НАПРАСЛИВО ДА НЕСЧАСТЛИВО править
I. править
На берегу одной изъ большихъ судоходныхъ рѣкъ нашей матушки Россіи живописно раскинулся уѣздный городъ Мутноводскъ. Не то чтобы Мутноводскъ былъ городъ богатый, не то чтобы ужь очень бѣдный, а такъ себѣ, «середка на половинѣ». Въ немъ, какъ и во всякомъ добропорядочномъ городѣ, были присутственныя мѣста, двѣ церкви, гостинный дворъ, въ каждой лавкѣ котораго можно было найдти все, отъ лайковыхъ перчатокъ до дегтя включительно; были въ Мутноводскѣ и будки, и даже что-то такое въ родѣ клуба, въ которомъ тихоправные мутноводцы проводили время въ танцованіи незатѣйливыхъ танцевъ и игрѣ въ преферансъ по десятой; былъ тамъ и «пантикулярный портной Агафоновъ изъ Питербурха», и сапожникъ, — однимъ словомъ, было тамъ все, что нужно было для обихода мутноводскихъ жителей. Жители Мутноводска были народъ очень добрый и не завистливый, что доказывалось тѣмъ, что глядя на широкую рѣку, шумно катящую свои волны, на бѣгущіе мимо Мутноводска пароходы и прочіе суда, жители этого богоспасаемаго города нисколько не думали о томъ, что и имъ можно бы воспользоваться этимъ и, нисколько не завидуя обширной торговлѣ другихъ городовъ, ходили на рѣку съ удочками ловить рыбу или купаться и не требовали отъ нея ничего болѣе. Изъ болѣе значительныхъ промышленныхъ заведеній была въ Мутноводскѣ коптильня селедокъ; но такъ какъ Мутноводскъ самъ коптилъ селедки, самъ и съѣдалъ ихъ, то объ этомъ и распространяться много не слѣдуетъ. Скажу еще, что въ окрестностяхъ Мутноводска былъ расположенъ пѣхотный полкъ, а въ самомъ городѣ жилъ командиръ этого полка и находился полковой штабъ. Но что всего лучше было въ Мутноводскѣ, такъ это окружающее его живописное мѣстоположеніе. Чудный видъ представлялся на городъ съ палубы парохода! Съ правой стороны города берегъ спускался отвѣсной скалой, носящей на мѣстномъ жаргонѣ странное названіе «тупаго пупа». Вершина горы покрыта небольшой кудрявой рощицей, въ которой разбиты были дорожки и устроена бесѣдка. Здѣсь по торжественнымъ днямъ хоръ полковыхъ музыкантовъ увеселялъ мутноводскую публику звуками маршей и полекъ. Гора обходила городъ и сзади его принимала видъ возвышенной плоскости, на которой чернѣла пріютившаяся деревушка, окруженная полосами хлѣбовъ. Съ лѣвой стороны города берегъ спускался къ рѣкѣ уступами, покрытыми зеленымъ кустарникомъ. Среди этой красивой рамки бѣлѣлъ своими опрятными домиками городъ, у подошвы Щотораго, гремя волнами, катилась свѣтлая рѣка. Общество въ Мутноводскѣ было прекрасное, скандаловъ никогда не бывало. Дамы мутноводскія были дамы пріятныя во всѣхъ отношеніяхъ; были конечно и дамы просто пріятныя, но въ общемъ итогѣ всѣ онѣ достойны были похвалы и чужды порицанія. Любили они, правда, почесать язычекъ, промывая косточки ближнему, но вѣдь женщина, не любящая новостей — феноменъ, такъ слѣдовательно излишняя любознательность не можетъ служить укоромъ для мутноводскихъ барынь. жило мутноводское общество, какъ я уже сказалъ, тихо, занимаясь своими и отчасти чужими дѣлами. Барынямъ этого богоспасаемаго города представлялось широкое поле для кокетства, такъ какъ въ городѣ было постоянно много Офицеровъ, которые волочились на пропалую, мѣстные селадоны отъ нихъ не отставали, слѣдовательно въ Ромео недостатка не было, что же касается до Джулій, то въ Мутноводскѣ ихъ былъ большой избытокъ. Случались иногда исторійки, выходящія изъ ряда обыкновенныхъ, которыя занимали тотъ или другой кружокъ, объ нихъ говорили, по обыкновенію какъ о всѣхъ nouvelle du jour, исторійки эти скоро забывались, смѣняясь новыми. Но нѣсколько лѣтъ тому назадъ случилась тамъ исторія, надѣлавшая шуму на весь Мутноводскъ, сбившая съ ногъ мѣстныхъ всезнаекъ и сдѣлавшаяся эрой для всѣхъ мутноводскихъ жителей. Дѣло въ томъ, что на одной изъ улицъ Мутноводска жилъ въ своемъ домѣ отставной маіоръ Петръ Петровичъ Артемьевъ, а въ приходской церкви Покрова была просвирня Агяфья Илларіоновна Воеводинская…Но буду разсказывать по порядку.
Маіоръ Петръ Петровичъ Артемьевъ принадлежалъ къ числу офицеровъ, называемыхъ «бурбонами». Выслужившись въ севастопольскую кампанію изъ нижнихъ чиновъ, Артемьевъ, благодаря своему природному уму, съумѣлъ вмѣстѣ съ сѣрой шинелью сбросить грубую казарменную оболочку и ловко поддѣлаться къ окружающему его новому обществу. Достигнувъ маіорскаго чина, онъ привыкъ такъ ловко держать себя, что никто не узналъ бы въ немъ прежняго солдата. Онъ имѣлъ маіорское брюшко, довольно ранъ и довольно деньжонокъ, былъ хлѣбосолъ и мастеръ приготовлять разныя наливки и еще болѣе мастеръ пить ихъ. Онъ послѣ кампаніи, принадлежа къ разряду раненыхъ, получалъ довольно значительную пенсію и жилъ въ свое удовольствіе. Когда-то онъ былъ женатъ, но давно уже овдовѣлъ. Всѣ эти обстоятельства, взятыя вмѣстѣ, давали маіору возможность пользоваться всеобщимъ уваженіемъ, а многія мутноводскія дамы имѣли на маіора самые ехидные виды для себя или для своихъ дочекъ; но сердце маіора было слишкомъ броненоснымъ, чтобъ поддаться искушенію любви, а духъ слишкомъ бодръ, чтобъ попасть въ узы Гименея. Это хотя и повергало въ уныніе претендентокъ на званіе маіорши, но тѣмъ не менѣе онѣ не теряли надежды и осторожно подводили мины подъ неприступныя твердыни маіорской холодности. Усерднѣе всѣхъ на этомъ поприщѣ изощрялась одна очень не молодая, но черезъ чуръ молодящаяся вдова чиновника Аглая Селифонтьевна Амуретова. Вдовство| вала Аглая Селифонтьевна уже давно и, не смотря на сильное желаніе выдти замужъ, не смотря даже на то, і что имѣла порядочное состояніе, не могла найдти субъекта, готоваго взять ея руку и сердце. Сердце ея, правда, брали многіе, но это все былъ народъ или любившій у ней сытно обѣдать и изрядно выпить, или искавшій занять у ней денегъ, въ остальномъ же прохаживающійся только насчетъ «болтушки», какъ называли на мѣстномъ жаргонѣ всѣ любовныя ухаживанія, предпринимаемыя отъ скуки. Болтушекъ этихъ у Амуретовой было такое обильное количество, что она сама потеряла счетъ своимъ поклонникамъ. Бывали даже такіе, которые, окончивъ болтушку, вновь возобновляли ее, спустя нѣсколько времени. Аглая Селифонтьевна съ своимъ вѣчно юнымъ сердцемъ нисколько не претендовала на это и охотно принимала измѣнника. Маіоръ конечно зналъ Амуретову съ настоящей стороны, тѣмъ болѣе, что домъ ея стоялъ какъ разъ противъ дома маіора. Маіоръ частенько бывалъ у Амуретовой и хотя видѣлъ, что она, у какъ онъ выражался, производила противъ него «Фор, тификаціонныя работы», но такъ какъ денегъ занимать! ему надобности не было, наливки у него были хороши и свои, то онъ и держался постоянно «на военномъ положеніи», дѣлая иногда подъ хмѣлькомъ «вылазки» противъ сердца вдовы, которое конечно сейчасъ же сдавалось на капитуляцію. Нужно замѣтить, что маіоръ былъ ужасный шутникъ и часто съ другомъ своимъ дьякономъ, съ которымъ иногда по цѣлымъ днямъ игралъ въ шашки, дѣлалъ наблюденія надъ домомъ вдовы, приправляя ихъ довольно колкими замѣчаніями. Наблюденія эти маіоръ дѣлалъ обыкновенно часовъ отъ четырехъ послѣ обѣда.
— Ну, отецъ, пойдемъ на обсерваціонный постъ, говорилъ обыкновенно въ этихъ случаяхъ маіоръ и отправлялся съ дьякономъ въ кабинетъ, окна котораго выходили къ дому Амуретовой.
— Мазепа, дѣйствуй! кричалъ маіоръ, входя въ кабинетъ.
Мазепа — солдатъ самыхъ гигантскихъ размѣровъ, бывшій деньщикъ маіора въ полку, оставшійся у него послѣ отставки и прозванный имъ Мазепой, благодаря своему малороссійскому происхожденію. Мазепу, какъ и маіора, зналъ весь городъ и кличка, данная ему маіоромъ еще въ полку, такъ укоренилась за нимъ, что никто во всемъ Мутноводскѣ не зналъ, какъ звать его на самомъ дѣлѣ. Услыхавъ возгласъ маіора: «Мазепа, дѣйствуй!», Мазепа ставилъ въ кабинетѣ у окна столъ, ящикъ съ шашками, подавалъ два саженныхъ чубука и водружалъ на письменномъ столѣ бутылку наливки. Дьяконъ съ маіоромъ садились за шашки.
— Ну что, какъ? спрашивалъ дьяконъ, подмигивая на противоположный домъ.
Отвѣтъ маіора не былъ всегда одинаковъ, а зависѣлъ отъ предварительныхъ наблюденій.
— Болтушка на военномъ положеніи, фуражиры мародерятъ, — говорилъ маіоръ, если за вдовою усердно пріударяли офицеры. Если чиновники, то маіоръ на обычный вопросъ дьякона говорилъ: «войско отступило, администрація свирѣпствуетъ». Въ тѣхъ случаяхъ, если за вдовой усердствовали простые граждане, маіоръ говорилъ: «объявлена республика»; когда же за вдовой волочились и чиновники, и офицеры, и простые граждане, маіоръ махалъ рукой и говорилъ: «анархія». Эти замѣчанія оставались между близкими знакомыми маіора и не мѣшали хорошимъ отношеніямъ между сосѣдями.
II. править
Іюль стоялъ необыкновенно жаркій. Было воскресенье. Дьяконъ съ маіоромъ по обыкновенію садились за шашки.
— Ну что, какъ? спросилъ дьяконь.
— Свободенъ отъ постоя, — смѣясь, говорилъ маіоръ.
— Кха, плохо.
Это значило, что за вдовой не ухаживалъ никто. Поля для наблюденія не было и собесѣдники занялись игрой. Часа черезъ два дьяконъ простился и ушелъ. Оставшись одинъ, маіоръ выпилъ рюмку наливки, распахнулъ свой шелковый архалухъ и, раскуривъ погасшую трубку, легъ на диванъ. Пробило семь часовъ.
— Мазепа! крикнулъ маіоръ.
— Что угодно, ваше скабродіе?
— Что ты дѣлаешь?
— Въ книжку читаю, ваше скабродіе.
— Бѣги къ полковнику, узнай, будетъ ли на «пупѣ» музыка.
— Слушаю, ваше скабродіе.
Возвратившись, Мазепа отрапортовалъ, что музыка на «пупѣ» будетъ. Маіоръ велѣлъ подавать одѣваться и скоро уже выходилъ изъ дому.
На «тупомъ пупѣ» народу было уже много, музыканты строили инструменты, содержатель ресторана выставлялъ на буфетъ графины и рюмки. Маіоръ пробрался къ тому мѣсту, гдѣ собрались сливки мутноводскаго общества и скоро, весело болтая, засѣлъ около бесѣдки, окруженной мутноводскою знатью. Музыка уже играла какой-то древній маршъ. Но мы оставимъ маіора наслаждаться природою и музыкой и скажемъ нѣсколько словъ о Аглаѣ Селифонтьевнѣ Амуретовой. Аглая Селифонтьевна имѣла много причинъ быть недовольною мужчинами, много разъ видѣла она невѣрность ихъ и хотя сама не всегда была вѣрна, но измѣны сначала огорчали ее; но послѣ, убѣдясь, что огорченія ни къ чему не приводятъ, она отвѣчала забвеніемъ невѣрнымъ обожателямъ и скоро утѣшалась новыми. Аглая Селифонтьевна была худощавая, не молодая и не красивая собою женщина, но, не смотря на то, что проводила очень долго передъ зеркаломъ, она считала себя очень интересной и съ лѣтами не утратила увѣренности въ свои прелести, не смотря на всѣ свои неудачи въ любовныхъ дѣлахъ. Она была увѣрена, что рано или поздно покоритъ сердце маіора и принимала его «вылазки» за чистую монету. Въ тотъ день, когда начинается мой разсказъ, Аглая Селифонтьевна тщетно поджидала кого нибудь изъ кавалеровъ, чтобъ идти слушать музыку, — но кавалеровъ не было. Она видѣла, какъ прошелъ маіоръ, видѣла, какъ проходили другіе и стала не спѣша одѣваться; но время проходило, а ожиданія любвеобильной вдовы были тщетны. Наконецъ она собралась и отправилась. Долго ходила она по рощѣ поджидая обожателей. Воздухъ, музыка, чудный вечеръ все шевелило ея нервы, а между тѣмъ въ дѣйствительности ей приходилось выслушивать разсказъ своей пріятельницы о солкѣ огурцовъ и прочихъ хозяйственныхъ затѣяхъ. Уже сильно смерклось, бесѣдка и буфетъ были освѣщены стаканчиками, маіоръ уже разъ восемь, по его выраженію, «откусилъ патронъ», то-есть сходилъ въ буфетъ выпить водки. Воодушевившись какъ слѣдуетъ, онъ преважно расхаживалъ по дорожкамъ, куря толстѣйшую папиросу, какъ вдругъ неожиданно наткнулся на Амуретову.
— Здравствуйте, Петръ Петровичъ, весело заговорила она, протягивая ему руку.
— Имѣю честь кланяться! Какъ вы поживаете, Аглая Селифонтьевна? любезно раскланялся маіоръ.
— Благодарю васъ. Что вы, гуляете?
— Какъ видите.
— Такъ пойдемте вмѣстѣ.
— Охотно.
Маіоръ, какъ любезный кавалеръ, достаточно приготовленный къ «вылазкѣ» «откусываніемъ патроновъ», предложилъ дамѣ руку.
— Ахъ, вы не повѣрите, какъ я скучаю! говорила Амуретова.
— О чемъ же вы скучаете?
— Да такъ… какъ вамъ сказать… всего передать невозможно… Жеманничала она.
— Я не понимаю, о чемъ можетъ скучать женщина богатая, не дурная собой и окруженная толпой обожателей.
— Ахъ, вы не знаете…
Маіоръ былъ нѣсколько въ куражѣ, шутилъ и балагурилъ съ своей дамой, однимъ словомъ рѣшился произвесть «вылазку». Аглая Селифонтьевна таяла, слушая комплименты кавалера, и вылазку маіора объясняла по своему. Она, какъ я уже говорилъ, была твердо увѣрена, что маіоръ къ ней неравнодушенъ и молчаніе его приписывала солидности его лѣтъ и чина. Сегодня она видѣла, что маіоръ откровеннѣе, нежели когда либо и построила на этомъ планъ аттаки. Погулявъ нѣсколько времени, Амуретова стала жаловаться на усталость и просила маіора проводить ее домой.
— Васъ-то? сказалъ маіоръ, — да не только домой, я васъ куда хотите провожу.
— Я знаю, что вы мнѣ не откажете, съ чувствомъ сказала Амуретова, выходя за барьеръ гулянья.
Дойдя до своего дома, Аглая Селифонтьевна пригласила своего кавалера зайдти къ ней поужинать. Маіоръ принялъ приглашеніе, и скоро гость и хозяйка сидѣли за столомъ, обильно уставленнымъ винами и яствами. Амуретова всѣми пятью чувствами старалась доказать маіору, что она хорошая хозяйка.
— Люблю, когда хорошо приготовлено, говорилъ маіоръ, выпивъ рюмку и закусывая.
— Какъ странно, Петръ Петровичъ, вы такъ любите полное хозяйство и живете холостякомъ, сказала хозяйка.
— Еще успѣемъ жениться, дайте погулять-то, засмѣялся маіоръ, молодцовато поправляя усы.
— А-а, такъ вы не прочь жениться? смотрите! кокетничала Амуретова.
— Отчего же и не жениться? я думаю, что мнѣ отказа не будетъ, сказалъ маіоръ, взглянувъ на хозяйку.
— Конечно, конечно.
Слова маіора приняты были Амуретовой на свой счетъ, она послала гостю самый убійственный взглядъ, на который маіоръ отвѣчалъ насколько могъ ласково.
Долго просидѣлъ маіоръ у Амуретовой и, поздно возвратившись домой, приказалъ Мазепѣ разбудить себя къ ранней обѣднѣ. Утромъ аккуратный Мазепа всѣми правдами и неправдами расталкивалъ маіора, отчаянно взывая: «ваше скабродіе, вдарили». Наконецъ маіоръ всталъ, одѣлся и отправился. По окончаніи службы Петръ Петровичъ зашелъ къ другу своему дьякону, гдѣ кромѣ жены его встрѣтилъ тетку дьякона, только что опредѣленную въ другую церковь города просвирнею, Агафью Илларіоновну Воеводинскую. По душѣ скажу тебѣ, любезный мой читатель, много разныхъ степеней любви приходилось мнѣ описывать, но любовь маіора къ просвирнѣ приходится описывать въ первый разъ. Благоразумная ретирада не есть еще бѣгство, и я благоразумно ретируюсь, чтобъ собраться съ силами и съ слѣдующей главы начать свое повѣствованіе о томъ, какъ маіоръ Артемьевъ влюбился въ просвирню Воеводинскую, что изъ этого вышло и чѣмъ все кончилось.
III. править
Прежде нежели продолжать разсказъ, я долженъ сдѣлать необходимое отступленіе и посвятить нѣсколько строчекъ для біографіи моей, хотя нѣсколько и неуклюжей, но тѣмъ не менѣе все-таки героини, — просвирни Воеводинской. Агафьѣ Илларіоновнѣ было лѣтъ сорокъ, она была вдова сельскаго священника, имѣла взрослую дочь, приходилась мутноводскому дьякону, другу маіора, теткой, и вслѣдствіе-то этого послѣдняго обстоятельства попала въ одинъ изъ мутноводскихъ приходовъ въ просвирни и уже съ недѣлю какъ исправляла эту должность. По наружности Агафья Илларіоновна мало смахивала на героиню романа, да впрочемъ я и не знаю, какъ описать вамъ ея наружность. Волосы у ней постоянно были скрыты подъ черной шелковой косыночкой и потому я не могу сказать о нихъ ничего. Глаза у ней были черные, хорошіе глаза; носъ, ротъ, уши и прочія принадлежности были всѣ на своихъ мѣстахъ, лицо чистое, бѣлое, росту она была высокаго, собой полная, особыхъ примѣтъ не имѣла, только ротъ держала всегда, какъ говорится, пятачкомъ. Однимъ словомъ, была просвирня хоть куда, хотя очень несообразный предметъ для страсти; но не даромъ говорится пословица: «любовь зла, полюбишь и козла». Съ первой встрѣчи она поразила маіора своими глазами, ростомъ и дородствомъ, и маіоръ влюбился въ просвирню по уши и съ этой встрѣчи чуть не каждый день сталъ ходить къ Покрову къ обѣднѣ. Мазепа диву давался, видя такое благочестіе своего барина.
— Якъ тилько вдарятъ, разсказывалъ онъ, сидя у воротъ съ пріятелями, — такъ вскочитъ, якъ шпорой ему наподдастъ кто, гаркнетъ: «Мазепа!», такъ ажь уздрогнешь.
Конечно, читатель на столько скроменъ въ своихъ желаніяхъ, что не будетъ ожидать отъ маіора вздоховъ,: драматической страсти, признанія въ любви, клятвъ и прочей любовной дребедени, а тѣмъ болѣе стиховъ: «къ ней», «къ лунѣ» и т п., что было хоть и въ большомъ ходу въ Мутноводскѣ. Нѣтъ, маіоръ былъ Ромео какъ нельзя болѣе подъ стать своей Джуліи. Онъ приходилъ въ церковь, покупалъ у своего «предмета» трехкопеечную просвиру, усердно молился и по окончаніи службы поздравлялъ просвирню съ праздникомъ и иногда заходилъ къ ней пить чай. Дальше этого дѣло не заходило, и Агафья Илларіоновна скорѣй бы повѣрила, что маіоръ самъ хочетъ сдѣлаться просвирней, нежели тому, что онъ питаетъ къ ней нѣжное чувство любви. Такъ прошло недѣли двѣ. Мазепа терялъ голову, не зная, что подумать о баринѣ. Онъ уже разсказалъ пріятелямъ и пріятельницамъ, что маіоръ сталъ необыкновенно франтить и даже чуть не каждый день мѣняетъ свѣжія перчатки. Франтовство маіора замѣтила и Амуретова, а когда до нея дошли черезъ прислугу разсказы Мазепы, то она очень скоро рѣшила, что маіоръ задумалъ жениться; слова же маіора, сказанныя ей въ послѣднюю его «вылазку», почему-то увѣряли ее, что онъ женится именно на ней.
Какъ-то послѣ обѣда маіоръ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ въ халатѣ и съ длиннымъ чубукомъ въ рукахъ. На дворѣ шелъ дождь и маіоръ былъ задумчивъ. Если влюбленный задумчивъ, нужно ли говорить, о чемъ онъ думаетъ. Нужно ли объяснять, что маіоръ думалъ о просвирнѣ? Къ чести маіора я долженъ сказать, что онъ думалъ о своемъ «предметѣ» чисто практически. Въ мысляхъ его мы не можемъ искать идиллическихъ картинъ ночнаго свиданія, похищенія и прочаго, что такъ распаляетъ влюбленныхъ. Въ головѣ маіора вертѣлся вопросъ о женитьбѣ. Маіоръ ворочалъ этотъ вопросъ такъ и этакъ и наконецъ пришелъ къ заключенію, что жениться на Агафьѣ Илларіоновнѣ ему слѣдуетъ. Придя къ этому убѣжденію, Петръ Петровичъ какъ-то особенно пріятно сопнулъ, затянулся трубкой и, поглаживая усы, началъ ходить взадъ и впередъ по кабинету. Бываютъ минуты, когда человѣку хочется подѣлиться съ кѣмъ нибудь своими мыслями, когда умъ его какъ будто не овладѣваетъ объявшей его думой, когда, истративъ всѣ доводы за и противъ, чѣмъ больше думаетъ человѣкъ, тѣмъ болѣе теряется, путается. Маіоръ находился именно въ подобномъ состояніи.
— Мазепа! крикнулъ онъ, садясь на диванъ.
— Здѣсь, ваше скабродіе! что прикажете? сказалъ, появляясь въ дверяхъ, Мазепа.
Маіоръ молчалъ и страшно дымилъ трубкой. Мазепа, вытянувшись, стоялъ у двери.
— Дождикъ идетъ? спросилъ наконецъ маіоръ.
— Никакъ нѣтъ, ваше скабродіе.
— Пересталъ?
— Точно такъ, ваше скабродіе.
— Гмъ… гмъ… А что, братецъ, если-бъ я женился? а? улыбаясь, спросилъ маіоръ.
— Какъ будетъ угодно, ваше скабродіе, отвѣчалъ Мазепа, вытаращивъ глаза.
— Да, братъ Мазепа, надоѣло такъ жить.
— Жинку взять шкоды нема, ваше скабродіе.
— Гмъ, гмъ… Только я, братъ, не люблю этихъ дамъ франтихъ.
— Звистно, ваше скабродіе, барышенка не въ примѣръ лучше.
— Не то совсѣмъ…
— Не то, ваше скабродіе?
— Не то. Если-бъ я женился, то взялъ бы вдову солидную, а не этакую, — маіоръ закрутилъ рукой въ воздухѣ.
— Звистно, ваше скабродіе, этакая что хорошаго, отвѣчалъ Мазепа, дѣлая такой же маневръ рукой.
— А? Ну, а какъ думаешь, пойдутъ за меня? а?
— Усякая пойдетъ, ваше скабродіе.
— Да, братецъ, нужно жениться.
— Какъ будетъ угодно, ваше скабродіе.
— Давай одѣваться, пойду куда нибудь.
— Слушаю, ваше скабродіе.
Маіоръ конечно не могъ удовлетвориться разговоромъ съ Мазепой; но онъ былъ доволенъ и тѣмъ, что хоть съ кѣмъ нибудь подѣлился гнетущей его мыслью. Онъ умылся, тщательно выбрился, надѣлъ новый сюртукъ, свѣжія перчатки, надѣлъ даже шарфъ, саблю, всѣ свои ордена и отправился. Сказавъ Мазепѣ, что идетъ куда нибудь, онъ съ умысломъ скрылъ настоящую цѣль своего путешествія; выйдя изъ дому, онъ прямо направился къ просвирнѣ.
Было часовъ пять вечера. Агафья Илларіоновна только что убралась, окончивъ варить варенье, и завязывала уже послѣднюю банку, какъ увидала входящаго на дворъ маіора. Она всегда замѣчала особенную тщательность въ костюмѣ Петра Петровича, по сегодня онъ былъ во всемъ блескѣ своего маіорскаго величія и шелъ такъ гордо, потряхивая своими густыми эполетами и позванивая саблей и шпорами, что почтенная просвирня невольно оторопѣла и съ благоговѣніемъ смотрѣла на грудь маіора, украшенную цѣлою коллекціею орденовъ, между которыми бѣлѣлъ въ петличкѣ Георгій.
— Здравствуйте, ваше высокоблагородіе! униженно кланяясь, встрѣтила она гостя.
— Здравствуйте, Агафья Илларіоновна; что это, вареньице варите? — говоря это, Артемьевъ сѣлъ на стулъ, поставилъ между колѣнъ саблю и оперся на нее руками.
— Да-съ, нельзя же, посты будутъ и все такое, безъ варенья какъ же возможно-съ.
— Да, да, это вѣрно.
— Что это, ваше высокоблагородіе… начала было она.
— Агафья Илларіоновна! перебилъ ее маіоръ, — къ чему это вы называете меня такъ? Я для солдатъ ваше высокоблагородіе, а для васъ у меня имя есть, Петръ Петровичъ меня зовутъ.
— Я вѣдь не въ обиду вамъ, Петръ Петровичъ, оправдывалась она, — а такъ какъ вы нынче въ такомъ великатномъ паратѣ, такъ спросить хотѣла: можетъ губернаторъ не пріѣхалъ ли, у него не были ли…
— Зачѣмъ губернаторъ! или мнѣ и пофрантить-то нельзя, или я не молодецъ? усмѣхнулся маіоръ.
— Кто говоритъ, кто говоритъ!
Скоро маіоръ съ хозяйкой сидѣли уже за чаемъ.
— Что это, Агафья Илларіоновна, шутилъ маіоръ, — оба мы съ вами хорошіе хозяева, вы однѣ живете, я тоже одинъ, — вотъ бы намъ жениться.
— За чѣмъ же дѣло стало? улыбнулась хозяйка.
— Я не знаю за чѣмъ… за вами.
— Такъ вотъ пойдемте къ батюшкѣ, сейчасъ насъ и повѣнчаетъ.
— Нѣтъ, сказалъ серьезно маіоръ, — я вѣдь безъ шутокъ думаю жениться.
— Что же, развѣ это плохое дѣло? за васъ любая невѣста пойдетъ.
— А вотъ вы пошли бы за меня?
— Я-то? улыбнулась она, — не знаю, никогда объ этомъ не думала.
— А если бы я вамъ сдѣлалъ предложеніе?
— Какой вы шутникъ, Петръ Петровичъ!
— Агафья Илларіоновна, давайте говорить обойдя всѣ шутки, перебилъ ее маіоръ, — пошли бы вы за меня?
— Да вы никакъ взаправду говорите?
— Я говорю серьезно. Да отчего бы мнѣ и не жениться на васъ?
— Полноте, Петръ Петровичъ…
— Агафья Илларіоновна, я говорю не шутя…
— Да что вы… вы… если-бъ захотѣли… нашли бы невѣсту лучше и моложе меня… Да и что же я? просвирня…
— Что мнѣ за нужда, просвирня вы или кто? Выйдя за меня, вы будете не просвирня. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы дали мнѣ отвѣтъ сегодня.
— Право, Петръ Петровичъ…
— Послушайте, Агафья Илларіоновна, я не мальчикъ и подобными вещами шутить не буду; я вамъ говорю серьезно: согласны вы за меня выдти замужъ?
Послѣдній категорическій вопросъ такъ озадачилъ Агафью Илларіоновну, что она налила чаю вмѣсто чашки въ сахарницу, вмѣсто чайника поставила на комфортку полоскательную чашку, наклала въ стаканъ маіора вмѣсто сахару малины и, вытянувъ впередъ губы, смотрѣла на Петра Петровича растерянными глазами. Наконецъ, собравшись съ духомъ, она просила маіора оставить ее одну и дать ей время подумать. Маіоръ ушелъ, выразивъ надежду на благопріятный отвѣтъ. Агафья Илларіоновна растерялась окончательно: она не спала всю ночь, приготовленное для просвиръ тѣсто прокисло; на другой день за службой куда она ни взглянетъ, всюду торчитъ передъ ней украшенная орденами грудь маіора, голова ея горѣла, она путалась, сдавая сдачи и даже, что всего хуже для просвирни, подала просвиру вмѣсто жены старосты, стоящей рядомъ какой-то бѣдной старухѣ.
IV. править
Я уже сказалъ выше, что всѣ интриги, не оканчивающіяся бракомъ, назывались въ Мутноводскѣ «болтушками». Мазепа, при всей своей неуклюжести, былъ тоже мужчина, и его сердце было не чуждо любви, и онъ завелъ «болтушку» съ горничной Амуретовой; но въ похвалу ему и его Дульцинеѣ нужно сказать, что «болтушка» ихъ не была похожа на другія мутноводскія «болтушки»: она началась нѣсколько лѣтъ тому назадъ и продолжалась безъ малѣйшей измѣны съ той или другой стороны. Правда, Мазепа не измѣнялъ, благодаря своей неповоротливости, а любезная его потому, что ей, благодаря своему безобразію, трудно было найдти Мазепѣ соперника, по тѣмъ не менѣе «болтушка» ихъ все-таки не походила на всѣ мутноводскія «болтушки». Кромѣ того Джулія Мазепы, горничная Амуретовой Дарья, нисколько не позаботилась въ теченіи такого долгаго срока узнать, какъ зовутъ ея возлюбленнаго, и звала его по просту, какъ и всѣ, Мазепой
Въ то время, когда маіоръ ушелъ дѣлать предложеніе просвирнѣ, Мазепа, набивъ трубочку, выщелъ къ воротамъ; къ нему подошла Дарья. Посидѣвъ съ ней немного, Мазепа пригласилъ ее къ себѣ попить чайку, на что конечно получилъ согласіе, и скоро счастливая пара сидѣла за самоваромъ въ кухнѣ маіора. Мазепа по душѣ сообщилъ Дарьѣ разговоръ свой съ бариномъ по поводу женитьбы и оба влюбленные сдѣлали предположеніе, что маіоръ непремѣнно женится на Амуретовой и что слѣдовательно не далеко то время, когда они будутъ постоянно неразлучны. Это радостное предположеніе до того расшевелило Мазепу, что онъ предложилъ своей возлюбленной выпить. Согласіе получено, водка куплена и счастливая парочка поздравила другъ друга съ общей радостью. Едва успѣли они выпить по стаканчику, какъ къ Мазепѣ пришли два гостя: лакей командира полка и одинъ изъ полковыхъ музыкантовъ. Имѣвшаяся на лицо водка была скоро выпита, куплено еще и еще выпито, и пока маіоръ сидѣлъ съ просвирней за чаемъ, въ кухнѣ у него шелъ, какъ говорится, дымъ коромысломъ. Музыкантъ вооружился гармоніей, лакей съ Дарьей пѣли, а Мазепа пустился въ плясъ. Лакей съ Дарьей подъ акомпаниментъ гармоніи пѣли извѣстнаго трепака:
Какъ у насъ ли на Высокомъ на бору
У Ивана свѣта у Иваныча
Да случилася великая бѣда:
Помутилася вода съ пескомъ,
Побранилися старуха съ старикомъ —
Потеряли они рогъ съ табакомъ.
Мазепа просто выходилъ изъ себя и такъ стучалъ своими огромными сапогами, что весь домъ маіора ходилъ ходуномъ, посуда, лампы, все звенѣло и акомпанировало импровизированному хореографу.
«У насъ курочка объягнилася,
Поросеночекъ яичко снесъ,
Какъ безрукій у насъ клѣть покралъ
Да нагому все за пазуху поклалъ,
А безногій къ становому побѣжалъ,
А слѣпой-то все подсматриваетъ,
А глухой-то все подслушиваетъ,
А нѣмой-то все разсказываетъ .»
Раздавалось по всей улицѣ изъ кухни. Въ это время вошелъ маіоръ.
— Здравія желаемъ, ваше скабродіе! закричали трое кавалеровъ, между тѣмъ какъ дама спряталась за печку. Маіоръ улыбнулся и пошелъ въ комнаты, гости ударились въ разсыпную, а Мазепа, тяжело двигая своими сапогами, пошелъ за маіоромъ.
— Что это ты нализался-то? спросилъ маіоръ.
— Люблю, ваше скабродіе! отвѣчалъ Мазепа, раскачиваясь изъ стороны въ сторону и дѣлая нечеловѣческія усилія, чтобъ стать прямо.
— Водку-то любишь?
— Дивку люблю, ваше скабродіе.
Маіоръ улыбнулся.
— Прикажете, ваше скабродіе, раздѣвать ваше скабродіе?
— Ступай, братецъ, ложись спать.
— Позвольте, ваше скабродіе, я раздѣну ваше скабродіе.
Наконецъ маіору удалось отдѣлаться отъ Мазепы; онъ раздѣлся, надѣлъ халатъ и, закуривъ трубку, началъ молча ходить по кабинету.
V. править
Между тѣмъ въ спальнѣ Амуретовой происходила слѣдующая сцена. Аглая Селифонтьевна сидѣла на диванѣ съ книгой, какъ въ комнату вошла Дарья.
— Сударыня, женихъ вамъ есть, сказала она, размахивая руками.
— Что такое? строго спросила Амуретова.
— Женихъ вамъ есть!
— Какой женихъ?
— Какой, маіоръ, извѣстно какой.
— Ты съ ума сошла!
— Нѣтъ, сударыня, мнѣ съ ума сходить не приходится, зачѣмъ съ ума сходить! а господинъ маіоръ жениться на васъ хочетъ, — это я вамъ вѣрно докладываю.
Тутъ Дарья съ комментаріями по своему вдохновенію разсказала барынѣ, что слышала отъ Мазепы; нечего и говорить, что въ ея разсказѣ не было и тѣни правды. Изъ ея разсказа видно было, что маіоръ повѣрялъ Мазепѣ всѣ свои тайны, что призвалъ его въ кабинетъ, усадилъ и сказалъ, что любитъ Амуретову до безумія, что жить безъ нея не можетъ и непремѣнно на ней женится. Для Аглаи Селифонтьевны этого было слишкомъ много: она отослала Дарью въ кухню, открыла окно и сѣла около него, смотря на окна маіора. Она видѣла, какъ маіоръ, куря трубку за трубкой, ходилъ взадъ и впередъ по кабинету; она предугадывала его мысли и только ошиблась въ героинѣ.
На другой день почти весь городъ узналъ, что маіоръ хочетъ жениться. Всѣ претендентки стали замѣтно болѣе заниматься своимъ туалетомъ, дѣлали различныя предположенія; только одна Аглая Селифонтьевна втихомолку смѣялась надъ всѣми. А между тѣмъ маіоръ на другой же день сообщилъ по секрету своему другу дьякону, что онъ дѣлалъ предложеніе его теткѣ и просилъ его употребить свое вліяніе въ его пользу. Только что окончилась служба, дьяконъ пошелъ къ теткѣ. Она сидѣла за чаемъ и читала письмо отъ дочери. У Агафьи Илларіоновны была дочь, дѣвушка лѣтъ двадцати. Въ то время, какъ Агафья Илларіоновна ѣхала въ Мутноводскъ, она завезла дочь къ брату своего мужа, священнику въ одномъ селѣ.
— Вотъ, Василій Никитичъ, кстати вы пришли, сказала Агафья Илларіоновна послѣ первыхъ привѣтствій.
— Кха… что же такое? пробасилъ дьяконъ, садясь и раскидывая по плечамъ волосы.
— Да вотъ Оленька письмо прислала.
— Ну, что-жь она пишетъ?
— Да вѣдь она у отца Никанора гоститъ; такъ вотъ пишетъ, что съ тамошнимъ бариномъ пріѣхалъ въ деревню молодой человѣкъ, — полюбили они вишь другъ друга, жениться онъ на ней хочетъ, такъ проситъ моего согласія.
— Какой же онъ такой?
— Пишетъ, что хорошій человѣкъ; а вотъ отецъ Никаноръ пишетъ, что вишь и съ помѣщикомъ другъ и пріятель; совѣтуетъ не упускать такого жениха.
— Если отецъ Никаноръ пишетъ, такъ это похоже на дѣло: вамъ туда нужно будетъ съѣздить.
— Да вотъ не знаю, что…
Дьяконъ закурилъ папироску и задумался.
— Вотъ что, сказалъ онъ, помолчавъ, — если она пишетъ, что они любятъ другъ друга, такъ это еще время терпитъ. А мы лучше вотъ объ чемъ потолкуемъ…
— Объ чемъ такое?
— Кха, кха… откашлянулся дьяконъ, — Петръ Петровичъ говорилъ съ вами… кха… насчетъ женитьбы?
— Говорить-то говорилъ, да что… это все пустое…
— Какъ пустое?
— Да такъ… ну пара ли я ему? Статочное ли мнѣ дѣло старыя кости да нести въ гости?
— Эхъ вы, ей-богу право! — дьяконъ покачалъ головой. — Что-жь вамъ лучше стало быть просвирней-то жить? Да и чѣмъ вы ему не пара? Онъ и самъ не молоденькій. А вы какая же еще старуха? Небось, еслибъ онъ только захотѣлъ на молоденькой-то жениться, такъ любая бы пошла. Это счастье, пользоваться имъ надо, а не отталкивать…
— Да боязно какъ-то, Василій Никитичъ.
— Что-жь тутъ боязнаго-то? Вѣдь это человѣка, не то, что какой нибудь… кха… это не вѣтрогонъ. Тутъ и раздумывать нечего и напрасно вы, матушка, не кончаете. Мое дѣло конечно сторона, а только что онъ просилъ меня поговорить съ вами и я отъ души вамъ скажу, что слѣдуетъ, ей-богу слѣдуетъ… А тамъ своё-то дѣло окончите и къ отцу Никанору съѣздите, дочку пристроите.
Долго продолжался на эту тему разговоръ между дьякономъ и Агафьей Илларіоновной; наконецъ дьяконъ успѣлъ убѣдить ее; она хотя и не дала прямаго согласія, но обѣщала подумать. Прошло съ недѣлю, дьяконъ и маіоръ нѣсколько разъ возобновляли свою аттаку противъ просвирни, и наконецъ она дала свое согласіе. А между тѣмъ въ городѣ громко говорили, что маіоръ задумалъ жениться и всѣ съ нетерпѣніемъ ждали, кого онъ выберетъ въ подруги жизни; претендентки на это званіе вдругъ прекратили всѣ имѣвшіяся до сихъ поръ «болтушки»; покинутые обожатели проклинали маіора и большинство изъ нихъ, чтобъ хотя чѣмъ нибудь утѣшиться, взапуски принялись ухаживать за Амуретовой. «Анархія!» говорилъ маіоръ дьякону, глядя, какъ то изъ дому, то въ домъ ко вдовѣ сновали оставшіеся всюду за Флагомъ ловеласы; фонды Амуретовой поднялись и маіоръ отъ души смѣялся, нисколько не подозрѣвая, что самъ всему виною. Но Аглая Селифонтьевна, какъ извѣстно, болѣе другихъ считала себя избранницею маіора и хотя рѣдко встрѣчала его, по на всѣ исканія ея расположенія другими отвѣчала самымъ невозмутимымъ хладнокровіемъ. Обожатели ударились за замужними, по тутъ поле дѣятельности было не обширно, мутноводскія дамы были слишкомъ цѣломудренны, а если которыя и позволяли себѣ что нибудь такое… то у тѣхъ были присяжные завсегдатаи. Нѣсколько семействъ перессорились и прекратили между собою сношенія, благодаря обоюднымъ разсчетамъ на маіора. Однимъ словомъ, суматоха въ Мутноводскѣ сдѣлалась страшная, женское населеніе молчало и не говорило про маіора, хотя и ссорилось между собою; мужчины же злились на Петра Петровича до безобразія. Молодежь злилась за потерю большинства «болтушекъ», мужья злились на маіора, какъ на причину, заставившую всѣхъ свободныхъ мужчинъ волочиться за женами. Всѣ съ нетерпѣніемъ ждали, чѣмъ окончится наступившій кризисъ и никто не предполагалъ, что маіоръ удивитъ всѣхъ самымъ неожиданнымъ образомъ.
VI. править
Верстъ за шестьдесятъ отъ Мутноводска, на противоположномъ берегу той же рѣки, красиво раскинулось огромное и богатое село Отрадино, далеко царя надъ окрестностью своей высокой церковной колокольней. Село это съ нѣсколькими деревнями вокругъ принадлежало богатому роду Уфимовыхъ. Крестьяне жили въ довольствѣ, любили своихъ господъ и когда наступила крестьянская реформа, то всѣ поголовно пришли къ своему барину сказать ему: «Дѣлай, кормилецъ, какъ самъ знаешь: лучше того, какъ сейчасъ живемъ, ни съ какой волей не будетъ». Не вдалекѣ отъ села, на самомъ берегу рѣки, стоялъ окруженный садомъ большой господскій домъ. На террасѣ, выходившей на рѣку, накрытъ былъ обѣденный столъ на два прибора, у стола стоялъ прилично одѣтый лакей. Скоро на террасу вышли двое молодыхъ людей. Это были: владѣлецъ имѣнія Николай Николаевичъ Уфимовъ и его гость Николай Петровичъ Артемьевъ. Уфимову не придется играть никакой роли въ моемъ разсказѣ и потому я пройду о немъ молчаніемъ. О Николаѣ же Петровичѣ Артемьевѣ считаю необходимымъ сказать нѣсколько словъ. Николай Петровичъ былъ сынъ маіора Артемьева, съ которымъ читатель познакомился въ Мутноводскѣ. Между сыномъ и отцомъ существовали довольно странныя отношенія, или правильнѣе между ними никакихъ отношеній не существовало вовсе. Николай Петровичъ былъ единственный сынъ маіора; отецъ его, получившій въ военной службѣ все, понятно, прочилъ туда же и сына, руководствуясь разсужденіемъ, что: «если я изъ нижнихъ чиновъ вышелъ въ люди, то сынъ, имѣя право на высшее военное образованіе, несомнѣнно долженъ обогнать меня». Порѣшивъ такимъ образомъ, маіоръ, какъ только сынъ достигъ нужнаго возраста, свезъ его въ Москву, гдѣ и помѣстилъ въ одинъ изъ кадетскихъ корпусовъ. Въ это время умерла жена маіора. Николай Петровичъ чѣмъ болѣе росъ, тѣмъ болѣе пристращался къ наукѣ и охладѣвалъ къ военному поприщу. Идя первымъ по классу, онъ былъ крайне несостоятеленъ по фронту. Сдавъ выпускной экзаменъ, Николай Петровичъ написалъ отцу, что вмѣсто полка идетъ въ университетъ; маіоръ пріѣхалъ въ Москву, просилъ сына избрать военную карьеру, указывалъ на свой примѣръ, стращалъ, грозилъ — все было напрасно: отвращеніе Николая Петровича отъ военнаго поприща было непоколебимо. Отецъ обѣщалъ высылать ему нужныя деньги и уѣхалъ огорченный, запретивъ сыну писать къ себѣ и являться на глаза до тѣхъ поръ, пока онъ не рѣшится исполнить его желаніе. Время проходило; сынъ писалъ отцу, но отвѣта не получилъ ни разу: вся корреспонденція маіора ограничивалась стереотипной фразой: «при семъ посылается столько-то рублей». Николай Петровичъ началъ дѣльно заниматься, чтобъ хотя этимъ заслужить передъ отцомъ. Отчужденіе и равнодушіе отца огорчали и оскорбляли его. Наконецъ учебный годъ послѣдняго курса кончился, Артемьевъ превосходно сдалъ экзаменъ, получилъ кандидата, подалъ сочиненіе, обратившее вниманіе совѣта, и былъ оставленъ при университетѣ доцентомъ. Съ радостью написалъ онъ отцу о своемъ блестящемъ успѣхѣ и съ нетерпѣніемъ ждалъ отвѣта. Отвѣтъ былъ полученъ слѣдующій: «Поздравляю съ успѣхомъ. Маіоръ Артемьевъ». Это былъ ударъ, котораго менѣе всего ожидалъ Николай Петровичъ. Онъ загрустилъ и не ходилъ на послѣднія студенческія собранія. Молодежъ ошиблась и обвинила его въ томъ, что онъ гордится своимъ успѣхомъ. Одинъ изъ студентовъ, Уфимовъ, который въ теченіи четырехъ лѣтъ пребыванія въ университетѣ ближе другихъ сошелся съ Артемьевымъ, отнесся къ нему справедливѣе товарищей: объяснилъ ему ихъ мнѣніе о немъ, утѣшалъ его какъ могъ, и Николай Петровичъ разсказалъ ему свое горе. Уфимовъ предложилъ ему ѣхать въ свое имѣніе на лѣто, Артемьевъ принялъ приглашеніе и они поѣхали.
Послѣ обѣда подали кофе.
— Ну, что-жь ты думаешь дѣлать съ своей поповной? улыбнулся Уфимовъ.
— Не смѣйся надъ этимъ чувствомъ, серьезно сказалъ Артемьевъ, — ты знаешь, что кромѣ тебя и Ольги у меня никого нѣтъ на свѣтѣ.
— Нѣтъ, не сердись, честное слово я не хотѣлъ огорчить тебя, я знаю твои намѣренія относительно этой дѣвушки и по моему она стоитъ того.
— Это уже рѣшено: я женюсь на ней непремѣнно.
— А твой отецъ?
— Да, объ этомъ я хотѣлъ поговорить съ тобою: я думаю съѣздить къ нему.
— Зачѣмъ?
— Ты знаешь, что мои отношенія къ отцу непріятны для меня, они давятъ, гнетутъ меня, я хотѣлъ и хочу примириться, сойтись съ нимъ и думаю, что въ такой моментъ, какъ женитьба сына, онъ не оттолкнетъ меня. Къ тому же ты знаешь также, что мать Ольги въ настоящее время занимаетъ скромную роль просвирни въ томъ же городѣ, гдѣ живетъ мой отецъ. Я не думаю, чтобы въ немъ могли укорениться сословныя предразсудки, такъ какъ онъ самъ вышелъ изъ низкаго сословія; по я не могу быть увѣренъ, чтобы этотъ бракъ не показался ему неравнымъ, а потому и считаю своею обязанностью предупредить его.
— А если онъ предложитъ тебѣ ультиматумъ: или сойтись съ нимъ и не думать о женитьбѣ, или жениться на Ольгѣ Александровнѣ и не знаться съ нимъ окончательно?
Артемьевъ задумался.
— Я разойдусь съ отцомъ, но сохраню Ольгу, сказалъ онъ твердо.
— Когда-жь ты поѣдешь?
— Думаю завтра.
На другой день Артемьевъ въ коляскѣ Уфимова, запряженной четверкой лихихъ лошадей, ѣхалъ въ Мутноводскъ. Откинувшись въ уголъ коляски, Артемьевъ задумался и ѣхалъ, не обращая вниманія на открывавшіеся передъ нимъ тутъ и тамъ прелестные виды. Около пяти лѣтъ не видался онъ съ отцомъ и не имѣлъ съ нимъ почти никакого сношенія. Каково-то будетъ это свиданіе? Что готовитъ оно ему: примиреніе или окончательный разрывъ съ отцомъ? Что если для того, чтобы примирься съ отцомъ, ему придется забыть Ольгу? Хватитъ ли у него духу, чтобъ купить такой цѣной это примиреніе? А если отецъ первый протянетъ ему руку, откроетъ объятія и будетъ просить забыть прежнее и не оставлять его въ старости? Хватитъ ли у него рѣшимости оттолкнуть отца? --Вотъ вопросы, которые занимали его. «Нѣтъ, думалъ онъ, — это судьба и я преклоняюсь предъ ней; университетъ далъ мнѣ друга, благодаря которому я нашелъ невѣсту. Много горя далъ мнѣ отецъ своимъ упорствомъ, неужели онъ долженъ сдѣлать мнѣ этотъ послѣдній ударъ? Я сознаюсь, что причинилъ ему огорченіе, произвольно выбравъ карьеру; но потерялъ ли я отъ этого? потерялъ ли отъ этого онъ? Не ложно ли было его упорство, мучившее меня столько лѣтъ?… Я все это выскажу ему и если онъ не согласится со мною, тогда… тогда я разойдусь съ нимъ и буду совершенно правъ».
VII. править
Ожиданія мутноводскаго общества женитьбы маіора достигли крайней степени. Всѣ, встрѣчаясь съ Петромъ Петровичемъ, смотрѣли на него какъ на какое нибудь чудо. Наконецъ всѣ приготовленія къ сватьбѣ окончились, а въ Мутноводскѣ никто кромѣ трехъ заинтересованныхъ въ дѣлѣ лицъ ничего не зналъ. Но вотъ по городу пронесся слухъ, что маіоръ былъ у командира полка и просилъ его коляску, чтобъ сдѣлать необходимые визиты. Всѣ диву дались такому странному образу дѣйствій, но не долго думая, всѣ порѣшили, что маіоръ оригиналъ и хочетъ во время визитовъ сдѣлать смотръ всѣмъ невѣстамъ, чтобъ выбрать ту, которая ему приглянется. Суматоха поднялась страшная, къ полковнику цѣлый день обращались съ вопросами: на который день маіоръ просилъ коляску? И всѣ узнали, что визиты маіоръ будетъ дѣлать завтра. Боже мой! какая суматоха поднялась въ Мутноводскѣ! Примѣрянье платьевъ, глаженье воротничковъ и прочихъ принадлежностей, умыванье, притиранье; но все это ничего въ сравненіи съ тѣмъ, что пришлось вытерпѣть въ этотъ день, во всю ночь и все слѣдующее утро единственному въ городѣ парикмахеру: не только дверь его магазина не затворялась, его ловили въ домахъ, у каждаго подъѣзда стояло нѣсколько горничныхъ, требовавшихъ его къ услугамъ своихъ госпожъ. Несчастный французъ не радъ былъ и деньгамъ: вымокъ какъ мышь, едва успѣвала" трепать и взбивать волосы мутноводскихъ вдовъ и дѣвицъ и положительно недоумѣвалъ, что такое сдѣлалось съ прекраснымъ поломъ Мутноводска. Всѣ мужчины, не умѣющіе бриться сами, остались въ этотъ день благо: даря маіору небритыми. Многія невѣсты, убранныя съ вечера, не спали всю ночь, боясь испортить прическу. Наконецъ вожделѣнный день наступилъ. Мимо дома маіора: сновали посланные, докладывая господамъ, что экипажъ стоитъ у подъѣзда. Но вотъ маіоръ сѣлъ въ коляску и отправился. Во всѣхъ домахъ, гдѣ была хоть какая нибудь невѣста и куда только могли ждать маіора, встрѣчали его съ необыкновеннымъ радушіемъ, угощали любимыми питіями и яствами и всюду ждали предложенія, но вездѣ маіоръ дѣлалъ приглашенія на предстоявшую сватьбу и вездѣ на вопросъ: кто невѣста? маіоръ лукаво улыбался и говорилъ: «узнаете», чѣмъ конечно поселялъ въ каждомъ семействѣ надежду. Прошелъ еще день въ томительномъ ожиданіи. Въ этотъ день въ кабинетѣ маіора сидѣлъ за письменнымъ столомъ судейскій писарь, передъ которымъ лежала груда конвертовъ и пригласительныхъ билетовъ на сватьбу; маіоръ сидѣлъ тутъ же на диванѣ и просматривалъ списокъ приглашенныхъ, какъ звукъ остановившагося экипажа привлекъ его вниманіе; онъ выглянулъ въ окно: кучеръ проѣзжалъ усталую четверку.
— Чьи это лошади? крикнулъ маіоръ.
— Господина Уфимова, отвѣчала" кучеръ.
Въ кабинетъ вошелъ Мазепа.
— Молодой баринъ пріѣхали, ваше скабродіе.
— Какой баринъ?
— Николай Петровичъ, ваше скабродіе.
Маіоръ нахмурилъ брови.
— Выйдите, сказалъ онъ писарю: — Проси сюда. Николай Петровичъ вошелъ въ кабинетъ.
— Ну что, ты рѣшился? спросилъ маіоръ.
— Здравствуйте, батюшка, сказалъ Николай Петровичъ, подходя къ отцу.
— Здравствуй, здравствуй. Садись.
Николай Петровичъ былъ недоволенъ пріемомъ отца, но сѣлъ.
— Ну, ты меня пріѣхалъ обрадовать? А славный офицеръ изъ тебя выйдетъ.
— Батюшка, я не пойду въ военную службу.
— Не пойдешь?
— Послушайте, батюшка, дорога моя открыта; что вы хотите отъ военной службы? чиновъ? Такъ я сейчасъ, выйдя изъ университета, имѣю чинъ немного менѣе вашего…
— Такъ что же вамъ угодно отъ меня? мѣняя тонъ, перебилъ его маіоръ.
— Мнѣ хочется поговорить, объясниться съ вами.
— Говорить намъ не объ чемъ…
— Не объ чемъ? переспросилъ сынъ, вставая. Въ это время онъ увидалъ на письменномъ столѣ пригласительные билеты. — Вы женитесь? спросилъ онъ отца.
— Что это за вопросъ?
— Позвольте мнѣ хоть одинъ билетъ на память. Онъ взялъ со стола одинъ билетъ.
— Вы женитесь на Воеводинской? крикнулъ онъ..
— Твою часть не безпокойся, я отдамъ тебѣ, сказалъ смутившись маіоръ.
Но Николай Петровичъ не слыхалъ этихъ словъ: онъ стремительно выбѣжалъ изъ дома, бросился въ коляску и велѣлъ ѣхать какъ можно скорѣе.
Между тѣмъ Мутноводскъ съ нетерпѣніемъ ждалъ развязки затѣянной маіоромъ комедіи. Всѣ невѣсты, встрѣчаясь другъ съ другомъ, почему-то потупляли глаза и всякая считала себя избранницею маіора. Наконецъ билеты разосланы. Представьте же себѣ удивленіе, досаду, злость, смѣхъ, слезы, однимъ словомъ, все то, что овладѣло мутноводцами, смотря по тому, на сколько каждый изъ нихъ былъ заинтересованъ въ этомъ дѣлѣ. Невѣсты съ ума сходили отъ злости, досады, стыда; мужья злились на маіора за произведенныя ими траты; смѣялись однѣ замужнія женщины, не имѣющія взрослыхъ дочерей, да молодежъ. Но билеты получены, нужно было ѣхать или отказаться. Всѣ рѣшили ѣхать «для курьеза, да и потому, что костюмы готовы».
Въ назначенный день къ дому маіора вереницей подъѣзжали экипажи самаго разнокалибернаго свойства: допотопныя кареты, коляски, рыдваны, дорожные дормезы, все было тутъ; но всѣхъ лучше отличился почтмейстеръ, который за неимѣніемъ болѣе легкаго экипажа пріѣхалъ съ женой въ двѣнадцатимѣстномъ брикѣ. Но какъ бы тамъ ни было, а залъ, гостиная, кабинетъ и даже спальня маіора были полны провожатыми. Маіоръ принималъ всѣхъ очень любезно, не замѣчая ироническихъ, косыхъ, злыхъ и прочихъ взглядовъ. Другъ маіора дьяконъ ждалъ съ священникомъ въ церкви. Мазепа въ бѣлыхъ перчаткахъ не зналъ куда дѣвать руки. Два полковыхъ Офицера въ качествѣ шаферовъ уже готовы были ѣхать къ невѣстѣ, какъ у подъѣзда остановился еще экипажъ; это была легкая телѣжка, запряженная тройкой отличныхъ лошадей; изъ нея весь въ пыли вышелъ лакей Уфимова. Мазепа передалъ маіору привезенное имъ письмо. Письмо было отъ сына, маіоръ прочелъ, зашатался, бросилъ письмо и тяжело опустился на диванъ.
— Мазепа гаркнулъ онъ.
— Что угодно, ваше скабродіе?
— Дьякона сюда!
— Какого дьякона, ваше скабродіе?
— Изъ церкви!
Мазепа умчался за дьякономъ. Маіоръ сидѣлъ на диванѣ и смотрѣлъ кругомъ помутившимися глазами. «Что такое? что случилось?» спрашивали гости. Между тѣмъ письмо ходило по рукамъ. Николай Петровичъ писалъ:
«Батюшка! долгомъ считаю увѣдомить васъ, что сегодня утромъ я обвѣнчался въ церкви села Отрадина съ дочерью священника Ольгою Александровною Воеводинскою».
Всѣ поняли, что нужно разъѣзжаться по домамъ.
На другой день никто не видалъ маіора: онъ уѣхалъ неизвѣстно куда съ Мазепой. Агафья Илларіоновна тоже на другой день отправилась къ дочери. Изъ всѣхъ героевъ этой исторіи въ Мутноводскѣ остался только дьяконъ, но и тотъ скоро попросилъ перевода и навсегда оставилъ Мутноводскъ. Но исторія эта въ Мутноводскѣ не забывается: ее знаютъ всѣ отъ мала до велика и единственный въ городѣ парикмахеръ, брѣя случайнаго проѣзжаго, считаетъ своею обязанностью разсказать ему это происшествіе.