288[1]
Жил царь очень любопытен, всё под окнами слушал; а было у купца три дочери, и говорят как-то эти дочери отцу; одна говорит:
— Если б меня взял царский хлебодар[2]!
А другая говорит:
— Если б меня царский слуга взял за себя замуж!
А третья говорит:
— А я желала бы за самого царя выйти; я бы принесла ему два сына и одну дочку!
Царь весь этот разговор слышал; спустя несколько времени царь сделал точно так, как они желали: старшая дочь вышла за хлебодара, средняя дочь вышла за слугу царского, а меньшая за самого царя. Царь хорошо жил со своею супругой, и стала она беременна; потом стала родить. Вот царь посылает за городской бабкой; а сёстры царской жене и говорят:
— Для чего посылать? Мы и сами можем быть у тебя бабками.
Как родила царица сына, то эти бабки взяли да и сказали царю, что ваша супруга родила щенка, а младенца новорождённого положили в коробочку и пустили в царском саду в пруд. Царь разгневался на свою супругу, хотел было её в пушки расстрелять; да отговорили приезжие короли — на первый-де раз надобно простить. Ну, царь и простил; до другого разу оставил.
Через год стала царица другим ребёнком беременна и родила сына; сёстры опять сказали царю, что ваша супруга родила котёнка. Царь ещё больше того рассердился и хотел было свою супругу совсем казнить, да опять упросили-уговорили его. Он одумался и оставил её до третьего разу. А сёстры и другого младенца положили в коробочку и пустили в пруд. Вот ещё царица стала беременна третьим и родила прекрасную дочь; сёстры опять доложили царю, что ваша супруга родила неведомо что. Царь больше того рассердился, поставил виселицу и хотел было свою жену повесить; да приезжие из других земель короли сказали ему:
— Лучше возьми да поставь около церкви часовню и посади её туда: кто будет идти к обедне, всякий будет ей в глаза плевать!
Царь так и сделал; а ей не только что плевать в глаза, всякий несёт кто калачей, кто пирогов. А которых царица родила детей, а бабки в пруд попущали, царский садовник взял их к себе и стал воспитывать.
Эти царские дети росли не по годам, а по месяцам, не по дням, а по часам; царевичи выросли такие молодцы, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать; а царевна такая красавица — просто ужасть! И вошли они в пору и стали просить садовника, чтобы позволил им поставить дом за городом. Садовник позволил; они поставили большой отличный дом и начали хорошо жить. Братья любили ходить за зайцами; раз они пошли на охоту, а сестра одна осталась дома. И приходит к ней в дом старая старушка и говорит этой девушке:
— Хорошо у вас в доме и красиво; только нет у вас трёх вещей.
Царевна спрашивает у старушки:
— Чего же нет у нас? Кажется, у нас всё есть!
Старушка говорит:
— Вот чего у вас нет: птицы-говоруньи, дерева певучего и живой воды.
Вот приезжают братья с охоты, сестра их встречает и говорит:
— Братцы! Всё у нас есть, только трёх вещей нету!
Братья спрашивают:
— Чего же у нас, сестрица, нету?
Она говорит:
— Нету у нас птицы-говоруньи, дерева певучего и живой воды.
Старший брат и просит:
— Сестрица, благослови меня, я пойду доставать эти диковины. А если я помру или меня убьют, так вы меня вот по чему узнавайте: поторкну[3] я в стену ножичек; если с ножичка капнет кровь — это будет знак, что я помер.
Вот он и пошёл; шёл-шёл и пришёл в лес. Сидит на дереве старый старичок; он его и спрашивает:
— Как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?
Старик дал ему каточек[4]:
— Куда этот каточек покатится, туда и ступай за ним!
Каточек покатился, а царевич за ним; прикатился каточек к высокой горе и пропал; царевич пошёл в гору, дошёл до половины горы, да вдруг и пропал. В доме его тотчас же капнула с ножичка кровь; сестра и говорит среднему брату, что помер наш большой брат: вот капнула с его ножичка кровь! Отвечает ей средний брат:
— Теперь я пойду, сестрица, доставать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды.
Она его благословила; он и пошёл; шёл-шёл, много ли, мало ли вёрст, и пришёл в лес. Сидит на дереве старый старичок; царевич его и спрашивает:
— Что, дедушка, как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?
Старичок говорит:
— На вот тебе каточек — куда он покатится, туда и ступай.
Старик бросил — каточек покатился, а царевич за ним пошёл; прикатился каточек к крутой высокой горе и скрылся; полез он в гору, дошёл до половины, да вдруг и пропал.
Вот сестра дожидалася его много, много годов, а его всё нет! — и говорит: «Должно быть, и другой мой братец помер!» Пошла сама доставать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды; шла она много ли, мало ли времени и пришла в лес. Сидит на дереве старый старичок; спрашивает его:
— Дедушка! Как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?
Отвечает старичок:
— Где тебе достать! Здесь похитрее тебя ходили, да все пропали.
Девушка просит:
— Скажи, пожалуйста!
И говорит ей старичок:
— На́ вот тебе каточек, ступай за ним!
Каточек покатился, девушка за ним пошла. Долго ли, коротко ли — прикатился этот каточек к крутой высокой горе; девушка полезла в гору, и зачали на неё кричать:
— Куда ты идёшь? Мы тебя убьём! Мы тебя съедим!
Она знай себе идёт да идёт; взошла на́ гору, а там сидит птица-говорунья.
Девушка взяла эту птицу и спрашивает у ней:
— Скажи мне, где достать дерево певучее и живой воды?
Птица говорит:
— Вот туда ступай!
Пришла она к певучему дереву, на том дереве разные птицы поют; отломила от него ветку и пустилась дальше; пришла к живой воде, почерпнула кувшинчик и понесла домой. Стала под гору спускаться, взяла да и прыснула живою водой: вдруг вскочили её братья и говорят:
— Ах, сестрица, как мы долго спали!
— Да, братцы, если б не я, вы бы век здесь спали!
И говорит им сестра:
— Вот, братцы, достала я птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды.
Братья возрадовались. Пришли они домой и посадили певучее дерево в своём саду; оно во весь сад распустилось, и поют на нём птицы разными голосами.
Раз как-то поехали братья на охоту и попадается им навстречу царь. Полюбились царю эти охотники, стал их просить к себе в гости. Они и говорят:
— Мы попросим у сестрицы позволения; если она позволит, то непременно будем!
Вот приезжают они с охоты, сестра их встречает, рада за ними ухаживать; говорят ей братья:
— Позволь нам, сестрица, к царю в гости сходить; он нас честью просил.
Царевна им позволила; они и поехали в гости. Приехали; царь их отлично принял и на славу угостил; стали они царю докладывать и просить, чтобы и он навестил их. Вот спустя некое время приезжает к ним царь, они его так же хорошо приняли-угостили и показали ему дерево певучее и птицу-говорунью. Царь удивился и говорит:
— Я царь, да у меня этого нет!
Тут сестра и братья говорят царю:
— Мы-де ваши дети!
Царь узнал про всё, обрадовался, и остался у них навсегда жить, и супругу свою из часовни взял; и жили они все вместе много лет во всяком счастии.
289[5]
В одном городе жил купец, у которого было три дочери. Чрез некоторое время он помер. Однажды девицы сидели под окошком и разговаривали; старшая говорила:
— Я бы желала хоть за хлебопёком царя быть!
Средняя:
— А я бы за поваром!
Малая:
— А я бы желала быть за самим царём и родила бы ему двух сыновей — по локоть руки в золоте, по колен ноги в се́ребре, в затылке светел месяц, а во лбу красно солнышко, да одну дочь, которая как улыбнётся — посыплются розовые цветы, а как заплачет — то дорогой жемчуг!
Царь гулял в это время по полю, ехал мимо их дома и подслушал этот разговор; на другой день послал он за купеческими дочерями и спросил: что они говорили вчерашнего дня? Ну, они сознались; царь старшую дочь выдал за своего хлебопёка, среднюю за повара, а младшую взял за себя.
Чрез некоторое время царица обеременела, и пришла пора ей родить. Царь начал заботиться, хотел посылать разыскивать хороших повивальных бабок; но сёстры, досадуя на младшую свою сестру, просили царя чтобы он позволил им заступить место бабушек. Царь уважил их; сестры пришли во дворец, и когда царица родила сына — точно такого, как говорила до замужества, они взяли его, положили в крепкий ящик и пустили по реке, а вместо его подложили щенёнка. Царь увидал, что жена его вместо сына родила щенка, собрал всех своих министров и хотел её казнить; но министры посоветовали первую вину простить, и царь на то согласился. Чрез некоторое время царица опять обеременела; царь хотел было посылать за хорошими бабушками, но сёстры царицыны стали его просить, чтобы дозволил им заступить место бабушек. И когда царица родила такого же сына, то сёстры положили его в ящик и пустили по реке, а вместо сына подложили котёнка. Царь увидал, что жена его родила котёнка, собрал министров и хотел её казнить; но министры уговорили его простить и вторую вину.
Чрез несколько времени царица опять обеременела. Когда пришло время ей родить, то царь хотел было посылать за хорошими бабушками; но сёстры царицыны опять его упросили, что они сами всё могут исправить за бабушек. Царь на это согласился, и когда царица родила такую точно дочь, какую обещалась до замужества, то сёстры взяли девочку, положили в ящик и пустили по реке, а вместо её подложили кусок дерева. Царь увидал, что царица вместо дочери родила кусок дерева, собрал своих министров и хотел её казнить, но министры упросили его, чтобы не казнил её, а заклал бы в каменный столб. Детей же царских, пущенных по реке, всех троих перенял один генерал, воспитал их как можно лучше, а после помер, и остались они сиротками.
Однажды братья отправились на охоту, а в то время пришла в дом к сестре их старушка; царевна приняла её хорошо. Посидевши тут, пошли они в сад.
— Что, бабушка, нравится ли тебе мой сад, и всего ли в нём довольно?
— Всего довольно, — отвечала старушка, — только трёх вещей нету: живой воды, мёртвой воды и говорящей птицы.
От тех слов царевна сделалась грустна и печальна. Приехали её братья, спросили, что она так печальна? Она сказала им всё, что слышала от старушки.
— Хорошо, — отвечал старший брат, — я поеду искать эту птицу.
Даёт ей ножичек и говорит:
— Если на ножичке кровь покажется, то меня в живых не будет!
Ехал он долгое-долгое время; приехал к какой-то горе, а подле неё стоит огромный дуб, под тем дубом старик сидит, у того старика волоса, брови, борода заросли уже в землю.
— Здорово, старичок!
— Добро пожаловать, — отвечал он.
— А что, можно ли достать живой и мёртвой воды и говорящую птицу?
— Можно, да не легко; ходят-то много, да возвращаются мало.
Простившись с старичком, отправился он на́ гору; взошёл на неё и услышал позади себя крик: «Держи, лови, руби его!» — и только оглянулся — вмиг окаменел. Сестра его посмотрела на ножичек и узнала, что старшего брата в живых нет.
Малый брат также захотел сходить за этими чудными вещами или хоть найти брата; он дал сестре вилочку:
— Если на вилочке кровь покажется, меня в живых не будет, — и отправился в путь.
Добрался до высокой горы, увидел старика, поговорил с ним и пошёл на́ гору; там услыхал тот же крик, оглянулся — и окаменел. Сестра взглянула на вилочку, узнала, что и меньшего её брата нет в живых; заперла свой дом и отправилась сама отыскивать живую и мёртвую воду и говорящую птицу.
Приходит она к той же самой горе, увидела старика, поздоровалась с ним и подрезала ему волосы и брови, так как с ней были и ножницы и зеркало.
— Посмотрись, — сказала она старику, — как ты похорошел!
Он посмотрелся в зеркало:
— И в самом деле, — говорит, — я хорош стал! Сидел я здесь целые тридцать лет, никто меня не подстригал; только ты догадалась. Куда ты, красавица, идёшь?
Она ему рассказала всё, зачем и куда идёт.
— Ступай же ты, красавица, — сказал старик, — на эту гору; там ты услышишь крик: «лови, держи, руби её!» — но не оглядывайся, а то сейчас окаменеешь. Как взберёшься на́ гору, увидишь там колодезь и говорящую птицу; возьми эту птицу, почерпни из колодезя живой воды — и назад. Как пойдёшь назад, увидишь на горе стоячие камни: ты их все живой водой обрызгай.
Девица поблагодарила за наставленье и пошла на́ гору; идёт и слышит страшные крики, но она не оглядывается. Добралась до сказанного колодезя благополучно, почерпнула живой и мёртвой воды, взяла говорящую птицу и пошла назад. На возвратном пути все стоячие камни обрызгала; из тех камней поделались люди. Дальше она нашла ещё два такие же камня, побрызгала живой водой — из них сделались её братья.
— Ах, милая сестрица! Как ты сюда и зачем зашла?
Она им сказала, что за живой и мёртвой водой и говорящей птицей, а больше того хотела их, милых братьев, отыскать. Воротились они домой и жили благополучно.
Царь узнал, что в таком-то месте есть девица, которая когда рассмеётся — то будут розовые цветы, а когда заплачет — то жемчуг, и захотел на ней жениться. Однажды он приехал к ним в гости; его приняли с должною честию. Погулявши везде, взошёл он в сад и увидел там говорящую птицу; а птица ему сказала, чтобы он ту девицу, которую хотел взять за себя замуж, не брал.
— Почему ж не брать? — спросил царь.
— А потому, — отвечала птица, — что она твоя родная дочь.
— Да каким же побытом[6] она моя дочь?
Говорящая птица рассказала ему всё, что было. А царь рассказал всё детям; после отправился вместе с ними во дворец и приказал разломать тот столб, где его жена была закладена. Вот царицу освободили, а сестер её расстреляли. После того царь и царица с царевичами и царевною жили долго и счастливо.