Къ числу многихъ мѣстъ, которыя въ лѣтописяхъ нашихъ казались мнѣ весьма трудными, принадлежитъ одно, еще никѣмъ необъясненное (ибо есть мѣста, кои хота и были объясняемы, но несдѣлались отъ того ясными). Я говорю о словѣ скотъ, употребленномъ самимъ Преподобнымъ Несторомъ, и въ етомъ обстоятельствѣ не могу сомнѣваться, потому что многія старинныя рукописи упомянутое слово сохранили въ надлѣжащей цѣлости.
Ярославъ Владиміровичь, потерявъ сраженіе при Бугѣ противъ Польскаго Короля Болеслава и покровительствуемаго имъ Кіевскаго Князя Святополка (1018), прибѣжалъ въ Новгородъ только съ четырма мужи. Дѣла его казались ему столь отчаянными, что онъ рѣшился не оставаться въ Новѣгородѣ, а поспѣшно искать спасенія или помощи за моремъ, въ родственной землѣ Варяжской. Но посадникъ Снятинъ, сынъ знаменитаго Добрыни, и Новогородцы разрубили лодьи, приготовленныя для Ярослава. Мы и сами еще можемъ сразиться съ Болеславомъ и Святополкомъ — говорили вѣрные Новогородцы. Обстоятельства приготовленій къ войнѣ читатель увидитъ въ слѣдующихъ словахъ, взятыхъ изъ самой Лѣтописи[1]; мы только замѣтимъ, что и въ другихъ, древнихъ спискахъ, вразсужденіи сущности дѣла нѣтъ никакой разницы: «и начаша СКОТЪ брати, отъ мужа по четыре куны, а отъ старостъ по пяти гривенъ, а отъ бояръ по осмидесятъ гривенъ, и приведоша Варяги и вдаша имъ СКОТЪ, и совокупи Ярославъ вои многи.» Толковать значеніе словъ куны и гривны значило бы повторять всѣмъ уже давно извѣстное; но что такое скотъ? Очевидно, что здѣсь слово сіе употреблено какъ родъ, что куны и гривны имѣютъ къ нему отношеніе видовъ, и что слѣдственно подъ нимъ разумѣть должно, говоря по нынѣшнему употребленію, деньги. Сіе мнѣніе подтверждается другимъ свидѣтельствомъ Лѣтописи, гдѣ сказано, что Владиміръ благополучно избавившись отъ опасности при набѣгѣ Печенеговъ на Василевъ, угощалъ народъ пиршествами и изливалъ щедроты свои на бѣдныхъ… «Повелѣ всякому нищему и убогому приходити на дворъ Княжъ, и взимати всяку потребу, питье и яденіе, и отъ СКОТНИЦЪ кунами[2].» Историки наши, по обыкновенію, или пропускаютъ, или самопроизвольно переводятъ слова сіи, между тѣмъ какъ онѣ-то именно принадлежатъ къ числу тѣхъ призраковъ, которыми одно время отличается отъ друтаго, и которые служатъ ключемъ къ разнымъ другимъ открытіямъ.
Посмотримъ, что сказано въ лѣтописи по Никоновскому списку: "и начаша збирати дань, отмужа по Д. куны, а отстаростъ по десяти гривенъ, а отбояръ по И. І. гривенъ: «и приведоша Варяги, и даша имъ дань; и совокупи Ярославъ воя многа[3].» Здѣсь вмѣсто слова скотъ поставлено дань. Собиратель, вмѣсто понятія авторова, передаетъ читателямъ свое собственное; ето простительно: тогда и въ другихъ просвѣщеннѣйшихъ странахъ мало заботились объ исторяческой критикѣ. Другая наша выписка также переведена по произволенію; тутъ собиратель захотѣлъ быть щедрѣе самаго Князя Владиміра: «больнымъ же и нищимъ поставляше по улицамъ великія кади и бочки меду, и хлѣбъ, и мясо, и рыбу, и сыръ; и яица, и овощія различная; каждо хотя преходяше, и ядяше, славяще Бога и блаженнаго Князя Владимера[4].» Много прибавлено, а о скотницѣ ни слова.
У Татищева о приготовленіяхъ къ войнѣ противъ Болеслава и Святополка повѣствуется такимъ образомъ: «и опредѣлили собирати подать по четыре куны отъ крестьянъ (!!), а отъ старостъ по пяти гривенъ, а отъ бояръ по осмнадцати гривенъ; пославше же вскорѣ привели Варягъ, и дали имъ деньги.[5]» Прежде подать, потомъ деньги! Но что значитъ скотъ, и почему прилѣжный Татищевъ, которой впрочемъ многое толкуетъ, не остановился надъ симъ словомъ? Посмотримъ, какъ сказано у него о щедрости Великаго Князя Владиміра: «Повелѣлъ всякому нищему и убогому приходить во дворъ свой и брать потребное пищу и питіе, а отъ анбурниковъ (отъ казначеевъ) раздавать шкурою (деньги) по усмотрѣнію[6].» И мы все незнаемъ, что такое скотница!
Ломоносовъ вмѣсто скота употребилъ казну, а вмѣсто скотницы — ничего Кн. Щербатовъ, Елагинъ, Стриттеръ, Глинка необъясняютъ намъ етаго мудренаго слова; но что еще болѣе удивительно, ни Шлецеръ, знаменитый истолкователь Нестора, ни Кругъ, научившія насъ столь многому касательно Русской нумазматики, ни Еверсъ, показавшій намъ счастливые опыты упражненій своихъ въ Русскихъ древностяхъ, до нынѣ даже неостанавлавались надъ значеніемъ словъ скотъ и скотница, упоминаемыхъ Несторомъ, безъ сомнѣнія имѣющихъ свое значеніе, и долженствующихъ служить однимъ изъ многихъ доказательствъ той истины, что для приведенія отечественной нашей исторіи въ ясность необходимо нужно справляться съ Исторіею и литтературой прочихъ племенъ Славянскихъ.
Неговоря ничего утвердительно, поищемъ объясненія въ иностранныхъ писателяхъ. Скоты, полатыни scoti (въ Польскомъ переводѣ scoyci, какъ отецъ oysec), находимъ въ Коперниковомъ Трактатѣ о монетѣ, напечатномъ въ вышедшей прошлаго года 20 книжкѣ Варшавскаго журнала, называемаго Pamietnik Warszawsty. Здѣсь скотъ составляетъ частъ гривны, большую или меньшую, смотря по различному времени и обстоятельствамъ. Еще въ 15-й книжкѣ того же превосходнаго изданія помѣщена статья І. С. Бандшке, переведенная съ Нѣмецкаго языка и заключающая въ себѣ два и для нашей исторіи важныя положенія: 1. что монета была переливаема ежегодно до тѣхъ поръ, пока въ 1300 году Вацлавъ II, Король Богемскій, не ввелъ въ употребленіе грошей Богемскихъ и пока прочіе сосѣди непослѣдовали его примѣру; 2. что въ восточной части Европы мѣха, или достоинство оныхъ, употребляемы были вмѣсто монеты, равно какъ рыбы и толстое сукно (wadmal) то же самое замѣняли, собою въ Исландіи.
Фохтъ и Добнеръ бъ Богеміи, Нарушевичь и Чацкіи въ Польшѣ сдѣлали важныя услуги изслѣдованіями своими касательно монетной системы упомянутыхъ здѣсь краевъ. Первые два доказали, что въ Богеміи еще до введенія хрістіанской вѣры были чеканены деньги. Въ Польшѣ битая монета появилась гораздо позже; однакожъ въ началѣ XII вѣка упоминается о рудокопняхъ сей страны, какъ о предметахъ довольно уже извѣстныхъ. Дитмаръ Мерзебургскій превозноситъ богатства Болеслава I (998—1025). Етотъ Болеславъ награбилъ въ Кіевѣ множество сокровищь, изъ которыхъ большую часть роздалъ войску, а прочіе отослалъ въ Польшу. Въ привилегіи, данной 1165 года Могильскому монастырю, что подъ Краковомъ, упоминается объ денарахъ (битая монета) и о гривнахъ, а въ другой отъ Болеслава Ш (Кривоустаго) говорится также и о СКОТАХЪ. Въ сіи времена, даже до 1300 года, охотнѣе принимали серебро на вѣсъ, то есть на гривны; нежели въ битой монетѣ, которая рѣдко изъ чистаго серебра была дѣлана. Гривна раздѣлялась на части, на примѣръ четвертую, пятую, шестую и проч.; шестнадцатая часть называлась лотомъ, а СКОТЪ содержалъ въ себѣ двадцать четвертую часть гривны; по видимому самую меньшую. Впрочемъ извѣстно, что 60 денаровъ (битой монеты) изъ чистаго серебра также составляли одну гривну. Истина неоспоримая, что Нѣмецкія монеты служили образцами для Богемскихъ, а сіи послѣднія для Польскихъ и Силезскихъ: ибо отъ Нѣмецкихъ шиллинговъ (solidi) произошля Богемскіе и Польскіе шелези (szelagi); то же можно сказать и о денарахъ (denarii, pfennige). То же самое можно сказать и о СКОТѢ, наименованіи 24-й части гривны; а что оно дѣйствительно есть происхожденія Германскаго, о томъ любопытный читатель можетъ выправяться въ Латинскомъ среднихъ вѣковъ Словарѣ Дюканжа.
Какъ малая монета деньга дала общее названіе всѣмъ существеннымъ монетамъ и даже числительнымъ, такъ и СКОТЪ, малая часть гривны, и слѣдственно налболѣе бывшая въ употребленія, послужила поводомъ къ наименованію вообще денегъ. Но куны, въ томъ же значеніи одержали верхъ надъ СКОТОМЪ, и намъ извѣстна только, что въ посланіи Митрополита Никифора къ Великому Князю Владиміру Мономаху[7], можетъ быть въ послѣдній разъ упоминается о скотницъ. "…ли злато, ли сеpeбpo ищьтено бысть, но вся раздавая и обѣма рукама истощая даже и доселѣ. Но скотница твоя по Божія благодати неоскудна есть и неистощима, " и проч. К.
[Каченовский М. Т.] Нечто для древней русской нумизматики / К. // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 91, N 1. — С. 44-51.