Об анекдотах (Аверченко)
| Об анекдотах |
| Опубл.: 1914. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 5. Сорные травы. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2014. — az.lib.ru • Впервые: Художественно-юмористического календаря-альманаха на 1914 год |
— Приходите, обязательно приходите! Вы увидите редкое зрелище: состязание десятка лучших анекдотистов России. Это что-то колоссальное!
Я скромно возразил:
— Да при чем же я тут? Если там соберутся все такие светила — что делать мне, — кроткому, тихому юмористу, который и анекдотов-то знает не более десятка. Я им буду только мешать.
— Ничего подобного! Это все очень милые веселые люди, которые в худшем случае будут только немного вас презирать в душе, как плохого анекдотиста. Но зато вам представится ценный материал для наблюдений…
— Да кто они такие?
— Четыре актера, два присяжных, один доктор, два журналиста, биржевик… В общем, их ценность невелика, конечно… За исключением того, что все они в общей сложности знают свыше тысячи анекдотов.
— Ну, уж и свыше тысячи!..
— Уверяю вас… Да и то это не проверено. Может быть — больше!
— А куда ж мне приехать?
— Сегодня в 12 часов ночи, в кабинет ресторана «Медведь».
— Гм… Ну, попробую.
Еще будучи в десяти шагах от дверей кабинета, я уже услышал страшный грохот — будто льдины сталкивались, обрушиваясь одна на другую, будто морской прибой ревел и крутился между суровых скал.
Это девять здоровых глоток смеялись над какой-то замысловатой историей, рассказываемой десятой глоткой.
Когда я вошел, все притихли и осмотрели меня крайне критически.
— А! Юмористы! Вы знаете анекдот о вегетарианстве?
— Не знаю.
— Еще бы! «Один еврей говорит другому: — Слушайте! Вы знаете, — Абрам Моисеевич перешел в вегетарианство. — Зачем ему, — удивился другой: — Ведь он же, все равно, имеет право жительства».
Смеялись.
— А вы знаете анекдот о греке с бочкой маслин?
— Нет, не знаю.
— А об ответе барабанщика на смотру?
— Не знаю.
— Боже! — удивился толстый бритый человек. — Да он совсем дитя.
— А вы знаете анекдот о человеке, которого соблазнила жена яблоком, сорванным с древа познания добра и зла? — спросил меня, ехидно улыбаясь, журналист.
Это была уже насмешка, а я терпеть не могу, когда надо мной смеются… Я того мнения, что пусть лучше смеются над кем-нибудь другим, только не надо мной.
— Этот анекдот я знаю, и, кроме того, знаю еще такие, которых вы не знаете, — сказал я как можно суше.
— Ой-ли!?. А давайте держать пари, что какой бы анекдот вы нам не рассказали — мы его на половине доскажем!
Все десять смотрели на меня с нескрываемой насмешкой и иронией.
Я вспыхнул и, не помня себя, крикнул:
— Принимаю! Полдюжины шампанского и наличными сто. Хотите?
Конечно, они приняли пари, потому что каждый рисковал только одной десятой целого заклада.
Шумели, хохотали, острили, как мальчишки.
Я сел верхом на стул, положил локти на спинку и, поглядывая на всех, — начал:
— Анекдот об еврее: К одному бедному еврею переплетчику, у которого заболел сын, пригласили доктора. Осмотрев его, доктор…
И сразу все зашумели, замахали руками:
— Знаем, знаем! Старо! Он спрашивает еврея: «бредил?» и так далее. Стара штука.
— Позвольте, господа, — солидно возразил я, скрывая свое разочарование. — Какое там «бредил?» С чего вы взяли? Это совершенно другой анекдот.
— Ну, продолжайте!
— Да… так вот доктор и говорит: «ему нужно дать хины, у него лихорадка!» Хины — так хины. Дали хины, ребенок и выздоровел. Однажды он пристал к отцу, чтобы тот дал ему карандаш… Отец и говорит…
— Старо, старо! У этого анекдота седая борода! Знаем! Отец все посылал его за карадашом в буфет, а потом ударил его и так далее!.. Знаем!
— Ничего вы не знаете, — сжался я, стараясь не потерять самоуверенности. — Какой там буфет? Кого ударил? Ничего подобного!
— Ну, ладно, извините. Тогда слушаем дальше.
— Да-с… Так вот. Отец и говорит: «пора уж мальчика отдавать в училище… Вы ведь знаете, господа, что еврейские дети развиваются очень рано? Ну, вот. Отдали его в училище. Учится он. Однажды учитель спрашивает его: „В котором году умер Александр Македонск…“
— Старо! Знаем, — загрохотали десять глоток. — Мальчик ему ответил: „Неужели, умер? Я даже не знал, что он был болен“.
— Ах, господа, — поморщился я. — Как вы спешите! Откуда вы все это берете? Ничего подобного!
— Ну, хорошо! Дальше, дальше.
— Значит, спрашивает учитель: „в котором году умер Александр Македонский?“ Сын переплетчика ответил точно, в котором голу, — получил пятерку. Вообще, учился хорошо… Однажды, когда ему было уже лет 16, он, держа в зубах папиросу, встретил товарища. „Ой, — удивился товарищ, — сегодня суббота, а ты куришь? Разве можно?“ А тот отвечает…
— Довольно! Стоп! Этот анекдот ребенку известен!.. Тот отвечает: „да я спрашивался у раввина“, и когда товарищ, удивленный, вскричал: „И он тебе позволил?!.“ — Курильщик отвечает: „Положим, не позволил. Так плевать я хотел на него, что он не позволил“.
— Ничего подобного, холодно пожал я поечами. — Какой там раввин? Просто товарищ спрашивает: „Разве можно?“ — А тот отвечает: „Можно“. Выкурил папироску и поехал в Белосток. В поезде один купец его и спрашивает…
— Позвольте! — раздались возмущенные голоса. Это же издевательство!! Какой же это анекдот? Это целая биография в пятьсот страниц! Разве такие анекдоты бывают?..
— Виноват, — перебил я. — Но ведь мы о размере анекдота не уславливались. Потрудитесь дослушать.
Они перебивали меня на каждом шагу. Не было ни одного анекдота, который был бы им неизвестен. Это была какая-то живая энциклопедия о десяти головах.
Я разворачивал перед ними целую повесть жизни злосчастного сына переплетчика, который уже вырос, женился, изменил жене, жена ему изменила — состарился, одряхлел, — а компания, слушавшая меня, методически отсекала вторую половину каждого анекдота из жизни сына переплетчика…
У меня расчет был простой: из того ряда анекдотов, которые я пытался рассказать, мог же встретиться хотя бы один такой, которого эти десять человек не знали бы.
А они все кричали:
— Знаем, знаем.
— Позвольте! Ничего вы не знаете… И вот значит этот старик еврей, сын переплетчика, приезжает в Одессу. А там как раз была всероссийская выставка. Один знакомый и спрашивает его: „Видели, как на выставке бьют фонтаны?“ А он испугался: „Кого? Евреев?“
Наконец-то я наткнулся на то, что мне было нужно. Этого последнего анекдота не знал ни один из десяти.
Председатель кисло сказал:
— Предположим, конечно, что вы выиграли… Но прием ваш — не знаю, как и назвать его.
— Прием хороший, — торжествующе засмеялся я, прихлебывая выигранное шампанское. — И мораль для вас есть: лучше быть одним юмористом, чем десятью специалистами по анекдотам…