Нѣсколько словъ о литературной дѣятельности Ѳ. Н. Глинки *)
править- ) Эта статья была читана въ публичномъ засѣданіе Общества Любителей Россійской Словесности 27 Февраля 1866 г. по поводу совершавшагося пятидесятилѣтія со дня избранія князя П. А. Вяземскаго и Ѳ. Н. Глинки въ члены Общества. На приглашеніе почтить своимъ присутствіемъ этотъ праздникъ Ѳедоръ Николаевичъ отвѣчалъ предсѣдателю Общества: «Сейчасъ имѣлъ я честь получить почтенное отношеніе Общества Любителей Росс. Словесности съ заключающимся въ немъ обязательнѣйшимъ приглашеніемъ. Было время, когда съ пламеннымъ увлеченіемъ я весь преданъ былъ Отечественной Словесности и самъ много лѣтъ носилъ званіе предсѣдателя въ одномъ изъ С.-Петербургскихъ Обществъ Словесности, въ которомъ, между многими современными извѣстностями, членами были и часто засѣдали: Пушкинъ, Дельвигъ, Николай и Александръ Бестужевы, Ковалевскій (министръ) и три брата Княжевичей. Тогда и я писалъ и печаталъ много. Впослѣдствіи, и какъ то нечаянно, измѣнилась вся прежняя обстановка и я поставленъ былъ далеко отъ круга литераторовъ и въ отношенія, недружившія литературѣ. Между тѣмъ поэты и писатели, отжившіе заслуженную славу, одна за другими, сходили съ поля словесности. Замолкали соловьи въ нашихъ парнасскахъ рощахъ и я, едва ли не одинъ, оставался запоздалымъ колосомъ на нивѣ, зеленѣвшей уже новою жатвою. Разставаясь съ современниками, я не разъ невольно повторялъ про себя:
Diese Menschen sind nicht mehr,
Diese Zeiten sind vorbey!..
Но радуясь и сочувствуя процвѣтанію новыхъ дарованій, я не покидалъ еще труда и пера:
И бывало ночи цѣлыя,
Я просиживалъ втиши;
Гасли свѣчи нагорѣлыя,
Но не гасъ огонь души.
Бури жизни не сломили бы и позднѣе упорныя стремленія къ прекрасному, но оно ослабѣвало и улеглось глубоко на дно души, когда едвали не развѣнчанная поэзія уступила мѣсто, конечно почтенной, но вмѣстѣ и угрюмой, прозѣ: сухой разсчетъ разочарованной жизни замѣнилъ безотчетныя стремленія сердца и вывелъ ихъ обаятельнаго міра надеждъ и мечтаній. Теперь, причисленный къ заштатнымъ городамъ литературы, я въ тишинѣ и уединеніи, гляжу издали на развитіе кипучей жизни и радуюсь за новыхъ дѣлателей въ литературѣ и обществѣ.
Ясной звѣздою, въ сумеркахъ моего настоящаго быта, просіяло теперь дружественное, благосклонное, обязательное приглашеніе всегда любимаго мною Общества. Цѣню вполнѣ это почетное приглашеніе достойныхъ особъ; но къ душевному соболѣзнованію не имѣю возможности исполнить желаніе Общества. Справясь только недавно съ простуднымъ грипомъ, я еще не поправился здоровьемъ. Притомъ съѣздъ всего Тверскаго дворянства и спѣшныя занятія, въ которыхъ и я не безъучастникъ въ качествѣ гласнаго, препятствуютъ мнѣ оставить Тверь»…
Ѳ. Н. Глинка вступилъ на литературное поприще въ первыхъ годахъ нынѣшняго столѣтія, въ эпоху упорной борьбы Россіи съ могуществомъ Наполеона І-то, начатой въ земляхъ нашихъ союзниковъ, продолжавшейся въ нѣдрахъ отечества, въ виду пылающей Москвы, и конченной подъ стѣнами Парижа. Онъ былъ свидѣтелемъ и участникомъ этихъ великихъ событій, находился въ рядахъ русской арміи, и одинъ изъ первыхъ разсказалъ намъ доблестные подвиги нашихъ воиновъ и ближе познакомилъ съ знаменитыми и любимыми ихъ вождями. Имя его въ нашей литературѣ сдѣлалось извѣстно и сопряжено съ этими событіями. Оно стоитъ рядомъ съ столь народнымъ въ 1812 году именемъ старшаго брата его, извѣстнаго своими патріотическими чувствами писателя — Сергѣя Николаевича Глинки.
Воспитаніе свое Ѳедоръ Николаевичъ[1] получилъ въ первомъ Кадетскомъ корпусѣ, который попеченіями графа Ангальта былъ поставленъ на степень одного изъ лучшихъ заведеній нашихъ, и откуда вышли многіе замѣчательные люди наши. Тамъ свѣжо было преданіе громкаго, блестящаго вѣка Екатерины. Тамъ юный питомецъ могъ проникнуться величіемъ и достоинствомъ Россіи, горячимъ патріотизмомъ, любовію къ родному слову, къ изящному и къ наукѣ. Вскорѣ по вступленіи въ военную службу, Ѳедоръ Николаевичъ находился уже въ походахъ 1805—6 г. противъ Французовъ и описалъ происшествія этой войны въ «письмахъ русскаго офицера о Польшѣ, Австрійскихъ владѣніяхъ и Венгріи». Это было первымъ, если не ошибаюсь, сочиненіемъ Ѳ. Н. Глинки, появившимся въ свѣтъ и обратившемъ на автора вниманіе читающей публики; оно издано въ 1808 г. И такъ Ѳедоръ Николаевичъ имѣетъ полное право быть названъ ветераномъ и Русской Словесности и Русской арміи. Въ промежутокъ времени отъ первой французской войны до 1812 г. онъ жилъ въ деревнѣ своей Смоленской губерніи, гдѣ занимался науками и литературой, и тогда же объѣхалъ нѣкоторыя мѣста губерній Смоленской и Тверской и посѣтилъ Кіевъ. Замѣчанія, мысли и разсужденія по поводу этой поѣздки были изданы имъ впослѣдствіи подъ заглавіемъ «Писемъ къ другу»; въ связи съ этою поѣздкою находится также повѣствованіе его «Зинобей Богданъ Хмѣльницкій или освобожденная Малороссія» и стихотвореніе «Мечтанія на берегахъ Волги». Война 1812 года потревожила Ѳедора Николаевича въ его уединеніи; по приближеніи непріятеля къ его деревнѣ онъ отправился въ армію, куда стремились всѣ бодрые сыны Россіи и гдѣ онъ раздѣлилъ судьбу и тревоги боевой жизни съ цѣлой плеядой литературныхъ знаменитостей нашихъ, съ Жуковскимъ, княземъ Вяземскимъ, Батюшковымъ, Денисомъ Давыдовымъ, Лажечниковымъ и др. Описаніе отечественной и заграничной войны съ 1812 до 1815 г. вмѣстѣ съ прежнимъ описаніемъ похода 1805 и 1806 г. и съ письмами къ другу составили полное собраніе писемъ Русскаго офицера въ 8 частяхъ, выходившихъ съ 1815 по 1816 г. Письма эти, по появленіи своемъ, имѣли блистательный успѣхъ; они съ жадностію читались во всѣхъ слояхъ общества, во всѣхъ концахъ Россіи. Краснорѣчивое повѣствованіе о свѣжихъ еще, столь сильно волновавшихъ событіямъ, живыя, яркія картины, смѣло набросанныя въ минуту впечатлѣній, восторженная любовь ко всему родному, отечественному и къ военной славѣ, все въ нихъ плѣняло современниковъ. Я помню съ какимъ восторгомъ наше, тогда молодое, поколѣніе повторило начальныя строки письма отъ 26 августа 1812 г.: «застонала земля, и пробудила спавшихъ на ней воиновъ. Дрогнули поля, но сердца покойны были. Такъ началось безпримѣрное сраженіе Бородинское» и пр. Многія мѣста изъ писемъ Русскаго офицера не утратили и теперь достоинства своего и въ своемъ родѣ останутся образцовыми въ нашей литературѣ. Спустя много лѣтъ, въ 1839 г., по случаю открытія памятника на поляхъ Бородина, воспоминанія Ѳедора Николаевича оживились и онъ издалъ отдѣльно «Очерки Бородинскаго сраженія», въ которыхъ послѣдовательно изобразилъ всѣ главные моменты этой исполинской битвы и подробно описалъ ее во всѣхъ отношеніяхъ. По возвращеніи нашихъ войскъ изъ-за границы, Ѳ. Н. Глинка продолжалъ службу при гвардейскомъ штабѣ, а потомъ при С.-Петербургскомъ военномъ генералъ-губернаторѣ графѣ Милорадовичѣ. Въ званіи адъютанта его Ѳедоръ Николаевичъ совершилъ всѣ свои походы и обозрѣнію военной жизни и подвиговъ этого храбраго, благороднаго рыцаря, названнаго нашими непріятелями Боярдомъ Русской арміи, посвятилъ особое сочиненіе. Потребность просвѣщенія и жажда къ умственнымъ занятіямъ и къ наукамъ проявились въ это время особенно между молодыми военный людьми. При штабѣ основана была библіотека и собиравшіеся въ ней офицеры составили общество военныхъ людей. Ѳ. Н. Глинка написалъ программу предпринятаго ими военнаго журнала, помѣстилъ въ немъ многія прозаическія статьи свои и въ торжественномъ собраніи общества произнесъ рѣчь «о необходимости дѣятельной жизни, ученыхъ упражненій и чтенія книгъ». Другое общество, учрежденное въ тоже время подъ названіемъ Вольнаго Общества Любителей Россійской Словесно ста въ С.-Петербургѣ, выбрало Ѳ. Н. Глинку въ свои вице-предсѣдатели, а потомъ и въ предсѣдатели. Онъ принималъ также дѣятельное участіе и въ журналѣ этого общества «Соревнователь просвѣщенія и благотворенія», доходы отъ котораго назначались на пособія нуждающимся литераторамъ, ученымъ и художникамъ. Сверхъ того печаталось въ это время много стихотвореній его въ другихъ журналахъ, особенно въ Сынѣ Отечества и въ разныхъ литературныхъ Альманахахъ. Не входя въ подробное исчисленіе столь многочисленныхъ, разнообразныхъ произведеній Ѳедора Николаевича, приведу здѣсь одно изъ стихотвореній его двадцатыхъ годовъ, наиболѣе нравившееся и которое возбуждало особенное сочувствіе публики: *Плачъ плѣнныхъ Іудеевъ" (псаломъ 136):
Когда, влекомы въ плѣнъ, мы стали
Отъ стѣнъ Сіонскихъ далеки,
Мы слезъ ручьи не разъ мѣшали
Съ волнами чуждыя рѣки.
Въ печали, молча, мы грустили
Все по тебѣ, святой Сіонъ!
Надежды рѣдко намъ свѣтили
И тѣ надежды были сонъ!….
Замолкли вѣщіе органы,
Затихъ веселый вашъ тимпанъ:
Напрасно вамъ гласятъ тараны: —
«Воспойте пѣснь Сіонскихъ странъ».
Сіона пѣсни — гласъ свободы….
Тѣ пѣсни слава намъ дала:
Въ нихъ тайны ни поенъ природы
И Бога дивнаго дѣла.
Нѣмѣй, органъ нашъ голосистый,
Какъ занѣмѣлъ вашъ въ рабствѣ духъ!
Не опозоримъ пѣсни чистой:
Не ей ласкать злодѣевъ слухъ!…..
Увы! неволи дни суровы
Органамъ жизни не даютъ:
Рабы, влачащіе оковы,
Высокихъ пѣсенъ не поютъ.
Описательная поэма «Карелія или заточеніе Марѳы Іоанновны Романовой», изобилующая поэтически-вѣрными картинами природы дикой и суровой, но своеобразной и величественной, была плодомъ пребыванія Ѳ. Н. Глинки въ Олонецкой губерніи съ 1826 г. въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ. Къ другой мѣстности, а именно къ Тверской губерніи, куда онъ потопъ переселился, относится сочиненіе его «о древностяхъ Тверской Кареліи». Членъ нашъ А. А. Котляревскій прочтетъ намъ нѣсколько слонъ о значеніи этого труда въ русской наукѣ. Рѣдкій изъ русскихъ поэтовъ не привѣтствовалъ вдохновенными стихами Москвы, этого кивота нашей славы и народности. Ѳ. Н. Глинка написалъ также прекрасное стихотвореніе, посвященное тебѣ:
«Городъ храмовъ и палатъ,
Градъ срединный, градъ сердечный,
Коренной Россіи градъ», и пр.
Изъ стихотвореній Ѳедора Николаевича одно пользуется особенною извѣстностію по содержанію своему и переложенію на музыку. Кто не наслаждался звуками столь сочувственной Русскому слуху пѣсни:
Вотъ мчится тройка удалая
Вдоль по дорогѣ столбовой,
И колокольчикъ, даръ Валдая,
Гудитъ уныло надъ дугой, и пр.
Но главнымъ источникомъ поэзіи этого автора было религіозное чувство. Большая часть его стихотвореній проникнута этимъ чувствомъ и содержаніе ихъ заимствовано изъ священнаго писанія. Они исполнены красотами, свойственными этому роду поэзіи — простотой и строгостію библейскихъ картинъ, и теплотой Евангельскаго духа. Уже въ 1826 г. Ѳ. Н. Глинка издалъ особою книжкой «опыты свои священной поэзіи»; въ послѣднее же время онъ почти исключительно писалъ въ этомъ направленіи, которому слѣдовала и супруга его, Евдокія Павловна Глинка, рожденная Голенищева-Кутузова, весьма извѣстная писательница въ отдѣлѣ духовной литературы: Общество наше имѣло честь считать ее въ числѣ своихъ почетныхъ членовъ. Переложеніе Іова въ стихи или, какъ самъ авторъ говорить, свободное подражаніе этой книги, появилось въ 1859 г. Вслѣдъ за тѣмъ Ѳ. Н. Глинка напечаталъ въ 1861 г., въ Берлинѣ, обширную въ 2-хъ частяхъ поэму подъ заглавіемъ «Таинственная капля», въ которой онъ развилъ трогательное, умилительное преданіе, сохранившееся въ хроникахъ среднихъ вѣковъ и въ памяти христіанскихъ народовъ. Къ главному легендарному разсказу присоединены другія преданія — народныя или взятыя изъ книгъ Четьихъ-Миней, а все связано рядомъ событій изъ Евангельской жизни Іисуса Христа. Многіе, лучшіе отрывки изъ этой поэмы, подъ особыми названіями, какъ-то: Царство Божіе, Входъ Господень въ Іерусалимъ, Земная грусть, Тайна вѣры, и др. были напечатаны отдѣльно въ «Странникѣ» и въ нѣкоторыхъ другихъ повременныхъ изданіяхъ. Поэма эта требовала бы внимательнаго, подробнаго и продолжительнаго разбора. Ограничиваюсь здѣсь однимъ легкимъ указаніемъ на замѣчательнѣйшія изъ произведеній болѣе нежели полувѣковой литературной дѣятельности почтеннаго сочлена нашего, коего мы празднуемъ сегодня пятидесятилѣтнее избраніе въ Общество Любителей Россійской Словесности, — дѣятельности, которую онъ продолжаетъ въ преклонной старости и которую — надѣемся — будетъ еще долго продолжать съ неугасающимъ талантомъ и непрерывнымъ успѣхомъ. Предоставляю будущимъ его біографамъ собрать, исчислить и распредѣлить многочисленные и разнообразные труды его; судьямъ же болѣе меня законнымъ — опредѣлить достоинство, значеніе и мѣсто ихъ въ нашей литературѣ, и прослѣдить отношенія ихъ къ личности автора и къ обстоятельствамъ его жизни. Не могу однако умолчать одного случая, который, свидѣтельствуя о благородныхъ качествахъ души Ѳ. Н. Глинки, принадлежитъ вмѣстѣ съ тѣмъ исторіи нашей литературы и занесенъ уже въ ея лѣтописи. Молодой, геніальный Пушкинъ подвергся гнѣву императора Александра Павловича не только за нѣкоторые собственные неосторожные стихи, но и за другіе, ходившіе подъ его именемъ. Пушкинъ, призванный къ графу Милорадовичу, объяснился съ нимъ откровенно по совѣту Ѳ. Н. Глинки. Показанія Милорадовича, подтвержденныя заступничествомъ Карамзина, начальника Пушкина гр. Каподистрія и бывшаго директора Лицея Энгельгардта, утишили грозу. Пушкинъ былъ посланъ на службу въ южную Россію. Вскорѣ послѣ отъѣзда его изъ Петербурга появилось въ 38-й книжкѣ Сына Отечества 1820 г. посланіе къ нему Ѳ. Н. Глинки, оканчивающееся стихами:
Судьбы и времени сѣдаго
Не бойся, молодой пѣвецъ!
Слѣды изчезнутъ поколѣній,
Но живъ талантъ, безсмертенъ геній.
Этотъ привѣтъ глубоко тронулъ впечатлительную, теплую и признательную душу Пушкина; онъ отвѣчалъ на него стихотвореніемъ, которое всѣмъ извѣстно, но которое — какъ всѣ стихотворенія Пушкина — повторяется съ новымъ наслажденіемъ. Да позволено мнѣ будетъ заключить имъ мою рѣчь; вотъ оно:
Когда средь оргій жизни шумной,
Меня постигнулъ острацизмъ,
Увидѣлъ я толпы безумной
Презрѣнный, робкій эгоизмъ:
Безъ слезъ оставилъ и, съ досадой
Вѣнки пировъ и блескъ Аѳинъ;
Но голосъ твой былъ мнѣ отрадой
Великодушный гражданинъ!
Пускай судьба опредѣлила
Гоненье грозное мнѣ вновь,
Пускай мнѣ дружба измѣнила,
Какъ измѣнила мнѣ любовь, —
Въ моемъ изгнаньи позабуду
Несправедливость ихъ обидъ:
Онѣ ничтожны, если буду
Тобой оправданъ, Аристидъ!
Что можно еще прибавить къ этой похвалѣ?
- ↑ Онъ родился въ 1788 г.