ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПОЭМЫ: ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ.
правитьQui pourra jamais la décrire
Cette ivresse de mes esprits?
Mais qu’importent de vains écrits?
Dans mon coeur ne sais tu pas lire?
Çuel Apollon peut garantir
D’exprimer ce que l’amour inspire?
On à tant d'âme pour sentir
Et si peut d’esprit pour le dire!
Bernard (Epîtres).
Бернардъ! любимецъ Музъ! дерзну ли безъ искусства
И я тебѣ во слѣдъ пѣть нѣжно, пылко чувство, —
Межь смертныхъ — на землѣ, въ Олимпѣ — у Боговъ
Равно всесильное, священное — любовь?
Нѣтъ! лиры не имѣвъ столь звучной, стройной, страстной,
Я подражать тебѣ оставлю трудъ напрасной!
Ты славенъ сталъ въ вѣкахъ — я славы не ищу.
Не міръ собой плѣнять — о ли о и быть милъ хочу!
Пусть скажетъ, прочитавъ нескладну пѣсньАлина:
«Вотъ вѣрная души и чувствъ его картина!»*
И буду награжденъ сверьхъ всѣхъ трудовъ моихъ!
Да лаврами чело вѣнчается другихъ;
Одинъ Алины взоръ, улыбка одобренья:
Вотъ слава вся моя, блаженство, цѣль творенья!
Не къ Фебу духъ паритъ; — достигнуть на Парнассъ,
Увѣренъ твердо я, не можетъ слабый гласъ!
Тебя, другъ милый мой, я мыслью призываю!
Хочу здѣсь все сказать, что въ сердцѣ ощущаю.
Води моимъ перомъ, будь Музою моей
И вѣрно опишу всю силу страсти сей!
Любви палящій огнь есть пламень тотъ священной,
Который Промеѳей рукою дерзновенной
Похитилъ нѣкогда для благъ земныхъ съ небесъ.
Онъ къ намъ безсмертныхъ все съ нимъ счастье перенесъ.
Кто вновь одушевленъ любви волшебной силой,
Въ комъ чувства, мысль — она, кто дышетъ только милой,
У ногъ возлюбленной, восторгомъ упоенъ,
Не смертный счастіемъ, Богамъ подобенъ онъ!
Богамъ — когда дерзнулъ трепещущей рукою
Прижать ее къ груди, сказавъ: счастливъ тобою!
И радость на челѣ стыдливомъ прочиталъ
И перьвый поцѣлуй съ невинныхъ устъ сорвалъ: —
Душа его тогда отъ праха отдѣленна;
Забыта смертныхъ часть, — храмъ счастья — вся вселенна!
Луга зеленые, прозрачный ручеекъ,
Тѣнь рощи, злато нивъ, краса полей — цвѣтокъ,
Все стало для него и близко и прекрасно!
Любимому свѣтлѣй блеститъ и солнце красно,
Сребристѣе луна; — средь самой темноты
Онъ ясно видитъ все! — знакомыя черты
Предмета милаго — его не покидаютъ:
Вездѣ, всегда надъ нимъ, какъ яркій свѣтъ мелькаютъ,
Разсѣиваютъ мракъ кругомъ облегшихъ тучь
И въ душу страстну льютъ златой надежды лучь!
Вас. Головинъ (*).
(*) Сочинитель сихъ стиховъ просилъ насъ объявить читателямъ, что, какъ по его мнѣнію Г. Головину (печатавшему свои произведенія въ разныхъ изданіяхъ, даже въ Дамскомъ Журналѣ, и еще недавно помѣстившему въ Вѣстникѣ Европы Посланіе къ Князю Шаликову) не пріятно будетъ, если ихъ будутъ принимать одного за другаго, то онъ, чтобъ предупредить всякое недоразумѣніе, отнынѣ станетъ подписываться: Вас. Головинъ. Изд.
ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПОЭМЫ: ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ.
правитьАлина! безъ тебя задумчивый, унылый,
Хотя брожу съ тоской, — но призракъ сердцу милый,
Твой образъ носится повсюду надо мной;
Мечтаешься ты мнѣ — подъ тѣнью древъ густой —
Въ малѣйшемъ шорохѣ — листочка въ трепетаньи
Я слышу голосъ твой! — Въ серебряномъ сіяньи
Луны сквозь облака мерцающихъ лучей,
Зрю томный, кроткій блескъ задумчивыхъ очей;
Тебя вообразивъ, я странъ нездѣшнихъ житель
И ты, въ разлуки часъ, мой геній утѣшитель!
Въ восторгѣ позабылъ, что милой нѣтъ со мной:
Любовь и среди мукъ, есть даръ Судьбы благой!….
Она — путь жизни сей цвѣтами устилаетъ,
Отъ сердца гонитъ грусть и душу оживляетъ!
Повѣрьте: безъ нее блаженства въ мірѣ нѣтъ;
Лишь ею держится и дышетъ цѣлый свѣтъ.
Напрасно говорятъ вамъ, дѣвушки прекрасны:
"Страшитеся любви! — Всѣ клятвы сладострастны
"Въ устахъ любовника не значутъ ничего!
"Сего дня взоръ одинъ блаженство для него,
"Сего дня подлѣ васъ онъ міръ позабываетъ,
«А завтра, мотылекъ, отъ розы отлетаетъ
„Пишь сладость жизни всей на пышный анемонъ!“
Напрасно мудрецы толкуютъ: вѣрность-сонъ!
И сердце дѣвушки отъ счастья удаляютъ,
Измѣною въ любви, въ шестнадцать лѣтъ пугаютъ.
Не вѣрьте! — и когда Киприды сына власть
Заставитъ юношу у ногъ излить вамъ страсть,
Коль сердце бьется васъ — душой его любите
И бога всѣхъ утѣхъ упрямствомъ не гнѣвите:
Все создано любить! такъ — киньте взоръ вокругъ:
Вамъ скажутъ тоже боръ, ручей, пригорки, лугъ;
Вамъ тоже подтвердятъ и птичекъ страстны хоры,
Съ любовью на кустахъ встрѣчая блескъ Авроры.
Но скажете вы мнѣ:, богъ времени сѣдой
Не рѣдко увлекалъ Амура за собой;
На помощь старику всегда какъ тутъ разлука;
Забытой милымъ быть ужаснѣйшая мука!»
Позвольте въ сихъ стихахъ вамъ истину открыть:
Тотъ прямо не любилъ, кто можетъ измѣнить!
Не думайте чтобъ страсть была тотъ огнь мгновенный,
Близь васъ красавицы невольно въ насъ возженный,
Когда, плѣненные улыбкою одной,
Иль взоромъ огненнымъ, любезностью другой,
Обоихъ хвалимъ мы; — такъ — бабочка златая
Льнетъ къ каждому цвѣтку, надъ ними вкругъ порхая;
Пока не отлетитъ — равно всѣ милы ей.
Нѣпуь, нѣтъ! обвороженъ Алиною моей,
Любовью я зову, — то сердца упоенье,
Тотъ сладостный восторгъ — себя всего забвенье.
Когда, въ одной изъ васъ, зря блага жизни сей,
Мы мыслимъ, чувствуемъ и дышемъ лишь для ней!
Такъ! вѣрьте лирѣ въ томъ! — Всесильно Провидѣнье,
Когда создало міръ, и въ ономъ все творенье,
Съ начала человѣкъ два сердца получилъ;
Но вскорѣ самъ Творецъ сердца тѣ раздѣлилъ;
Когда увидѣлъ онъ, что персть имъ оживленна,
Сама собой никакъ не можетъ быть блаженна.
Богъ женщину создалъ, — красу природы всей:
Одно, изъ нашихъ двухъ, забилось сердце въ ней;
Другое жь въ насъ съ тѣхъ поръ, къ нему стремиться стало,
Чтобъ съединиться вновь — и вотъ любви начало!
Могу ли чѣмъ еще яснѣе доказать,
Что должно страсть сію высокой почитать? —
Любовь наукамъ мать! — Ея волшебна сила
Желанье нравиться межь смертныхъ поселила;
Искуства родились — чудесъ сталъ полонъ свѣтъ!
Близь милой въ первый разъ себя позналъ Поетъ:
Не въ силахъ все сказать, Амуромъ вдохновенный,
Онъ мыслью вдругъ постигъ языкъ Боговъ священный;
Въ восторгѣ лиру взялъ…. Мелодіей своей,
Плѣняя милой умъ, плѣнилъ и сердце въ ней;
Пѣлъ радостно — она веселье ощущала….
Пѣлъ счастіе любви — красавица вздыхала
И взоръ потупя свой, когда скончалъ пѣвецъ,
Краснѣлся, люблю! сказала наконецъ.
Алина, другъ души тобой плѣненной, страстной,
Уже ли богъ любви, — богъ милый и прекрасный,
Нигдѣ еще тебя одну не заставалъ,
И сердце никакой мечтой не обольщалъ?
Въ шестнадцать лѣтъ, собой украсивши природу,
Тебѣ ли счастьемъ звать обманчиву свободу?….
Нѣтъ счастья безъ любви! — Для хладнаго душой,
Казаться долженъ міръ могилою пустой!….
И чѣмъ тебя любовь Алина испугала?….
Оковы лишь изъ розъ она всегда сплетала;
Не тяжко — сладостно, вѣрь, цѣпь ея носить;
Неволя съ ней милѣй свободы можетъ быть
Вас. Головинъ.