ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ.
правитьОчеркъ первый. — Населеніе.
правитьI.
правитьВо «введеніи» мы говорили, что населеніе каждой страны имѣетъ уклонность увеличиваться само собой, стихійно, автоматически, и что такое автоматическое возростаніе населенія является главнымъ толчкомъ, заставляющимъ людей увеличивать количество труда, необходимаго для поддержанія жизни, и измѣнять его форму. Другими словами: отъ количества населенія въ странѣ зависитъ степень экономическаго развитія данной страны. Чѣмъ гуще населена извѣстная мѣстность, тѣмъ больше труда можетъ проявить населеніе, тѣмъ лучше оно можетъ распредѣлить между собой этотъ трудъ, тѣмъ больше оно можетъ накопить сбереженій, необходимыхъ для того, чтобы создать или улучшить орудія и съ ихъ помощью извлечь изъ наименьшаго количества труда наибольшую пользу. Французскій ученый Левассеръ различаетъ въ исторіи пять ступеней экономическаго развитія, и каждой изъ этихъ ступеней, по его мнѣнію, соотвѣтствуетъ особая степень густоты населенія. Въ періодъ дикаго или охотничьяго быта каждому охотнику нуженъ огромный просторъ, чтобы добыть необходимыя средства къ жизни. Такимъ образомъ, у эскимосовъ на каждую сотню километровъ приходится всего только по два человѣка населенія, а въ Амазонской провинціи Бразиліи на томъ же пространствѣ живетъ только по три человѣка. Въ пастушескій періодъ та же площадь можетъ прокормить уже значительно большее количество людей, но все-таки очень немного. Въ Киргизскихъ степяхъ на километръ приходится по одному жителю, а въ Туркестанѣ отъ 0,5 до 2,7 человѣкъ. Въ періодъ земледѣльческій населеніе можетъ разростись еще гуще; при благопріятныхъ условіяхъ густота земледѣльческаго населенія можетъ доходить до 40 жителей на километръ. Въ періодъ промышленный, съ помощью искусственныхъ способовъ удобренія земли и при дѣятельномъ обмѣнѣ городскихъ и сельскихъ продуктовъ, на той же площади можетъ умѣститься вчетверо больше людей, т.-е. 160 жителей на километръ. Наконецъ, въ періодъ торговый, когда населеніе начинаетъ получать пищу изъ другихъ странъ, а само платитъ имъ своими промышленными произведеніями, — густотѣ населенія почти нѣтъ предѣловъ. Цѣлые торговые народы существовали такимъ образомъ, скученные на самомъ тѣсномъ пространствѣ.
Надо прибавить, что связь тутъ взаимная. Если ростъ населенія заставляетъ людей искать новыхъ формъ экономической дѣятельности, то и наоборотъ, новыя формы экономической жизни могутъ вызвать усиленный ростъ населенія.
Естественно, что при такой тѣсной связи между количествомъ населенія и высотою экономическаго развитія большинство писателей прежнихъ вѣковъ считали великимъ благодѣяніемъ для страны, чтобы населеніе въ ней расло, какъ можно быстрѣе. Правительства, въ свою очередь, принимали всевозможныя мѣры для ускоренія роста населенія; давали, напр., преміи женатымъ и многосемейнымъ, налагали налоги на холостяковъ и т. д. Однако же, въ концѣ прошлаго вѣка, взгляды писателей и правительствъ рѣзко перемѣнились. Дѣло въ томъ, что въ послѣднія десятилѣтія XVIII вѣка сильно выросъ рабочій классъ въ Европѣ, и вмѣстѣ съ тѣмъ обнаружились самыя крайнія проявленія необезпеченности этого класса: нищета, голодъ — въ невиданныхъ до тѣхъ поръ размѣрахъ. Подъ этимъ впечатлѣніемъ Мальтусъ написалъ свою знаменитую книгу (1798), въ которой слагалъ всю вину нищеты рабочаго класса на него самого, — на его непредусмотрительное размноженіе, — и доказывалъ, что населеніе возростаетъ вообще гораздо быстрѣе, чѣмъ увеличиваются средства существованія, — въ силу неизбѣжнаго закона природы. Тогда и писатели, и правительства съ тѣмъ же усердіемъ, съ какимъ прежде старались о размноженіи населенія, стали проповѣдывать и даже принимать мѣры противъ этого размноженія. Въ Германіи, гдѣ населеніе продолжало и въ наше столѣтіе быстро рости, теорія Мальтуса до сихъ поръ сохранила вліяніе; напротивъ, въ Англіи, и особенно во Франціи, приростъ населенія въ послѣднія десятилѣтія значительно уменьшился или даже вовсе пріостановился. Вмѣстѣ съ тѣмъ и «мальтузіанство» стало быстро терять здѣсь почву. Присмотрѣвшись къ фактамъ, экономисты скоро нашли, что теорія Мальтуса основана на слишкомъ отвлеченномъ разсчетѣ. Оказалось, что, поскольку она вѣрна, она вовсе не представляетъ закона развитія населенія во всѣ времена и у всѣхъ народовъ, а только частное наблюденіе надъ размноженіемъ одного рабочаго класса при условіяхъ современнаго капиталистическаго строя. За предѣлами этого частнаго случая, какъ оказалось, средства существованія возростали въ нашемъ вѣкѣ не медленнѣе, чѣмъ народонаселенія, а, напротивъ, быстрѣе. Приспособленіе населенія къ средствамъ существованія совершалось гораздо тоньше и сложнѣе, чѣмъ полагалъ Мальтусъ. Въ дѣйствительности излишекъ населенія не истреблялся «пресѣкающими средствами», вродѣ голодной смерти людей, не нашедшихъ себѣ мѣста на жизненномъ пиру. Противъ такого излишка скорѣе дѣйствовали «предупреждающія средства», т.-е. уменьшеніе количества браковъ и количества рожденій, какъ только экономическія условія жизни становились неблагопріятными. Наконецъ, — что всего важнѣе, — былъ найденъ физіологическій законъ, въ силу котораго увеличеніе благосостоянія и развитіе индивидуальности неизмѣнно влечетъ за собой ослабленіе производительной силы и пріостановку роста населенія.
Вся эта исторія развитія экономическихъ фактовъ и экономическихъ ученій о населеніи лучше всего показала, что не существуетъ никакого закона развитія народонаселенія, приложимаго ко всѣмъ періодамъ исторической жизни. Можно только сказать, что тамъ, гдѣ въ массѣ населенія нѣтъ надежды на увеличеніе благосостоянія и на развитіе индивидуальности, гдѣ средства существованія достаются сравнительно легко, гдѣ запасы природы сравнительно менѣе израсходованы, гдѣ существуютъ или открываются вновь нетронутые источники жизненныхъ средствъ (въ видѣ, напр., незанятыхъ земель), тамъ возростаніе населенія будетъ наиболѣе значительно. Напротивъ, тамъ, гдѣ достигнута уже сравнительно высокая степень благосостоянія, гдѣ личность съ ея потребностями завоевала себѣ обширное поле дѣятельности, гдѣ производительность труда можетъ быть увеличиваема далѣе только искусственными средствами, гдѣ, стало быть, увеличеніе средствъ существованія можетъ быть достигнуто только посредствомъ усилій, болѣе или менѣе значительныхъ, — тамъ приростъ населенія затормазится. Нечего и прибавлять, что положеніе Россіи, въ ея настоящемъ и прошломъ, соотвѣтствуетъ первой изъ этихъ характеристикъ.
Къ сожалѣнію, не только для Россіи, но и для остальной Европы мы имѣемъ очень неполныя свѣдѣнія о движеніи населенія. Только относительно двухъ послѣднихъ столѣтій можно сдѣлать по этому поводу сколько-нибудь надежные выводы. На этомъ времени, поэтому, мы прежде всего и остановимся.
Ко времени смерти Петра Великаго (1725) въ Россіи было всего около 13 милліоновъ жителей. Теперь въ ней насчитывается до 121 милліона. Такимъ образомъ, со времени Петра населеніе Россіи увеличилось въ 9 разъ слишкомъ. По вѣкамъ это возростаніе распредѣляется почти одинаково. Въ XVIII вѣкѣ съ 13 милліоновъ населеніе поднялось до 40 мил. Въ XIX в. оно возвело съ 40 мил. до 121 мил. Другими словами, русское населеніе увеличивалось втрое въ теченіе каждаго изъ двухъ послѣднихъ столѣтій.
Нѣсколько подробнѣе ростъ русскаго населенія можно представить по даннымъ «ревизій». Мы выбираемъ для этого нечетныя ревизіи, производившіяся въ наиболѣе любопытные моменты русской исторіи: въ концѣ царствованія Петра (1-я), въ началѣ и въ концѣ царствованія Екатерины (3-я и 5-я), послѣ окончанія Наполеоновскихъ войнъ (7~я) и въ срединѣ XIX вѣка (9-я). Въ наше время цифра русскаго населенія опредѣляется, въ ожиданіи покой всеобщей переписи, на основаніи косвенныхъ данныхъ.
1724 г. 13 мил. — 13 мил.
1762 " 19 " — 19 "
1796 " 29 + 7 = 36 "
1815 " 30½ + 141/ 2 = 45 "
1851 " 47 + 22 = 69 "
1890 " 69 + 44 =113 «
За исключеніемъ Соединенныхъ Штатовъ (населеніе которыхъ только за 100 послѣднихъ лѣтъ, 1790—1890, увеличилось въ 16 разъ), это — самый быстрый ростъ, какой мы только знаемъ. Остальная Европа далеко не поспѣвала за такимъ быстрымъ размноженіемъ населенія въ Россіи. Въ результатѣ, — одинъ этотъ статистическій фактъ, взятый самъ но себѣ, долженъ былъ совершенно измѣнить положеніе Россіи среди европейскихъ державъ. Во время Петра и его ближайшихъ преемниковъ русское населеніе составляло отъ 1/10 до ⅛ части всего населенія Европы (составлявшаго въ срединѣ XVIII вѣка около 130 милліоновъ). Въ началѣ нынѣшняго вѣка эта пропорція стала уже вдвое выгоднѣе для Россіи. Считая въ Россіи въ 1801 году отъ 36 до 40 милліоновъ населенія, а въ Европѣ отъ 170 до 175 милл., мы получимъ на долю Россіи отъ; ⅕ до ¼ всего европейскаго населенія. Наконецъ, въ настоящее время населеніе Россіи составляетъ уже около. ⅓ населенія Европы (считая 365 милл. въ Европѣ и изъ этого числа 121 милл. въ Россіи).
Чѣмъ же объясняется такой необычайно быстрый ростъ населенія Россіи? Прежде всего, необходимо выдѣлить здѣсь ту долю прироста, которая приходится на вновь присоединенныя къ Россіи области. Въ приведенной таблицѣ мы раздѣлили общій итогъ русскаго населенія, начиная съ 1796 года, на два слагаемыхъ. Первое слагаемое обозначаетъ возростаніе населенія Россіи въ тѣхъ предѣлахъ, какіе имѣла Россія при Петрѣ. Второе слагаемое означаетъ населеніе областей, присоединенныхъ со времени Екатерины II. Въ цифрѣ 7 милліоновъ, присоединенной къ итогу 1796 года, включено населеніе мѣстностей, присоединившихся по тремъ польскимъ раздѣламъ, а также населеніе Новороссіи. Такая же цифра присоединилась къ населенію Имперіи при Александрѣ 1 (Царство Польское, Финляндія и Бессарабія). Къ нашему времени на пространствѣ старой, петровской Россіи можно насчитать 64½ милліона населенія, и вмѣстѣ съ Сибирью 68,8 милл. Сравнительно съ тринадцатью милліонами, жившими на томъ же пространствѣ при Петрѣ I, — это все-таки въ пять слишкомъ разъ больше. За тѣ же два столѣтія населеніе Франціи увеличилось только вдвое, населеніе Австріи въ 3½ раза[1], Англіи — въ 4,4 раза. Такимъ образомъ, и за вычетомъ территоріальныхъ пріобрѣтеній, заселенныхъ отчасти колонистами изъ той же старой Россіи, — населеніе коренной Россіи увеличивалось быстрѣе другихъ странъ Европы.
Ближайшей причиной этого усиленнаго роста было значительное количество браковъ и дѣтей, рождающихся среднимъ числомъ отъ каждаго брака въ Россіи. Насколько можетъ прослѣдить русская статистика, — правда, начинающаяся сколько-нибудь правильно только со второй половины прошлаго столѣтія, — число браковъ и число рожденій въ Россіи значительно превосходитъ тѣ же цифры въ Европѣ. Въ итогѣ, ежегодный прирость населенія въ Россіи составляетъ почти 5 % всего населенія. Между тѣмъ, въ самыхъ сильныхъ по производительности странахъ Европы, — въ Румыніи, Венгріи, Сербіи — этотъ процентъ немногимъ превышаетъ 4, а во Франціи спускается даже до двухъ. Надо прибавить, что за-то и смертность дѣтей въ Россіи превышаетъ дѣтскую смертность на Западѣ. Но и при этомъ неблагопріятномъ условіи, — при вымираніи большаго процента рождающихся, — все еще остается около полутора процентовъ ежегоднаго прироста (1,3 % — 1,5 % — 1,7 %). Какъ объяснить усиленную рождаемость, — объ этомъ мы уже говорили. Современная [наука біологической причиной многочисленныхъ браковъ и рожденій считаетъ слабое развитіе индивидуальности, экономической причиной — низкій уровень благосостоянія и соціальной — обособленность низшаго общественнаго слоя и отсутствіе надежды — подняться выше своего положенія.
Нѣтъ пока никакой возможности установить сколько-нибудь точно движеніе населенія въ Россіи до времени Петра Великаго. Несомнѣнно только одно, — что предполагать до Петра такой же быстрый ростъ населенія, какой мы наблюдаемъ въ два послѣдніе вѣка, — невозможно. Въ самую петровскую эпоху населеніе не возрастало, а уменьшалось въ числѣ, благодаря побѣгамъ и рекрутскимъ наборамъ. По цифрамъ подворныхъ, переписей, какія производились раньше „ревизій“ (подушныхъ переписей), число дворовъ въ Россіи въ промежутокъ отъ 1678 до 1710 года уменьшилось на 20 %: т.-е. одна пятая часть населенія, платившаго подворные налоги, убыла. Такимъ образомъ, тотчасъ по смерти Алексѣя Михайловича въ Россіи было населеніе на ⅕ болѣе, чѣмъ во время Петра: т.-е. вмѣсто 13 милліоновъ мы можемъ предположить около 16-ти.
Эта послѣдняя цифра, вѣроятно, была продуктомъ увеличенія населенія въ XVII вѣкѣ; но по нѣкоторымъ даннымъ, впрочемъ, не совсѣмъ надежнымъ, можно думать, что увеличеніе это было не особенно значительно. Подворная перепись 1678 года дала цифры дворовъ, въ среднемъ, всего процентовъ на 30 больше подворной переписи 1620-хъ годовъ. Другими словами, вмѣсто 16-ти милліоновъ, предположенныхъ нами для 1678 года, въ 1620-хъ годахъ мы должны предположить въ Россіи около 12½ милліоновъ. Это была цифра населенія, только-что оправившагося отъ бѣдствій смутнаго времени. Мы навѣрное не ошибемся, если предположимъ, что смутное время произвело въ положеніи населенія потрясеніе не меньше того, какое произведено было реформами Петра; т.-е. что въ итогѣ смуты получилась убыль населенія не меньше процентовъ 20-ти. Въ такомъ случаѣ, до смуты можно предполагать вмѣсто 12-ти милліоновъ — около 15-ти милліоновъ населенія. Въ свою очередь, эта цифра навѣрное была результатомъ довольно значительнаго прироста населенія, вызваннаго тѣмъ, что въ срединѣ XVI вѣка началась, какъ скоро увидимъ, усиленная колонизація Россіи. Слѣдовательно, въ срединѣ XVI вѣка мы должны предположить цифру меньшую на нѣсколько десятковъ процентовъ: около 10—11½ милліоновъ. Всѣ эти цифры, конечно, гадатель мы: но общее движеніе ихъ очень вѣроятно; вѣроятно также и то, что общая сумма населенія Россіи со времени Ивана Грознаго до времени Петра Великаго едва-ли измѣнилась значительно и колебалась между 10— 15-ю милліонами. Въ итогѣ — движеніе населенія въ Россіи съ середины XVI вѣка можно представить въ видѣ слѣдующей ломаной линіи (фиг. 1).
Абсолютная цифра, количества населенія сама по себѣ говоритъ очень мало. Чтобы дать и этой цифрѣ серьезное значеніе, надо найти ея отношеніе къ занятой населеніемъ площади. Другими словами, надо опредѣлить плотность или густоту населенія. Площадь петровской Россіи занимала около 3.638.000 квадр. верстъ (а вмѣстѣ съ Сибирью 14.550.000 кв. верстъ). Раздѣливъ на эту цифру количество петровскаго населенія (13 милл.), мы получимъ выводъ, что при Петрѣ въ Россіи жило, среднимъ числомъ, всего по 3,1 человѣка на квадр. километръ (3,57 на кв. версту): т.-е., примѣрно столько, сколько теперь живетъ въ Олонецкой губ. На томъ же пространствѣ петровской Россіи въ наше время помѣщается, какъ мы говорили, 64½ милліона. На километръ это дастъ по 15,5 человѣка[2]. Между тѣмъ, въ Австро-Венгріи живетъ 63,8 чел. на квадр. километръ, во Франціи — 71,5; въ Германіи — 91,5; въ Италіи — 106,5; въ Англіи — 122; въ Бельгіи — 210. Сравнительно съ Россіей это составитъ въ З1/3—12 разъ больше. Во всей Европѣ только Балканскій полуостровъ и Испанія до нѣкоторой степени могутъ сравниться съ Россіей по слабой населенности.
Послѣ сдѣланныхъ раньше разсужденій, одинъ этотъ фактъ покажетъ намъ, какъ далеко Россія должна былаотстать отъ западныхъ государствъ по своему экономическому развитію. Наиболѣе близкая къ Россіи экономически и географически — Пруссія уже двѣсти лѣтъ тому назадъ достигла той плотности, которую имѣетъ теперь старая Россія, и больше ста лѣтъ, какъ превзошла ее. Въ 1688 году въ Пруссіи было 15,8 человѣкъ на кв. килом.; въ 1740 г. — 18,9; въ 1774 г. — 24,9. Франція уже въ началѣ XIV вѣка, т.-е. полтысячи лѣтъ тому назадъ, имѣла 40 человѣкъ на кв. кил.: столько, сколько теперь имѣютъ только хорошо населенныя мѣстности Россіи. Что же касается Англіи, она превысила среднюю плотность теперешней Россіи еще во времена Вильгельма Завоевателя (средина XI вѣка). Тогда уже въ ней жило около 21 человѣка на кв. киломиравда, что ни въ одной изъ названныхъ странъ нѣтъ такой огромной массы неудобныхъ и пустынныхъ земель, какъ въ Россіи. Въ Германіи 31 % всей площади остаются незаселенными (и въ томъ числѣ 25,7 % подъ лѣсомъ); во Франціи 32,6 % (въ томъ числѣ 18,3 % подъ лѣсомъ); въ Англіи — 38,5 % (3,6 % подъ лѣсомъ). Между тѣмъ, въ Европейской Россіи (безъ Финляндіи) необитаемы и покрыты лѣсомъ (не имѣющимъ никакой цѣны на всемъ сѣверѣ) — 58 % всей площади (въ томъ числѣ подъ лѣсомъ 38,8 %). Только Скандинавскій полуостровъ превосходить въ этомъ отношеніи Россію, а Пиринейскій и Балканскій полуостровъ до нѣкоторой степени къ ней приближаются.
При этомъ условіи средняя цифра плотности на всю Россію еще не выражаетъ дѣйствительной населенности обитаемыхъ частей государства. Чтобы получить болѣе правильное понятіе о густотѣ русскаго населенія, нужно расчленить Россію на части, соотвѣтственно разницѣ естественныхъ условій жизни. Тогда только наша цифры и выводы пріобрѣтутъ сколько-нибудь реальный смыслъ, въ противномъ же случаѣ мы останемся при однихъ отвлеченіяхъ. И такъ, мы продолжимъ теперь наши наблюденія надъ историческимъ ростомъ населенія по отдѣльнымъ областямъ Россіи.
Основной единицей, надъ которой мы будемъ производить эти наблюденія, будетъ для насъ губернія Петра Великаго. Это все еще очень большая единица, гораздо больше нашей теперешней губерніи. Нельзя сказать, чтобы петровскія губерніи точно соотвѣтствовали естественнымъ географическимъ районамъ, на которые можно бы было раздѣлить Россію для болѣе удобнаго изученія роста русскаго населенія. Но за то дѣленіе Петра тѣсно связано съ историческими условіями, при которыхъ происходило расширеніе государства и размноженіе населенія. Московская губернія съ частями губерній, ее окружающихъ[3], составляла въ этомъ дѣленіи старинный правительственный центръ съ населеніемъ, плотно усѣвшимся на мѣстѣ. На сѣверъ тянулась къ Архангельску густо заселенная рѣчная дорога по Двинѣ среди пустырей теперешней Вологодской и Архангельской губерній. При Петрѣ этотъ поморскій бассейнъ отошелъ въ составъ „Архангелогородской“ губерніи[4]. На сѣверо-западѣ верхнее теченіе Волги, не отличавшееся по населенности отъ московскаго центра, отошло къ гораздо скуднѣе населеннымъ мѣстностямъ бывшихъ новогородскихъ владѣній. Эта старинная область новогородскихъ „пятинъ“, раскинувшихся въ озерномъ бассейнѣ, вмѣстѣ съ верхнимъ Поволжьемъ перешла при Петрѣ въ управленіе только-что построенной столицы подъ названіемъ „Ингерманландской“ губерніи[5]. На западъ отъ центра „Смоленская“ губернія Петра соотвѣтствовала теперешней Смоленской съ шестью южными уѣздами Калужской[6]. Наконецъ, на югъ и на востокъ отъ старыхъ московскихъ владѣній шли земли, позднѣе колонизованныя. Только въ юго-западной части этихъ земель, приписанной Петромъ къ Кіеву, мы найдемъ болѣе старое населеніе[7], да на востокъ отъ центра, въ среднемъ Поволжьѣ и дальше, по дорогѣ въ Сибирь, издавна жили русскіе поселенцы. Эту дорогу въ Сибирь, изстари заселенную, мы выдѣляемъ отъ сосѣднихъ пустырей Ветлужскаго, Устьсысольскаго и Яренскаго уѣздовъ; вмѣстѣ съ ними она отнесена была Петромъ къ огромной Сибирской губерніи[8]. Весь остальной юго-востокъ распредѣлился между двумя петровскими губерніями: „Азовской“, тянувшейся на югъ до границъ Екатеринославской губ. и Земли Войска Донскаго[9], и „Казанской“, спускавшейся, начиная отъ средняго Поволжья и отъ нижняго теченія Вятки и Камы, съ Бѣлой внизъ по кривому берегу Волги, до Царицына[10].
Послѣ этихъ предварительныхъ разъясненій мы прямо представимъ таблицу движенія народонаселенія на пространствѣ петровскихъ губерній. Первый столбецъ цифръ означаетъ въ ней предполагаемую плотность населенія въ до-петровское время. Эти цифры мы поставили въ скобки, потому что ихъ нельзя считать вполнѣ надежными. Онѣ основаны на сравненіи тѣхъ подворныхъ переписей Россіи 1678 и 1710 года, о которыхъ мы уже говорили. Перепись 1710 года показала убыль дворовъ, процентъ которой въ разныхъ губерніяхъ оказался различный[11]. Если предположить теперь, что убыль населенія была такая же, какъ убыль дворовъ, и что въ 1710 году населенія было столько же, сколько въ 1724 г., то достаточно будетъ измѣнить цифры второго столбца пропорціонально измѣненію количества населенія между 1678 и 1710 годами, и мы получимъ цифры перваго столбца. Второй и третій столбецъ показываютъ плотность населенія (на квадр. версту) при Петрѣ и въ наше время. Наконецъ, четвертый столбецъ показываетъ, во сколько разъ увеличилось русское населеніе со времени Петра Великаго (въ скобкахъ — съ 1678 года).
|
|
|
|
|
|||
| Центръ. Москов. губ. |
|
|
|
|
|
|
| Сѣверъ. Архангел. губ. |
|
|
|
|
|
|
| » Ингерманл. губ. |
|
|
|
|
|
|
| Западъ. Смоленская губ. |
|
|
|
|
|
|
| Юго-западъ. Кіевская губ.*). |
|
|
|
|
|
|
| Востокъ. Часть Сибир. губ. |
|
|
|
|
|
|
| Юго-востокъ. Казанская губ. |
|
|
|
|
|
|
| Югъ. Азовская губ |
|
|
|
|
|
- ) Если же не считать Харьковской губ. въ которой малороссійское населеніе смѣшано съ великорусскимъ то получимъ цифры: [13,7]—13,4—52,7—3,9—[3,8].
Для большей наглядности прилагаемъ діаграмму съ изображеніемъ тѣхъ перемѣнъ, которыя произошли въ густотѣ населенія петровскихъ губерній въ 1678, 1724 и 1885 годахъ. (Фиг. 2).
Какъ видимъ, старый центръ Московскаго государства рѣзко выдѣляется въ до-петровское время густотой своего населенія. Уже въ то время онъ достигъ такой плотности населенія, какой теперь отличаются хорошо населенныя мѣстности Россіи. Зато съ этой давно достигнутой точки московскій центръ за цѣлые два вѣка почти не двинулся впередъ. За центромъ слѣдуетъ полоса на югозападъ, въ наше время самая населенная во всей Россіи, — очевидно, благодаря своей черноземной нестенной почвѣ. Но при Петрѣ и до Петра населеніе этой полосы значительно отстало отъ населенія историческаго центра. Несомнѣнно, въ этомъ виновато было недавнее прошлое этой полосы, подвергавшейся частымъ татарскимъ набѣгамъ изъ степи. Какъ только стала проходить опасность набѣговъ, населеніе бросилось на богатую почву и поспѣшило не только нагнать, но даже перегнать населенность центральнаго суглинка. Слѣдующая по плотности Смоленская губернія, казалось бы, должна была походить но плотности населенія на центръ, къ которому она такъ близка и по географическому положенію, и по характеру жизни. Но тутъ тоже сказалось историческое прошлое. Смоленская губернія была пограничной и несла на себѣ всю тяжесть долгой и упорной борьбы двухъ политическихъ центровъ. Начиная съ XV вѣка вплоть до средины XVII в. Смоленскъ былъ яблокомъ раздора между Россіей и Польшей. Мѣстное населеніе жестоко страдало отъ цѣлаго ряда войнъ: еге истребляли, переводили въ другія мѣста; не далѣе, какъ при Петрѣ пограничныя смоленскія земли сильно опустошены были шведской войной. Только уже при Екатеринѣ II русская граница отодвинулась дальше на западъ, и смоленское населеніе, не равняясь по быстротѣ прироста съ черноземными областями, стало однако приближаться къ той нормальной цифрѣ плотности, на которой давно остановился центръ.
Если и съ этой стороны не вполнѣ еще затянулась историческая рана, нанесенная русскому населенію, то на юго-востокѣ Россіи послѣдствія исторіи сказываются еще яснѣе. Противорѣчіе между распредѣленіемъ естественныхъ богатствъ Россіи и истерическими условіями разселенія русскаго народа достигаетъ здѣсь крайняго предѣла. Русскій югъ до самаго Петра остается совсѣмъ пустыннымъ и населеннымъ слабѣе русскаго сѣверо-запада; даже пустынный и скудный русскій сѣверъ недалеко отстаетъ отъ богатаго Поволжья. Очевидно, здѣсь дѣйствуетъ въ сильнѣйшей степени та же причина, какъ въ Смоленской и Кіевской области. Опасность съ юга и съ востока не прошла еще здѣсь и ко времени Петра; немудрено, что богатыя земли чернозема продолжаютъ пустовать. Естественно также, что, когда опасность пройдетъ, населеніе и здѣсь поспѣшитъ наверстать потерянное время. Вмѣстѣ съ тѣмъ и характеръ населенности русскаго юга и сѣвера, первоначально сходный, далеко разойдется въ разныя стороны. На пространствѣ Казанской и Азовской губерній Петра населеніе за двѣсти лѣтъ возросло въ десять разъ слишкомъ. Русскій юго-востокъ стремится, такимъ образомъ, догнать населеніе центра[12]. Напротивъ, поморскій бассейнъ и озерная область за тѣ же двѣсти лѣтъ стали всего только вдвое или втрое люднѣе. Только верховья Вятки и Камы, неразрывно связанныя съ Поволжьемъ, увеличили свою населенность слишкомъ въ пять разъ. Во всякомъ случаѣ, всѣ эти три мѣстности по плотности населенія остаются на самомъ низу нашей діаграммы.
И такъ, во всей сѣверной половинѣ и центрѣ Россіи населеніе за послѣдніе два вѣка остается почти неподвижнымъ или возрастаетъ весьма медленно. Мы скоро увидимъ, что эта половина и центръ составляли почти всю Россію до самой средины XVII столѣтія. Южная же половина, которая начала присоединяться къ сѣверной только съ середины XVII вѣка, растетъ съ необычайной быстротой, догоняетъ центръ и даже перегоняетъ его по плотности своего населенія. Одного этого факта достаточно, чтобы заключить, что при переходѣ отъ Московскаго государства къ императорской Россіи долженъ былъ совершенно измѣниться характеръ русской исторической жизни. Правда, послѣдствія этой перемѣны сказались далеко не сразу. Можно даже сказать, что и въ наше время не вполнѣ обнаружились результаты перемѣщенія центра русской населенности съ юга на сѣверъ, точно также какъ и ростъ южнаго населенія далеко не остановился. Послѣднее видно изъ того обстоятельства, что ежегодный приростъ населенія на югѣ достигаетъ и теперь очень высокой цифры 2 %. На сѣверѣ и въ центрѣ тотъ же приростъ колеблется всего между 1 % и ½%.
Это наблюденіе возвращаетъ насъ къ тому, что мы говорили въ началѣ этого очерка. Есть, очевидно, для каждой страны и для каждаго времени какой-то естественный предѣлъ насыщенія страны населеніемъ. Населеніе растетъ свободно, пока не достигнутъ этотъ предѣлъ, но послѣ его достиженія упругость сопротивленія новому приросту быстро увеличивается, и возростаніе населенія замедляется. Судя по низкой степени населенности, по большому количеству браковъ и рожденій мы заключали раньше, что русское населеніе находится въ періодѣ свободнаго возростанія. Теперь мы должны прибавить, что этого вывода нельзя приложить ко всей Россіи одинаково. Ростъ сѣвернаго и центральнаго населенія Россіи, по представленнымъ вамъ даннымъ, очевидно замедленъ. Почему же происходитъ это явленіе? Чѣмъ оно объясняется?
Едва ли можно утверждать, что «индивидуація» сѣвернаго и центральнаго населенія (выражаясь терминомъ Спенсера) такъ далеко пошла, что именно она и ослабила «генерацію», производительныя силы русской массы. Еще труднѣе предполагать, что причиной задержки роста послужило достиженіе этой массой прочнаго благосостоянія. Возможность пробраться въ высшіе общественные слои — или то, что нѣкоторые экономисты называютъ общественной «капиллярностью» — существовала, правда, въ Россіи всегда въ большей степени, чѣмъ въ другихъ европейскихъ странахъ; но количество лицъ, обладавшихъ достаточной силой личнаго почина, чтобы воспользоваться этой возможностью, едва ли было въ Россіи велико. Такимъ образомъ, и «капиллярность» русскаго общества не даетъ намъ надлежащаго объясненія остановки роста населенія въ цѣлой половинѣ Россіи. Единственнымъ возможнымъ объясненіемъ остается-то, въ силу котораго увеличеніе населенія тѣсно связано съ увеличеніемъ средствъ существованія; а возможность увеличить средства существованія зависитъ отъ характера экономической жизни. Нельзя не замѣтить, что задержка въ развитіи центральнаго населенія Россіи произошла на той цифрѣ, которую Левассеръ полагаетъ предѣльной для роста земледѣльческаго населенія (40 челов. на кв. километръ, что равняется 45,6 на версту). Приблизительно къ той же цифрѣ (30—46 чел. на кв. килом.) приходили экономисты, пытавшіеся опредѣлить, сколько населенія Россія можетъ прокормить своимъ собственнымъ хлѣбомъ при современныхъ условіяхъ русскаго земледѣлія. Мы увидимъ, правда, впослѣдствіи, что русскій центръ давно уже нашелъ подспорье для земледѣльческаго заработка — въ занятіяхъ домашней промышленностью и отхожими промыслами. Но мы увидимъ также, что этотъ добавочный заработокъ не увеличивалъ средствъ существованія нашего крестьянина, а лишь давалъ ему возможность оплатить подати. При этомъ условіи практическій выводъ остается тотъ же. Предѣлъ, на которомъ остановилось населеніе центра, есть предѣлъ тѣхъ средствъ, которыя крестьянинъ могъ добыть съ помощью личнаго труда, прилагая его къ землѣ, къ дешевымъ или даровымъ матеріаламъ, или просто продавая его на сторону, — словомъ, употребляя свой трудъ безъ приложенія къ нему капитала.
Подробнѣе мы не можемъ обсуждать этого вопроса въ предположенныхъ рамкахъ. Сказаннаго достаточно, чтобы показать читателю, какая глубокая связь существуетъ между движеніемъ населенія и всѣмъ строемъ экономической жизни народа. Во второмъ очеркѣ мы и перейдемъ къ изученію экономическаго развитія Россіи. Но предварительно намъ предстоитъ еще коснуться исторіи русскаго населенія съ другой стороны, чѣмъ только что изображенная: со стороны его племеннаго состава и его разселенія на пространствѣ Россіи.
Историческій очеркъ ученій о народонаселеніи и попытку систематизировать эти ученія, независимо отъ теоріи Мальтуса, читатель найдетъ въ интересной книжкѣ неаполитанскаго профессора Нитти (F. S. Nitti. Population and the social system, London, Sonnenschein, 1894". одинъ изъ томиковъ Social science series). Такой же очеркъ и очень обстоятельный сводъ данныхъ по исторической статистикѣ см. въ прекрасной статьѣ о Bevölkerungswesen новаго Словаря государственныхъ наукъ (Handwörterbuch der Staatswissenschäften, hgb. v. Konrad u. Lexis). Нѣкоторыя данныя «Очерка» заимствованы изъ капитальнаго изслѣдованія Levasseur, La population franèaise, 1889—1891 (особенно изъ III тома). Новѣйшія статистическія цифры взяты изъ послѣдняго изданія извѣстныхъ таблицъ Юрашека (Otto Höbner’s Geographisch-Statistische Tabellen. Angs. 1894). Сводъ старой русской литературы по исторической статистикѣ населенія съ большой полнотой сдѣланъ во II томѣ изслѣдованія Schnitzler’а, до сихъ поръ сохраняющаго значеніе для историковъ: L’empire des Tsars au point actuel de la science, 4 тома. Paris, 1862—1869. За позднѣйшее время огромный матеріалъ по движенію населенія накопился въ изданіяхъ центральнаго статистическаго комитета и земскихъ статистическихъ работахъ. Разработку этого матеріала см. въ Военно-статистическомъ сборникѣ, вып. IV, Россія, составл. подъ ред. H. Н. Обручева, Сиб. 1871; въ Сравнительной статистикѣ Россіи и западно-европейскихъ государствъ Ю. Янсона, Спб. 1878—1880, 2 т. и въ Сельско-хозяйственной статистикѣ европейской Россія А. Ѳ. Фортунатова, М. 1893. Попытка опредѣлить движеніе населенія въ до-петровское время сдѣлана спеціально для настоящихъ «Очерковъ», также какъ и попытка опредѣлить приростъ населенія за послѣдніе два вѣка въ районахъ петровскихъ губерній. Площади этихъ губерній опредѣлены въ площадяхъ современныхъ уѣздовъ. Болѣе точное опредѣленіе потребовало бы сложныхъ спеціальныхъ изслѣдованій. Данныя по статистикѣ прироста и убыли 1620-хъ, 1678, 1710 и 1724 годовъ взяты изъ книги автора: Государственное хозяйство Россіи и реформа Петра Великаго.
- ↑ Даже не вычитая земельныхъ пріобрѣтеній обѣихъ странъ. Населеніе Франціи съ 19 милл. поднялось ли 38½; Австріи съ 12—13 милл. до 43 милл.; Англіи съ 8,9 милл. до 38,8 милл.
- ↑ По всей Европейской Россіи средняя плотность на километръ будетъ 18 человѣкъ, на квадр. версту 20,5.
- ↑ Калужская безъ юго-западныхъ уѣздовъ, Тульская безъ южныхъ, Рязанская безъ юго-восточныхъ, Владимірская безъ восточныхъ, три западные уѣзда Костромской, Ростовскій уѣздъ Ярославской губ.
- ↑ Соотвѣтствуетъ теперешней Архангельской, Вологодской безъ двухъ восточныхъ, совершенно пустынныхъ уѣздовъ (Яренскаго и Устьсысольскаго), Костромской безъ западныхъ (Нерехотск., Костр. и Буйск.) и двухъ восточныхъ (тоже пустынныхъ: Ветлужсх. и Варнавинскаго) уѣздовъ, и Каргопольскому уѣзду Олонецкой губерніи.
- ↑ Въ составъ ея вошли теперешняя Петербургская, Новгородская, Псковская, Тверская безъ Зубцов. у., Ярославская безъ Ростов. у. и Олонецкая безъ Каргополь у.
- ↑ Кромѣ того, она включала Зубцовскій у. Тверской губ. и Одоевскій уѣздъ Тульской.
- ↑ „Кіевская“ губернія Петра состояла изъ Новосильск. и Бѣлев. у. Тульской губ., Орловской безъ Елецкаго, Курской безъ Новооскольскаго шести западныхъ уѣздовъ Харьковской; Полтавская и Черниговская составляли особое малороссійское или „гетманское“ управленіе.
- ↑ Такимъ образомъ, подъ Сибирской губерніей мы будемъ дальше разумѣть европейскую часть ея, въ составѣ пяти сѣверныхъ уѣздовъ Вятской и пити сѣверныхъ (европейскихъ) уѣздовъ Пермской губерніи.
- ↑ Въ составъ Азовской губ. входили Черненій и Ефремовскій у. Тул. губ., пять южныхъ уѣздовъ Рязанской, Тамбовской безъ двухъ сѣверныхъ уѣздовъ, Пензенская безъ трехъ юго-восточныхъ (Пенз., Мокшанск. иГородищ.), четыре западныхъ уѣзда Саратовской, пять восточныхъ уѣздовъ Харьковской, вся Воронежская, Новооскольскій у. Курской и Елецкій у. Орловский губ.
- ↑ Въ составъ „Казанской“ губ. Петра I входили Касимои, и Спасскій Рязанской губ., Елатомскій и Темниковскій у. Тамбовской, три юго-восточные у. Пензенской, четыре восточные у. Владимірской (Меленковск., Муром., Горохов. Вязник.), Юрьевецкій и Варваринскій у. Костромской, вся Нижегородская, Казанская и Симбирская, Кузнецкій и пять приволжскихъ уѣздовъ Саратовской губ., вся Уфимская, Полянскій и другіе пять южныхъ у. Вятской, два южныхъ (европ.) уѣзда Пермской губ.
- ↑ Именно въ Архангелогородской и Ингерманландской губ. убыло де 4 % дворовъ, въ Московской — до 25 %, въ Смоленской — 21 %, въ Авовской — 13,7 %, въ Кіевской 2 %; напротивъ, въ европейской части Сибирской прибыло 8 %, въ Каванской прибыло 17 %.
- ↑ Не забудемъ, что въ то же время заселяются за предѣлами петровскихъ губерній земли, остававшіяся при Петрѣ совершенно пустынными.