От редакции (Аноним, Иллюстрация, 1847)
С каждым полугодием «Иллюстрация» начинает новый том. Окончив нумером 24-м том ІV-й, новая редакция (принявшая издание в своё заведывание с 12-го нумера), не ожидая обычного у нас для подписки времени, воспользовалась началом нового тома для совершения, хотя и в середине года, перемен самых капитальных, но которые она считала себя в обязанности сделать для издания, назначение и самое наименование которого требуют если не высшей, то возможной по обстоятельствам; типографической роскоши, рачительности и отчётливости. Читатели заметят, что бумага, нарочно для этого журнала заказанная (на известной Невской фабрике), чрезвычайно улучшена в цвете и качестве; — что новые шрифты, отлитые первою нашею словолитнею Ревильона, превосходны, вместительны и чётки; — что печатание вообще производится со всею тщательностию, которая может быть допущена спешностью еженедельного издания, а печатание гравюр в особенности (дело необыкновенно трудное и о котором весьма немногие имеют даже и поверхностное понятие) поручено руководству едва ли не единственного у нас, но зато и отличного мастера этого искусства.
Художественная часть будет предметом всевозможной заботливости и особенного тщания редакции. Независимо от рисунков, исполнение которых она будет приобретать или заказывать тому или другому из художников, в числе постоянных её рисовальщиков находятся таланты высоко ценимые и замечательные, каковы гг. Гюо, Жуковский, Щедровский, Агинь, Карпо, Кюи, Борель, Пальм, Вейсман; — постоянные же гравёры «Иллюстрации» суть все без изъятия лучшие у нас по этой части художники: Бар, Клотт, Бернардский, Гоген-Фельден, бар. Нетельгорст, Грейм, Линк, Кюи, Дунин, Ратке, Серяков.
Относительно содержания журнала редакция постарается сделать всё, что будет доступно её силам и средствам; многие лица, специально занимающиеся различными частями, обещали ей радушное и полное готовности участие.
В таком издании никогда однако же заботливость редакции и её сотрудников не может удовлетворить желаний самой редакции той, когда она лишена огромного пособия, которое при неимоверном числе подписчиков на «Иллюстрации» французскую (свыше 38 000) и английскую (до 50 000) даёт этим изданиям средство иметь не только в отечестве, но повсюду многочисленных корреспондентов, сотрудников — литераторов и художников и постоянно, беспрерывно, своевременно, отовсюду о всём получать сведения, известия, новости, описания, рисунки, чертежи, статьи разного содержания.
Мечтать, чтоб какое бы то ни было периодическое издание в России достигло и до седьмой доли числа подписчиков на английскую «Иллюстрацию», было бы чрезвычайно смешно; но, по нашему убеждению, ещё смешнее полагать, что «Иллюстрация» у нас существовать не может. Издание, которое в момент, когда перешло к новой редакции, требовало (за совершенным исключением литературной части) на годовую издержку, только по типографской и художественной частям, 17 500 р. с. — и следовательно теперь требует несравненно более, — без всякого сомнения, не может существовать при одной тысяче подписчиков. Ясно; — и в этом мы не видим никакой надобности секретничать, точно также, как никогда не признавали ни необходимыми, ни приличными объявления о предприятиях этого рода, одеваемые в формы лавочных зазывов и знаменитых промышленных «рекламов», для которых мы только не имеем ещё названия. Но, — повторяем, — «Иллюстрация» у нас существовать не только может, а должна, потому что имеет богатейшие условия для существования своего. Однако же всевозможной воли, всех усилий и издержек редакции тут недостаточно; нужно, чтоб этого захотели ещё… «вероятно десять тысяч подписчиков?» — скажут нам, зло улыбаясь. — Нет, вовсе нет. Нужно, чтоб этого захотели ещё двадцать, тридцать человек, не более; людей образованных, что вовсе не значит, чтоб они были писателями повестушек, романчиков или стихотвореньиц; — нет, то могут быть гении, — а тут нужны люди просто образованные, которым всё человеческое близко к сердцу; которые не глухи, не слепы, не немы, не ледяно хладнокровны ко всему хорошему, любопытному, замечательному, оригинальному, прекрасному или великому, — потому только, что оно своё; — которые, быв рассеянны по разным краям, по разным поясам, по разным природам, среди разных племён, явлений, событий живого, быстро движущегося богатырски вырастающего силою, образованностью, богатством, устройством и гражданственностью государства, — в этом необъятно разнообразном, в этом в высшей степени занимательном мире, — записали бы, начертили бы, изучили бы то, что около них, что привлекло их внимание, остановило их ум, подстрекнуло их любознательность, тронуло их сердце и благородное чувство народности, — и присылали бы эти записки, пометки и рисунки в редакцию «Иллюстрации».
Вот, по мнению нашему, главнейшее назначение русской «Иллюстрации». Вздумать, что не нашлось бы не тридцати лишь, а тридцати тысяч человек в России, которые могли бы превосходным образом исполнить то, о чём упомянуто, — вздумать это, было бы безумно. Уверять, что и, имея всякую возможность, никто не захочет этого сделать, — было бы оскорблением, на которое не дано права даже и тому, кто судил бы так по собственному расположению и правилам.
Вот почему редакция с первого нумера, ею изданного, сказала, что она твёрдо убеждена в сочувствии и содействии этому предприятию. Убеждение её не изменилось, — она доказывает это. На пособие, о котором просит, она не имеет права не надеяться; с своей же стороны может уверить, что не ослабеет в трудах, не пощадит издержек и постоянно будет делать всё, что окажется возможным и не превысит её средств и местных способов.