Въ половинѣ Октября истекшаго 1810 года въ Берлинѣ открытъ новый университетъ, къ устроенію коего сдѣланы уже были потребныя распоряженія. Король Фридрихъ Вилгельмъ III, ревностный покровитель наукъ и искусствъ полезныхъ, не смотря на затруднительныя обстоятельства оставшихся послѣ Тильзитскаго мира его областей, надѣлилъ сіе новое заведеніе со щедростію прямо царскою. Всѣ публичныя извѣстія достаточно показываютъ, что правительства надлежащимъ образомъ печется о распространеніи полезныхъ свѣдѣній, и что къ учрежденію новаго сего университета поводомъ было самое благородное намѣреніе, а отнюдь, не разсчеты корыстолюбія
По извѣстіямъ въ публичныхъ листкахъ напечатаннымъ видно, что число студентовъ простирается уже за сто тридцать; ето подаетъ хорошую надежду для будущаго времени, тѣмъ болѣе что при нынѣшнихъ весьма неблагопріятныхъ для наукъ и искусствъ обстоятельствахъ, въ старинныхъ и славнѣйшихъ Нѣмецкихъ университетахъ числа обучающихся гораздо поубавилась противу прежняго; въ Ерфуртѣ осенью 1809 года было неболѣе 40 студентовъ; въ Эрлангенѣ только 300, и то большею частію упражняющихся въ законоискусствѣ; во Франкфуртѣ при Одерѣ около 450, также по большей части юристовъ и камералистовъ, въ Гиссенѣ 241; въ Геттингенѣ, въ числѣ коихъ было 359 иностранцевъ; Грифсвалдъ 64; Галлѣ 210; въ Гельмштедтѣ 162, въ числѣ коихъ было 112 иностранцовъ; въ Тибингенѣ въ Виттенбергѣ до 300; Вирцбургѣ 250; въ Іенѣ до 130; въ Гейдельбергѣ до 600, въ числѣ коихъ три четверти было иностранцовъ.
Каталогъ о лекціяхъ первой половины года съ 15 Октября достаточно показываетъ, что главныя катедры по части богословскихъ наукъ, юридическихъ, медицинскихъ, философскимъ, камеральныхъ, историческихъ, также по части древностей, филологіи, изящныхъ искусствъ и новыхъ языковъ ужо заняты, а имена Шмальца, Савиньи, Ветте, Шлейермахера, Фихте, Рейля, Бурги, Боде, Клапрота, Вильденова, — Таера, Гермштедта, Гирша, Ригса, Волфа, Буттмана, Гейндорфа и другихъ въ ученомъ свѣтѣ столько извѣстны, что публика имѣетъ всѣ причины ожидать хорошихъ успѣховъ касательно распространенія полезныхъ знаній ко всѣхъ частяхъ учености. Нѣтъ сомнѣнія, что нѣкоторыя праздныя катедры равномѣрно будутъ заняты способными наставниками. Отдѣленіе народнаго просвѣщенія, при Министерствѣ внутреннихъ дѣлъ состоящее, въ объявленіи своемъ ясно упомянуло, что основаніе и окончательное устроеніе столь важнаго заведенія не можетъ быть совершено въ нѣсколько мѣсяцовъ.
Ни въ одномъ изъ Нѣмецкихъ университетовъ до сихъ поръ еще не было учреждено катедры для преподаваемыхъ нынѣ Профессоромъ Гагеномъ лекцій обѣ исторіи древняго Нѣмецкаго стихотворства, а къ стати предложимъ образецъ поверхностнаго сужденія нѣкоторыхъ слишкомъ поспѣшныхъ разсказсчиковъ о такихъ вещахъ, а которыхъ иногда мимоходомъ удается имъ схватишь нѣсколько словъ въ публичныхъ мѣстахъ, въ кофейныхъ домахъ и въ разныхъ собраніяхъ. Недавно въ 147 нумеръ утреннихъ листковъ, подъ статьею изъ Берлина, было напечатано слѣдующее:
«Распространившееся посредствомъ разныхъ заграничныхъ листковъ извѣстіе, будто во вновь учреждаемомъ здѣшнемъ университетѣ предназначается особая катедра для древней Нѣмецкой литтературы, можетъ казаться вѣроятнымъ только для такихъ людей, которое готовы всему вѣришь. Наше Государство не въ такомъ состояніи, чтобы могло расточать деньги; старинная Нѣмецкая словесность будетъ соединена съ какою-либо другою частію, но не составитъ, особаго отдѣленія.» Вотъ приговорѣ самой рѣшительной, однакожъ несправедливой!
Достойно примѣчанія, что покойный Енгель не рѣдко съ жаромъ говаривалъ, что Берлинъ можетъ быть средоточіемъ Нѣмецкой учености и книжной торговли въ Германіи. «Нужно сдѣлать только нѣсколько распоряженій (ето слова Енгелевы); Государство теперь въ такомъ состояніи, что удобно можетъ произвести въ дѣйство планъ, отъ котораго будетъ получать полмилліона ежегоднаго дохода, и посредствомъ котораго многимъ людямъ доставитъ работу передѣлкою ветошекъ на бумагу. Надобно учредить Академію изъ числа писателей, изъ природныхъ Нѣмцовъ; надобно завести въ Берлинѣ большое, всѣ науки заключающее въ себѣ училище, свободное отъ всѣхъ старинныхъ затѣйливостей, гнѣздящихся въ Нѣмецкихъ университетахъ, но не лишенное ни одной изъ выгодъ, коими пользуются тѣ же университеты — а ето немудрено сдѣлать, лишь бы только захотѣли; тогда Берлинѣ былъ бы главнымъ городомъ сѣверной, а можетъ быть и всей, Германіи и средоточіемъ націи. Люди, подобно растѣніямъ, непроизвольно склоняются къ той сторонѣ, откуда свѣтъ на нихъ изливается, и сердце слѣдуетъ за чувствами безотлучною.» Въ Берлинскихъ Вечернихъ листкахъ (№ 24; 1810) предложенъ вопросъ: натуральная философія не умышленно ли пропущена, за недостаткомъ въ способныхъ преподавателяхъ? и потомъ прибавлено: послѣдняго предполагать не можно, когда мы знаемъ, что Штеффенсъ и Шубертъ еще живы, что они вѣроятно готовы на всякое пожертвованіе для Берлинскаго университета, и что въ способности преподавать науки, въ ученой славѣ и въ ревности они конечно никому не уступаютъ) и такъ, думать надобно, была тому другая причина, въ прочемъ несовмѣстная съ благороднымъ намѣреніемъ учрежденія". Не присвоивая себѣ права истолковать, по какимъ побудительнымъ причинамъ сія высокая часть философіи неймѣетъ для себя катедры въ новомъ университетѣ, можемъ сказать, что тамъ надлежитъ ожидать болѣе прибыли нежели ущерба, гдѣ при устроеніи столь важнаго учебнаго заведенія тщательно стараются удалить все то, что болѣе вредно, нежели полезно быть можетъ, и гдѣ болѣе обращаютъ вниманія на прочность, нежели на минутной блескъ и славу: противуположная тому, мѣлочная политика по большей части водворяетъ въ училищахъ пагубу для истиннаго народнаго просвѣщенія. По видимому, опять мало по малу обращаются къ тому мнѣнію, что гораздо лучше отказаться отъ суетнаго рвенія при старой философіи преподавать еще новую и новѣйшую, нежели открывать новое поприще для метафизической революціи, которая, къ сожалѣнію, и безъ того уже слишкомъ распространилась. Притомъ же благонамѣренное правительство не требуетъ отъ ученыхъ людей никакихъ излишнихъ усилій, никакой жертвы; образѣ его мыслей видѣнъ въ щедромъ назначеніи жалованья, какимъ не многіе университеты могутъ похвалиться.
Каждой патріотъ и каждой любитель основательныхъ познаній долженъ радоваться, что новоучрежденному университету дано такое направленіе, которое послужитъ къ сохраненію каждой науки въ естественныхъ ея предѣлахъ и къ извлеченію изъ каждой науки существенной пользы для практической жизни. Весьма справедливо о семъ предметѣ говоритъ одинъ почтенный писатель:
«Здравой разумъ и кроткой нравъ составляютъ важнѣйшую драгоцѣнность въ человѣкѣ, и потому каждой долженъ тщательно беречь ее. Нѣтъ ничего для человѣка пагубнѣе мистики и лжеумствованія, вооружайся противъ нихъ всякой, кто не домогается, суетныхъ похвалъ у крикливыхъ и дающихъ тонъ своихъ современниковъ. Всѣ наставники въ училищахъ и университетахъ должны возстать противъ нихъ общими силами; ибо внѣшнія несчастія, отъ которыхъ такъ много слезъ пролито, ничего не значатъ, въ сравненіи съ тою опасностію, которою лицемѣрные мистики и велемудрые софисты угрожаютъ истинному просвѣщенію.»
Несколько слов о новоучрежденном Берлинском университете: (Из Минервы Арх[енгольца]) // Вестн. Европы. — 1811. — Ч. 56, N 6. — С. 154-158.