ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРИЗВАНІЕ ЖЕНЩИНЫ.
правитьВъ послѣдніе пять-шесть лѣтъ въ нашихъ журналахъ появлялись довольно часто статьи, относящіяся вообще къ эмансипаціи женщины. Вопросъ этотъ перешелъ въ нашу литературу изъ иностранныхъ литературъ: Милль, Мишле, Прудонъ выступили съ цѣлыми трактатами о женщинѣ, разсматривая предметъ съ различныхъ и противоположныхъ точекъ зрѣнія; о второстепенныхъ писателяхъ мы не говоримъ. У насъ, кромѣ переводныхъ статей, или разсужденій, основанныхъ на чужихъ твореніяхъ, явилось много разсужденій и собственно нашихъ русскихъ публицистовъ; женскій вопросъ сдѣлался даже достояніемъ журнальныхъ хроникъ, вмѣстѣ съ другими очередными вопросами, и подраздѣлился на нѣсколько отдѣльныхъ, спеціальныхъ вопросовъ, какъ напримѣръ: о женскомъ трудѣ, о женскомъ воспитаніи, объ общественной и гражданской равноправности женщины, и тому подобное. Всѣ эти разсужденія сводились къ одной цѣли — эмансипировать женщину, то-есть дать ей независимое, соціальное положеніе и вообще уравнять ее съ мужчиной. Но все, что было до сихъ поръ писано объ эмансипаціи женщины, далеко не исчерпываетъ предмета и не опредѣляетъ того положенія и значенія, которое должна занять женщина въ современномъ обществѣ, еслибы и женщина и общество одинаково сознали, что взаимныя отношенія ихъ требуютъ реформы.
Свобода женскаго труда является главнѣйшимъ экономическимъ условіемъ, безъ котораго всякая другая свобода невозможна, именно вслѣдствіе зависимости женщины въ матеріальныхъ средствахъ отъ мужчины; воспитаніе женщины, какъ бы ни были широки и раціональны его основы, только тогда получаетъ практическое значеніе, когда оно подготовляетъ къ чему нибудь спеціально. И нельзя предположить, чтобы женскій трудъ, при полной свободѣ его, не спеціализировался: всякая работа, требующая физической силы, борьбы съ стихіями, даже чрезмѣрныхъ умственныхъ напряженій и усилій, не можетъ сдѣлаться общимъ достояніемъ женщинъ, потому что физіологическія условія женщины и ея естественныя обязанности къ дѣтямъ прямо указываютъ ей на другія занятія, которыя такъ же необходимы и важны въ общественномъ быту, какъ и тѣ, для которыхъ болѣе способенъ организмъ мужчины. Точно также и въ дѣлѣ воспитанія и образованія женщины, природа ея и обязанности къ дѣтямъ убѣждаютъ въ томъ, что было бы безполезно для нея подготовлять себя къ такому дѣлу, гдѣ дѣятельность ея практически невозможна; напримѣръ, при какихъ условіяхъ могло бы быть полезно для женщины знаніе высшей математики, геодезіи, инженернаго искусства, даже механики, технологіи, горнаго дѣла и другихъ точныхъ наукъ? Слѣдовательно, какъ бы ни былъ свободенъ доступъ для женщины къ образованію и ко всѣмъ отраслямъ человѣческаго труда и дѣятельности, она всегда останется въ границахъ, полагаемыхъ для нея самой природой.
Поэтому, вся задача въ разрѣшеніи вопроса объ общественномъ значеніи и призваніи женщины, именно и состоитъ въ томъ, чтобы уяснить хотя въ общихъ чертахъ сферу дѣятельности, гдѣ женщина дѣйствительно можетъ быть полезна и для себя и для общества, и чѣмъ именно она можетъ завоевать себѣ независимость положенія, уравновѣсивъ свое индивидуальное и соціальное значеніе съ первенствующей ролью мужчины, въ семействѣ и въ обществѣ.
Всякую женщину прежде всего необходимо предположить матерью, несмотря на множество исключеній. Для женщины вообще бездѣтность ненормальна, а всѣ подобные общіе выводы какъ о значеніи или призваніи женщины, должны быть основаны на положеніяхъ нормальныхъ. Естественныя обязанности матери, начинающіяся для женщины обыкновенно съ первой молодости, равняющейся физическому ея совершеннолѣтію, то-есть почти непосредственно послѣ дѣтства, ограничиваютъ и условливаютъ вообще предѣлы ея дѣятельности; такъ напримѣръ, женщина, сдѣлавшаяся матерью и обреченная въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ почти на безпрерывныя заботы и попеченія о дѣтяхъ, можетъ работать только или у себя дома, или тамъ, гдѣ она можетъ помѣстить съ собою дѣтей и отрываться отъ работы, смотря по надобности. Изъ всего этого вытекаетъ то неравенство въ главнѣйшихъ условіяхъ быта мужчины и женщины, которое послѣдовательно проходитъ чрезъ всѣ ихъ взаимныя отношенія и отражается на отношеніяхъ общественныхъ. Но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы равноправность женщины не могла быть достижима посредствомъ спеціализаціи вообще женской дѣятельности.
Мы видимъ повсюду въ природѣ и въ жизни гражданскихъ обществъ, что не одна физическая сила приводитъ въ движеніе всякую организацію, но что въ параллели съ ней дѣйствуютъ другія руководящія силы, непосредственно исходящія изъ источниковъ разума, сознанія, убѣжденія, опыта, искусства. Эти послѣднія силы, по своему значенію, вліятельнѣе грубой физической силы и потому даже могутъ одерживать верхъ надъ первой; равновѣсіе же и взаимодѣйствіе этихъ силъ составляютъ вообще главнѣйшую современную соціальную задачу.
По отношенію къ вопросу о женщинѣ, примѣненіе этого равновѣсія вполнѣ законно и естественно. Природа женщины должна быть исчерпана для того, чтобы вызваны были къ свободному дѣйствію всѣ ея дары и помогли бы ей занять въ обществѣ то положеніе, которое ей /по справедливости принадлежитъ. Навязывать же женщинѣ что либо лишнее, также какъ и отнимать что либо у нея, одинаково несправедливо и нецѣлесообразно.
Поэтому, разсмотримъ, какимъ образомъ можетъ быть спеціализирована дѣятельность женщины, для установленія вообще ея равноправности.
Въ обществахъ, стоящихъ на нисшей ступени человѣческаго развитія, гдѣ грубая сила преобладаетъ надъ разумомъ и убѣжденіемъ, женщина, какъ существо слабѣйшее, естественно, и не можетъ пользоваться равноправностью ни въ семействѣ, ни въ обществѣ. Мужчина эксплоатируетъ ее по праву сильнаго и обращается въ повелителя ея и властелина; но какъ скоро созрѣваетъ въ обществѣ понятіе о нравѣ, сознаніе необходимости уваженія всякой человѣческой личности; какъ скоро умственное и нравственное развитіе общества возвышаетъ надъ грубой силой силу разума и просвѣщенія — женщина начинаетъ освобождаться изъ-подъ власти мужчины и дѣлается болѣе или менѣе свободной и независимой. Но освобожденіе это совершается не вслѣдствіе великодушія со стороны мужчины, или побѣды со стороны женщины, а исключительно вслѣдствіе того, что женщина вмѣстѣ съ умственнымъ и нравственнымъ развитіемъ общества начинаетъ пріобрѣтать извѣстную долю вліянія и значенія въ общественной жизни. Хотя ни одно изъ существующихъ гражданскихъ обществъ не выработало еще полной самобытности женщины, но во всякомъ случаѣ ея общественное значеніе является вездѣ несомнѣннымъ какъ по вліянію вообще на мужчину, такъ и по участію въ голосѣ общественнаго мнѣнія, которое во всѣхъ цивилизованныхъ обществахъ начинаетъ нынѣ играть весьма важную роль. По мѣрѣ этого значенія и вліянія, условливается и степень самобытности и равноправности женщины. Чѣмъ сильнѣе это вліяніе, тѣмъ самобытнѣе и равноправнѣе дѣлается женщина. Слѣдовательно, непремѣннымъ условіемъ эмансипаціи женщины является сила ея вліянія на общественную жизнь и вообще на дѣла общества. Доказывать, что женщина должна пользоваться одинаковыми правами съ мужчиной во имя справедливости, значитъ недостаточно понимать соціальныя условія: мы видимъ во всемъ, что сила уступаетъ лишь силѣ, и идея справедливости тогда торжествуетъ, когда она подкрѣпляется живымъ, неотразимымъ фактомъ. Предполагать, что стоитъ открыть доступъ какому бы то ни было вліянію — и оно явится само собою, значитъ идеализировать жизнь, идти противъ ея естественныхъ законовъ. Напротивъ, мы всюду видимъ, что не правами создается потребность и вліяніе, а наоборотъ потребность и вліяніе рождаютъ права.
Откройте женщинѣ полный доступъ ко всевозможнымъ профессіямъ, допустите ее и въ ряды войска, и въ канцеляріи министерствъ, и на публичную трибуну — участіе ея во всемъ этомъ явится не болѣе какъ въ формѣ незначительныхъ исключеній; точно также ограничьте мужчину тѣсной рамкой семейнаго очага, заставьте его быть у колыбели ребёнка, около домашняго хозяйства — и онъ все-таки пойдетъ на общественную сходку, обратится къ интересамъ, болѣе свойственнымъ его натурѣ и потребностямъ.
Природа всякаго живаго существа строго спеціализируетъ его потребности и границы и сущность его дѣятельности. Это замѣчается на каждомъ отдѣльномъ человѣкѣ, на каждой человѣческой расѣ, на каждомъ политическомъ организмѣ, даже на каждомъ историческомъ періодѣ. То же самое мы видимъ въ царствѣ животномъ, растительномъ, минеральномъ. Все живетъ своей собственной жизнью, все имѣетъ свое значеніе и силу вообще въ массѣ элементовъ природы; такъ-что положительно нельзя найти два вещества или два элемента, которые, хотя при едва-замѣтномъ различіи одного отъ другаго, имѣли бы совершенно одинаковое значеніе въ природѣ и выполняли бы собою одну и ту же миссію.
То безконечное разнообразіе формъ и свойствъ, которое мы видимъ повсюду въ природѣ, указываетъ прямо на спеціализацію отправленій всего существующаго, которая вообще въ жизни играетъ ту же роль, какую играютъ диференціалы въ математикѣ. Въ природѣ мы видимъ только или рѣзкое различіе индивидуальныхъ свойствъ, или едва замѣтные оттѣнки различій физическихъ и нравственныхъ свойствъ и потребностей; но тождества, равенства, даже строго-математическаго подобія между людьми мы не встрѣчаемъ. Это безконечное разнообразіе начинается съ дѣленія всѣхъ вещей природы на группы и доходитъ до мельчайшихъ микроскопическихъ спеціальностей. Относительно настоящаго вопроса о значеніи женщины не слѣдуетъ принимать понятія о спеціализаціи женской дѣятельности въ тѣсномъ смыслѣ: здѣсь спеціализація относится къ цѣлымъ группамъ нравственныхъ и матеріальныхъ отправленій современныхъ человѣческихъ обществъ.
Все высказанное нами до-сихъ-поръ служило къ тому, чтобы доказать, что общественное положеніе женщины въ сущности неизбѣжно должно разниться отъ положенія мужчины, но что ея вліяніе на общественную жизнь и участіе въ дѣлахъ общества должно имѣть самобытное значеніе, основанное непремѣнно на той силѣ, до которой только можетъ развиться это вліяніе. Одна сила, будетъ ли то физическая или умственная сила, только и можетъ производить вліяніе; безъ вліянія не можетъ быть значенія, безъ значенія не можетъ быть самобытности и свободы. Въ этомъ заколдованномъ кругу обращаются всѣ общественныя стихіи, съ ихъ умственной и политической борьбой, съ тѣмъ безконечнымъ колебаніемъ ихъ равновѣсія и торжества, которое представляетъ изъ себя весь фокусъ соціальной жизни.
Подходя за тѣмъ къ самому трудному вопросу, именно къ вопросу о томъ, въ чемъ именно можетъ заключаться та сила, на которой должно отразиться вліяніе и значеніе женщины въ обществѣ, мы находимъ необходимымъ прослѣдить положеніе женщины при различныхъ степеняхъ умственнаго и гражданскаго развитія обществъ.
Къ несчастію, литература мало знакомитъ съ бытомъ дикарей, но и изъ того, что извѣстно, можно заключить, что женщина у дикихъ пользуется полной свободой и равенствомъ, и это зависитъ отъ отсутствія всякихъ гражданскихъ формъ и отношеній въ жизни дикарей. Жизнь безъ семейства, безъ стяжаній, жизнь удовлетворенная дарами природы, добываемыми безъ труда и усилій, жизнь свободная отъ всякой искусственности — не содержитъ въ себѣ начала эксплоатаціи слабаго сильнымъ. Поэтому вполнѣ естественно, что женщина, роль которой въ дикомъ состояніи ограничивается лишь тѣмъ, чтобы быть самкой, пользуется физической и нравственной свободой и матеріальными благами наравнѣ съ своимъ самцомъ. Но лишь только возникаютъ въ обществѣ начала гражданственности, первообразомъ которой является семейство, лишь только возникаютъ религіозныя вѣрованія, обычаи и наконецъ законы, и человѣческое общество изъ дикаго стада дѣлается политическимъ организмомъ, во главѣ котораго становится іерархія, или вмѣсто патріархальнаго начала является общинная форма, гдѣ большинство членовъ, согласныхъ между собою, подчиняетъ своей власти остальное меньшинство, уже оказывающееся слабымъ, безсильнымъ — тотчасъ возникаетъ общественная эксплоатація: войны, плѣненіе, рабство. Грубая сила становится закономъ. Но прежде нежели эксплоатація достигнетъ этихъ политическихъ формъ, въ самой средѣ общества, руководящагося принципомъ насилія, представляется пища для этого насилія въ лицѣ женщины, на подчиненіи которой мужчинѣ, по нраву сильнаго, возникаетъ первая гражданская форма — семейство, развивающееся потомъ въ высшія политическія формы современныхъ человѣческихъ конгрегацій. Подчиненіе женщины, какъ, напримѣръ, въ отдаленное патріархальное время и теперь на Востокѣ, возводится въ религіозный и гражданскій законъ и проходитъ чрезъ всѣ степени сообразнаго этому закону общественнаго развитія. Женщина прежде всего дѣлается рабой и такимъ образомъ удовлетворяетъ утилитарной цѣли и властолюбію мужчины; но какъ женщина, кромѣ рабочей силы, которой пользуется мужчина по праву власти, имѣетъ еще и другое особое значеніе, вытекающее изъ половаго влеченія къ ней, сильнѣйшаго изъ всѣхъ физическихъ ощущеній, то къ властительскимъ правамъ надъ ней присоединяется и страстное чувство.
Такимъ образомъ женщина дѣлается рабой и наложницей, то-есть предметомъ эксплоатаціи и съ тѣмъ вмѣстѣ сладострастья. Значеніе это она удерживаетъ за собою болѣе или менѣе при всѣхъ степеняхъ развитія, до котораго когда либо доходили человѣческія общества, съ измѣненіемъ лишь формы этой эксплоатаціи, то-есть вмѣсто рабства является гражданская зависимость, одно нравственное преобладаніе; вмѣсто наложницы она становится подругой, но подругой не свободной, а покровительствуемой; вмѣсто одалиски — гетэрой, употребляющей всѣ силы искусства и изобрѣтательности для того, чтобы своими прелестями возбуждать въ мужчинѣ страсть, такъ сказать искусственное чувство любви, оспоривать у другихъ соперницъ сердце своего повелителя. Это гаремное свойство женщины держится неприкосновеннѣе всѣхъ другихъ и при самой развитой цивилизаціи современныхъ обществъ. Чѣмъ утонченнѣе дѣлается цивилизація, тѣмъ болѣе сглаживается видимое неравенство отношеній между мужчиной и женщиной, хотя сущность этихъ отношеній во многомъ удерживается; значеніе женщины въ современныхъ обществахъ пріобрѣтаетъ силу по мѣрѣ того, насколько увеличивается нравственное и умственное развитіе женщины подъ вліяніемъ духа времени и вообще той атмосферы, которая окружаетъ бытъ современнаго человѣка. Начало освобожденія женщины вытекло изъ христіанства и такимъ образомъ освящено религіей. Съ тѣхъ поръ общественное значеніе женщины, какъ всякая свободная сила, идетъ въ параллели съ общимъ соціальнымъ развитіемъ и вырабатывается рядомъ вопросовъ о женщинѣ, занимающихъ современную мысль, и самыми фактами, подтверждающими, что женщина начинаетъ занимать весьма важное соціальное значеніе и пріобрѣтать вліяніе на общественныя дѣла.
Уясненіе того, въ чемъ именно должно заключаться значеніе и вліяніе женщины и какая сила должна служить опорой этому вліянію — составляетъ всю сущность вопроса. Мы не имѣемъ въ виду опредѣлять дидактически границы, въ которыхъ должна обращаться женщина, но намѣрены уяснить ихъ себѣ, принимая исходной точкой заключеній естественный порядокъ вещей, современныя потребности общества и вообще условія возможности, вліянія которыхъ нельзя не признать во всякомъ реальномъ проявленіи общественнаго развитія.
Для уясненія предмета необходимо прежде всего составить себѣ понятіе объ элементахъ современной соціальной жизни, о силахъ, приводящихъ въ движеніе эти элементы и способствующихъ развитію цивилизаціи, о современныхъ потребностяхъ общества и о направленіи въ немъ идей.
Естественная задача цивилизаціи, безспорно, заключается въ томъ, чтобы человѣкъ могъ пользоваться всѣми природными благами, выражаемыми весьма несложной формулой: быть существомъ свободнымъ и вполнѣ удовлетвореннымъ въ своихъ матеріальныхъ потребностяхъ, которыя обезпечивали бы ему возможность развитія и умственныхъ силъ наравнѣ съ физическими. Къ достиженію этого состоянія постоянно были направляемы умственныя усилія человѣка. Но идеальный и эмпирическій пути, которыми единственно могъ слѣдовать человѣкъ къ своей цѣли, всегда были для него такъ непроходимы и такъ тернисты, что вся долгая исторія человѣчества представляетъ какъ-бы рядъ ошибокъ ума и воли и цѣлую бездну уклоненій, доказывающихъ, что человѣкъ, идя инстинктивно къ своей дѣли, дѣйствовалъ фактически какъ-бы безсознательно, случайно и отрекался отъ своихъ ошибокъ только вслѣдствіе сильныхъ и настойчивыхъ убѣжденій опыта. Можетъ быть, этотъ грубо-эмпирическій путь и есть единственный способъ человѣческаго развитія въ самыхъ фактахъ жизни, но тѣмъ не менѣе человѣкъ почти на столько же способенъ по имѣющимся даннымъ отыскивать умомъ свое неизвѣстное, на сколько способенъ пользоваться и уроками своего прошедшаго, то-есть своей исторіей. Поэтому мы вправѣ смотрѣть на всю геологію нашей исторіи какъ на слои разнородныхъ ошибокъ и уклоненій, еще до сихъ поръ неприблизившихъ человѣчество къ его нормальному идеалу, а на искомое неизвѣстное, человѣкъ, естественно, долженъ надѣяться какъ на средство, совершеннѣйшее всѣхъ другихъ средствъ, которыя были ему извѣстны донынѣ. Этотъ выводъ можетъ оправдать то убѣжденіе, что все осложненіе современнаго порядка общественной жизни вытекло изъ бездны ошибокъ, наполнившихъ исторію человѣчества; но это осложненіе во всякомъ, случаѣ необходимо принять за неотразимое условіе, при существованіи котораго, вслѣдствіе его неотразимости, должно совершаться дальнѣйшее развитіе человѣчества. Ошибки человѣчества такъ живучи, что нельзя не признать ихъ силы и значенія. Поэтому необходимо принять весь status quo современной жизни во всей его цѣлости, чтобы придти къ какимъ-либо практическимъ, реальнымъ результатамъ въ вопросѣ объ общественномъ значеніи женщины.
Главнѣйшимъ источникомъ тѣхъ элементовъ, изъ которыхъ слагается современная соціальная жизнь, служитъ, какъ и всегда было, природа человѣка; слѣдовательно, элементы эти суть: умственныя и физическія силы человѣка, или говоря иначе, трудъ физическій, производительный, матеріальный, и результаты умственной дѣятельности человѣка, то-есть опытъ, знаніе, наука. Силы эти приводятся въ движеніе также подъ вліяніемъ неотразимыхъ потребностей человѣка въ матеріальныхъ благахъ и въ стремленіи уяснять себѣ все видимое и ощущаемое имъ. Индивидуальная свобода человѣка и знаніе, указывающее на новые предметы потребленія, удобопринимаемые человѣческой природой, служатъ той внутренней силой прогрессивнаго движенія, которое мы видимъ въ современной цивилизаціи, какъ въ. умственномъ, такъ и въ матеріальномъ отношеніи. Распространеніе знанія и результатовъ умственной дѣятельности человѣка связаны тѣснымъ взаимодѣйствіемъ съ самой цивилизаціей. Популярность науки способствуетъ развитію цивилизаціи, увеличенію матеріальныхъ потребностей и матеріальной производительности; такъ же какъ и цивилизація требуетъ для своей собственной поддержки распространенія знаній и той же усиленной матеріальной производительности, а съ тѣмъ вмѣстѣ поддерживаетъ и науку. Развитіе науки и распространеніе знаній, то-есть общественное образованіе и воспитаніе, составляютъ весьма значительную долю массы человѣческаго труда въ современныхъ обществахъ и находятся въ неменѣе значительномъ отношеніи къ массѣ матеріальныхъ потребностей общества.
Раздѣляя общественныя потребности на матеріальныя и умственныя, еще нельзя этимъ составить вѣрнаго понятія о сущности ихъ. Разсматривая самые первые предметы потребностей современнаго цивилизованнаго общества, мы убѣждаемся только въ ужасающемъ ихъ разнообразіи. Стоитъ взглянуть на карту хорошаго ресторана, или войти на одинъ день въ домъ обезпеченнаго образованнаго человѣка, въ Лондонѣ, Парижѣ, или Нью-Йоркѣ, чтобы убѣдиться, какъ сложны даже первыя потребности современнаго человѣка. Надъ приготовленіемъ здороваго и вкуснаго обѣда и питья, поддерживающихъ существованіе цивилизованнаго семейства, тратится столько труда и знанія, что полудикій обитатель калмыцкой степи въ цѣлый десятокъ лѣтъ не будетъ въ состояніи понять и усвоить себѣ существующихъ требованій гигіены и пріемовъ кулинарной химіи. Даже для того, чтобы самымъ умѣреннымъ образомъ просуществовать московскому или петербургскому рабочему, нужно поглотить плоды самыхъ разнообразныхъ трудовъ: рюмка водки, выкуренной съ помощію капитала заводчика и труда винокура, кусокъ соленой рыбы, привезенной съ Бѣлаго или Каспійскаго моря, стаканъ чаю или кофе съ кускомъ сахару, одинъ листъ табаку и проч. — все это можетъ служить слабымъ, но вѣрнымъ образчикомъ разнообразія современныхъ потребностей. Наша одежда, медицинскія пособія во время болѣзней, столь естественныхъ во всякомъ быту человѣка, наши жилища, также представляютъ безконечную сложность потребностей. Умственныя потребности человѣка не менѣе обширны, сложны и разнообразны: отъ чтенія и письма до философіи; отъ ариѳметики до крайнихъ выводовъ высшей математики; отъ элементарнаго знакомства съ механикой, физикой и химіей до небесной механики и тончайшихъ химическихъ анализовъ — вмѣщается цѣлый необъятный міръ знаній, на добываніе которыхъ человѣкъ тратитъ бездну труда и умственныхъ усилій; потомъ, примѣненіе этихъ знаній къ жизни, распространеніе ихъ въ массѣ также поглощаетъ трудъ лучшей части человѣчества. Однимъ словомъ, мы видимъ потребности человѣка раздѣленными на двѣ главныя категоріи, то-есть матеріальныя и умственныя, требующія и такого же раздѣленія труда, который спеціализируется сообразно разнообразію и множеству потребностей. Мельчайшая спеціализація труда есть непремѣнное условіе совершенствованія его, и составляетъ одно изъ современныхъ явленій, имѣющее особенную соціальную черту.
Но спеціализація труда и знанія лишаетъ человѣка возможности обобщать и уяснять въ своемъ умѣ и безконечно-разнообразныя знанія, и столь же разнообразныя явленія и факты самой жизни, такъ что ея громадныя формы дѣлаются неуловимыми для отдѣльной личности, преданной спеціальному труду. Положеніе это рождаетъ особую спеціальность — наблюденіе и изученіе жизни и обобщеніе ея явленій. Такимъ процессомъ рождается идея, и развиваясь по законамъ эмбріологіи, дѣлается достояніемъ общества. Развитіе идеи, какъ бы она ни была плодотворна и живительна для человѣчества, совершается труднымъ и медленнымъ путемъ. Пропаганда ея бываетъ усиліемъ многихъ поколѣній, даже цѣлые вѣка проходятъ въ пропагандѣ и борьбѣ за идею, дѣлающуюся достояніемъ большинства. Современныя идеи, двигающія человѣчество, устремлены къ свободѣ и довольству. Трудъ, какъ единственный рычагъ всякаго успѣха, совершенствуется и усиливается посредствомъ наибольшаго раздѣленія его. Масса труда требуетъ дѣятелей для всѣхъ спеціальностей, для каждой группы ихъ.
При разрѣшеніи всякаго соціальнаго вопроса необходимо обращаться къ законамъ физической природы, какъ къ принципу самому непреложному, иначе пришлось бы опираться на одну логику, слѣдовательно не имѣть внѣ себя никакой опоры, а законы человѣческой логики слишкомъ измѣнчивы по зависимости ихъ отъ устройства и физіологическаго и патологическаго состоянія мозга, чтобы можно было ей вполнѣ довѣряться въ анализѣ и оцѣнкѣ внѣшнихъ, и особенно нравственныхъ, явленій. Логика одного и того же индивидуума можетъ служить различно въ умозрѣніи по одному и тому же предмету; смотря по точкѣ отправленія, и выводы будутъ логичны, но въ то же время раціональность или ложность ихъ будетъ зависѣть отъ того, какая точка отправленія служила для каждой категоріи выводовъ.
Законъ раздѣленія труда, или спеціализація труда, находится въ прямой зависимости отъ физическихъ условій природы каждаго отдѣльнаго индивидуума, даже отъ условій расы, возраста и внѣшнихъ вліяній, то-есть среды, въ которой развивался индивидуально и общественно каждый человѣкъ. Поэтому было-бы странно отрицать, что различіе пола, раздѣляющее гораздо рѣзче мужчину отъ женщины, чѣмъ возрастъ и раса, не играло бы никакой роли въ раздѣленіи труда. Если необходимо допустить, что тупые нервы и малый объемъ мозга лишаютъ человѣка возможности посвятить себя какимъ бы то ни было умственнымъ занятіямъ; если человѣкъ съ слабой грудью и хриплымъ голосомъ не можетъ сдѣлаться пѣвцомъ; или наоборотъ — было бы нераціонально и даже невозможно, чтобы человѣкъ, обладающій сильными и свѣжими умственными способностями, ограничился промысломъ, требующимъ одной лишь силы мускуловъ — то раздѣленіе труда по указаніямъ и требованіямъ самой природы представляется вполнѣ естественнымъ. Внѣшнія условія, при которыхъ развивается индивидуумъ, также имѣютъ несомнѣнное вліяніе на спеціализацію труда, напримѣръ: коренной житель столицы, самый геніальный чиновникъ министерства, артистъ, или просто изнѣженный буржуа, были бы плохими звѣроловами, или степными табунщиками, и т. п. Можно положительно сказать, что русскій уѣздный и даже губернскій городъ не можетъ дать оратора для общественной трибуны, тогда какъ во всякой странѣ, гдѣ существуетъ публичная политическая жизнь, ораторы въ роли народныхъ представителей и адвокатовъ являются цѣлыми легіонами.
Темпераментъ человѣка, его нервная система, его мускулы, особенные недостатки или особенныя достоинства его организма, его физическое и умственное воспитаніе и образованность — все это, неоспоримо, имѣетъ вліяніе на выборъ профессіи. Не всякій мозгъ и не всякіе нервы могутъ напрягаться въ извѣстной мѣрѣ: у одного закружится голова отъ простаго сложенія сотни цифръ, или отъ составленія какой нибудь статистической таблицы, а другой цѣлые годы почти безпрерывно работаетъ надъ сложными астрономическими вычисленіями.
Примѣняя всѣ эти выводы къ женщинѣ, нельзя не убѣдиться, что при всей ея политической и гражданской равноправности, многія отрасли человѣческой дѣятельности не могутъ быть согласны съ ея природой и съ ея естественными обязанностями; поэтому, женскій трудъ является спеціализированнымъ, какъ и вообще спеціализируется всякій трудъ и всякая дѣятельность. Изъ этого, конечно, не слѣдуетъ, что женщина стѣснена, или должна быть стѣснена, извѣстными отраслями труда; напротивъ, эта спеціализація совершается свободно, лишь подъ вліяніемъ физическихъ законовъ природы. Такъ-какъ дѣятельность человѣка условливаетъ его значеніе и вліяніе въ обществѣ, то положеніе женщины зависитъ прямо отъ того рода дѣятельности, которая ей свойственна, и отъ предѣловъ ея развитія. Предѣлы здѣсь играютъ весьма важную роль.
Въ современномъ строеніи обществъ мы видимъ цѣлую массу разнообразныхъ потребностей и столько же различныхъ отраслей труда и дѣятельности; съ другой стороны замѣтимъ, что женщины составляютъ собою половину, даже большую, всего человѣчества; слѣдовательно и ихъ числительное значеніе и свойственныя имъ отрасли дѣятельности могутъ сообщить имъ въ обществѣ ту силу, на которой вообще можетъ быть основано ихъ вліяніе на общественныя дѣла, если природные дары и способности женщины будутъ исчерпываемы до крайней степени на пользу общества и ея собственную, какъ это мы видимъ въ дѣятельности мужчины въ современныхъ цивилизованныхъ обществахъ.
Трудъ можно подраздѣлить на двѣ главныя категоріи: матеріально-производительный и нравственно-производительный; такого же труда, который не имѣлъ бы никакихъ результатовъ, быть не можетъ. Во всемъ, что является послѣдствіемъ труда, мы видимъ большую или меньшую степень утилитарности, иногда впрочемъ нетолько полное отсутствіе ея, но и относительный или положительный вредъ; полезность же или вредность труда вообще условливаются общественными потребностями и господствующими понятіями времени; поэтому, можно положительно заключить, что труда непроизводительнаго въ тѣсномъ и точномъ смыслѣ этого слова быть не можетъ — иначе трудъ былъ бы не болѣе какъ простымъ упражненіемъ безъ цѣли и значенія, и ошибкой воли и сознанія человѣка, который въ своемъ нормальномъ состояніи къ подобнымъ ошибкамъ неспособенъ. Такимъ образомъ, всякій трудъ, вызванный потребностями общества и времени, есть трудъ производительный и слѣдовательно вознаграждаемый.
Потребности современнаго общества вызываютъ рядомъ съ трудомъ матеріально-производительнымъ столько же труда и нравственно-производительнаго. Настоящая цивилизація требуетъ, чтобы всякій человѣкъ, какому бы грубому труду онъ ни былъ преданъ, былъ болѣе или менѣе образованъ и развитъ нравственно и умственно и даже граждански и политически, а такое развитіе требуетъ образовательныхъ средствъ и затѣмъ постоянной поддержки и дополненія умственныхъ и нравственныхъ пріобрѣтеній человѣка, во всю его жизнь. И то и другое, то-есть образованіе и постоянное и безпрерывное умственное развитіе, требуютъ труда какъ со стороны тѣхъ, кто желаетъ образовываться и постоянно поддерживать свое развитіе, такъ и со стороны людей, труды которыхъ служатъ средствами общественнаго развитія, то-есть дѣятелей науки, литературы, искусства, образованія, воспитанія. Осложненіе современнаго быта цивилизованныхъ обществъ вытекаетъ изъ принципа мельчайшаго раздѣленія труда, и нельзя отвергать нормальности этого принципа, кромѣ нѣкоторыхъ исключеній, гдѣ трудъ служитъ предметомъ внѣшней роскоши, пустаго блеска, неимѣющаго ни смысла, ни значенія, и лишь доказывающаго собою остатки восточнаго невѣжества. Во всѣхъ же тѣхъ случаяхъ, гдѣ раздѣленіе труда условливается удобствами жизни и совершенствованіемъ предметовъ производства, вполнѣ оправдывается вытекающее изъ этого положенія увеличеніе отраслей труда, непроизводящихъ матеріальныхъ предметовъ потребленія.
Мы выше замѣтили, что трудъ выигрываетъ вообще отъ спеціализаціи и раздѣленія его; но если предположить, что всѣ члены общества — и мужчины и женщины — преданы исключительно своимъ спеціальностямъ, то мы увидимъ крайне-одностороннее развитіе между членами подобнаго общества, разрозненность нравственныхъ и умственныхъ интересовъ, узкость пониманія, отсутствіе солидарности въ образѣ мыслей, и вообще низкій уровень соціальнаго развитія и полную неспособность вырабатывать общечеловѣческія идеи и проникаться ими. Если же предположить, что въ обществѣ преобладаетъ общеобразовательный характеръ между его членами, что матеріальный трудъ для всякаго изъ членовъ общества сопровождается равнымъ же количествомъ труда умственнаго и нравственно-образовательнаго, то неизбѣжнымъ послѣдствіемъ этого положенія долженъ явиться упадокъ матеріально-производительнаго труда и качественнаго достоинства въ предметахъ производства; однимъ словомъ, должно явиться нарушеніе главнѣйшей и естественной потребности общества въ наибольшемъ матеріальномъ довольствѣ и прогресивномъ улучшеніи самаго производства.
Самымъ нормальнымъ отношеніемъ спеціализаціи труда къ общеобразовательному элементу въ обществѣ можно признать то положеніе, когда каждый спеціалистъ, преданный исключительно своему труду, находясь постоянно подъ вліяніемъ распространенныхъ въ обществѣ знаній, идей, составляющихъ какъ-бы общественную атмосферу, принимаетъ въ себя элементарно всѣ результаты умственной и нравственной дѣятельности общества, употребляя самую незначительную часть своего времени на этотъ весьма легкій и освѣжающій трудъ. Французскій и итальянскій горожанинъ не оттого стоитъ на присущей ему степени умственнаго и политическаго развитія, что слушалъ курсы политическихъ наукъ, а оттого, что его окружаетъ такая соціальная атмосфера, которая дѣлаетъ изъ него существо, кругъ понятій котораго не ограничивается лишь предметомъ его спеціальности.
Принявъ раздѣленіе труда, начиная отъ самыхъ мельчайшихъ спеціальностей до сложныхъ группъ ихъ, за главнѣйшій и естественный принципъ общественнаго быта, мы приходимъ къ тому выводу, что и энциклопедизмъ, принадлежащій общеобразовательному общественному элементу, составляетъ какъ-бы особую спеціальность, или группу спеціальностей, которую можно противопоставить группѣ спеціальностей матеріально-производительнаго труда. Не быть спеціалистомъ, но быть человѣкомъ образованнымъ, то-есть усвоить себѣ все для расширенія своего умственнаго кругозора, а не для активной цѣли — таково существенное значеніе общественнаго энциклопедизма, который, какъ мы доказывали выше, такъ же необходимъ для развитія общества, какъ и матеріально-производительный трудъ, принадлежащій спеціалистамъ.
Повторяемъ, строго разграничивать теоретически роды труда, и въ особенности предполагать для этой цѣли какія либо запретительныя мѣры, было бы крайне неразумно; но указать на естественныя основанія раздѣленія труда вполнѣ раціонально.
Физіологическое различіе мужчины отъ женщины, условливающее мускульную силу, тонкость нервовъ, даже устройство самаго скелета, и вслѣдствіе этого умственныя и нравственныя особенности обоихъ половъ, неизбѣжно приводитъ къ тому заключенію, что, если въ физической природѣ есть извѣстная спеціализація естественныхъ обязанностей, въ организаціи общества также мы видимъ раздвоеніе труда, и затѣмъ мельчайшее дробленіе его на спеціальности, — то слѣдовательно и самые исполнители этихъ законовъ, руководствуясь условіями своей природы, не могутъ быть безразличны въ выборѣ труда. Вопросъ весь въ томъ, что наиболѣе удобно женщинѣ, и что свойственно мужчинѣ для установленія той общественной равноправности и правильнаго уравненія значенія и вліянія обоихъ половъ въ обществѣ, безъ которыхъ не можетъ быть гражданской самобытности, силы и свободы каждаго пола.
Выше мы имѣли уже случай замѣтить, что не одна грубая сила можетъ имѣть значеніе въ массѣ общественныхъ отправленій; сила умственная, то-есть знаніе и — главное — примѣненіе его къ жизни, начинаютъ пользоваться въ современныхъ обществахъ вліяніемъ и значеніемъ, даже подчиняющимъ себѣ силу физическую. Мы замѣтили также, что въ числѣ разнообразныхъ потребностей осложненнаго современнаго быта самое важное мѣсто занимаетъ образованность, знаніе, однимъ словомъ, продукты труда умственно-производительнаго. Потребность этого труда является одинаково сильной во всѣхъ слояхъ общества, начиная отъ самыхъ богатыхъ, скучающихъ отъ бездѣйствія и прозябающихъ почти безсознательно по отношенію ко всей окружающей ихъ видимой и невидимой природѣ, и до многочисленныхъ классовъ простолюдья, преданныхъ почти исключительно добыванію себѣ хлѣба грубымъ физическимъ трудомъ. Просвѣщеніе и знаніе, кромѣ нравственнаго вліянія ихъ на человѣка, также способствуютъ и къ облегченію физическаго труда, къ наибольшему преобладанію человѣка надъ природой и, слѣдовательно, къ болѣе полному удовлетворенію его матеріальныхъ потребностей. Для того, чтобы пользоваться знаніемъ, примѣняя его къ жизни, необходимо изученіе, то-есть возможно-доступное знакомство съ умственной дѣятельностью человѣчества; для того, чтобы знаніе было дѣйствительно полезно для жизни, а не оставалось бы только мишурнымъ украшеніемъ ея, необходимо самое обширное распространеніе его въ массахъ общества. Все это вызываетъ громадную дѣятельность и громадный трудъ со стороны наиболѣе способной къ нему части общества. Вліяніе и значеніе этого труда въ жизни условливаетъ значеніе и силу общественнаго вліянія избравшихъ для себя эту отрасль труда.
Присущій всякому человѣческому обществу принципъ раздѣленія труда и особенности природы женщины прямо указываютъ, что самая большая часть всего умственно-производительнаго труда, вызываемаго общественной потребностью, должна сдѣлаться спеціальностью женщины. Изученіе, распространеніе и прямое примѣненіе къ жизни всего, что производитъ истинно-полезнаго человѣческій умъ и опытъ, 'составляетъ обязанность и право женщины, какъ матери и воспитательницы человѣчества.
Всякая женщина должна быть знакома съ медициной и гигіеной хоть настолько, чтобы могла во-время обратиться къ медику за помощью и себѣ и своимъ дѣтямъ, чтобы могла различить свойственное и полезное для здоровья дѣтей отъ вреднаго и несвойственнаго. Первоначальное воспитаніе дѣтей требуетъ отъ матери знанія педагогическихъ пріемовъ, требуетъ хоть простаго элементарнаго понятія о видимыхъ явленіяхъ природы; мать даетъ ребёнку первыя понятія, первыя вѣрованія, первыя привычки; подъ ея вліяніемъ слагается характеръ, образъ жизни и образъ мыслей ребёнка, его симпатіи и антипатіи.
Все это одинаково относится къ женщинѣ всѣхъ классовъ общества, съ той лишь разницей, что въ одномъ классѣ потребности шире и разнообразнѣе, чѣмъ въ другомъ.
Вліяніе женщины отражается вообще на всемъ домашнемъ быту не менѣе какъ и на воспитаніи дѣтей. Хозяйка дома есть женщина; ея обязанности и труды въ этомъ отношеніи очень разнообразны; они требуютъ отъ нея и административной способности, и разсчета, и многихъ спеціальныхъ хозяйственныхъ свѣдѣній, или по крайней мѣрѣ привычекъ. Деньги или продукты, добытые общими трудами семьи, расходуются по усмотрѣнію хозяйки; слѣдовательно, наивозможно лучшее удовлетвореніе потребностей семейства зависитъ отъ женщины, и этимъ также не мало условливается значеніе и вліяніе женщины въ семействѣ.
Въ томъ весьма немногочисленномъ классѣ общества, гдѣ богатство даетъ возможность содержать за деньги особую домашнюю администрацію, и даже въ воспитаніи дѣтей участіе матери ограничивается лишь выборомъ учителей и гувернёровъ безъ всякаго наблюденія за воспитаніемъ и образованіемъ дѣтей, — женщина также имѣетъ вліяніе на домашнюю и семейную обстановку. Ею опредѣляется то или другое нравственное направленіе, преобладающее въ семействѣ; подъ ея вліяніемъ составляется тотъ или другой кружокъ, служащій сближенію людей, солидарныхъ между собою. Въ одной гостиной можно встрѣтить толпу ханжей, ретроградовъ, или свѣтскихъ болтуновъ; въ другой, наоборотъ, собираются люди, занятые политическими или литературными интересами, и т. п. Женщина создаетъ нравственный характеръ общественной атмосферы въ самой ячейкѣ общества — въ семействѣ, откуда она распространяется уже въ другіе болѣе обширные общественные центры — въ клубы, собранія и т. д.
Политика, литература, наука, искусство, движеніе политической и общественной жизни, не въ спеціальномъ, а въ общемъ значеніи этихъ словъ, должны составлять насущные интересы женщины образованныхъ и богатыхъ классовъ общества. Женщина должна быть энциклопедисткой, и въ этомъ, если можно та.къ выразиться, должна состоять ея спеціальность. Слишкомъ многостороннее, энциклопедическое образованіе для мужчины не можетъ быть полезно: оно лишаетъ его возможности быть полезнымъ дѣятелемъ въ какой либо спеціальности и слѣдовательно не даетъ его труду утилитарнаго, производительнаго значенія; женщина же можетъ дополнить съ пользой для общества и для себя общественные элементы именно многостороннюю, и всезахватывающимъ своимъ вліяніемъ. Направленіе общественнаго мнѣнія должно быть въ рукахъ женщины, иначе его не будетъ вовсе, потому что мужчина слишкомъ поглощенъ своими спеціальными производительными трудами, чтобы въ то же время такъ же энергично заниматься разнообразными интересами ежедневной общественной жизни. Антипатіи и симпатіи общества суть проявленія общественной впечатлительности; безъ нихъ общество останется мертвой глыбой; но они только и возможны при участіи женщины въ дѣлахъ общества, а участіе это можетъ явиться при одномъ лишь условіи — если женщина имѣетъ въ обществѣ силу и власть, на которыхъ могло бы опираться это участіе.
Такимъ образомъ мы видимъ, какая громада труда остается на долю женщины — труда, въ которомъ общество нуждается и который поэтому не можетъ не быть вознагражденнымъ. Воспитаніе и обученіе дѣтей, домашняя администрація, работы, нетребующія спеціальныхъ свѣдѣній и физической силы, какъ домашнія, такъ и общественныя, публичныя, литература, искусство — все это не только доступно женщинѣ, но принадлежитъ ей по праву. Энциклопедическое образованіе и нравственная иниціатива общественнаго мнѣнія должны быть опорой значенія и вліянія женщины въ обществѣ.
Ст, этимъ новымъ и сильнымъ элементомъ во многомъ можетъ измѣниться къ лучшему строй общественной жизни, и женщина завоюетъ себѣ и законныя гарантіи, которыми только и можетъ быть обезпечена ея независимость и вообще раціональность взаимныхъ отношеній между женщиной и обществомъ.
Принципъ, которымъ проникается общество, есть великая двигающая сила; усвоить сознаніе средствъ, которыми можно достигнуть цѣли, овладѣть этими средствами и затѣмъ живымъ фактомъ ввести въ сознаніе общества принципъ свободы женщины, зависитъ отъ нея самой, потому что иниціатива во всякой реформѣ должна идти прежде всего отъ тѣхъ, кто въ ней нуждается, а не отъ тѣхъ, кто пользуется чѣмъ либо лишнимъ на счетъ нуждающихся.