На завитки ресниц
Невинных и наглых,
На золотой загар
И на крупный рот, —
На весь этот страстный,
Мальчишеский, краткий век
Загляделся один человек
Ночью, в трамвае.
Ночь — черна,
И глаза ребёнка — черны,
Но глаза человека — черней.
— Ах! — схватить его, крикнуть:
— Идём! Ты мой!
Кровь — моя течёт в твоих тёмных жилах.
Целовать ты будешь и петь,
Как никто на свете!
На́смерть
Женщины залюбят тебя!
И шептать над ним, унося его на руках
по большому лесу,
По большому свету,
Всё шептать над ним это странное слово: — Сын!
