Что тако злость и ков трепещет,
Мятется лютая вражда,
Раздор в отчаяньи скрежещет,
Бегущ во тигровы стада;
Хула и умысл беззаконный
В ад хочет свергнуться бездонный,
Не зная долу, где спастись?
Не паки ль небеса Фемиде
Во человеческом к нам виде
Велят на крылиях снестись?
Не баснословная богиня
Пороки сокрушить грозит,
Премудра россов героиня,
Живая правда, их разит.
Ударил страшный гром закона
С Екатеринина в них трона,
И стрелы многи, яко град.
Нечестье, фурия земная,
Куда от молнии Синая
Теперь укроешься? — Во ад.
Средь райского красуясь дола,
Меж градов, как меж звезд луна,
Блистая древностью престола,
Веселием восхищена,
Москва главу, венцем покрыту,
Бессмертья лаврами обвиту,
Возносит к горним облакам,
Пресветлы мещет окрест взоры,
В подверженны поля и горы,
К далеким разных морь брегам.
Во звучны славою пределы,
Во весь полунощи округ,
В града, в блаженны миром селы
С трубой парящий видит слух.
Он роды все зовет в участье
Писати собственно их счастье,
Их душу жительства, закон.
Чтоб всяк был жребием доволен,
Всяк дати глас свой будет волен,
Всяк пользы собственной тектон.
Там разным племена язы́ком
Ко господу взывают сил,
Велик господь в Петре Великом,
Велик в Елисавете был, —
Но коль прославлен, дивен ныне
В возлюбленной Екатерине,
Орудии твоих чудес;
Ты ими насаждал в нас крины,
Законом ты Екатерины
Преложишь землю в вид небес.
«Иной достигнув жизни краю,
Обрадованный вестью сей,
Теперь спокойно умираю, —
Гласит воззревый на детей, —
Мне в томной смерти та отрада,
Что вам, мои любезны чада,
Отныне промысл положил
Монаршей милости под кровом
Цвести во благоденстве новом,
О, коль нас скипетр одолжил!»
Кто лютостью, как тигр, пылая,
Стремится в бурных мыслей путь,
Ногами трупы попирая,
Спешит лавр лестный досягнуть,
Плывя в реке кровавой пены,
Готовит чуждым тронам плены
И сирым тяготу желез, —
Внезапным счастлив вероломством,
Пред поздным льстится быть потомством
Достойный песней Ахиллес.
Екатерина в недрах мира,
Покоя сладкого в тени,
В дыханьи нежного зефира
Дает вкушать златые дни:
Ее кротчайшая держава
Жизнь подданным, ей — вечна слава;
Ее лавр оный краше всех,
Что ей подвластны без премены,
Как лавры все цветут зелены,
Не зная в счастии помех.
Хотя пред сча́стливым солдатом
Пасть должен слабый иль бежать,
Трудняй во свете быть Сократом
И молча смертных одолжать,
Без страха ближним быти сильну,
Благодеяньями обильну.
Монархиня воюет злость;
Хотя молчат ее перуны
И спят орлы в подножьи юны,
Страшна ее порокам трость.
О древность, чудная делами,
Вещей различных бытием,
Которы жадными очами
В нетлеющих скрижалях чтем!
Открой земного мне державца,
Отца, вождя, законодавца,
Таких исполнена доброт,
Какие зрим в Екатерине,
Разящей злобу героине,
Живом источнике щедрот.
Сквозь грозны в свете перемены,
Сквозь отдаленных мглу веков
Я древнего Египта стены
И счастье бывших зрю родов;
Там мудры Озирид уставы
В пределы своея державы,
Отец подвластных, тщится ввесть,
Во чин прехвальный всё устроить
И первого себе присвоить
Законодавца в свете честь.
По нем Канди́и обладатель,
Примеру следуя сему,
Ревнует быть законодатель,
Отец народу своему:
Ликург огнем военным дышит,
Пером соседству страшным пишет
Суровость для спартан одну;
Чрез тяжко им самим геройство
Домашне утвердить спокойство,
Чрез брань ввесть хочет тишину.
Жестокость странну умеряет,
Которой буйствовал Дракон,
Черты кровавы заглаждает
В его преданиях Солон;
И утомленному народу
Подать желанную свободу,
Восставить тщится в нем покой;
Споспешники всеобща блага,
Преносят суд ареопага
Во град квириты мудри свой.
Но ах! Кий вопль, коль тяжки муки
Там чадам, матерям, отцам,
Не слышны в них похвальны звуки,
Законов должные творцам.
Младенцы тамо неповинны
Казнь терпят, как раби злочинны;
Последню бедных кровь пиет
Корыстолюбие несыто;
И милосердие забыто
Несчастным крова не дает.
Монархиня благоутробна,
Противной шествуя стезей,
Без грому небесам подобна,
Щадя, как мать, своих людей,
Во основание закона
Любовь со высоты шлет трона;
Любовью начинает суд;
Дарует своему народу
Писать, что чувствуют, свободу, —
Да сами облегчат свой труд.
О ты, который земнородных
Счастливо общество нарек,
Где царь, исполнен превосходных
Даров, ведет свой мудро век,
Иль где в сиянии короны
Премудрость подает законы,
Восстань, Платон, и посмотри:
У нас Минерва на престоле,
Ее покорствуем мы воле,
Ей ставим с верой алтари.
Отверзлись светлостей небесных
Бессмертным входные врата!
Мой дух, видений полн чудесных,
Со страхом горни зрит места.
Преславен в сонме венценосцов
Открылся обновитель россов,
Законодавец и герой,
И купно с ним Елисавета,
Исполненна подобна света,
Пречудна равной красотой.
«Приникни на Екатерину, —
Речет ко дщери Петр своей, —
Отраду по тебе едину
Сраженных скорбию людей;
Избранну в нашу кровь тобою,
Что тою ж, как тебя, рукою
Небесный промысл увенчал.
Сия ли даст умолкнуть звуку, —
Гласит, простерши перст на внуку,—
Моих, твоих великих хвал?
Не у́снет та, ниже воздремлет,
Храня монарший чтящих трон;
Единой их рукой объемлет,
Другою пишет им закон.
Как я, завистным угрожает,
Как ты, щедроты изливает
На все земные племена;
Врагам страшна, молниевидна;
Своим надежда непостыдна;
Во всей подсолнечной дивна.
Низзри, как Павел весь облекся
В геройства вид, в надежды свет!
Кто б самым взором не привлекся
Желать ему счастливых лет?
Орлом взлетит высокопарным,
В ряд станет с солнцем лучезарным,
На что ни взглянет, оживит,
Науки разумом проникнет,
Премудро царствовать навыкнет,
Как мать, вселенну удивит».
Но что в уме моем скрывает
Видений райских красоту?
Кий шум во уши ударяет
И гонит сладку прочь мечту?
Согласно разные народы,
Грядущи представляя годы,
Взывают светов ко отцу:
Да счастье наше бог умножит,
Царице дни на дни приложит,
Привесть начатое к концу.
А те, которые недавно
Стеклись в Россию пришлецы
И орлими крылами равно
Покрыты с нами, как птенцы,
Внезапно вняв шум славы звучной,
Гласящей век благополучный,
Восстановляемый для нас,
Иль паче счастья совершенство,
Воспомнив и свое блаженство,
Своим сугубят общий глас.
Благословен, под росским небом
Свое дыханье кто влечет,
Не столь весенним в полдень Фебом,
Коль в недрах матери согрет;
Во дни изведали мы кратки,
Коль здешних стран плоды суть сладки,
Коль сладки волжские струи;
Хотя здесь дышат ветры хладны,
Но мразы больше нам отрадны,
Как, Зе́фир, нежности твои.
Но кие лики всюду зрятся
Мужей, что шествуют во храм?
Все смирной алтари дымятся,
Восходят гласы к небесам.
Царица, свыше вдохновенна,
Во всех путях благословенна,
С высот делам заемлет свет.
Начало са́мо показует,
Начало нам преобразует,
Как росс под солнцем процветет!
Вдовы́, от радости воспряньте;
Отрите слезы, сироты́;
Убоги, сетовать престаньте,
Забудьте сильных тяготы́;
Всех дух и мысли, успокойтесь;
А вы, преступники, убойтесь
Сплетать на ближних злобный ков;
Иль месть неправой упредите,
Отныне истинных явите
В себе отечества сынов.
Но кто толико своевольну
Предпримет мысль, так будет жить,
Чтоб мать, всем равно сердобольну,
Враждой на братей раздражить?
Чье сердце толь во злобе твердо,
Ее чтоб око милосердо
Склонить к добротам не могло?
Где правда хощет воцариться,
Там кто посмеет устремиться
На ненавистно оной зло?
Небесны коль светила стройно
Текут в предписанных кругах,
Согласно столь же и пристойно
В земных течение делах,
В своем вещь кажду у́зрим чине:
Угодно так Екатерине;
Земное божество велит;
Так суд поставлен непреложно;
Что нам быть мнится невозможно,
Всесильный ею совершит.
Премудростью многоочита,
Щедротами обильна мать,
Утеха россов и защита,
Небес к нам промысла печать,
Живи, цвети и долголетствуй,
С престолом тишину наследствуй,
Чем цвел Елисаветин век.
Но твой да тем пребудет тише,
Чем счастием народным выше,
Всех благ сокровищем востек.
