Объ украшеніи жилищъ *).
править- ) Это одна изъ лекцій, которыя Уайльдъ читалъ въ Америкѣ. Она представляетъ собою естественное продолженіе предыдущей статьи. Въ собраніи сочиненій Оскара Уайльда печатается впервые.
Въ предыдущей своей лекціи я набросалъ передъ вами краткій очеркъ исторіи искусства въ Англіи. Я попытался изслѣдовать вліяніе французской революціи на развитіе искусства. Я упомянулъ о пѣсняхъ Китса[1] и о школѣ прерафаэлитовъ. Но я отнюдь не желаю укрывать движеніе, которое мною названіе англійскимъ возрожденіемъ, ни подъ какой палладіумъ, какъ бы онъ ни былъ благороденъ, ни защитить его какимъ-либо именемъ, какъ бы оно ни было достойно уваженія. Корни этого движенія нужно искать въ вещахъ и явленіяхъ давно прошедшихъ, а совсѣмъ не въ фантазіи небольшой группы юношей, какъ предполагаютъ иные, хотя, по-моему, что можетъ быть лучше, чѣмъ фантазія нѣсколькихъ юношей?
Когда мнѣ довелось выступить передъ вами въ прошлый разъ, — я еще не успѣлъ ознакомиться съ американскимъ искусствомъ и ничего не видѣлъ, кромѣ дорическихъ колоннъ и коринѳскихъ дымовыхъ трубъ, возвышающихся у васъ на Бродвеѣ и Пятомъ Авеню[2]. Съ тѣхъ поръ я объѣздилъ всю страну и побывалъ, если не ошибаюсь, въ пятидесяти или шестидесяти различныхъ городахъ. И я пришелъ къ выводу, что ваша страна нуждается не столько въ высокомъ творчествѣ искусства, сколько въ тѣхъ видахъ его, которые освящаютъ сосуды, употребляемые въ обыденной жизни. Я увѣренъ, что поэтъ будетъ пѣть, а художникъ писать картины, невзирая на то, будетъ ли міръ его хвалить или бранить. У нихъ есть свой собственный міръ, и они вполнѣ независимы отъ остальныхъ людей. Но ремесленникъ зависитъ отъ вашихъ требованій и вашего мнѣнія. Онъ нуждается въ вашемъ поощреніи и въ подобающей художественной обстановкѣ. Ваши соотечественники любятъ искусство, но недостаточно поощряютъ ремесленника. Разумѣется, миссіонеры, которые ради своего наслажденія опустошаютъ Европу, не имѣютъ надобности поощрять его; но я говорю о тѣхъ, чье желаніе и стремленіе къ прекраснымъ вещамъ превышаетъ ихъ матеріальный достатокъ,. Я пришелъ къ выводу, что повсюду наблюдается одинъ и тотъ же недостатокъ — вашимъ рабочимъ не даютъ благородныхъ образцовъ. Къ этому нельзя оставаться равнодушнымъ, такъ какъ искусство не принадлежитъ къ числу тѣхъ вещей, которыя можно взять или оставить, смотря по капризу. Искусство — необходимость въ человѣческой жизни.
Какое значеніе имѣетъ декоративное искусство? Во-первыхъ, оно означаетъ для рабочаго нѣкоторую цѣнность и радость, которую онъ неизбѣжно долженъ испытывать, создавая красивую вещь. Отпечатокъ всякаго высокаго искусства не въ томъ, что созданная вещь сдѣлана точно и аккуратно, — это можетъ сдѣлать и машина, — а въ томъ, что она создана мыслью и сердцемъ рабочаго. Никогда не будетъ безполезнымъ подчеркнуть, что красивые и раціональные рисунки необходимы во всякой работѣ. Я никогда не предполагалъ, до посѣщенія нѣкоторыхъ изъ вашихъ провинціальныхъ городовъ, что вырабатывается такое множество уродливыхъ вещей. Повсюду, гдѣ я бывалъ въ этихъ городахъ я видѣлъ скверные обои съ отвратительнымъ рисункомъ, ужасно расцвѣченные ковры и этого стараго рецидивиста — диванъ, набитый конскимъ волосомъ; его тупой, безразличный видъ всегда какъ-то особенно угнетаетъ. Я нашелъ безсмысленные канделябры, мебель, большей частью изъ розоваго дерева, машиннаго производства, зловѣще трещавшую подъ тяжестью вездѣсущаго интервьюера. Я натыкался на маленькую желѣзную печь, которую упорно украшаютъ орнаментомъ машиннаго изготовленія и которая такъ же скучна, какъ дождливый день или какое-нибудь другое особенно ужасное явленіе. Когда же позволяли себѣ особую роскошь, печь эту украшали погребальными урнами.
Нужно всегда помнить, что все хорошо и тщательно сдѣланное честнымъ рабочимъ, по раціональному рисунку, возрастаетъ въ цѣнности и красотѣ по мѣрѣ истеченія лѣтъ. Старинная мебель, привезенная сюда изъ Англіи переселенцами двѣсти лѣтъ тому назадъ, и которую я видѣлъ въ Новой-Англіи, такъ же прочна и прекрасна теперь, какъ она была и тогда.
Вамъ необходимо сблизить художниковъ съ ремесленниками. Ремесленники не могутъ жить, безусловно не могутъ процвѣтать безъ этой близости. Раздѣлите эти двѣ группы людей, — и вы лишаете искусство всякихъ духовныхъ побужденій.
Сблизивъ же ихъ, вы должны окружить вашего рабочаго прекрасной средой. Художникъ не находится въ зависимости отъ видимаго и осязаемаго. Онъ можетъ питаться своими видѣніями и мечтами. Но рабочій долженъ созерцать прекрасные образы, идя на работу утромъ и возвращаясь съ работы вечеромъ. И въ связи съ этимъ — я хотѣлъ бы увѣрить васъ, что благородные, прекрасные рисунки никогда не являются плодомъ праздной фантазіи и безцѣльныхъ мечтаній. Они являются слѣдствіемъ развитія привычки къ долгимъ и любовнымъ наблюденіямъ. И обучить имъ тоже нельзя. Правильное представленіе о нихъ могутъ, именно, получить только тѣ, что пріучены къ прекрасной обстановкѣ и удовлетворительнымъ краскамъ.
Можетъ-быть, для насъ одна изъ самыхъ трудныхъ задачъ — выбрать удобный и радостный костюмъ для мужчины. Было бы больше радости въ жизни, если бы мы могли пріучить себя употреблять всѣ, какія только можно, прекрасные цвѣта при изготовленіи нашихъ одеждъ. Одежда будущаго, мнѣ кажется, будетъ пользоваться до значительной степени складками и драпировкой и будетъ изобиловать радостными красками. Въ настоящее время мы утратили всякое благородство одежды и этимъ самымъ почти свели къ нулю современнаго скульптора. И, оглядываясь на статуи, украшающія наши парки, право, чувствуешь порою сожалѣніе, что мы совсѣмъ не уничтожили искусство ваянія. Когда видишь салонный сюртукъ, вылитый въ бронзѣ, или двубортный жилетъ, увѣковѣченный въ мраморѣ, то начинаешь еще сильнѣе бояться смерти. Но въ костюмахъ былыхъ поколѣній очень мало красиваго или подходящаго. Одна изъ самыхъ раннихъ формъ это греческія складки и драпировки, которыя такъ идутъ молодымъ дѣвушкамъ. потомъ, мнѣ кажется, намъ можно простить восторгъ, вызываемый одеждою временъ Карла I, столь прекрасной, что, не смотря на изобрѣтеніе ея галантными кавалерами, ее копировали даже пуритане. Нельзя обойти также и дѣтскую одежду того времени. Это было золотымъ вѣкомъ для дѣтей. Я не знаю, были ли они когда-нибудь такъ красивы на видъ, какими они кажутся мнѣ на картинкахъ того времени. Одежда XVIII вѣка въ Англіи тоже своеобразно-красива и изящна. Въ ней нѣтъ ничего причудливаго или необычайнаго, но она полна гармоніи и красоты. Въ наши дни, когда мы такъ страдаемъ отъ вторженій модистки, мы слышимъ, какъ дамы хвастаются, что они не надѣваютъ платья больше одного раза. Въ старину, когда платье украшались красивыми узорами и отдѣлывались прекрасными вышивками, дамы скорѣе гордились тѣмъ, что часто надѣвали одно и то же платье, и даже передавали его въ наслѣдство своимъ дочерямъ, — явленіе, которое очень оцѣнилъ бы современный отецъ семейства, особенно въ тѣ дни, когда ему приходится платить по счетамъ своей супруги.
Какъ же нужно одѣваться мужчинамъ? Мужчины говорятъ, что имъ довольно безразлично, какъ они одѣты, и что это совсѣмъ не важно. Но, чистосердечно признаюсь. я не вѣрю, чтобы вамъ это было такъ безразлично. Во всѣхъ моихъ поѣздкахъ по вашей странѣ, единственные мужчины, которые мнѣ показались хорошо одѣтыми — и, говоря это, я серьезно отвергаю лощеное негодованіе вашихъ дэнди съ 5-го Авеню — были рудокопы въ Западной Америкѣ. Ихъ широкополыя шляпы, защищающія ихъ лица отъ солнца и дождей, ихъ плащи, которые безспорно являются лучшими образцами когда-либо придуманныхъ драпировокъ, могутъ дѣйствительно вызывать восторгъ. Высокіе сапоги ихъ также разумны и практичны. Они носятъ только то, что удобно и слѣдовательно прекрасно. Когда я смотрѣлъ на нихъ, я не могъ думать безъ сожалѣній о томъ времени, когда эти живописные рудокопы разбогатѣютъ, вернутся на Востокъ и снова облекутся во всѣ мерзости современной модной одежды. Меня это такъ близко задѣло, что я даже заставилъ нѣкоторыхъ изъ нихъ пообѣщать мнѣ, что, при возвращеніи въ болѣе людные центры, европейской цивилизаціи, они попрежнему будутъ носить свой очаровательный костюмъ. Но я не вѣрю, что они сдержатъ свое слово.
Въ чемъ Америка сегодня нуждается, это въ школѣ раціональнаго искусства. Плохое искусство значительно хуже, чѣмъ полное отсутствіе искусства. Вы должны копировать у вашихъ рабочихъ образцы хорошихъ работъ, дабы они могли постичь, что просто, правдиво и прекрасно. Для этой цѣли, мнѣ кажется, къ такого рода школамъ нужно присоединить музей, — о, конечно, не одно изъ тѣхъ ужасныхъ современныхъ учрежденій, въ которомъ стоитъ запыленное чучело жирафа и витрины съ другими ископаемыми, — но мѣсто, гдѣ были бы собраны образцы, художественныхъ украшеній различныхъ временъ и странъ. Такого рода мѣстомъ является Южный Кенсингтонскій музей въ Лондонѣ, на который, больше чѣмъ на что-либо другое, можно возлагать надежды для будущаго. Туда я хожу каждую субботу, по вечерамъ, когда музей открытъ дольше, чѣмъ въ прочіе дни, чтобы видѣть ремесленника: столяра, стекольщика, чеканщика. Тамъ человѣкъ утонченной культуры сталкивается лицомъ къ лицу съ рабочимъ, который способствуетъ его наслажденіямъ. Онъ тамъ постигнетъ благородство рабочаго, а рабочій, сознавая, что его цѣнятъ, познаетъ лучше благородство своей работы.
У васъ слишкомъ много бѣлыхъ стѣнъ. Нужно больше красокъ. Необходимо, чтобы среди васъ было побольше такихъ людей, какъ Уистлеръ[3], которые научили бы васъ радостямъ и красотѣ красокъ. Возьмите «Симфонію въ бѣломъ» Уистлера, которую вы, безъ сомнѣнія, представляете себѣ, какъ нѣчто слишкомъ причудливое, — ничего подобнаго. Представьте себѣ прохладное сѣрое небо, на которомъ бѣлыми хлопьями то тамъ, то сямъ лежатъ облака, потомъ сѣрый океанъ, и надъ водою склонились три прекрасныя фигуры, укутанныя въ бѣлое, и роняютъ въ воду бѣлые цвѣты. Здѣсь нѣтъ ни сложной умственной схемы, которая васъ бы озадачила, ни метафизики, которой у насъ больше чѣмъ достаточно въ искусствѣ. Но если простая, самостоятельная краска попадетъ въ настоящій тонъ — вся концепція будетъ ясна. Я считалъ знаменитую «Павлинью комнату» Уистлера лучшимъ образцомъ колорита и декоративной живописи, который знаетъ міръ съ тѣхъ поръ, какъ Корреджо расписалъ ту поразительную комнату въ Италіи, гдѣ дѣти пляшутъ на стѣнахъ. Какъ разъ передъ моимъ отъѣздомъ Уистлеръ кончилъ роспись другой комнаты — чайной комнаты въ голубыхъ и желтыхъ тонахъ. Потолокъ — нѣжно-голубого цвѣта, отдѣлка и мебель — желтаго дерева, занавѣсы на окнахъ — бѣлые, вышитые желтымъ, и когда столъ былъ накрытъ къ чаю синимъ фарфоровымъ сервизомъ, трудно было представить себѣ что-нибудь болѣе простое и радостное.
Недостатокъ, который я наблюдалъ въ большей части вашихъ комнатъ, тотъ, что въ нихъ, очевидно, отсутствуетъ опредѣленная красочная схема. Все должно быть выдержано въ томъ или иномъ тонѣ, и это у васъ отсутствуетъ. Квартира биткомъ набита красивыми предметами, между которыми рѣшительно нѣтъ никакой связи. Потомъ ваши художники должны бы украшать узорами обиходные полезные предметы, Въ вашихъ художественныхъ училищахъ я не замѣтилъ ни одной попытки украшенія сосудовъ для воды. А я не знаю ничего безобразнѣе современнаго кувшина или графина. Можно наполнить цѣлый музей различнаго рода сосудами для воды, которые употребляютъ въ жаркихъ странахъ. А мы не перестаемъ пользоваться угнетающимъ кувшиномъ съ ручкой на одной сторонѣ. Я не вижу цѣли расписыванія столовыхъ тарелокъ закатами, а супныхъ — лунными видами. Я не думаю, чтобы это прибавляло вкусу той уткѣ, которую мы ѣдимъ изъ такихъ роскошныхъ блюдъ. Кромѣ того, намъ не надобны суповыя тарелки, дно которыхъ словно бы исчезаетъ за горизонтомъ. При такихъ условіяхъ никогда нельзя чувствовать себя въ безопасности или хотя бы просто удобно. По правдѣ сказать, я не замѣтилъ, чтобы въ вашихъ художественныхъ училищахъ разъяснялась разница между прикладнымъ и чистымъ искусствомъ.
Условія искусства должны быть очень просты. Больше зависѣть отъ сердца, чѣмъ отъ головы. Для того, чтобы цѣнить искусство, нѣтъ необходимости въ сложной учоности. Искусство требуетъ хорошей, здоровой атмосферы. Мотивы для искусства все еще окружаютъ насъ и теперь, какъ они окружали древнихъ. И темы всегда легко найти серьезному ваятелю или художнику. Нѣтъ ничего живописнѣе или изящнѣе, чѣмъ человѣкъ за работой. Художникъ, бывающій тамъ, гдѣ играютъ дѣти, видящій ихъ за ихъ играми, наблюдающій, какъ мальчикъ нагибается, чтобы завязать шнурокъ башмака, — находитъ тѣ же темы, которыя плѣняли древнихъ грековъ, и такого рода наблюденія и обработка этихъ наблюденій сдѣлаютъ много къ исправленію того глупаго предразсудка, будто духовная и физическая красота всегда различны.
По отношенію къ вамъ, болѣе чѣмъ къ какому-либо другому народу, была щедра природа; она снабдила васъ матеріаломъ, надъ которымъ могутъ работать художественные ремесленники. У васъ имѣются мраморныя каменоломни, гдѣ камень по своей раскраскѣ лучше, чѣмъ тотъ, который употребляли греки для своихъ прекрасныхъ созданій. И все же день за днемъ мнѣ попадаетъ въ глаза огромное зданіе, построенное какимъ-то безмозглымъ зодчимъ, который пользовался прекраснымъ матеріаломъ, словно не сознавая его неимовѣрной цѣнности. Мраморомъ должны пользоваться только благородные рабочіе. Ничто не оставляло на мнѣ такого впечатлѣнія пустынности при путешествіи по вашей странѣ, какъ абсолютное отсутствіе деревянной рѣзьбы на вашихъ домахъ. Деревянная рѣзьба — самая простая форма декоративнаго искусства. Въ Швейцаріи маленькій босоногій мальчикъ украшаетъ сѣни отчаго дома образцами своего творчества въ этой области. Почему же американскимъ мальчикамъ не дѣлать этого гораздо лучше и въ болѣе значительномъ масштабѣ, чѣмъ дѣлаютъ швейцарскіе мальчики?
Нѣтъ для меня ничего болѣе грубаго по замыслу и болѣе вульгарнаго по исполненію, чѣмъ современныя ювелирныя издѣлія. А это можно легко исправить. Надо выдѣлывать что-нибудь лучшее изъ прекраснаго золота, скрытаго въ глубинѣ вашихъ горъ и разсыпаннаго по дну вашихъ рѣкъ. Когда я былъ въ Лэдвиллѣ и подумалъ, что все это сверкающее серебро, поднимающееся изъ рудниковъ, будетъ превращено въ уродливые доллары — мнѣ стало грустно. Надо, чтобы оно было превращено въ нѣчто болѣе долговѣчное. Золотыя ворота во Флоренціи такъ же прекрасны сегодня, какъ они были тогда, когда ихъ видѣлъ Микель-Анджело.
Мы должны чаще и больше видѣться съ рабочимъ, чѣмъ мы это дѣлаемъ сегодня. Мы не должны довольствоваться тѣмъ, чтобы между ними становился купецъ. Вѣдь купецъ ничего не знаетъ о томъ товарѣ, который онъ намъ продаетъ, кромѣ того, что онъ запрашиваетъ слишкомъ высокую цѣну. А если бы мы наблюдали рабочаго за работой, мы научились бы самому главному — благородству всякой раціональной работы.
Я сказалъ въ своей предыдущей лекціи, что искусство создастъ новое братство среди людей, снабдивъ ихъ универсальнымъ языкомъ. Я сказалъ, что подъ облагораживающимъ вліяніемъ искусства прекратятся войны. Держась такого взгляда, какое мѣсто я могу отвести искусству въ дѣлѣ нашего образованія? Если дѣтей вырастить среди прекрасныхъ и красивыхъ предметовъ, они научатся любить красоту и ненавидѣть безобразіе прежде, чѣмъ будутъ разсуждать, почему это необходимо. Когда вы входите въ домъ, гдѣ всѣ предметы грубы, вы находите все сломаннымъ, треснувшимъ, въ небрежномъ состояніи. Никто ни о чемъ не заботится. Если же все нѣжно и хрупко, мягкость и осторожность въ обращеніи пріобрѣтаются невольно. Когда я былъ въ Санъ-Франциско, я часто посѣщалъ китайскій кварталъ. Тамъ я наблюдалъ большого здороваго китайца, чернорабочаго землекопа, и видѣлъ, какъ каждый день онъ пилъ чай изъ крошечной чашечки, нѣжной, какъ чашечка цвѣтка, въ то время какъ во всѣхъ большихъ отеляхъ Америки, гдѣ тысячи долларовъ были потрачены на огромныя позолоченныя зеркала и кричащія, пестрыя колонны — мнѣ подавали кофе или шоколадъ въ чашкахъ толщиной въ дюймъ съ четвертью. А мнѣ кажется, я заслужилъ что-нибудь болѣе изящное. Художественныя системы прошлаго были придуманы философами, смотрѣвшими на человѣческія существа, какъ на препятствія. Они пытались воспитать разумъ мальчиковъ еще до того, какъ онъ у нихъ появлялся. Насколько полезно было бы въ этомъ раннемъ возрастѣ научить дѣтей пользоваться своими руками для раціональнаго служенія человѣчеству. Я бы при каждой школѣ построилъ мастерскую и каждый день отводилъ бы часъ обученію простому декоративному искусству. Это было бы золотымъ часомъ для дѣтей; И вы скоро воспитали бы поколѣніе художественныхъ ремесленниковъ, которые преобразовали бы лицо вашей страны. Я видѣлъ только одну такую школу во всѣхъ Соединенныхъ Штатахъ, и это было въ Филадельфіи, и она основана была моимъ другомъ, м-ромъ Лёйландомъ. Я былъ тамъ вчера и принесъ сюда сегодня нѣкоторыя вещи, выдѣланныя въ этой школѣ, чтобы показать вамъ. Вотъ два диска изъ чеканной мѣди: узоры на нихъ прекрасны, выдѣлка проста, и общій эффектъ вполнѣ удовлетворителенъ. Это произведеніе двѣнадцатилѣтняго мальчика. А вотъ деревянный ковшъ, расписанный тринадцатилѣтней дѣвочкой. Узоръ очарователенъ, а раскраска нѣжна и красива. А вотъ кусокъ дерева съ рѣзьбой, выполненный девятилѣтнимъ мальчикомъ. Въ подобныхъ работахъ дѣти познаютъ искренность, правдивость въ искусствѣ. Они научаются ненавидѣть лгуна въ искусствѣ — человѣка, который расписываетъ дерево такъ, чтобы оно походило на желѣзо, или чтобы желѣзо походило на камень. Это практичная школа морали. Нѣтъ лучшаго пути научиться любить природу, чѣмъ въ пониманія искусства. Оно облагораживаетъ каждый полевой цвѣтокъ. И мальчикъ, видѣвшій, въ какой красивый предметъ превращается летящая птица, будучи перенесенной на дерево или холстъ — очень возможно, не броситъ въ нее традиціоннаго камня. Намъ нужно, чтобы къ жизни было примѣшано что-нибудь духовное. Нѣтъ ничего настолько низменнаго, чего искусство не могло бы освятить.
1882.