Новая Пасха (Аверченко)
| Новая Пасха |
| Из цикла «Смешное в страшном. Сборник рассказов». Опубл.: 1923. |
Раньше были свои праздничные обиды и огорчения:
- Господи! Опять наступает Пасха! Опять напяливай фрак, лаковые ботинки и ходи, как дурак, от Петра Григорьевича к Зое Николаевне, от Подстеги Петровны к Черту Ивановичу! И хоть бы не угощали, канальи! А то ведь как с ножом к горлу! - "Индеечки кусочек!" - "Спасибо, сыт. Не могу!" - "А вы через "не могу!" - "Увольте!" - "Ни-ни-ни! И мадеркой запейте! Или коньячком? А если нашего кулича и творожной пасочки не попробуете, то хозяйка и вовсе обидится! Ну кусочек! Ну, полкусочка!" - Ах, чтоб ты лопнул со своим кусочком! Сыт уже, не лезет, а ешь! Плачешь, а ешь! Рыдаешь в душе, а пьешь: и дрей-мадеру, и го-сотерн и доппель-кюммель! За что они меня будут мучить! За какую провинность напихают в брюхо и во все карманы яиц: желтых, красных, зеленых; всмятку и вкрутую; шоколадных, деревянных, сахарных - за что? А не возьми я его яйца - за личное оскорбление примет!
Еще бывают и такие обиды:
- Фитюков-то, а? Ну не каналья? Не Иуда-предатель? Даже не нашел нужным на Пасху визит сделать!.. Что же, зря я, что ли, хороших куличей напекла, столько, что и девать некуда?!.. Зря я по всем лавкам бегала, чтобы самый сочный окорок купить? Нет, я того мнения, что этот самый Фитюков - форменный подлец. Сегодня он с визитом не пришел, кулича не попробовал, стакан вина у меня не выпил, завтра он кассу чужую взломает, а послезавтра уже и человека ему не трудно зарезать! Рукой подать!
У нынешних людишек российских тоже есть свои обиды и огорчения, но совсем иного сорта:
- Гм! Вот наступает Пасха, а куда бы мне пойти разговеться - и не знаю... Правда, куличи теперь всюду дрянь: сделаны из кукурузной продмуки и замешаны на комячейке, а, все-таки, заглотать бы кус в полфунтика - было бы совсем не вредно. Да при этом же еще и рюмочку спирта из машинки для завивки волос! Да куда пойдешь-то? Переплетовы за границу бежали, Прыгуновых в расход вывели, Пеликановы - он и она в Чека сидят... В прошлом году сунулся я было к Мясоедовым, дескать, поздравлю, выпью и закушу, все честь честью... так что ж они сделали?!.. Завалили входную дверь матрацами да и отсиживались так три дня. Хотел я на крышу влезть, да по водосточной трубе спуститься, да через окно и явиться к ним с визитом, будто нечаянно по дороге на огонек зашел, но ничего не вышло: зимние рамы у них были еще не выставлены, и чуть я с трубы не сорвался. Да! Трудно нынче визитеру обычаи седой старины исполнять. А впрочем, попытаюсь к Белобоковым завернуть: авось, если кухарке миллиардишко в руку сунуть, она через черный ход пустит!
А у Белобоковых тоже тревога, тоже сумятица:
- Ну, держись, Марья! - угрюмо говорит Белобоков жене. - Нынче визитер сильно должен напирать. Обголодали очень. Боюсь, как бы они не сорганизовались. Раньше-то, когда в одиночку ходили - легко его, подлеца, было отшить, а теперь они, говорят, стаями стали ходить, как голодные волки... Одна партия даже пулемет завела. Не пустишь - - так и начнут по фасаду очередями!
В комнату, запыхавшись, влетел выставленный на улицу махальный - сынишка Белобоковых:
- Идет! Прямо к нам вот так и идет... Синий весь, глаза горят и зубами щелкает...
- Запирай двери!! Гаси огни! Петька, на парадную! Заваливай тюфяками! Кухарка! Если через кухню пропустишь - убью, как собаку. Все в погреб! Забирай провизию, может так три дня отсиживаться придется. Этот Фитюков правильную осаду способен повести. Петька! Тебе поручаю окно, что около соседнего балкона. Будет лезть - бей его по голове цветочным горшком!
До ночи сидели в мрачном, сыром погребе.
А ночью маленькая Катя открыла слипшиеся ото сна глазки, вгляделась при свете сальной свечки во что-то и пролепетала:
- Вон челт. Челт плишел!
- Где черт? - испугалась мать... - Что ты, милая? Из угла выдвинулась какая-то черная фигура и любезно сказала:
- Простите, Марья Кондратьевна, это никахой не черт, а я, Фитюков. Зашел по дороге к вам с визитом, с праздничком поздравить... Вы не смотрите, что я такой черный... Это я по дороге завернул к вам через дымовую трубу. Звонок у вас, очевидно, испорчен... хе-хе... Так вот я с крыши... Признаться, проголодался ужас как. Сейчас бы кулича хороший кус, да ветчинки. Как вы на этот счет смотрите, многоуважаемая?
- Видите ли... у нас ничего нет... не достали... Скажите, где были у заутрени?
- Дайте!
- Ни крошечки нет! Где были у заутрени?
- А тебе какое дело, бабье разнесчастное?.. Так ничего, говоришь, нет? Эй, Митька! Степа! Все сюда - ищи! Ищи, чем бы разговеться!!.
Топот многочисленных ног наполнил сердца хозяев леденящим ужасом.
- Пощадите! - пролепетал Белобоков.
- Нам, брат, вас щадить - сами ноги протянем! Шарь по всем углам! Это что? Кулич? И полкурицы?
Стой, держи хозяина - кусает за ногу! Свяжите его, пока мы разговеемся, поздравим хозяйку с праздничком...
- Чтоб вы подавились!
- Нечем и давиться тут! Как кот наплакал... В земле ничего не зарыто? Будь бы время, пол бы взрыли, да некогда: еще к Мясоедовым нужно спешить - поздравить с праздничком. А то я их знаю: не придешь с визитом - в претензии будут. А не пустят - ручную гранату в дверь брошу!!!
- Будете вы сидеть за это, - прохрипел хозяин.
- Ей-Богу, некогда сидеть - надо спешить.
- Я говорю - в тюрьме будете сидеть!
- Подумаешь, важность! Все там будем. А пока - всего хорошего. У кого разговлялись? Где были у заутрени? Да ты, собака, что за руку кусаешь?
Так пышно празднует ныне коммунистическая Русь лучший в свете праздник - Светлого Христова Воскресения!