ непрерывномъ утомленіи, которое, въ концѣ-концовъ, ведетъ къ общимъ разстройствамъ питанія со всѣми ихъ послѣдствіями^[2].

Важнѣйшимъ факторомъ, опредѣляющимъ условія народной жизни, а отсюда вліяющимъ и на здоровье народа, является, безъ сомнѣнія, его экономическое положеніе. Это особенно наглядно видно на питаніи народномъ. Благодаря общей бѣдности, масса крестьянскаго населенія должна довольствоваться недостаточнымъ по количеству и недостаточнымъ по качеству питаніемъ, и потому желудочно-кишечныя заболѣванія занимаютъ первое мѣсто въ ряду болѣзней, распространенныхъ въ народѣ. Всякое ухудшеніе экономическаго положенія, наприм., неурожай, немедленно же отражается усиленіемъ болѣзненности вообще и желудочно-кишечныхъ заболѣваній въ особенности. До чего велико значеніе экономическаго фактора въ указанномъ отношеніи, всего нагляднѣе видно изъ слѣдующихъ данныхъ, касающихся Задонскаго уѣзда, Воронежской губерніи: въ то время, какъ по всему этому уѣзду изъ 1,000 человѣкъ населенія умираетъ 27,", среди безземельнныхъ крестьянъ смертность поднимается до 33,5 на 1,000, въ семьяхъ, имѣющихъ до 5 дес. земли на дворъ, она равна 32,0, въ семьяхъ съ 5—14 дес. — 28,1, съ 15—25 дес. — 23,і и въ семьяхъ, имѣющихъ болѣе 25 дес. земли, 21,7, т.-е. смертность падаетъ съ возвышеніемъ благосостоянія и усиливается съ пониженіемъ его, причемъ въ наиболѣе бѣдной группѣ населенія смертность на 50 % выше, чѣмъ въ наиболѣе зажиточной^[3].

Несомнѣнно, однако, что рядомъ съ чисто-экономическими факторами на состояніе народнаго здравія оказываютъ болѣе или менѣе вліяніе привычки, выработанныя цѣлыми вѣками предшествовавшей жизни, культурное состояніе населенія. Этимъ, между прочимъ, объясняется встрѣчающійся иногда въ санитарной статистикѣ фактъ большей болѣзненности и смертности въ группахъ населенія, обладающихъ большею зажиточностью сравнительно съ болѣе бѣдными группами. Въ самомъ дѣлѣ, развѣ не приходится наблюдать, что та группа крестьянскаго населенія, которая поднялась выше общаго уровня экономическаго состоянія, сохраняетъ тѣ же антигигіеническія привычки, такъ же мало заботится, наприм., о чистотѣ кожи или о лучшемъ питаніи дѣтей, какъ и остальная масса? Въ этомъ отношеніи положеніе нашего крестьянства является крайне печальнымъ. Привычки его, выработанныя неблагопріятными условіями жизни, въ высокой степени пагубны въ санитарномъ отношеніи. Можно прямо сказать, что вся жизнь крестьянина обставлена антигигіеничными привычками. Если многаго въ дѣлѣ охраненія своего здоровья крестьяне не могутъ сдѣлать въ силу бѣдности, то многое они не дѣлаютъ въ силу вкоренившихся привычекъ и отсутствія элементарнѣйшихъ гигіеническихъ понятій. Поддержка чистоты тѣла едва ли требуетъ какихъ-либо особыхъ расходовъ и несоблюденіе ея является скорѣе результатомъ вѣковой привычки. Антигигіеническое устройство крестьянскаго жилища столько же, если еще не болѣе, результатъ незнанія, сколько продуктъ бѣдности. Если экономическія причины не позволяютъ замѣнить земляные полы какими-либо иными, менѣе способными поглощать всѣ нечистоты и загрязняться, то, конечно, не однѣ экономическія причины препятствуютъ провѣтривать и освѣжать хаты, держать посуду, утварь и всѣ принадлежности постели и одежды въ большемъ порядкѣ и чистотѣ. До какой степени культурное состояніе и привычки населенія играютъ видную роль въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія, наглядно показываютъ слѣдующія данныя, относящіяся къ Кузнецкому уѣзду, Саратовской губерніи. Здѣсь живутъ русскіе, татары и мордва. И вотъ какъ измѣняется у всѣхъ у нихъ дѣтская смертность: изъ 100 родившихся умираетъ на первомъ году жизни у русскихъ 36, у мордвы 24 и у татаръ 12. Экономическія условія жизни всѣхъ трехъ группъ населенія одинаковы, но за то весьма не одинаковы способы выкармливанія дѣтей. Русскія матери чуть не съ первыхъ рей жизни ребенка суютъ ему въ ротъ соску и прикармливаютъ вашей, отчего несчастныя дѣти мрутъ какъ мухи отъ желудочно-кишечныхъ разстройствъ; между тѣмъ, татарки, согласно предписаніямъ Корана, кормятъ дѣтей исключительно грудью, не прибѣгая даже къ соскѣ; мордовки занимаютъ среднее мѣсто между русскими и татарками: онѣ прикармливаютъ дѣтей кашей, но рѣдко прибѣгаютъ къ соскѣ. Результатъ получается изумительный: у мордвы умираетъ вдвое болѣе однолѣтнихъ дѣтей, а у русскихъ даи болѣе, чѣмъ у татаръ. Другой примѣръ, имѣющій мѣсто въ томъ же Кузнецкомъ уѣздѣ. Здѣсь глазныя болѣзни въ инородческомъ населеніи въ 2½ —3 раза болѣе распространены, нежели въ русскомъ. Всѣ условія, могущія вліять на распространеніе глазныхъ страданій, совершенно тождественны у обѣихъ половинъ населенія, кромѣ одного: въ жилищахъ инородцевъ замѣчается необыкновенное обиліе перинъ, подушекъ и кошъ, имѣющихся у русскаго населенія въ самомъ незначительномъ количествѣ. Всѣ названныя принадлежности служатъ обильнымъ резервуаромъ мельчайшей органической пыли, вліяющей на глаза самымъ убійственнымъ образомъ^[4].

Наиболѣе сильно отражаются всѣ неблагопріятныя условія крестьянской жизни на дѣтскомъ здоровьѣ. Положительно можно сказать, что наиболѣе крупнымъ бѣдствіемъ нашей жизни является именно чудовищная, не имѣющая болѣе нигдѣ въ цивилизованныхъ странахъ мѣста, смертность дѣтей крестьянскаго населенія. Нѣтъ надобности выяснять громадное экономическое значеніе этого факта, лишающаго нашу страну рабочихъ силъ. Это значеніе ясно само по себѣ. Чтобы видѣть, въ какихъ чудовищныхъ размѣрахъ происходитъ у насъ это «избіеніе младенцевъ», мы приведенъ нѣсколько относящихся сюда цифровыхъ данныхъ изъ отчетовъ земскихъ врачей.

На 1,000 родившихся умираетъ въ возрастѣ:

	До 1 года	Отъ 1 до 5 л.	Отъ 5 до 10 л.	Всего до 10
Балашовскій уѣздъ	286	171 править	41	498 править
Кузнецкій "	309	--	--	--
Тамбовскій "	282	146 править	30	458 править
Череповецкій "	324	119 править	32	475 править
Бердянскій "		462	--	--
Борзенскій "	243	--	--	--
Карагайскій прих., Оханскаго уѣзда	600	--	--	--
Англія	140	--	--	--
Пруссія	165	--	--	--
Голландія	188	--	--	--

На 1,000 умершихъ приходится дѣтей въ возрастѣ:

	До 1 года.	Отъ 1 до 5 л.	Отъ 5 до 10 х.	Всего хо 10 х.
Борзенскій уѣздъ	352	248 править	66	666 править
Кузнеіщій >	425	223 править	--	—
Московскій >	428	216 править	31	675 править
Воічавскій	302	298 править	95	695 править
Англія	234	231 править		465
Пруссія	220	260 править		480

И такъ, у насъ въ общемъ числѣ умершихъ больше двухъ третей составляютъ дѣти моложе 10 лѣтъ. Всего болѣе умираютъ дѣти въ возрастѣ до 1 года и затѣмъ до 5 лѣтъ. Изъ числа родившихся почти третъ, а въ иныхъ глухихъ мѣстахъ, вродѣ Карагайскаго прихода^[5], почти ²/₃ умираетъ, не доживши до годоваго возраста. Очевидно, дальше этого идти уже некуда.

Эта чудовищная смертность дѣтей вполнѣ зависитъ отъ бытовыхъ условій жизни народа, какъ это мы сейчасъ увидимъ изъ разсмотрѣнія условій, при которыхъ ростетъ крестьянскій ребенокъ.

Главною причиной дѣтской смертности являются условія питанія дѣтей, причемъ здѣсь имѣютъ значеніе и экономическія причины, и неумѣнье матерей хоть мало-мальски позаботиться о ребенкѣ. Удивляться надо не тому, что умираютъ многіе, а тому, что отъ такого вскармливанія умираютъ не всѣ, — такъ отчаянно отзывается о положеніи дѣла врачъ Бердянскаго земства г. Сысоевъ. И слова эти отнюдь не являются преувеличеніемъ. «Если мать здорова, если у нея обиліе молока, то при малѣйшемъ крикѣ ребенка, какъ бы часто онъ ни кричалъ, она обязательно прикладываетъ его къ груди, или, если работа не позволяетъ этого, затыкаетъ ему ротъ отвратительною кислою соской. Въ результатѣ у здоровыхъ матерей мы видимъ постоянное перекармливаніе дѣтей со всѣми его грустными явленіями. Какъ только диспепсія перекормленнаго ребенка достигла до такой степени, что онъ отказывается отъ груди, и онъ къ этому времени достигъ уже, по крайней мѣрѣ, трехмѣсячнаго возраста и съ грѣхомъ пополамъ держитъ головку, — отказъ отъ груди принимается за признакъ того, что ребенку можно уже всего давать. У такого ребенка можно встрѣтить въ рукахъ и во рту всѣ тѣ же незатѣйливыя яства, какими питается вся семья его; лѣтомъ ему дадутъ и незрѣлыхъ плодовъ и овощей». Точно также «стоитъ матери захворать или ея молочнымъ железамъ обѣднѣть молокомъ — и тогда ребенку грозитъ искусственное вскармливаніе, т.-е. нѣчто чуть ли не хуже абсолютнаго голода, такъ какъ при данныхъ пищеварительныхъ силахъ желудокъ ребенка почти ничего не извлекаетъ изъ предлагаемой пищи, которая только обременяетъ его желудокъ і заглушаетъ чувство голода». Такъ рисуетъ г. Святловскій положеніе дѣла въ Волчанскомъ уѣздѣ, но оно повсемѣстно таково, если еще не хуже. Врачъ Сысоевъ свидѣтельствуетъ относительно Бердянскаго уѣзда, что причины сольной смертности дѣтей «состоять, въ большинствѣ случаевъ, при обиліи труднаго молока матерей въ неумѣломъ вскармливаніи дѣтей, а именно въ слишкомъ преждевременномъ пріучиваніи маленькихъ грудныхъ дѣтей къ грубой пищѣ, въ разсчетѣ сдѣлать ихъ болѣе крѣпкими, и въ слишкомъ раннемъ отнятіи отъ груди, а при недостаткѣ труднаго молока, отчего бы онъ ни зависѣлъ, въ недостаточно-чистомъ содержаніи даваемаго дѣтямъ коровьяго молока, которое въ постные дни и совсѣмъ имъ дается, а замѣняется кислою соской изъ жеванаго хлѣба. Тою же кмслою соской затыкаютъ ребенку, часто 2-хъ и 3-хъ недѣльному, ротъ, чтобы онъ не кричалъ, когда матери нужно отлучиться и нельзя взять съ собою ребенка. Если у ребенка отъ соски или другой какой-либо причины разстраивается желудокъ и отъ боли въ животѣ онъ начинаетъ кричать, то ему усиленно и настойчиво дается грудь, а ежели онъ груди сосать не станетъ, то ротъ его закупоривается соской». Врачи Ченыкаевъ и Яновскій въ отчетѣ во Балашонекому уѣзду, говоря объ усиленіи по лѣтамъ самой страшной дѣтской болѣзни — поносовъ, рисуютъ такую картину: "Причины лѣтиніъ дѣтскихъ поносовъ нужно искать, главнымъ образомъ, въ хроническомъ голоданіи дѣтей, крайне неудовлетворительной пищѣ, которая сама служить источникомъ болѣзни, и, наконецъ, въ полномъ почти отсутствіи ухода. Въ рабочее время мать не можетъ удѣлять достаточно времени заботамъ о ребенкѣ: некогда его вымыть, перемѣнить пеленки. Онъ видмть тогда несравненно рѣже грудь матери и, притомъ, грудное молоко, подъ вліяніемъ усиленной работы и плохой пищи, значительно ухудшается по своей питательности и уменьшается въ количествѣ. Бабушка, на чье попеченіе оставленъ ребенокъ, изъ силъ выбивается, не зная, чѣмъ заткнуть ротъ неугомонному ребенку, который кричитъ не столько отъ боли, сколько отъ голода. Перепробовавши всѣ домашнія средства, она идетъ къ доктору за лѣкарствомъ отъ «грызи»; но никакія лѣкарства не помогаютъ, пока ребенокъ питается преимущественно кашей и жеванымъ хлѣбомъ, быстро прокисающимъ въ грязной соскѣ. Въ этомъ отношеніи очень гибельно отзывается недостатокъ въ деревенскомъ обиходѣ молока и ложный взглядъ, существующій у крестьянскихъ матерей, что ребенку съ молока голодно и что его необходимо съ первыхъ же дней кормить болѣе существенною пищей, какъ жеваныя баранки или просто черный хлѣбъ^[6]. Подобныя выписки можно было бы продолжить до безконечности. Всюду, куда только проникла земская медицина, она нашла дѣло питанія дѣтей поставленнымъ самымъ убійственнымъ образомъ, причемъ причинами такого положенія вещей являются какъ экономическія неблагопріятныя условія, такъ и вѣковыя привычки, невѣдѣніе и предразсудки населенія. Особенно убійственнымъ оказывается недостатокъ коровьяго молока. Какъ извѣстно, земская статистика констатировала повсемѣстно значительный процентъ безкоровныхъ семей среди крестьянъ. Четвертая или третья часть семей, не имѣющая коровъ, — явленіе весьма нерѣдкое, а по инымъ уголкамъ число это возвышается почти и до половины всѣхъ семей: въ такихъ семьяхъ дѣти прямо обречены на смерть, такъ какъ здѣсь суррогатомъ материнскаго молока является исключительно жвачка изъ прокисшаго ржанаго хлѣба.

Если такъ обстоитъ питаніе дѣтей, то и другія условія ихъ жизни не лучше. Состояніе кожи, одежда, пользованіе воздухомъ, окружающая ребенка температура и прочія условія жизни, — все это какъ бы нарочно приспособлено къ наиболѣе успѣшному убиванію дѣтей. Ни въ одно время года, ни въ одинъ возрастъ крестьянскій ребенокъ не бываетъ обставленъ мало-мальски благопріятными условіями. Всегда находится особенности, свойственныя тому или другому времени, которыя парализуютъ благопріятныя условія, даваемыя ребенку тѣмъ или другимъ временемъ года или возрастомъ. «Зимніе мѣсяцы грудному ребенку тепло и сытно, — говоритъ г. Святловскій, — но за то онъ почти абсолютно запертъ въ хатѣ съ ея атмосферой, не поддающейся никакому описанію», такъ какъ хата «зимой не только никогда не провѣтривается, но для теплоты еще обложена навозомъ. Въ теченіе длинной зимней ночи дверь въ хату нерѣдко ни разу не отворится. Наступаетъ весна, а съ нею Великій постъ, въ которомъ ребенокъ поневолѣ долженъ принять участіе, такъ какъ его мать поститъ, т.-е. сводитъ питаніе до возможнаго минимума. Всякій постъ отражается въ нашихъ пріемныхъ покояхъ немедленнымъ приливомъ больныхъ съ желудочно-кишечными разстройствами, которыя, конечно, сказываются на ребенкѣ, если имъ подвержена его кормилица». Затѣмъ «начинается страда, начинаются кары, приходитъ Петровки и несутъ ребенку всѣ лиха. Матери некогда кормить его, нерѣдко у нея пропадаетъ молоко, ребенку суютъ въ ротъ различные суррогаты молока вродѣ жеванаго хлѣба, разныхъ кашекъ, нерѣдко ему попадаетъ и постный борщъ съ таранью и т. п. Желудокъ и кишки обременяются массою непереваренной пищи, которая подъ вліяніемъ лѣтнихъ жаровъ переходитъ въ броженіе, животъ вздувается газами. Все это располагаетъ къ неукротимымъ поносамъ, передъ которыми безсильна всякая терапія». И такъ, круглый годъ ребенка донимаетъ то то, то другое, и спасенія ему ни въ какомъ случаѣ ждать нельзя. Но если какимъ-то чудомъ дѣти, все-таки, успѣваютъ пережить періодъ кормленія грудью, то въ слѣдующемъ возрастѣ его ждутъ не меньшія опасности. «Главное, чего лишенъ ребенокъ въ этомъ возрастѣ, — это ухода въ обширномъ смыслѣ этого слова. Если въ грудномъ возрастѣ онъ проводилъ зиму хотя въ душной атмосферѣ хаты, но сравнительно въ теплѣ и довольствѣ, то теперь ему предоставляется ползать и ходить по глиняному полу хаты, и въ случаѣ холода отправляться на печку, а въ хорошую погоду выбираться и изъ хаты. Съ наступленіемъ весны онъ все больше пользуется этимъ правомъ и, слѣдовательно, все больше подвергается атмосферическимъ, весьма неблагопріятнымъ для здоровья, вліяніямъ нашей весны. Въ отношеніи питанія онъ также не выигрываетъ ничего, а теряетъ весьма иного. Мартовскій постъ ему приходится выносить наравнѣ со взрослыми, т.-е. питаться исключительно растительною пищей». «Такимъ образомъ, холодъ, голодъ раннею весной выпадаютъ на долю подростающихъ дѣтей въ еще большей степени, нежели на долю грудныхъ дѣтей; а такъ какъ вмѣстѣ съ этимъ увеличивается воспріимчивость къ заболѣванію различными инфекціонными болѣзнями, то и понятны тѣ опустошенія, которыя производятъ различныя эпидеміи между дѣтьми этого возраста. Но теперь еще они находятся хоть подъ какимъ-нибудь присмотромъ и когда наступаетъ теплое время года, а уборка хлѣбовъ еще не началась, жизненныя условія ихъ значительно исправляются. Наступленіе страды снова измѣняетъ гь худшему эти условія въ томъ смыслѣ, что теперь дѣти окончательно остаются безъ всякаго присмотра, такъ какъ няньками при нихъ состоять или полуслѣпыя и полуглухія древности, или подростки, требующіе сами присмотра за собой. Теперь ребенокъ наѣдается незрѣлыхъ овощей, попадаетъ то подъ копыта лошади, то въ зубы собаки, даже свиньи. Дѣтей, искалѣченныхъ благодаря только отсутствію за присмотра, мы видимъ слишкомъ нерѣдко. Въ то же время, растительная пища и лѣтнія жары дѣлаютъ свое дѣло, вліяя на этотъ возрастъ лишь немногимъ слабѣе, чѣмъ на грудныхъ дѣтей»^[7].

Таковы въ самыхъ общихъ чертахъ условія народной жизни, вліяющія на здоровье. Знакомство съ наиболѣе распространенными въ народной средѣ болѣзнями вполнѣ подтверждаетъ тотъ фактъ, что болѣзни эти находятся въ безусловной зависимости отъ экономическихъ и бытовыхъ особенностей народной жизни^[8]. Болѣзни эти слѣдующія: накожныя болѣзни, въ особенности чесотка, желудочно-кишечныя страданія, болѣгни дыхательныхъ органовъ, перемежающіяся лихорадки, ревматическія боли, сифилисъ, хирургическія страданія, болѣзни органовъ зрѣнія, нервныя болѣзни и разныя заразительныя болѣзни. Накожныя болѣзни, лихорадка, желудочнокишечныя страданія и разныя заразительныя болѣзни составляютъ повсемѣстно не менѣе ¾, а иногда достигаютъ до ⁹/₁₀ всѣхъ случаевъ болѣзней въ средѣ деревенскаго населенія.

Накожныя болѣзни, между которыми самая распространенная — чесотка, находятся въ прямой зависимости отъ условій быта народа. «Въ болѣе зажиточныхъ семьяхъ, — пишутъ врачи балашовскаго земства, Ченыкаевъ и Яновскій, — гдѣ живутъ сравнительно чище и просторнѣе, моются чаще и имѣютъ для скотины отдѣльную избу, накожныя болѣзни и въ частности чесотка встрѣчаются рѣже и скорѣе поддаются леченію. Зимою чесотка значительно преобладаетъ надъ всѣми болѣзнями. Въ это время деревенское населеніе живетъ вообще въ большой грязи и тѣснотѣ, въ безъ того тѣсныхъ избахъ находится постоянно скотина, а бани въ деревняхъ — явленіе очень рѣдкое и никакъ не могутъ быть замѣнены, относительно чистоты тѣла, пареньемъ въ печахъ. Весною кривая чесотки нѣсколько понижается, а лѣтомъ дѣлаетъ сильное паденіе. Въ это время населеніе спитъ на чистомъ воздухѣ, часто купается въ рѣкахъ и прудахъ и вообще живетъ чище и просторнѣе. Съ наступленіемъ осенняго ненастья и холодовъ, постепенно возобновляются условія зимней скученности и снова кривая чесотки рѣзко поднимается. „Чесоткою поражаются цѣлыя деревни и рѣдко кто изъ больныхъ проситъ лѣкарства для одного себя, — обыкновенно просятъ больше, чтобы хватило на всю семью. Главнымъ образомъ, поражаются чесоткою дѣти; за ними слѣдуютъ женщины, находящіяся всего ближе въ дѣтямъ“. Еще болѣе характерныя данныя сообщаетъ врачъ бердянскаго земства, K. В. Торопьяно, въ годовомъ отчетѣ по уѣзду: „Несмотря на легкость леченія отдѣльныхъ случаевъ чесотки, искоренить ее въ уѣздѣ, къ сожалѣнію, почти невозможно. Дѣло въ томъ, что, съ одной стороны, населеніе сжилось, свыклось съ чесоткой и съ тѣми условіями, которыя благопріятствуютъ ея распространенію, а съ другой — чесоточный клещъ въ теченіе продолжительнаго времени своего существованія среди поселянъ успѣлъ чрезвычайно расплодиться и обезпечить себѣ благопріятныя условія для борьбы за свое существованіе. Если прибавить сюда крайній недостатокъ проточной воды въ уѣздѣ, повсемѣстное, за исключеніемъ молоканскихъ поселеній, отсутствіе бань, бѣдность и тѣсноту крестьянскаго быта, то станетъ понятно, что начать искоренять чесотку — значитъ радикально измѣнить тѣ условія, въ которыхъ живетъ нашъ поселянинъ. Чесотка, главнымъ образомъ, распространена среди малороссовъ; она нѣсколько меньше между болгарами и великороссами; у нѣмцевъ, особенно менонитовъ, она почти вовсе не встрѣчается, также какъ и между молоканами“.

Перемежающаяся лихорадка для значительной части Россіи (югъ и востокъ) является истиннымъ бичомъ Божіимъ. Во многихъ мѣстностяхъ она по распространенности занимаетъ первое мѣсто среди встрѣчающихся болѣзней. Она не только причиняетъ большой вредъ здоровью населенія, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, наноситъ не малый матеріальный убытокъ, отнимая у него массу рабочаго времени. Для Балашовскаго уѣзда высчитано, что лихорадка отнимаетъ у мѣстнаго населенія ежегодно до 90 тыс. рабочихъ дней, принимая во вниманіе лишь тѣ случаи, когда больные лихорадкою обращаются къ земско-врачебной помощи. Между тѣмъ, населеніе обыкновенно считаетъ лихорадку болѣзнью, не стоющею вниманія, или пользуется хиною отъ священниковъ, землевладѣльцевъ и изъ лавочекъ, у которыхъ но югу почти повсемѣстно имѣется хининъ; къ врачамъ же обращаются преимущественно съ болѣе затяжными формами, когда болѣзнь уже порядочно изнурила больнаго. И вотъ эта изнурительная и крайне невыгодная въ экономическомъ отношеніи болѣзнь является всецѣло результатомъ условій быта. Причины ея существованія — постройка селеній по балкамъ, вблизи пересыхающихъ рѣкъ и болотинъ, заваливаніе рѣкъ, прудовъ и колодцевъ навозомъ, загрязненіе улицъ и дворовъ, грязь въ избахъ съ земляными полами и т. д. Особенно усиливаются лихорадки въ апрѣлѣ, маѣ и августѣ; весеннее повышеніе совпадаетъ со временемъ спада водъ и высыханія почвы, а августовское — съ тѣмъ временемъ, когда населеніе почти живетъ въ нолѣ, гдѣ приходится по недѣлямъ ночевать на сырой землѣ и пить какую попало воду.

Болѣзни органовъ дыханія и ревматическія являются результатомъ однихъ и тѣхъ же условій. Это, по преимуществу, зимнія болѣзни. Съ наступленіемъ теплаго времени сила ихъ уменьшается, а лѣтомъ эти болѣзни встрѣчаются рѣже всѣхъ другихъ; съ холоднымъ временемъ окѣ вновь усиливаются. Въ этихъ заболѣваніяхъ сказывается, главнымъ образомъ, вліяніе плохой одежды, плохаго, сплошь и рядомъ съ сырыми стѣнами, жилища и вообще всѣхъ условій крестьянской жизни, предрасполагающихъ къ простудѣ. Зимнее усиленіе болѣзней дыхательныхъ органовъ легко объясняется всею обстановкой крестьянскаго населенія въ это время года. Тѣсная изба, сильно нагрѣвающаяся днемъ и выстывающая за ночь, окна, обыкновенно мокнущія, вслѣдствіе ординарныхъ рамъ, холодныя стѣны, возлѣ которыхъ обыкновенно спятъ, холодный воздухъ на поду и до удушливости горячій на полатяхъ и, наконецъ, дверь, отворяющаяся почти прямо наружу и обдающая съ каждымъ входомъ и выходомъ всѣхъ живущихъ струей холоднаго воздуха, — все это влечетъ за собою неизбѣжно страданія дыхательныхъ органовъ и ревматическія боли. Зимою же на органы дыханія гибельно дѣйствуетъ занятіе пряжей. Ревматическія страданія чаще поражаютъ женщинъ, что находится въ прямой зависимости отъ ихъ спеціальныхъ обязанностей — хлопотъ возлѣ печки и мытья бѣлья на рѣчкахъ.

Желудочно-кишечныя страданія — наиболѣе распространенный видъ болѣзней, фигурирующихъ въ деревнѣ. Этотъ видъ страданій является поистинѣ всероссійскимъ, будучи распространеннымъ во всѣхъ концахъ нашего отечества и захватывая едва ли не все деревенское населеніе. Хотя и существуетъ поговорка, по которой будто бы „мужицкое брюхо топоръ переваритъ“, но, въ дѣйствительности, неудовлетворительная пища отражается самымъ убійственнымъ образомъ на пищеварительномъ аппаратѣ крестьянскаго населенія. Въ зимнее и осеннее время, когда населеніе питается сравнительно сносно, число страдающихъ желудочно-кишечными болѣзнями не велико. Съ наступленіемъ весны, когда идетъ постъ, а затѣмъ происходитъ рѣзкій переходъ къ скоромной пищѣ, заболѣваемость усиливается; затѣмъ, постепенно повышаясь съ апрѣля, она достигаетъ самой большой силы въ горячую рабочую пору. Въ іюнѣ и въ особенности въ іюлѣ, когда крестьяне всего менѣе расположены лечиться, будучи заняты работами, желудочно-кишечныя страданія дѣлаются столь серьезными, что амбулаторныя земскихъ врачей переполняются этого рода больными. Это — сезонъ кровавыхъ поносовъ, сплошь и рядомъ имѣющихъ смертельный исходъ. Объясняется усиленіе болѣзней пищеварительныхъ органовъ въ означенное время крайне плохимъ питаніемъ въ лѣтнюю пору (особенно въ Петровки и затѣмъ въ Успенскій постъ), когда приходится рѣдко имѣть горячую пищу или довольствоваться самою непитательною похлебкой. Къ тому же, жары разлагаютъ пищевые припасы и воду. Особенно убійственно въ это время положеніе грудныхъ дѣтей, какъ объ этомъ уже говорилось выше.

Болѣзни органовъ зрѣнія, за исключеніемъ заразительной трахомы, являются результатомъ раздраженія глазъ пылью земляной, травяной и хлѣбной, а равно лучами лѣтняго солнца, т.-е. находятся въ прямой зависимости отъ условій жизни и работы крестьянскаго населенія. Болѣзни эти по преимуществу лѣтнія. Трахома иногда принимаетъ широкое распространеніе, благодаря скученности населенія избъ. Въ этомъ отношеніи иногда печальную роль играетъ народная школа, служа источникомъ зараженія трахомою.

Крестьянскія нериныя болѣзни представляютъ комбинацію нервной раздражительности и мышечной усталости и являются результатомъ чрезмѣрнаго напряженія силъ.

Различные хирургическіе случаи (раны, ушибы, переломы, вывихи, ожоги, обмороженія и т. д.) — дѣло самое обыкновенное въ деревнѣ. Зимою ихъ бываетъ крайне мало. Весною и въ началѣ лѣта, съ наступленіемъ полевыхъ работъ, число хирургическихъ случаевъ значительно увеличивается. Въ это время деревенскій рабочій человѣкъ больше подвергается различнымъ механическимъ насиліямъ и чаще наноситъ себѣ различныя поврежденія различными орудіями. Въ это же время дѣти, оставленныя безъ призора, подвергаются различнымъ несчастіямъ. Въ августѣ число хирургическихъ случаевъ падаетъ; но до глубокой осени, пока не окончились всѣ полевыя работы, оно все еще очень велико.

Сифилисъ не даромъ прозванъ медиками русскою бытовою болѣзнью. „Она нашла себѣ въ деревнѣ, со всѣми привычками, обстановкою и темнотою послѣдней, самый радушный пріемъ и такъ быстро распространяется, что дѣлаетъ здѣсь жизнь рѣшительно рискованною для всякаго здороваго человѣка“. Такой отзывъ даютъ врачи балашовскаго земства, Ченыкаевъ и Яновскій, и слова эти отнюдь не являются преувеличеніемъ, какъ читатель увидитъ изъ нижеслѣдующихъ данныхъ. Въ Балашовскомъ уѣздѣ сифилитики составляютъ 8 % всѣхъ обращающихся за медицинскою помощью; въ Пермской губерніи ежегодно лечится у врачей болѣе 10 тыс. сифилитиковъ; то же имѣетъ мѣсто въ Ярославской губерніи; въ Смоленскокъ уѣздѣ, въ прошломъ году, на 32 тыс. лечившихся у земскихъ врачей сифилитиковъ было 2,495; послѣднему саратовскому уѣздному земскому собранію пришлось выслушать докладъ о томъ, что сифилисъ угрожаетъ въ недалекомъ будущемъ заразить поголовно все населеніе уѣзда; въ Днѣпровскомъ уѣздѣ, въ цѣломъ рядѣ селъ, сифилитики составляютъ уже до 10 % всего населенія; въ Александровскомъ (Владимірской губерніи) уѣздѣ не мало деревень, въ которыхъ нѣтъ семьи безъ сифилитиковъ; въ Усманскомъ уѣздѣ въ прошломъ году лечилось у земскихъ врачей 9,642 сифилитика или 9 % всѣхъ лечившихся; въ Борисоглѣбскомъ уѣздѣ сифилитики составляли 25 % всѣхъ обращавшихся за медицинскою помощью; въ Спасскомъ (Тамбовской губ.) — 14 %, въ Кирсановскомъ — 8 %, въ Землянскомъ уѣздѣ — 10 %; въ послѣднемъ уѣздѣ сифилисъ такъ распространенъ, что, по словамъ доклада послѣднему земскому собранію, въ настоящее время нѣтъ деревни, гдѣ не было бы сифилиса, а въ недалекомъ будущемъ трудно будетъ найти семью, свободную отъ этой ужасной болѣзни, и т. д., и т. п. Г. Герценштейнъ, въ спеціальной работѣ, посвященной вопросу о сифилисѣ въ Россіи^[9], еще три года тому назадъ опредѣлялъ общее число сифилитиковъ въ Россіи въ 2 милліона. Все говоритъ за то, что цифра эта скорѣе грѣшить уменьшеніемъ, нежели преувеличеніемъ дѣйствительной численности сифилитиковъ.

Самое ужасное относительно сифилиса заключается въ тонъ, что распространеніе его является всецѣло результатомъ бытовыхъ условій жизни народа. Сифилисъ въ селахъ распространяется почти исключительно путемъ зараженія вслѣдствіе совмѣстнаго сожительства и рѣже всего путемъ половыхъ сношеній. Г. Святловскій, за всю свою земско-врачебную практику, встрѣтилъ единственный случай половаго зараженія; во всѣхъ остальныхъ многочисленныхъ случаяхъ зараженіе было „невинное“. Способы зараженія крайне разнообразные: совмѣстная ѣда изъ одной чашки, питье воды изъ одного корца, спанье вповалку гдѣ-нибудь въ шалашѣ на полѣ, употребленіе одежды сифилитиковъ и т. д. Уходитъ женщина на поле и проситъ сосѣдскую дѣвочку, присмотрѣть за ея дѣтьми, и вдругъ послѣднія оказываются заразившимися отъ няньки-сифилитички; собрались дѣти въ школу, сидятъ, вслѣдствіе тѣсноты, сбитые въ кучу, одинъ оказался сифилитикожъ и отъ него заражаются десятки; гуманный обычай крестьянокъ прикармливать чужаго ребенка во время болѣзни матери или ея отсутствія также сплошь и рядомъ ведетъ къ передачѣ сифилиса отъ ребенка кормилицѣ или наоборотъ; въ артель попадаетъ сифилитикъ — и въ результатѣ большая часть членовъ артели заражены; въ семью возвращается съ отхожихъ промысловъ или изъ солдатчины сынъ, принесшій съ собою сифилисъ, и ранѣе, чѣмъ семья узнаетъ это, она вся оказывается зараженною; лекарка, вынимающая соринки Изъ глазъ языкомъ, заражается при этомъ сифилисомъ отъ одного изъ своихъ паціентовъ и затѣмъ заражаетъ почти поголовно населеніе двухъ деревень, обращавшееся въ ней за леченіемъ, и т. д. Въ окончательномъ результатѣ получается, что наибольшее число жертвъ зараженія сифилисомъ составляютъ грудныя и вообще малолѣтнія дѣти; такъ, по Балашовскому уѣзду изъ общаго числа сифилитиковъ 67 % составили дѣти не старше 2-хъ лѣтъ, а вообще дѣти до 3-хъ лѣтъ — 80 %^[10].

Всякаго рода эпидемическія заболѣванія находятъ въ условіяхъ жизни народа самую выгодную для себя обстановку. Это такъ ясно, что объ этомъ нѣтъ надобности распространяться. Кто же не знаетъ, что у насъ тифы, дифтеритъ, скарлатина и т. п. болѣзни, разъ онѣ появятся, гнѣздятся годами? Дифтеритъ, наприм., въ послѣдніе полтора десятка лѣтъ обошелъ добрую половину Россіи и прекращался въ той или другой мѣстности только тогда, когда уже не было для него матеріала — дѣтей.

Такимъ образомъ, условія народной жизни — экономическія и бытовыя — всецѣло опредѣляютъ размѣры и характеръ заболѣваній, господствующихъ въ народѣ, опредѣляютъ сезоны, въ которые господствуютъ тѣ или другія заболѣванія, опредѣляютъ, какой полъ и возрастъ долженъ болѣть тою или другою болѣзнью, и т. д. До чего чудовищно-неблагопріятны эти условія, видно изъ того, что, по опредѣленію земскихъ врачей, основанному на числѣ обращающихся къ ихъ помощи изъ поселеній, гдѣ врачи пребываютъ постоянно въ теченіе года, болѣетъ, и болѣетъ серьезно, отъ ½ до ¾ всего деревенскаго населенія.

Но тѣ же экономическія и бытовыя условія народной жизни опредѣляютъ и отношеніе народа къ болѣзнямъ, устанавливаютъ размѣры и формы обращенія въ врачебной помощи. Вопросъ этотъ также заслуживаетъ самаго серьезнаго вниманія.

Мы не говоримъ о предразсудкахъ, мѣшающихъ крестьянскому населенію обращаться къ врачамъ и заставляющихъ предпочитать доморощенныхъ лекарокъ; не говоримъ также о недостаткѣ врачебныхъ силъ въ деревнѣ, благодаря чему значительная часть населенія лишена возможности пользоваться научною медицинскою помощью. Но даже тамъ, гдѣ дѣятельность земскихъ врачей разсѣяла предубѣжденія населенія и гдѣ оно имѣетъ къ своимъ услугамъ достаточное количество врачебныхъ силъ, условія народной жизни ставятъ леченіе народа совсѣмъ въ особое положеніе.

Разныя времена года вліяютъ на народное здоровье не одинаково. Однако, число обращающихся къ помощи врачей находится въ зависимости не отъ размѣровъ заболѣванія, а отъ цѣлаго ряда причинъ, къ заболѣваніямъ не имѣющихъ никакого отношенія. Деревенское населеніе принуждено лечиться не тогда, когда въ томъ имѣется надобность, а тогда, когда для того имѣется досугъ. Оттого въ лѣтнюю страдную пору число больныхъ, являющихся въ амбулаторіи земскихъ врачей, а также ложащихся въ больницы, падаетъ до минимума. Осенью и зимою число больныхъ увеличивается, но къ врачамъ являются преимущественно изъ тѣхъ населенныхъ пунктовъ, гдѣ принимаютъ врачи; изъ болѣе же отдаленныхъ мѣстностей больные въ это время почти не являются, благодаря тому, но осенняя грязь и зимніе холода, дурные пути сообщенія и морозы препятствуютъ аккуратному посѣщенію врачей, а трудно-больныхъ въ это время было бы слишкомъ опасно везти въ больницу. Самымъ удобнымъ временемъ для леченія является весна, особенно май. Теплая погода, хорошіе пути сообщенія, свободное время, — все это ведетъ къ тому, что въ это время къ врачамъ является наибольшее число паціентовъ и изъ наиболѣе отдаленныхъ отъ мѣста пріема селеній. Всѣ эти вліянія отражаются и на дѣятельности земскихъ больницъ, гдѣ наибольшее число больныхъ бываетъ весною и осенью, а наименьшее въ страдную пору. Разсматривая числа посѣщеній больными земскихъ амбулаторій по отдѣльнымъ днямъ, мы и здѣсь увидимъ вліяніе экономическихъ причинъ. Въ будни амбулаторіи посѣщаются въ нѣсколько разъ меньше, нежели въ праздники, но особенно много бываетъ больныхъ у земскихъ врачей въ базарные дни. У человѣка, ѣдущаго на базаръ, все равно пропадаетъ день, — отчего же не явиться къ врачу и съ болѣзнью, полечить которую въ будни было некогда и ради одного леченія которой слишкомъ невыгодно ѣхать за 25—50 верстъ? Эти „базарные“ пріемы — настоящая казнь для врачей, такъ какъ въ это время въ амбулаторію является 150—200 человѣкъ и осмотръ ихъ обращается просто въ мучительную комедію. На число являющихся больныхъ вліяетъ также состояніе погоды и многія другія причины, такъ что въ иные дни въ амбулаторію не является ни одного больнаго, а въ другіе сотня и болѣе^[11].

Вліяніе указанныхъ обстоятельствъ на народное здоровье понятно само собою. Масса болѣзней, пустыхъ въ началѣ, запускается и дѣлается крайне серьезными, единственно вслѣдствіе того, что нельзя было, некогда обратиться къ врачу. Во многихъ случаяхъ успѣшно начатое леченіе бросается, не доводится до конца, благодаря тому, что подоспѣло рабочее время, или просто какая-нибудь случайная работа, или, наконецъ, просто прошелъ дождь и по грязи трудно пробраться въ селеніе, гдѣ есть амбулаторія.

Наиболѣе часто подвергаются всякаго рода заболѣваніямъ дѣти, а затѣмъ взрослыя женщины; однако, обращеніе къ врачамъ отнюдь не соотвѣтствуетъ этому положенію вещей. Наибольшее число какъ являющихся въ амбулаторныя, такъ и ложащихся въ больницы принадлежитъ къ зрѣлому рабочему возрасту, и среди этой группы выдѣляется всего болѣ»" лицъ, принадлежащихъ къ возрасту отъ 20 до 30 лѣтъ. Очевидно, главная цѣль, которая преслѣдуется народомъ при обращеніи къ медицинской помощи, это — сохраненіе рабочей силы. Дѣти, особенно въ томъ возрастѣ, когда они экономическаго значенія еще не имѣютъ, могутъ пользоваться медицинскою помощью лишь при случаѣ. Правда, дѣти до 1-го года появляются въ амбулаторіяхъ сравнительно часто (хотя все же значительно рѣже взрослыхъ); объясняется это тѣмъ, что въ этомъ возрастѣ матери и безъ того таскаютъ ихъ по цѣлымъ днямъ на рукахъ и, стало быть, приносъ ребенка въ амбулаторію, въ сущности, не отнимаетъ времени. Но уже въ возрастѣ отъ 1 до 5 лѣтъ число посѣщающихъ амбулаторіи сразу падаетъ вдвое и болѣе, такъ какъ въ это время ребенокъ можетъ попасть къ доктору только оторвавши мать отъ дѣла. Въ больницы дѣти попадаютъ совсѣмъ рѣдко, такъ какъ безъ себя матери отдавать дѣтей въ больницы не соглашаются, а идти въ больницы самимъ, рар ребятъ, имъ невозможно въ виду хозяйства. Женщинъ бываетъ въ амбулаторіяхъ больше мужчинъ, что соотвѣтствуетъ значительно большей болѣзненности женщинъ сравнительно съ мужчинами; но, въ то же время, хозяйственныя требованія не позволяютъ больнымъ женщинамъ посѣщать амбулаторію такъ часто, какъ то могутъ дѣлать мужчины, и паціентки земскихъ врачей дѣлаютъ каждая меньше посѣщеній, нежели каждый паціентъ-мужчина. Что же касается больничнаго леченія, то имъ могутъ пользоваться только мужчины, — женщина, въ силу хозяйственныхъ причинъ, можетъ оставлять домъ и идти въ больницу лишь въ исключительныхъ случаяхъ^[12].

Тѣ же экономическія и бытовыя условія дѣлаютъ невозможнымъ леченіе для крестьянъ при многихъ болѣзняхъ, безцѣльнымъ всякое обращеніе къ медицинской помощи, такъ какъ вліяніе послѣдней совершенно устраняется условіями существованія больнаго. Это особенно имѣетъ мѣсто при эпидемическихъ заболѣваніяхъ. Отсюда тотъ странный на первый взглядъ фактъ, что тамъ, гдѣ поданіе медицинской помощи организовано хорошо и населеніе научилось цѣнить таковую, оно весьма неохотно обращается къ врачамъ при многихъ инфекціонныхъ болѣзняхъ. «Населеніе, — говоритъ г. Святловскій, — достаточно убѣдилось въ томъ, что есть болѣзни, при которыхъ можно получить облегченіе путемъ амбулаторнаго леченія, и существуютъ, наоборотъ, такія заболѣванія, при которыхъ лѣкарство совершенно не помогаетъ. Тутъ необходимо измѣненіе самыхъ условій существованія больнаго, а разъ это невозможно, всякое леченіе дѣлается безцѣльнымъ.

Такова многоразличная, первенствующая роль экономическихъ и бытовыхъ условій народной жизни въ дѣлѣ состоянія народнаго здравія.

III.

Мы остановились такъ долго на предметѣ предъидущей главы, дабы Твердо обосновать свой взглядъ на задачи дѣятельности земства въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія, — взглядъ, рѣзко расходящійся съ общепринятымъ.

Мы видѣли, чѣмъ обусловливаются чрезмѣрная болѣзненность и смертность народа. Онѣ находятся въ прямой зависимости отъ всей совокупности условій существованіи народа. Расположеніе селеній, характеръ и размѣры жилищъ, одежда, пища, общее экономическое состояніе, недостатокъ молочнаго скота, скученность населенія, антигигіеническая обстановка жилища, дворовъ и улицъ, неудовлетворительность средствъ поддержанія частоты тѣла, необходимость для женщины нести тяжкій трудъ въ критическіе періоды, рядъ ненормальностей, обставляющихъ половую жизнь женщины, крайне неудовлетворительныя условія труда вообще, убійственныя условія существованія дѣтей, ихъ безпризорность, вѣковыя привычки населенія, вредящія здоровью, низкое культурное состояніе, отсутствіе всякихъ свѣдѣній гигіеническаго и медицинскаго характера у массы населенія и т. д., и т. п., — все это и составляетъ въ своей совокупности ту основную причину, вслѣдствіе которой деревенскій народъ мретъ, какъ мухи, и вполнѣ здоровый человѣкъ представляетъ въ деревнѣ истинную рѣдкость. Чтобы не то что устранить, но хотя бы нѣсколько ослабить дѣйствіе этой причины, нужно передѣлать всю жизнь народа, совершенно измѣнить его экономическое положеніе, чтобы каждая семья могла имѣть просторный чистый домъ, достаточно молока, хорошую одежду и пищу, чтобы не было надобности заставлять работать женщину на сносяхъ или тотчасъ же по разрѣшеніи отъ бремени и т. д., нужно затѣмъ перенести большую часть населенныхъ пунктовъ на новыя, удобныя въ гигіеническомъ отношеніи мѣста, нужно снабдить ихъ здоровою, чистою водой, нужно измѣнить радикально вѣковыя привычки народа, нужно просвѣтить его, дать ему званіе своего тѣла и вліянія на здоровье внѣшнихъ факторовъ и т. д. Нѣтъ сомнѣнія, что это всестороннее улучшеніе быта народа и должно составлять конечную цѣль земской дѣятельности, и земство должно дѣлать въ этомъ направленіи все, что можетъ; но очевидно, что это преобразованіе народной жизни стоитъ уже внѣ предѣловъ собственно земско-медицинской дѣятельности.

Борьба съ причинами болѣзненности нашего народа по необходимости должна стоять внѣ задачъ земской медицины, такъ какъ причины эти лежать внѣ района доступной ей дѣятельности.

Взглядъ этотъ прямо противорѣчитъ общепринятому, по которому только въ борьбѣ съ причинами болѣзненности и видятъ критерій для оцѣнки земско-медициской дѣятельности, оставляя другіе результаты этой дѣятельности безъ вниманія.

Этотъ, по-нашему, ложный взглядъ обязанъ своимъ происхожденіемъ, главнымъ образомъ, врачамъ, и, притомъ, врачамъ не столько земскимъ, сколько стоящимъ внѣ земскаго дѣла. Съ самыхъ первыхъ шаговъ земства въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія, съ легкой руки врачей, въ обществѣ сложилось убѣжденіе, что наиболѣе цѣнною стороной земско-медицинской дѣятельности должна быть дѣятельность санитарная.

Надо отдать справедливость земскимъ дѣятелямъ, что они, быть можетъ, не столько сознательно, сколько инстинктивно, противились такой постановкѣ земско-врачебнаго дѣла, но часто, подъ вліяніемъ общественнаго мнѣнія, подкрѣпляемаго авторитетомъ науки, уступали и заводили санитарную медицину. Жизнь, однако, ясно показала, что это была ошибка со стороны земскихъ дѣятелей. Несмотря на то, что санитарные врачи существовали или существуютъ почти во всѣхъ земскихъ губерніяхъ, нигдѣ никакихъ серьезныхъ санитарныхъ мѣръ принято не было и вся дѣятельность санитарныхъ врачей, совѣтовъ, попечителей и т. п. ограничивалась и ограничивается изученіемъ условій, вліяющихъ на здоровье народа, т.-е. дѣломъ, которое гораздо лучше и съ большею возможностью выполняется земскими врачами-практиками. Выражается иной разъ дѣятельность санитарныхъ врачей, комитетовъ и т. п. еще въ изданіи разныхъ „обязательныхъ“ санитарныхъ постановленій, но таковыя неизбѣжно должны оставаться безъ исполненія и вносятъ только канцелярщину въ живое дѣло.

Въ самомъ дѣлѣ, какія санитарныя мѣры могутъ парализовать недостатокъ молока для дѣтей или отсутствіе надзора за ними? Что можно сдѣлать санитарными мѣропріятіями въ селѣ, гдѣ каждое жилище — источникъ всякаго рода заболѣваній? И вотъ санитарнымъ врачамъ, совѣтамъ, комитетамъ, вмѣсто живой, санитарной дѣятельности, невозможной по существу дѣла, остается сочинять обязательныя постановленія, въ которыхъ дѣло доходить до того, что населенію ставится въ обязанность устраивать отхожія мѣста „въ томъ мѣстѣ, гдѣ не было бы сквознаго вѣтра, какъ сбоковъ, такъ и снизу“^[13].

Говоря это, мы отнюдь не думаемъ утверждать, что въ деревнѣ невозможны санитарныя мѣропріятія. Мы знаемъ, что они бываютъ и возможны, и необходимы (наприм., спускъ грязной, вонючей лужи, находящейся среди селенія, прекращеніе вымочки конопли въ прудѣ, откуда берется вода для питья, и т. п.). Но такого рода мѣропріятія возможны въ деревнѣ лишь какъ рѣдкое явленіе и отнюдь не требуютъ существованія особаго санитарнаго института, а могутъ быть принимаемы по указанію земскихъ врачей практиковъ, которые отлично, не хуже спеціалистовъ-санитаровъ, понимютъ вредъ тѣхъ или иныхъ явленій, которыя необходимо и возможно устранить. Во всякомъ случаѣ, не въ этихъ мѣропріятіяхъ лежитъ центръ земско-врачебной дѣятельности; они могутъ составить лишь самую незначительную отрасль этой дѣятельности.

Мы отнюдь не думаемъ также отрицать необходимости такихъ спеціальныхъ мѣропріятій, которыя имѣли бы цѣлью устраненіе той или другой болѣзнетворной причины; но эти мѣропріятія уже не будутъ санитарными, также какъ и основныя причины, порождающія въ народѣ болѣзни, — не ея янтарнаго характера, а экономическаго и бытоваго. Жизнь намѣтила разъ такихъ мѣропріятій и о нихъ мы скажемъ нѣсколько словъ ниже.

А главною задачей земско-медицинской дѣятельности остается и толь». и можетъ быть леченіе народа. И задача эта отнюдь не такъ ничтожна, какъ думаютъ многіе.

Въ этомъ отношеніи распространено изумительно-ложное мнѣніе. Полагаютъ, что лечить народъ, при существованіи причинъ, порождающихъ его болѣзненность, — то же самое, что наполнять бочку Данаидъ: сколько не лечи, а народъ, все-таки, будетъ болѣть. Сегодня поставилъ паціента на нога, а завтра онъ снова болѣнъ, — развѣ это не толченіе воды въ ступѣ?

Нелѣпость этого взгляда станетъ наглядною, лишь только мы перенесемъ его въ нѣсколько иную сферу. Что сказали бы мы о человѣкѣ, который сталъ бы признавать безполезнымъ оказываніе медицинской помощи раненымъ на войнѣ, пока основная причина зла — война — продолжается? Вѣдь, тамъ сегодня человѣка поставятъ на ноги, а завтра онъ можетъ быть убытымъ: неужели отсюда слѣдуетъ, что раненыхъ слѣдуетъ бросать на полѣ битвы безъ всякой помощи?

Потребность въ леченіи такая же естественная и законная потребность, какъ и потребность, наприм., въ пищѣ, и удовлетвореніе этой потребности такъ же важно и необходимо, какъ и спасеніе людей отъ муки голода.

Но, помимо облегченія страданій болящихъ, организація леченія народа имѣетъ и иное громадное и многостороннее значеніе. Леченіе уменьшаетъ число смертей и уменьшаетъ количество времени, проводимое населеніе въ безпомощномъ состояніи. Сплошь и рядомъ леченіе останавливаетъ развитіе болѣзни въ самомъ началѣ, сокращаетъ продолжительность болѣзни и предохраняетъ отъ смертельнаго исхода. Часто какая-нибудь пустячная, операція спасаетъ человѣка, дѣлаетъ изъ обузы для семьи полезнаго тлена Въ иныхъ случаяхъ, наприм., при глазныхъ операціяхъ, леченіе буквально даритъ человѣку способность работать. Въ этомъ отношеніи леченіе играетъ громадную экономическую роль, и ниже мы будемъ имѣть возможномъ цифровыми данными иллюстрировать громадную экономическую пользу земской медицины. Но этимъ дѣло не ограничивается. Спасая населеніе отъ изнурительнаго воздѣйствія многихъ болѣзней, леченіе предупреждаетъ изуродованіе значительной части населенія, а отсюда и вырожденіе будущихъ поколѣній; оно дѣлаетъ народный организмъ болѣе здоровымъ и менѣе воспріимчивымъ въ болѣзнямъ.

И такъ, задача земско-врачебной дѣятельности состоитъ въ организаціи раціональнаго леченія для народа: съ точки зрѣнія достиженія этой задачей должна быть оцѣниваема земская дѣятельность по охраненію народнаго здравія. Если земская медицина, помимо указанной задачи, достигаетъ еще другихъ результатовъ, дѣйствуетъ, наприм., просвѣтительнымъ образомъ на народъ, то это является уже, такъ сказать, заслугою сверхъ норны личнаго состава земско-врачебныхъ силъ.

Для окончательнаго установленія правильной точки зрѣнія на земско-врачебную дѣятельность необходимо отмѣтить еще одно обстоятельство. Выше уже было упомянуто, что какъ неблагопріятныя условія, стоящія внѣ компетенціи собственно медицинской дѣятельности, неизбѣжно ограничиваютъ задачи послѣдней леченіемъ, такъ же точно такія же условія ограничиваютъ приложеніе леченія, дѣлаютъ его имѣющимъ цѣль не во всѣхъ случаяхъ заболѣванія народа. Въ этомъ земскимъ врачамъ пришлось убѣдиться многолѣтнимъ горькимъ опытомъ. Такъ, говоря о дѣтскихъ поносахъ, г. Ченыкаевъ категорически заявляетъ, что «при всѣхъ существующихъ условіяхъ наше леченіе со всею массой выхваляемыхъ лѣкарствъ не имѣетъ почти никакого значенія». «Многія матери отлично это понимаютъ, — съ тяжелымъ сердцемъ выслушиваютъ всѣ наши совѣты и уносятъ съ собою изъ лечебницы еще большее убѣжденіе, что ребенку не встать». Г. Святловскій то же говоритъ вообще о дѣтскихъ эпидеміяхъ: «Мы черезъ-чуръ мало въ состояніи помочь при дѣтскихъ эпидеміяхъ. Всѣ наставленія объ уходѣ за больными дѣтьми пропадаютъ даромъ, такъ какъ исполнить ихъ немыслимо при домашней обстановкѣ и укоренившихся обычаяхъ нашего населенія». Въ самомъ дѣлѣ, можно ли говорить о леченіи при слѣдующихъ условіяхъ: «больной ребенокъ лежитъ на такъ называемомъ полу, т.-е. на нарахъ или на печкѣ съ подостланнымъ подъ нимъ старымъ полушубкомъ, или, въ лучшемъ случаѣ, на единственной пестрядинной подушкѣ. Онъ горитъ и уже нѣсколько дней жалуется на горло, но роднымъ все еще некогда заняться имъ. Остальныя дѣтишки, уже обреченныя на ту же участь, если и „изолируются“ въ теченіе дня на улицу, играть съ сосѣдскими дѣтьми, то ночью укладываются рядомъ съ своимъ больнымъ братомъ или сестрой. Наконецъ, является знаменитая „обкладка вокругъ горла“, вскорѣ за ней и врачъ или фельдшеръ констатируетъ дифтеритъ и подступаетъ вопросъ, кого и куда изолировать, что и какъ дезинфицировать, кого и какъ лечить? Перевести къ сосѣдямъ здоровыхъ дѣтей? Но они уже для три попирали голыми ножками плевки своего больнаго товарища, они уже ночи три проспали съ нимъ, чуть не обнявшись, они уже почти навѣрное заразились отъ него, и переводить ихъ въ свѣжее помѣщеніе — значатъ только давать лишній способъ распространенія заразы». «Перевести больнаго ребенка? До 3—4-хъ лѣтняго ребенка добровольно не отдастъ въ больницу ни оря мать безъ себя, а самой идти въ больницу немыслимо: дома мукъ, остальныя дѣти, скотина, все хозяйство, — на кого ихъ бросить? Насильно проведенная подобная мѣра могла бы только ожесточить населеніе, такъ какъ очевидной пользы для него она бы не имѣла. Больной имѣетъ много шансовъ умереть въ больницѣ при той высокой смертности, какую даетъ у дѣтей дифтеритъ. Дома онъ оставилъ столько инфекціи, что по удаленіи его другія дѣти имѣютъ слишкомъ много шансовъ заболѣть точна такъ хе. Объ уменьшеніи концентраціи заразнаго начала, конечно, безуспѣшно стали бы толковать крестьянкѣ, не знающей съ точностью даже того, сколько ей лѣтъ и въ которомъ году она живетъ». Въ столь же безпомощномъ положеніи оказывается врачъ и вообще при эпидеміяхъ. «Мы обходимъ тифозныхъ больныхъ, — пишетъ г. Святловскій, — раздаемъ имъ хининъ, если запасъ его не истощился, acid, muriatic. dil. — для питья, если хинина уже нѣтъ, при случаѣ даемъ слабительное, возбуждающее; записываемъ больныхъ, назначаемъ имъ соотвѣтствующую діэту, пытаемся произвести слабый намекъ на дезинфекцію и изоляцію больныхъ, но… Надо же сознаться, что все это равносильно стремленію залѣпить пла, стыремъ прорвавшуюся плотину. Хининъ несомнѣнно можетъ понизить температуру больнаго, если его дать въ надлежащемъ количествѣ, въ надлежащее время дня, но его слѣдуетъ давать въ теченіе всего лихорадочнаго періода болѣзни, въ теченіе 2—3 недѣль; крестьянинъ же принимаетъ его не болѣе 2—3 разъ и бросаетъ, такъ какъ никакого субъективнаго облегченія отъ этой горечи не получаетъ. Жаропонижающій (водяной) методъ леченія… но мы съ усиліемъ проводимъ его даже въ нашей частной практикѣ, когда есть возможность изо дня въ день слѣдить за больнымъ; какая же возможность назначать его въ полухолодной хатѣ крестьянина, гдѣ бываетъ некому дать больному напиться воды, гдѣ нѣтъ ни одной простыни, ни одного одѣяла, а ванной можетъ служить только такъ называемый „перерѣзъ“ (бочка, перерѣзанная пополамъ)? Діэта? Но говорить о діэтѣ въ домѣ, гдѣ вся пища состоитъ изъ хлѣба и картошки, по меньшей мѣрѣ насмѣшка». Еще безотраднѣе картина, рисуемая съѣздами земскихъ врачей Саратовской губерніи 1887 года: «Если въ селѣ начинается, примѣрно, сыпной тифъ, — читаемъ мы въ докладѣ секціи по вопросу о борьбѣ съ эпидеміями, — земскій врачъ даетъ предписаніе волостному правленію доставить ему немедленно списокъ всѣхъ заболѣвшихъ и, захвативъ съ собою фельдшера, бутыль уксусной кислоты и кислаго питья, обходитъ избы. Здѣсь онъ осматриваетъ больныхъ, отливаетъ для каждаго изъ нихъ немного уксусной кислоты изъ бутылки, разбавляетъ бутылкой-двумя воды и даетъ совѣтъ — обтирать этимъ снадобьемъ больнаго нѣсколько разъ въ день. Рядомъ съ этимъ дается, конечно, совѣтъ о разумномъ питаніи, о провѣтриваніи комнаты, о чистомъ бѣльѣ и т. п. Изъ одной избы онъ переходить въ другую и вездѣ продѣлываетъ одну и ту же процедуру. Усталый, измученный физически и нравственно, врачъ уѣзжаетъ, назначая время своего втораго визита или обѣщая прислать фельдшера; приказываетъ сотнику обходить ежедневно и переписывать вновь заболѣвшихъ, выздоровѣвшихъ и умершихъ. Получивъ эти свѣдѣнія, группируетъ ихъ и составляетъ вѣдомость врачебному отдѣленію, или, если врачъ не формалистъ, прямо составляетъ вѣдомость, заимствуя цифры съ бѣлой стѣны кабинета. Этимъ и ограничивается обычная борьба земскаго врача съ эпидеміями». Но, не будучи въ состояніи сдѣлать что-либо для леченія больныхъ при эпидеміяхъ, врачъ не можетъ ничего сдѣлать и для локализированія болѣзни. Пока живъ больной, нѣтъ никакой возможности изолировать его, прекратить сообщеніе съ нихъ не только домашнихъ, но даже и всего вообще окрестнаго населенія. Умеръ больной, — необходимо произвести самую тщательную дезинфекцію всего, что приходило въ соприкосновеніе съ больнымъ. Но мыслимо ли это при деревенской обстановкѣ? Дадимъ по этому поводу голосъ врачу-практику: «Поверхностная дезинфекція, — читаемъ у г. Святловскаго, — вродѣ той дезинфекціи, которая обыкновенно практикуется въ деревняхъ въ случаѣ какихъ-либо эпидемій, не достигаетъ своей цѣли и, слѣдовательно, доставляя лишнія хлопоты и безпокойство семьѣ, живущей въ дезинфицируемой хатѣ, является безполезною тратой дезинфекціонныхъ средствъ, и совершеннымъ убійствомъ времени медицинскаго персонала, занимающагося дезинфекціей. Большею частью эти сельскія дезинфекціи сводятся къ слѣдующему: хозяйкѣ отпускается карболовая кислота и хлорная известь, съ наставленіемъ: первую влить въ воду, которой будутъ обмываться нары и давки, а вторую всыпать въ глину, которой будутъ мазаться стѣны хаты. Затѣмъ, всѣ вещи выносятся изъ зараженной хаты или во вторую половину избы, или въ сѣни, или на дворъ, и хату наполняютъ парами сѣры или хлора, заперевъ въ ней предварительно печную трубу, ставни оконъ и дверь. По истеченіи сутокъ дезинфекція оканчивается, хата провѣтривается и семья снова водворяется въ ней со всею рухдядью, гирляндами лука, полостями, ряднами, старыми кожухами и проч. Смѣшно было бы думать, что послѣ такой передряги хата дезинфицирована. Больной лежалъ не на голыхъ нарахъ, не на стѣнахъ и на потолкѣ. Подъ нимъ была вся эта рухлядь, которую хозяйка тщательно вытаскала изъ хаты во избѣжаніе порчи ея господами лекарями. Бѣлье его давно находится въ компаніи съ бѣльемъ прочей семья. Всѣ выдѣленія его — мокрота, слюна, рвота, — давно уже поглощены землянымъ поломъ. Должно считать зараженными рѣшительно всѣ предметы, окружавшіе больнаго, въ томъ числѣ и гирлянды лука, висѣвшія надъ его постелью, и мѣшокъ, который вытянули изъ-подъ изголовья больнаго, чтобы насыпать въ него хлѣбъ или муку, и т. д. Какой же смыслъ преслѣдованія карболовою кислотой и хлоромъ лавокъ и стѣнъ? Какимъ образомъ перебрать весь скарбъ, размѣщающійся въ хатѣ и сѣняхъ нашего хозяина, продезинфицировать каждую вещь отдѣльно, да еще и не попортить ее, потому что если, съ нашей точки зрѣнія, эта вещь не болѣе, какъ хламъ, то съ точки зрѣнія крестьянина она не только не хламъ, по цѣнная принадлежность хозяйства? А земляной полъ? Вѣдь, его слѣдовало бы выкопать, землю выбросить и на мѣсто ея навозить новой земли и глины, а чего бы стоило все это? Такимъ образомъ, мы видимъ, что вся обстановка крестьянской хаты такова, что дезинфекція ея при настоящемъ положеніи вещей буквально немыслима»^[14].

И такъ, экономическія и бытовыя условія жизни нашего народа не только неизбѣжно ограничиваютъ задачу земской медицины леченіемъ заболѣвшихъ, но и на этомъ пути часто ставятъ неопреодолимыя преграды. Все это, конечно, очень печально, но при оцѣнкѣ земско-врачебной дѣятельности необходимо ни на минуту не забывать, что эти печальныя явленія порождены могущественными причинами, съ которыми по существу дѣла собственно врачебная дѣятельность не можетъ ровно ничего подѣлать. И если, тѣмъ не менѣе, земскія силы, содѣйствуемыя усиліями земско-врачебнаго персонала, не желаютъ оставлять безъ борьбы указанныхъ причинъ, изыскиваютъ средства для этой борьбы и въ настоящее время уже намѣтили пути для борьбы съ нѣкоторыми изъ указанныхъ неблагопріятныхъ явленій, то это является наиболѣе убѣдительнымъ свидѣтельствомъ глубокой жизненности земскаго дѣла и его способности отзываться на самыя кровныя нужды народа.

IV.

Мы разсмотрѣли условія, при которыхъ земству приходится вести дѣло охраненія народнаго здравія, поскольку эти условія зависятъ отъ экономическаго, культурнаго и бытоваго состоянія самого народа. Теперь разсмотримъ тѣ условія, которыя созданы исторіей медицинскаго дѣла въ Россіи прошлыми, доземскими заботами о народномъ здравіи. Насколько это прошлое, создавъ традиціи, облегчило путь дѣятельности земству? Выработало ли это прошлое формы, въ которыхъ должна была вылиться забота о народномъ здравіи, и передало ли оно эти формы народившемуся земско-врачебному институту? Или земство ничего не получило въ наслѣдіе отъ прошлаго, и ему пришлось выходить на совершенно новый путь, гдѣ все было неизвѣстно и гдѣ каждый шагъ впередъ долженъ былъ сопровождаться опытами и испытаніями, пока не удавалось установить что-либо болѣе или менѣе раціональное? Рѣшеніе этого вопроса представляетъ серьезную важность, ибо далеко не одинаково должно быть наше отношеніе къ результатамъ, достигнутымъ земствомъ въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія, въ томъ случаѣ, если оно получило отъ прошлаго готовое дѣло, запасы опыта, точныя указанія, какъ вести дѣло, или въ томъ случаѣ, если оно все — отъ а до z — должно было создавать само, лишенное всякихъ указаній опыта и по необходимости тратя массу времени и средствъ на отысканіе наиболѣе раціональныхъ формъ своей дѣятельности въ данной области.

Для рѣшенія поставленнаго вопроса посмотримъ на состояніе дѣла охраненія народнаго здравія въ моментъ передачи его въ руки земства въ нѣсколькихъ мѣстностяхъ, взятыхъ изъ разныхъ полосъ Россіи.

Въ Пермской губерніи земскія учрежденія введены только въ 1870 г., т.-е. тогда, когда въ другихъ губерніяхъ земскія учрежденія дѣйствовали уже нѣсколько лѣтъ и когда, подъ вліяніемъ земскаго примѣра, принимались нѣкоторыя мѣры къ упорядоченію сельской медицинской части и въ неземскихъ губерніяхъ. И, тѣмъ не менѣе, врачебная часть Пермской губерніи была передана земству въ самомъ жалкомъ видѣ. Изъ 12 положенныхъ по штату сельскихъ врачей на службѣ состоялъ только одинъ, изъ 36 повивальныхъ бабокъ — 2, фельдшера находились только въ 54 волостяхъ. Земство приняло въ свое вѣдѣніе также губернскую больницу и 10 уѣздныхъ, всего на 425 кроватей, — это на двухмилліонное почти населеніе. Самое состояніе больницъ было чудовищное. Шесть изъ нихъ не имѣли даже своихъ врачей. Зданія больницъ были ветхи, холодны; стѣны пропитаны нечистотами, печи развалившіяся, потолки угрожали паденіемъ; больные были перемѣшаны, даже сифилитики не отдѣлялись отъ другихъ, и т. д. Неудивительно, что населеніе избѣгало этихъ больницъ и смотрѣло на поступившихъ въ нихъ, какъ на обреченныхъ на вѣрную смерть, что и имѣло серьезныя основанія. Однимъ словомъ, пермское земство не получило отъ дореформеннаго времени ни опыта, ни указаній, ни учрежденій, ни организаціи дѣла, — ровно ничего по отношенію къ охраненію народнаго здравія. Земству пришлось все, рѣшительно все, начинать снова, дѣлать все съ самаго начала, создавать все, что было необходимо для удовлетворенія народной потребности въ охраненіи здравія. И земство энергически принялось за дѣло. Уже черезъ годъ земство имѣло своихъ врачей 37, акушерокъ 28, фельдшеровъ 172. Въ то же время, земство принялось за перестройку старыхъ и постройку новыхъ больницъ, и скоро не только всѣ уѣзды имѣли свои больницы, хорошо обставленныя, но въ иныхъ уѣздахъ больницъ было уже по 3—4 и даже 5. Къ 1886 году земство имѣло уже 65 врачей, 242 фельдшера, 13 фельдшерскихъ учениковъ, 20 фельдшерицъ, 44 акушерки, 15 повитухъ, 45 больницъ и лечебницъ на 1,275 кроватей. Пріемъ больныхъ совершался въ 230 врачебныхъ и фельдшерскихъ пунктахъ. Это голыя цифры, но каждый легко можетъ заставить говорить эти цифры, представивъ положеніе населенія въ 1870 г., когда оно, строго говоря, не находило нигдѣ врачебной помощи, и теперь, когда къ его услугамъ указанныя учрежденія и врачебный персоналъ. Ко всему этому надо присоединять, что въ значительной мѣрѣ подъ земскимъ же вліяніемъ развилась врачебная организація на заводахъ Пермской губерніи, гдѣ къ 1886 году имѣлось 18 больницъ, 18 госпиталей и 19 пріемныхъ покоевъ съ соотвѣтствующимъ медицинскимъ персоналомъ^[15].

Такая же картина раскрывается передъ нами при разсмотрѣніи исторіи врачебнаго дѣла въ Казанской губерніи. Такъ, въ Казанскомъ уѣздѣ до 1866 года совсѣмъ не было ни врачей, ни фельдшеровъ; въ этотъ годъ земство постановило имѣть одного врача и 11 фельдшеровъ для уѣзда, двухъ врачей и 4 фельдшеровъ для города. Въ 1872 г. въ уѣздѣ назначено было два врача; въ 1873 году устроено 7 фельдшерскихъ лечебницъ въ уѣздѣ; въ 1874 г. уѣздъ былъ раздѣленъ на три участка, съ врачомъ, акушеркой и 4 фельдшерами въ каждомъ. Въ такомъ положеніи дѣло находилось до 1883 года, когда были учреждены въ уѣздѣ 4 больницы и назначены 6 врачей. Наконецъ, въ 1885 г. земство рѣшило раздѣлить уѣздъ на 10 участковъ, съ больницей, врачомъ и соотвѣтствующимъ количествомъ низшаго медицинскаго персонала въ каждомъ. Въ Спасскомъ уѣздѣ до 1866 года тоже сельской медицины совсѣмъ не было; въ этомъ году земство постановило открыть одну больницу въ городѣ и пригласить 3 врачей и 9 фельдшеровъ; въ 1869 г. устроена больница въ уѣздѣ; въ 1871 году открыты пріемный покой и спеціальная лечебница для сифилитиковъ; въ 1872 г. открыты 4 подвижныя лечебницы для сифилитиковъ. Въ настоящее время уѣздъ имѣетъ 4 больницы съ 98 кроватями, 4 врача, 11 фельдшеровъ и 4 акушерки. Въ другихъ уѣздахъ земство тоже не получило отъ прошлаго никакого наслѣдія и ему пришлось создавать все вновь. Дѣло шло довольно медленно до середины и даже до конца 70-хъ годовъ, съ маковаго времени земство сильно двинуло впередъ медицинскую часть, и если въ 1871 г. уѣздныя земства Казанской губерніи тратили на медицину 82 тыс. рублей или 13 % своего бюджета, то въ 1886 г. расходъ на медицину достигъ уже до 359 тыс., составляя 20 % всего земскаго бюджета. Въ 1886 г. въ Каванской губерніи имѣлись 41 земскій врачъ, 125 фельдшеровъ, 38 акушерокъ, больницъ 26, пріемныхъ покоевъ 32 и 813 кроватей^[16].

Въ Новомосковскомъ уѣздѣ, Екатеринославской губерніи, земство также не получило отъ прошлаго ничего въ наслѣдіе по медицинской части. Здѣсь не было никакой врачебной организаціи до 1872 г., когда земство устроило больницу и пригласило на земскую службу врача и фельдшера. Затѣмъ въ 1876 г. уѣздъ былъ раздѣленъ на 3 врачебныхъ участка, съ врачомъ и фельдшеромъ въ каждомъ; затѣмъ въ 1881 году уѣздъ былъ раздѣленъ уже на 4 участка, съ 4 врачами и 22 фельдшерами. Затѣмъ, кромѣ больницы, были открыты въ уѣздѣ еще три пріемныхъ покоя.

Если мы затѣмъ обратимся ко всякой другой мѣстности, въ которой введены земскія учрежденія, вездѣ мы встрѣтимъ тѣ же факты, которые отмѣчены относительно указанныхъ мѣстностей. Вездѣ земства не получили ни матеріальнаго, ни опытнаго наслѣдія отъ прошлаго въ дѣлѣ оказанія народу врачебной помощи и вездѣ земству приходилось создавать все: устраивать больницы и лечебницы, создавать врачебный персоналъ, вырабатывать системы его дѣятельности, приспособлять послѣднюю къ потребностямъ населенія и т. д. Единственное наслѣдіе, которое оставлено земству прошлымъ, которое многія земства допускали существовать довольно долго и которое кое-гдѣ существуетъ доселѣ, это — дореформенная организація оспопрививанія. Но это наслѣдіе такого сорта, что земства, лишь только они начинали обращать вниманіе на оспопрививаніе, спѣшили какъ можно скорѣе избавиться отъ этого печальнаго дара прошлаго. Чтобы понять весь ужасъ состоянія дореформеннаго оспопрививанія, мы познакомимся съ фактическими, относящимися сюда, данными, избравъ для примѣра одну мѣстность — Хотинскій уѣздъ, Бессарабской губерніи. То, что имѣло мѣсто здѣсь, буквально повторялось вездѣ, доказательства чему можно найти въ исторіи земско-медицинскаго дѣла каждаго уѣзда.

Оспопрививателями являлись простые крестьяне, частью грамотные настолько, что могли вести кое-какую «отчетность», частью совершенно безграмотные. Считались они на службѣ у волостей, отъ которыхъ и получали содержаніе въ размѣрѣ 50 — 150 рублей. Обыкновенно оспопрививатели имѣли свое крестьянское хозяйство и занимались своимъ спеціальнымъ дѣломъ въ свободное время. Секретъ своего ремесла они обыкновенно получали наслѣдственно отъ отцовъ-оспопрививателей или, въ болѣе рѣдкихъ случаяхъ, узнавали отъ практиковавшихъ врачей. Понятіе о своемъ дѣлѣ они имѣли самое смутное и это понятіе не шло дальше самой техники. Пользовались они исключительно гуманизированною оспенною лимфой, которую получали отъ привитыхъ ими дѣтей. Вопросъ о томъ, съ какого ребенка снимать и съ какого не снимать, рѣшался оспопрививателемъ на основаніи собственныхъ соображеній, благодаря чему населеніе нисколько не было гарантировано отъ передачи, вмѣстѣ съ оспенною лимфой, разныхъ болѣзнетворныхъ заразъ, въ томъ числѣ и сифилитическаго, факты каковой передачи и были констатированы. Никакого контроля надъ оспенниками не было, а въ результатѣ — большинство дѣтей оставалось безъ прививанія оспы^[17].

Очевидно, за такое наслѣдіе земству не за что было благодарить дореформенное время.

И такъ, земскимъ учрежденіямъ, вступившимъ въ завѣдываніе «мѣстными нуждами и пользами», предстояла многотрудная и сложная работа въ дѣлѣ охраненія народнаго здравія. Что дѣлать, какъ приступить къ организаціи дѣла, съ чего начать, — все это было неизвѣстно. Не было опыта, не было никакихъ указаній. Понятное дѣло, что понадобилось много времени и труда для того, чтобъ изучить истинное положеніе народной потребности въ охраненіи здравія и выработать вполнѣ раціональный путь для удовлетворенія этой потребности.

Я. Абрамовъ. (Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.IV, 1888

↑ Евгеній Святловскій: «Матеріалы по вопросу о санитарномъ положенія русскаго крестьянства. Медико-топографическое описаніе Волчанскаго уѣзда, Харьковской губернія». Харьковъ, 1887 г.
↑ Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 11—14, 16, 156 и 183. Отчетъ Новомосковской уѣздн. эем. управл. земскому собранію очередной сессіи (1887 г.), ч. II, стр. 21. В. Ченыкаевъ и Я. Яновскій: «Отчетъ о полож. земско-медиц. дѣла въ Балашовскомъ уѣздѣ за 1885 г.» (одинъ изъ наиболѣе выдающихся трудовъ этого рода), стр. 37—60. Медицинскій отчетъ по Зміевскому уѣзду за 1886 г., стр. 5. К. П. Гаркушенко: «Отчетъ о состояніи земск. медицины въ Полтавск. уѣздѣ за 1886 г.», стр. 16.
↑ Мед. отч. по Зміев. у. за 1886 стр. 16. Сборникъ стат. свѣд. по Ворон. губ., т., IV, вып. I, стр. XII.
↑ Протоколы засѣданій третьяго съѣзда земскихъ врачей и уѣздныхъ земствъ Саратовской губ. (1887 г.), стр. 202—212.
↑ Здѣсь смертность дѣтей до 1 года, колеблясь по отдѣльнымъ годамъ, уносить отъ 54,6 до 63,9 % всѣхъ родившихся (Сборникъ Пермского Земства 1886 г., № 8—10, ст. В. Ф. Пречистеченскаго: «Смертность дѣтей Карагайскаго уѣзда»).
↑ Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 112—3, 80, 128.
↑ Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 121—7, 128—80.
↑ Ibid., стр. 202—248. Земская Медицина 1886 г., ст. А. К. Корчакъ-Чепуркагскаго: «Организація медиц. помощи въ Константиноградск. у.». Медицинскіе отчеты по уѣздамъ Балашовскому, Бердянскому, Зміевскому, Новомосковскому, Хотинскому, Днѣпровскому, Полтавскому, Козловскому, Смоленскому и др. за разные годы.
↑ Сифилисъ въ Россіи. Часть 1-я: Сифилисъ селъ и большихъ городовъ. 1880 г.
↑ Герценштейнъ, ibid. Ченыкаевъ и Яновскій: „Отчетъ по Балашовскому уѣзду за 1885 г.“ З. Ельцинъ: „Изъ наблюденій надъ распространеніемъ сифилиса среди крестьянскаго населеніи“. Врачъ 1887 г., стр. 349. Тепляшинъ: „Зараженіе сифилисомъ при вылизываніи глазъ языкомъ“.
↑ Ченыкаевъ и Яновскій: „Отчетъ“, стр. 32—4, 53, 110—112. Протоколы засѣданій земско-врачебнаго совѣта и отчеты врачей Хотинскаго уѣзда за 1883—1885 гг., стр. 6—7, 24, 58—9, 87, 101, 102, 119—20. Мальцевъ: „Земская медицина“, стр. 67.
↑ Святловскій, стр. 209. Ченыкаевъ и Яновскій, стр. 36—87, 53, 87—90. Гаркушенко: «Отчетъ по Полтав. у.», стр. 21. Отчеты врачей Хотинскаго у. за 1883—1885 гг., стр. 56, 58, 118, 143—6. Отчетъ по Борзенск. у. за 1886—87., стр. 5—7. Отчетъ по Новомосков. у. за 1886—87 гг., стр. 13, и др.
↑ Такой перлъ заключается въ „обязательныхъ постановленіяхъ о мѣрахъ къ предупрежденію болѣзней“, принятыхъ пермскимъ уѣзднымъ земскимъ собраніемъ въ послѣднюю сессію. Мы крайне сожалѣемъ, что не можемъ остановиться на разсмотрѣніи какъ этого, такъ и другихъ подобныхъ земскихъ постановленій, полныхъ изумительныхъ курьезовъ.
↑ Ченыкаевъ и Яновскій: «Отчетъ по Балаш. уѣзду за 1885 г.», стр. 49. Святловскій: «Волчанск. уѣзд.», стр. 226, 221—2, 217—8, 163—1. Протоколы третьяго съѣзда врачей Саратовской губ., стр. 76 и 77.
↑ Пермскій Сборникъ 1886 г., № 1. И. Молессонъ: «Земскіе итоги въ Пермской губерніи». И. Е. Красноперовъ: «Двадцатипятилѣтіе Пермскаго края со времени отмѣны крѣпостнаго права» (Пермь, 1887 г.) стр. 157—158.
↑ Волжскій Вѣстникъ 1887 г., № 284: Обзоръ дѣятельности казанскихъ уѣздныхъ земствъ.
↑ Хотинское земство. Протоколы засѣданій земско-врачебнаго совѣта и отчеты земскихъ врачей за 1883—1885 гг. Докладъ врача Колобова объ оспоприваніи, стр. 176—186.

[1] Евгеній Святловскій: «Матеріалы по вопросу о санитарномъ положенія русскаго крестьянства. Медико-топографическое описаніе Волчанскаго уѣзда, Харьковской губернія». Харьковъ, 1887 г.

[2] Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 11—14, 16, 156 и 183. Отчетъ Новомосковской уѣздн. эем. управл. земскому собранію очередной сессіи (1887 г.), ч. II, стр. 21. В. Ченыкаевъ и Я. Яновскій: «Отчетъ о полож. земско-медиц. дѣла въ Балашовскомъ уѣздѣ за 1885 г.» (одинъ изъ наиболѣе выдающихся трудовъ этого рода), стр. 37—60. Медицинскій отчетъ по Зміевскому уѣзду за 1886 г., стр. 5. К. П. Гаркушенко: «Отчетъ о состояніи земск. медицины въ Полтавск. уѣздѣ за 1886 г.», стр. 16.

[3] Мед. отч. по Зміев. у. за 1886 стр. 16. Сборникъ стат. свѣд. по Ворон. губ., т., IV, вып. I, стр. XII.

[4] Протоколы засѣданій третьяго съѣзда земскихъ врачей и уѣздныхъ земствъ Саратовской губ. (1887 г.), стр. 202—212.

[5] Здѣсь смертность дѣтей до 1 года, колеблясь по отдѣльнымъ годамъ, уносить отъ 54,6 до 63,9 % всѣхъ родившихся (Сборникъ Пермского Земства 1886 г., № 8—10, ст. В. Ф. Пречистеченскаго: «Смертность дѣтей Карагайскаго уѣзда»).

[6] Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 112—3, 80, 128.

[7] Святловскій: «Волчанскій уѣздъ», стр. 121—7, 128—80.

[8] Ibid., стр. 202—248. Земская Медицина 1886 г., ст. А. К. Корчакъ-Чепуркагскаго: «Организація медиц. помощи въ Константиноградск. у.». Медицинскіе отчеты по уѣздамъ Балашовскому, Бердянскому, Зміевскому, Новомосковскому, Хотинскому, Днѣпровскому, Полтавскому, Козловскому, Смоленскому и др. за разные годы.

[9] Сифилисъ въ Россіи. Часть 1-я: Сифилисъ селъ и большихъ городовъ. 1880 г.

[10] Герценштейнъ, ibid. Ченыкаевъ и Яновскій: „Отчетъ по Балашовскому уѣзду за 1885 г.“ З. Ельцинъ: „Изъ наблюденій надъ распространеніемъ сифилиса среди крестьянскаго населеніи“. Врачъ 1887 г., стр. 349. Тепляшинъ: „Зараженіе сифилисомъ при вылизываніи глазъ языкомъ“.

[11] Ченыкаевъ и Яновскій: „Отчетъ“, стр. 32—4, 53, 110—112. Протоколы засѣданій земско-врачебнаго совѣта и отчеты врачей Хотинскаго уѣзда за 1883—1885 гг., стр. 6—7, 24, 58—9, 87, 101, 102, 119—20. Мальцевъ: „Земская медицина“, стр. 67.

[12] Святловскій, стр. 209. Ченыкаевъ и Яновскій, стр. 36—87, 53, 87—90. Гаркушенко: «Отчетъ по Полтав. у.», стр. 21. Отчеты врачей Хотинскаго у. за 1883—1885 гг., стр. 56, 58, 118, 143—6. Отчетъ по Борзенск. у. за 1886—87., стр. 5—7. Отчетъ по Новомосков. у. за 1886—87 гг., стр. 13, и др.

[13] Такой перлъ заключается въ „обязательныхъ постановленіяхъ о мѣрахъ къ предупрежденію болѣзней“, принятыхъ пермскимъ уѣзднымъ земскимъ собраніемъ въ послѣднюю сессію. Мы крайне сожалѣемъ, что не можемъ остановиться на разсмотрѣніи какъ этого, такъ и другихъ подобныхъ земскихъ постановленій, полныхъ изумительныхъ курьезовъ.

[14] Ченыкаевъ и Яновскій: «Отчетъ по Балаш. уѣзду за 1885 г.», стр. 49. Святловскій: «Волчанск. уѣзд.», стр. 226, 221—2, 217—8, 163—1. Протоколы третьяго съѣзда врачей Саратовской губ., стр. 76 и 77.

[15] Пермскій Сборникъ 1886 г., № 1. И. Молессонъ: «Земскіе итоги въ Пермской губерніи». И. Е. Красноперовъ: «Двадцатипятилѣтіе Пермскаго края со времени отмѣны крѣпостнаго права» (Пермь, 1887 г.) стр. 157—158.

[16] Волжскій Вѣстникъ 1887 г., № 284: Обзоръ дѣятельности казанскихъ уѣздныхъ земствъ.

[17] Хотинское земство. Протоколы засѣданій земско-врачебнаго совѣта и отчеты земскихъ врачей за 1883—1885 гг. Докладъ врача Колобова объ оспоприваніи, стр. 176—186.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

Очерки современнаго земства (Абрамов)/ДО

Очерки современнаго земства.

I. Земство и народное здравіе *).

II.

171

498

146

458

119

475

248

666

223

216

675

298

695

231

260

III.

IV.