Обязанности. Романъ В. Крестовскаго (псевдонимъ). Спб.,1888 г. Изд. А. С. Суворина. Цѣна 1 р. 25 к. Въ годы торжества эгоизма необходимо напоминать людямъ объ ихъ «обязанностяхъ», не тѣхъ только, которыя установлены Сводомъ Законовъ, а такихъ, которыя ни въ какіе кодексы не занесены и исполненіе которыхъ иногда не одобряется даже писаными законами. Такъ, напримѣръ, помогать ближнему не возбраняется, но и не поставляется въ обязанность никакимъ свѣтскимъ законамъ. Напротивъ, есть свѣтскіе законы, ограничивающіе въ значительной мѣрѣ право помогать ближнимъ, и само собою такое ограниченіе является отрицаніемъ обязанности, превращаясь въ запрещеніе въ тѣхъ случаяхъ, когда размѣръ помощи неимущимъ принимаетъ видъ «расточительности», по мнѣнію лицъ, считающихъ себя вправѣ расчитывать на наслѣдство увлекающагося благотворителя. Въ романѣ В. Крестовскаго представленъ запоздалый до нашихъ дней идеалистъ, который рядомъ съ обязанностями по закону ставитъ обязанности, въ кодексы не занесенныя. Павелъ Васильевичъ Кириловъ, герой романа, въ дѣтствѣ натерпѣлся много горя отъ деспота отца, жестокаго помѣщика, и отъ его любовницы, окончилъ кое-какъ ученье въ гимназіи и уѣхалъ въ университетъ. Два года жизни въ кругу товарищей сороковыхъ годовъ дали направленіе всей его жизни. Но курсъ въ университетѣ не былъ конченъ. Отецъ вызвалъ Павла въ деревню и потребовалъ, чтобы онъ женился на старой, влюбившейся въ него, дѣвицѣ, богатой сосѣдкѣ. Отцу необходимы были деньги на то, чтобы откупиться отъ старыхъ судовъ. Онъ засѣвъ до смерти крестьянина и, безъ добраго выкупа, рисковалъ попасть на каторгу. Сынъ «обязанъ» былъ спасти отца и спасъ его, женившись на особѣ, которая годилась ему въ матери. Мрачными красками описана безрадостная жизнь молодаго человѣка въ деревнѣ съ нелюбимою женой и съ жестокимъ негодяемъ отцомъ. Единственнымъ утѣшеніемъ были книги, а потомъ дочь, на воспитаніе которой онъ не могъ, однако же, имѣть достаточнаго вліяніи. Жена умерла. Некрасивая, своенравная, въ дѣда жестокая нравомъ, Варвара Павловна не любила отца, считала его чудакомъ, чѣмъ-то вродѣ «юродиваго» за его доброту, и пользовалась его услугами въ качествѣ управляющаго имѣніями, доставшимися ей отъ матери. Пришо время освобожденія крестьянъ, новыхъ судовъ, земства, той новой жизни, о которой Кириловъ мечталъ въ университетѣ. Павелъ Васильевичъ сталъ ревностнымъ дѣятелемъ во всемъ, что касалось великаго обновленія родной страны. Варенька смотрѣла на увлеченія отца съ нескрываемымъ презрѣніемъ и злилась, злилась въ особенности потому, что не находила мужа. Наконецъ, въ тридцать лѣтъ она рѣшилась на героическое предпріятіе: врасплохъ напала на молодаго, скромнаго, двадцати трехъ-лѣтняго ученаго и насильно заставила жениться на себѣ. Всѣ свои имѣнія она продала, не сказавши отцу, и съ молодымъ мужемъ уѣхала въ чужіе края. Павелъ Васильевичъ черезъ три дня послѣ отъѣзда дочери женился на сосѣдкѣ-дѣвушкѣ, которую давно уже полюбилъ. Прошло пять лѣтъ мирнаго счастья въ небольшой, превосходно устроенной усадьбѣ Кирилова. Умерла и вторая, любимая жена, и Павелъ Васильевичъ остался бобылемъ вдвоемъ съ слугою-другомъ Михайломъ Родіоновичемъ, котораго онъ когда-то спасъ отъ варварства отца. Еще прошло пять лѣтъ. Въ тихую усадьбу неожиданно пріѣхала Варвара Павловна, не видавшая отца десять лѣтъ и написавшая ему за все это время три короткихъ письма. Варвара Павловна привезла съ собою въ качествѣ компаньонки гувернантку своей дочери, которую оставила у пріятельницы. Въ домѣ отца все раздражаетъ несносно капризную барыню: простота обращенія прислуги и разумный комфортъ, неостывшія увлеченія отца, его идеалы и вѣрованія, его всегдашняя готовность, помогать чѣмъ можно нуждающимся и несчастнымъ. Во всемъ этомъ она видитъ только одно, что отецъ тратитъ деньги на вздоръ, тогда какъ «обязанъ» отдавать ихъ ей, своей родной дочери, или, по крайней мѣрѣ, копить для нея. Случайно она узнаетъ, что отецъ послалъ довольно значительный кушъ въ помощь какимъ-то несчастнымъ, и окончательно выходитъ изъ себя, упрекаетъ отца, рѣзко напоминаетъ ему объ его «обязанностяхъ» и требуетъ денегъ. "Нѣтъ денегъ, — отвѣчаетъ Кириловъ, — нѣтъ и не будетъ. Что получаю, то и отдаю… Я — управляющій, служу своимъ господамъ… — А для родной дочери нѣтъ? — восклицаетъ Варвара Павловна. — Для кого же есть? Я, вѣдь, все знаю, папенька! Вы умѣете отыскивать всякихъ невѣдомыхъ страдальцевъ, только не всегда это съ рукъ сходитъ. Совѣтую быть осторожнѣе… — и Варвара Павловна уѣзжаетъ изъ тихаго пріюта неисправимаго идеалиста.
Когда мы дочитали до конца романъ В. Крестовскаго (псевдонимъ), намъ какъ бы послышался отголосокъ давно-прошедшаго, шестидесятыхъ годовъ, энергично ставившихъ вопросы: что, чтобы устроить жизнь по-человѣчески? Въ чемъ заключаются наши обязанности и какъ исполнить ихъ честно — по совѣсти?… Прошло четверть вѣка, и тѣ же вопросы встаютъ передъ нами съ еще большею силой и настоятельностью. Многое, рѣшеніе чего казалось тогда, при переходѣ отъ мрака къ свѣту, простымъ и легкимъ, оказалось теперь рѣшеннымъ неудовлетворительно и практически непригодно. Рядомъ съ вопросомъ: какъ жить по-человѣчески? — явился вопросъ: какъ жить по-божески? Но отъ этого никому не стало яснѣе, что же надо дѣлать. Идеалистъ Кириловъ говоритъ дочери: "Когда любишь, то за всѣмъ, что передъ глазами, видишь дальше — просторъ, цѣлая вселенная; невозможнымъ кажется жить въ одиночку: такъ бы и слился со всѣми… И все люди тамъ, ждутъ и зовутъ… Ты напоминаешь обязанности: вотъ онѣ гдѣ.
" — О, въ пространствѣ, во всемъ человѣчествѣ! — вскричала Варвара Павловна и нервно хохотала. — Старая исторія! Сто лѣтъ назадъ, въ горячку возрожденія, вы пристали къ ходячей модѣ и вѣрны ей донынѣ. Жаль, что труды ваши не особенно велики: милосердуете и благотворите.
« — Я больше ничего не умѣю, — возразилъ онъ спокойно. — Я человѣкъ простой; что смыслю, то и дѣлаю, — хозяйничаю, сберегаю и — изволь, признаюсь, — все отдаю».
На насмѣшливое замѣчаніе дочери: «Что-жь вы не довершили подвига до конца? Короче было бы раздать все разомъ!» — Кириновъ отвѣчаетъ:
« — Для чего юродствовать?… Да немного, что пришлось бы и раздавать, а при постоянной заботѣ постоянно для кого-нибудь наймется хоть грошъ, хоть кусокъ хлѣба, что случится».
И «простой человѣкъ» счастливъ, и читатель понимаетъ, что такъ можно быть счастливымъ потому, что этотъ «простой человѣкъ» нашелъ «смыслъ жизни», или, какъ говорилось въ его лучшее время, въ шестидесятыхъ годахъ, нашелъ «свое мѣсто въ природѣ». Онъ честный работникъ, онъ — вѣрный управляющій и служитъ, какъ умѣетъ, «своимъ господамъ». Кириновъ, при помощи любимой женщины — любившей его жены, рѣшилъ вопросъ: что дѣлать? Рѣшилъ его просто, практически и не справляясь, какъ объ этомъ писано и всегда ли «это съ рукъ сходитъ». Но это простое рѣшеніе имѣетъ тотъ существенный недостатокъ, что пригодно только въ извѣстномъ частномъ случаѣ, для отдѣльнаго лица, у котораго, притомъ, есть надъ чѣмъ бытъ «управляющимъ» и есть такой помощникъ, какъ Михаилъ Родіоновичъ, который въ дѣйствительности всѣмъ и управляетъ и отчасти самимъ бариномъ. Никакого общественнаго значенія такое рѣшеніе не имѣетъ и не можетъ имѣть потому, что личная благотворительность, какъ она ни почтенна сама по себѣ, не въ состояніи помочь нуждѣ. Такимъ образомъ, въ романѣ Обязанности почтенною писательницей разрѣшенъ лишь одинъ частный вопросъ: что могъ бы дѣлать достаточный помѣщикъ, оставшійся къ старости бобылемъ, чтобы скрасить остатокъ дней своихъ съ возможною пользой для ближнихъ?… Хорошо и это, особливо въ наше время, когда высказывается мнѣніе, будто не слѣдуетъ помогать нуждающимся ни деньгами, ни хлѣбомъ.