В щебнях Енисейских редко попадают аспидовидные камешки, сердолики, иногда находить случается, как я и видел однажды у одного каменщика, преизрядные зеленые и с белыми пятнами яспониксы. Горной хрусталь, желтые топасы и весьма чистые прозрачные кварцы приносит сюда водою из высших мест.
Самая лучшая находка между достопамятностями в минералах, какую я нашел в Красноярском ведомстве, есть величайший ком железа, почти 40 пуд весющий, которой состоял из настоящаго железа, но сварившагося друзами в одинокой камень, о чем надобно мне поговорить сколько можно попространнее.
Редкой оной камень, на подобие кома на 5 рисун. под фигурою 1). в малую форму представленной, найден был горными людьми, служившими в 1750 году под Коллежским Советником Клеопиным, а после под обер-берг-мейстером Лодыгиным и Капитан Порутчиком Коростелевым на Енисейских горах при разработывании железнаго рудника, на высокой же горе, где он лежал на руже, однако должнаго ни в ком не привлек на себя внимания. В том числе были и приставленной к Красноярским рудникам Обер-Штейгер Меттих, которой по требованию моему сообщил мне о положении его писмянно следующее вероятное известие.
«В 1749 году. Жительством из убейской деревни отставной козак Яков Медведеве показал твердую железную руду на высокой горе между Убея и Сизима. Обойх с правой стороны из горе меж Абаканским и Бельским или верхним караульным острогом в Енисей текущих в четырех верстах от первой, в тести от последней к Северу текущих, а от Енисея в двадцати лежащей, которая простиралась жилою по небольшому горы утесу на севере склоняющемуся, и для осмотрения оной был я туда отправлен, по тому что по пробе она показала будто содержит в себе золото. Жила была больше полуаршина толщиною в твердом опочисгпом сером камне, из коего кажется вся оная гора состояла. – Около 150 сажен оттоль в Южнозападную сторону к реке Убею приметил я на самом верху горы соснягом и пихтою обросшей по видимому пуд больше 30 ком варенаго железа, в котором множество желтых, крепких камешков, величиною в кедровой орех, сидело, коих не льзя было совсем выколачивать. Сие явление камня произвело во мне некоторое удивление. Я не могу сказать, тут ли он родился, или как он лежал на руже, туда принесен был. По обстоятельнейшим изведываниям нигде по всей горе не нашел я ни каких следов старинной в горе работы или плавильных горнов. Я знаю, что помянутой Медведев оной камень с горы увез после, а куда, того мне не известно».
Все вышепомянутыя обстоятельства при учиненном осмотре горы, о которой речь здесь идет, найдены справедливы. Железная руда находится тут в твердом, глубокочерном, красныя пленки имеющем камне, очень мало магниту В себе содержащем, которой по пробе издает чугуну 70 процентов. Настоящаго места, где камень из чистаго железа лежал, Медведев, которой ныне кузнецом, показать больше неможеш, но изустное его обявление с показанием Обершшейгера Мештиха совсем сходственно. Он говорил, что сей камень лежал на самом верху одной высокой горы совсем на руже, ни к чему не приросши и ни какими другими малыми или большими каменьями не окружен. Он также уверял, что как будучи сам промышленник и человек в горах потаскотной, ни в сих местах, ниже насупротив в лежащей горе по татарски Немир называемой нигде ни каких следов плавильных горнов пли Шлаку не нахаживал: тоаким образом поелику железо в сем камне ковко и бело, и при том подает хорошей звон, заставило его думать, не содержится ли в нем чего лучшаго кроме железа, да и самые Татара, кои оной за дар с неба спавший принимали, уверяли его в етом мнении, и таким образом он видя, что по показанию его ни каких на том месте копаней не заводилось, взял весь камень с того места а с великим трудом перевез к себе за тридцать верст в отстоящую деревню Убейскую, в ту оныя часть, которая называется малою деревнею или Медведевой, по тому что он сам тут живет. Я об нем спроведал не прежде как в Ноябре 1771 года и то чрез Татарскаго Салдата Якуба, натуральную склонность к выискиванию руд имевшаго и мне в собрании натуральных вещей во все время великую пользу и многия услуги показавшаго. Он невзначай как то к помянутому Медведеву приворотив увидел на дворе сей камень и удивился, по том с великим трудом отколотив несколько кусочков привез ко мне для показу. Хотя оные кусочки весьма были неявственны, однако довольно ясно было для меня, что ето железо в виде друз, не искуством каким, но натурою произведенное, и для того без всякаго мешканья отправил того же татарина солдата в помянутую деревню Медведеву за 220 верст от Красноярска вверх по Енисею отстоящую, и велел привезти весь камень в городе, которой весил тогда 42 пуда.
Он имел сверху как кажется жесткую, железисшую кору, которая при отколачивании кусочков с верхней части обвалилась. Под сею тонкою корою вся внутренность состояла из мягкаго, в изломе белаго, и как губка ноздреватаго железа, коего в полых ячейках содержались круглые и продолговатые жесткие, толстые, чистые, прозрачные, похожие на гиацинт, камешки. Подобием оне различны, круглы или продолговаты, но поверхность всегда гладкая, которая вместо круглости иногда состоит из одной, и трех плоскостей, кои соединившись меж собою составляют одно из разных хрусталиков составленное тело. Таковое ноздреватое камня сложение, наполненное сими хрусталиками, величиною в конопляное семя, и в горошину, и больше, при том различной оных цвете со дна преломленой, или чистой, желтой или темножелтой, либо зеленоватой, раздается по всей внутренности одинаково, и нет ни где ни малаго знаку, гдеб показывало, что он был жиган, или бы следы имел изгарков. Самое железо столь вязко, что три и четыре кузнеца целые полдни бились, чтоб отшибить от него стальными кирками уголок' несколька фунтов; один только отбили в пуд, которой и послал я в Императорскую Академии Науке Кунсткамеру. При отбивании ударами большая часть камешкове в железе сидящая ве стеклистой прах разбилась, но крупинки сихе хрусталиков такой были жесткости, что можно было ими чертишь обыкновенныя стекла. Самая пыль по пробе учиненной г. Обер-Берг-Местейроме ве Барнауле Ганом содержала ве себе еще железа два фунта с половиною ве пуде, а настоящия изе чистаго железа штуки изе пуда 4 фунта потеряли, и железо вышло хрупче, может быть по причине приложеннаго к нему ве плавке соленаго флюсу. Изе мелкихе отрубленных кусочкове выкавывали мне кузнецы в горнах в небольшеме огне шилья, гвоздья, резцы, и прочее, но ве сильном огне естли положить в горне многие куски вместе, становится железо столь жестко, хрупко и зернисто, что никоим образом вместе ве один кусок сварить было неможно. Холодные безе труда можно было ковать, и тоненькия его жилки гнутся в руках, каке дратва, и естьли гнуть туда и сюда, то ломались, однако се нарочитою вязкостию. Б изломе или где молоткоме было колачивано, ржавело оно от малейшей сырости. В Комуж, таке каке оно есть, покрывается оно темною, стеклистою металлическою охрою, коею оте ржавчины охранялось. Однем словом, вся сия громада и каждая ея частица доказывала безпрекословно, что она была совершенное произвождение действия натуры. Можети быть старинное какое гнездо, от осыпавшихся мягких гор его заключавших, на ружу оказавшееся. – Кому же с внешняго виду к утверждению сего покажется не довольно, для того следующии изяснения будут не неприятны.
Древние рудокопы, коих работы, изгарины и плавильни в горах по Енисею находят, кажется железа вовсе не добывали, да и совсем его не знали, по тому что все их инструменты, значки и прочее состоят из литой меди, к которой, дабы она была тверже, примешивали другие металлы, и по тому она походит, как на колокольную медь. Гдеж их ширфы капываны были по видимому в железистых охрах, там точно оне не для железа, но для содержащагося в том же месте золота копали. Изгарки, после их находимые, все суть после выплавленной меди. А естьли бы где и нашлись какие железные огарки, каковых однако в сих горах нигде не видно, то их горны, как по остаткам видно, столь малы и предприятия при их не отменно потаскотной жизни намерению столь противны, что не льзя ни коим образом думать, чтоб оне стали лить таковую из несколька пуд громаду, на которую потребно особливой величины печи (*[1].).
Естьли же против всея вероятности положить, что сие возможно, то какая была тому причина, чтоб по причине примешавшихся в нее камешков оставишь ее для ковки без употребления; при том толикой тяжести и из такого отдаленнаго места, гдеб она была сплавлена, для чегоб переносить ее на другую высокую гору, где впрочем нет ни на горе, ни в близости вокруг плавильных работе ни малаго следу?
Из вышеписаннаго описания нашего железа каждому можно легко вывести следующия основания, которыя, хотяб все приведенные доныне резоны были несильны, хотяб все с противной стороны приложенныя доказательства были не справедливы, однако покажут, что оному железу должно быть не отменно натурою а не художественным каким огнем произведенному. Шлаки или огарки, кои из плавильных печек вынимаются, бывают по большой части черноватые, сухие, непрозрачные; на против того хрусталики в железе чисты, прозрачны, с виду влажны, и трескаются коли на огонь положишь; естьли положишь, что сии камешки в горну к железу были примешаны, шак не весь бы ком так равно повсюду оными был наполнен, но стал бы он ноздревать и нечист. Самое железо в произведенном огне не льзя бы сделать такого свойства, каково оно есть губковато, повсюду одинаково и повсюду мягко, а вместо того было бы так как сия нечистая на верху разплавленяаю железа собравшаяся шкварина, которую когда подымут, то железо стекается в кучки или сосули, и было бы тоак как и сие хрупко. — И так все сие, мне кажется, может преодолеть у тех, кои сего железа не видали, всякое сомнение, теж на против того, кои отправленной в Санктпетербург самой камень и отрубленные от него кусочки видели, собственныя чувства больше удостоверят, нежели все доказательства.