Стою над порогом, смотря, как валы
Кипят и бегут на скалу со скалы,
То в брызги дробятся, то пеной густой
Покроются вдруг, словно гривой седой,
И быстро несутся сквозь груду камней,
Как дикая стая ретивых коней.
Холмы содрогаются, камень трещит,
И стонет дубрава, и берег дрожит,
И шумом, и гулом окрестность полна,
И жизнь человека вблизи не слышна.
Давно ли? Ведь был же когда-то тот век,
Как слышен был голос твой здесь, человек;
Как шумное братство водилося тут,
Где ныне лишь волны шумят и ревут;
Как эти немые теперь берега
Кругом отзывались на зов казака.
Рожденный под шумом порогов родных,
Взлелеянный бурею вечною их,
Могучий и дикий, казалося, он
Был самым порогом и бурей рожден.
И звучной казаческой жизни не мог
Тогда заглушить многошумный порог;
Она с ним слилася, жила заодно;
Здесь было все духом одним рождено -
Природа и люди, как та же семья.
Но где же остатки того бытия?
Природа, как прежде, могуча, сильна,
И так же свободна седая волна,
Не зная преграды ни в чем, никогда;
Людскую же силу сразила вражда.
И пусто здесь ныне, и только валы
Кипят и бегут на скалу со скалы,
И шумом, и гулом окрестность полна,
Но жизнь человека уже не слышна.
