Неподвижныя Звѣзды и планеты нравственнаго міра. Сочиненіе П. Морозова. Москва. Въ университетской тип. 1846. Въ 8-ю д. л. 16 стр.
Г. Морозовъ, знакомый нѣсколько нашимъ читателямъ по брошюркѣ: «Борьба Язычества съ Христіанствомъ», и по «Отвѣту на рецензію Отеч. Записокъ», является съ новой брошюркой, въ которой старается рѣшить слѣдующіе вопросы: по какому направленію до-сихъ-поръ совершалось движеніе наукъ, прямолинейному, постоянно приближавшему ихъ къ совершенству, или круговому, или криволинейному особаго рода? измѣненія, происходящія отъ новыхъ открытій въ объемѣ и свойствѣ наукъ, всегда ли увеличиваютъ цѣнность ихъ, или бываютъ случаи, когда число знаній человѣческихъ возрастаетъ на-счетъ ихъ качества? Рѣшеніе перваго вопроса начинается сравненіемъ: путешественникъ, ѣдущій по прямой линіи, никогда не долженъ встрѣчать предметы, которые онъ оставилъ позади себя. Такъ и наука, безпрерывно совершенствующаяся, никогда не должна обращаться къ положеніямъ, признаннымъ ложными. Исполняется ли это? спрашиваетъ авторъ. Вовсе нѣтъ, отвѣчаетъ онъ же: мнѣнія отверженныя, осмѣянныя ученымъ свѣтомъ, вновь принимаются за истину, и обратно: къ мнѣніямъ, которыми нѣкогда гордились ученые, теперь не имѣютъ никакой вѣры. Изъ приведенныхъ на это примѣровъ открывается, что науки вновь приходили къ оставленнымъ ими положеніямъ и удалялись отъ мнѣній, почитавшихся истинными. Слѣдовательно — заключаетъ г. Морозовъ — въ ихъ ходѣ не было свойствъ прямолинейнаго движенія, науки не шли безпрерывно впередъ, не расширяли безпрерывно свѣтлаго пространства, образуемаго ими во мракѣ, окружающемъ человѣка. — Отсюда же проистекаетъ и рѣшеніе втораго вопроса. Приращенія наукъ ежедневны, но эти приращенія нерѣдко бываютъ отрицательными: такъ называетъ авторъ всѣ невѣрныя наблюденія, всѣ ложныя системы, всѣ преувеличенные разсказы. Нельзя отрицать, чтобъ науки не имѣли поступательнаго движенія, оно существовало, но совершалось не по прямой линіи, и, кажется, не переходило извѣстныхъ предѣловъ. Если выразить графически теченіе просвѣщенія въ древнемъ и новомъ мірѣ, то получится линія со многими выпуклыми вершинами. Нѣсколько разъ родъ человѣчій достигалъ, по-видимому, значительной высоты знанія и снова терялъ свои пріобрѣтенія. Колесо философическихъ системъ, увлекающее за собою и всѣ другія знанія, нѣсколько разъ обернулось и не нашло покоя (стр. 1—5).
Правду говорятъ французы: comparaison n’est pas raison. Но мы прибавимъ, что нѣтъ такого ложнаго мнѣнія, которое не вытекало бы правдоподобнымъ слѣдствіемъ изъ ложнаго сравненія. Общая формула подобныхъ выводовъ есть знаменитый силлогизмъ: «палка стоитъ въ углу, слѣдовательно, дождь идетъ». Дѣйствительно, согласитесь только допустить, что палка одно и то же съ дождемъ, и что стоять въ углу значитъ идти — и вы непремѣнно увидите, что при стояніи палки въ углу необходимо надобно идти дождю. Равнымъ-образомъ, представьте путь къ истинѣ въ видѣ прямоѣзжей дороги, а знанія, пріобрѣтаемыя человѣкомъ при этомъ стремленіи къ истинѣ, въ видѣ полосатыхъ столбовъ, означающихъ версты, -вы имѣете право заключить, что вы плохо подвигаетесь въ своемъ путешествіи, если вамъ попадаются снова преждебывшія версты; это значитъ, что, вмѣсто поступательнаго движенія, вы совершаете возвратное. Но кто же такимъ-образомъ смотритъ въ наше время на безпрерывное совершенствованіе знаній? Какому образованному современному человѣку прійдетъ въ голову понимать пріобрѣтенныя знанія какъ дѣла рѣшеныя, отсылаемыя въ архивъ съ утѣшительнымъ ярлычкомъ: «кончено»? Въ однѣхъ только волшебныхъ сказкахъ запрещается человѣку обращаться назадъ, кто бъ его ни кликалъ, какъ бы нечистая сила ни соблазняла его: умъ не выпускаетъ изъ вида прошедшаго и всегда обращается къ нему съ цѣлью передѣлать его, усовершенствовать на основаніи новыхъ пріобрѣтеній, позднѣйшихъ изслѣдованій. Истинно-благоразумный человѣкъ, съ каждымъ днемъ старѣясь болѣе-и-болѣе, съ каждымъ днемъ ближе и ближе подходя къ могилѣ, долженъ ли забыть день своего рожденія, дѣтство, въ которое онъ такъ былъ безразсуденъ, юность, въ которую онъ такъ былъ страстенъ? Развѣ сознаніе бывшихъ проступковъ не есть извѣстная степень совершенства? Развѣ знаніе оцѣнить достойное прошедшее и отказаться отъ настоящаго недостойнаго не есть признакъ улучшенія? Умѣнье видѣть, при свѣтѣ новыхъ открытій ума, ложность того, что считалось истиннымъ, истину того, что считалось ложнымъ, — есть умѣнье мудраго.
Оригинальное заблужденіе г. Морозова произошло отъ ложнаго понятія о совершенствѣ наукъ — понятія, которое заставило его прибѣгнуть къ забавному сравненію пути къ истинѣ съ прямоѣзжею дорогою, съ прямолинейнымъ путешествіемъ. Прямо летаютъ только извѣстной породы птицы… По мы принадлежимъ къ существамъ нелетающимъ, и потому имѣемъ свое понятіе объ умственномъ совершенствованіи.
Ходъ постепеннаго развитія каждой науки и всего знанія человѣческаго очень-ясенъ. Каждая паука безостановочно собираетъ факты, относящіеся къ предмету ея изслѣдованій, и безостановочно переводитъ ихъ въ общія положенія. Процессъ совершенствованія заключается въ неослабномъ взаимодѣйствіи общаго и фактическаго: факты дѣйствуютъ на общія положенія, измѣняя ихъ въ количествѣ и качествѣ; общія положенія, въ свою очередь, дѣйствуютъ на факты, освѣщая новымъ, болѣе-яркимъ свѣтомъ прежде-добытые и предлагая болѣе-вѣрное руководство для дальнѣйшихъ разъисканій. Совершенствованіе каждой науки состоите въ этомъ безпрерывномъ поступательномъ движеніи (фактовъ и положеній, при которомъ прежній матеріалъ ея, видъ, объемъ безпрерывно измѣняются или дополняясь, или отрицаясь, или вновь переходя изъ отринутаго въ признаваемое истиннымъ. Нѣкоторые изъ древнихъ астрономовъ признавали, что земля движется; Тихобраге доказывалъ неподвижность земли и движеніе солнца, но астрономія его времени была совершеннѣе астрономіи древней; Коперникъ возвратился къ мнѣнію древнему и отвергнулъ Тихобраге, но астрономія его времени была совершеннѣе астрономіи древней и астрономіи Тихобраге.
Какъ между фактами и общими положеніями одной науки, такъ и между различными науками существуетъ необходимое и благотворное взаимодѣйствіе. Одна другой помогаетъ или дополняя ее, или отрицая какую-нибудь часть ея содержанія, или заставляя признавать въ ней то, что прежде отвергалось. Такъ сильное развитіе наукъ естественныхъ, особенно медицины, уничтожило многіе психологическія бредни, а исторія рода человѣческаго сокрушила многія нелѣпости выспренней метафизики. Въ этомъ отреченіи отъ тѣхъ положеній, которыя признавались справедливыми, заключается торжество мысли. Умъ имѣетъ полное право гордиться отрицательными приращеніями, потому, во-первыхъ, что они сами-по-себѣ важны, а во-вторыхъ, потому, что въ нихъ зародышъ положительныхъ и часто весьма-глубокихъ свѣдѣній. Слѣдовательно, совершенствованіе знанія состоитъ еще въ безпрерывномъ вліяніи однѣхъ наукъ на другія, отъ-чего онѣ быстро стремятся впередъ.
Наконецъ, фактическимъ и общимъ содержаніемъ всѣхъ наукъ овладѣваетъ философія, и на основаніи всего того, до чего дошелъ умъ человѣка въ извѣстную эпоху, строитъ систему. Между содержаніемъ наукъ и философскими системами существуетъ также взаимодѣйствіе, ясное для каждаго, кто имѣетъ понятіе о томъ и о другомъ. Содержаніе наукъ, приращаясь въ объемѣ и просвѣтляясь въ качествѣ, измѣняетъ систему, а система, съ своей стороны, даетъ направленіе и новую жизнь разнообразнымъ знаніямъ. Слѣдовательно, совершенствованіе знанія заключается наконецъ въ безпрерывномъ вліяніи философіи на всѣ прочія науки, и всѣхъ наукъ на философію, при которомъ какъ философія, такъ и науки идутъ впередъ, свидѣтельствуя на каждомъ шагу прогрессъ мысли.
Итакъ, совершенствованіе наукъ есть безпрерывное ихъ движеніе и вмѣстѣ безпрерывное ихъ измѣненіе. Каждая наука въ частности, всѣ науки вмѣстѣ и каждая философская система суть временныя и конечныя выраженія истины безконечной и вѣчной, къ которой человѣкъ стремится, — знанія абсолютнаго и окончательнаго, къ которому идетъ умъ въ своемъ безконечно-прогрессивномъ развитіи. Никакая опредѣленная форма знанія не въ-силахъ исчерпать жизненнаго богатства духа нашего. Прогрессъ дѣйствуетъ на истины пріобрѣтенныя, всѣмъ извѣстныя, и представляетъ ихъ въ новомъ видѣ, подъ новою точкою зрѣнія. Человѣкъ на время останавливается при своемъ новѣйшемъ міросозерцаніи, потомъ снова принимается за работу и строитъ новое, болѣе-удобное, обширное, свѣтлое и прекрасное зданіе. Спокойствіе погрузило бы его въ гибельный сонъ, тогда-какъ въ этой работѣ безъ конца и отдыха заключается истинное, величайшее достоинство разума, его сладострастіе и жизнь.
Отрицаніе прежняго знанія, которое считалось истиннымъ; признаваніе истиннымъ того, что считалось ложью; наконецъ, пріобрѣтеніе новыхъ истинъ — все это доказываетъ только, что сфера знаній раздвигается и намъ виднѣе въ болѣе-обширномъ горизонтѣ, при болѣе-яркомъ свѣтѣ. Смѣшно жалѣть объ утратѣ довѣрія къ тѣмъ или другимъ положеніямъ; главное дѣло въ томъ, на основаніи чего мы отвергаемъ или признаемъ. А основаніе перемѣняется въ-слѣдствіе совершенствованія науки, успѣхи которой сопряжены неизбѣжно съ прогрессомъ другихъ наукъ и движеніемъ философіи. Самъ авторъ говоритъ, что колесо философическихъ системъ увлекаетъ за собою и всѣ другія знанія, но тутъ же сожалѣетъ, что оно не нашло покоя. Хорошо было бы колесо, которое бы остановилось!
Успѣхи астрономіи привели къ заключенію о неподвижности солнца. Но дальнѣйшіе успѣхи той же науки показали, что и солнце движется. Нѣтъ уже болѣе неподвижныхъ звѣздъ: онѣ тоже стремятся… куда?.. это рѣшитъ наука, а не брошюра г. Морозова.