Читатели въ сегодняшнемъ номерѣ Обзора найдутъ телеграмму нашего петербургскаго корреспондента о похоронахъ Н. А. Некрасова. Изъ нея мы впервые узнали о смерти наиболѣе выдающагося изъ нашихъ поэтовъ, о смерти человѣка, игравшаго необычайно важную роль въ исторіи русской литературы втеченіи послѣднихъ тридцати лѣтъ. Достойно сожалѣнія, что Международное телеграфное Агентство не сочло нужнымъ удѣлить два слова «Некрасовъ умеръ» въ одной изъ многочисленныхъ своихъ телеграммъ, чтобы возвѣстить Россіи о смерти виднѣйшаго изъ ея современныхъ поэтовъ. Но сигналисты, завѣдывающіе этимъ агентствомъ, вѣроятно не знаютъ, что существуетъ на свѣтѣ вещь, именуемая русскою литературою, и что въ этой литературѣ былъ человѣкъ, называемый Некрасовымъ.
Пишущему эти строки неизвѣстны біографическія подробности о покойномъ поэтѣ. Ими, по свей вѣроятности, наводнены будутъ столичныя газеты, и мы тогда въ состояніи будемъ познакомить нашихъ читателей съ внѣшнею стороною жизни Н. А. Некрасова. Но чего, мы увѣрены, не дадутъ петербургскія газеты, — это полной характеристики литературной дѣятельности покойнаго. Объ этой сторонѣ мы можемъ сказать нѣсколько словъ, на основаніи литературныхъ произведеній Некрасова и литературныхъ отзывовъ о немъ лицъ, близко стоявшихъ къ его дѣятельности.
Литературную дѣятельность свою покойный поэтъ началъ изданіемъ сборника своихъ первыхъ стихотвореній. Въ своихъ Литературныхъ воспоминаніяхъ И. И. Панаевъ писалъ, что первые стихи поэта были даже рабскаго характера. Сблизившись съ кружкомъ передовыхъ писателей и усвоивъ себѣ либеральный образъ мыслей, Некрасовъ счелъ нужнымъ скупить экземпляры своей книги и предать ихъ всесозженію. Не смотря на всѣ исканія лицъ, желавшихъ достать экземпляръ этой книжки, лица эти не достигли цѣли. Даже публичная библіотека, говорятъ, не имѣетъ въ своихъ коллекціяхъ этой рѣдкой книги.
Въ концѣ тридцатыхъ годовъ, когда г. Краевскій предпринялъ изданіе Отечественныхъ Записокъ, Некрасовъ принялся работать въ этомъ журналѣ, снабжая его критическій отдѣлъ и его смѣсь всевозможными замѣтками, рецензіями и отмѣтками. Онъ писалъ обо всемъ, и въ теченіи чуть ли не цѣлыхъ шести лѣтъ представлялъ собою типъ журнальнаго чернорабочаго, въ которомъ поэтъ не могъ предвидѣть будущаго свѣтила журнальной дѣятельности. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ пробовалъ печататься въ различныхъ альманахахъ и журнальчикахъ, помѣщая въ нихъ стишки, неимѣвшіе ни малѣйшаго успѣха.
Около 1845 г. изъ числа многихъ такихъ стихотвореній одно обратило на себя вниманіе Бѣлинскаго. То было знаменитое стихотвореніе «Въ дорогѣ», печатаемое во главѣ всѣхъ изданій его сочиненій. Въ письмахъ Бѣлинскаго сохранились восторженные отзывы объ этомъ стихотвореніи и о впечатлѣніи, произведенномъ имъ на геніальнаго критика. Бѣлинскій тогда же предсказалъ Некрасову блестящую будущность, увѣрилъ его, что онъ попалъ въ свою сферу, напалъ на ту струну, которая выразитъ всю силу его таланта.
Въ тѣ времена, на ряду съ русскою «натуральною», какъ тогда называли, или «реальною», какъ называютъ теперь, школою Гоголя, въ нашей литературѣ господствовали два своебразныя направленія, оба заимствованныя изъ французской. Одно заключалось въ сантиментальномъ разжалобливаніи читателей страданіями «несчастныхъ», и было привито къ намъ Жоржъ-Зандомъ, тогда находившимся подъ вліяніемъ Пьера Леру, другое имѣло у насъ большой успѣхъ, благодаря своему сродству съ натуральною школою. Оно заключалось въ «физіологическомъ» очерчиваніи разнаго рода типовъ дѣйствительности, и пересажено было къ намъ отъ Анри Монье и его многочисленныхъ подражателей. Некрасовъ съумѣлъ взятъ дань съ обоихъ этихъ направленій. Музу свою онъ посвятилъ на служеніе перваго, тогда какъ изданіямъ произведеній втораго посвящены были его скудныя средства. Задуманный и изданный имъ въ 1846 г. Петербургскій Сборникъ составилъ явленіе въ русской литературѣ. Тутъ рядомъ съ «Бѣдными людьми» г. Достоевскаго помѣщенъ былъ Помѣщика г. Тургенева, Мартингалъ Ѳ. Одоевскаго, Макбетъ въ переводѣ Кронеберга. Остальныя статьи Сборника состояли изъ произведеній Бѣлинскаго, и другихъ. Успѣхъ Сборника былъ громадный, невиданный до того. Этотъ успѣхъ послужилъ рѣшительнымъ поворотомъ въ судьбѣ Некрасова.
Бѣлинскій тяготился въ то время своими отношеніями къ Отаі. Запискамъ, своимъ бѣдственнымъ положеніемъ «чернорабочаго», принужденнаго за ничтожную плату писать въ журналѣ обо всемъ, чуть-ли не о ваксѣ. Переписка Бѣлинскаго (знаменитое письмо его, открытое въ 1869 г. близь Сухаревой башни) и заявленія г. Краевскаго показываютъ, что ему улыбалась мысль основать собственный журналъ. Такъ какъ не было ни малѣйшей возможности исходатайствовать разрѣшеніе или купить какой нибудь существующій журналъ на его имя, то рѣшено было, что Панаевъ и Некрасовъ пріобрѣтутъ отъ г. Плетнева право на изданіе Современника, а Бѣлинскій будетъ заправлять и руководить журналомъ. Сначала дѣло такъ именно и пошло. Успѣхъ Современника, которому Бѣлинскій доставилъ, сверхъ своего сотрудничества, содѣйствіе лучшихъ силъ литературы и сочувствіе лучшей части публики, превзошелъ ожиданія издателей. Но черезъ годъ, какъ видно изъ Сухаревскаго письма Бѣлинскаго, великій критикъ былъ оттертъ отъ издательства и низведенъ въ Современникѣ на такую же роль по отношенію къ Некрасову, какую игралъ въ Отеч. Записи. по отношенію къ г. Краевскому, т. е. на роль чернорабочаго.
Некрасовъ, однакожъ, не остался неблагодарнымъ къ своему учителю. Онъ посвятилъ его памяти стихотвореніе Б—му:
«Наивная и страстная душа,
«Въ комъ помыслы высокіе кипѣли» и т. д.
Въ этомъ стихотвореніи поэтъ жалуется на то, что плоды трудовъ Бѣлинскаго досталось вкушать не самому Бѣлинскому, а другимъ….
Послѣ смерти Бѣлинскаго, съ 1848 года, Современникъ влачилъ печальное существованіе. Онъ жилъ традиціею, вплоть до 1856 г., когда Некрасовъ пріобрѣлъ сотрудничество новаго таланта, не уступавшаго Бѣлинскому.
Необыкновенный шумъ, произведенный въ журналистикѣ появленіемъ диссертаціи: «Отношенія искусства къ дѣйствительности», служащей исходнымъ пунктомъ новаго литературнаго движенія, обратилъ вниманіе Некрасова на автора этой диссертаціи. Некрасовъ предложилъ ему весь критическій отдѣлъ Современника. Съ этого времени начинается возобновленіе успѣха, въ размѣрахъ затмившихъ первый успѣхъ. Намъ нѣтъ нужды распространятся о томъ блескѣ, умѣніи и ловкости, съ какимъ велся Современника съ 1856 по 1862 гг., ни о вліяніи и распространеніи этого журнала. Выхода каждой книжки съ лихорадочнымъ нетерпѣніемъ ждала лучшая частъ русскаго общества во всѣхъ уголкахъ Россіи, и Современникъ безспорно и по праву занялъ тогда мѣсто во главѣ всей литературы.
Съ 1862 г. Современника началъ подвергаться превратностямъ судьбы. Лучшіе его дѣятели сошли съ литературной арены въ могилу, но традиція и усилія остававшихся все таки сохранили за Современникомъ главенство въ литературѣ вплоть до прекращенія изданія.
Въ 1866 г., Некрасовъ, какъ онъ выражался, «распустилъ свою консисторію» и обратился къ сотрудничеству гг. Гайдебурова и Комп.
Два года спустя Некрасовъ взялъ на себя редакцію Отеч. Зап., съ участіемъ г. Щедрина и многихъ изъ второстепенныхъ сотрудниковъ Современника. Онъ усиливался придать этому журналу значеніе Современника, не придавая ему впрочемъ его направленія. Но такъ какъ невозможно угодить и всѣмъ, и своему отцу, то отсутствіе направленія само собою понятно.
Обратимся теперь жъ характеристикѣ Некрасова, какъ поэта и какъ издателя.
Отличительное качество поэтическихъ произведеній Некрасова — ихъ содержаніе. Его скорѣе можно назвать рифмующимъ публицистомъ, чѣмъ поэтомъ, потому что только въ нѣсколькихъ рѣдкихъ сочиненіяхъ ему удалось блеснуть тамъ и сямъ силою поэтическаго таланта, выдвигающею его изъ ряда обыкновенныхъ стихотворцевъ. Большинство же его стихотвореній отличается отсутствіемъ поэтическихъ образовъ, стальной мѣткости и краткости стиха, и легкости или граціозности формы. Читая ихъ, вы невольно сочувствуете ихъ «дѣланность», и вмѣсто спонтаненности поэтическаго вдохновенія, передъ вами стоитъ трудъ поэта. Самъ Некрасовъ отлично охарактеризовалъ эту черту своей дѣятельности, высказавъ о своихъ стихахъ:
Не льщусь, чтобы въ памяти народной
Сохранилось что нибудь изъ нихъ:
Нѣтъ въ тебѣ поэзіи свободной
Неуклюжій, тяжелый мой стихъ! *)
*) У Некрасова:
Но не льщусь, чтобъ въ памяти народной
Уцѣлѣло что нибудь изъ нихъ…
Нѣтъ въ тебѣ поэзіи свободной.
Мой суровый, неуклюжій стихъ!
Тѣмъ не менѣе «гражданская скорбь» и сила мысли придала этимъ произведеніямъ глубокое значеніе для нашей поэзіи, и Некрасовъ, благодаря имъ, сталъ во главѣ той группы поэтовъ, которая держится воззрѣній «искусства для жизни».
Наиболѣе блестящій періодъ дѣятельности Некрасова относится ко времени процвѣтанія Современника. Тэмы стихотвореній того времени отличаются несомнѣнною силой и глубиною. Вѣрно, что паденіе Современника уронило и дарованіе Некрасова: всѣ его послѣдующія произведенія отличаются уже ходульностью замысла, недодѣланностью формы и избитостью сюжета. Рѣдкія изъ нихъ возвышаются надъ массою рифмованныхъ «замѣтокъ». Это обстоятельство въ значительной степени подтверждаетъ увѣреніе г. Антоновича[1], что тэмы произведеній Некрасова внушались ему лицами, составлявшими главную силу его журнала. До какой легкости довелъ Некрасовъ въ себѣ эту способность ассимиляціи чужихъ мыслей и образовъ, подтверждаетъ впрочемъ другой литературный фактъ. Извѣстное стихотвореніе Некрасова Осторожность, очерчивающее положенія пишущей братіи послѣ уничтоженія предварительной цензуры, дословно списано съ этюда г. Суворина Всякіе, печатавшагося въ Спб. Вѣдомостяхъ въ 1866 г.
Тѣмъ не менѣе и какъ бы то ни было, Некрасовъ съумѣлъ врѣзать свое имя въ исторію русской поэзіи и не очень далеко отъ имени Лермонтова. А это, что ни говорите, не легко.
Несмотря однакожъ на несомнѣнное значеніе его поэтическихъ произведеній, не имъ обязанъ онъ своею славой, а тѣмъ положеніемъ, которое онъ занималъ въ русской журналистикѣ въ теченіи цѣлыхъ тридцати лѣтъ. Перейдемъ же къ этому положенію.
Какъ журналистъ, Некрасовъ былъ чутокъ-къ движенію русской мысли и умѣлъ привлекать къ себѣ выдающихся дѣятелей передоваго образа мыслей. Пока ему везло въ выборѣ, пока онъ могъ опираться на людей въ родѣ автора эстетическихъ отношеній или Добролюбова, онъ былъ неуязвимъ, былъ на мѣстѣ. Но, лишившись своихъ руководителей и оставшись одинъ, онъ не умѣлъ создавать новыхъ фазисовъ, не умѣлъ идти дальше по указанному пути. Мало этого, онъ не умѣлъ даже держаться традиціи въ существенныхъ чертахъ. Дѣятельность Современника въ 1846—1856 гг. и Отечественныхъ Записокъ 1868—1877 гг. обнаружила въ немъ лишь ловкость, умѣть соблюдать ширмы и внѣшность традиціи, между тѣмъ какъ все внутреннее содержаніе ея опровергалось и втаптывалось въ грязь за этими ширмами. Нечего и говорить о движеніи впередъ, о согласованіи взглядовъ теоріи съ новыми обстоятельствами жизни и т. п.
Тѣмъ не менѣе, будучи постоянно окруженъ модными людьми русскаго либерализма, онъ съумѣлъ сдѣлаться распредѣлителемъ репутацій, съумѣлъ пріобрѣсть себѣ, если не уваженіе, то страхъ и подчиненіе слабыхъ писателей, и молчаніе конкуррентовъ. Онъ долго и до послѣдняго времени былъ такою силою, что выдающіеся и повидимому независимые редакторы прямо сознавались, что не рѣшаются не только вступить съ нимъ въ борьбу, но и задѣтъ его.
Какъ въ поэзіи, такъ и въ журналѣ, если Некрасовъ съумѣлъ найдти возможность быть радикальнымъ до границъ дозволеннаго, и вмѣстѣ съ тѣмъ нетолько не пострадать отъ такого радикализма, но и выиграть. Ни одно изъ крупнѣйшихъ явленій нашей общественной и политической жизни, не вызвало ни въ поэзіи Некрасова, ни въ заправляемыхъ имъ лично журналахъ, ничего особенно выдающагося, отмѣченнаго печатью силы и вліянія. Добивать убитыхъ, обходить всесильныхъ, презирать безсильныхъ и идти мѣрнымъ, осторожнымъ шагомъ по битой-перебитой колеѣ — вотъ квинтъ-эссенція его журнальной, а отчасти и поэтической дѣятельности. Но повторяемъ, видно, что общество его времени нуждалось въ этомъ, — иначе онъ не имѣлъ бы того успѣха, который выпалъ на его долю.
Въ Некрасовѣ мы видимъ первый примѣръ сатирической и радикальной музы, достигшей при жизни полнаго почета и вліянія, не увѣнчанной терновымъ вѣнкомъ. Конецъ его жизни представляетъ, напротивъ: тихое и спокойное пользованіе репутаціею и богатствомъ, пріобрѣтенными долговременнымъ и упорнымъ трудомъ, но отчасти также и благодаря слѣпой фортунѣ, къ ласкамъ которой не долженъ былъ бы прибѣгать поэтъ гражданинъ.
Въ сущности, Некрасовъ далъ родной литературѣ все, что могъ дать ей, съ излишкомъ даже. Его пѣсня давно уже была спѣта, и ничего недосказаннаго, непонятнаго не унесъ собою въ могилу этотъ созрѣвшій и перезрѣвшій талантъ. Отдавая полную справедливость его заслугамъ, но не преувеличивая ихъ, мы закончимъ пожеланіемъ, чтобы въ русской литературѣ каждый литературный талантъ и каждый общественный дѣятель былъ такъ же счастливъ, какъ Некрасовъ, чтобы они, подобно ему, могли кончить свою дѣятельность въ почетѣ и довольствѣ, досказавъ свое послѣднее слово, и закрывать глаза безъ попеченій о семьѣ и родныхъ. Къ сожалѣнію, съ нашими писателями это невиданный примѣръ. Они обыкновенно кончаютъ дни свои въ рубищѣ нищеты, — всѣми забытые, покинутые даже тѣми, кто обогащенъ, прославленъ, увѣнчанъ и возвеличенъ ихъ мыслію, трудомъ и самоотверженіемъ. Некрасовъ избѣгъ такой доли.
- ↑ «Матеріалы для характеристики современной русской литературы» гг. Антоновича и Жуковскаго. Спб. 1869.