Около любви. Дм. Муравлина. Спб., 1887 г. Цѣна 2 р. Ровно годъ назадъ въ январьской книжкѣ нашего журнала мы дали отзывъ о романѣ того же автора Хворь; въ февральской — 1886 года мы говорили о его же романѣ Мракъ. Новый романъ г. Муравлина Около любви оказывается, въ значительной мѣрѣ, повтореніемъ того, что мы читали въ двухъ вышеназванныхъ романахъ; даже нѣкоторыя изъ дѣйствующихъ лицъ остаются тѣ же, только при нѣсколько измѣненной обстановкѣ. Такъ, въ романѣ Мракъ Константинъ Григорьевичъ Раховскій занимаетъ должность секретаря у важнаго петербургскаго чиновника Варжина и соблазняетъ жену своего патрона, которая, впрочемъ, сама исправно помогала Раховскому соблазнить себя. Они, такъ сказать, обоюдно соблазнялись и, соблазнившись, очень скоро заскучали… Изъ романа Хворь въ новомъ произведеніи г. Муравлина являются князь Ярополкъ-Дарскій, генералъ Кармановъ и спившійся съ кругу, окончательно изжульничавигійся Павелъ Степановичъ Снѣгуровъ. Въ концѣ романа Хворь князь Дареній утекаетъ изъ Петербурга отъ опостылѣвшей ему любовницы, генеральши Кармановой, и въ вагонѣ получаетъ письмо ея мужа, которымъ тотъ вызываетъ князя на дуэль. Князь положилъ письмо въ карманъ и уѣхалъ въ кругосвѣтное путешествіе. Въ романѣ Около любви Дареній возвращается въ Петербургъ послѣ трехлѣтняго отсутствія и вызываетъ Карманова на дуэль. Они стрѣляются. Кармановъ убиваетъ князя наповалъ. Эта исторія входитъ въ романъ въ видѣ отдѣльнаго эпизода и связана съ основною фабулой тѣмъ, что Дарскому служитъ секундантомъ Раховскій, герой послѣдняго повѣствованія г. Муравлина. Мы къ Раховскому и перейдемъ. Онъ уже не секретарь, а самъ важный чиновникъ, «превосходительный», быстро восходящая звѣзда, предсѣдатель какой-то коммиссіи, которую, подобно «Кахановской», называютъ «коммиссіей Раховскаго»; онъ мѣтитъ въ министры, и никто не сомнѣвается въ томъ, что современемъ онъ и будетъ министромъ. Въ Мракѣ Раховскій изображенъ былъ отъявленнымъ негодяемъ; тогда онъ былъ бѣденъ и ничтоженъ и дѣлалъ карьеру. Теперь, Около любви, и, главнымъ образомъ, посредствомъ любви разныхъ барынь, онъ карьеру сдѣлалъ: женился на обладательницѣ милліоннаго состоянія, мѣтитъ въ министры, мелкихъ гадостей уже не дѣлаетъ. Они ему не нужны, могутъ только повредить. Жена у него красавица, любитъ его безгранично; но онъ ее не любитъ и увлекается красивою и оригинальною провинціальною барышней, Юліей Андреевною Бараховой. Барышня влюбляется въ Раховскаго, пріѣзжаетъ въ Петербургъ и очень скоро дѣлается его любовницей. Съ этого момента романъ вертится на томъ, что Раховскій не знаетъ, какъ быть, какъ устроиться, чтобы скрыть свою связь съ Бараховой отъ жены и отъ свѣта, какъ избѣжать скандальныхъ осложненій, могущихъ повредить его карьерѣ. Послѣ различныхъ, довольно правдоподобно разсказанныхъ авторомъ приключеній, жена Раховскаго, узнавши о связи мужа, отравляется. Всѣ свои милліоны она оставила, по завѣщанію, мужу. Раховскій вынужденъ, опять-таки, во избѣжаніе скандала, жениться на Юліи Бараховой. Но тутъ оказывается, что ихъ обоюдная страстная любовь куда-то улетучилась; ее смѣнила однообразная скука супружеской жизни.
Таково содержаніе романа Около, и надо сказать правду, романъ этотъ мы находимъ лучшимъ изъ всѣхъ произведеній г. Муравлина. Въ немъ, во всякомъ случаѣ, больше смысла, чѣмъ въ Хвори и Мракѣ. Въ первомъ всѣ какіе-то сумасшедшіе въ разныхъ степеняхъ помѣшательства, во второмъ — всѣ поголовно негодяи въ различныхъ степеняхъ грязности; въ обоихъ романахъ, какъ мы уже говорили, авторомъ выведены лица безхарактерныя, дрянныя, не оригинальныя, до крайности мелкія, а изображенія ихъ поверхностны и блѣдны. Въ романѣ Около любви дѣйствующія лица очерчены ярче и отношенія ихъ между собою выяснены правдивѣе и болѣе соотвѣтственно дѣйствительной жизни. Въ особенности хороша жена Раховскаго, Ольга Петровна. Она — настоящее олицетвореніе добродѣтельной и убійственно-скучной женщины. Мужъ считаетъ ее очень глупой, и онъ правъ, но только отчасти. Она совсѣмъ не настолько глупа, какъ это ему кажется; она лишь воспитана по-глупому, на французскихъ сентенціяхъ прописной морали, которыми такъ пропитана вся ея особа, что для умственной и душевной самодѣятельности въ ней уже не остается мѣста. Ольга Петровна безгранично любитъ мужа, и мужъ отлично знаетъ это; но ея любовь, какъ говоритъ Раховскій, «не только не грѣетъ, но и не свѣтитъ». Кто-то изъ его пріятелей мѣтко съехидничалъ, сказавши про Ольгу Петровну: «Vous avez, comme qui dirait, épousé votre belle-mère» («вы, такъ сказать, женились на тещѣ»). И, дѣйствительно, для мужа такая супруга, съ кодексомъ нравственныхъ maximes, вмѣсто головы, ничѣмъ не лучше благовоспитанной тещи. Другая особа, «около любви» которой Раховскій пытается найти счастье, не давшееся ему въ семейной жизни, — настоящая героиня романа, Юлія Барахова, менѣе удалась автору, хотя и въ ней тоже видѣнъ живой человѣкъ. Ея любовь приходитъ слишкомъ быстро; но нельзя сказать, чтобы это было несообразно съ характеромъ Юліи. Почти такъ же скоро и остываетъ ея любовь, когда Юлія получаетъ возможность сдѣлаться женою Раховскаго. Выходитъ такъ, что ихъ взаимная любовь поддерживалась только препятствіями, таинственностью, своего рода водевильно-драматическою обстановкой. Когда же всѣхъ этихъ занимательныхъ штукъ не стало и явилась возможность сдѣлаться очень обыкновенными супругами, тогда оба, Юлія и Раховскій, сейчасъ же заскучали. Относительно Раховскаго это, можетъ быть, и вѣрно; что же касается Юліи, то мы находимъ мало правдоподобнымъ, чтобы она способна была удовлетвориться одною скукою богатой, свѣтской женщины. Зная манеру писать г. Муравлина, мы подождемъ высказывать наше окончательное мнѣніе на этотъ счетъ, такъ какъ не сомнѣваемся, что въ слѣдующемъ его романѣ опять встрѣтимся съ супругами Раховскими. Такая связь одного романа съ другимъ, на манеръ Эмиля Золя, представляетъ своего рода удобства для автора, даетъ ему возможность захватить большій кругъ лицъ и общественныхъ отношеній. Но у г. Муравлина, вслѣдствіе этого, является постоянная незаконченность въ изображеніяхъ дѣйствующихъ лицъ, что вредитъ впечатлѣнію, производимому его послѣднимъ романомъ. У Золя этого нѣтъ, потому что онъ къ однимъ и тѣмъ же лицамъ не возвращается; у него идетъ исторія рода, и его Эженъ Ругонъ, котораго напоминаетъ Константинъ Раховскій, является вполнѣ законченнымъ въ романѣ Son exellence Eugène Rougon, тогда какъ Раховскій остается, все-таки, очень блѣдною фигурой, несмотря на то, что мы видѣли его уже въ двухъ романахъ. Эженъ Ругонъ — цѣльное лицо съ вполнѣ опредѣленнымъ характеромъ, съ ясно и рѣзво очерченною физіономіей. Его копія на фонѣ русскаго общества, въ лицѣ Раховскаго, представляетъ собою странную смѣсь силы и безхарактерности, что въ особенности бросается въ глаза при сопоставленіи двухъ романовъ, въ которыхъ онъ выведенъ: Мракъ и Около любви. Послѣ трехъ главныхъ лицъ, наибольшее мѣсто въ романѣ занимаетъ графъ Раскопкинъ, дядя Ольги Петровны, промотавшійся старикъ, живущій на хлѣбахъ у Раховскихъ и оставшійся до семидесятилѣтняго возраста легкомысленнымъ жуиромъ. Какъ типъ, Раскопкинъ совсѣмъ не новъ; но надо отдать справедливость г. Муравлину, онъ съумѣлъ поставить графа Раскопкина въ такія положенія и вложилъ въ его рѣчи такія слова, которыя придаютъ ему своего рода оригинальность, и, что особенно важно, показываютъ въ этомъ изнегодяйствовавшемся, до мозга костей развращенномъ старичишкѣ не совсѣмъ еще погибшую душу отъ природы хорошаго человѣка, загубленнаго сквернымъ воспитаніемъ, аристократическимъ шалопайствомъ, въ нравственномъ кодексѣ котораго слова: честное и безчестное, хорошее и дурное — замѣняются словами: «порядочно» и «не порядочно», «comme il-faut» и «не comme il-faut». Рядомъ съ Ольгой Петровной, графъ Раскопкинъ представляется намъ, наиболѣе цѣльною личностью въ романѣ Около любви и, какъ это ни покажется страннымъ, наиболѣе симпатичною, при всемъ негодяйствѣ стараго жуира. Какъ ни низко онъ палъ, но въ немъ, все-таки, не умерло сознаніе собственнаго достоинства, и порою оно даетъ себя знать окружащимъ. Раскопкинъ — смѣлая и широкая натура; онъ знаетъ цѣну своимъ поступкамъ, знаетъ ихъ гадость и не увертывается въ сторону отъ послѣдствій. «Мое прошлое крупнѣе вашего настоящаго и всѣхъ тѣхъ глупостей, изъ которыхъ составится ваше будущее, — говоритъ онъ въ лицо Раховскому. — Я хоть человѣкъ, а вы и подобные вамъ — только потомки людей, — да, потомки людей». И Раскопкинъ правъ, когда укоряетъ Раховскаго въ томъ, что у него душенка мелкая. Въ общемъ, романъ не лишенъ «выдумки», о которой говорилъ Тургеневъ, и читается съ большимъ интересомъ, чѣмъ всѣ прежніе романы г. Муравлина. Это все же шагъ впередъ, и въ добрый часъ.