Наканунѣ.
(1905 г., № 99).
править
Быстро летятъ навстрѣчу другъ другу эскадры Рожественскаго и Того; началось уже снова побоише въ Манджуріи; быть можетъ, недалекъ день, когда свершится окончательный приговоръ надъ военными авантюрами абсолютизма. А въ то же время глаза всего міра прикованы къ русскимъ городамъ и, прежде всего, къ Петербургу, гдѣ сознательный пролетаріатъ готовится въ день 1-го мая открыто выступить, подъ краснымъ знаменемъ соціалдемократіи… Силы исторической стихіи и силы пролетарскаго сознанія соединились, чтобы яркими чертами отмѣтить начало мая въ исторіи русской революціи…
Геройскій пролетаріатъ Польши первый вышелъ на поле брани, и съ 18 апрѣля не прекращается его кровавая борьба, то разсыпающаяся рядомъ мелкихъ партизанскихъ стычекъ, то снова вспыхивающая яркимъ пламенемъ массоваго протеста. Грандіозной манифестаціей почтили варшавскіе рабочіе своихъ павшихъ братьевъ. «Проводивъ ихъ въ могилу такъ, какъ не провожали ни одного изъ царей», писалъ въ своей прокламаціи варшавскій к-ть С. Д. П. и Л. Рабочіе откликнулись на его призывъ, и замерла въ день похоронъ воя жизнь огромнаго города. Стали фабрики и заводы, закрылись магазины, прекратилось движеніе трамваевъ и извощиковъ. Грознымъ крикомъ протеста звучало это траурное молчаніе городской жизни надъ гробомъ женщинъ и дѣтей, павшихъ жертвою послѣднихъ дней издыхающаго режима. Какъ бы нарочно дли того, чтобы усилить чувство омерзѣнія, на женщинъ и дѣтей направились, прежде всего, пули и штыки озвѣрѣлыхъ правительственныхъ слугъ: всего 11 мужчинъ старше 20 лѣтъ оказалось въ числѣ тѣхъ 54 жертвъ, о которыхъ само правительство дало оффиціальныя свѣдѣнія.
Приближаются дни, когда пролетаріатъ всей Россіи выступитъ на тотъ же путь, по которому уже 13 тяжелыхъ дней идутъ его польскіе братья. Но правительство не могло дождаться этихъ страшныхъ для него дней и само перешло въ наступленіе. Уже давно организовались и мобилизовались его силы. Въ статьяхъ правительственныхъ «Губернскихъ Вѣдомостей» и подкупленныхъ газетъ, въ сотняхъ тысячъ прокламацій, въ «патріотическихъ» обществахъ, съ церковной каѳедры велась неустанная агитація, будились всѣ темные инстинкты и всѣ слѣпыя силы, мобилизовалась черная рать восточной деспотіи противъ грядущей свободной демократіи.
И вотъ снова начались еврейскіе погромы. Незачѣмъ тратить двухъ словъ для доказательства, что эти погромы ничто иное, какъ наступленіе абсолютизма на революцію. Реакція сама позаботилась о томъ, чтобы разъяснить всѣмъ и каждому, что «бей жидовъ» значитъ ничто иное, какъ «да здравствуетъ самодержавіе». Абсолютизмъ ускорилъ наступленіе, чтобы застать революцію неподготовленной. Онъ забылъ, что революція «готовится» въ самомъ ходѣ своемъ. Ему скоро придется убѣдиться, что другого «наступленія», кромѣ Куропаткинскаго, для него быть уже не можетъ. Да и первые эпизоды этой «наступательной» войны достаточно ясно доказываютъ это.
Правительство оказалось уже слишкомъ слабымъ, чтобы начать свое наступленіе, даже въ наиболѣе выгодной для него, замаскированной формѣ еврейскихъ погромовъ, въ пунктахъ, наиболѣе занятыхъ революціею. Ему пришлось начать съ Мелитополя и идти въ Житоміръ. Оно не осмѣливается напасть на революцію съ фронта и думаетъ побѣдить ее отраженнымъ вліяніемъ своихъ обходныхъ движеній. Но и тамъ, гдѣ «божьею милостью» удалось подвинуть темную рать на доблестные подвиги во славу деспотизма, и тамъ не совсѣмъ благополучно сошли для правительства его походы. Еще неизвѣстно, чѣмъ кончилась ужасная житомірская драма. Но ужо извѣстно, что не безоружную, охваченную паническимъ страхомъ, толпу евреевъ встрѣтили передъ собою башибузуки. Они встрѣтили вооруженнаго врага, готоваго на насиліе отвѣтить силой. Погромъ превратился въ «бой» двухъ сторонъ, и именно о «боѣ» говорятъ лаконическія телеграммы изъ Житоміра. А въ Мелитополѣ, о которомъ теперь имѣются уже полныя свѣдѣнія, хулиганы, натравленные полиціей, встрѣтивъ вооруженный отпоръ, стали, въ концѣ концовъ, бить сами полицію. Теперь пришло извѣстіе о новомъ подвигѣ полиціи: она подожгла фабричное село Смоленское подъ самымъ Петербургомъ, ея агенты испортили пожарныя машины и имѣли дерзость и наглость звать рабочихъ воспользоваться суматохой и начать погромъ фабрикъ и частныхъ домовъ. Если это была «пробная мобилизація» для Петербурга, то правительству пришлось убѣдиться, что тутъ пѣсенка его спѣта…
Таково положеніе силъ реакціи… А въ это время снова бурно вздымается волна забастовокъ, въ которыхъ организуются и оплачиваются рабочіе всей Россіи. Револьверныя пули свистятъ, и каждый день нѣсколько слугъ правительства падаютъ подъ ударами мстителей. Бомба, брошенная въ ряды солдатъ въ Варшавѣ, показала, что польскіе организованные рабочіе готовы пустить въ ходъ новое грозное оружіе противъ насилія; и правительство знаетъ, что организованные рабочіе русскихъ городовъ не отстанутъ въ этомъ отношеніи отъ польскихъ товарищей. Крестьянское движеніе все разростается, Гурія охвачена возстаніемъ, которое готово перекинуться на весь Кавказъ. И, вмѣстѣ съ тѣмъ, все чаще и чаще приходятъ вѣсти о колебаніяхъ солдатъ, о готовности ихъ встать на сторону народа… Рѣшеніе союза инженеровъ поддержать рабочихъ въ день 1-го мая показываетъ, насколько близокъ часъ побѣды народа, насколько великъ охватывающій рабочую среду и перелившійся въ соприкасающіеся съ нею слои общества подъемъ революціоннаго чувства и энергіи…
Въ такой обстановкѣ придется россійскому пролетаріату встрѣчать день l-то мая. Правительство начало погромы и открыло гражданскую войну. Теперь наступленіе переходитъ въ руки революціи. День классоваго праздника рабочихъ станетъ, быть можетъ, походнымъ пунктомъ послѣдняго натиска на абсолютизмъ, какъ все классовое движеніе пролетаріата стадо исходнымъ пунктомъ русской революціи. Во всякомъ случаѣ мы наканунѣ крупныхъ событій…