НЕЗНАКОМЕЦЪ. править
На лугу предъ древнимъ замкомъ,
На скамьѣ, въ тѣни оливы
Донья Гарція сидѣла
И глядѣла въ даль тревожно.
Вотъ глядитъ она и видитъ:
Мимо зкмка ѣдетъ рыцарь,
Съ головы до ногъ закованъ
Въ латы крѣпкія стальныя,
Съ головы до ногъ покрытый
Ѣдкой ржавчиной и пылью;
Конь подъ нимъ едва ступаетъ
Утомленъ походомъ дальнимъ.
Увидавъ его, синьйора
Со скамьи поспѣшно встала
И стопою торопливой
Подошла къ рѣшеткѣ замка.
--«Рыцарь, рыцарь, добрый рыцарь!..
Отчего ты ѣдешь мимо?
Отчего въ мой замокъ мирный
Завернуть съ пути не хочешь»?
Такъ въ волненьи и тревогѣ
Громко къ путнику взывала
Донья Гарція. И путникъ
Слѣзъ съ коня неторопливо
И приблизился съ поклономъ
Къ доньѣ Гарціи прекрасной.
— Ты усталъ съ дороги, рыцарь,
Донья Гарція сказала,
Отдохни же въ этомъ замкѣ,
Подкрѣпись виномъ и пищей!..
Добрый рыцарь! ты навѣрно
Возвращаешься въ свой замокъ
Изъ похода противъ Мавровъ, —
Такъ, молю тебя, скажи мнѣ,
Гдѣ мой мужъ?.. Уже три года,
Какъ о немъ пропали слухи…
— Но скажите мнѣ, синьйора,
Кто вашъ мужъ и опишите
Точно всѣ его примѣты…
— Мужъ мой — рыцарь, графъ донъ-Гарцій;
Онъ высокъ, прекрасенъ, строенъ,
Храбръ, уменъ, любезенъ, ловокъ…
На устахъ его играетъ
Вѣчно-свѣтлая улыбка;
Надъ челомъ его высокимъ
Вьются шелковыя кудри —
Свѣтлорусыя, густыя,
И горятъ, какъ звѣзды ночи,
У него младыя очи,
Очи темно-голубыя.
— Знаю я, и кто не знаетъ
Графа Гарція!.. Съ нимъ вмѣстѣ
Мы сражались подъ Кордовой:
Тамъ, въ глазахъ моихъ, донъ-Гарцій
Изувѣченъ былъ врагами.
Видѣлъ, видѣлъ я синьйора,
Какъ одинъ наѣздникъ маврскій
Остріемъ копья стальнаго
Въ правый глазъ ему ударилъ,
А другой мечомъ дамасскимъ
Отрубилъ однимъ ударомъ
Руку правую по локоть.
И упалъ съ коня на землю
Вашъ супругъ, покрытый кровью,
И изъ статнаго красавца
Сталъ онъ вдругъ уродъ уродомъ.
Одноглавый, однорукій
Онъ достался въ плѣнъ Арабамъ
И живетъ теперь въ Кордовѣ.
Тамъ отъ вѣры Христіанской,
Отъ родныхъ и отъ отчизны
Онъ отрекся предъ Кораномъ, —
И за то въ такую милость
И любовь вошелъ къ калифу,
Что теперь въ его палатахъ
Онъ живетъ и утопаетъ
Въ нѣгѣ, роскоши, весельи…
Далъ ему калифъ въ подарокъ
Четырехъ красавицъ юныхъ, —
И вступилъ донъ-Гарцій съ ними
Въ мусульманскій бракъ постыдный.
И въ горячихъ ихъ объятьяхъ
Онъ забылъ и васъ синьйора,
И вашъ замокъ мирный, тихій,
И страну свою родную.
— Горе, горе мнѣ несчастной!
Я навѣкъ вдовой осталась…
Цѣлый вѣкъ я стану плакать
По своемъ несчастномъ мужѣ!
Такъ сказала, тихо плача,
Донья Гарція въ печали
И дрожащими руками
Очи влажныя закрыла.
— "Не печальтесь такъ синьйора,
Молвилъ рыцарь, поправляя
На себѣ свой шлемъ пернатый:
Съ вашей дивной красотою
Вы останетесь недолго
Скорбной, плачущей вдовицей: —
Лишь примчится слухъ въ столицу,
Что свободны вы, графиня,
Какъ взволнуется тревожно
Изъ конца въ конецъ все царство,
И полны надеждой сладкой,
Всѣ сердца любовью вспыхнутъ, —
И придутъ толпой влюбленной
Къ вамъ и рыцари, и гранды,
И съ мольбою нѣжной, страстной
Вокругъ васъ тѣсниться станутъ
Женихи съ утра до ночи.
Первый я — простите дерзость
Предложить хочу вамъ руку.
Вѣрьте мнѣ, ничѣмъ не хуже
Я донъ-Гарція: клянусь вамъ,
Я, какъ онъ, богатъ и знатенъ,
Я какъ онъ и храбръ, и молодъ;
Я ему не уступаю
Ни красой, ни даромъ слова,
Ни любезностью веселой;
Что-жъ до роста и до стана,
То и сами вашимъ взоромъ
Ростъ мой можете вы смѣрить
И моимъ красивымъ станомъ
Отъ души полюбоваться.
Что-жъ вы плачете, синьйора?..
Вѣроломный вашъ донъ-Гарцій
Недостоинъ этой чести:
Онъ, по совѣсти, не стоитъ
Ни одной слезинки вашей.
Онъ себя тройной измѣной
Запятналъ предъ всей страною:
Измѣнилъ своей онъ вѣрѣ,
Измѣнилъ своей отчизнѣ,
Измѣнилъ женѣ прекрасной…
Ахъ одно лишь ваше слово,
Лишь одинъ вашъ взглядъ привѣтный —
Взглядъ одинъ, — и я навѣки
Здѣсь у вашихъ ногъ останусь
Вашимъ плѣнникомъ послушнымъ
И любовію моею
И заботливой, и нѣжной,
И почтительной, и страстной
Воскрешу я вашу душу
Отъ унынія и скорби —
Исцѣлю всѣ раны сердца!..
Взглядъ одинъ, и я мгновенно
Для одной для васъ забуду
Цѣлый міръ — одно лишь чувство
Я въ душѣ лелѣять стану —
Пламень страсти свѣтлый, чистый
Въ вамъ, чистѣйшая изъ женщинъ!
Если-жъ вы моимъ моленьямъ
Не хотите внять, синьйора, —
То введете въ грѣхъ ужасный
Вы меня отказомъ вашимъ:
Здѣсь — предъ вашими глазами —
Я моимъ мечомъ толедскимъ
Усмирю въ себѣ навѣки
Сердца нѣжнаго мученья…
— Рыцарь, рыцарь, для чего ты
Говоришь такія рѣчи!
Ахъ, повѣрь мнѣ, ни мольбами,
Ни прельщеньями, ни лестью
Не зажжешь въ моемъ ты сердцѣ
Бурный пламень новой страсти:
Ахъ, повѣрь, одной душою
Я любить двоихъ не въ силахъ, —
И донъ-Гарцію до гроба
Я женой останусь вѣрной!
Пусть лишился онъ несчастный
Красоты своей навѣки,
Пусть измѣной заплатилъ мнѣ
За любовь мою и вѣрность,
Пусть меня для женъ презрѣнныхъ
Разлюбилъ и позабылъ онъ;
По не въ силахъ я, не въ правѣ
Разлюбить его. Ужели
Отплатить ему рѣшуся
Я измѣной за измѣну?
Нѣтъ, никто, ничто не въ силахъ
Потушить во мнѣ то пламя —
Пламя чистое, святое,
Что въ моемъ пылаетъ сердцѣ
Съ той поры, какъ полюбила
Я донъ-Гарція: то пламя
Лишь съ моей угаснетъ жизнью.
И меня своей любовью
Ты теперь утѣшить хочешь
И сулишь мнѣ въ дняхъ грядущихъ
Счастье новое и радость!
Нѣтъ, мое исчезло счастье,
Безвозвратно скрылась радость;
Опустѣлъ и опостылѣлъ
Для меня весь міръ отнынѣ!…
Ахъ, когда-бъ была я въ силахъ
Съ этой жизнью распроститься:
Что мнѣ въ ней, когда донъ-Гарцій
Разлюбилъ меня и бросилъ!…
Завтра… нынче же покину*
Я постылый этотъ замокъ —
Навсегда разстанусь съ міромъ
И одна съ своей тоскою
Въ монастырь укроюсь дальній!
Тамъ запрусь я въ кельѣ тѣсной,
Буду лить ручьями слезы,
Лить, пока всю жизнь, всю душу
Я не выплачу слезами!…
— Не спѣшите такъ, синьйора,
Въ монастырь — побудьте съ нами!
Молвилъ рыцарь-незнакомецъ,
И съ веселымъ, звонкимъ смѣхомъ,
Поднялъ онъ съ лица забрало, —
И къ нему на шею съ крикомъ,
Съ крикомъ радости внезапной,
Быстро бросилась графиня,
И лаская и лобзая,
Увлекла его въ свой замокъ.