Объединеніе россійской соціалдемократіи и ея задачи.
правитьI.
правитьИтоги ликвидаціи кустарничества.
правитьПятьдесятъ слишкомъ лѣтъ тому назадъ Марксъ, въ своей брошюрѣ «Восемнадцатое Брюмера Луи-Бонапарта», характеризовалъ ходъ освободительнаго движенія рабочаго класса, въ противоположность «буржуазнымъ революціямъ», слѣдующимъ образомъ: «Революціи пролетаріата, какова революція девятнадцатаго вѣка, постоянно критикуютъ сами себя, то и дѣло останавливаются на ходу, возвращаются къ, повидимому, уже сдѣланному, чтобы еще разъ начать сначала, жестоко, основательно осмѣиваютъ половинчатость, слабыя стороны и негодность своихъ первыхъ попытокъ»[1]…
Россійская соціалдемократія, партія пролетарская по своей теоретической основѣ и программѣ, но далеко еще не таковая по соціальному составу и характеру своей организаціи, также почти не перестаетъ подвергать себя строгой критикѣ, то и дѣло останавливается на ходу" и «жестоко, основательно осмѣиваетъ слабыя стороны» своей дѣятельности. Но она поступаетъ такъ не только стихійно, непроизвольно, она обязана сознательно, систематически слѣдить за каждымъ своимъ шагомъ и подвергать строжайшей критикѣ всякую обнаруживающуюся односторонность или ошибку въ своей тактикѣ. Обязана потому, что она только стремится стать политической организаціей рабочихъ массъ, въ дѣйствительности же, по составу своихъ руководящихъ элементовъ, она, пока, является еще преимущественно организаціей лишь принципіальныхъ сторонниковъ пролетаріата среди революціонной интеллигенціи. Кромѣ того, въ Россіи дѣло идетъ еще не о «революціи пролетаріата» въ смыслѣ завоеванія имъ диктатуры, а только объ освобожденіи всего населенія имперіи отъ политическаго рабства, т. е. о революціи буржуазной. И само тяготѣніе радикальной интеллигенціи къ соціализму и къ пролетаріату объективно, исторически, въ конечномъ счетѣ, вызывается и обусловливается не классовой борьбой послѣдняго, а обще-демократической потребностью послѣдняго всѣхъ націй и классовъ избавиться отъ гнета пережитковъ крѣпостнической эпохи. Вліяніе пролетарскаго или соціалдемократическаго элемента въ современномъ революціонномъ движеніи Россіи можетъ выразиться лишь въ томъ, что подготовительный процессъ буржуазной революціи явится въ то же время процессомъ политическаго воспитанія и объединенія рабочихъ массъ въ партію революціоннаго соціализма. Задача и долгъ россійской соціалдемакратіи заключаются именно въ томъ, чтобы обратить, такимъ путемъ, предстоящую ликвидацію сословнаго и самодержавно-бюрократическаго строя въ непосредственный прологъ классовой борьбы пролетаріата уже съ непосредственной цѣлью политической экспропріаціи буржуазіи, для совершенія революціи соціалистической. Но въ то время, какъ элементы, благопріятные для осуществленія этой, спеціально соціалдемократической, задачи должны быть еще отысканы и во всѣхъ своихъ проявленіяхъ изучены, въ то время, какъ умѣнье или искусство пользоваться ими можетъ быть пріобрѣтено только путемъ значительныхъ усилій мысли и воли, историческая стихія нѣкоторыми своими сторонами сама толкаетъ наше движеніе въ сторону буржуазнаго революціонизма — наперекоръ нашимъ желаніямъ и нашему сознанію. Этотъ двусторонній, исторически противорѣчивый характеръ положенія и задачъ нашей партіи прямо налагаетъ на нее обязанность «то и дѣло останавливаться на ходу», чтобы отдать себѣ ясный отчетъ въ «половинчатости, слабыхъ сторонахъ и негодности своихъ первыхъ попытокъ». Въ современныхъ условіяхъ развитія нашей партіи каждая ея ошибка, каждый ложный или односторонній шагъ можетъ повести къ тому, что вмѣсто того, чтобы подготовительный процессъ нашей буржуазной революціи послужилъ орудіемъ и рычагомъ для «революціи пролетаріата», наоборотъ наше рабочее движеніе само низведено будетъ до роли простого орудія въ этомъ процессѣ. Для предупрежденія такого непріятнаго сюрприза со стороны слѣпыхъ силъ исторіи, у соціалдемократіи одно только средство и есть: постоянная самокритика, подъ угломъ зрѣнія своихъ принциповъ и классовыхъ интересовъ пролетаріата.
Такой процедурѣ мы впервые подвергали себя наканунѣ перевода на путь массовой агитаціи на почвѣ непосредственныхъ столкновеній рабочихъ съ ихъ хозяевами. Въ теченіе этого періода движеніе наше пріобрѣло глубокіе корни въ пролетаріатѣ, революціонизировало настроеніе и даже сознаніе значительныхъ круговъ его и подняло ихъ революціонную активность. Политическій итогъ періода экономической агитаціи, ограниченной узкими рамками профессіональныхъ или групповыхъ интересовъ, выступилъ наружу въ революціонныхъ событіяхъ, ознаменовавшихъ у насъ первый годъ новаго вѣка. Рабочіе тысячами рвались въ бой съ опричниками, но соціалдемократія оказалась совершенно неподготовленной для руководства массами въ такіе бурные моменты. Рабочіе пошли бы за кѣмъ угодно. Но другой революціонной партіи, кромѣ — соціалдемократической, совсѣмъ не оказывалось налицо. Это обстоятельство и спасло ее. Если бы въ этотъ періодъ на аренѣ политической борьбы оказалась сколько-нибудь организованная буржуазно-революціонная фракція, способная стать во главѣ революціонно настроенныхъ рабочихъ массъ, наша партія сразу оттѣснена была бы на задній планъ и, быть можетъ, надолго лишилась бы всякаго серьезнаго общественнаго значенія.
Крупные, факты наглядно и ярко оправдали, такимъ образомъ, критику теоріи и практики такъ называемаго экономизма, начавшуюся еще въ изданіяхъ группы «Освобожденія Труда* и продолжавшуюся „Искрой“. Несоотвѣтствіе между идейнымъ и организаціоннымъ разбродомъ Партіи съ одной стороны, и запросами, предъявленными къ ней стихійно разрѣшившимися событіями, съ другой — было такъ велико, такъ сильно бросалось въ глаза, что и самые недальновидные изъ практиковъ должны были увидѣть наиболѣе явные недочеты истекавшаго періода и понять необходимость програмнаго и организаціоннаго объединенія соціалдемократіи.
Критика и даже „нетоварищескіе“ полемическіе пріемы революціонныхъ соціалдемократовъ или „ортодоксальныхъ“ марксистовъ нашли для себя воспріимчивую почву, — и скоро лозунгъ „долой организаціонную анархію и да здравствуетъ сплоченіе всѣхъ силъ соціалдемократіи въ одну строго централизованную организацію!“ сталъ общимъ кличемъ большинства членовъ нашей партіи.
Въ настоящій моментъ этотъ лозунгъ сталъ реальнымъ фактомъ. Недавно состоявшійся второй съѣздъ Россійской Соціалдемократической Рабочей Партіи осуществилъ объединительное стремленіе огромнаго большинства нашихъ товарищей. Теперь, казалось бы, можно намъ, если и не успокоиться на лаврахъ, то, по крайней мѣрѣ, хоть отдохнуть отъ самокритики и всецѣло предаться „положительной работѣ“. Къ сожалѣнію, дѣло не совсѣмъ такъ обстоитъ. Съѣздъ долженъ былъ радикально ликвидировать пассивы, оставленные предшествующими періодами. Для этого ему необходимо было бы ясно опредѣлить тѣ задачи, которыя объединенная партія должна будетъ преслѣдовать, и намѣтить тѣ пути, которыми она должна ихъ осуществлять. Дѣло съѣзда было также выработать директиву или указанія центральнымъ учрежденіямъ насчетъ предварительныхъ работъ, необходимыхъ для подготовленія Партіи къ расширенію круга ея задачъ и арены дѣятельности. Но ничего подобнаго сдѣлано не было. Съѣздъ удовлетворился обсужденіемъ и утвержденіемъ программы, выработкой устава и выборомъ членовъ въ Ц. О. и Д. К. Затѣмъ, большинство делегатовъ разъѣхалось, въ наивной увѣрена ноете, что они радикально покончили съ ликвидаціей періода младенчества нашего движенія, не подозрѣвая даже, что теперь-то именно, послѣ формальнаго объединенія Партіи, передъ нами во всей своей исторической конкретности и сложности выдвигается на очередь вопросъ: „Что дѣлать“? Делегаты проявили чрезвычайно много страстности, когда рѣчь шла о деталяхъ устава, о составѣ, іерархіи и взаимныхъ отношеніяхъ нашихъ партійныхъ учрежденій, но большинство изъ нихъ, повидимому, и не догадывалось, что жизнеспособность новой организаціи будетъ прямо пропорціональна объему и значенію того содержанія, которое она внесетъ въ движеніе. Торжество централизма въ нашемъ организаціонномъ механизмѣ кажется имъ, очевидно, само по себѣ равносильнымъ устраненію всѣхъ изъяновъ и недочетовъ въ россійской соціалдемократіи; въ централизмѣ они видятъ нѣчто самодовлѣющее, родъ всеспасающаго, чудеса творящаго талисмана.
Это идолопоклонство передъ формальнымъ, механически» централизмомъ приходится также поставить на счетъ недавнему прошлому нашей Партіи, оно есть также наслѣдіе, хотя и косвенное, этого прошлаго.
Въ періодъ «экономизма» борьба рабочихъ съ предпринимателями признавалась классической формой пролетарской борьбы или «чисто» рабочимъ движеніе". Агитація политическая представлялась тогда большинству товарищей, какъ антиподъ этого движенія, и откладывалась ими до того времени, когда профессіональная борьба поставитъ рабочія массы лицо"« лицу съ самодержавіемъ, какъ съ изъ непримиримы» враго". Содержаніе предстоявшей пролетарской политической борьбы въ самодержавной Россіи исчерпывалось для нихъ задачей борьбы съ абсолютизмомъ, точно такъ же какъ содержаніе экономической борьбы ограничено было фактами и вопросами, не выходящими изъ конкретныхъ рамокъ повседневнаго антагонизма отдѣльныхъ группъ и профессій съ непосредственными эксплуататорами. Но исторія не ждала того момента, когда пролетаріатъ, подъ непосредственнымъ давленіемъ своего антагонизма съ «хозяевами», самъ вступитъ въ борьбу съ самодержавіемъ; наоборотъ, она совершенно неожиданно толкнула въ эту борьбу и пролетаріатъ, и самиихъ соціалдемократовъ, и при томъ воспользовалась для этого не рабочимъ движеніемъ, а студенческимъ. Прямой импульсъ для первыхъ взрывовъ массового политическаго недовольства данъ былъ студенческими волненіями, и студенчество же явилось застрѣльщикомъ и знаменоносцемъ въ нихъ. Соціалдемократы оказались, такимъ образомъ, стихійно вовлеченными" политическую борьбу, а не иниціаторами ея. Это обстоятельство наложило особый отпечатокъ на послѣдующій періодъ нашего движенія, Благодаря ему, мы оказались вынужденными выступить политическими руководителями рабочихъ массъ при полной дезорганизаціи нашихъ силъ и идейномъ разбродѣ, имѣя въ запасѣ одну только положительную, но абстрактную формулу: «соціалдемократія должна руководить пролетаріатомъ въ борьбѣ съ абсолютизмомъ». Въ примѣненіи на практикѣ формула эта означала: «необходимо вовлекать все болѣе и болѣе широкія массы» въ эту борьбу. Но «вовлекать» ихъ въ политическую борьбу можно различнымъ образомъ. Соціалдемократическая практика должна, очевидно, и въ данномъ случаѣ принципіально отличаться отъ практики буржуазныхъ партій. Но эта сторона вопроса о политическомъ руководствѣ пролетаріатомъ какъ бы и не существовала для массы нашихъ практиковъ. Съ перемѣщеніемъ центра нашей партійной дѣятельности въ сферу агитаціи на почвѣ общедемократическаго антагонизма пролетаріата съ самодержавіемъ, всякое революціонизированіе рабочихъ массъ, съ цѣлью «вовлеченія ихъ въ борьбу» съ нимъ, пріобрѣло въ кругу многихъ соціалдемократовъ такое же значеніе универсальнаго средства классоваго воспитанія этихъ массъ, какимъ прежде для нихъ была агитація узко-экономическая.
Между нашими политическими задачами въ современной Россіи и общедемократической злободневной задачей борьбы съ абсолютистскимъ рожимомъ — лишь бы во главѣ массъ въ этой борьбѣ шла соціалдемократія — поставленъ былъ знакъ равенства. Но если послѣднимъ словомъ соціалдемократическаго трэдъюніонизма была пропаганда политической опеки либеральной интеллигенціи надъ пролетаріатомъ, то послѣднимъ словомъ увлеченія «политикой» въ указанномъ одностороннемъ смыслѣ была бы отдача рабочихъ массъ подъ команду революціонныхъ элементовъ буржуазіи, хотя бы по обстоятельствамъ мѣста и времени элементамъ этимъ и приходилось бы осуществлять свою миссію подъ флагомъ соціалдемократіи.
Эта «конечная» тенденція увлеченія «политикой» въ томъ упрощенномъ смыслѣ, въ какомъ ее понимали «экономисты», довольно отчетливо проявилась наружу въ 1901 г., когда подъ впечатлѣніемъ бурныхъ событій этого года, отовсюду въ нашемъ лагерѣ и въ лагерѣ нашихъ демократическихъ противниковъ началъ раздаваться кличъ: «долой всякія разногласія и междоусобія среди революціонеровъ изъ-за теорій, доктринъ, разныхъ догмъ, и да здравствуетъ объединеніе всѣхъ революціонныхъ силъ для борьбы за свободу». Соціалдемократъ Нестяжатель наивно спрашивалъ на страницахъ «Вѣстника Русск. Рев.»: «что же насъ разъединяетъ?» «Насъ» — т. е. соціалдемократовъ разныхъ оттѣнковъ между собою, и ихъ всѣхъ въ совокупности, съ одной стороны, и соціалистовъ-революціонеровъ, съ другоЗ. Явное сочувствіе террору, увлеченіе которымъ грозило ослабленіемъ агитаціонной и организаціонной дѣятельности въ рабочихъ массахъ, призывы къ коренному измѣненію «въ 24 часа» нашей обычной тактики, разсчитанной на медленный эволюціонный ростъ сознательности рабочей массы, на систематическое воспитаніе ея, и къ такому же скоропалительному созданію боевой организаціи, «способной повести массу на немедленную атаку противъ самодержавія», атаку, осуществимую — при тогдашнихъ условіяхъ — только путемъ быстраго подбора и сплоченія чисто боевыхъ, т. е. военныхъ силъ революціи, — все равно, къ какой бы партіи онѣ ни принадлежали, на почвѣ какихъ бы принциповъ онѣ ни стояли — въ особую, т. е. сверхпартійную организацію — наконецъ, въ логической или психологической связи со всѣмъ этимъ ослабленіе принципіальной противоположности между воззрѣніями соціалдемократіи и другихъ революціонныхъ элементовъ — таковы симптомы и проявленія того крупнаго поворота въ настроеніи товарищей, которое вызвано было стихійнымъ вовлеченіемъ нашей партіи на арену непосредственной борьбы съ абсолютизмомъ. Этотъ поворотъ грозилъ намъ ни болѣе, ни менѣе, какъ принципіальнымъ и политическимъ обезличиваніемъ соціалдемократическаго и всего рабочаго движенія въ Россіи.
Революціонная соціалдемократія рѣзво выступила противъ этихъ тенденцій, опираясь при этомъ на такіе реальные факты, какъ громадный ростъ массоваго рабочаго движенія и тѣсная связь — практическая и идеальная, — создавшаяся между ними и нашей партіей въ періодъ экономизма. Немало благопріятствовали ей и несостоятельность такъ называемыхъ «соціалистовъ-революціонеровъ» и пропасть, раздѣлявшая ихъ отъ тѣхъ принциповъ пролетарскаго соціализма, которые, худо ли, хорошо ли, вошли въ предыдущій періодъ въ плоть и кровь большинства практиковъ-соціалдемократовъ. Наконецъ, — и это очень существенное обстоятельство — провозвѣстникомъ крутого поворота въ «политикѣ», въ духѣ буржуазнаго революціонизма, явились представители того же самаго лагеря, который еще наканунѣ новаго революціоннаго подъема стоялъ на почвѣ крайней постепеновщины.
Событія, которыми ознаменовался новый революціонный періодъ, наглядно подтвердили основательность опасеній, высказывавшихся въ изданіяхъ революціонныхъ марксистовъ по поводу тяготѣнія нашихъ практиковъ къ трэдъ-юніонской тактикѣ уже въ то время, когда она еще не была возведена въ систему, извѣстную подъ названіемъ"экономизма". Какъ разъ наканунѣ этого періода революціонная соціалдемократія выступила съ самостоятельнымъ органомъ, съ газетой «Искра», въ которой она объявила войну на жизнь и на смерть экономизму, идейнымъ шатаніямъ и организаціонной анархіи, какъ элементамъ, несовмѣстимымъ съ историческими задачами нашего движенія. А стремительный поворотъ оппортюнистическихъ элементовъ въ сторону «политики», съ готовностью пожертвовать настроенію минуты основными интересами пролетарскаго движенія, явился прямымъ оправданіемъ для этой войны, такъ какъ сами событія, вызвавшія его, наглядно иллюстрировали справедливость того, что уже прежде говорила «Искра» о полномъ несоотвѣтствіи между идейнымъ и организаціоннымъ разбродомъ партіи, съ одной стороны, и революціонностью рабочихъ массъ, съ другой. Борьба не могла не окончиться побѣдой революціонной соціалдемократіи надъ; ея сознательными и полусознательными противниками въ партіи. Бериштейніанство, оппортюнизмъ, экономизмъ и организаціонная анархія хронологически и фактически такъ ассоціировались другъ съ другомъ, что ни одинъ изъ этихъ элементовъ не могъ быть компрометированъ, не компрометтируя остальныхъ, и банкротство одного изъ нихъ не могло не сопровождаться или не совпадать съ банкротствомъ другихъ. И въ то время, какъ слова «оппортюнизмъ», «ревизіонизмъ» и «экономизмъ» стали сиеонимами всѣхъ недочетовъ нашего движенія и названіями для первоисточника всѣхъ его бѣдъ, съ именемъ революціонной соціалдемократіи все болѣе и болѣе неразрывно сливалось представленіе объ якорѣ спасенія, чуть не о мессіи, явившемся для того, чтобы избавить движеніе отъ всѣхъ его грѣховъ и вывести его на широкую арену открытой борьбы съ абсолютизмомъ. Полная побѣда революціонной соціалдемократіи надъ другими теченіями въ нашей партіи оффиціально, такъ сказать, закрѣплена и провозглашена на ея второмъ съѣздѣ; но если мы теперь спросимъ себя, какими же собственно положительными результатами принципіальнаго соціалистическаго характера побѣда эта сопровождалась, то должны будемъ отвѣтить, что они ограничиваются почти исключительно областью стремленій, симпатій и идей, между тѣмъ какъ практика нашего движенія подвинулась впередъ только въ общереволюціонномъ, а а не спеціально соціалдемократическомъ смыслѣ. Подъ вліяніемъ литературной пропаганды «Зари» и «Искры» въ партіи восторжествовало убѣжденіе, что «только принципы революціоннаго марксизма опредѣляютъ насущныя задачи россійскаго пролетаріата въ его классовой борьбѣ со всѣмъ буржуазнымъ строемъ и русскимъ самодержавіемъ въ частности»[2]. «Внести эти принципы въ сознаніе россійскаго рабочаго класса» — вотъ стремленіе, воодушевляющее массу товарищей. Но, въ дѣйствительности, въ практикѣ нашего движенія оно находитъ себѣ очень слабое выраженіе. Классовую борьбу «со всѣмъ буржуазнымъ строемъ» эта практика почти что игнорируетъ и фактически исчерпывается одной только «борьбой съ самодержавіемъ», связанной съ «пролетарскимъ ученіемъ» лишь соціалдемократической фразеологіей, въ «идеалѣ», вообще — субъективными стремленіями платоническаго свойства. Объективную же тенденцію нашей практики съ классической наивностью формулировалъ въ своемъ уставѣ, какъ субъективную цѣль, одинъ комитетъ слѣдующими словами: «Признавая, что при настоящихъ условіяхъ насильственный переворотъ въ Россіи можно пронести, лишь опираясь на готовую къ повиновенію[3] и въ открытому возстанію рабочую массу крупныхъ промышленныхъ центровъ, мы главнымъ центромъ нашей работы ставимъ организацію рабочаго класса».
Между теоретическими или идейными завоеваніями революціоннаго соціалдемократизма въ нашемъ движеніи и фактическимъ содержаніемъ и объективной тенденціей нашей практики оказывается, такимъ образомъ, рѣзкій контрастъ, чтобы не сказать прямо принципіальное противорѣчіе. Но тотъ же періодъ, въ теченіе котораго оно создано было, подготовилъ элементы и для его устраненія, то есть для выступленія партіи на путь политическаго воспитанія и объединенія пролетаріата на почвѣ не одной только борьбы съ самодержавіемъ, но и принципіальнаго антагонизма рабочаго класса со всѣмъ буржуазнымъ обществомъ. Прежде всего, нужно отмѣтить прогрессивное усиленіе революціонной активности все болѣе и болѣе широкихъ массъ, ростъ и распространеніе въ нихъ политической сознательности, а, слѣдовательно, и способности къ политической сімодѣятельчости за почвѣ классовыхъ интересовъ пролетаріата. Въ то же время образовался довольно многочисленный штабъ распростившихся со своей легальностью и со своими профессіональными занятіями революціонеровъ-соціалдемократь въ, столь необходимый, при современныхъ русскихъ условіяхъ, для образованія политической партіи. Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ рядахъ -нашихъ практиковъ имѣется и контингентъ людей съ революціоннымъ опытомъ, съ иниціативой и съ организаціоннымъ смысломъ. Наконецъ, что особенно важно — это предрасположеніе массы товарищей въ марксизму, или, если можно такъ выразиться, ихъ психологическая подготовленность въ признанію и примѣненію на практикѣ истинно пролетарской политики въ борьбѣ съ абсолютизмомъ.
Но le mort saisit le viv, мертвые хватаютъ живыхъ, прошлое стоитъ поперекъ дороги и мѣшаетъ намъ двигаться впередъ. Воспоминаніе объ экономизмѣ, оппортунизмѣ и ихъ неизмѣнныхъ спутникахъ — кустарничествѣ, организаціонной анархіи и т. п. еще такъ живо въ умахъ, война съ ними такъ недавно еще была въ полномъ разгарѣ, что неудивительно, если въ кругу соціалдемократовъ наканунѣ съѣзда и во время его гораздо больше были заняты мыслью о томъ, какъ бы на вѣки вѣчные оградить наше движеніе отъ такихъ зловредныхъ элементовъ, нежели вопросомъ о приведеніи нашей практики въ гармонію съ принципами, во имя и подъ знаменемъ которыхъ «Искра» и «Заря» вели борьбу съ антимарксистскими тенденціями. Это настроеніе и диктуемая имъ логика очень ясно отразились въ цитированномъ уже письмѣ товарищей изъ дальней Сибири. Для широкой, систематической борьбы съ абсолютизмомъ необходима централизованная организація, но такая соціалдемократическая организація можетъ быть вызвана къ жизни только «на почвѣ строгаго принципіальнаго единства», подъ этимъ лишь условіемъ она будетъ жизнеспособна. А потому, пишутъ упомянутые товарищи, «однимъ изъ самыхъ важныхъ — вѣрнѣе главнѣйшимъ — способомъ (курсивъ мой) для подготовленія „фактическаго возстановленіи Партіи“ мы и считаемъ неустанную, все болѣе и болѣе энергичную, борьбу съ оппортунистическими, кустарническими и „демократическими“ тенденціями, продолжающими жить среди нѣкоторой части дѣйствующихъ въ Россіи соціалдемократовъ». Большинство «искровцевъ», явившихся на съѣздъ, и проникнуто было убѣжденіемъ, что главной ихъ задачей является созданіе организаціи для выполненія этой спеціальной миссіи — «вести неустанную, все болѣе и болѣе энергичную борьбу* съ только что на голову разбитыми внутренними врагами. Передъ этой миссіей совершенно стушевывалась предстоящая положительная задача организаціи — углубить и расширить содержаніе дѣятельности Партіи въ духѣ революціоннаго марксизма.
„Принципъ централизаціи, — читаемъ мы въ томъ же письмѣ — строго проведенный при постройкѣ партійной организаціи, обезпечитъ за нею и силу, и крѣпость, и принципіальную устойчивость (курсивъ мой) и, безъ сомнѣнія, наилучшимъ образомъ отзовется на той будущей, громадной и сложной работѣ, которую предстоитъ выполнить съорганизовавшейся Р. С. Д. Р. П“. По перспектива „громадной и сложной“, т. е. положительной работы отодвигается въ туманную даль неопредѣленнаго будущаго а теперь не до нея, потому что передъ Партіей стоитъ гораздо болѣе неотложная, военная задача усмиренія внутреннихъ враговъ и огранченія ея механическими средствами противъ вторженія въ нее „ненадежныхъ“ элементовъ. Разъ дѣло такъ стоитъ, то самое лучшее, конечно, отдать ее во власть возможно болѣе самодержавнаго центра и подъ строжайшій надзоръ его бдительныхъ агентовъ.
Такова психологическая подкладка того централистическаго фетишизма, который проявился на съѣздѣ и, повидимому, довольно сильно владѣетъ умами въ нашей Партіи.
Но что будетъ, если въ самый центръ проникнетъ зараза оппортунизма, экономизма и т. п. скверны. Нужно, стало быть, уже при „постройкѣ“ партійной организаціи принять мѣры предосторожности противъ такого неожиданнаго сюрприза. Для этого, при данномъ пониманіи дѣла, нѣтъ другого средства, кромѣ учрежденія какой-нибудь надежной спеки — надъ самимъ центромъ, т. е. организаціи другого, еще выше стоящаго центра, составъ котораго давалъ бы безусловныя гарантіи твердости и недоступности вліянію „ненадежныхъ“, а, тѣмъ болѣе, прямо оппортунистическихъ элементовъ. Условія для созданія такого сверхъ центра подготовлены были всѣмъ ходомъ и исходомъ борьбы революціонной соціалдемократіи противъ антимарксистскихъ тенденцій въ соціалдемократическомъ, какъ и вообще въ революціонномъ движеніи въ Россіи. Походъ этотъ предпринятъ былъ по собственной иниціативѣ, на свой страхъ и рискъ, редакціей „Искры“ и „Зари“. Она же довела его до конца и при помощи своихъ „агентовъ“ сыграла большую роль въ подготовкѣ и организаціи съѣзда. Въ теченіе всей этой военной кампаніи „Искры“ названія „революціонный соціалдемократъ“ и „искровецъ“ стали у насъ синонимами, понятіями совершенно тождественными, такъ что тотъ, кто въ чемъ-нибудь расходился съ тѣмъ или другимъ мнѣніемъ, высказываемымъ отъ имени редакціи названнаго органа, и самъ не всегда смѣлъ считать себя настоящимъ революціоннымъ соціалдемократомъ. Истинная революціонная соціалдемократія въ Россіи, это — редакція „Искры“. Значитъ, вопросъ о закрѣпленіи побѣдъ революціоннаго соціалдемократизма и объ огражденіи нашей Партіи на вѣчныя времена противъ оппортунистическаго или „экономическаго“ атавизма рѣшается самъ собою. Верховная власть надъ Партіей должна быть предоставлена въ руки редакціи „Искры“, а Центральный комитетъ долженъ быть только коллективнымъ агентомъ этой власти, находиться подъ ея строгой опекой и бдительнымъ контролемъ.
Періодъ борьбы съ наслѣдіемъ эпохи экономизма подготовилъ намъ, такимъ образомъ, организаціонную утопію теократическаго характера: свѣтское общество отдается во власть маленькаго духовнаго органа, который, къ тому же, и по географическимъ, и по инымъ условіямъ, не можетъ даже находиться на территоріи управляемыхъ имъ подданныхъ. За недостаткомъ мѣста, а также въ виду логическихъ рамокъ настоящей статьи, я не могу останавливаться здѣсь на конкретныхъ попыткахъ осуществить эту утопію на практикѣ и на тѣхъ измѣненіяхъ, которыя она при этомъ претерпѣла. Отмѣчу только, что дебютировала она на своемъ жизненномъ поприщѣ внесеніемъ взаимнаго недовѣрія и раскола въ ряды „искровцевъ“. Для людей съ политическимъ смысломъ этого дебюта вполнѣ достаточно, чтобы безповоротно осудить эту своеобразную систему управленія нашей Партіей.
Итакъ, торжество бюрократическаго централизма въ партійной организаціи — таковъ итогъ партійной борьбы революціонной соціалдемократіи съ „кустарничествомъ“. Но этотъ централизмъ по своей внутренней тенденціи — родной братъ кустарничеству. Послѣднее резюмировало собою періодъ сближенія соціалдемократіи съ рабочими массами на почвѣ ихъ экономическаго недовольства и стихійныхъ его проявленій. Практика періода кустарничества революціонизировала рабочія массы, но не воспитывала и не объединяла ихъ для самостоятельной политической роли. Общественную тенденцію или „конечную цѣль“ этой практики формулировали авторы „Credo“ — она подготовляла политическую опеку буржуазной демократіи надъ рабочими массами. Механическій централизмъ резюмируетъ періодъ „вовлеченія“ этихъ массъ въ борьбу съ абсолютизмомъ, массъ, начавшихъ уже стихійно проявлять накопившееся въ нихъ раздраженіе противъ полицейскаго произвола. Періодъ этотъ завершился (еще, впрочемъ, но окончательно завершился) созданіемъ почти принципіальнаго противорѣчія въ нашей Партіи — противорѣчія между ея идейнымъ, теоретическимъ знаменемъ и ея практикой, которая, хотя непосредственно будитъ политическую мысль рабочихъ массъ, все же, въ общемъ, мало развиваетъ въ нихъ пролетарское классовое сознаніе и еще меньше развиваетъ въ нихъ классовую политическую самодѣятельность. Словомъ, идейная оболочка — революціонно-соціалдемократическая, а реальное содержаніе, по существу, въ принципіальномъ смыслѣ, едва ли выходитъ за рамки буржуазнаго революціонизма. Получается такой результатъ, какъ будто революціонный соціалдемократизмъ, подобно кустарническому и оппортунистическому, стихійнымъ образомъ выполняетъ только роль замѣстителя буржуазной идеологіи въ освободительномъ движеніи Россіи противъ абсолютизма. И этотъ-то результатъ, опять таки безсознательно, стихійно, отражается и фиксируется въ организаціонныхъ утопіяхъ, отмѣченныхъ печатью бюрократизма на заговорщицкой /подкладкѣ. Верховныя власти обязаны поддерживать въ умахъ марксистское правовѣріе путемъ изданія и распространенія, принципіально-выдержанной литературы» и строгаго контроля за листками и пропагандистской дѣятельностью комитетовъ. Но какъ и въ чемъ проявляется эта принципіальная выдержанность на почвѣ агитаціи, въ области политическаго воспитанія и объединенія рабочихъ массъ, какъ, однимъ словомъ, воплощаются принципы «революціоннаго марксизма» въ методахъ и содержаніи партійной практики? Этотъ вопросъ рѣшается для фетишистовъ централизаціи самъ собою, разными усовершенствованіями чисто техническаго свойства въ организаціонномъ аппаратѣ; необычайнымъ усиленіемъ соціализаціи членовъ на мелкихъ и мельчайшихъ функціяхъ, внесеніемъ строгаго порядка въ распредѣленіе и іерархію этихъ функцій, учрежденіемъ безчисленнаго множества всевозможныхъ вѣдомствъ, департаментовъ, отдѣленій, канцелярій, мастерскихъ, между которыми въ іерархическомъ порядкѣ распредѣляются профессіональные и полупрофессіональные революціонеры, въ массѣ своей превращающіеся въ столоначальниковъ, канцеляристовъ, фельдфебелей, унтеръ-офицеровъ, рядовыхъ, стражниковъ, мастеровыхъ — или даже частицы мастера. Вся эта многочисленная армія штатскихъ, военныхъ и ремесленниковъ разбита за цѣлые ряды разсѣянныхъ, изолированныхъ другъ отъ друга муравейниковъ, копошащихся, каждый въ своемъ углу, безъ связи съ другими. Политической работы въ соціалистически-пролетарскомъ смыслѣ не видать и не слыхать. Да и кому ее выполнять, когда члены партіи превращены въ винтики, колесики, которыми, по личному усмотрѣнію, распоряжается всевѣдущій центръ?
Борьба съ абсолютизмомъ, при всемъ томъ, будетъ вестись, по меньшей мѣрѣ, съ прежней энергіей, тѣмъ болѣе, что и по этой части предусмотрѣна особая категорія спеціалистовъ. Въ концѣ концовъ, съ одной стороны — формулы, лозунги, слова революціонно-соціалдемократическія, а съ другой — самая что ни на есть буржуазно-революціонная работа «вовлеченія» массъ въ движеніе, конечнымъ результатомъ котораго въ самомъ лучшемъ, самомъ идеально благопріятномъ случаѣ было бы кратковременное господство радикальной демократіи, опирающейся на пролетаріатъ. Странно какъ то, по поводу такихъ, отмѣченныхъ печатью, канцелярскихъ измышленій, организаціонныхъ утопій обращаться за историческими аналогіями къ эпохѣ Великой французской революціи. Но все же для характеристики исторической тенденціи этой утопіи приходится рискнуть на это. Въ концѣ пути, на который она увлекаетъ наше движеніе, свѣтится, какъ, блестящая точка, якобинскій клубъ, т. е. организація революціонно-демократическихъ элементовъ буржуазіи, ведущая за собою, при посредствѣ societes populaires, то бишь, децентрализованныхъ периферійныхъ народныхъ обществъ, наиболѣе активные слои пролетаріата[4]. И если, какъ говоритъ Марксъ по поводу Великой французской революція, «въ классически строгихъ преданіяхъ римской республики борцы за буржуазное общество нашли идеалы и искусственныя формы иллюзій, необходимыя для того, чтобы скрыть отъ самихъ себя буржуазно ограниченное содержаніе своей борьбы», то отчего бы исторіи не сыграть съ нами злую шутку, облачивъ насъ въ идейный костюмъ классически-революціонной соціалдемократіи, чтобы скрыть отъ насъ «буржуазно-ограниченное содержаніе» нашего движенія? Но мы постараемся перехитрить исторію. Да это и не такъ уже трудно. Періодъ политической агитаціи и восходящаго движенія революціонной соціалдемократіи не мало положительнаго создалъ и для дальнѣйшей работы въ смыслѣ принципіально-пролетарской политики. Выше уже указано было на элементы такого рода, подготовленные этимъ періодомъ. Само собою ясно, что устраненіе того противорѣчія въ нашемъ движеніи, которое развилось въ послѣднее время, не можетъ быть дѣломъ однихъ только индивидуальныхъ усилій нѣсколькихъ лицъ. Оно потребуетъ коллективныхъ усилій всей партіи, сознательной иниціативы массы практиковъ, которымъ придется отъ спеціализированныхъ кустарей-техниковъ подняться на уровень политическихъ дѣятелей. Это, разумѣется, несовмѣстимо съ бюрократическимъ режимомъ въ партіи, которому придется сдаться при первыхъ же шагахъ наиболѣе самостоятельныхъ элементовъ партіи на новомъ пути — или же превратиться въ оплотъ, орудіе для новыхъ оппортунистическихъ тенденцій, но уже не экономическаго, а политическаго характера[5]. Но чѣмъ систематичнѣе и энергичнѣе мы пойдемъ по пути реформированія нашей практики въ принципіально-пролетарскомъ смыслѣ, тѣмъ быстрѣе исчезнетъ почва изъ-подъ ногъ у сторонниковъ системы централизма, уродующей и компрометирующей самый принципъ централизма. На Западѣ, гдѣ рабочія массы политически сознательны и принципіальная пролетарская политика на теоретическомъ базисѣ марксизма является не абстрактнымъ идеаломъ, а реальнымъ фактомъ, гдѣ рабочая партія сама, какъ коллективный организмъ, воплощаетъ въ себѣ принципіально-соціалистическое сознаніе, организаціонные проекты, основанные на идеѣ административнаго подчиненія цѣлой партіи одному или нѣсколькимъ хранителямъ или олицетвореніямъ доктрины, немыслимы не только какъ факты, но и какъ глубоко затаенная мечта какого-нибудь честолюбиваго фантазера, вдохновляемаго преданіями о диктатурѣ Швейцера. У насъ абсолютизмъ является, конечно, благодарной почвой для произрастанія такихъ плодовъ. Тѣмъ не менѣе, и этотъ источникъ централистическихъ излишествъ окажется безсильнымъ обезпечить имъ жизнеспособность, когда практика соціалдемократическал поставитъ наше рабочее движеніе на такую почву, которая сдѣлаетъ невозможнымъ или, по крайней мѣрѣ, затруднитъ противопоставленіе горсти избранныхъ носителей соціалдемократической сознательности массѣ рабочихъ и массѣ практиковъ, какъ представителямъ «стихійности», «безсознательности».
II.
Общереволюціонныя и пролетарскія тенденціи въ нашемъ движеніи.
править
что есть, и съ этого начинается. Мелочность, ничтожество
Лассалъ.
Если скрываніе истиннаго положенія дѣлъ «въ политикѣ» вообще равносильно «мелочности, ничтожеству», то въ политикѣ соціалдемократовъ въ Россіи оно еще равносильно было бы измѣнѣ классовымъ интересамъ пролетаріата, т. е. основнымъ историческимъ задачамъ, провозглашеннымъ въ нашей партійной программѣ. Мы живемъ наканунѣ періода сведенія счетовъ новой, буржуазной, капиталистической Россіи съ самодержавно-бюрократическимъ режимомъ и остатками сословной общественной организаціи Россіи дворянской, крѣпостнической. Какъ велика будетъ доля, которая достанется эксплуатируемымъ народномъ массамъ при ликвидаціи отжившаго соціально-политическаго строя, — это будетъ зависѣть прежде всего отъ той степени политической зрѣлости и силы, которой достигнетъ пролетаріатъ ко времени этой ликвидаціи, отъ того вліянія и значенія, которыя онъ пріобрѣтетъ къ этому времени, какъ самостоятельная революціонная сила. Но прежде, чѣмъ исторія подведетъ итогъ нашей работы на пользу пролетаріата, мы обязаны сами попытаться подвести итогъ результатамъ этой работы. Только такимъ путемъ мы можемъ еще въ большей или меньшей степени наверстать потерянное, пополнить недочеты и направить равнодѣйствующую общественныхъ силъ въ сторону представляемаго нами класса.
Этимъ именно я руководствовался, принимаясь за предлагаемую статью. Въ предыдущей главѣ я, какъ характерную черту новѣйшаго, искровскаго фазиса нашего движенія, отмѣтилъ и подчеркнулъ образованіе глубокаго, принципіальнаго противорѣчія между его теоріей и практикой, между идейно восторжествовавшимъ въ нашей партіи революціоннымъ марксизмомъ и далеко не принципіально пролетарскимъ содержаніемъ ея дѣятельности. Нѣкоторые товарищи усмотрѣли въ этомъ противопоставленіи теоріи практикѣ своего рода возвеличеніе "теоретиковъ* или «литераторовъ», какъ живого источника всяческой премудрости, на счетъ «практиковъ», какъ представителей узости и какъ виновниковъ всѣхъ грѣховъ, паденій и отклоненій партіи въ сторону отъ требуемаго ея принципами пути. Но на самомъ дѣлѣ у меня рѣчь шла не о субъективныхъ добродѣтеляхъ однихъ и порокахъ другихъ. Я противопоставлялъ другъ другу не лицъ, а двѣ стороны нашего движенія: субъективную и объективную; идеи, принципы, симпатіи, настроеніе *), господствующія въ средѣ большинства его представителей, съ одной стороны, и дѣйствительность, фактическое содержаніе ихъ дѣятельности, съ другой. Въ первый періодъ массовой агитаціи такого противорѣчія не было, по той простой причинѣ, что въ теченіе этого періода подавляющее большинство товарищей не только безсознательно, въ своей практикѣ, но и въ своемъ субъективномъ сознаніи удалялось отъ перво*) Я употребляю здѣсь такія слова, какъ «симпатія», «настроеніе» и т. п. потому, что, не впадая въ самообманъ, нельзя не признать, что теоретически вполнѣ сознательныхъ марксистовъ или революціонныхъ соціалдемократовъ у насъ все-таки немного. начальнаго, строго марксистскаго теоретическаго базиса нашей партіи, заложеннаго въ работахъ Плеханова по самымъ разнообразнымъ вопросамъ современной жизни, исторіи, литературы, философіи, и все больше и больше тяготѣло къ эклектическимъ и антимарксистскимъ тенденціямъ, Практика движенія, конечно, не совпадала съ требованіями принципіальной пролетарской борьбы, но и теорія, объясняющая и формулирующая ихъ, подвергалась критикѣ и не пользовалась, въ цѣломъ, безраздѣльной симпатіей массы товарищей — и при томъ не только практиковъ, но и литераторовъ. «Искра» и «Заря» побили ревизіонизмъ и экономизмъ и воскресили въ средѣ русскихъ соціалдемократовъ при новыхъ условіяхъ прежнія симпатіи къ "ортодоксальному* марксизму. И именно поэтому теперь только такъ рѣзко выступаетъ контрастъ между идейной оболочкой движенія и его реальнымъ содержаніемъ. Меньше, чѣмъ когда и гдѣ либо, въ дапномъ случаѣ умѣстенъ вопросъ: «виноваты ли практики или теоретики?» Явленіе, о которомъ здѣсь идетъ рѣчь, порождено стихійнымъ историческимъ процессомъ, вызвавшимъ къ жизни соціалдемократическое движеніе въ Россіи и опредѣлившимъ на довольно продолжительный періодъ его характеръ и общественное содержаніе. Ныясненіе этого процесса одно только и имѣетъ для насъ насущный практическій интересъ.
Русскіе марксисты съ самаго начала ставили себѣ ту же самую принципіальную задачу, какую преслѣдуетъ интернаціональная соціалдемократія и которая является для нея верховнымъ критеріемъ при оцѣнкѣ методовъ, средствъ и результатовъ своей дѣятельности. Развитіе классоваго самосознанія и политической самодѣятельности рабочихъ массъ, объединеніе ихъ въ самостоятельную революціонную силу, подъ знаменемъ соціалдемократіи — такова, какъ извѣстно, эта задача. Но въ то время, когда возникало наше движеніе, въ русской дѣйствительности не было еще самыхъ элементарныхъ условій для прямого и непосредственнаго выполненія именно его принципіальной задачи. Я не хочу этимъ сказать, что нами или кѣмъ-либо изъ насъ заранѣе преднамѣренно составленъ былъ такой планъ: «Сначала мы достигнемъ этого, а потомъ примемся за свое настоящее, уже чисто пролетарское дѣло». Ничего подобнаго. Наоборотъ, для насъ это «чисто пролетарское» дѣло обнимало и покрывало собою всѣ насущныя задачи современной русской жизни и намъ казалось, что въ дѣйствительности работа надъ подготовленіемъ и расширеніемъ почвы для широкой организаціи принципіальной пролетарской борьбы и непосредственная работа надъ классовымъ воспитаніемъ рабочихъ сольются въ одно неразрывное цѣлое, въ одно соціальнореволюціонное дѣло. Но исторія распорядилась далеко не такъ, какъ намъ хотѣлось. Она, за нашей спиной, доставила преобладающую роль въ нашемъ движеніи не цѣли, а средству, не нашей основной, принципіальной задачѣ, а тѣмъ исторически болѣе элементарнымъ задачамъ, безъ, по крайней мѣрѣ, частичнаго осуществленія которыхъ не было объективной возможности послѣдовательно и всесторонне преслѣдовать первую. Этимъ самымъ въ развитіе русской соціалдемократіи внесено было противорѣчіе, которое проходитъ красною нитью черезъ всѣ его фазисы.
Ея основная задача, которая всюду опредѣляетъ собою содержаніе и направленіе соціалдемократической практики, заключалась и заключается въ развитіи классоваго самосознанія и политической самодѣятельности пролетаріата. Что такое высоко развитое пролетарское самосознаніе? Это — во-первыхъ, сознаніе пролетаріатомъ своего принципіальнаго антагонизма со всѣмъ буржуазнымъ обществомъ, и, во-вторыхъ, — сознаніе имъ всемірно-историческаго значенія своей освободительной борьбы. Неразрывно съ тѣмъ и другимъ связано и пониманіе историческихъ условій выполненія рабочимъ классомъ своей освободительной миссіи[6]. А что подразумѣвается подъ политической самостоятельностью этого класса? Планомѣрное, систематическое вмѣшательство рабочихъ массъ, организованныхъ въ классовую партію или руководимыхъ ею, во всѣ сферы общественно-политической жизни. На этой аренѣ борьбы онѣ сталкиваются лицомъ къ лицу, какъ съ враждебнымъ лагеремъ, не только съ своими непосредственными эксплуататорами, какъ съ частными лицами, преслѣдующими лишь свои собственные и корыстные интересы, но и съ тѣми элементами высшихъ классовъ, которые выступаютъ въ роли представителей и выразителей такъ называемаго общественнаго мнѣнія и интересовъ «всего народа», «всей страны», а въ дѣйствительности являются не болѣе, какъ идеологами, вождями, руководителями и просто политическими дѣльцами эксплуататорскихъ классовъ. Активное вмѣшательство въ общественную и политическую жизнь является, поэтому, и лучшей, чтобы не сказать единственной, школой и для развитія классоваго самосознанія пролетаріи а. Развивая политическую самостоятельность пролетаріата, западная соціалдемократія этимъ самымъ развиваетъ и его классовое самосознаніе. Систематически вовлекая рабочія массы въ непосредственныя столкновенія и прямую борьбу со всей совокупностью буржуазныхъ идеологовъ и политиковъ, соціалдемократія конкретно вскрываетъ передъ нимъ непримиримый антагонизмъ интересовъ пролетаріата съ господствомъ буржуазіи. Вынося на обсужденіе его активныхъ слоевъ всѣ вопросы общественной жизни, возбуждаемые представителями другихъ классовъ, организуя эти слои для предъявленія принятыхъ ими рѣшеній, какъ по этимъ вопросамъ, такъ и по тѣмъ, которые они самостоятельно вносятъ, соціалдемократы наглядно обнаруживаютъ передъ рабочимъ классомъ, съ одной стороны, неспособность даже передовыхъ элементовъ буржуазіи послѣдовательно отстаивать интересы прогресса, а съ другой — его собственную роль единственнаго серьезнаго борца за эти интересы. Однимъ словомъ, процессъ всесторонняго классоваго воспитанія и объединенія рабочихъ въ самостоятельную пролеиарскую партію совершается и можетъ только совершаться, главнымъ образомъ, на почвѣ и посредствомъ ихъ активнаго участія въ тѣхъ сферахъ общественной жизни, въ которыхъ и на Западѣ еще въ недавнемъ прошломъ единтвенными хозяевами были представители высшихъ классовъ.
Все это вещи общеизвѣстныя, но онѣ почти или совсѣмъ не принимаются въ разсчетъ при оцѣнкѣ «положенія дѣлъ» нашей партіи. Въ противномъ случаѣ, мы не проявляли бы такого самоудовлетворенія по части достигнутыхъ ею результатовъ въ дѣлѣ классоваго воспитанія рабочихъ массъ.
Въ капиталистическихъ странахъ запада соціалдемократы[7],
Какъ только появились на свѣтъ, такъ и начали свою пролетарскую воспитательную работу съ привлеченія рабочихъ массъ къ активному и самостоятельному участію въ политическое борьбѣ. Это само собою подсказывалось уже тѣмъ обстоятельствомъ, что соціалдемократія выступила на сцену въ этихъ странахъ въ то время, какъ буржуазія тамъ уже политически господствовала или, по крайней мѣрѣ, участвовала въ государственной власти. Широкая политическая агитація облегчалась, вмѣстѣ съ тѣмъ, наличностью хоть какой-нибудь легальной почвы въ «правовомъ государствѣ». Но что особенно важно помнить, такъ это то, что пролетаріатъ и въ культурномъ, и въ политическомъ отношеніи уже былъ до извѣстной степени подготовленъ воздѣйствіемъ на него демократической и вообще свободолюбивой интеллигенціи въ эпоху революціонныхъ бурь буржуазіи и въ слѣдующій за ней періодъ. Въ большинствѣ случаевъ соціалдемократія съ самаго начала представляла собою передовой отрядъ уже соціально активныхъ слоевъ пролетаріата (плюссъ нѣсколько единицъ изъ «интеллигенціи») и выражала новый фазисъ въ развитіи уже начатой ихъ классовой борьбы.
Ни одного изъ этихъ необходимѣйшихъ условій для развитія строго принципіальнаго пролетарскаго движенія у насъ не было налицо въ тотъ моментъ, когда въ Россіи возникло соціалдемократическое теченіе. Рѣшающее и предопредѣляющее значеніе для развитія новаго движенія имѣли два обстоятельства: во-первыхъ, то, что пролетаріатъ въ Россіи — если не считать немногихъ спропагандировапныхъ рабочихъ, тонувшихъ въ общей массѣ своихъ собратьевъ, да рѣдкія, изолированныя стачки — погруженъ былъ тогда еще въ глубокій историческій сонъ и находился въ совершенно безкультурномъ состояніи. Въ немъ самомъ не было элемента, способнаго взять на себя дѣло пробужденія его отъ этого сна и выведенія его на арену исторической активности. Эту задачу долженъ былъ взять на себя посторонній ему соціальный элементъ — радикальная интеллигенція. Въ этомъ заключалось второе изъ двухъ вышеупомянутыхъ обстоятельствъ. Историческій или общественный смыслъ его таковъ: для того, чтобы вызвать къ жизни въ Россіи самостоятельное, сознательно-классовое движеніе среди рабочихъ массъ, предварительно необходимо было подчинить ихъ идейному и политическому вліянію и руководству соціально чуждаго имъ слоя, принадлежащаго въ массѣ своей къ другимъ классамъ населенія. На Западѣ одной изъ первыхъ задачъ соціалдемократіи было освобожденіе пролетаріата отъ вліянія и опеки свободолюбивой, демократической интеллигенціи. У насъ марксисты должны были, наоборотъ, въ интересахъ соціальнополитическаго развитія рабочихъ, взять за себя иниціативу сближенія радикальной интеллигенціи съ пролетаріатомъ и систематически помогать ей въ дѣлѣ подчиненія его ея революціонному руководству. Какъ бы то ни было, здѣсь скрывалось крупное противорѣчіе между субъективной цѣлью иниціаторовъ нашего движенія и объективнымъ характеромъ того средства, которое имъ предоставила исторія.
Чѣмъ, однако, оправдывалась, на чемъ основана была ихъ вѣра въ призваніе и готовность радикальной интеллигенціи взять на себя и выполнить предлагаемую ей историческую миссію? Вѣра эта опиралась на фактическое настроеніе революціонной интеллигенціи. На Западѣ вышеуказанный антагонизмъ соціалдемократіи съ лѣвымъ крыломъ свободомыслящей буржуазіи обусловливался тѣмъ обстоятельствомъ, что ко времени появленія первой и наиболѣе радикальные элементы интеллигенціи уже распростились съ своимъ революціонно-демократическимъ идеализмомъ и настолько тѣсно политически ассоціировались съ демократическими, полудемократическими, а даже отчасти совсѣмъ не демократическими слои мы не-пролетарскихъ классовъ, что фактически являлись выразителями и представителями интересовъ именно буржуазіи, играли роль ея идейнаго и политическаго авангарда. У насъ политическій индифферентизмъ эксплуататорскихъ классовъ и политическая пассивность «общества» отдаляли отъ нихъ наиболѣе революціонные элементы интеллигенціи, обрекали эти послѣдніе на изолированность и общественное безсиліе и поддерживали въ нихъ стремленіе не только бороться «за народъ», но и вовлечь его самого въ эту борьбу. Но на Западѣ народныя массы очутились въ началѣ на революціонной аренѣ, какъ стихійная, можно сказать, физическая сила, увлекаемая и толкаемая внѣшними импульсами, исходившими — въ особенности во Франціи и Англіи — преимущественно изъ внутреннихъ междуусобій на верхнихъ этажахъ соціальнаго зданія… Въ Россіи не доставало элементовъ и силъ для того, чтобы вовлекать народныя массы стихійнымъ путемъ въ борьбу съ абсолютизмомъ. Для того, чтобы пробудить ихъ изъ историческаго сна и вывести на общественно-политическую арену, необходимо было начать систематически развивать въ нихъ революціонное настроеніе и революціонную активность, и прежде всего сознательное отношеніе къ своему тяжелому положенію и къ его причинамъ. Эту историческую задачу пыталось, по своему, рѣшать народничество семидесятыхъ годовъ. Но оно по способно было рѣшить ее, потому что не могло понять и оцѣнить историческое значеніе новаго еще тогда въ Россіи класса промышленныхъ рабочихъ. Только марксизмъ могъ дать ключъ и указать пути и средства къ рѣшенію основного, общедемократическаго вопроса революціоннаго движенія въ Россіи. Въ этомъ, замѣчу мимоходомъ, коренится главный источникъ силы нашей Партіи, причина ея рѣшительнаго торжества надъ другими революціонными фракціями, прочности этого торжества, но смотря на ея собственные крупные дефекты и ошибки, и трудности для ревизіонизма и другихъ фальсификацій марксизма освободить ее отъ вліянія «ортодоксіи». Марксисты апеллировали и должны, обязаны были апеллировать къ революціонному идеализму и народолюбію той же интеллигенціи, къ которой обращались народники-революціонеры; они обязаны были выяснять ей историческую миссію рабочаго класса, указывать ей на необходимость — въ интересахъ воодушевлявшихъ ее идеаловъ — отдать всѣ свои силы дѣлу политическаго пробужденія, развитія и объединенія этого класса подъ знаменемъ ученій научнаго соціализма.
Для всякаго, кто твердо помнитъ и ясно понимаетъ, что общественное содержаніе соціально-политическихъ движеній опредѣляется не столько теоріями, подъ флагомъ которыхъ они развиваются, сколько историческими условіями, вызывающими ихъ къ жизни, и въ частности, соціальнымъ характеромъ ихъ представителей, должно быть ясно, какъ Божій день, что наше движеніе съ самаго начала скрывало въ себѣ двѣ противоположныя тенденціи, взаимный антагонизмъ которыхъ не могъ не развиваться и не отражаться на немъ параллельно съ его собственнымъ развитіемъ. Принципіально, пролетарская цѣль движенія — та же, что и у западной соціалдемократіи. Но окольный путь, предоставленный намъ исторіей, непосредственно но велъ къ этой цѣли, а скорѣе, въ противоположную сторону. На Западѣ соціалдемократія составляетъ и съ самаго начала составляла не что иное, какъ часть самаго пролетаріата, плоть отъ плоти его и кость отъ кости его. Онъ въ одно и то же время — субъектъ и объектъ своего собственнаго классоваго воспитанія и объединенія. Планомѣрное воздѣйствіе Западной соціалдемократіи на рабочія массы, это — воздѣйствіе ихъ наиболѣе передовыхъ, наиболѣе принципіально-сознательныхъ и организованныхъ слоевъ на еще сравнительно отсталые слои тѣхъ же рабочихъ массъ. Развитіе классоваго самосознанія и самодѣятельности пролетаріата является, поэтому, на Западѣ процессомъ саморазвитія, самовоспитанія рабочаго класса. У насъ же планомѣрное воздѣйствіе соціалдемократіи на эти массы означало воздѣйствіе на нихъ извнѣ, со стороны чуждаго имъ соціальнаго элемента; воспитаніе ихъ ею было равносильно подчиненію ихъ руководству радикальной интеллигенціи. Процессъ же соціалдемократическаго саморазвитія и самовоспитанія, объединеніе и развитіе революціонной самодѣятельности концентрировались, главнымъ образомъ (я говорю не объ индивидуумахъ, а о массѣ), въ этой самой интеллигенціи, миссія которой состояла въ подготовленіи россійскаго пролетаріата къ самостоятельной политической роли (въ соціалдемократическомъ смыслѣ). Успѣхи нашего движенія должны были, въ теченіе извѣстнаго періода, въ дѣйствительности, сводиться, если не цѣликомъ, то преимущественно, къ расширенію круга адептовъ научнаго соціализма среди интеллигенціи, къ углубленію соціалистическаго сознанія этихъ адептовъ, къ прогрессивному увеличенію притока изъ ихъ среды соціалдемократическихъ пропагандистовъ и агитаторовъ, къ усовершенствованію организацій этихъ послѣднихъ, къ накопленію ими революціоннаго опыта и увеличенію размаха ихъ дѣятельности и, наконецъ, — самое важное — къ вовлеченію все болѣе широкихъ слоевъ пролетаріата въ сферу вліянія этой организаціи. Вообразимъ теперь на минуту, что движеніе наше во всѣхъ этихъ отношеніяхъ достигло идеальныхъ результатовъ. Всѣ радикальные элементы интеллигенціи стали подъ знамя соціалдемократіи, группируются вокругъ ея центральной организаціи, поддерживаютъ послѣднюю всячески и доставляютъ ей непрерывно увеличивающійся контингентъ профессіональныхъ революціонеровъ, которые одни только и могутъ входить въ составъ этой организаціи. Это съ одной стороны. А съ другой — рабочія массы, въ еще большемъ масштабѣ, чѣмъ теперь, слѣдуютъ ея указаніямъ и готовы повиноваться ей, какъ того требуетъ цитированный въ предыдущей главѣ уставъ одного изъ нашихъ провинціальныхъ комитетовъ. Что это означало бы? Какой соціально-политическій смыслъ скрывался бы подъ этимъ гипотетическимъ случаемъ? Товарищи, не опасающіеся называть вещи настоящимъ изъ именемъ, сами отвѣтятъ на этотъ вопросъ. Мы имѣли бы въ данномъ случаѣ революціонную политическую организацію демократической буржуазіи, ведущую за собою, въ качествѣ боевой арміи, рабочія массы Россіи. А для довершенія своей злой ироніи, исторія, пожалуй, поставила бы намъ еще во главѣ этой буржуазно-революціонной организаціи не просто соціалдемократа, а самаго что ни на есть «ортодоксальнаго» (по его происхожденію) марксиста[8].
Предположенный вами случай только рѣзко и наглядно вскрываетъ и иллюстрируетъ ту тенденцію россійскаго соціалдемократическаго движенія, которая присуща ему благодаря относительной отсталости общественныхъ условій, при которыхъ оно возникло и развивалось. Въ то время, какъ субъективное стремленіе соціалдемократовъ вызвать дѣйствительно самостоятельное движеніе въ нашемъ пролетаріатѣ идейно питалось и поддерживалось теоріей и, богатой крупными событіями, пролетарской борьбой на Западѣ, другая объективная тенденція коренилась въ самой русской дѣйствительности и поддерживалась тѣмъ реальнымъ фактомъ, что эта дѣйствительность давала матеріалъ и средства лишь для такого подъема революціоннаго настроенія и революціонной активности рабочихъ массъ, который обезпечивалъ бы радикальной интеллигенціи возможность, опираясь на нихъ, вступить въ рѣшительный бой съ отживающимъ общественно-политическимъ строемъ. Поэтому, антагонизмъ между субъективной и объективной тенденціей движенія неизбѣжно долженъ былъ выразиться въ антагонизмѣ между теоріей и практикой. Но объ этомъ еще рѣчь будетъ въ слѣдующей главѣ. Здѣсь же ограничусь только еще парой замѣчаній. Забѣгая впередъ, я скажу, что, выдвинувъ марксизмъ въ роли необходимаго идейнаго вдохновителя и руководителя интеллигенціи въ области выполненія ею общедемократической задачи революціонизированія пролетаріата, исторія тѣмъ самымъ доставила и субъективнымъ стремленіямъ соціалдемократовъ точку опоры на русской почвѣ. Но только теперь, послѣ того, какъ интеллигенція соціалдемократическая довольно далеко подвинулась впередъ въ выполненіи указанной задачи, является объективная возможность дать этимъ стремленіямъ полное принципіальное практическое выраженіе въ повседневной практикѣ партіи. И только когда она вступитъ въ этотъ новый фазисъ своего развитія, ея политическое руководство рабочими массами постепенно станетъ синонимомъ политической самостоятельности пролетаріата. А пока — оно означаетъ, главнымъ образомъ, только то, что, въ лицѣ cоціалдемократической части интеллигенціи, рабочими руководитъ не-пролетарскій элементъ. Разумѣется, для Россіи и это представляетъ прогрессивное явленіе первостепенной важности.
- ↑ Русскій переводъ В. Кричевскаго, стр 11.
- ↑ "Къ вопросу о нашихъ партійныхъ задачахъ-письмо ссыльныхъ соц.-дем. въ "Искру* (№ 60).
- ↑ Курсивъ мой.
- ↑ Это, конечно, утопическая перспектива, но за то она, по крайней мѣрѣ, гораздо болѣе соблазнительна, чѣмъ трезвенно-либеральная перспектива, о которой мечтали авторы Credo, и больше гармонируетъ съ общимъ революціоннымъ подъемомъ и размахомъ нашего движенія въ настоящій моментъ.
- ↑ Когда хранители завѣтовъ кустарничества боролись или защищались противъ революціонныхъ марксистовъ, они только задерживали успѣхи послѣднихъ и мѣшали дѣлу партійнаго объединенія, котораго еще но было, къ которому еще только стремились. Если же теперь наши партійныя учрежденія, вмѣсто того, чтобы стать во главѣ передовыхъ элементовъ партіи, начнутъ тѣснить ихъ и третировать, какъ крамольниковъ, то они будутъ играть роль дезорганизаторовъ партіи — во имя формальнаго, безсодержательнаго централизма и-сознательно или безсознательно — въ интересахъ оппортунизма политическаго.
- ↑ «Ничто — говоритъ Лассаль нѣмецкимъ рабочимъ — до такой степени не придаетъ сословію достойнаго и глубоко нравственнаго отпечатка, какъ сознаніе, что оно… призвано возвысить свой принципъ въ принципъ своего вѣка, сдѣлать свою идею руководящей идеей всего общества». И онъ старался, чтобы германскій пролетаріатъ проникся сознаніемъ, что рабочій классъ — въ современномъ обществѣ — "камень, на которомъ созиждется церковь настоящаго На языкѣ Маркса и Энгельса слова эти означаютъ, что высоко развитое пролетарское самосознаніе неразрывно связано съ яснымъ представленіемъ рабочихъ объ исторической роли своего класса, какъ революціоннаго носителя и представителя интересовъ всего общества, часть котораго они составляютъ, и всего человѣчества.
- ↑ Чтобы не усложнять занимающаго меня вопроса, я здѣсь, какъ и вообще въ статьѣ, совершенно игнорирую фактъ кратковременнаго, такъ сказать, минутнаго существованія коммунистическаго союза въ промежуткѣ между выступленіемъ его съ манифестомъ Маркса и Энгельса и революціей 1846 г.
- ↑ Вѣдь далъ же легальный или полу-марксизмъ литературнаго вождя нашимъ либераламъ. Почему бы проказницѣ-исторіи не доставить революціонной буржуазной демократіи вождя — изъ школы «ортодоксальнаго» революціоннаго марксизма?