Съиздавна у насъ принято толковать о нашемъ незнаніи Россіи, ея быта, ея нуждъ и жизни. Лѣтъ двадцать пять тому назадъ все это было совершенно справедливо и основательно, но повтореніе этой старой пѣсни на всѣ лады и голоса въ настоящее время обнаруживаетъ лишь невѣжество господъ, ее напѣвающихъ. Легче повторять фразу, сказанную серьёзными людьми четверть вѣка тому назадъ, нежели добросовѣстно провѣрить ее на основаніи данныхъ и условій, выросшихъ и создавшихся за это далеко не безслѣдно прожитое время. Человѣкъ, который нынѣ пожелаетъ изучить русскую народную жизнь съ ея нуждами, потребностями и задачами, найдетъ такое богатство матеріала и такое разнообразіе изслѣдованій и наблюденій, что окажется въ затрудненіи скорѣе отъ избытка, нежели отъ недостатка источниковъ. Сырой, не систематизированный матерьялъ обширныхъ статистическихъ и экономическихъ работъ послѣднихъ десяти лѣтъ, предпринятыхъ по различнымъ программамъ въ различное время и съ различными цѣлями, дѣлаетъ почти невозможнымъ прямую его обработку въ цѣльный трудъ, объемлющій всю Россію, или, по крайней мѣрѣ, обставляетъ такой трудъ неисчислимыми препятствіями. Появленіе мѣстныхъ монографій является съ этой точки зрѣнія совершенно необходимою ступенью въ дѣлѣ изученія нашего отечества. Такою монографіею объ Олонецкомъ краѣ можно отчасти признать книгу г. Приклонскаго, заглавіе которой выше приведено. Говоримъ «отчасти» потому, что фактическій матеріалъ не обиленъ, и авторъ очевидно даже не заботился объ этомъ обиліи; но то, что авторъ приводитъ, обработано разносторонне и талантливо.
Работа г. Приклонскаго появлялась раньше въ видѣ отдѣльныхъ газетныхъ корреспонденцій въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ» 1879—1880 гг. за подписью «Лонскій». Уже въ то время онѣ обратили вниманіе людей, занимающихся предметомъ, но разбросанныя въ газетныхъ листахъ, разорванныя на два года, онѣ остались малоизвѣстными для большей части публики и малодоступными для пользованія. Нынѣ, появляясь отдѣльнымъ изданіемъ въ переработанномъ и дополненномъ видѣ, книга г. Приклонскаго можетъ почитаться совершенно новымъ вкладомъ въ нашу литературу о мужицкой жизни и экономическомъ бытѣ.
Книга представляетъ всестороннюю картину экономическаго развитія нашего далекаго Сѣвера. Сначала авторъ насъ вводитъ въ кругъ интересовъ и вопросовъ земледѣлія, его культурныхъ формъ и фазъ его естественнаго развитія. Первобытное подсѣчное хозяйство, его необходимость и неизбѣжность при извѣстныхъ условіяхъ, его постепенное вымираніе и замѣна трехпольнымъ съ естественными сѣнокосами, разработка пашенъ и сѣнокосовъ изъ подъ дикаго лѣса и холоднаго болота, борьба человѣка съ этими первобытными врагами культуры такъ же, какъ и со звѣрями — все это разсказано авторомъ сжато, но ясно, благодаря не изобильной, но достаточной иллюстраціи историческими и статистическими фактами. Исторія развитія земледѣлія и картина его современнаго состоянія, вмѣстѣ взятыя, совершенно опредѣленно указываютъ и на нужды и задачи сельско-хозяйственной культуры въ настоящее время. Въ связи съ исторіей формъ земледѣльческой культуры г. Приклонскій изслѣдуетъ и исторію формъ землевладѣнія, разсказываетъ, какъ сначала въ періодъ подсѣчнаго земледѣлія, естественно сложилось и должно било сложиться волостное землевладѣніе, какъ первые переходы къ трехпольной системѣ естественно вызвали и должны были вызвать землевладѣніе личное, и какъ процессъ этотъ, съ дальнѣйшимъ утвержденіемъ трехполья въ связи съ традиціями волостного владѣнія (и при покровительствѣ правительства), завершился переходомъ къ (формѣ общиннаго владѣнія съ передѣлами полей. Эта часть изслѣдованія г. Приклонскаго имѣетъ больше, нежели мѣстный интересъ, представляя весьма важныя данныя для соціологическихъ обобщеній. Изображеніе борьбы личнаго начала съ общиннымъ, въ настоящее время, дополняетъ собою картину генезиса общиннаго землевладѣнія и даетъ опредѣленныя указанія на нужды общиннаго быта. Менѣе полно и систематически обработаны г. Приклонскимъ другія стороны быта Олонецкаго края, но и тутъ мы встрѣчаемъ много интересныхъ наблюденій; особенно поучительны главы о «Сельскихъ богачахъ» и «Народной школѣ и рабочей жизни». Особая роль, выпавшая въ этомъ краѣ на долго сельскихъ богачей и во многихъ отношеніяхъ несходная съ ролью того же класса во внутренней Россіи, заслуживаетъ полнаго вниманія и изученія. Тѣмъ больше можно пожалѣть, что авторъ не даетъ отвѣтовъ на многіе естественно возникающіе вопросы.
Благодѣтельная дѣятельность сельскихъ богачей Олонецкаго края на поприщѣ народнаго образованія, общественныхъ сооруженій (напримѣръ, мостовъ), частной благотворительности — выставлена довольно рѣзко: разлагающее ихъ вліяніе на хозяйство и благосостояніе большинства и на общинную мірскую правду тоже вырисовываются довольно рельефно. Но два эти явленія, получающія одинаково свое начало и развитіе вслѣдствіе выдѣленія среди неимущаго и все болѣе бѣднѣющаго большинства небольшой группы имущаго и все болѣе богатѣющаго меньшинства, эти два теченія жизни, бьющія изъ одного родника, не сведены авторомъ лицомъ къ лицу и необходимая ихъ связь совсѣмъ не выяснена. Повидимому, выяснить эту связь авторъ намѣревался въ упомянутой главѣ «Народная школа и рабочая жизнь», гдѣ трактуется объ отношеніи народа къ школѣ (богачи за школу, бѣднота противъ) и о вліяніи школы на народную жизнь. Но и здѣсь мы не замѣчаемъ ни твердости, ни ясности въ сужденіяхъ и воззрѣніяхъ автора. Съ одной стороны, онъ не можетъ не согласиться къ крестьянами, которые «считаютъ школу разсадникомъ всякаго рода кулаковъ, а пользу школьнаго образованія привыкли измѣрять степенью пригодности его для наиболѣе выгодной эксплуатаціи чужого труда» (стр. 363); не можетъ не признать, что народное образованіе (стр. 365) «приводитъ къ междоусобицѣ въ области рабочей жизни» и вообще шатаетъ устои и основы общиннаго быта и мірской правды. Съ другой стороны, тотъ же авторъ требуетъ, чтобы народное образованіе «сдѣлалось достояніемъ всѣхъ и каждаго изъ работниковъ» (стр. 365), и чтобы друзья народа «поставили себѣ одною изъ главныхъ задачъ введеніе всенароднаго обязательнаго и безплатнаго образованія» (стр. 366). Это явное противорѣчіе г. Приклонскій пытается примирить, намекая, что главное зло въ неравномѣрности образованія, вслѣдствіе чего богатые, получая образованіе, усиливаютъ лишь свою силу сравнительно съ массою, и безъ того слабосильною по сравнительной бѣдности, а теперь и по сравнительному невѣжеству. Но это очевидно натяжка, такъ какъ съ одной стороны образованіе, на всѣхъ распространенное, еслибы даже и было совершенно равномѣрное (что невозможно), равномѣрно усилило бы всѣхъ и лишь возстановило бы положеніе до образованія немногихъ, положеніе, среди котораго и возникло кулачество и обогащеніе, а съ другой стороны, равномѣрность образованія не устраняетъ самой главной опасности, вытравленія мірскихъ традицій подъ напоромъ проводимыхъ школою городскихъ воззрѣній, насквозь пропитанныхъ кулаческими идеалами и вожделѣніями! Такъ что вопросъ, затронутый г. Приклонскимъ, имъ даже не намѣченъ, а лишь указанъ. Но что же означаютъ факты, наблюденные нашимъ авторомъ? Доказываютъ ли они, что нужно переработать школу такъ, чтобы она воспитывала въ душахъ дѣтей мірскую правду, а не вытравляла ее? Или же, что при нѣкоторыхъ экономическихъ условіяхъ всякое благо идетъ во зло и всякое благодѣяніе для большинства обращается ему въ ущербъ и на пользу меньшинства?
Конечно, мы не намѣрены рѣшать эти вопросы въ этой рецензіи, не рѣшилъ ихъ и г. Приклонскій: не выяснивши себѣ точку зрѣнія, онъ и матеріалы обработалъ односторонне и неполно, что, впрочемъ, не мѣшаетъ книжкѣ г. Приклонскаго быть весьма цѣннымъ пріобрѣтеніемъ вообще не обильнаго настоящаго книжнаго сезона.