Оппозиціонная партія во Франціи.
правитьСо времени упроченія во Франціи порядка, возникшаго 2 декабря 1851 года, Французскіе либеральные публицисты снова съ нѣжностью стали вспоминать эпоху процвѣтанія во Франціи парламентаризма. Англія, считающаяся страной возможно совершеннаго развитіи парламентарной системы государственнаго управленія, стала вновь являться въ ихъ сочиненіяхъ идеаломъ, о воплощеніи котораго всякій любящій свое отечество гражданинъ долженъ неуклонно стараться, къ достиженію котораго во Франціи должны, по ихъ словамъ, стремиться всѣ друзья свободы. Еще въ прежнее время такого рода восторгъ передъ англійскими учрежденіями обнаруживался преимущественно у публицистовъ, преданныхъ іюльской монархіи и орлеанской династіи, но выраженія этого восторга заглушались отчасти публицистами другаго сорта, настаивавшими на недостаткахъ англійской системы въ томъ отношеніи, что массѣ народонаселенія отъ нея мало проку, что при этой системѣ хорошо только богатому, а рогатому всегда хорошо. Вскорѣ послѣ переворота 2 декабря, публицисты этого сорта совсѣмъ замолкли, а восторженнымъ поклонникамъ парламентаризма позволяется и донынѣ издавать слабый пискъ въ хвалебномъ хорѣ людей, поющихъ гимны императорской системѣ управленія и наполеоновской конституціи. Этотъ пискъ и есть единственный отголосокъ теперешняго оппозиціоннаго либерализма во Франціи. Отсюда не должно ошибаться насчетъ значенія либеральной партіи во Франціи, а за нею и либеральной политической публицистики. Конечно, эту партію и эту публицистику называютъ демократической, и республиканской, и даже революціонной; но всѣ эти названія не даютъ настоящаго понятія о предметѣ, а указываютъ только и ту степень ненависти, которую чувствуетъ къ нему называющій. Партія, обозначаемая во Франціи именемъ либеральной, получила свое начало отъ пяти депутатовъ, засѣдающихъ въ законодательномъ корпусѣ со времени возникновенія этого учрежденія и попавшихъ туда несмотря на всѣ старанія людей 2 декабря помѣшать ихъ избранію. Эти пять депутатовъ дѣйствительно отличаются — въ политическомъ отношеніи независимымъ образомъ мыслей, а въ экономическомъ — сочувствіемъ къ рабочему классу и его положенію; но будучи избраны въ законодательный корпусъ, они присягнули въ повиновеніи императорской конституціи И въ вѣрности императору, и это положеніе опредѣлило ихъ образъ дѣйствій и планъ будущей политической компаніи. Дѣятельность ихъ въ этомъ отношеніи въ продолженіи 12 лѣтъ стоитъ на почвѣ строго легальной. Опираясь на слова конституціи, что она усовершаема (perfectible), и принимая ее, кажется, на самомъ дѣлѣ, за нѣчто подлежащее развитію, они ведутъ мелкую борьбу противъ злоупотребленій администраціи, Задерживающихъ, по ихъ мнѣнію, эту усовершимость, и стараются свои нападенія сдѣлать какъ можно болѣе гласными. Такъ какъ конституція 2 декабря имѣетъ въ формѣ своей нѣчто похожее на парламентарную систему, то эти либеральные депутаты, съ примыкающею къ нимъ либеральною прессой, не касаясь сущности учрежденій, всячески-стараются этому призраку конституціи дать дѣйствительное значеніе. Вслѣдствіе этого они требуютъ также и всѣхъ послѣдствій теоріи парламентаризма, принципъ котораго повидимому признанъ императорской конституціей, т. е. полной свободы и гласности преній, свободы печати, независимости суда отъ какихъ бы то ни было вліяній и полной неприкосновенности правъ, какъ избирателей, такъ и избираемыхъ, по крайней мѣрѣ, тѣхъ правъ, которыя предоставлены имъ основными статьями консгитуціи. Нельзя сказать, чтобы они упускали случай настаивать на необходимости и неприкосновенности всѣхъ существующихъ гарантій этикъ правъ; всякое преслѣдованіе администраціи, всякое посягательство съ ея стороны на избирательныя права гражданъ, всякое нападеніе на прессу, малѣйшее вторженіе ея въ область суда, — все это находитъ въ этихъ людяхъ смѣлыхъ порицателей и обличителей, а если процессъ и подсудимый мало мальски интересуютъ общественное мнѣніе, то и знаменитѣйшихъ адвокатовъ Франціи. И о чемъ бы ни велся процессъ въ ассизахъ, о чемъ бы ни шло преніе въ законодательномъ корпусѣ, люди, о которыхъ мы говоримъ, съ настойчивостью, достойною лучшей участи, всегда находятъ возможность изложить стремленія своей партія, всѣ требованія, исполненіе которыхъ они считаютъ необходимымъ для блага общества и государства, и при томъ, изложить такъ, чтобы публика видѣла всю умѣренность и легальность этихъ требованій. Однако, до послѣдняго года, не смотря на силу и блескъ рѣчей Пикара, Эмиля Оливье, Даримона, Жюля Фавра въ законодательномъ корпусѣ, не смотря на громъ рѣчей Беррье, Дюфора, Фавра, произносимыхъ ими передъ судомъ въ защиту людей, призванныхъ туда по поводу чего нибудь, касающагося вышеупомянутыхъ требованій, — ни свобода слова, ни безпристрастіе суда, ни произвольныя дѣйствія администраціи, повидимому, но ощущали на себѣ вліянія этихъ усилій оппозиціи, этихъ стараній либеральной партіи, оффиціально существующей съ ея офиціально признаннымъ либерализмомъ. Опытъ 12 лѣтъ, конечно, могъ бы научить ее уму-разуму, потому что все-таки эта партія состоитъ изъ людей, болѣе или менѣе искусившихся въ политической дѣятельности, если бы не выборы 1863 года. Эти выборы дали людямъ оппозиціи надежду, чго двѣнадцатилѣтнія усилія ихъ не остались безплодными, что страна начинаетъ внимать ихъ голосу, и понимать, что требованія, заявляемыя оппозиціей, суть въ сущности и ея требованія, и что если правительство глухо къ протесту нѣсколькихъ человѣкъ, то не останется глухимъ къ желаніямъ всего народонаселенія. Выборы 1863 года въ законодательный корпусъ оживили оппозицію: они усилили ее почти 30-ю членами. Эта цифра дѣйствительно велика, если взять въ разсчетъ всѣ легальныя я нелегальныя мѣры, которыя употребляла администрація для замѣщенія мѣстъ въ законодательномъ корпусѣ приверженцами правительства, и тѣ почти неодолимыя пре и я іетвія, которыя она ставила для кандидатовъ оппозиціи. Либеральная партія, не смотря на множество придирокъ, не смотря на званія всякаго сорта, и нравственныя, и матеріальныя, заликовала; дѣйствительно, изъ пяти человѣкъ, она, за шесть лѣтъ, выросла до тридцати трехъ. Правда, что изъ этого числа оппозиція можетъ расчитывать развѣ только на Гарнье-Пажеса и Карно, людей впрочемъ бездарныхъ, да можетъ быть еще человѣкъ на двухъ-трехъ, — остальные же или клерикалы. вызванные на сцену послѣдними дѣйствіями французскаго правительства въ Италіи и положенія его относительно главы католическаго міра, или — люди, которые разойдутся съ министерствомъ въ двухъ-трехъ частныхъ вопросахъ, во всемъ же существенномъ станутъ на его сторону. Однако оппозиція не смущается этимъ, твердо стоитъ на завоеванной, будто бы, ею цифрѣ и убѣждается все болѣе и болѣе въ правильности своего плана кампаніи и въ своемъ политическомъ тактѣ. Исходя изъ той мысли, что парламентарная система, въ какомъ бы ни была она видѣ, все-таки узаконена ограничениями постановленіями конституціи; что, не смотря на безотвѣтственность министровъ, на прямую зависимость прессы отъ администраціи, за ограниченіе свободы преній въ палатѣ представителей націи, не смотря даже на неважность значенія послѣдней въ общемъ механизмѣ государственнаго управленія, принципъ выборовъ все-таки существуетъ, а такъ какъ онъ есть основа и краеугольный камень Парламентарнаго управленія, слѣдовательно оппозиція полагаетъ, что на него должно быть теперь устремлено все вниманіе, обращены всѣ ея усилія. Это тѣмъ болѣе кажется ей необходимымъ, что здѣсь очевидно больное мѣсто господствующей партіи, такъ какъ она, не смотри на весь административный арсеналъ, пущенный въ ходъ, не могла избѣжать избранія и утвержденія тридцати депутатовъ, непріятныхъ ей, въ добавокъ къ пяти, уже засѣдавшимъ ей въ пику въ законодательномъ корпусѣ. Отсюда, если эти тридцать лицъ разростутся современемъ въ большинство, тогда легко можно сдѣлать въ конституціи самыя существенныя измѣненія, а затѣмъ… все пойдетъ какъ-то маслу. Таковъ повидимому способъ разсужденія вождей либеральной политической партіи во Франціи, сколько можно о немъ судить изъ всѣхъ ея дѣйствій и словъ, таковъ планъ ихъ будущей политической дѣятельности.
Мы не станемъ теперь говорить, на сколько правы или неправы въ своихъ воззрѣніяхъ и образѣ дѣйствій вожди оппозиціи, на сколько реальнаго основанія имѣютъ ихъ надежды, — мы думаемъ, что читатель лучше и самостоятельнѣе уразумѣетъ сущность этихъ стремленій и надеждъ, если мы развернемъ, хотя отчасти, передъ его глазами картину того, какъ и на какихъ основаніяхъ производятся выборы во Франціи. Картина эта выйдетъ ярче и сильнѣе оттѣненной, если мы скажемъ, что матеріалы для нея — извлеченіе изъ сочиненія одного изъ членовъ либеральной партіи, изъ сочиненія, но всему видно, написаннаго съ цѣлью, съ одной стороны — убѣдить общество, что свобода выборовъ ему необходима и что всякая подчиненность, кому и чему бы то ни было въ этомъ отношеніи, клонится къ его невыгодѣ и окончательной деморализаціи; съ другой — убѣдить правительство, что система, эксплуатируемая имъ, пагубна для отечества, пагубна для народнаго благосостоянія, и наконецъ прямо вредна династіи, ибо подрываетъ довѣріе къ ней, тогда какъ династіи, собственно, опасаться нечего, — нація рукоплещетъ до сихъ поръ Coup d’Etat 2 декабря. Заглавіе книги, о которой мы говоримъ, вынесено вами въ началѣ статьи.
Лефевръ-Понталисъ, какъ онъ самъ говоритъ въ предисловія, кандидатъ въ депутаты на послѣднихъ выборахъ въ прошломъ году. Пройдя самъ сквозь частую, хотя и не тонкую, сѣть административной централизаціи, собравъ все, что проскользнуло въ печать о дѣйствіяхъ правительственныхъ лицъ, во время послѣднихъ выборовъ, относительно депутатовъ и ихъ избирателей, онъ ясно, хотя и не безъ жолчи, излагаетъ тѣ отношенія, какія существу ютъ между законодательствомъ и практикою въ той избирательной системѣ, какой слѣдуетъ императорское правительство. Задача его скромна. Поставляя исходнымъ пунктомъ, какъ мы сказали выше, то положеніе, что императорская конституція есть фактъ совершившійся и непреложный, онъ оставляетъ ее въ сторонѣ и описываетъ только существующіе нравы и обычаи французской администраціи, затрудняющіе, во его мнѣнію, дѣйствія законодательства по отношенію къ выборамъ. Здѣсь онъ проводитъ параллель между Англіей и Франціей, приходя, разумѣется, въ качествѣ члена оппозиціи, въ неумѣренный восторгъ передъ первой, съ цѣлью уколоть правительство послѣдней. Являясь горячимъ поклонникомъ парламентаризма не только англійскаго, но даже и французскаго, Лефевръ-Понталисъ безпрестанно цитируетъ разныя громкія фразы людей эпохи 1815—1848 годовъ, повторяя чуть не съ благоговѣніемъ имена Казиміра Перье, Гизо и имъ подобныхъ людей. Въ книгѣ его вездѣ ясно выступаютъ вышеупомянутыя надежды и стремленія оппозиціонной партіи, — надежды, заключающіяся въ томъ, что правительство, при видѣ красотъ нравовъ и обычаевъ англійской администраціи, измѣнитъ свой образъ дѣйствій изъ любви къ благу страны, стремленія — сдѣлать выборы независимыми и посредствомъ ихъ добиться большинства въ законодательномъ корпусѣ, а затѣмъ измѣненій въ основныхъ учрежденіяхъ. Мы не будемъ догадываться о томъ, какъ далеко идетъ въ своихъ плавахъ оппозиція, не будемъ вдаваться въ размышленія, чтобы сдѣлала она, добившись большинства въ законодательномъ корпусѣ; въ настоящую минуту для насъ важно опредѣлить, правиленъ ли, надеженъ и цѣлесообразенъ тотъ путь, которымъ идетъ оно къ осуществленію своихъ желаній, а потому мы посмотримъ, руководясь книгой Лефевра-Понталиса, какова практика выборовъ во Франціи и въ какомъ положеніи находятся выборы — этотъ пунктъ нападенія со стороны оппозиціи — относительно законодательства, администраціи и общества. Изъ этого изложенія читатель усмотритъ всѣ средства и возможности правительства для борьбы съ оппозиціей, а затѣмъ ему легко будетъ опредѣлить взаимныя силы противниковъ, и даже предугадать самый исходъ борьбы. Для этого прежде всего необходимо, хотя вкратцѣ, разобрать, въ чемъ состоитъ французское законодательство относительно выбора депутатовъ въ законодательный корпусъ и какую роль играетъ это учрежденіе во всей системѣ государственнаго управленія, такъ какъ оно, будучи составлено нз ь представителей страны, представляетъ также легальное поле битвы, на которомъ и за которое происходитъ самая борьба.
Государственная власть во Франціи по конституціи 1852 года слагается изъ слѣдующихъ факторовъ: сената и государственнаго совѣта, члены которыхъ назначаются самимъ императоромъ, и законодательнаго корпуса, гдѣ засѣдаютъ представители страны. Законодательному корпусу предоставлено право обсуждать бюджетъ и законы, предлагаемые правительствомъ. Декретомъ 24 ноября 1860 года за нимъ признано право отвѣчать въ формѣ адреса на тронную рѣчь, а также обсуждать самое содержаніе адресса. Постановленіемъ сената 21 декабря 1862 года контроль надъ всѣми расходами также былъ отнесенъ къ правамъ и обязанностямъ законодательнаго корпуса. Конституція 1852 года, постановивъ, что министры неотвѣтственны и не участвуютъ въ преніяхъ законодательнаго сословія, а отдаютъ отчетъ въ споитъ дѣйствіяхъ только императору, тѣмъ самымъ лишила законодательный корпусъ прямаго вліянія на дѣла страны и всякаго участія въ управленіи государствомъ. Онъ имѣетъ, такимъ образомъ, только совѣщательный голосъ, такъ какъ конституція дозволяетъ ему высказывать свое мнѣніе о внѣшнихъ и внутреннихъ дѣлахъ, но безъ возможности выражать свое довѣріе или недовѣріе лицамъ, которымъ императоръ ввѣрилъ веденіе этихъ дѣлъ.
Отсюда видно, что роль законодательнаго корпуса въ общей системѣ управленія страной весьма скромная. Правительство, имѣя въ своихъ рукахъ назначеніе всѣхъ прямыхъ исполнителей своей воли, всѣхъ лицъ, завѣдующихъ и большими и малыми рычагами государственнаго механизма, и само контролируя ихъ, должно было бы, повидимому, предоставить избирателямъ полную свободу относительно выбора людей, обязанныхъ представлять ихъ интересы въ законодательномъ корпусѣ, въ учрежденіи, не имѣющемъ никакой политической власти, и только, такъ сказать, ходатайствующемъ передъ императоромъ о нуждахъ и пользахъ населенія. И дѣйствительно, избирательные законы не заключаютъ въ себѣ никакого непосредственнаго посягательства на свободу выборовъ.
Необходимыя гарантіи правъ избирателей опредѣлены весьма точно органическимъ и регламентарнымъ декретомъ 2 февраля 1852года. Избирательные списки составляются безъ всякаго произвольнаго вмѣшательства съ чьей бы то ни было стороны, и открыты для всякаго. Въ эти списки, по каждой общинѣ, вносится всякій, имѣющій не менѣе 21 года и пользующійся своими правами гражданства, съ условіемъ. чтобы онъ жилъ въ чертѣ общины не менѣе шести мѣсяцевъ. Этимъ способомъ Франція обладаетъ почти 10 милліонами избирателей. Списки повѣряются всякій годъ, на что полагается десятидневнный срокъ отъ 1-го по 10 января; въ эти десять дней принимаются всѣ жалобы на неправильное составленіе ихъ, и жалобы эти рѣшаются до 31 марта муниципальной коммиссіей, съ правомъ Апелляціи къ мирному судьѣ кантона, а затѣмъ — въ кассаціонный судъ. Каждые пять лѣтъ спеціальнымъ императорскимъ декретомъ избиратели дѣлятся на избирательные округи, заключающіе въ себѣ 35,000 лицъ въ каждомъ. Эти 35,000 лицъ, каждыя шесть лѣтъ, приглашаются къ выбору одного депутата и должны быть созваны не позже какъ за 20 дней до срока. Они могутъ избирать изъ среды себя кого угодно, если только избираемое лицо не моложе 25 лѣтъ, и притомъ безъ всякихъ ограничивающихъ условій, даже безъ вышеупомянутаго условія мѣстожительства, которому подчиненъ самъ избиратель; даже лица, находящіяся подъ арестомъ, слѣдствіемъ, судомъ или въ домѣ умалишенныхъ, не теряютъ своего права бытъ избранными. Коронные чиновники могутъ быть также избираемы, но за шесть мѣсяцевъ до выборовъ должны подать въ отставку; впрочемъ, лица, состоящія при особѣ императора, освобождены и отъ этого условія, по крайней мѣрѣ законъ, касающійся избранія чиновниковъ, не прилагался на практикѣ къ этимъ лицамъ. Такимъ образомъ всякій префектъ, если онъ выйдетъ въ отставку, можетъ черезъ шесть мѣсяцевъ быть депутатомъ въ законодательномъ корпусѣ и представителемъ интересовъ тѣхъ лицъ, которыя, шестъ мѣсяцевъ тому назадъ, находились подъ его административною и полицейскою властью, а въ случаѣ неизбранія, можетъ снова сдѣлаться префектомъ. Необходимое условіе для. того, чтобы кандидатъ могъ быть подвергнутъ избранію, заключается въ томъ, что онъ заранѣе долженъ принести присягу въ повиновенія конституціи и вѣрности императору; тогда какъ въ обыкновенныхъ конституціонныхъ странахъ кандидатъ присягаетъ уже послѣ своего избранія въ члены представительнаго собранія, передъ вступленіемъ въ должность.
Самая форма производства выборовъ ясно обозначена законами и права избирателей и въ этомъ случаѣ строго обезпечены. Избирательный ящикъ открытъ въ каждой общинѣ съ 8 часовъ утра до 6 вечера, въ первый день, и съ 8 до 4-хъ во второй; подача голосовъ — тайная и производится посредствомъ писанныхъ или печатанныхъ записокъ, изготовленныхъ заранѣе внѣ залы собранія. Эти записки кладутся въ запертый ящикъ, и по окончаніи подачи голосовъ къ этому ящику прикладываются печати. Самые выборы совершаются въ присутствіи избирателей, подъ надзоромъ особой коммиссіи, состоящей изъ президента (меръ или его помощникъ), четырехъ человѣкъ (муниципальные совѣтники, или четыре самыхъ старшихъ, или самыхъ младшихъ изъ присутствующихъ избирателей) и секретаря, назначаемаго избирателями. Кандидатъ избирается абсолютнымъ большинствомъ голосовъ, когда на лицо не менѣе четверти избирателей, занесенныхъ въ списки, безъ чего выборы считаются недѣйствительными и назначаются новые. По окончаніи избранія составляется протоколъ, въ который избиратели могутъ заносить свои жалобы, переносимыя потомъ кандидатами или избирателями въ законодательный корпусъ, повѣряющій выборы и рѣшающій, правильно ли они были произведены или нѣтъ. Всякій подлогъ, всякое обѣщаніе, угроза или насиліе, имѣющія цѣлью нарушить свободу избранія, наказываются по уголовнымъ законамъ[1].
Рядомъ со всѣми указанными гарантіями правъ избирателей, права кандидатовъ также опредѣлены закономъ. Они свободно могутъ разсылать свои избирательные бюллетени и подписанные ими циркуляры; могутъ пользоваться газетными объявленіями и употреблять афиши, для сношенія съ избирателями. Единственное условіе, полагаемое въ этомъ случаѣ закономъ, заключается въ томъ, что въ префектуру долженъ быть доставленъ дублетъ всѣхъ бумагъ, которыя кандидатъ намѣренъ сдѣлать извѣстными своимъ избирателемъ, скрѣпленный его подписью. Своими правами избираемый можетъ пользоваться въ теченіи 20 дней, предшествующихъ дню, назначенному для выборовъ.
Въ правахъ избираемыхъ и избирателей существуетъ, какъ мы упомянули выше, одинъ ограничивающій пунктъ, а именно: избиратели не могутъ выбирать, а кандидатъ не можетъ баллотироваться, если онъ не далъ присяги въ повиновеніи конституціи и въ вѣрности императору (obéissance à la constitution et fidélité à L’Empereur). Присяжный листъ долженъ быть доставленъ въ префектуру не позже, какъ за недѣлю до выборовъ, и до этого кандидатъ не имѣетъ права пользоваться вышеизложенными правами, а самое избраніе считается недѣйствительнымъ, если упомянутая формальность не соблюдена, т. е. если въ этотъ срокъ не предоставленъ кандидатомъ листъ съ клятвеннымъ обѣщаніемъ повиноваться конституціи и быть вѣрнымъ императору.
Въ томъ, что мы до сихъ поръ передавали читателю, заключены всѣ нрава и гарантіи этихъ правъ относительно свободы избирателя и избираемаго, въ томъ видѣ, какъ они опредѣлены императорскою конституціей и декретами. Лефевръ-Понталесъ особенно настаиваетъ на буквѣ закона и на дѣйствующихъ юридическихъ обычаяхъ, имѣющихъ силу закона. Онъ даже ничего не возражаетъ противъ всеобщей подачи голосовъ, принимая это за непреложный фактъ, съ которымъ дѣлать нечего, хотя въ качествѣ жаркаго приверженца англійской системы, не можетъ удержаться отъ нѣкоторыхъ горькихъ размышленій и сожалѣній по поводу бывшей системы выборовъ, существовавшей во Франціи до 1848 года, когда право избранія представителей въ палату депутатовъ принадлежало сначала 150.000 а потомъ 300,000 человѣкъ. Онъ скромно, и какъ бы мимоходомъ, замѣчаетъ, что конечно этотъ цензъ слишкомъ высокъ, да наконецъ цензъ не есть вещь необходимая, хотя и вовсе неопасная, если выборы, какъ напримѣръ въ Англіи, стоятъ подъ контролемъ общественнаго мнѣнія и свободной прессы, между тѣмъ какъ непосредственное избраніе депутата 35,000 избирателей врядъ ли достигаетъ своей цѣли. Избиратели, находясь въ разныхъ и притомъ часто отдаленныхъ одна отъ другой общинахъ и будучи приписаны къ одному избирательному округу, не могутъ ясно и отчетливо понять требованій момента, не могутъ сообщить другъ другу тѣ политическіе и общественные мотивы, которыми долженъ опредѣляться ихъ выборъ; они не могутъ съ полнымъ сознаніемъ и какъ слѣдуетъ отнестись къ достоинствамъ и недостаткамъ, къ убѣжденіямъ и характеру кандидата, ибо не имѣютъ возможности стать съ нимъ въ близкія, прямыя отношенія и удостовѣриться въ его способности быть дѣйствительнымъ представителемъ ихъ интересовъ въ законодательномъ корпусѣ. Мы не будемъ вмѣстѣ съ нашимъ авторомъ обсуждать, лучше ли или хуже всеобщей подачи голосовъ предлагаемая имъ система выборовъ въ два этажа, а перейдемъ прямо къ тому, какое значеніе имѣютъ всѣ вышеупомянутыя права и гарантіи избирателей и избираемыхъ, полагаемыя французскимъ законодательствомъ, при системѣ всеобщей подачи голосовъ, въ ихъ практическомъ приложеніи. Прежде всего мы должны посмотрѣть, какое значеніе во Франціи имѣетъ избирательный округъ (cisconscription).
Во всѣхъ конституціонныхъ странахъ, гдѣ жители пользуются врагомъ имѣть своихъ представителей въ одномъ изъ основныхъ учрежденій государства, необходимо предполагается какая нибудь избирательная единица. Обыкновенно эта единица имѣетъ территоріальное значеніе, т. е. страна раздѣлена на извѣстные административные окрути и каждый изъ нихъ, по числу заключающихся въ немъ жителей, пользующихся правами избирателей, посылаетъ одного, двухъ и т. д. депутатовъ въ представительную палату. Декретомъ перваго національнаго собранія (Assemblée constituante) Франціи была раздѣлена на департаменты, а департаменты на округи (arrondissements); съ этого времени до 1848 года избирательной единицей сдѣлался этотъ округъ (arrondissements), жители котораго были такимъ образомъ связаны между собою одинаковыми интересами, кзъъ въ политическомъ, такъ и въ экономическомъ отношеніи. Конституціи 1848 года измѣненіемъ самой системы выборовъ, т. е. уничтоженіи емъ ценза и введеніемъ всеобщей подачи голосовъ, ослабила значеніе Округа въ избирательномъ отношеніи. Установивъ правило, что избиратели должны баллотировать по списку въ департаментѣ все наличное количество лицъ, имѣющихъ право быть избранными (scrutin de liste), съ тѣмъ, что получившіе высшее количество балловъ кандидаты и дѣлаются депутатами, она дала средство департаменту поглотить округъ. Но увеличивъ избирательную единицу и тѣмъ самымъ естественно затруднивъ соглашеніе между избирателями относительно лицъ, долженствующихъ представлять ихъ интересы, эта конституція однако опредѣлила, по числу жителей, такое количество депутатовъ, которое превышало число округовъ, такъ что и Здѣсь каждый округъ могъ надѣяться имѣть изъ числа избранныхъ представителя своихъ ближайшихъ интересовъ; территоріальное же значеніе избирательной единицы не уничтожалось — оно только переносилось съ округа на департаментъ. Императорская конституція 1852 года ввела другую систему: она окончательно уничтожила всякое территоріальное значеніе избирательной единицы, учредивъ избиратѣльные округи (circonscriptions). Въ этихъ избирательныхъ округахъ мѣстность играетъ самую незначительную роль, въ основаніи же принята только цифра лицъ, имѣющихъ право избрать депутата, а именно; 35,800 человѣкъ могутъ избирать одного представителя своихъ интересовъ въ законодательный корпусъ; что же до того, гдѣ живутъ избиратели; чѣмъ занимаются, гдѣ группируются ихъ интересы политическіе и экономическіе, этого конституція не принимаетъ въ разсчетъ. Дѣленіе Франціи на избирательные округи производится каждые пятъ лѣтъ спеціальнымъ декретомъ императора, и слѣдовательно территоріальная форма ихъ зависитъ единственно отъ соображеній правительства. Отъ этого происходитъ слѣдующее. Когда какой нибудь округъ представляетъ что либо непріятное правительству въ политическомъ отношеніи, когда правительство сомнѣвается въ чувствахъ избирателей, приписанныхъ жъ какому нибудь округу, или, если въ предъидущія пять лѣтъ они были замѣчены въ дурномъ поведеніи, округъ тотчасъ же разрѣзывается пополамъ, или на три и четыре части, извѣстное количество избирателей приписываются къ другимъ округомъ, а изъ этихъ являются избиратели въ округъ разрѣзанный. Территоріальные округи (arrondissements) такимъ образомъ совершенно пропадаютъ, потому что кантоны, изъ которыхъ они состоятъ, расписываются по сосѣднимъ округамъ; даже городя не уходятъ отъ такихъ росписаній. Городскія части, секціи, относятся къ разнымъ сельскимъ общинамъ, такъ что городскіе жители не могутъ имѣть своего депутата, представителя ихъ городскихъ интересовъ. Такъ напримѣръ, въ Лиллѣ. Нанси, Нимѣ, Тулузѣ всѣ городскія секціи отнесены къ разнымъ сельскимъ общинамъ и уже вмѣстѣ съ ними избираютъ депутатовъ. Здѣсь правительство всегда старается, чтобы число горожанъ было несравненно менѣе числа сельскихъ жителей, вотирующихъ съ ними вмѣстѣ, т. е. приписанныхъ къ одному избирательному округу. Кромѣ этого могучаго средства дѣлать избирательные округи въ политическомъ отношеніи такими, какими хочетъ ихъ видѣть правительство, послѣднее имѣетъ еще не менѣе дѣйствительныя средства вдругъ дать какому либо департаменту лишняго депутата, а другой лишить того, котораго онъ имѣлъ. Для этого правительству стоитъ только, въ первомъ случаѣ, занести въ списки всѣхъ отсутствующихъ или уклоняющихся отъ пользованія своими избирательными правами, и предполагаемое количество избирателей быстро возрастаетъ; когда же ему нужно уничтожить какой нибудь избирательный округъ, оно просто не заноситъ въ списки извѣстное количество лицъ, предоставляя имъ отыскивать законнымъ порядкомъ свои права впослѣдствіи, т. е. по окончаніи выборовъ. Лефеврь-Понталисъ приводитъ два такихъ примѣра изъ исторіи послѣднихъ выборовъ, а именно: въ департаментѣ Эры число жителей уменьшилось на 6.000 человѣкъ, а департаментъ получилъ лишняго депутата, тогда какъ у департамента Сены, не смотря на огромное увеличеніе народонаселенія, отнятъ былъ одинъ, вмѣстѣ съ 107,000 избирателей.
Не смотря на такія огромныя средства вліянія на выборы, какія даетъ правительству дѣленіе Франціи на избирательные округи. Лефевръ-Понталисъ находитъ, что и съ этимъ можно было бы помириться, если бы кандидатамъ оппозиціи предоставлена была возможность при электоральной агитаціи, дѣйствовать свободно, въ предѣлахъ, точно обозначенныхъ закономъ, тѣмъ болѣе что кандидаты оппозиціи лишены двухъ главныхъ средствъ для борьбы съ оффиціальными кандидатами, поддерживаемыми всею силою правительственнаго авторитета. а именно: свободы печатнаго слова и свободы собраній. Положеніе неофиціальной прессы во Франціи, прессы, такъ сказать, независимой. достаточно извѣстно, чтобы нужно было много распространиться объ этомъ предметѣ: извѣстно, что она существуетъ только благодаря снисходительности правительства. Конечно, преступленія по нарушенію законовъ о печати наказываются но приговору судя, во задержаніе нумеровъ газеты или журнала, пріостановка изданія и прекращеніе его совершаются по распоряженію администраціи. Послѣдняя дѣлается особенно внимательна къ журналистикѣ, когда дѣло подходитъ къ выборамъ, и строго слѣдятъ, чтобы пресса не сказала чего нибудь такого, что могло бы повредить кандидату, рекомендуемому избирателямъ правительствомъ, или вообще не отнеслось бы неодобрительно или непріязненно къ какому либо дѣйствію администраціи касательно выборовъ. Всякая журнальная агитація, имѣющая оппозиціонный характеръ можетъ повести къ обвиненію въ excitation à la haine et au mépris du gouvernement — стереотипная формула для всякаго поползновенія на независимость мнѣній. Что же касается до свободы собраній, до созыванія избирательныхъ комитетовъ, то хотя законъ, дозволявшій ихъ, и не отмѣненъ, однако циркуляръ 20-го января 1852 года совѣтуетъ избирателямъ воздерживаться отъ такихъ собраній. «Эти собранія, говоритъ циркуляръ, имѣли бы то неудобство, что преждевременнымъ составленіемъ соглашеній и связей они могутъ ввести избирателей въ заблужденіе относительно пріобрѣтенія ими какихъ-то кажущихся правъ (apparences de droits acquis), что необходимо должно мѣшать свободѣ выборовъ». Вскорѣ за этимъ совѣтомъ, 25-го марта 1862 года, издавъ былъ декретъ, по которому для всякаго собранія, какого бы рода оно ни было, нужно было разрѣшеніе правительства; но такъ какъ и тутъ все еще могло остаться сомнѣніе насчетъ того, что избирательные комитеты могутъ быть разсматриваемы, какъ такія собранія, которыя созываются съ временной цѣлью и притомъ въ видахъ совершенно законной и гласной агитаціи, то правительство сочло необходимымъ въ «Монитерѣ» 1-го Мая 1863 года, предупредить избирателей, что существуетъ законъ (1834 года, объ ассоціаціяхъ), на основаніи котораго всякое собраніе, даже составленное съ цѣлью организовать избирательный комитетъ, если оно заключаетъ въ себѣ болѣе 20-ти человѣкъ, требуетъ особаго правительственнаго дозволенія. Можно было бы подумать, что за тѣмъ избирательные комитеты, состоящіе менѣе нежели изъ 20 человѣкъ, свободны собираться и дѣйствовать въ извѣстныхъ предѣлахъ. Однако практика показала, что собраніе, составленныя изъ меньшаго количества лицъ, но съ цѣлью оппозиціонной агитаціи, и вообще почему либо непріятныя правительству, могутъ подвергнуться преслѣдованію. Примѣромъ этому служитъ процессъ, происходившій недавно въ Парижѣ въ судѣ исправительной полиція: тринадцать лицъ, въ томъ числѣ депутаты Гарнье-Паже и Карно, были обвинены на основаніи закона 1834 г. въ составленіи противузаконнаго собранія, имѣвшаго цѣлью ниспровергнуть существующій порядокъ вещей. Несмотря на протестъ со стороны обвиненныхъ противъ домашняго обыска, внезапно произведеннаго у нихъ полиціей, несмотря на всѣ доводы адвокатовъ и блестящую рѣчь Жюля-Фавра, доказавшаго, что собраніе было совершенно законно, такъ какъ созвано было съ цѣлью электоральной агитаціи и состояло менѣе, нежели изъ 20-ти человѣкъ, императорскій прокуроръ настаивалъ, что къ этому собранію долженъ быть приложенъ законъ 1834 года, такъ какъ изъ захваченной переписки видно, что собраніе было въ сношеніяхъ со многими лицами, а слѣдовательно состояло не изъ 13-ти, а изъ гораздо большаго числа членовъ, и что хотя въ перепискѣ нѣтъ никакихъ прямыхъ доказательствъ, что 13 обвиненныхъ стремились низвергнуть существующій порядокъ, но что судьи должны быть нравственно убѣждены въ томъ. Тринадцать человѣкъ, депутаты Гарнье-Паже и Карно; Дрео, Героль, Кламажеранъ, Флоке, Ферри, Дюрье, Бори, адвокаты; Корбонъ, Жозонъ, Герисонъ и Мюльгейнъ, были осуждены и осужденіе ихъ произвело довольно сильное волненіе въ Парижѣ, ограничившееся, конечно, толками да юридическими статьями въ либеральныхъ газетахъ, гдѣ очень тонко и умно, хотя и безуспѣшно, объяснялось, что 13-ть совсѣмъ не 20-ть.
Изъ всего сказаннаго нами ясно, какъ просто и легко можетъ правительство Наполеона III сдѣлать ничтожной всякую оппозиціонную электоральную агитацію. Мы видѣли, какъ мало шансовъ даетъ оно оппозиціи не только для пріобрѣтенія какой нибудь дѣйствительной силы, но и для проведенія лишняго депутата въ законодательный корпусъ. Теперь намъ остается показать, какія положительныя мѣры принимаетъ эта власть для того, чтобы всюду обезпечить избраніе въ депутаты тѣхъ лицъ, на преданности которыхъ она можетъ разсчитывать. Лефеврь-Понталисъ излагаетъ картину этихъ мѣропріятій съ особенною живостію.
"Едва только, говорит ь онъ, сообщитъ министръ имя правительственнаго кандидата префектамъ, какъ послѣдніе тотчасъ же пускаютъ въ хол ь армію, имѣющуюся у нихъ подъ руками, армію, хорошо дисциплинированную, которая по первому сигналу и занимаетъ всѣ позиціи. Въ каждомъ округѣ слово команды повторяется супрефектами и передается мерамъ обіцин ь, которые съ свою очередь дѣлаютъ ее извѣстной обывателямъ. Меры, назначаемые теперь или высшею властію, или префектами, оффиціально извѣщенные[2], «что выборы даютъ правительству средства оцѣнить нравственное вліяніи и преданности лицъ, которыхъ оно пригласило къ содѣйствію», разумѣется заботятся только о томъ, чтобы высшее начальство было ими довольно, и всячески стараются выказать свою власть. «Община мнѣ принадлежитъ», говорить одинъ меръ кандидату, «и я направляю ея дѣйствія; меръ затѣмъ и поставленъ, чтобы община глядѣла его глазами». Мерамъ подчиняется сельская стража, страшная обывателямъ уже тѣмъ, что можетъ на каждомъ шагу поднять преслѣдованіе по поводу малѣйшаго нарушенія какого нибудь муниципальнаго правила. А такъ какъ муниципальныя правила обыкновенно ни печатаются, ни афишируются и слѣдовательно незнакомы, въ боль шей части случаевъ, именно тѣмъ, которые должны ихъ соблюдать, то отсюда и понятно, какимъ значеніемъ пользуется сельская стража у лицъ, подлежащихъ ея надзору. Одинъ скандальный процессъ, два года тому назадъ, обнаружилъ существованіе весьма страннаго приказа, который служитъ мѣркою, до чего можетъ доходить усердіе мѣстныхъ распорядителей. «Не допускайте, говоритъ приказъ, чтобы домашнія птицы, принадлежащія лицу, дурно отзывающемуся о правительствѣ, бродили по городу; прекратите такой порядокъ вещей, и не смѣшивайте куръ, принадлежащихъ друзьямъ правительства, съ курами его враговъ».
Рядомъ съ этой дисциплинированной арміей чиновниковъ существуетъ другое войско, состоящее изъ всѣхъ лицъ, соприкасающихся съ какой бы стороны и какимъ бы то ни было образомъ съ правительствомъ: прокуроры, профессоры, учителя, сборщики податей, почтмейстеры, инженеры, слономъ, всѣ, кого правительство можетъ лишить мѣста или занятія, всѣ становятся въ ряды для поддержки защитниковъ кандидата, рекомендованнаго министерствомъ. Искусная централизація, организованная императорскимъ правительствомъ, чрезвычайно облегчаетъ эту задачу и позволяетъ послѣднему дѣйствовать на избирателей безошибочно. Понадобится какому либо округу или общинѣ новая дорога, каналъ, школа, какое нибудь поощреніе мѣстной промышленности, какъ тотчасъ же префекты и ихъ подчиненные внушаютъ обывателямъ, что все это можетъ легко исполниться, но что для этого необходимо угодить правительству, а для того, чтобы угодить нѣтъ лучшаго средства, какъ выбирать въ депутаты человѣка, котораго оно рекомендуетъ, потому что такой человѣкъ, конечно, скорѣе всякаго другаго добьется всего, что нужно его избирателямъ.
Мы упомянули выше о положеніи печати, относительно выборовъ, и о собраніяхъ. Что касается до послѣднихъ, то процессъ 13 пока-эываеіъ достаточно ясно, какъ относится правительство къ учрежденію оппозиціонныхъ избирательныхъ комитетовъ. Разумѣется совсѣмъ иное происходитъ, когда дѣло касается совѣщаній о выборѣ правительственнаго кандидата. Эти совѣщанія совершаются не только съ полной свободой, но собранія составляются самими префектами и со всѣми удобствами, какія только могутъ доставить главы мѣстной администраціи. а удобствъ, какъ мы видѣли выше, они могутъ доставить немало. На протесты въ законодательномъ корпусѣ противъ усиленной помощи, оказываемой администраціей правительственнымъ кандидатамъ. министерство отвѣчаетъ просто я ясно: «префекты не выходятъ въ атомъ случаѣ изъ границъ, указанныхъ закономъ, и даже обязаны дѣлать то, что они дѣлаютъ». Департаментскіе журналы, печатая циркуляры и манифесты правительственныхъ кандидатовъ, ни въ какомъ случаѣ не напечатаютъ ничего отъ лица кандидата оппозиціи, ниже простаго извѣщенія, «что такой-то, въ качествѣ кандидатовъ въ депутаты, передалъ въ префектуру присяжный листъ съ своею подписью», а также не помѣстятъ никакого отвѣта на нападенія, дѣлаемыя его противниками, нападенія, часто доходящія до того, что онъ обвиняется въ подстрекательствѣ къ мятежу, въ ненависти къ императору и въ желаніи ниспровергнуть существующій порядокъ вещей. Если же какая либо газета вздумаетъ не послушаться и дастъ на своихъ столбцахъ мѣсто чему бы то ни было, клонящемуся къ пользѣ или удовольствію кандидата оппозиціи, тогда немедленно задержка нумеровъ или пріостановка изданія наказываютъ провинившагося редактора. Дѣйствія правительства въ этомъ смыслѣ, по словамъ Лефевра-Понталиса, были особенно энергичны при выборахъ въ 1863 году. Циркуляры, распространенные по всей Франціи, съ цѣлью предостеречь избирателей отъ избранія кандидата оппозиціи; предписанія префектамъ «указывать настоятельно жителямъ, кто другъ и кто врагъ императора»; министерскіе банкеты и проч. и проч., все это слѣдовало безпрерывно одно за другимъ, потому что правительство подозрѣвало, что въ 1863 году выборы не будутъ такъ благопріятны ему, какъ выборы 1857 года. Особенно замѣчателенъ былъ своею безцеремонностью циркуляръ Персиньи относительно кандидатуры Тьера, циркуляръ, произведшій совершенно обратное дѣйствіе тому, чего ожидало правительство. Неизвѣстно, чего боялось оно Тьера, никогда не пользовавшагося популярностью, фразера, человѣка, особенно тупаго въ политическомъ отношеніи, но оно сочло своей обязанностью обратить особенное вниманіе на его кандидатуру. Циркуляръ Персиньи къ сенскому префекту произвели непріятное впечатлѣніе, и Тьеръ былъ выбранъ просто на зло, а извѣщеніе о его избраніи приклеивалось къ стѣнамъ всегда въ сопровожденіи циркуляра Персиньи. Между этими рекомендательными и предостерегательными сообщеніями попадались такого рода циркуляры: «бороться противъ рекомендуемыхъ кандидатуръ — значитъ бороться противъ самого императора: не сражаться противъ нихъ, но и неподдерживать ихъ, это — бросать оружіе на полѣ битвы. Я надѣюсь, что найду жъ васъ дѣйствительную преданность; всякое же сопротивленіе съ вашей стороны будетъ въ моихъ глазахъ преступнымъ и непростительнымъ заблужденіемъ». Или — такого рода, въ мѣстностяхъ, гдѣ обстоятельства сложились иначе: "спросите совѣта у вашего собственнаго сердцами берегитесь воздерживаться отъ выборовъ, писалъ одинъ префектъ. Я никогда не жалѣлъ времени, которое употреблялъ на то, чтобы быть среди васъ, подарите же теперь мнѣ эти нѣсколько минутъ, которыя я прошу у вашей привязанности.. Вообще Формула министерства относительно кандидатуръ слѣдующая: «подавать голосъ за кандидата оппозиціи — значитъ подавать голосъ противъ имперіи и императора».
Легко можно себѣ представить, что такого рода внушенія, исходя изъ высшихъ сферъ, отъ центра, ростутъ, въ разсужденіи своей настойчивости, въ квадратахъ разстояній къ окружности, о чемъ можно судить уже во вышеприведенному приказу о курахъ. Лефевръ-Понталисъ, въ качествѣ члена оппозиціи, приверженца парламентаризма и отчасти либеральнаго памфлетиста, не скупится на приведеніе множества примѣровъ, иногда смѣшныхъ, иногда возмутительныхъ, отличающихся то наивностью, то наглостью распоряженій мѣстныхъ властей. Не смотря на все это, горячій оппонентъ не смущается неравенствомъ силъ и сожалѣетъ только объ одномъ, что законы, которые не подлежатъ повидимому даже толкованію, законы прямые и точные, и тѣ худо исполняются. Кандидатъ оппозиціи, лишенный всякой поддержки съ чьей бы то ни было стороны, вынося на своихъ плечахъ всѣ издержки и затрудненія, отъ которыхъ въ такой высокой степени освобожденъ его противникъ, ведя борьбу не только съ нимъ, но такъ сказать, со всей администраціей, этимъ баснословнымъ сторукимъ гигантомъ, при всемъ этомъ, говоритъ Лефевръ-Понталисъ, такой кандидатъ не имѣетъ надежды на неуклонное исполненіе ни одного, даже самаго прямаго закона. Чтобы вполнѣ оцѣнить степень правильности жалобъ и сѣтованій нашего автора, мы должны еще разсказать, какъ совершаются самые выборы въ избирательныхъ округахъ, и наконецъ, какъ повѣряется правильность ихъ въ законодательномъ корпусѣ.
Въ продолженіи двадцати дней, до дня назначеннаго для выборовъ, кандидаты имѣютъ право сноситься съ своими избирателями посредствомъ бюллетеней, циркуляровъ и афишъ (affichage); на это существуетъ прямой и положительный законъ. Нечего говорить о томъ, какъ широко пользуются этимъ правомъ правительственные кандидаты; положеніе же кандидатовъ оппозиціи довольно стѣснено. Въ своихъ сношеніяхъ съ избирателями послѣдніе сильно затруднены. Не стоитъ упоминать о разныхъ мелкихъ званіяхъ, которыя они испытываютъ, въ родѣ того, что ихъ бюллетени и циркуляры, разсылаемые на собственный счетъ, часто въ той же обложкѣ заключаютъ и циркуляры ахъ противниковъ, что самая разсылка этихъ циркуляровъ, писемъ и телеграммъ задерживается; гораздо сильнѣйшимъ нападеніямъ подвергается пользованіе droit d’aflichage и разноска упомянутыхъ циркуляровъ и бюллетеней. Людямъ, которымъ бываетъ поручена разноска и приклеиваніе афишъ, полагаются всѣ возможныя препятствія: имъ мѣшаютъ, угрожаютъ всячески, ихъ даже арестуютъ мѣстные исполнители закона, полевая стража. Лефевръ-Понталисъ приводитъ множество примѣровъ того, какъ задерживались и истреблялись афиши оппозиціонныхъ кандидатовъ и какъ принимались ихъ жалобы.
«Въ отвѣтъ на ваше письмо, пишетъ императорскій прокуроръ жалующемуся кандидату, имѣю честь васъ увѣдомить, что фактъ истребленія афишъ, выставленныхъ съ цѣлью поддержать кандидатуру, же составляя никакого проступка въ уголовномъ смыслѣ, не подлежалъ моему вѣдѣнію, и вы сами должны ходатайствовать у администраціи о преслѣдованіи тѣхъ лицъ, на которыхъ вы мнѣ указываете, какъ на виновныхъ». Въ другомъ департаментѣ судебная власть такъ была озабочена, говоритъ Лефевръ-Понталисъ, чтобы чиновники. противъ которыхъ подано было обвиненіе, не пострадали, что императорскій прокуроръ запретилъ, до выборовъ, предъявлять имъ вызовъ къ суду. Въ Монпелье манифестъ одного кандидата былъ задержанъ за то, что заключилъ въ себѣ выписку тѣхъ статей кодекса, гдѣ говорится, что должностныя лица, виновныя въ употребленіи обѣщаній и угрозъ, обращенныхъ къ избирателямъ, подвергаются двойному взысканію. Этихъ примѣровъ, думаемъ, достаточно для характеристики положенія оппозиціонныхъ кандидатовъ въ эти двадцать дней, предшествующіе выборамъ; если же прибавить, что администрація ее скупится ни на какіе манифесты и плакарды съ цѣлью уронить непріятнаго кандидата, что она доходитъ до всякаго рода оскорбленій и клеветъ въ этихъ плакардахъ, печатая ихъ даже наканунѣ выборовъ, чтобы лишить противника всякой возможности защититься, тогда, кажется, картина будетъ полная. Но этимъ дѣло не кончается: остается еще самый порядокъ производства выборовъ.
Регламентація самаго производства выборовъ точно опредѣлена декретами, и казалось, не должна была бы допускалъ никакихъ неправильностей. Не смотря на то, что правительственная власть всегда могла бы особеннымъ декретомъ измѣнить ту или другую формальность выборовъ, которая ей кажется неудобной, она предпочитаетъ нарушать законъ простыми административными предписаніями начальствующимъ въ округахъ лицамъ. Это очень удивляетъ и огорчаетъ Лефевръ-Понталиса. Зачѣмъ? безпрестанно спрашиваетъ онъ, и не догадывается, что затѣмъ, что такъ удобнѣе, да и огласки меньше. Такъ министерскіе циркуляры дали префектамъ, а эти — мерамъ, право перемѣнять часы, назначенные закономъ для открытія выборовъ, предоставляя на ихъ волю извѣщать объ этомъ избирателей или нѣтъ. Въ прошломъ году въ нѣкоторыхъ департаментахъ избирательныя бюро составлялись ранѣе извѣщенія избирателей объ открытіи выборовъ, и такимъ образомъ послѣдніе лишались права быть членами и секретарями этихъ бюро, а слѣдовательно--права присутствовать въ качествѣ свидѣтелей при опусканіи бюллетеней въ ящики, и повѣрять, были или нѣтъ положены туда заранѣе, въ противность закону, какія либо бюллетени. Меры въ этихъ случаяхъ, поощренные примѣромъ префектовъ, поступали еще безцеремоннѣе. Они принимали бюллетени такихъ лицъ, которыя не были занесены въ избирательные списки, а также бюллетени всѣхъ отсутствующихъ, позволяя- ихъ класть женамъ, сосѣдямъ, дѣтямъ отсутствующихъ избирателей, разумѣется въ томъ только случаѣ, если эти голоса были голоса благонамѣренные, поддерживавшіе кандидатуру правительственнаго лица. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ меры возвышались даже до умилительной смѣлости, когда нужно было убѣдиться въ благонамѣренности воты: они, такъ сказать, не жалѣя себя, просто вскрывали избирательныя записки, рискуя конечно попасть подъ судъ, а въ одномъ округѣ меръ, видя, что выборъ неблагопріятенъ правительству, въ порывѣ преданности велѣлъ сжечь всѣ записки прежде повѣрки выборовъ.
"Что же говорить еще, замѣчаетъ Лефевръ-Понталисъ, о другихъ формальностяхъ, отъ которыхъ зависитъ уже не свобода, а искренность самаго процесса выборовъ? Въ большей части общинъ вовсе выходить изъ употребленія избирательные ящики, запертые на ключъ и запечатанные, а вмѣсто нихъ вошло въ обычай употреблять всякую самую разнообразную посуду, которая однако носитъ, хотя и не совсѣмъ справедливо, пышное названіе избирательной урны. Разумѣется, гарантіи не нужны, если честность членовъ избирательныхъ бюро такова, какою она предполагается. Но если самъ законодатель для избѣжанія всякаго подозрѣнія требуетъ этихъ гарантій, какъ же возможно, чтобы не родилось недовѣріе при видѣ шапокъ, корзинъ, бокаловъ, горшковъ и всякаго рода домашней посуды, употребляемой вмѣсто избирательныхъ ящиковъ? Отсюда очень легко понять, почему многіе меры, даже самые аккуратные, не запечатываютъ и не запираютъ избирательныхъ ящиковъ въ дни, назначенные закономъ для выборовъ. Одни находятся просто въ невозможности сдѣлать ото по неимѣнію ящиковъ, другіе считаютъ себя освобожденными отъ этой формальности довѣріемъ обывателей, третьи не исполняютъ ее. чтобы кто не подумалъ, что они лишились этого довѣрія, четвертые видятъ въ такихъ требованіяхъ обиду себѣ, на которую они вправѣ жаловаться и т. д.
«Правда, прибавляетъ, не безъ язвительности, авторъ, что протоколы почти всегда доказываютъ правильность производства выборовъ, но къ сожалѣнію, они — какъ это было неоднократно заявляемо — печатаются заранѣе, до выбора, такъ что могутъ служить развѣ только несовершеннымъ доказательствомъ. Жалобы рѣдко туда заносятся, потому что ихъ не принимаютъ, а не принимаютъ ихъ потому, какъ выразился одинъ меръ, что: „надо мало меня знать, чтобы думать, что я самъ позволю себя сѣчь!“
Въ залахъ выборовъ происходятъ тоже вещи не совсѣмъ согласныя съ закономъ. „При входѣ, говоритъ нашъ авторъ, стоилъ половая стража на караулѣ. Ея обязанность, заявляетъ префектъ департамента Уазы, постоянно находиться у дверей того мѣста, гдѣ находятся избирательные ящики, и вручать каждому избирателю избирательную записку“. Въ другомъ мѣстѣ префектъ предписываетъ всѣмъ должностнымъ лицамъ, каковы бы они ни были, занять мѣста въ переднихъ и корридорахъ, подобно солдатамъ, находящимся подъ ружьемъ. И передъ этимъ-то батальнымъ фронтомъ должны проходить робкіе и смущенные избиратели, подвергаясь всевозможнымъ допросамъ, униженіямъ и оскорбленіямъ; ихъ не допускаютъ, отталкиваютъ, отнимаютъ у нихъ избирательныя записки съ именемъ оппозиціоннаго кандидата, и даютъ другія съ именемъ кандидата правительственнаго. Какъ измѣняется сцена, если дѣло идетъ о тѣхъ, кто рискуетъ пропагандировать интересы оппозиціоннаго книдидата! Если они вздумаютъ распространять бюллетени своего кандидата, сейчасъ же въ общинахъ, даже всего болѣе расположенныхъ къ терпимости, ихъ берутъ подъ надзоръ, наблюдаютъ за ними, чтобы какъ нибудь они не совратили съ пути истиннаго избирателей; вздумаютъ ли они собраться на площади передъ меріей, --тотчасъ къ нимъ прилагаютъ законъ о сборищахъ (loi des attroupements). Они хотятъ, напримѣръ, присутствовать при выборахъ, не надѣясь достаточно на членовъ бюро, но такія неумѣренныя требованія часто влекутъ за собой, даже если бы отъ этого не произошло никакого безпорядка, вмѣшательство полиціи, жандармовъ всякаго чина и мировыхъ судей, сопровождаемое даже арестами, какъ будто дѣло идетъ объ очищеніи округа отъ разбойниковъ».
«До чего можетъ доходятъ робость съ одной стороны и интимидація съ другой, лучше всего доказываютъ два процесса такого рода. Заподозрѣны были неправильности при совершеніи выборовъ въ одной деревнѣ въ Вогезахъ. Избирательный ящикъ, вѣрно или невѣрно, оказывается тронутымъ въ ночь съ перваго на второй день выборовъ. Полевой сторожъ, воображая, что онъ приставленъ смотрѣть за соблюденіемъ всѣхъ формальностей, предписанныхъ закономъ, замѣтилъ въ залѣ собранія, что печати тронуты, и когда вѣрность этого замѣчанія была подтверждена его помощникомъ, онъ тотчасъ же сослалъ своего брата съ донесеніемъ объ этомъ къ императорскому прокурору. Судъ не призналъ правильности показаній братьевъ и присудилъ ихъ къ наказанію какъ ложныхъ доносчиковъ. Не смотря на то, что нансійскій судъ кляссировллъ это рѣшеніе, можно ли обвинять избирателей, что они молчатъ, что они. имѣя уши, не слышатъ, имѣя глаза, не видятъ, когда онп легко могутъ быть обвинены за то, что дурно видѣли и слышали? Въ другомъ департаментѣ муниципальный совѣтникъ, богатый пропріетеръ, засѣдаетъ въ избирательномъ бюро, въ качествѣ члена. Является избиратель и проситъ у него записку съ именемъ оппозиціоннаго кандидата; совѣтникъ счелъ своимъ долгомъ встать и пойти за запиской, такъ какъ этихъ записокъ не было на столѣ. Одинъ обыватель сообщаетъ полевому сторожу, что въ залѣ производятся ужасы; послѣдній входитъ тотчасъ же въ залу и въ присутствіи мора, поощряемый имъ, угрожаетъ совѣтнику арестомъ и немедленной отправкой его къ судьѣ кантона. Совѣтникъ, испуганный и боясь насилія, выбѣгаетъ, садится на лошадь и отправляется къ мировому судьѣ, для того чтобы предупредить полеваго сторожа. Конечно, упомянутый сторожъ былъ призванъ къ суду и президентъ прочелъ ему строгое внушеніе. Однако, не смотря на эти внушенія, повторяемъ, не правы ли избиратели, въ своемъ всегдашнемъ молчаніи и осторожности, въ виду возможности такого обращенія съ ними, едва только они рѣшатся гласно заявить свое мнѣніе?»
Такой-то путь проходитъ оппозиціонная партія въ лицѣ своихъ кандидатовъ, направляясь къ цѣли, т. е. къ усиленію своего состава въ законодательномъ" корпусѣ. Пройдя сквозь всѣ эти игольныя уши и наконецъ, потерпѣвъ обыкновенно пораженіе тѣмъ или другимъ способомъ, несчастные кандидаты пользуются еще правомъ протестовать въ законодательный корпусъ противъ неправильности выборовъ. Прошлый голъ былъ особенно богатъ этими протестами, потому что самые выборы и электоральная агитація были гораздо живѣе, нежели въ 1857 голу. Въ прошломъ голу передъ выборами произошло соглашеніе между членами различныхъ политическихъ партій, хотя и враждебныхъ другъ другу, но еще болѣе враждебныхъ партіи 2 декабря. Споры и волненія въ законодательномъ корпусѣ при повѣркѣ выборовъ были сильные: оппозиція наговорила много горькихъ вещей по случаю забракованія, тѣмъ или другимъ изъ вышеописанныхъ способовъ, ея кандидатовъ и жарко оспаривала права ихъ правительственныхъ противниковъ на засѣданіе въ законодательномъ корпусѣ. Правительство, въ свою очередь, отстаивало правильность избранія своихъ приверженцевъ и нападало на права лицъ, проскользнувшихъ помимо его желанія въ депутаты. Много умныхъ рѣчей было сказано Оливье и Пикаромъ противъ злоупотребленій администраціи, со всегдашней оговоркой, что они не противники конституціи, а напротивъ, самые искренніе друзья ея, и хлопочутъ только о томъ, чтобы администрація своими произвольными дѣйствіями не уронила ея достоинства и не подорвала довѣрія къ ней; много блестящихъ рѣчей сказано было и другими членами оппозиціи, однако, не смотря на всѣ усилія послѣдней, всего два или три правительственныхъ депутата лишились своихъ мѣстъ въ законодательномъ корпусѣ, во и этихъ мѣстъ не успѣла она завоевать для своихъ друзей. Здѣсь любопытенъ и поучителенъ не самый исходъ дѣла, который ни для кого не могъ быть сомнителенъ, а тѣ возраженія, которыя дѣлали правительственныя лица на несомнѣнные факты административнаго произвола, заявленные оппозиціей. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ лица эти возвышались до трогательной наивности и простодушія, по истинѣ прелестнаго. Мы не станемъ впрочемъ слѣдить за этими дебатами, скажемъ только, что вся аргументація людей правительственной партіи ограничивалась тѣмъ, что несоблюденіе разныхъ законныхъ формальностей, они называли либерализмомъ и нежеланіемъ нарушать мѣстные обычаи, обѣщаніе выгодъ жителямъ въ случаѣ избиранія офиціальныхъ кандидатовъ — поощреніями, оправдываемыми тѣмъ, что всякая партія, по необходимости, должна заботиться о своихъ интересахъ; особенно сильные скандалы, эти люди изъясняли избыткомъ усердія административныхъ лицъ, увѣряя, что эти случаи нигдѣ впрочемъ не послужили къ выгодѣ правительства, въ смыслѣ побѣды его кандидата, и т. под. Вообще изъ преній по поводу повѣрки выборовъ 1863 года видно, что и эта послѣдняя электоральная битва была также не равна, какъ н всѣ другія, и если показала всю похвальную настойчивость оппозиціи, то съ тѣмъ вмѣстѣ еще разъ показала и всю силу правительства.
Мы старались очертить положеніе оппозиціи во Франціи такъ, какъ оно представляется вамъ изъ описаній людей, принадлежащихъ къ ней, дѣйствующихъ въ мірѣ политическомъ и литературномъ, способомъ офиціальнымъ и легальнымъ. Повторяемы здѣсь борьба представляется намъ почти невозможной при той силѣ, какой обладаетъ правительство, и при тѣхъ громадныхъ административныхъ средствахъ, которыми оно располагаетъ. Этой борьбы даже и нельзя назвать борьбою : это больше ничего, какъ снисхожденіе со стороны правительства, это — нежеланіе, съ его стороны, повести упрекъ въ окончательномъ подавленіи всякаго мнѣнія, несогласнаго съ мнѣніемъ его, это, наконецъ, разсчетъ, такъ какъ глубокое молчаніе противниковъ не всегда можетъ быть выгоднымъ. При совершенномъ молчаніи ужо нѣтъ никакихъ средствъ даже приблизительно опредѣлить, какими стремленіями, желаніями, надеждами одержимы противники, чего они хотятъ и что могутъ сдѣлать; тогда какъ, съ другой стороны, позволеніе говорить есть вещь до такой степени пріятная и возбуждающая, что человѣкъ, обладающій этимъ позволеніемъ, всегда невольно выскажетъ болѣе, нежели сколько, можетъ быть, самъ бы хотѣлъ, и часто невольно обнаружить многое, что при совершенномъ молчаніи должно ускользнуть изъ виду, не смотря на всю проницательность слѣдящаго за нимъ, не смотря на самое бдительное наблюденіе за игрой его физіономіи и движеніемъ его членовъ. Повторяемъ, таково видимое положеніе оппозиціи, и разумѣется, только съ этой точки зрѣнія можемъ мы обсуждать планъ ея дѣйствій, ея цѣли и стремленія.
Книга Лефевра-Понталиса, изъ которой мы черпали матеріалы для характеристики положенія оппозиціи относительно администраціи во время выборовъ 1863 года, имѣетъ еще вторую часть, гдѣ описываются выборы въ Англіи. Съ точки зрѣнія, на которой стоитъ авторъ, это описаніе электоральныхъ нравовъ и обычаевъ въ Англіи, приведенныхъ въ параллель таковымъ же, существующимъ во Франціи, дѣлаетъ послѣдніе особенно рельефно выступающими. Но такъ какъ мы не стоимъ на точкѣ зрѣнія слѣпаго поклоненія парламентарной системы вообще и англійской въ особенности, намъ и показалось скучнымъ это описаніе, тѣмъ болѣе, что оно проникнуто самымъ тошнымъ восхищеніемъ ко всему, что авторъ видѣлъ на выборахъ 1857 года въ Англіи. Намъ кажется, что и безъ этой параллели положеніе дѣлъ во Франціи говоритъ само за себя.
- ↑ За разныя проступки преступленія при выборахъ виновный наказывается штрафомъ отъ 200 до 6,000 франковъ, и отъ 1 мѣсяца до 5 лѣтъ тюремнаго заключенія, смотря по важности преступленія; мѣра наказанія удвоивается, если виновный — чиновникъ. Впрочемъ, слѣдуетъ замѣтить, что каково бы ни было преступленіе должностнаго лица, совершено ли оно при обыкновенномъ исполненіи его текущихъ обязанностей, или при выборахъ, виновный можетъ быть предавъ суду не иначе, какъ по распоряженію государственнаго совѣта. По обычаю, все болѣе и болѣе входящему въ силу, замѣчаетъ Леоевръ-Панталисъ, разрѣшеніе государственнаго совѣта требуется даже и тогда, когда преступленіе, въ которомъ обвиняется чиновникъ хотя не относятся къ преступленіямъ по должностямъ, но совершено во время исполненія виновнымъ, своей должности.
- ↑ Циркуляръ мерамъ департамента Оды, Courrier de l’Aude 26 мая 1863 года.