Галлерея Шлиссельбургскихъ узниковъ
Подъ редакціею: Н. Ѳ. Анненскаго, В. Я. Богучарскаго, В. И. Семевскаго и П. Ф. Якубовича
Часть I. Съ 29 портретами.
Весь чистый доходъ предназначается въ пользу бывшихъ шлиссельбургскихъ узниковъ.
С.-Петербургъ. Типографія М. М. Стасюлевича, Bac. остр., 5 лин., 28. 1907.
Николай Александровичъ Бестужевъ.
правитьНиколай Александровичъ Бестужевъ родился въ 1791 въ Петербургѣ, въ даровитой и «благородной» не только по древнему дворянству своему семьѣ. Отецъ — Александръ Ѳеодосіевичъ (1761—1810), одно время морской артиллеристъ, а позднѣе правитель канцеляріи гр. Строгонова, былъ выдающійся для своего времени писатель-педагогъ; братья его — знаменитый романистъ Марлинскій и разносторонне-талантливый Михаилъ Бестужевъ. Обстановка, среди которой выросли четыре брата-декабриста, была въ высшей степени благопріятна и для развитія ихъ способностей, и для укрѣпленія унаслѣдованныхъ отъ отца и матери благородныхъ стремленій. Умный, симпатичный отецъ и мать — простая (изъ крѣпостныхъ), но чрезвычайно добрая женщина, дѣлали все, чтобы дѣтямъ жилось какъ можно вольготнѣе. Для нихъ брали лучшихъ учителей, а кромѣ того благотворно на ихъ духовное развитіе дѣйствовало то, что въ домѣ постоянно бывали ученые, писатели и художники. Вдобавокъ домъ былъ «богатымъ музеемъ въ миніатюрѣ», благодаря собраннымъ отцомъ превосходнымъ коллекціямъ и моделямъ по всѣмъ отраслямъ наукъ и искусствъ.
Николай Бестужевъ учился въ морскомъ корпусѣ, гдѣ быстро выдвинулся своими блестящими способностями. По окончаніи курса его оставили при корпусѣ преподавателемъ и воспитателемъ. Позднѣе онъ служилъ въ Кронштадтѣ, въ 14 экипажѣ, а также при адмиралтейскомъ департаментѣ, гдѣ, по порученію начальства, занимался составленіемъ исторіи русскаго флота.
И до, и послѣ ссылки онъ пробовалъ свои силы на литературномъ поприщѣ, переводилъ Байрона (прозою), Томаса Мура, Вальтера Скотта, писалъ повѣсти, статейки, по преимуществу посвященныя эпизодамъ изъ морской исторіи, очерки изъ жизни европейскихъ народовъ, а позднѣе изъ быта сибирскихъ инородцевъ. Съ европейскою жизнью Бестужевъ познакомился въ 1815—1817 гг. во время плаванія у береговъ Голландіи, Франціи и Испаніи, оказавшаго рѣшающее вліяніе на его политическое міросозерцаніе. Литературныя попытки Николая Бестужева не имѣютъ выдающагося значенія, но, написанныя просто и изящно, онѣ читаются съ интересомъ. Уже послѣ его смерти лучшіе изъ его очерковъ и разсказовъ — «Записки о Голландіи 1815 г.», «Русскіе въ Парижѣ 1814 года», «Гусиное Озеро» (изъ быта бурятъ) и др. были изданы отдѣльной книгой подъ заглавіемъ «Разсказы и повѣсти стараго моряка» (1860).
Бестужевъ обладалъ выдающимися техническими способностями: онъ очень быстро усваивалъ всевозможные виды ручной работы, и въ его головѣ постоянно зарождались разныя творческія идеи. Чего-чего онъ только не придумывалъ и не изобрѣталъ. Нѣкоторыя изъ его изобрѣтеній перешли въ потомство съ его именемъ. Такъ, служа въ морскомъ корпусѣ, онъ придумалъ особую спасательную лодку — «бестужевку», въ Сибири построилъ особую экономическую «бестужевскую печь» и т. д. Въ Читинской тюрьмѣ онъ безъ всякихъ инструментовъ сдѣлалъ такіе часы, которые ходили, не останавливаясь, по 4 года и отличались необыкновенно правильнымъ ходомъ. Чинилъ онъ также въ Сибири мельницы, устраивалъ огороды, парники, кожевенные заводы, шилъ сапоги, фуражки, придумалъ ювелирныя украшенія, самопишущіе метеорологическіе приборы и т. д., и т. д. Сверхъ того, писалъ отличные акварельные портреты и иконы.
И если ко всему этому прибавить, что Бестужевъ былъ обаятельный, веселый собесѣдникъ, отличный разсказчикъ и декламаторъ и очень нравился женщинамъ, то, несомнѣнно, что его ждала блестящая житейская карьера.
Но обстоятельства сложились иначе, и вмѣсто спокойной жизни въ довольствѣ и почетѣ на долю его съ 1825 г. выпали долголѣтнія страданія въ крѣпостяхъ и на каторгѣ.
Въ 1840 г. онъ перешелъ въ разрядъ селенгинскихъ поселенцевь и умеръ въ 1855 г., не дождавшись амнистіи, послѣдовавшей въ 1856 г.
Волна освободительнаго движенія, захватившая въ первой половинѣ царствованія Александра I Бестужева-отца, во второй половинѣ этого царствованія увлекла почти всѣхъ Бестужевыхъ-сыновей.
Въ отвѣтахъ на вопросы, поставленные высочайше учрежденнымъ комитетомъ для разслѣдованія дѣла декабристовъ, Николай Бестужевъ объясняетъ, что «укорененіемъ свободнаго образа мыслей» онъ «никому не обязанъ», и что «видѣннаго на практикѣ въ другихъ державахъ достаточно было, чтобы утвердить въ сихъ мысляхъ». «На практикѣ» же съ государственнымъ строемъ «другихъ державъ» онъ познакомился во время морскихъ экспедицій, въ которыхъ ему пришлось участвовать въ 1815 и 1817 гг. Особенное впечатлѣніе произвело на него пребываніе въ Голландіи, давшее «первое понятіе о пользѣ законовъ и правъ гражданскихъ». Не малую роль въ развитіи пониманія конституціонныхъ формъ государственнаго строя сыграло чтеніе иностранныхъ журналовъ и сочиненій по новѣйшей исторіи. Бестужевъ считаетъ нужнымъ особо помянуть въ своемъ показаніи книгу «О конституціи въ Англіи», вышедшую въ русскомъ переводѣ въ первые годы царствованія Александра I, первую книгу, «развернувшую желаніе» видѣть Россію конституціонной страной.
За годъ слишкомъ до 14 декабря, Бестужевъ былъ принятъ Рылѣевымъ въ число членовъ Сѣвернаго общества. Поскольку можно довѣрять оффиціальнымъ показаніямъ Бестужева, онъ въ подготовительной работѣ тайныхъ обществъ принималъ довольно скромное участіе. Однажды Рылѣевъ предложилъ ему вступить въ Думу, руководившую всей дѣятельностью Сѣвернаго общества, но затѣмъ этотъ разговоръ не возобновлялся. Не принадлежа къ числу вожаковъ, Бестужевъ не зналъ ни состава Думы, ни ея плановъ, получая только тѣ свѣдѣнія, которыя сообщалъ ему Рылѣевъ. Находясь въ составѣ общества, онъ привлекъ къ числу его членовъ Торсона и Арбузова. Рылѣевъ неоднократно ему «выговаривалъ», что онъ не заводитъ связей среди морскихъ офицеровъ въ Кронштадтѣ, доказывая, что въ моментъ возстанія участіе кронштадтскихъ моряковъ можетъ сыграть рѣшающую роль. Бестужевъ не соглашался съ этимъ мнѣніемъ и убѣдилъ Рылѣева, что поддержка флота можетъ имѣть самое ничтожное значеніе, а «нравственныя способности» морскихъ офицеровъ Кронштадта обращаютъ пропаганду въ ихъ средѣ въ совершенно безплодное занятіе.
Въ передніе ряды Б. выдвинулся только въ самый моментъ мятежа. Утромъ 14 декабря, по порученію Рылѣева, онъ отправился въ казармы морского экипажа, чтобы вывести матросовъ на Сенатскую площадь. Придя въ казармы, Бестужевъ убѣдился, что оберъ-офицеры и нижніе чины единодушно отказываются отъ присяги императору Николаю. Тогда онъ сказалъ лейтенанту Арбузову: «кажется, мы всѣ здѣсь собрались за общимъ дѣломъ, и никто не отказывается изъ присутствующихъ дѣйствовать». Кто-то изъ молодыхъ офицеровъ на это отвѣтилъ: «съ вами мы готовы идти». Когда на площади послышалась стрѣльба, Б. произнесъ: «пойдемъ на площадь выручать своихъ!» и вмѣстѣ съ экипажемъ двинулся на помощь возставшимъ полкамъ. Когда возмутившіяся части войскъ были обращены въ бѣгство, Б., переодѣвшись матросомъ, пѣшкомъ черезъ ледъ бѣжалъ въ Кронштадтъ и съ подложными бумагами отправился на Толбухинскій маякъ, но тамъ былъ арестованъ и препровожденъ въ Петербургъ.
Во время допроса, объясняя, почему онъ, «знавъ прежде мало изъ дѣйствій общества, впослѣдствіи дѣйствовалъ рѣшительно», привелъ четыре мотива: 1) горячо желая добра отечеству, «не смотрѣлъ на мѣры», 2) считалъ данный моментъ подходящимъ для достиженія цѣли, 3) считалъ себя въ правѣ предъявлять требованія, покуда не принесъ присяги, 4) получилъ извѣстіе, что, благодаря доносу Ростовцева, планы общества раскрыты.
Въ шлиссельбургской крѣпости Бестужевъ содержался въ 1826—1827 гг., передъ отправленіемъ въ Читу.
