Я зрел во сне, что будто умер я.
Душа, не слыша на себе оков
Телесных, рассмотреть могла б яснее
Весь мир — но было ей не до того: 5 Боязненное чувство занимало
Её. Я мчался без дорог; пред мною
Не серое, не голубое небо
(И мнилося, не небо было то,
А тусклое, бездушное пространство) 10 Виднелось, и ничто вокруг меня
Различных теней кинуть не могло,
Которые по нём мелькали.
И два противных диких звука,
Два отголоска целыя природы, 15 Боролися — и ни один из них
Не мог назваться побежденным. Страх
Припомнить жизни гнусные деянья
Иль о добре свершенном возгордиться
Мешал мне мыслить, и летел, летел я 20 Далёко без желания и цели —
И встретился мне светозарный ангел
И так, сверкнувши взором, мне сказал:
«Сын праха — ты грешил, и наказанье
Должно тебя постигнуть, как других: 25 Спустись на землю — где твой труп
Зарыт, ступай и там живи, и жди,
Пока придет Спаситель, — и молись...
Молись — страдай... и выстрадай прощенье...»
И снова я увидел край земной, 30 Досадой вид его меня наполнил,
И боль душевных ран, на краткий миг
Лишь заглушенная боязнью, с новой силой
Огнём отчаянья возобновилась.
И (странно мне) когда увидел ту, 35 Которую любил так сильно прежде,
Я чувствовал один холодный трепет
Досады горькой — и толпа друзей
Ликующих меня не удержала,
С презрением на кубки я взглянул, 40 Где грех с вином кипел, — воспоминанье
В меня впилось когтями — я вздохнул
Так глубоко, как только может мертвый, —
И полетел к своей могиле. Ах!
Как беден тот, кто видит наконец 45 Своё ничтожество и в чьих глазах
Всё, для чего трудился долго он, —
На воздух разлетелось...
И я сошёл в темницу, узкий гроб,
Где гнил мой труп, — и там остался я; 50 Здесь кость была уже видна, здесь мясо
Кусками синее висело, жилы там
Я примечал с засохшею в них кровью...
С отчаяньем сидел я и взирал,
Как быстро насекомые роились 55 И поедали жадно свою пищу.
Червяк то выползал из впадин глаз,
То вновь скрывался в безобразный череп,
И каждое его движенье
Меня терзало судорожной болью. 60 Я должен был смотреть на гибель друга,
Так долго жившего с моей душою,
Последнего, единственного друга,
Делившего её земные муки, —
И я помочь ему желал — но тщетно: 65 Уничтоженья быстрые следы
Текли по нём — и черви умножались,
Они дрались за пищу остальную
И смрадную сырую кожу грызли;
Остались кости — и они исчезли, 70 В гробу был прах... и больше ничего...
Одною полон мрачною заботой,
Я припадал на бренные останки,
Стараясь их дыханием согреть...
О, сколько б я тогда отдал земных 75 Блаженств, чтоб хоть одну — одну минуту
Почувствовать в них теплоту. Напрасно,
Они остались хладны — хладны как презренье!
Тогда я бросил дикие проклятья
На моего отца и мать, на всех людей, — 80 И мне блеснула мысль (творенье ада):
Что, если время совершит свой круг
И погрузится в вечность невозвратно,
И ничего меня не успокоит,
И не придут сюда простить меня?.. 85 И я хотел изречь хулы на небо —
Хотел сказать ........
Но голос замер мой — и я проснулся.
1830
Примечания
70. Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (ПСС-1, т. 1, 1889, стр. 361—362) Печ. по правленому автографу ПД, тетр. 6. (ИРЛИ, оп. 1, № 6 (тетрадь VI). лл. 3 об.—5). См. примеч. 164. как первоначальная редакция стихотворения «Смерть» («Ласкаемый цветущими мечтами»), 1830—1831. В стихотворении ощутимо воздействие стихотворений Байрона «Сон» и «Тьма». Датируется 1830 годом по нахождению в тетради VI.
См. также одноимённые страницы.
Весна