Нашему юношеству (Маяковский)

Нашему юношеству
автор Владимир Владимирович Маяковский
Дата создания: 1927. Источник: В. В. Маяковский, сочинения в двух томах. Москва, издательство «Правда», 1987 г.


НАШЕМУ ЮНОШЕСТВУ



На сотни эстрад бросает меня, 
на тысячу глаз молодежи. 
Как разны земли моей племена, 
и разен язык 
  и одёжи! 
Насилу, 
  пот стирая с виска, 
сквозь горло тоннеля узкого 
пролез. 
  И, глуша прощаньем свистка, 
рванулся 
  курьерский 
  с Курского! 
Заводы. 
  Берёзы от леса до хат 
бегут, 
  листками вороча, 
и чист 
  — как-будто слушаешь МХАТ, 
московский говорочек. 
Из-за горизонтов, 
  лесами сломанных, 
толпа надвигается 
  мазанок. 
Цветисты бочка́ 
  из-под крыш соломенных, 
окрашенные разно. 
Стихов навезите целый мешок, 
с таланта 
  можете лопаться — 
в ответ 
  снисходительно цедят смешок 
уста 
  украинца-хлопца. 
Пространства бегут, 
  с хвоста нарастав, 
их жарит 
  солнце-кухарка. 
И поезд 
  уже 
  бежит на Ростов, 
далеко за дымный Харьков. 
Поля — 
  на мильоны хлебных тонн, 
как будто 
  их гладят рубанки, 
а в хлебной охре 
  серебряный Дон 
блестит 
  позументом кубанки. 
Ревём паровозом до хрипоты, 
и вот 
  началось кавказское — 
то го́ловы сахара высят хребты, 
то в солнце — 
  пожарной каскою. 
Лечу 
  ущельями, свист приглушив. 
Снегов и папах седи́ны, 
Сжимая кинжалы, стоят ингуши, 
следят 
  из седла 
  осетины. 
Верх 
  гор — 
  лёд, 
низ 
  жар 
  пьёт, 
и солнце льёт йод. 
Тифлисцев 
  узнаешь и метров за́ сто, 
гуляют часами жаркими, 
в моднейших шляпах, 
  в ботинках носастых, 
этакими парижаками. 
По-своему 
  всякий 
  зубрит азы, 
аж цифры по своему снятся им. 
У каждого третьего — 
  свой язык 
и собственная нация. 
Однажды, 
  забросив в гостиницу хлам, 
забыл, 
  где я ночую. 
Я 
  адрес 
  по-русски 
  спросил у хохла, 
хохол отвечал: 
  — Нэ чую. — 
Когда ж переходят 
  к научной теме, 
им 
  рамки русского 
  у́зки, 
с Тифлисской 
  Казанская академия 
переписывается по-французски. 
И я 
  Париж люблю сверх мер 
(красивы бульвары ночью!). 
Ну, мало ли что — 
  Бодлер, 
  Малярмэ 
и этакое прочее! 
Но нам ли, 
  шагавшим в огне и воде 
годами 
  борьбой прожжёнными, 
растить 
  на смену себе 
  бульвардье 
французистыми пижонами! 
Используй, 
  кто был безъязык и гол, 
свободу Советской власти. 
Ищите свой корень 
  и свой глагол, 
во тьму филологии влазьте. 
Смотрите на жизнь 
  без очков и шор, 
глазами жадными цапайте 
всё то, 
  что у вашей земли хорошо 
и что хорошо на Западе. 
Но нету места 
  злобы мазку, 
не мажьте красные души! 
Товарищи юноши, 
  взгляд — на Москву, 
на русский вострите уши! 
Да будь я 
  и негром преклонных годов, 
и то, 
  без унынья и лени, 
я русский бы выучил 
  только за то, 
что им 
  разговаривал Ленин. 
Когда 
  Октябрь орудийных бурь 
по улицам 
  кровью ли́лся, 
я знаю, 
  в Москве решали судьбу 
и Киевов 
  и Тифлисов. 
Москва 
  для нас 
  не державный аркан, 
ведущий земли за нами, 
Москва 
  не как русскому мне дорога, 
а как огневое знамя! 
Три 
  разных истока 
  во мне 
  речевых. 
Я 
  не из кацапов-разинь. 
Я — 
  дедом казак, другим — 
  сечевик, 
а по рожденью 
  грузин. 
Три 
  разных капли 
  в себе совмещав, 
беру я 
  право вот это — 
покрыть 
  всесоюзных совмещан. 
И ваших 
  и русопетов. 

1927