Надо разводиться (Крылов)/ДО

Надо разводиться
авторъ Виктор Александрович Крылов

Опубл.: 1886. Источникъ: az.lib.ru • Комедия в трех действиях.

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

ДЛЯ СЦЕНЫ.

СБОРНИКЪ ПЬЕСЪ. Томъ седьмой.

ИЗДАНІЕ ВИКТОРА АЛЕКСАНДРОВА.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографія Шредера, Гороховая, 49. 1886.

ОТЪ ИЗДАТЕЛЯ.

Въ седьмой томъ сборника «Для Сцены» — вошли слѣдующія пьесы:

1) «Надо разводиться» — веселая трехъактная комедія, передѣланная изъ остроумной пьесы В. Сарду и Нажака подъ заглавіемъ: «Divorèons». — Французская пьеса была написана и поставлена на сцену въ Парижѣ на театрѣ Palais royal въ самый разгаръ парламентской (во Франціи) борьбы по вопросу о разводѣ. Какъ извѣстно, тогда вопросъ этотъ рѣшенъ былъ въ парламентѣ отрицательно. Авторъ воспользовался помянутой борьбой и возбужденными ею препирательствами для интриги пьесы. Во французской комедіи поссорившаяся съ мужемъ жена, слѣдуя своеобразной морали, заявляетъ своему возлюбленному, что ни за что не рѣшится на измѣну супружескимъ обязанностямъ, пока невозможно развестись, пока она волей неволей должна оставаться законной женой. «Если парламентъ постановитъ рѣшеніе въ пользу развода, говоритъ она, — я ваша». Оттого молодой человѣкъ придумываетъ довольно мошенническую выходку: онъ подговариваетъ пріятеля, живущаго въ Парижѣ (дѣйствіе происходитъ въ провинціи), выслать ему фальшивую телеграмму съ извѣстіемъ о принятіи парламентомъ закона о разводѣ. Эта телеграмма, попадая въ руки мужа, и наводитъ его на мысль розыграть комедію мнимаго развода. Интрига эта въ настоящее время уже успѣла устарѣть, потому что съ тѣхъ поръ, при вторичномъ поднятіи этого вопроса въ парламентѣ, разводъ во Франціи узаконенъ. — Такъ какъ въ Россіи разводъ существуетъ издавна, то въ передѣлкѣ жена ставитъ свою супружескую вѣрность въ зависимость отъ согласія мужа на разводъ, упрашиваетъ его объ этомъ и такой усиленной просьбой и всею сценой объясненія съ нимъ наводитъ его на мысль притворнаго согласія, разсчитывающаго на извѣстное свойство человѣка: что имѣемъ не хранимъ, потерявши плачемъ. Во второмъ дѣйствіи во французской пьесѣ выборъ самаго повода къ разводу основанъ на параграфахъ проектировавшагося тогда и впослѣдствіи утвержденнаго во Франціи закона о разводѣ. Русскіе законы о разводѣ совсѣмъ инаго рода и потому обсужденіе способовъ его въ передѣлкѣ примѣнено къ русскимъ законамъ. Значеніе паспортовъ и, вытекающее изъ него предложеніе мужа сказаться умершимъ принадлежатъ цѣликомъ русской пьесѣ; отсюда и самое заключеніе пьесы: взламываніе дверей при помощи полиціи, чтобъ помѣшать (мнимому) самоубійству. Ничего этого во французскомъ оригиналѣ нѣтъ. Вообще все третье дѣйствіе русской пьесы значительно разнится отъ французской, гдѣ данъ большой просторъ гривуазности, очень рискованной и на русской сценѣ даже просто невозможной. Самая развязка пьесы въ оригиналѣ скомкана и натянута: полиція является по приглашенію ухаживателя, имѣющаго дерзость на глазахъ законнаго супруга выдавать себя за мужа его жены, а его за ея любовника.

Наиболѣе близки къ оригиналу первое дѣйствіе и большая часть втораго; хотя даже въ блестящемъ діалогѣ покаянія жены мужу (2 д.) разсказъ о разбитой чашкѣ значительно измѣненъ противъ оригинала, слишкомъ скабрезнаго. Личностей дяди и тетки во французской пьесѣ нѣтъ; они цѣликомъ принадлежатъ русской передѣлкѣ.

Несмотря на много лицъ, пьесу можно играть съ успѣхомъ, если имѣются хорошіе актеры на три главныя роли; такъ какъ остальныя роли легко могутъ быть исполнены и посредственными актерами.

Къ напечатанной здѣсь пьесѣ прибавлено объясненіе постановки ея на сцену, какъ она исполняется на Императорскихъ театрахъ.

В. А—въ.

НАДО РАЗВОДИТЬСЯ.

Комедія въ трехъ дѣйствіяхъ Виктора Крылова (АЛЕКСАНДРОВА). Передѣлана изъ комедіи Сарду и Нажака «Divorèons». ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Алексѣй Христофоровичъ Шубинъ.

Вѣра Михайловна Шубина — его жена.

Анатолій Власьевичъ Бридулинъ — дальній родственникъ Шубиной.

Андрей Ксенофонтовичъ Сладковъ.

Александра Тижофеевна Сладкова — его жена, тетка Шубиной.

Дмитрій Николаевичъ Покорскій.

Брусницкая — молодая вдова.

Тропикова — молодая дама.

Илья, Зина, прислуга у Шубиныхъ.

Полицейскій Офицеръ.

Лакей — въ гостинницѣ.

Дѣйствіе происходитъ въ Москвѣ въ ваши дни.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.

Гостинная. Справа выходъ въ садъ и окно. Слѣва дверь къ Шубиной. Въ глубинѣ на половину стѣны арка, соединяющая гостинную съ залой. За аркой справа дверь въ кабинетъ Шубина. Среди комнаты столъ заваленъ книгами и кипсеками. Мягкая мебель прихотливо разбросана. Вечернее освѣщеніе. Входитъ Сладковъ и Сладкова; за ними Илья.

I.

СЛАДКОВЪ, СЛАДКОВА, ИЛЬЯ.

Сладковъ. Я тебѣ говорилъ, что никого еще не будетъ… Наши племяннички развѣ по-людски живутъ? У нихъ гости собираются не раньше десяти часовъ.

Сладкова. Такъ что-жь? мы родные, — мы породственному пришли… Илья!… (Илья подходитъ.) Ну, докладывай… какъ? что?

Илья. Все такъ-же-съ.

Сладкова. Ссорятся?

Илья. Почитай, что и не говорятъ другъ съ другомъ… Баринъ все больше у себя въ кабинетѣ; все что-то пилятъ да строгаютъ, да на токарномъ станкѣ точатъ…

Сладкова. Удивительная страсть къ низкимъ ремесламъ… Ему-бы надо слесаремъ родиться, а не бариномъ.

Илья. А барыня все книжку читаетъ.

Сладкова. Страдалица!

Илья. Только и радости, что когда барина дома нѣтъ да Анатолій Власьичъ прибѣгутъ.

Сладкова. Объ этомъ разсуждать тебя никто не приглашаетъ… не твоему уму…

Сладковъ. (Ильѣ.) Такъ, можетъ статься, сегодня никакихъ гостей и не будетъ?

Илья. Въ послѣднее-то время мало что-то стали ѣздить. Все-жь таки какъ, чай, не быть: сегодня четвергъ, у насъ по четвергамъ всегда собираются.

Сладковъ. Знаю; но при такихъ обстоятельствахъ…

Звонокъ за сценой.

Илья. Баринъ зовутъ.

Уходитъ.

Сладкова. Ну, что ты на это скажешь?..

Сладковъ. Скажу, что напрасно мы сюда пріѣхали… Терпѣть я не могу туда въ гости ѣздить, гдѣ мужъ съ женой какъ собака съ кошкой живутъ. Во всемъ безпорядокъ: не накормятъ тебя хорошенько, не напоятъ, да еще, того и гляди, въ драку попадешь.

Сладкова. Андрей Ксенофонтычъ, вѣдь, мы ей родные, единственные близкіе родные…

Сладковъ. Да, это большое несчастье… Ну, что-жь? Я собой жертвую, я пріѣхалъ;., я могъ спокойно дома сидѣть въ халатикѣ и раскладывать гранпасьянсъ, — а я пріѣхалъ сюда… Чрезъ всю Москву полчаса въ каретѣ тащился…..чтобъ доказать сочувствіе племянницѣ… Но чѣмъ-же мы можемъ ей помочь?

Сладкова. Я женщина энергичная: я не допущу, чтобъ мужъ ее тиранилъ… мы должны вступиться.

Сладковъ. Отчего не вступиться? — съ большимъ удовольствіемъ… коли безъ хлопотъ и безъ непріятностей… я, знаешь, какъ?… коли безъ брани да безъ ссоръ, — я за родныхъ горой!

Сладкова. Какъ же безъ ссоръ?… не потакать же ему во всемъ.

Сладковъ. Милочка, ты не сердись; я Вѣрочку очень люблю, но я не виноватъ, что она въ мужья выбрала злодѣя… никто ее не неволилъ, по любви выходила замужъ.

Сладкова. По любви?.. Ахъ, Андрей Ксенофонтычъ, какъ намъ, слабымъ женщинамъ, легко обмануться въ мужчинѣ, да еще когда онъ ухаживаетъ!.. много-ли такихъ-то, какъ ты, что остаются своему слову вѣрны?… разбери-ка инаго: будетъ-ли К онъ всегда такъ ласковъ, да любить такъ, какъ до у свадьбы?

Сладковъ. Конечно, этакихъ-то, какъ я, разумѣется…

Сладкова. И оттого ты имѣешь полное право каждаго злаго мужа попрекнуть…. Ты прямо можешь сказать: глядите на меня, — вотъ я какой! Я; въ примѣрномъ согласіи живу тридцать лѣтъ…

Сладковъ. Да, я могу… я смѣло могу… Хорошо, я съ нимъ поговорю… я серьезно поговорю., но предупреждаю: при первой дерзости беру шапку, ухожу, и потомъ меня сюда калачемъ не заманишь.

Сладкова. Ты все не то… я женщина энергичная…

Сладковъ. Нѣтъ, матушка, я грубить себѣ не позволю!.. нѣтъ, Я не позволю!!.. Входитъ Илья.

Сладкова. (Ильѣ.) Постой-ка, постой… Ну, что Алексѣй Христофорычъ?… сердитъ?

Илья. Бѣда!.. Токарный станокъ такъ и визжитъ у него подъ рукой.

Сладковъ. Слышишь? — визжитъ! а ты хочешь, чтобъ я, ему выговоръ дѣлалъ.

Сладкова. (Ильѣ.) Ты сказалъ, что мы здѣсь?

Илья. Сказалъ.

Сладковъ. Ну, что же онъ?

Илья. Нельзя говорить.

Сладковъ. Говори, говори, что?

Илья. Выругался.

Сладковъ. Какъ? насъ обругалъ?

Илья. На что, говоритъ, ихъ дьяволъ принесъ сюда.

Сладковъ. Ну, вотъ! ну, вотъ!.. нѣтъ, я себѣ грубить не позволю…

Сладкова. Вѣдь въ глаза-то онъ этого не скажетъ… Тебѣ теперь самое время съ нимъ объясниться, пока никого гостей еще нѣтъ… Я пойду къ Вѣрочкѣ, а ты тутъ…

Сладковъ. Спасибо; наединѣ съ нимъ встрѣтиться! — ни за что на свѣтѣ… Я пойду по саду прогуляюсь.

Идетъ къ двери въ садъ.

Сладкова. Право-же, Андрей Ксенофонтычъ…

Сладковъ. Что это у васъ дверь въ садъ запирать стали?

Илья. Не знаю-съ… весь день отперта была.

Сладковъ. Заперта… и ключъ вынутъ.

Илья. Вѣрно, баринъ заперли… Должно быть, догадались, что безъ нихъ Анатолій Власьичъ все въ эту дверь приходятъ.

Сладкова. Опять ты со своими разсужденіями…

Сладковъ. Такъ я тоже къ Вѣрочкѣ пойду… пока до гостей…

Сладкова. Андрей Ксенофонтычъ…

Сладковъ. Нѣтъ, нѣтъ, я грубостей говорить себѣ не позволю…

Оба уходятъ налѣво.

II.

ИЛЬЯ, потокъ ШУБИНЪ.

Илья. (У двери въ садъ.) Ишь ты! — что за чудеса?! и то вѣдь ключа нѣтъ… должно быть запримѣтилъ…

Шубинъ. (Войдя.) Что тебѣ тамъ надо у двери?

Илья. Да вотъ заперто, — ключа не найду.

Шубинъ. Ступай, не твое дѣло… (Илья уходитъ.) Какъ это глупо, совсѣмъ я забылъ, что сегодня четвергъ и будутъ гости… какъ бы мнѣ ихъ спровадить, чтобъ сегодня-же все это разрѣшилось?.. И что за охота этимъ дурацкимъ гостямъ пріѣзжать, когда всѣ видятъ, что у насъ въ домѣ разгромъ начинается!.. А! — сударыня, вы хотите меня довести до крайности?!.. прекрасно… чѣмъ скорѣй вы мнѣ попадетесь, тѣмъ лучше… Какъ бы только спровадить гостей…

III.

ШУБИНЪ и ПОКОРСКІЙ.

Покорскій. Вотъ я опять у береговъ родимыхъ!

Шубинъ. Дмитрій!? (Цѣлуются.) Да гдѣ-же ты пропадалъ столько времени? Мы ужь по тебѣ панихиды служить собирались.

Покорскій. Такъ бы и пришлось; но вообрази: моя супруга наконецъ сжалилась надо мной, и, кажется, я скоро буду совершенно свободенъ.

Шубинъ. А развѣ до сихъ поръ… вѣдь, послѣ твоего суда съ ней вы совсѣмъ разошлись?

Покорскій. О, я сдѣлалъ все, что ей было угодно: я ей выдалъ отдѣльный паспортъ, я, по ея требованію, въ судѣ далъ подписку выплачивать ей годовое содержаніе… я не знаю, за что и на что, потому что у нея всегда бывали какіе-то богатые покровители… ну, все равно, я плачу аккуратно… но моей женѣ этого мало.

Шубинъ. Что-же она?

Покорскій. Она женщина! — и имѣетъ счастіе быть слабымъ созданіемъ… О, другъ! — когда эти слабыя созданія начинаютъ пользоваться своей слабостью, намъ, сильнымъ людямъ, остается только повѣситься на первой осинѣ.

Садится.

Шубинъ. (Подсаживаясь.) Не понимаю.

Покорскій. Моя жена изобрѣла изумительный способъ портить мнѣ все мое существованіе. Какъ только ей почему-нибудь приходитъ въ голову сорвать съ меня лишнія деньги, она меня розыскиваетъ, является въ мое отсутствіе на мою квартиру и преспокойно ложится спать на мою постель. Я прихожу, протестую, но мнѣ со смиреніемъ и отчаяніемъ возражаютъ, что я передъ Богомъ клялся охранять мою законную супругу, безпомощное существо…

Шубинъ. Да вѣдь ты платишь безпомощному существу? ты можешь чрезъ полицію…

Покореніи. Я въ первый разъ такъ и сдѣлалъ; но чрезъ три дня въ газетахъ былъ напечатанъ случай «возмутительнаго обращенія» мужа съ женой… и съ такими намеками, что мнѣ никуда носу нельзя было показать: всѣ спрашивали о «возмутительномъ обращеніи»… Это было въ Кіевѣ, — я переѣхалъ въ Харьковъ. Но только что я тамъ обзавелся хорошенькой квартиркой, возвращаюсь какъ то домой, — жена лежитъ на моей постели… я «возмутительнаго обращенія» не повторилъ, но заплатилъ шестьсотъ рублей на выѣздъ. Это такъ понравилось слабому созданію, что оно стало періодически появляться на моей постели, какъ возвратная горячка… я промаялся полтора года, разсчиталъ, что мнѣ и лучше, и спокойнѣе откупиться сразу капиталомъ, и предложилъ женѣ формальный разводъ.

Шубинъ. Ей невыгодно; она, конечно, не согласилась.

Покорскій. Представь себѣ, что согласилась. Я думаю, у нея есть планъ: другаго дурака осчастливить такимъ-же супружествомъ. Я этимъ пользуюсь: разведусь и вздохну свободно… Ну, а твое семейное счастіе?

Шубинъ. О! если бы я такъ легко смотрѣлъ на это. дѣло, какъ ты, мнѣ бы разводъ не стоилъ ни трудовъ, ни капитала.

Покорскій. Стало быть, у тебя съ женой тоже лады не очень…

Шубинъ. (Вставая и ударяя его по плечу.) Да, любезный другъ, мы оба женитьбой сдѣлали…

Покорскій. Величайшую глупость, — это давно рѣшено.

Шубинъ. Но еще ты… ты самъ заслужилъ свою участь.

Покорскій. Благодарю.

Шубинъ. Ты женился на отъявленной вѣтренницѣ и кокеткѣ. Она еще дѣвчонкой подсовывала въ тетрадки любовныя записочки своимъ учителямъ.

Покорскій. (Вставая.) Какъ? — ты это зналъ и не предупредилъ меня?!..

Шубинъ. Будь справедливъ, — ты меня объ этомъ не спрашивалъ.

Покорскій. (Вздыхая.) Что правда, то правда, я не спрашивалъ.

Шубинъ. Тогда какъ я взялъ дѣвушку скромную, хорошо воспитанную… Ты это долженъ помнить: ты, вѣдь, былъ знакомъ въ ея семьѣ. Не спорю, — дѣвушку, можетъ быть, немножко живого характера…

Покорскій. Ха, ха, очень живого даже: она колотила всѣхъ своихъ нянекъ.

Шубинъ. Ты мнѣ этого никогда не говорилъ.

Покорскій. А ты развѣ меня спрашивалъ? будь справедливъ и ты.

Шубинъ. Ну, словомъ, все обѣщало мнѣ полное счастіе… я думалъ: тутъ моя тихая пристань, мое успокоеніе отъ тревогъ моей шаловливой юности… и что-же оказалось?

Покорскій. Открытое море?

Шубинъ. Со всѣми бурями и непогодами!

Покорскій. Что-же причиной?

Шубинъ. Какъ это рѣшить? Какъ услѣдить, гдѣ начало разлада между мужемъ и женой, когда ужь разладъ разгорѣлся?.. Сперва все это пустяки: легонькая гримаса, что недовольно восторгался ея платьемъ, недостаточно оцѣнилъ ея поцѣлуй… потомъ капризный споръ и упрямство: «не хочу кататься только потому, что ты хочешь»… потомъ злоба на то, что ей не уступаютъ… а тамъ ужь и начинаютъ мелькать мысли: «я обманулась въ мужѣ, я несчастна»… Какая-нибудь тетушка съ оханьемъ и состраданьемъ… И вотъ тебѣ широкій просторъ къ негодованью и ненависти за всякій шагъ и за всякое слово.

Покорскій. Точь въ точь какъ у меня, — ты словно подсмотрѣлъ.

Шубинъ. Прибавь еще, что тутъ-же подвертывается юный хлыщъ, въ неотразимыхъ жакеткахъ, галстухахъ и перчаткахъ. Проживая скудные доходы провинціальной мелкопомѣстной маменьки, онъ гнѣздится гдѣ-нибудь на чердакѣ, онъ старается обѣдать по знакомымъ, благо у насъ всякаго проходимца готовы накормить, — но по внѣшности съ него хоть вывѣску пиши… Понимаешь ли, что именно въ этомъ ничтожествѣ человѣка есть что-то неотразимо-увлекательное для женскаго инстинкта!?.. «О! какъ всецѣло онъ будетъ моимъ, и какъ я буду для него все на свѣтѣ!..» и когда это еще какой-то дальній родственникъ, такъ что можно его называть всеобъемлющимъ словомъ: mon cousin…

Покорскій. Кузенъ Анатоль?

Шубинъ. Да, обольстительный Анатоль. Сопоставь его со мной: меня можно видѣть каждую минуту, иногда въ очень не презентабельномъ костюмѣ, — его только временемъ и всегда разряженнымъ, какъ кукла… я катаюсь по парку полулежа въ коляскѣ, съ физіономіей нѣсколько жирной и сонливой, — онъ рядомъ гарцуетъ на манежной лошади, взятой на прокатъ въ татерсалѣ…

Покорскій. И такъ далѣе — результатъ извѣстный… Итакъ, дорогой Другъ, мы можемъ подать другъ другу руки…

Шубинъ. Какъ это?

Покорскій. Тебя тоже наградили…

Шубинъ. Нѣтъ! нѣтъ! Христосъ съ, тобой, что ты выдумалъ!… До крайностей-то у нихъ еще не дошло.

Покорскій. Рѣдкій мужъ въ этомъ сознается.

Шубинъ. У меня неопровержимыя доказательства вѣрности моей жены.

Покорскій. Какія?

Шубинъ. Во-первыхъ, обращеніе ея со иной самое дьявольское… Какъ только она рѣшится мнѣ измѣнить, она будетъ мила и добра, какъ ангелъ.

Покорскій. Да, это успокоительно; а во-вторыхъ?

Шубинъ. Она сильно заинтересована вопросомъ о разводѣ. Женщина, обманывающая своего мужа, никогда не думаетъ о разводѣ, а только о надувательствѣ.

Покорскій. Она тебѣ предлагала разводъ?

Шубинъ. Нѣтъ еще; но вотъ гляди: уставъ духовныхъ консисторій… не въ монастырь-же она собирается, что такъ усердно изучаетъ эту книгу. да и разрѣзаны только страницы о расторженіи и разводѣ браковъ. Вонъ смотри: и загнуты, и подчеркнуты, и на поляхъ нота-бене… даже чортика нарисовала въ одномъ мѣстѣ…

Покорскій. Чудесно! Мы оба бракоразводныя дѣла поручимъ одному адвокату: гуртомъ дешевле.

Шубинъ. Мнѣ разводиться? — извини, нѣтъ… Моя жена прежде должна понять, что она во мнѣ потеряетъ.

Покорскій. Несчастный человѣкъ! — да если она пойметъ, ты отъ нея не отвяжешься.

Шубинъ. А ея любовника я подстрѣлю, какъ ворону… Можетъ быть, сегодня-же ты будешь свидѣтелемъ трескучаго скандала.

Покорскій. Чтобы и про тебя напечатали «о возмутительномъ обращеніи»?..

Шубинъ. Мнѣ все равно!… я такую штуку придумалъ!… будутъ довольны.

Покорскій. Ну? что такое?

Шубинъ. Съ мѣсяцъ тому назадъ, я объявилъ женѣ, что позволяю этому болвану являться не иначе, какъ только по четвергамъ, когда у насъ гости, что во всякое другое время я выброшу его за окно… Конечно, послѣдовала знакомая тебѣ сцена (Представляя жену:) «Вамъ оставалось только одно: оскорбить вашу жену»…

Покорскій. (Впадая въ тонъ.) «Обидными подозрѣніями»…

Шубинъ. «Вы заслуживали бы»…

Оба. (Вмѣстѣ.) «Чтобъ эти по-до-зрѣ-ні-я о-правда-лись»…

Шубинъ. Ну, разговоръ извѣстный. Я не сдался. Анатолій является только по четвергамъ… но, стоитъ мнѣ отвернуться, онъ прибѣгаетъ черезъ садъ. Негодяй нанялъ себѣ комнату какъ разъ тутъ, противъ моего дома.

Покорскій. Ага!

Шубинъ. Ты знаешь, я мастеръ устраивать всякія этакія механическія игрушки… въ ночной тиши я приготовилъ ему западню.. Если не сегодняшнимъ-же вечеромъ, такъ завтра утромъ онъ мнѣ попадется, я вызову его на дуэль…

Покорскій. Онъ тебя убьётъ…

Шубинѣ. И мое негодованіе будетъ удовлетворено.

Покорскій. Какъ же ты устроилъ твою западню?

Шубинъ. О! это самая умная новинка: примѣненіе электричества къ охранѣ супружескаго счастія… очень простая выдумка…

Покорскій. Тише… твоя жена.

Вошли Шубина и Сладковы. Она что-то говоритъ изъ съ замѣтной злобой.

Шубинъ, (Покорскому, испуганно.) Батюшки! она, кажется, улыбается.

Покорскій. Напротивъ, она какъ будто взбѣшена.

Шубинъ. Взбѣшена! Ну, слава Богу… я могу быть спокойнымъ. Какъ я испугался…

IV.

ТЬ-ЖЕ, ШУБИНА и СЛАДКОВЫ, потовъ БРУСНИЦКАЯ, позже ИЛЬЯ.

Сладковъ. (Мягко.) Дорогой нашъ Алексѣй Христофорычъ…

Спѣшитъ къ Шубину.

Шубинъ. Здравствуйте!

Общее привѣтствіе.

Шубина. (Увидавъ Покорcкаго.) Скажите, какая неожиданность! — вы снова въ Москвѣ? Дмитрій Николаичъ! давно васъ не было видно…

Покорскій. Почти полтора года.

Шубина. Я не смѣю васъ спрашивать про вашу супругу… Вы все еще живете врознь?

Покорскій. Болѣе чѣмъ когда-либо.

Шубина. Отъ всей души поздравляю васъ… обоихъ.

Шубинъ. (Тихо Покорскому.) Первый выстрѣлъ! — чувствуешь?

Покорскій. Не въ бровь, а прямо въ глазъ.

Входитъ Брусницкая.

Сладкова. А вотъ и Анна Семеновна пожаловала!

Брусницкая. Развѣ безъ меня обходится хоть одинъ четвергъ? Bonsoir, Вѣра!

Шубина. (Цѣлуя ее.) Merci, mon amie.

Брусницкая. (Шубину.) Bonsoir… (Замѣтя Покорскаго.) Ахъ! Дмитрій Николаичъ! вы воскресли?

Покорскій. Чтобъ видѣть васъ, покинешь рай небесный.

Брусницкая. Какой милый сюрпризъ!… Четверги моей бѣдной Вѣры не обѣщаютъ ничего хорошаго, — всѣ интересные знакомые ее покинули.

Сладковъ. (женѣ.) Мы, значитъ, неинтересные… чего ты ей обрадовалась?

Брусницкая. Молодой вдовѣ нужны молодые ухаживатели, а въ здѣшнемъ домѣ они не допускаются.

Шубинъ. (Тихо Покорскому.) Понимаешь намекъ?

Шубина. Высокая нравственность, ma chère, всегда щепетильна.

Брусницкая. И не безъ лицемѣрія.

Шубинъ. (Тихо Покорскому.) Говори же, — ты слышишь, онѣ меня разстрѣливаютъ.

Покорскій. (Брусницкой.) Какъ, Анна Семеновна, вы все еще вдова?

Брусицкая. Ахъ, да! все еще… а вы?

Покорскій. Къ несчастію, еще нѣтъ.

Брусницкая. Жаль! Мы, можетъ быть, раздѣлили бы наше одиночество.

Покорскій. Для этого не нужно мнѣ быть Вдовцомъ.

Брусницкая. О, нѣтъ, не. такъ; я хочу законнаго супруга.

Покорскій. Съ клятвами охранять безпомощное существо!?… знаю, знаю… нѣтъ, это слишкомъ страшно.

Брусницкая. Чего-же удивляться, что я еще вдова?.. когда всѣмъ вамъ страшно.

Шубина. Анна!

Брусницкая идетъ къ Шубиной.

Сладковъ(женѣ.) Это оскорбительно! она мнѣ почти не поклонилась.

Шубина. (Тихо Брусницкой.) Не довѣряй этому господину, это другъ моего мужа.

Входитъ Илья.

Илья. (Докладывая.) Анатолій Власьичъ.

Шубина. Проси.

Шубинъ. (Тихо Покорскому.) Вотъ оно, наше свѣтило! шелопай даже докладывать о себѣ приказываетъ.

Входитъ Бридулинъ.

V.

ТѢ ЖЕ и БРИДУЛИНЪ.

Бридулинъ. (Раскланиваясь Шубиной.) Прелестная кузина.. какъ изволили поживать съ прошлаго четверга?

Шубинъ. (Покорскому.) Каково вретъ, не краснѣя! — они видятся каждый день.

Бридулинъ продолжаетъ раскланиваться съ другими.

Брусницкая. (Пожиная ему руку.) Что я про васъ слышу, молодой человѣкъ: вы, говорятъ, совсѣмъ покидаете нашу Москву?

Шубина. Вы хотите уѣхать?

Бридулинъ. Это еще не рѣшено… мнѣ, правда, предлагаютъ мѣсто въ Петербургѣ.

Шубинъ. (Покорскому.) Вретъ, вретъ навѣрно! какой дуракъ ему мѣсто дастъ?

Илья внесъ чай.

Шубина. Господа, прошу васъ чаю.

Илья разноситъ чай.

Сладкова. (Брусницкой.) Откуда вы узнали, что онъ уѣзжаетъ?

Брусницкая. Онъ меня самъ просилъ вчера, чтобъ я его объ этомъ здѣсь при всѣхъ просила.

Шубина. (Тихо Бридулину.) Вы уѣзжаете?… и я объ этомъ ничего не знаю!?

Бридулинъ. Что-же мнѣ остается дѣлать? — страдать и мучиться подлѣ васъ безъ всякой надежды?

Шубина. Какъ безъ надежды? — какъ?

Бридулинъ. Развѣ вы, наконецъ…

Шубина. Мнѣ нужно съ вами переговорить… я не могу дольше такъ жить и я рѣшилась…

Бридулинъ. Давно-бы такъ… превосходно!

Шубина. Какъ глупо перебивать. Вы еще не знаете, на что я рѣшилась, а ужь отвѣчаете. Я рѣшилась окончательно объясниться съ мужемъ и прямо потребовать развода.

Бридулинъ. Только-то!

Шубина. Съ той минуты какъ онъ согласится, — я ваша…

Отходитъ отъ него.

Бридулинъ. (Про себя.) Ну, это все-таки лучъ надежды… разводъ можетъ потомъ и не состояться, надо отстаивать разводъ

Входитъ Тропикова.

VI.

ТѢ-ЖЕ и ТРОПИКОВА.

Шубина. Варвара Павловна!..

Тропикова. Не ожидали?.. Да, признаюсь, это маленькая жертва съ моей стороны, что я пріѣзжаю… меня сегодня звали на вечеринку, гдѣ соберется чуть что не полгорода.

Шубинъ. (Покорскому.) И сплетнямъ не будетъ конца… Зачѣмъ она приноситъ жертвы!

Тропикова. Но я знаю, душечка, ваша жизнь не особенно сладкая… Я христіанка и добродѣтельна, отправила туда моего мужа, а сама къ вамъ; здѣсь я нужнѣй.

Шубинъ. (Покорскому.) Слышишь, опять на мой счетъ.

Тропикова. (Шубину.) Здравствуйте, строгій мужъ!

Шубинъ. (Покорскому.) Каковы шуточки?

Тропикова. (Озираясь.) А гдѣ-же Анатоль Власьичъ? развѣ его нѣтъ?

Бридулинъ. Къ вашимъ услугамъ.

Тропикова. О! я вашихъ услугъ не отниму у другой.

Digitized by GooQle

20 —

Шубина. Вы такъ спросили…

Тропикова. Потому что я встрѣтила его на Тверской, онъ выбѣжалъ отъ куафера съ такой стремительностью, что я невольно подумала: куда-же ему такъ спѣшить, какъ не къ своей кузинѣ?

Беретъ чай.

Шубинъ. Вотъ язва!!. (Ей.) Варвара Павловна, позвольте вамъ представить: мой старый пріятель, Дмитрій Николаевичъ Покорскій.

Тропикова. Покорскій!? Гдѣ-то я слышала эту фамилію. Позвольте, — въ Кіевѣ; еще въ газетахъ что-то печатали.

Покорскій. Ахъ, это вы изволите говорить про «возмутительное обращеніе» мужа…

Тропикова. Да, да, да, да… неужели это о васъ писали?

Покорскій. Обо мнѣ-съ… но теперь ужь не напишутъ. Слабое созданье, моя жена, со мной сторговалась, — милостиво согласилась на разводъ, и я надѣюсь, что больше не встрѣчу въ газетахъ возмутительнаго. обращенія — съ моимъ именемъ.

Шубина. Вы окончательно разводитесь?

Покорскій. Законнѣйшимъ порядкомъ, по уставу духовныхъ консисторій.

Шубина. Счастливцы!

Сладкова. Да, когда чувствуется, что мужъ съ женой вмѣстѣ жить не могутъ, — разводъ одно спасенье.

Брусницкая. Но къ несчастью это спасенье не всѣмъ легко дается: разводъ такъ затрудненъ…

Бридулинъ. Пора-бы въ санокъ дѣлѣ законодательству облегчить его.

Тропикова. О, Господа, не говорите этого при мнѣ… Меня просто ужасаетъ разнузданность нравовъ послѣдняго времени… только и слышишь: тутъ мужа продалъ жену, тамъ жена сама откупилась милліономъ, — каждый день кто-нибудь разводится и изъ-за всякихъ пустяковъ… разводъ сдѣлался какой-то модой… въ каждой семьѣ о немъ разговариваютъ… старички, проворчавшіе другъ на друга двадцать пять лѣтъ, — и тѣ стали разводиться. Что за безобразіе!.. Облегчите разводъ, такъ ни одинъ бракъ не продержится дольше двухъ недѣль.

Шубина. Какъ-же быть, если люди обманулись другъ въ другѣ и несчастны?!

Тропикова. Надо терпѣть, душа моя. Мы, женщины, созданы, чтобы терпѣть… Я считаю бракъ такимъ святымъ дѣломъ…

Брусницкая. (Шубиной.) Еще-бы, онъ прикрываетъ всѣ ея шашни. Онъ помогаетъ ей обманывать мужа. Тропикова. И я всегда буду противъ развода, потому что разводъ есть уничтоженіе брака.

Сладковъ. Извините, сударыня, напротивъ. Скажите, отчего годъ отъ года люди меньше женятся и холостыхъ такая бездна? — оттого, что ихъ пугаютъ вѣчныя цѣпи брака; разводъ многихъ бы заставилъ жениться, давая надежду, что отъ жены всегда можно отвязаться.

Покорскій. Непремѣнно. Бракъ въ наше время какой-то глухой переулокъ… Иной передъ нимъ поневолѣ остановится…

Сладковъ. А между тѣмъ навѣрно-бы рискнулъ, еслибъ это было… нѣчто… въ родѣ проходнаго двора.

Тропикова. Ха, ха!! вотъ истинно прекрасный эпитетъ! — бракъ проходной дворъ! — слушать страшно. Даже и вы, Андрей Ксенофонтычъ, въ пользу развода… неужели и вы задумываете?..

Сладкова. Намъ это совершенно излишне.

Сладковъ. Развѣ такихъ-то мужей, какъ я, много?.. я — исключеніе.

Шубина. Не въ словѣ дѣло. Я ничего не вижу предосудительнаго, когда поступаютъ просто и открыто.

Покорскій. Безъ обмановъ, безъ тайныхъ связей.

Брусницкая. А главное, намъ, бѣднымъ вдовамъ, въ разводѣ большая выгода. Какой-бы выборъ жениховъ!! Разведенный мужъ! да что можетъ быть прелестнѣй?… Онъ испыталъ всѣ невзгоды брачной жизни, его прошколили.. онъ покладистъ; всякая новая жена ему покажется безподобной.

Покорскій. Но только этакій-то не скоро согласится вторично попробовать счастія.

Бридулинъ. Знаете, чѣмъ меня восхищаетъ разводъ?

Всѣ. Ну, ну, чѣмъ?… говорите.

Бридулинъ. Что онъ уничтожаетъ смертоубійство. Помилуйте, какой-нибудь несчастный юноша увлечется бѣдняжкой, молодой женщиной, — сейчасъ является мужъ, какъ бѣшеный ввѣрь, убиваетъ его, или ее, или ихъ обоихъ…

Сладковъ. А потомъ въ судѣ убійцу всегда оправдываютъ.

Бридулинъ. И всѣ его жалѣютъ! — помилуйте! къ чему эта бойня?.. это варварство! это не современно!… Убивать любовниковъ только, потому, что не знаешь, какъ выпутаться изъ скандала… тогда какъ при разводѣ…

Покорскій. Вамъ нечего бояться.

Бридулинъ. Ну да, мнѣ нечего… «спохватись» имъ нечего бояться.

Покорскій. Да еще въ наказанье мужъ можетъ вамъ-же на шею навязать свою жену…

Бридулинъ Разумѣется… то-есть…

Покорскій. То-есть такъ… не сомнѣвайтесь.

Шубинъ. (Про себя.) Какой идіотъ!

Шубина. Въ наказанье!?.. вы говорите: въ наказанье… Позвольте-же узнать — въ наказанье за что?

Шубинъ. За измѣну.

Шубина. За какую измѣну?

Шубинъ. За проступокъ противъ супружеской вѣрности, если вамъ недостаточно слова измѣна.

Шубина. Проступокъ? — но при разводѣ проступка нѣтъ… разводъ уничтожаетъ преступокъ.

Покорскій. Это дѣло взгляда..

Шубинъ. А честь мужа?

Шубина. Разводъ отдаетъ ему его: честь назадъ — незапятнанную и обновленную… на что-же мужъ можетъ жаловаться?

Сладковъ. Да!.. на что вы можете…

Шубина. О, конечно… я понимаю, что честная женщина, когда ей разводъ невозможенъ, сдержитъ порывы сердца, съумѣетъ подавить страсть и скажетъ любимому человѣку… (Глядя на Бридулина.) «Нѣтъ, оставьте меня… насъ могутъ застать, выйдетъ непріятность… позоръ и безчестіе… и Богъ знаетъ чѣмъ это можетъ кончиться»… Но разъ мы допускаемъ разводъ… (Весело.) Ну, что-же, мой миленькій, я васъ обманула? Ну, да… такъ разведемся и не будемъ больше разговаривать… Развѣ это не законно? не откровенно? не честно?.. чего-жь вамъ больше?

Шубинъ. Чего-же въ самомъ дѣлѣ? ~ итакъ бросайся во всѣ тяжкія, очертя голову, — и безъ всякихъ угрызеній совѣсти! — чудная мораль!

Шубина. А развѣ нѣтъ?.. вы не видите высокой морали развода въ томъ, что ошибку всегда легко исправить?

Шубинъ. До того легко; что даже заманчиво ее сдѣлать.

Брусницкая. Господа, къ чему такая горячность!

Сладкова. (Мужу.) Вступись же за нее! вѣдь, мы родственники.

Сладковъ. Дайте, я скажу, Алексѣй Христофорычъ… дайте я… если вы. думаете, что мы васъ не любимъ, такъ это неправда. Вы человѣкъ образованный, отличный механикъ: умѣете и часы разобрать, и замокъ исправить… вы отлично въ карты играете., но, Алексѣй Христофорычъ, карточная игра — это совсѣмъ особая сторона… это не то, что семейная жизнь.

Шубинъ. Да… но и въ семейной жизни бываетъ такъ, что непрошеннаго игрока подъ столъ…

Отходить.

Сладковъ. (Вскипѣвъ.) Подъ столъ! (Сдержавъ себя съ затаенной злобой, но изысканно вѣжливо.) Зачѣмъ-же подъ столъ?.. Я лучше въ дверь уйду, самъ уйду… (Женѣ.) Ты видишь, я попробовалъ, — я очень тонко попробовалъ… но ты видишь, что вышло.

Сладкова. Постой-ка, я съ нимъ поговорю.

Сладковъ. Нѣтъ, нѣтъ, ты женщина энергичная, онъ тебѣ еще хуже отвѣтитъ. Уйдемъ отсюда. Вѣрочка, ты. не сердись… я сказалъ: до первой дерзости.

Шубина. О, я еще и не того жду.

Сладкова. Нельзя-же…

Сладковъ. Пойдемъ, пойдемъ… Подъ столъ!… скажите!.. (Шубину язвительно.) Мы спѣшимъ, Алексѣй Христофорычъ, — вы насъ извините.

Шубинъ. Отъ всей души… сдѣлайте милость, не стѣсняйтесь…

Сладковъ. (Язвительно.) Мы и не стѣсняемся… (Раскланивается со всѣми. Женѣ.) Молчи… ты женщина энергичная, лучше молчи…

Уходитъ съ женой.

VII.

ТѢ-ЖЕ безъ СЛАДКОВЫХЪ.

Брусницкая. (Тропиковой.) Не уѣхать-ли и намъ?

Тропикова. Мнѣ интересно знать, чѣмъ все это кончится.

Брусницкая. Браниться будутъ, — это скучно.

Тропикова. (Шубину.) Вы очень раздражительны сегодня, мой другъ, вы, вѣрно, нездоровы.

Брусницкая. Правда, правда; вы нездоровы!.. и оба!.. а Вѣра тоже. Вамъ не до гостей, я не буду мѣшать… Прощайте, Алексѣй Христофорычъ.

Шубина. (Тихо Бридулину.) Уходите и вы, — и слѣдите за сигналомъ. Если всѣ разойдутся, я васъ позову; необходимо переговорить.

Бридулинъ. Анна Семеновна, позволите проводить васъ до кареты.

Тропикова. (про себя.) И ему велѣно уйти? Здѣсь готовится грозное объясненіе

Брусницкая. А я надѣялась, что меня проводитъ Дмитрій Николаичъ.

Покорскій. Я всю жизнь не прощу себѣ, что опоздалъ предложить.

Брусницкая. Противный! — еще насмѣхается.

Уходитъ.

Шубина. (Про себя.) Авось и эта уйдетъ.

Тропикова. Милая, я васъ не покину.

Шубина. Ахъ, что тамъ! — полноте деликатничать! . У насъ не можетъ быть весело никому, никому рѣшительно.

Тропикова. Но мнѣ жаль васъ…

Шубина. Не жалѣйте… Ступайте на вашу вечеринку… Развлекайтесь, радуйтесь… ступайте, ступайте…

Тропикова. Вы такъ страдаете?

Шубина. О! я этого долго не вынесу.

Тропикова. (Про себя.) Тутъ будетъ дуэль или самоубійство. (Ей.) Я завтра заѣду васъ провѣдать. (Шубину.) Вы, конечно, тоже не удерживаете меня? Конечно, конечно… бываютъ такія минуты, когда гости въ тягость… (Про себя.) Дуэль или самоубійство.

Уходитъ.

Шубинъ. Наплететъ-же она теперь про насъ на весь городъ.

Шубина. (Звонитъ. Покорскому.) Вы меня простите, Дмитрій Николаичъ, — я дѣйствительно больна. Я иду лечь въ постель… Впрочемъ, надѣюсь, для васъ мое присутствіе и не важно, — вы пріятель моего мужа

Покорскій. Ваше присутствіе очень важно, но ваше здровье важнѣе. Вошелъ Илья.

Шубина. Такъ, такъ… (Ильѣ.) Ко мнѣ не принимайте никого, я нездорова…

Шубинъ. Отказывайте всѣмъ, — я ухожу въ клубъ. Ты пойдешь со мной?

Илья уходитъ.

Покорскій. Пожалуй.

Шубина. До свиданья.

Уходитъ.

VIII.

ШУБИНЪ и ПОКОРСКІЙ.

Шубинъ. Понимаешь ты всю эту обстановочку?

Покорскій. Нисколько.

Шубинъ. Я говорю, что иду въ клубъ, и не пойду, — она говоритъ, что ляжетъ въ постель, и не ляжетъ. Анатоль ждетъ сигнала на улицѣ… остается пустить въ ходъ мою маленькую хитрость. (Отпираетъ тихо ключемъ садовую дверь.) Пойдемъ ко мнѣ.

Покорскій. И вездѣ все та-же исторія!

Шубинъ. Тише, она подслушиваетъ… (Громко.) Возьми сигаръ изъ ящика, мы дорогой закуримъ.

Покорскій. Спасибо.

Шубинъ. Идемъ.

Оба идутъ въ глубину; но тамъ мгновенно мѣняютъ направленіе и прячутся въ кабинетъ. У двери слѣва появляется Шубина.

IX.

ШУБИНА одна, потомъ БРИДУЛИНЪ, позже ИЛЬЯ.

Шубина. Дверь стукнула, — ушелъ. (Выходитъ.) Скорѣй сигналъ. (Подходитъ къ окну и быстро опускаетъ штору.) Я долго не могла рѣшить одной задачи: какъ мнѣ забыть долгъ супружеской вѣрности, относясь къ нему все-таки честно и съ полнымъ уваженіемъ… рѣшить было очень трудно, но я съумѣла… Я временно удалю изъ Москвы Анатоля, потомъ начну дѣйствовать на мужа; я стану отравлять каждую минуту его жизни и заставлю согласиться на разводъ… разъ я этого добьюсь, — я буду въ правѣ честно забыть свой долгъ. Ну! увидимъ.

У двери въ садъ появляется Бридулинъ.

Бридулинъ. (Полуотворяя дверь.) Вы однѣ?

Шубина. Какой глупый вопросъ!.. Конечно, одна. Еслибъ была не одна, я-бы васъ не позвала.

Бридулинъ. О! моя божественная…

Входитъ, — дверь за нимъ захлопывается и раздается сильный звонъ электрическаго звонка, продолжающійся непрерывно до той минуты, какъ Шубинъ его остановитъ.

Шубина. Звонокъ!? Я не понимаю…

Бридулинъ. Что за телеграфъ?..

Шубина. Заставьте-же его замолчать… какая гадость!

Бридулинъ. Я васъ хотѣлъ просить…

Шубина. Это въ двери, — слышите…

Бридулинъ. (Бѣжитъ къ двери.) Дверь заперлась, невозможно отворить…

Входитъ Илья.

Илья. Что прикажете?

Шубина. Это не я звонила, это баринъ… (Звонокъ сильнѣе.) Да тутъ западня… да!.. западня . мы пропали! — уйдите скорѣй!

Бридулинъ. Куда?

Шубина. Туда, Съ главнаго входа… (Бридулинъ идетъ въ глубину и встрѣчаетъ вышедшаго изъ кабинета Шубина.) Попался!

Шубинъ. (Идетъ къ садовой двери и останавливаетъ звонокъ. Ильѣ.) Ступай.

Илья. Вотъ тебѣ, бабущка, и Юрьевъ день!..

Уходитъ.

X.

ШУБИНА, БРИДУЛИНЪ, ШУБИНЪ.

Шубинъ. Съ вами, обольстительный юноша, мы поговоримъ позже. пока… вы, кажется, собиралисъ уйти?

Бридулинъ. Да, кажется… мнѣ тоже кажется… но какъ?

Шубинъ. (Отворяя садовую дверь.) Сюда.

Бридулинъ. Безъ музыки?

Шубинъ. Безъ музыки.

Бридулинъ. Глубоко вамъ обязанъ.

Уходятъ. Шубинъ рѣзко затворяетъ за нимъ дверь.

Шубина. Вотъ онъ кризисъ-то… Вотъ что называется кризисъ. Ну! — тѣмъ лучше!

XI.

ШУБИНЪ и ШУБИНА.

Шубинъ. Теперь, сударыня, поговоримте съ вами; объяснимтесь, если вамъ угодно. (Показываетъ ей кресло; она садится.) Вы, вѣроятно, спрашиваете себя: какимъ это образомъ я узналъ, что вашъ Анатоль, вопреки моему желанію, бываетъ здѣсь всякій разъ, какъ меня нѣтъ дома?

Шубина. Нѣтъ, я себя объ этомъ не спрашиваю.

Шубинъ. Нѣтъ? Ну-съ, такъ я вамъ самъ скажу. На дняхъ я былъ въ клубѣ, — онъ входитъ… я слышу этакія легенькія пересмѣшки изъ-за совершенныхъ пустяковъ: на его сюртукѣ висѣла коротенькая розовая шерстинка, и это замѣтили. Онъ сконфузился и говоритъ такъ громко, съ замѣтной аффектаціей: «вотъ сейчасъ видно, что я обѣдалъ у сестры». Бросаетъ шерстинку на полъ. Я незамѣтно подкрадываюсь, подбираю ее, приношу сюда… сравниваю съ моткомъ шерсти въ вашей рабочей коробкѣ… тотъ-же цвѣтъ, капля въ каплю. Фактъ былъ слишкомъ убѣдителенъ, чтобъ стоило искать еще новыхъ доказательствъ.

Шубина. Продолжайте.

Шубинъ. Позвольте-же наконецъ спросить: чѣмъ вы такъ раздражены на меня, что дошли даже до обмана и интриги съ молодымъ повѣсой?.. я, право, мужъ не дурной: я не грубъ, не золъ, не скряга, не расточитель. Я постарался вамъ устроить жизнь пріятную во всѣхъ отношеніяхъ. Я никогда не выхожу изъ себя, желанія мои самыя умѣренныя. Жизнь я веду правильную, ради этого и женился. Конечно, я не могу служить моделью античной статуи, но внѣшность моя довольно представительная. Правда, я не обладаю вулканическими страстями; но все-таки время отъ времени не чуждъ порывовъ нѣжности… Словомъ, оставаясь вполнѣ скромнымъ, я позволю себѣ думать, что вы должны быть со мной настолько счастливы, насколько всякая жена Можетъ этого пожелать. (Шубина громко смѣется.) Какъ? вамъ смѣшно?..

Шубина. Это восхитительно! Честное слово!.. насколько всякая жена!.. почемъ-же я могу это знать?.. потому что вы мнѣ это говорите?.. но до какой степени можетъ быть счастлива жена? гдѣ у меня мѣрка для этого? гдѣ?

Шубинъ. То-есть какъ-же…

Шубина. Вы не понимаете?.. Ну, когда вы вашимъ пріятелямъ говорите: у меня прелестная жена, — вы судите по сравненію съ другими женщинами… на чемъ-же я могу основывать мои сравненія, чтобъ объявить васъ безукоризненнымъ мужемъ?

Шубинъ. Я…

Шубина. Нѣтъ, это изумительно!… Эта самоувѣренность мужчинъ… Чудесное устроили вы намъ общественное положеніе, очень выгодное… для васъ… вы молоды: шали, бурли, развлекайся!… «веселись, мой мальчикъ», — говоритъ мамаша — «пускай перебѣсится!» — прибавляетъ папаша… и юноша скачетъ, сломя голову, отъ блондинки къ брюнеткѣ и къ рыжей… «Урра!! да здравствуетъ молодость!» — пока наконецъ утомленный, истрепанный и разбитый онъ скажетъ: «уфъ! ужь не женится ли мнѣ?»… ему кинутъ на руки слабую, молодую дѣвушку, неопытную и безпомощную, прямо изъ-подъ крылышка матери… Бѣдняжка не знаетъ ничего въ жизни, кромѣ того, что отъ нея скрываютъ, — ничего въ природѣ, кромѣ того, что ей запрещаютъ, — ничего въ любви, кромѣ того, что она сама угадала… Усталый мужъ небрежно принимаетъ ее въ свою собственность и говоритъ: «ты очень счастлива, дитя мое, что тебѣ достался такой мужъ, какъ я… никто не умѣетъ любить больше меня». Несчастное молодое существо, чувствуя тутъ маленькую подлость, вздыхаетъ и задумывается: «какъ? въ самомъ дѣлѣ? только-то И было?… а я-то воображала!»… Наивная овечка умиляется и вѣритъ, равнодушная женщина примиряется; но жена, настоящая жена… говоритъ себѣ: «вздоръ! глупости! — бываетъ лучше… Не изъ-за этой сладкой водицы разгараются страсти до безумія… до преступленія… Ради такихъ прѣсныхъ радостей Ромео не подвергалъ бы себя опасности полетѣть Кубаремъ съ балкона… Леандръ не переплывалъ бы моря… стоило того!! бываетъ иначе и прекраснѣе»… И эта жена ищетъ, и разузнаетъ… и послѣ долгихъ изученій она по крайней мѣрѣ въ состояніи сказать мужу прямо въ глаза: вы меня обманули!

Шубинъ. Вѣра Михайловна!..

Шубина. (Энергично съ возрастающимъ паѳосомъ.) Вы обманули меня… впрочемъ вездѣ и всегда это одно и то же… Что такое бракъ для васъ? — послѣдняя станція… для насъ это первая. Для мужа конецъ тамъ, гдѣ для жены начало… Боже, какія у меня были прелестныя мечты въ институтѣ!… что только страсть можетъ дать намъ блаженства, все это чуялось мнѣ въ замужествѣ. Мужъ герой и любовникъ! я его воображала молодымъ, прекраснымъ, томнымъ, изящнымъ, то сдержаннымъ и покорнымъ, то упрямымъ и деспотичнымъ… то онъ пресмыкался у моихъ ногъ, то бросался на меня какъ тигръ, чтобы задушить меня въ своихъ объятіяхъ… словомъ, все Великолѣпныя фантазіи… (Мгновенно мѣняя тонъ не презрительный)… и вмѣсто того: Боже ты мой! однообразное постукиваніе маятника… монотонное шипѣніе супа въ кострюлѣ на кухонной плитѣ, въ то время какъ я скучливой и вялой рукой снимаю съ него цѣну… (Снова волнуясь)… и никогда ни соли, ни перца… ничего такого, что оживляетъ и даетъ вкус"… я обращаюсь къ вашему изношенному, сердцу, къ вашей житейской опытности, и говорю: «во мнѣ течетъ молодая, здоровая кровь, я, чувствую какую-то непонятную мнѣ жажду наслажденій… ради Бога умоляю, немножко трюфелей, шампанскаго»!!… а вы отвѣчаете (Равнодушно), «нѣтъ, лучше и здоровѣй рубленую котлетку съ жаренымъ картофелемъ»… (Зло) благодарю!

Шубинъ. Я, ей-Богу, не знаю, чего вы хотите?… не могу же я, въ самомъ дѣлѣ, изъ-за пикантности приключенія одѣться калабрійскимъ разбойникомъ и влѣзть къ вамъ въ спальню чрезъ окно.

Шубина. Еще бы..!! всѣ эти вещи дѣлаются тамъ, гдѣ любовь увлекаетъ… во дни горячей юности… вы тоже ихъ дѣлывали — въ оное время.

Шубинъ. Когда?

Шубина. Вы тоже какъ-то разъ чуть было не задохлись въ платяномъ шкафу, куда васъ случайно заперъ нежданно воротившійся хозяинъ.,

Шубинъ. Откуда вы знаете?…

Шубина. Вы тоже наряжались дамой и являлись пансіонской подругой къ хорошенькой тетушкѣ Анны Семеновны.

Шубинъ. Вѣдь, это было такъ давно! такъ давно!…

Шубина. Но тутъ была страсть, романъ, экзальтація!…

Шубинъ. Силы небесныя!…

Шубина. Ну, а я? — Обо всемъ этомъ я знаю только по отдаленнымъ намекамъ.

Шубинъ. И слава Богу.

Шубина. Потому что общество къ намъ относится не какъ мать, а какъ злая мачиха.

Шубинъ. Что-же вамъ угодно отъ общества?

Шубина. Чтобъ у насъ были равныя права съ мужчинами. вы веселитесь, — дайте веселиться и намъ… Мы скучаемъ, — скучайте и вы.

Шубинъ. Да еслибъ дѣвушка продѣлывала хоть малѣйшую долю того, что мы продѣлываемъ, развѣ бы нашелся хоть одинъ такой сумасбродъ, чтобъ на ней жениться?

Шубина. Вѣдь, находятся-же такія сумасбродки, что выходятъ замужъ, несмотря на всѣ ваши продѣлки.

Шубинѣ. Но, чортъ возьми! между мужчиной и женщиной цѣлая пропасть.

Шубина. Конечно… и эта пропасть — бракосочетаніе.

Шубинъ. Тутъ мнѣ отвѣтить больше нечего.

Шубина. Я и не прошу отвѣта… бросимъ соціальную философію — къ дѣлу…

Шубинъ. То-есть, къ разговору обо Анатоль Власьичѣ.

Шубина. Только что передъ вашимъ нелѣпымъ появленіемъ я хотѣла высказать ему требованія, которыми-бы остался доволенъ самый притязательный мужъ.

Шубинъ. Жалѣю, что я вамъ помѣшалъ.

Шубина. На то вы законный супругъ, чтобъ дѣлать глупости.

Шубинъ. Итакъ, вы, хотѣли…

Шубина. Я буду откровенна… Еслибъ я не была добродѣтельна, я бы поступила совсѣмъ иначе

Шубинъ. Да-съ.

Шубина. Но я добродѣтельна… къ несчастію… Мнѣ съ юности втолковали много фальшивыхъ идей, вздорныхъ предразсудковъ, я еще не съумѣла отъ нихъ освободиться… Въ числѣ прочихъ суевѣрій я еще настолько мелочна, что имѣю слабость считать очень важной вещью клятвы вѣрности, данныя вамъ при вѣнчаньи… Мой разсудокъ, конечно, говоритъ мнѣ, что моимъ незнаніемъ злоупотребили, чтобъ выманить у меня это обѣщаніе, такъ какъ я не понимала его значенія… Ну, глупо или умно, — я дала клятву, я ей вѣрна.

Шубинъ. Вы очень добры.

Шубина. Будьте же добры и вы… отдайте мнѣ эту клятву назадъ… Мы не можемъ жить вмѣстѣ… давайте сдѣлаемъ формальный разводъ; покажите себя тоже великодушнымъ героемъ, откройте мнѣ дверь къ жизни свободной, чтобъ я себя не упрекала за каждый лишній взглядъ или пожатіе руки… будьте великодушны! — это васъ высоко подниметъ въ моихъ глазахъ.

Шубинъ. Но, бѣдная моя Вѣра, если ты думаешь, что съ твоимъ Анатоліемъ тебѣ будетъ лучше…

Шубина. Я не знаю… я не могу судить, не испытавши…

Шубинъ. Сообрази только…

Шубина. Довольно… я больше ничего не хочу слушать… Я вамъ даю два дня на размышленіе. Подумайте, посовѣтуйтесь…. справьтесь…. Но знайте, что прежними друзьями насъ можетъ сдѣлать одинъ только разводъ.

Уходитъ.

Шубинъ. Прежними друзьями!?… да, да, — ты, можетъ быть, права… да, не испытавши, судить нельзя… я начинаю понимать чего тебѣ нужно… Прекрасно! Превосходно!

Входить Покорскій.

Покорскій. Ну!… ты, кажется, повеселѣлъ?

Шубинъ. Слышалъ ты, что она тутъ говорила?.. слышалъ?.. сознайся, что есть большая доля правды въ ея словахъ.

Покорскій. Можетъ быть, можетъ быть, мнѣ все равно.

Шубинъ. Знаешь ли ты, что я теперь люблю ее больше, чѣмъ когда-нибудь?!… Еслибъ ты видѣлъ, какъ горѣли ея глаза и какъ умно она меня тутъ отдѣлывала, — сколько огня! какая сила!… я готовъ былъ зацѣловать ее до безумія!.. Хорошо, я соглашусь на разводъ.

Покорскій. Любишь больше прежняго, а хочешь съ ней разстаться?

Шубинъ. Кто тебѣ говоритъ разстаться? — напротивъ, пріобрѣсти ее заново.

Покорскій. Какъ?

Шубинъ. Разводомъ.

Покорскій. Развестись съ женой, чтобъ этимъ ее пріобрѣсти?… Чортъ тебя знаетъ, что ты врешь.

Шубинъ. Ей нужно мое великодушіе, мой героизмъ… какъ мужъ, я ей не интересенъ; чтобъ быть интереснымъ, надо развестись. Она хочетъ судить по опыту, сдѣлаемъ опытъ.

Покорскій. Какой?

Шубинъ. Пойдемъ ко мнѣ въ кабинетъ… тамъ все обговоримъ и обдумаемъ хорошенько… Дуракъ я былъ! къ чему эта трагедія?… я хотѣлъ вызвать на дуэль и убить этого шелопая… зачѣмъ? когда онъ можетъ самъ себя убить своей пошлостью… Пойдемъ… я обожаю мою жену!… я обожаю ее! и потому да здравствуетъ разводъ! да здравствуетъ комедія!… Пойдемъ!

Занавѣсъ.

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ

Та же комната. Шубинъ на сценѣ. Зина вноситъ пальто и шляпу Шубиной.

I.

ШУБИНЪ и ЗИНА.

Шубинъ. Зачѣмъ вы это несете, Зина?

Зина. Барыня уѣзжаютъ.

Шубинъ. Куда?

Зина. Да говорили, къ Троицѣ хотятъ на два дня уѣхать.

Шубинъ. Оставьте здѣсь пальто и шляпу.

Зина. Но барыня приказали…

Шубинъ. Скажите ей, что я такъ распорядился. Барыня не поѣдетъ.

Зина. Онѣ очень прогнѣваются… онѣ и такъ сердиты.

Шубинъ. (Строго.) Кто здѣсь хозяинъ?! (Беретъ у нея пальто и шляпу и кладетъ къ сторонѣ). Ступайте.

Зина пожимаетъ плечами и уходитъ.

II.

ШУБИНЪ одинъ, потомъ ШУБИНА.

Шубинъ. Къ Троицѣ! — что это вдругъ за припадокъ богомолья?.. ужь не сговорились ли они вмѣстѣ туда ѣхать?.. надо мнѣ узнать, до чего у нихъ дошло…

Шубина. (За сценой. Взбѣшена.) Баринъ приказалъ!! посмотримъ…

Шубинъ. Вотъ она.

Шубина входитъ крайне раздраженная.

Шубина. Что это значитъ, милостивый государь?.. Въ ту самую минуту, какъ я жду отъ васъ моего права на свободную жизнь, вы выказываете самое дикое насиліе и деспотизмъ?!.. Вы запрещаете мнѣ ѣхать!?

Шубинъ. Позвольте, дружокъ мой… Прежде всего… (Идетъ мимо нея къ двери, которую она оставила отворенной; затворяетъ дверь; подходитъ къ женѣ и хочетъ усадить ее на диванчикъ; она сопротивляется, онъ нѣжно упрашиваетъ.) Пожалуйста… (Она садится.) Такъ. (Присаживается.) Вотъ какъ мы впередъ всегда будемъ разговаривать другъ съ другомъ… рука съ рукой и добрыми друзьями.

Шубина. (Поражена.) Что это значитъ?

Шубинъ. Значитъ, что ваши ожиданія васъ не обманули: я обдумалъ ваше предложеніе и даю моё согласіе.

Шубина. На разводъ?!

Шубинъ. Если вы этого желаете.

Шубина. Отчего-же вы такъ медлили рѣшиться?

Шубинъ. Я не скрываю, что это мнѣ было тяжело.

Шубина. (Начиная веселѣть.) И все-таки рѣшаетесь, чтобъ сдѣлать мнѣ удовольствіе.

Шубинъ. Да.

Шубина. (Почти радостно.) Мы разведемся формально, по закону, и я буду совсѣмъ свободна?

Шубинъ. Когда хотите.

Шубина. (Схватываетъ его за голову и жадно цѣлуетъ.) О! какой ты милый!! Какой ты милый! какъ я тебя люблю!.. (Останавливая порывъ, серьезно.) Но, вѣдь, это серьезно? ты не обманываешь меня? не лукавишь?.. я обрадовалась не напрасно?.. Мы въ самомъ дѣлѣ разведемся, — это рѣшено?

Шубинъ. Безповоротно.

Шубина. О, мой безцѣнный! мой единственный!!.. какое счастье!.. Но какъ?

Шубинъ. Объ этомъ послѣ… Теперь давай только радоваться этой блаженной минутѣ… радоваться, что мы рѣшаемся развестись, и притомъ такъ честно…

Шубина. Такъ, отъ всего сердца.

Шубинъ. Вѣрочекъ мой прелестный!.. И какъ это просто: перестаешь другъ другу нравиться, ну и разводъ… самый нѣжный, дружескій разводъ, вмѣсто того, чтобъ вѣчно грызться и пускаться на плутовскія продѣлки и безобразія.

Шубина. О! что касается безобразія, мой голубчикъ, ужь коли ты захочешь, ты на это мастеръ.

Шубинъ. Ну, да и ты не безъ плутовства… Теперь мы можемъ надъ этимъ смѣяться, — неправда-ли? теперь это не злитъ.

Шубина. Ха, ха!.. Теперь это только смѣшно. (Весело.) Ужь и шпіонилъ же ты за мной, — этакій толстый тиранъ.

Щиплетъ его за подбородокъ.

Шубинъ. Ну, не такъ, какъ бы надо.

Шубина. Спасибо! — а твой электрическій трезвонъ?

Шубинъ. Ха, ха! звоночки!?.. вѣдь не дурно было придумано.

Шубина. Смѣшнѣе всего, что я вѣдь слышала, какъ ты ночью работалъ, — и все мнѣ думалось: кто это тамъ возится!?.. и какія страсти я потомъ видѣла во снѣ: что ты насъ подстерегаешь съ кинжаломъ!.. или, что ты точишь кухонный ножъ!

Шубинъ. Хе, хе!.. Въ самомъ дѣлѣ?

Шубина. Какія глупости иной разъ пригрезятся.

Шубинъ. Да… меня тоже частенько безпокоили тревожные сны… потому что… потому что я никакъ не могъ понять одной вещи. Твой Анатоль бывалъ здѣсь часто безъ меня… какъ это онъ узнавалъ, что меня нѣтъ дома?

Шубина. (Смѣясь.) Ахъ, ты мой дурашка. (Серьезно.) Ты не будешь сердиться?

Шубинъ. Нисколько.

Шубина. Навѣрно?

Шубинъ. Да нѣтъ-же… я теперь и права не имѣю.

Шубина. Ну, такъ… у насъ былъ условленный знакъ. Здѣсь въ этой комнатѣ.

Шубинъ. Здѣсь?

Шубина. Поищи-ка…

Шубинъ. Въ окнѣ.

Шубина. Ну, конечно, въ окнѣ.

Шубинъ. Большой листъ бумаги, и ты писала на немъ углемъ?

Шубина. Вотъ глупо выдумалъ!

Шубинъ. Свѣчой этакъ..

Показываетъ движенье вверхъ и внизъ.

Шубина. Нѣтъ, ты не догадаешься; я лучше скажу… Штора.

Шубинъ. Штора!?

Шубина. Смотри… такъ — значитъ онъ дома. (Спускаетъ до половины.) Онъ собирается уходить… (Спускаетъ всю штору.) Онъ ушелъ.

Шубинъ. Прелестно… но опасно… если случайно прислуга…

Шубина. Прислугѣ было запрещено трогать штору… одна только Зина могла, но она была въ секретѣ.

Шубинъ. И не выдавала тебя! честная дѣвушка… Такъ твой красавецъ Анатоль… я говорю красавецъ, чтобъ сдѣлать тебѣ удовольствіе… но, между нами… Будто ужь онъ такъ увлекателенъ, твой Анатоль?

Шубина. Ахъ, Господи! — онъ не дуренъ, онъ мужчина. Притомъ-же у меня такъ мало знакомыхъ… нельзя быть слишкомъ строгимъ.

Шубинъ. Словомъ, ты влюбилась по уши.

Шубина. Ну! не надо преувеличивать.

Шубинъ. Но скажи пожалуйста… такъ какъ мы теперь ничего другъ отъ друга не скрываемъ, — не такъ ли?

Шубина. Зачѣмъ теперь скрывать?

Шубинъ. Напротивъ… даже въ видахъ развода, надо все наружу… такъ вотъ: ты мнѣ вчера намекнула, что строго уважаешь клятву супружеской вѣрности… что-жь это не шутя? это правда?

Шубина. Горькая правда! — разумѣется…

Шубинъ. Радость моя, вѣдь теперь ужь все равно, теперь ужь лгать не для чего.

Шубина. Я не лгу.

Шубинъ. Ты не позволила себѣ ни малѣйшаго увлеченія?

Шубина. Ни, ни, ни, ни… малѣйшаго.

Шубинъ. За всѣ три мѣсяца вашей любви?

Шубина. Четыре мѣсяца, Алеша, четыре…

Шубинъ. Неужели четыре? — я думалъ три.

Шубина. Ужь повѣрь мнѣ. Кому-жь это лучше знать?

Шубинъ. Тѣмъ удивительнѣе, что ни малѣйшей шалости.

Шубина. Ахъ, голубчикъ, еслибъ ты зналъ, какъ все это стѣснительно! — всегда у тебя кто-нибудь на шеѣ… никакъ нельзя остаться наединѣ.

Шубинъ. Но вѣдь вы не только здѣсь встрѣчались, вы назначали другъ другу свиданія и въ другихъ мѣстахъ?

Шубина. О. да… на бульварѣ, въ концертѣ… на постоянной выставкѣ картинъ; тамъ всегда мало народу.

Шубинъ. И вездѣ вы только разговаривали?

Шубина. Очень нѣжно и ласково.

Шубинъ. И при этомъ ничего серьезнаго? Онъ даже не поцѣловалъ?

Шубина. А, нѣтъ… поцѣлуи…

Шубинъ. Были?

Шубина. Да; но это не серьезно. Ты говоришь — ничего серьезнаго.

Шубинъ. Ну, все-таки…

Шубина. Да теперь-то какое тебѣ дѣло до всего этого?

Шубинъ. Оно забавно…

Шубина. Такъ я тебѣ по порядку разскажу… первый поцѣлуй четыре мѣсяца назадъ… въ плечо… на балу, подавая мою шубу… второй нынѣшнимъ лѣтомъ… но въ самомъ дѣлѣ, ты нисколько не Сердишься?

Шубинъ. Ты видишь сама.

Шубина. Второй нынѣшнимъ лѣтомъ… между двумя дверьми сюда, въ руку, — у меня были открытые рукава… онъ даже укусилъ.

Шубинъ. Третій поцѣлуй?

Шубина. Третій. недѣлю тому назадъ, въ шейку… мы вмѣстѣ разсматривали рисунокъ вышивки.

Шубинъ. Потомъ?

Шубина. Больше ничего… ей-Богу… чтожь-бы мнѣ теперь мѣшало сказать?

Шубинъ. Стало быть, ничто не мѣшаетъ и показать вашу переписку.

Шубина. Ты хочешь прочитать его письма?.. они здѣсь.

Шубинъ. Скажите! А я то перерылъ все кругомъ.

Шубина. Ха, ха! они у тебя подъ рукой.

Шубинъ. Въ рабочемъ столикѣ? тутъ потайной: ящикъ.

Шубина. Разъ, два, три…

Прижимаетъ пружинку, ящикъ отпирается.

Шубинъ. Восхитительно!.. нѣтъ, какая ты умница…

Шубина. (Вынимая ящикъ.) Вотъ они всѣ, по числамъ подобраны, — я аккуратна.

Шубинъ. Покажи мнѣ послѣднее.

Шубина. Вотъ… видишь, я карандашомъ надписала десятое сентября.

Шубинъ. Сегодня двѣнадцатое. Такъ. (Читаетъ.) «Божество мое Вѣра, сегодня сто двадцать второй день съ тѣхъ поръ, какъ я высказалъ вамъ признаніе любви, и все еще остаюсь при томъ, что было въ первую минуту… Вѣра, сжальтесь надъ моими страданіями».

Шубина. Бѣдный мальчикъ!

Шубинъ. (Про себя.) Уфъ, слава Богу!.. (ей.) А это что за вещицы?.; Цвѣты какіе-то, ленточки…

Шубина. А! это музей святыхъ воспоминаній.

Шубинъ. Цѣлый музей!.. Обожженная спичка?

Шубина. На память о томъ, какъ ты двѣ недѣли тому назадъ намъ задалъ такого страху…

Шубинъ. Напримѣръ?

Шубина Вечеромъ ты неожиданно вернулся домой… Я совершенно спокойно разговаривала съ Анатолемъ, — вдругъ, слышу, хлопнула дверь, и я едва успѣла потушить лампу. Мы остались въ темнотѣ и притаили дыханье. Ты входишь, бранишь Илью и ощупью доходишь до камина., тамъ ты находишь спички… берешь одну: чиркъ, — вспыхиваетъ и гаснетъ, другую, — вспыхиваетъ и гаснетъ… третью… даже не вспыхиваетъ… больше не было. Ты бранишься и уходишь въ кабинетъ. Анатоль могъ воспользоваться этой минутой и ускользнуть; а я отыскала спичку и сберегла ее въ благодарность за ея высокое покровительство.

Шубинъ. А я и не чуялъ… ха, ха… (Разсматривая.) Пуговица какая то?

Шубина. Ты не узнаешь?.. Ты самъ ее какъ-то нашелъ здѣсь на коврѣ и говоришь Зинѣ: вотъ пуговица оторвалась отъ моего пальто, надо пришить… (Разражаясь смѣхомъ,) а это Анатоль ее потерялъ…

Шубинъ. (Съ искусственнымъ смѣхомъ.) Очень смѣшно… (роясь въ ящикѣ.) Черепокъ…

Шубина. Обломокъ моей чашки, подъ названіемъ «бѣшенный порывъ».

Шубинъ. Ба! очень интересно, разскажи…

Шубина. Это длинная исторія.

Шубинъ. Ничего… разскажи пожалуйста!

Шубина. (Садится къ нему на колѣна.) Помнишь, два мѣсяца назадъ мы съ тобой вмѣстѣ ѣздили на одинъ день въ деревню. Ты еще тогда не подозрѣвалъ ухаживанья Анатоля, и мы не ссорились. Я приказала ему, чтобъ онъ тоже былъ тамъ и ждалъ меня подлѣ старой развалившейся оранжереи… я думала поболтать съ нимъ полчасика, пока ты будешь заниматься хозяйствомъ.

Шубинъ. И ради полу часика ты заставляла его ѣхать за пятнадцать верстъ!

Шубина. Ему все равно нечего дѣлать . Тебѣ тяжело, дружокъ, что я все сижу, — у тебя нога устанетъ?

Шубинъ. Нѣтъ, нѣтъ, сиди.

Шубина. Только въ деревнѣ… утромъ я проспала и, когда пошла на свиданье нарочно обходомъ подлѣ ручейка, вижу, ты идешь по саду — и прямо къ оранжереѣ. Можешь представить мой ужасъ? Я кричу тебѣ: «Алеша, куда ты?»…. думаю, Анатоль услышитъ и спрячется… а ты мнѣ въ отвѣтъ: «хочу осмотрѣть оранжерею»… Боже! ты навѣрно его найдешь!… внѣ себя я прыгнула въ ручеекъ и кричу: «спаси меня, поступилась!»… ты пришелъ, на рукахъ снесъ меня домой, и все мѣшалъ мнѣ переодѣваться… помнишь?

Плутовски ударяетъ его по носу.

Шубинъ. А Анатоль сидѣлъ въ оранжереѣ?!

Шубина. Два дня. Мы, вѣдь, сейчасъ же уѣхали… такъ онъ и не видалъ меня… Но за то здѣсь, когда мы встрѣтились, я въ оправданье разсказала ему все, какъ было… и какъ ты вытиралъ мои ножки, и какъ ты цѣловалъ ихъ… Анатоль до того на это разсердился, что разбилъ мою чашку. Мнѣ очень понравился въ немъ этотъ бѣшеный порывъ, — и оттого я спрятала черепокъ и прозвала его: «бѣшеный порывъ».

Шубинъ. Скажите, пожалуйста! ей нравятся бѣшеные порывы!..

Шубина. Иногда…. и давно тебѣ пора это знать.

Смѣется и цѣлуетъ его; входятъ Бридулинъ.

III.

ТѢ-ЖЕ и БРИДУЛИНЪ.

Шубина. Анатоль Власьичъ!

Шубинъ. Да. Я ему писалъ, прося придти сюда

Бридулинъ. (Про себя.) Если затѣмъ, чтобъ любоваться такими нѣжностями.

Шубинъ. Пожалуйте, пожалуйте, молодой человѣкъ, васъ то мы и ждемъ. (Шубина встала, Бридулинъ подходитъ.) Ну съ, мой юный другъ, стало быть, вы никакъ не можете совладать съ этой любовью?.. Ваша страсть дошла до крайнихъ предѣловъ?

Бридулинъ. Алексѣй Христофорычъ…

Шубинъ. Мнѣ Вѣра все разсказала… и про спичку, и про бѣшеный порывъ, и про поцѣлуи: въ шейку, въ плечико, ишь злодѣй! — какъ онъ быстро шагаетъ… вы, какъ слышно, даже кусаетесь.

Бридулинъ. (Глядитъ въ изумленіи на Шубину, которая смѣется.) Вамъ извѣстно?..

Шубинъ. Итакъ, Вѣра Михайловна вамъ необходима? вы безъ нея жить не можете.

Бридулинъ. Я удивленъ…

Шубинъ. Ну, милый молодой человѣкъ, возьмите ее; я вамъ ее уступаю.

Шубина. (Смѣясь.) Онъ не понимаетъ.

Шубинъ. Посредствомъ развода.

Шубина. Мы разводимся, слышите?

Шубинъ. И вы на ней женитесь; я васъ женю.

Бридулинъ. Разводъ?!

Шубинъ. Мы дружески обсудили этотъ вопросъ: я и вотъ это милое дитя; и мы совершенно между собой согласны… Дѣло обдумано, взвѣшено, рѣшено. Я подаю въ отставку, и вы: поступаете, на службу.

Бридулинъ. Мои надежды не шли. такъ далеко…

Шубинъ. Вѣрю, вѣрю, мой дорогой… получить прелестную жену и съ ней вмѣстѣ полтораста тысячъ рублей приданаго.,

Бридулинъ. Полтораста,.

Шубинъ. Тысячъ рублей… Женитьба по любви и въ тоже время хорошенькая афера… Такъ какъ вѣдь у васъ ничего нѣтъ, вы промотали наслѣдство вашего отца, вы живете милостыней вашей матушки… И! вы счастливчикъ!

Бридулинъ. Такъ это въ самомъ дѣлѣ правда? Какъ мнѣ благодарить васъ!?.. вы мой благодѣтель.

Шубинъ. Ну, ну . довольно восторговъ и изліяній… будемъ практичны: сядемте и поговоримъ о томъ, какой путь избрать для развода…

Бридулинъ. Давайте, давайте… самый скорый путь.

Шубина. (Потирая руки.) Самый скорѣйшій.

Усѣлись.

Шубинъ. Да, но, милые дѣти, скоро только сказка сказывается. Статьи о прекращеніи и расторженіи браковъ въ уставѣ духовныхъ консисторій показываютъ намъ, что это вещь не легкая…

Шубина. Ахъ, очень, очень трудная вещь… я вѣдь основательно изучила эту книгу.

Шубинъ. Есть нѣсколько поводовъ, по которымъ у насъ, въ Россіи, допускается разводъ. Изъ нихъ чаще всего прибѣгаютъ, какъ къ лучшему якорю спасенія, къ супружеской невѣрности… это считается въ общежитіи честнѣйшимъ и законнѣйшимъ исходомъ для развода… ну-съ, предупреждаю васъ, что я никакъ на это не соглашусь… Мнѣ отвратительна эта комедія искусственнаго преступленія, гдѣ одни на себя наговариваютъ, другіе лжесвидѣтельствуютъ.

Шубина. И мнѣ тоже… Нашъ разводъ долженъ быть чистъ и не запятнанъ, какъ алмазъ.

Шубинъ. За симъ слѣдующія основанія: желаніе обоихъ супруговъ постричься въ монашество.

Шубина. Благодарю васъ. Я еще для этого за. мою жизнь слишкомъ мало нагрѣшила.

Бридулинъ. Да вѣдь и не могу же я жениться на монашенкѣ.

Шубинъ. Потомъ идетъ… можетъ быть, самое пригодное: безвѣстное отсутствіе одного изъ супруговъ… Я бы могъ на время уѣхать куда-нибудь…

Шубина. (Съ укоромъ.) На время… на пять лѣтъ! самое пригодное! пять лѣтъ нужно! Я вѣдь знаю… Вообразите же себѣ, какъ это я буду, сложа ручки, терпѣливо выжидать пять лѣтъ между двумя мужьями, когда одинъ изъ нихъ ужь пересталъ быть мужемъ, а другой еще только въ ожиданіи. Шутки въ сторону, вообразите себѣ, возможное-ли это дѣло?

Шубинъ. Почти невозможное… но, вѣдь, кромѣ этого остается только мое сумасшествіе или наказаніе, сопряженное съ лишеніемъ всѣхъ правъ состоянія… я долженъ сдѣлать какое нибудь преступленіе, чтобъ меня сослали въ Сибирь.

Шубина. О, еслибы тебя сослали, я бы пошла за тобой!

Бридулинъ. Благодарю васъ… Да что-же вы смѣетесь надо мной; что-ли? Въ самомъ дѣлѣ вы хотите развода или нѣтъ?

Шубинъ. Вотъ вы, молодой человѣкъ, какой горячій! Въ то время, какъ я за васъ думаю и стараюсь, вы меня же упрекаете.

Шубина. Да, это съ вашей стороны просто безсовѣстно.

Шубинъ. Итакъ, всѣ обычныя основанія никуда не годятся, и я придумалъ совершенно новый и не бывалый способъ развода… Вы, вѣроятно мало обратили вниманія на главу шестую устава, параграфъ 229. Слушайте: «браки прекращаются смертью одного изъ супруговъ»… Чувствуете ли вы, какой глубокій смыслъ сокрытъ въ этихъ словахъ?

Шубина. Ровно никакого смысла… Кто-же не знаетъ, что если ты умрешь, я буду вдова?

Шубинъ. За то какъ это просто: стоятъ мнѣ только умереть, и мы оба свободны.

Шубина. Особенно ты… на томъ свѣтѣ.

Бридулинъ. Никогда, Алексѣй Христофорычъ, я не допущу этого.

Шубинъ. Наивный юноша! не воображаете-ли вы, что я изъ любезности къ вамъ хочу Себѣ пустить пулю въ лобъ? — и не думаю… Можно отлично умереть, оставаясь въ живыхъ.

Шубина. Какъ-же это?

Шубинъ. Дитя мое, ты должна знать, что въ сущности на свѣтѣ людей совсѣмъ нѣтъ, а есть паспорты, виды на жительство и документы. Что мы такое безъ документа? — отвлеченное понятіе… куда мы можемъ сунуться? что начать? Не я женился на тебѣ, а мой документъ женился на твоемъ документѣ… мой паспортъ на твоемъ. Не будь документовъ, и нашего брака какъ не бывало.

Шубина. Ахъ, какой ты умный! (Бридулину.) Неправда-ли, какой онъ умный?

Шубинъ. Положимъ, я ѣду путешествовать… подальше куда-нибудь, лучше всего въ Америку… Тамъ мой документъ умираетъ, за нѣкоторую сумму золота его похоронятъ, и твоему документу выдадутъ свидѣтельство, что ты вдова… ты здѣсь выходишь замужъ; а я, за другую сумму золота, достаю себѣ новый паспортъ и являюсь гражданиномъ американскихъ штатовъ.

Шубина. Ахъ, какъ умно!! (Бридулину.) Нѣтъ, вы бы никогда ничего такого не выдумали.

Шубинъ. Но прежде всего никому объ этомъ ни слова. Узнаютъ нашу тайну, планъ не удастся.

Бридулинъ. Понятно.

Шубинъ. Такимъ образомъ, мой ангелъ, мы обдѣлаемъ всю эту исторію не въ пять лѣтъ, а въ какихъ-нибудь пять мѣсяцевъ.

Шубина. И это слишкомъ довольно

Бридулинъ. Даже слишкомъ много.

Шубинъ. Скорѣе нельзя. Надо время на путешествіе; надо сдѣлать духовное завѣщаніе; по которому все мое состояніе досталось-бы мнѣ… то-есть, этому американцу… и вотъ въ виду всего этого, дѣти мои, у меня къ вамъ просьба. Вы видите, я безконечно уступчивъ, — мое великодушіе, смѣю сказать, безпримѣрно… и потому не будьте къ нему неблагодарны.

Бридулинъ. Какъ вы можете думать…

Шубина. Никогда.

Шубинъ. Я умоляю васъ, будьте терпѣливы. Пока мой документъ не умеръ, уважайте мою честь, какъ до сихъ поръ ее уважали, — даже немножко больше. Такъ напримѣръ: я бы на вашемъ мѣстѣ совсѣмъ сократилъ поцѣлуи, они опасны… Передъ вами еще много жизни, дѣточки, вы себѣ отнимите свѣжесть этой радости… Вамъ, молодой человѣкъ, — я это въ особенности для васъ говорю… вамъ даже не разсчетливо, если только можно при страстной любви говорить о разсчетѣ… не разсчетливо часто встрѣчаться съ ней. Невѣсту съ приданымъ двадцать тысячъ годоваго доходу не скоро найдете, — и потому надо быть очень осмотрительнымъ въ эти пять мѣсяцевъ ожиданія… Въ пять мѣсяцевъ страсть можетъ перегорѣть… я-бы совѣтовалъ вамъ…

Шубина. Да, посовѣтуй ему, — ты все это лучше понимаешь… Шубинъ. Бываетъ часто, что иной не въ состояніи обѣдать, потому-что жадно накинулся на вкусную закуску. Не дѣлайте такой глупости… будьте скупы на свиданья… не забывайте правила, что ничто такъ не сближаетъ людей, какъ разлука.

Бридулинъ. Такъ вз думаете…

Шубинъ. На вашемъ мѣстѣ я бы сейчасъ-же уѣхалъ отсюда, — Ну, хоть къ маменькѣ въ деревню.

Бридулинъ. Ахъ! Алексѣй Христофорычъ!!

Шубинъ. Это совѣтъ житейской мудрости… (Бридулинъ и Шубина глядятъ печально.) Испытайте себя… это совѣтъ друга… ну надѣюсь, не послѣдній мой совѣтъ. Когда вы будете обвѣнчаны; дѣти мои, неправда-ли, вы позволите мнѣ время отъ времени васъ навѣщать… У вашего самоварчика найдется и мнѣ мѣстечко… въ праздничные и воскресные дни вы позовете меня обѣдать.

Шубина. (Съ чувствомъ пожиная ему руку.) О, непремѣнно!…

Бридулинъ. Я заранѣе приглашаю.

Шубинъ. Какъ вы добры… О, Господи!.. я могу быть тоже вамъ полезнымъ… Мой совѣтъ, моя опытность, мое глубокое знаніе ея характера, ея привычекъ, — особенно въ денежномъ отношеніи… я буду руководить васъ… потому-что и съ двѣнадцатью тысячъ дохода широко не разъѣдешься, особенно, когда привыкъ тратить двадцать тысячъ… (Бридулинъ смущенъ.) Ну, да. съ нѣкоторой бережливостью… конечно, для Вѣры Михайловны это будетъ жертва…. но это большое счастье приносить жертвы любимому человѣку… и я, глядя на ваше счастье, буду въ правѣ сказать, что это благодаря мнѣ… нѣтъ, право это слишкомъ глупо: я совсѣмъ растроганъ… (Обнимая жену.) Мое милое, дорогое дитя"." (Хочетъ ее поцѣловать и останавливается. Бридулину.) Вы позволите?

Бридулинъ. Пожалуйста, сдѣлайте одолженіе!

Шубинъ. (Цѣлуетъ жену.) Благодарю васъ. Когда долго прожилъ вмѣстѣ, нельзя безъ горькаго чувства… (Поправляя ей волосы на лбу.) Вы будете иногда вспоминать обо мнѣ, Вѣра Михайловна, неправда-ли?

Шубина. (Утирая слезу.) Ты ужь больше не хочешь называть меня Вѣрочекъ… ты ужь сталъ говорить мнѣ — вы!

Шубинъ. Ну, если Анатолій Власьичъ не противъ этого… Да, мой Вѣрочекъ, ты вспомнишь иногда обо мнѣ, — спасибо… Но вамъ нужно остаться наединѣ; я уйду… вы обѣдаете здѣсь, мой любезный наслѣдникъ?

Бридулинъ. Алексѣй Христофорычъ, я ей-Богу не знаю…

Шубинъ. Прошу васъ… вѣдь, вы скоро уѣдете… обѣдайте здѣсь… мнѣ это очень пріятно… а пока до свиданья, дѣтки… (Съ подавляемыми слезами.) Нѣтъ, я слишкомъ растроганъ… слишкомъ… нѣтъ…

Уходитъ къ себѣ въ кабинетъ.

IV.

ШУБИНА и БРИДУЛИНЪ.

Шубина. Двѣнадцать тысячъ дохода вмѣсто двадцати, — это не весело.

Бридулинъ. Милая Вѣра, какъ мы будемъ счастливы!

Шубина. Да, мой другъ, да… особенно вы.

Бридулинъ. Мы можемъ любить другъ друга безъ боязни, безъ тайнъ, безъ хитрости…

Шубина. А это васъ утомляло? — странно… Мнѣ такъ напротивъ это-то и нравилось.

Бридулинъ. Мнѣ тоже… но все-таки совѣсть мучила: обманывать такого добраго мужа!..

Шубина. Вы кажется меня упрекаете.

Бридулинъ. Нѣтъ; теперь особенно… мы можемъ смѣло глядѣть всякому въ глаза. Мы исполнимъ все, какъ сказалъ Алексѣй Христофорычъ…въ немъ столько великодушія, такое чудное сердце, такой умъ…

Шубина. Да, да, мой другъ… и стало быть я дура.

Бридулинъ. Отчего?

Шубина. Конечно. Если въ немъ столько достоинствъ, такъ я дѣлаю глупость, что хочу бросить его изъ-за пустаго волокитства.

Бридулинъ., Теперь волокитства нѣтъ, теперь я…

Шубина. Мужъ мой… да… я знаю…

Бридулинъ. Вашъ будущій… и уважаю васъ, какъ свою невѣсту.

Шубина. Уважайте, голубчикъ… Вы меня уважаете, онъ меня уважаетъ, я женщина всѣми уважаемая.

Бридулинъ. Наконецъ, что-жь такое пять мѣсяцевъ? Это очень немного, можно подождать…

Шубина. Еще бы! чистые пустяки!.. вы такой терпѣливой…

Бридулинъ. И я завтра-же уѣду, чтобъ доказать ему, какъ высоко цѣню его слова…

Шубина. Повторите мнѣ это еще разъ, чтобъ я въ этомъ была увѣрена.

Бридулинъ. Вы очень нервны, Вѣра.

Шубина. Неужели?

Бридулинъ. Впрочемъ, вы взволнованы… эта внезапная перемѣна… Успокойтесь, — душа моя…. я бѣгу къ сестрѣ… она ждетъ меня къ обѣду, я откажусь… это близко, я скоро, вернусь къ вамъ.

Шубина. Хорошо, мой другъ, и пожалуйста не простудитесь дорогой… дождикъ идетъ.

Бридулинъ. У меня пальто съ собой и зонтикъ… А послѣ обѣда мы съ вами…

Шубина. Сыграемъ въ дурачки.

Бридулинъ. (Улыбаясь.) Если вамъ угодно.

Шубина. О, какое неземное блаженство!

Бридулинъ. Такъ до свиданья, мое сердце, моя жизнь, мое сокровище!.. (Про себя.) Полтораста тысячъ капитала,. — конечно, сокровище.

Уходитъ.

Шубина (Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ и вздохнувъ.) Удивительно!.. Съ тѣхъ поръ, какъ въ этомъ нѣтъ ничего непозволительнаго, онъ мнѣ совсѣмъ не такъ интересенъ…

Входитъ Покорскій.

V.

ПОКОРСКІЙ и ШУБИНА.

Покорскій. (Раскланиваясь). Я сейчасъ встрѣтилъ Анатолія Власьича. По его блаженному виду я догадайся, что у васъ съ вашимъ супругомъ состоялось соглашеніе, какъ онъ это вчера вечеромъ проэктировалъ.

Шубина. А! вы знаете?

Покорскій. Мы обсуждали этотъ вопросъ до двухъ часовъ ночи, и я еще разъ убѣдился, что мой другъ Алексѣй прекраснѣйшій и великодушный человѣкъ. Я отъ души желаю, чтобъ ему легко было перенести этотъ шагъ.

Шубина. Развѣ вы думаете, что онъ…

Покорскій. Еще любитъ васъ? — несомнѣнно. Но будьте покойны, я постараюсь, чтобъ другая женщина поскорѣй изгладила васъ изъ его памяти.

Шубина. Васъ объ этомъ никто не проситъ.

Покорскій. Я полагалъ, что вы сами будете рады…

Шубина. Если мой мужъ полюбитъ другую женщину?!.. странная радость.

Покорскій. Да вѣдь онъ вамъ больше не мужъ.

Шубина. Все равно.

Покорскій. Ахъ, Вѣра Павловна, это ужь эгоизмъ.

Шубина. Ну да, я эгоистична… Женихъ мой находитъ меня глупой… какія еще качества во мнѣ отыщете?!.. я капризна, зла, не спорьте! (Почти со слезами сердито) Я злая и глупая женщина… Оставьте меня… всѣ! всѣ!

Уходитъ.

VI.

ПОКОРСКІЙ одинъ, потомъ ТРОПИКОВА.

Покорскій. Однако странный способъ быть веселой и счастливой…

Тропикова. (Входя, — за кулисы.) Ничего, я свой человѣкъ…

Покорскій. (Про себя.) Сплетница! — за добычей пріѣхала…

Тропикова. Ахъ, вы ужь здѣсь? ну, что наши бѣдные друзья? Вчера на вечеринкѣ, я разговаривала о нихъ съ однимъ, фельетонистомъ; онъ говоритъ: это теперь повѣтріе, эти семейныя ссоры.

Покорскій. (Про себя.) Нарочно говорила, чтобъ въ газеты сплетню пустить… вотъ кому-бы насолить-то!.. отъ всей души…

Тропикова. Что это за ужасъ! — непремѣнно чужое подавай… онъ разсказывалъ, что одинъ купецъ за шубу у своего прикащика невѣсту отбилъ.

Покорскій. (Про себя.) Наврать-бы ей что-нибудь поглупѣе, — пускай плететъ.

Тропикова. Чѣмъ-же вчера здѣсь кончилось, не знаете?

Покорскій. (Таинственно.) И понять не могу… Тишина и спокойствіе, но въ атмосферѣ чувствуется, что это передъ страшной бурей.

Тропикова. Я такъ и думала: дуэль или самоубійство.

Покорскій. А я такъ жду кое-чего похуже.

Тропикова. Не можетъ быть.

Входятъ Сладковы и Брусницкая.

VII.

ТѢ-ЖЕ, СЛАДКОВЫ и БРУСНИЦКАЯ.

Сладковъ. (Увидавъ присутствующихъ.) А! Очень радъ, что вы здѣсь. (Здоровается.) Силъ нѣтъ! моя энергичная жена тащитъ меня сюда, а вы слышали вчера, какъ онъ былъ грубъ со мной?.. Я ужь упросилъ Анну Семеновну, чтобъ намъ сопутствовала, на всякій случай, чтобъ свидѣтель былъ подъ рукой.

Сладкова. Нельзя-же намъ оставлять племянницу на произволъ.

Сладковъ. Но ты слышала, Илья говоритъ, — они цѣловались и нѣжничали между собой.

Сладкова. Непостижимо!.. Вѣра мнѣ прямо сказала: отрубите мнѣ голову, если я съ нимъ помирюсь.

Брусницкая. Неужели они помирились?.. Я такъ надѣялась, что они разведутся.

Покорскій. Да вѣдь онъ тоже второй разъ не женится., вамъ проку мало.

Брусницкая. Кто знаетъ? — онъ лучше васъ.

Тропикова. Все это маска, mes amis, повѣрьте, — это затишье передъ грозой. Я всегда, боюсь такихъ быстрыхъ переходовъ отъ брани къ ласкѣ: долго-ли до грѣха! Самыя ужасныя преступленія всегда совершались подъ покровомъ, ласки.

Сладкова. О! въ такомъ случаѣ я не теряю ни минуты; я иду къ ней… надо быть энергичнымъ, я уговорю ее бѣжать…

Сладковъ. Только не къ намъ! милочка, не къ намъ… Ей будетъ неудобно!.. Куда мы ее помѣстимъ? рядомъ съ нашей спальней? — такъ вѣдь я храплю ночью, ей будетъ безпокойно.

Сладкова.. Она безъ крова не останется… Только-бы спасти ее, пока есть время… Я за полиціей пойду, если нужно!… Когда знаешь, что готовится преступленіе, наша обязанность предупредить его.

Покорскій. Позвольте, вы только можете помѣшать. Чѣмъ вы докажете? — у васъ нѣтъ данныхъ. Послушайте лучше меня. Мнѣ Алексѣй Христофорычъ поручилъ нанять ему подлѣ меня комнату въ Славянскомъ базарѣ…

Всѣ. Скажите! вотъ что!? каково!!

Покорскій. Я не знаю, что онъ затѣваетъ; но по крайней мѣрѣ мы выслѣдимъ и тогда нагрянемъ на него.

Сладковъ. Да, превосходно, пойдемте и явимся въ такую минуту, когда онъ не посмѣетъ насъ выгнать.

Тропикова. Вы его другъ; вы, пожалуй, нарочно хотите насъ отстранить.

Покорскій. Другъ-то и долженъ предупредить несчастье.

Сладкова. Такъ поѣдемте къ намъ, мы ближе всѣхъ отъ Славянскаго базара.

Тропикова. И вы намъ сейчасъ-же дадите знать, что-бы ни случилось?

Покорскій. Клянусь!..

Брусницкая. (Патетично.) Если можно, уговорите ихъ развестись…

Сладковъ. Вы не сказывайте, что мы здѣсь были…

Покорскій. Нѣтъ, какъ можно… Идите черезъ садъ…

Сладковъ. Тсс… господа, тише, тише! чтобъ не услыхали…

Всѣ, кромѣ Псковскаго, на ципочкахъ уходятъ въ садъ.

VIII.

ПОКОРСКІЙ одинъ, потомъ ШУБИНЪ.

Покорскій. Что это за страсть у людей наслаждаться чужой неурядицей!.. какъ на праздникъ собрались… погодите, мы васъ проучимъ.

Входитъ Шубинъ съ пальто и шляпой въ рукахъ.

Шубинъ. Это ты, — съ кѣмъ ты тутъ говорилъ?

Покорскій. Всѣ вчерашніе коршуны налетѣли. Я имъ навралъ чепухи и пока спровадилъ ихъ.

Шубинъ. Хорошо. Они тоже могутъ быть полезны.

Покорскій. Номеръ нанялъ тебѣ подлѣ моего.

Шубинъ. Спасибо. Кажется, все идетъ какъ нельзя лучше. (Прислушиваясь.) Ея голосъ, уходи скорѣй, уходи пока, и жди меня у себя…

Покорскій торопливо уходитъ. Входитъ Шубина.

IX.

ШУБИНЪ и ШУБИНА.

Шубина. Вашего друга нѣтъ?.. Слава Богу, я его терпѣть не могу.

Шубинъ. За что? Онъ такое участіе принимаетъ въ нашей судьбѣ. Онъ приходилъ мнѣ сказать, что нанялъ для меня номеръ въ Славянскомъ базарѣ.

Шубина. Ты хочешь переѣхать отсюда?

Шубинъ. Сегодня-же. Мы рѣшили, что ты будешь женой Анатоля, съ моей стороны не деликатно оставаться ночевать въ одной квартирѣ съ тобой.

Шубина. Этого никто не знаетъ… а между тѣмъ уѣзжать изъ своего дома въ гостинницу…

Шубинъ. Въ Москвѣ это часто дѣлаютъ, придираясь къ какой-нибудь эпидеміи въ домѣ… и вниманья не обратятъ… Но, дитя мое, не бойся, я не уѣду изъ Москвы, не повидавшись съ тобой.

Протягиваетъ ей руку.

Шубина. Какъ, ты ужь совсѣмъ собрался? ты сейчасъ уходишь? и обѣдать не хочешь дома?.. Вѣдь, ты пригласилъ Анатолія Власьича…

Шубинъ. Обѣдать съ тобой, а не со мной.

Шубина. А я думала… это такъ мило: маленькій обѣдъ обрученья втроемъ…

Шубинъ. Нѣтъ, душа, вамъ будетъ веселѣе безъ меня… я его стѣсню.

Шубина. Напротивъ, ты его оживляешь, съ тѣхъ поръ, какъ онъ рѣшился жениться, онъ совсѣмъ поглупѣлъ.

Шубинъ. И потомъ я самъ радъ немножко вырваться на волю…

Шубина. Къ чему такая торопливость… Я увѣрена, что это тебя подбиваетъ твой Покорскій… Онъ мнѣ самъ говорилъ… онъ хочетъ постараться, чтобъ ты скорѣй забылъ меня… Сознайся, что ты не будешь обѣдать одинъ.

Шубинъ. Можетъ быть кто-нибудь изъ знакомыхъ…

Шубина. Изъ женскихъ знакомыхъ?.. Сознайся, что ты будешь обѣдать съ женщиной.

Шубинъ. По крайней мѣрѣ не собираюсь.

Шубина. Не лги, Алеша… ты со мной не откровененъ, — это не честно… Я… я тебѣ все сказала… Скажи и ты мнѣ все… кто она?

Шубинъ. Право-же, я не знаю.

Шубина. Что-же въ этомъ теперь-то?.. это смѣшно, ей-Богу… къ чему тутъ тайны?.. Мнѣ-то что въ этомъ?.. вѣдь мы только добрые друзья?.. развѣ нѣтъ?.. товарищи?.. нѣтъ?..

Шубинъ. Конечно.

Шубина. Ну, такъ…

Шубинъ. Такъ отчего-же это тебя такъ интересуетъ?

Шубина. Я страшно любопытна… Мнѣ до зарѣзу хочется знать…

Шубинъ. (Смѣясь.) Но я тебѣ повторяю, что ни Съ кѣмъ не сговаривался.

Шубина. А самъ смѣешься.

Шубинъ. Я смѣюсь потому, что ты такая чудная… откуда этотъ запоздалый приливъ ревности?

Шубина. Я не ревную, я только любопытна, и это очень натурально.

Шубинъ. Да не могу-же я сказать…

Шубина. (Порывисто.) А! видишь! ты не можешь…

Шубинъ. Потому что…

Шубина. (Прерывая его.) Ты боишься ее компрометтировать…

Шубинъ. Нѣтъ-же… только…

Шубина. Я ее знаю?

Шубинъ. Столько-же, сколько и я.

Шубина. Стало быть, это одна изъ моихъ знакомыхъ… Давай пари держать, что она разыгрываетъ моего друга.

Шубинъ. Какіе пустяки!

Шубина. Я знаю, кто, — Брусницкая.

Шубинъ. Анна…

Шубина. (Прерывая его.) Вотъ какъ?.. ты ужь ее однимъ именемъ называешь… назови ее еще Неточка, Нюточка…

Шубинъ. Ты мнѣ «Семеновну» не дала договорить.

Шубина. Это ты сейчасъ придумалъ… Я слышала, какимъ тономъ ты сказалъ «Анна!»… У васъ общій заговоръ… ты ослѣпленъ этой женщиной.

Шубинъ. Но…

Шубина. (Горячась). Я это ужь не разъ замѣчала и мнѣ давно была противна ея притворная дружба… я ей ни въ чемъ не вѣрю, она какое-то лукавое существо, завистливое, лживое, злое… О, вы будете ее защищать! — она и не такому, какъ ты, съумѣетъ втереть очки въ глаза… и чѣмъ!? Боже мой! вся вѣдь поддѣльная, вся съ головы до ногъ: волосы чужіе, зубы вставлены, лицо раскрашено и лакомъ покрыто… въ ней неподдѣльнаго только одинъ характеръ, потому что онъ отъ природы фальшивый самъ по себѣ.

Шубинъ. Однако ты…

Шубина. Поздравляю васъ съ такой побѣдой!

Шубинъ. А! милая, это не хорошо… Я твоего Анатоля такъ не критиковалъ.

Шубина. Можете, можете… сколько угодно… (Негодуя.) Анна Брусницкая!.. невозможно!.. дойти до такой глупости, чтобъ жениться на Аннѣ Брусницкой!..

Шубинъ. Я позволю себѣ замѣтить…

Шубина. Ты на ней женишься?

Шубинъ. Я этого не говорю.

Шубина. Но сдѣлаешь? Ты на ней женишься еще тамъ, въ Америкѣ… она за тобой поѣдетъ и будетъ обманывать тебя, какъ обманывала своего перваго мужа и какъ будетъ обманывать третьяго, когда ты умрешь, когда она тебя отравитъ своими бѣлилами или другимъ притираньемъ.

Шубинъ. Ты заходишь слишкомъ далеко.

Шубина. (Въ сильномъ гнѣвѣ.) И эта дрянь займетъ мое мѣсто въ моемъ домѣ, засядетъ на мою мебель, въ мою коляску… О, еслибъ я знала, лучше-бы я не разводилась!

Шубинъ. А Анатоль?

Шубина. Что тамъ Анатоль!.. быть оставленной ради такой скверной куклы… Нѣтъ! Нѣтъ! Нѣтъ!.. это слишкомъ!

Шубинъ. Не я тебя оставляю. Мы оставляемъ другъ друга.

Шубина. Будь это еще другая женщина, мнѣ-бы все равно… но именно эта Анна Семеновна…

Шубинъ. Ну, радуйся своему счастью… это не она.

Шубина. Такъ другая, — кто?

Шубинъ. Вѣдь тебѣ все равно…

Шубина. Мнѣ все равно, но все-таки скажи, кто?

Шубинъ. Создатель небесный!..

Шубина. Молода она?.. красива?.. лучше меня?

Шубинъ. Тебѣ-то что за дѣло?

Шубина. (Почти плача.) Меня это огорчаетъ.

Шубинъ. Смѣшная ты!

Шубина. Ну да, меня очень огорчаетъ, что не успѣли мы развестись, а ужь ты мечтаешь о другой… Я знаю, что это глупо; но я не могу не влиться… къ тому-же у тебя такой довольный видъ, это обидно. Ты сіяешь блаженствомъ… Я тебя ни; когда такимъ не видала…

Шубинъ. Но, дорогой дружокъ, у меня столько; причинъ: моя независимость, твое спокойствіе, наше общее счастье… Я радуюсь твоему счастью… Вѣдь ты счастлива, неправда-ли?

Шубина. (Равнодушно и неувѣренно.) Да…

Шубинъ. Ну, такъ стало быть…

Шубина. (Почти плача.) Но въ кадкѣ меду ложка дегтю…

Шубинъ. Какая? въ чемъ?

Шубина. (Разражаясь плачемъ и падая въ его объятія.) Ты обо мнѣ совсѣмъ не жалѣешь!

Шубинъ. Матушки мои!!

Шубина. (Плача.) Нѣтъ, ты не добрый… ты бросаешь меня, какъ старый букетъ за окно… маршъ!.. вонъ его… это унизительно.

Шубинъ. (Обнимая ее.) Развѣ ты недовольна, что мы разводимся?

Шубина. Я довольна, но все-таки мнѣ и жаль; а тебѣ нисколько… (Плача.) Вѣдь, бывали-же у насъ вмѣстѣ и хорошія минуты.

Шубинъ. Бывали.

Шубина. И часто… видишь, ты объ нихъ забылъ; одна я помню.

Шубинъ. (Цѣлуя ее въ голову.) Дорогой мой Вѣрочекъ…

Шубина. Обѣдай со мной… единственный разъ, прошу тебя… только сегодня… завтра Богъ съ тобой, завтра ступай съ другой обѣдать, но сегодня…

Шубинъ. Да никакой другой нѣтъ… Я тебѣ могу доказать.

Шубина. Какъ-же ты докажешь?

Шубинъ. Пойдемъ ты со мной обѣдать.

Шубина. (Радостно.) Въ твой номеръ Славянскаго базара? — и совершенно одни?

Шубинъ. Какъ парочка влюбленныхъ.

Шубина. Прощальный обѣдъ!

Шубинъ. Обѣдъ развода! чудесная мысль! — а?

Шубина. Изумительная… и такъ съ бухты-барахты… не готовясь… преоригинально!

Шубинъ. Ужь какъ я тебя утощу!

Шубина. Съ шампанскимъ?.. вотъ это я люблю… вотъ это будетъ веселье… такое! — по горло веселье… пойдемъ!

Надѣваетъ шляпу.

Шубинъ. Не шутя, ты согласна?.. какъ-же съ Анатолемъ-то?

Шубина. Что такое Анатоль?.. съ нимъ еще я много разъ буду обѣдать… всю жизнь.

Прикалываетъ вуаль.

Шубинъ. Онъ, пожалуй, разсердится.

Шубина. Пускай его сердится.

Беретъ пальто.

Шубинъ. Сдѣлаетъ тебѣ сцену упрековъ.

Шубина. Попробуй! — хотѣла-бы я видѣть, какъ онъ это… (Надѣваетъ пальто.) Ахъ, милочка, да это невообразимый восторгъ: такой свадебный обѣдъ на изнанку. Зина! Зина! скорѣй!

Вбѣгаетъ Зина.

X.

ТѢ-ЖЕ и ЗИНА.

Зина. Что прикажете?

Шубина. Зина, мнѣ послышалось, позвонили… это баринъ домой вернулся… нѣтъ, то-есть… не баринъ… а этотъ… Анатолій Власьичъ пришелъ… скажите ему, что я по крайней необходимости уѣхала.

Шубинъ. Одна.

Шубина. Одна.

Зина. Слушаю-съ.

Шубина. За мной прислали… что-нибудь въ такомъ родѣ выдумайте… вы умѣете, когда вамъ надо вывернуться… скажите, я извиняюсь; онъ можетъ здѣсь обѣдать, если угодно.

Зина. Хорошо-съ.

Шубина. (Тащитъ мужа за руку.) Идетъ, идетъ, скорѣй!! чтобъ онъ насъ не поймалъ.

Шубинъ. Мужъ съ женой тайкомъ убѣгаютъ отъ друга дома, — невѣроятно!!

Оба быстро уходятъ черезъ садъ. Почти въ то-же время изъ глубины входитъ Бридулинъ съ букетомъ въ рукахъ.

XI.

БРИДУЛИНЪ и ЗИНА.

Зина. Александра Христофорыча дома нѣтъ.

Бридулинъ. И прекрасно; я не къ нему.

Зина. А барыня извиняются; онѣ только-что уѣхали.

Бридулинъ. Какъ уѣхали? — куда?

Зина. Тетенька у нихъ захворали.

Бридулнъ. Вотъ что!?.. рано… (Про себя.) Я не успѣлъ еще жениться, а ужь тетеньки начали хворать… но нѣтъ!.. я не позволю… я не позволю…

Быстро уходитъ. Зина смѣется.

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.

Комната въ гостинницѣ. Павильонъ въ двѣ стѣны (треугольникомъ). Въ лѣвой стѣнѣ на авансценѣ дверь въ сосѣдній номеръ замаскирована; на второмъ планѣ арка съ занавѣсью; за аркой столъ и два стула. Въ правой стѣнѣ на авансценѣ окно, на второмъ планѣ дверь; между ними ширмы отгораживаютъ дверь. Справа пьанино, спиной къ публикѣ; къ нему приставленъ диванчикъ. Слѣва кушетка, столикъ и стулъ. Шубинъ и Шубина кончаютъ обѣдъ за аркой.

I.

ШУБИНЪ и ШУБИНА, потомъ ЛАКЕЙ.

Шубинъ. (Предлагая стаканъ съ шампанскимъ.) За твое здоровье, душа моя! За твое будущее счастье!!

Шубина. А, мнѣ такъ весело теперь, что я не хочу думать о будущемъ… За настоящее веселье!

Чокаются и пьютъ, входитъ лакей.

Лакей. Алексѣй Христофорычъ, пожалуйте сюда.

Шубинъ. (Выходя изъ арки.) Что тебѣ?

Лакей. Тамъ господинъ какой-то васъ спрашиваютъ; вотъ карточку изволили дать.

Шубина. (Выходя со стаканомъ.) Что случилось?

Шубинъ. Смотри: Анатоль Бласьичъ меня хочетъ видѣть.

Шубина. Что? сюда притащился? — да какъ онъ смѣлъ?!

Лакей. Я не виноватъ, Алексѣй Христофорычъ… я свое дѣло знаю: когда можно пустить, когда нельзя, — да ему швейцаръ сказалъ, что вы здѣсь.

Шубинъ. Погодите тамъ. (Лакей отступаетъ. Ей.) Я его приглашу и велю подать обѣдъ.

Шубина. А, — нѣтъ!

Шубинъ. Все-таки, если…

Шубина. Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, — я не хочу!

Шубинъ. Я-же звалъ его обѣдать сегодня.

Шубина.. Пускай тамъ, и обѣдаетъ, — дома… Что ему тутъ нужно? Зачѣмъ онъ намъ мѣшаетъ?

Шубинъ. Ну, такъ… (Лакею.) Вѣдь вы ему не сказали, что у меня дама?

Лакей. Какъ можно, Алексѣй Христофорычъ!… какъ будто мы не знаемъ…

Шубинъ (Задергивая занавѣсъ.) Спрячься-же сюда покамѣстъ, я его сейчасъ отправлю… (Лакею.) Зови.

Лакей уходитъ.

Шубина. Какой онъ таинственный этотъ, лакей! держу пари, что онъ меня принимаетъ за кокотку.

Шубинъ. Ну, если не именно такъ; во всякомъ случаѣ предполагаетъ между нами интимность довольно подозрительную.

Шубина. Стало быть, ты меня здѣсь компрометируешь?

Шубинъ. Немножко.

Шубина. Ха, ха, ха! да это прелесть, какъ интересно!

Шубинъ. Спрячься скорѣй, онъ тебя увидитъ.

Шубина. Нѣтъ, нѣтъ…

Прячется за арку. Входитъ Бридулинъ.

II.

ШУБИНЪ и БРИДУЛИНЪ.

Бридулинъ. Тысячу разъ прошу прощенья, если я являюсь не кстати.

Шубинъ. Ничего-съ, для васъ моя дверь всегда открыта. Какъ вы узнали, что я здѣсь?

Бридулинъ. Я встрѣтилъ вашего пріятеля, Дмитрія Николаевича, — онъ мнѣ все разсказалъ… Повѣрьте, я вполнѣ съумѣю оцѣнить, съ какимъ тактомъ вы тотчасъ-же удалились на другую квартиру… (Пожинаетъ ему руку.) Я, съ своей стороны тоже…

Шубинъ. Хорошо, Хорошо… Что вамъ отъ меня угодно?

Бридулинъ. (Ставитъ зонтикъ и садится.) Мой честный другъ, я являюсь къ вамъ въ величайшемъ смущеніи… Вѣдь, неправда-ли, было рѣшено, что мы съ вами обѣдаемъ вмѣстѣ?

Шубинъ. Не мы, — а вы и Вѣра Михайловна.

Бридулинъ. Совершенно справедливо, — я и Вѣра… pardon, и ваша супруга… То есть моя… словомъ наша.

Шубинъ. Ну, такъ что-же?

Бридулинъ. Я прихожу — никого. Мнѣ говорятъ, что васъ дома нѣтъ.

Шубинъ. Правильно.

Бридулинъ. Но и Вѣры Михайловны тоже дома нѣтъ.

Шубинъ. И она уѣхала?

Бридулинъ. Послѣ васъ.

Шубинъ. Куда-же?

Бридулинъ. Къ тетенькѣ. Будто тетенька ея захворала.

Шубинъ. А! вотъ что?

Бридулинъ. Вы объ этомъ ничего не знали?

Шубинъ. О тетенькѣ? — понятія не имѣлъ.

Бридулинъ. Вѣрю. Я только что былъ у тетеньки; она здоровехонька, я даже засталъ у нея гостей… А когда спросилъ про Вѣру Михайловну, они всѣ чего-то ужасно перепугались.

Шубинъ. Да вы про какую тетеньку говорите?

Бридулинъ. Про госпожу Сладкову, конечно, про Александру Тимофѣевну.

Шубинъ. Такъ это не она захворала, а вѣрно тетенька Пищалочкина, Лукерья Антиповна… старушка болѣзненная, семидесяти пяти лѣтъ… она живетъ на Зубовскомъ бульварѣ, въ собственномъ домѣ.

Бридулинъ. Ой, ой, какъ далеко! . и дождикъ идетъ…

Шубинъ. Да, непріятная погода.

Бридулинъ. Если-бы еще я былъ въ этомъ убѣжденъ… но, между нами будь сказано, откровенно… вы вѣрите, что дѣйствительно тетенька захворала?

Шубинъ. Я? гм!… я право не знаю…

Бридулинъ. Мнѣ сдается, что Вѣра просто финтитъ… какъ вы думаете?

Шубина воказывается у мновѣски, жъ жотороІ Брадуливъ стоятъ ствоі.

Шубинъ. У меня знаете, на этотъ счетъ, право, никакого мнѣнія нѣтъ. Да и вообще это меня нисколько не касается.

Бридулинъ. Правда, но… какъ мой предшественникъ. вы бы могли меня поруководить… Что она при васъ эту тетеньку пускала въ ходъ?

Шубинъ. Зачѣмъ вамъ?…

Бридулинъ. Можетъ быть, это у нея такая облюбленная увертка?

Шубина. (Выступая.) Ахъ ты негод…

Мгновенно прячется.

Шубинъ. Вы ей не довѣряете?

Бридулинъ. О! я мою Вѣру знаю, — она продувная… Я вѣдь отлично видѣлъ, какъ она васъ за носъ водила.

Шубинъ. Меня, можетъ быть, но не васъ.

Бридулинъ. Да, ужь я этихъ штучекъ не позволю… я не такой простачекъ, какъ вы… у меня держи ухо востро.

Шубинъ. Вотъ вы какой!?

Бридулинъ. Бѣгу къ этой тетенькѣ.

Шубинъ. Пищалочкина. Зубовскій бульваръ, свой домъ.

Бридулинъ. Чортъ знаетъ какая даль!… (Заворачиваетъ низы панталонъ. Про себя.) Еслибъ не полтораста тысячъ приданаго… (Громко.) Такъ еще разъ простите… до свиданья.

Шубинъ. Вашъ зонтикъ… вы забываете…

Бридулинъ. Ахъ, да… благодарю.

Беретъ зонтикъ и уходитъ.

Шубинъ. Счастливаго пути… Ну, мой милый, тебѣ-бы можно было заплатить деньги за эту сцену..

Шубина выходитъ.

III.

ШУБИНЪ и ШУБИНА.

Шубина. Ушелъ наконецъ?

Шубинъ. (Участливо.) Дружокъ мой, если тебѣ жалко, я еще успѣю его вернуть.

Шубина. Боже сохрани!… ни за что на свѣтѣ.

Шубинъ. Несчастный юноша… бѣжитъ теперь по грязи.

Шубина. Ему здорово. Виданное-ли дѣло: этакій мальчишка и ужь смѣетъ мнѣ не довѣрять! мнѣ?! О!!…

Шубинъ. Да, это не хорошо.

Шубина. И каковы выраженьица: «продувная», «за носъ водила»… и какія претензіи?!… «этихъ штучекъ я не позволю»… Во-первыхъ, никто у него и не будетъ спрашивать позволенія.

Шубинъ. Напрасно ты на него сердишься, милая, вѣдь, надо-же все-таки привыкать къ мысли, что въ мужѣ ты никогда не найдешь прежняго ухаживателя… нашъ добрый юноша только входитъ въ роль. Я согласенъ, что онъ немножко неловокъ…

Шубина. И ворчливъ, и скученъ.

Шубинъ. Ну! тутъ не совсѣмъ его вина, — это ужь несчастная участь всякаго законнаго супруга… Отчего я вчера былъ злой и раздражительный, а теперь веселъ и милъ? — оттого, что тогда я былъ законный супругъ, а теперь нѣтъ… теперь его очередь злиться.

Шубина. Да онъ обѣщаетъ быть еще несноснѣе тебя.

Шубинъ. Понятное дѣло! Онъ моложе меня, онъ меньше потерей въ жизни… Но это все равно: въ концѣ-концовъ разъ навсегда ужь это такъ вездѣ установилось, что въ глазахъ жены у ея мужа всѣ недостатки, у ея любовника всѣ достоинства; хотя въ сущности у мужа одинъ только недостатокъ: тотъ, что онъ мужъ, у любовника одно достоинство: то, что онъ любовникъ… и это такъ вѣрно, что часто самый скучнѣйшій, ворчливый для своей жены мужъ бываетъ милѣйшимъ, интереснѣйшимъ любовникомъ для чужой… Разница не въ человѣкѣ, а въ положеніи.

Шубина. Ахъ, да! всѣ эти великія истины раскрываются предо мной слишкомъ поздно… О, какой опытъ у тебя!… Ты вѣроятно, и самъ, когда вор* чалъ на меня, былъ очарователенъ для другой… Я начинаю многое понимать.

Шубинъ. А именно?

Шубина. Я понимаю, зачѣмъ ты сюда переѣхалъ… Неужели стоило щепетильничать съ этимъ пустомелей?… но, конечно, ты правъ: тебѣ здѣсь удобнѣе очаровывать… и тѣмъ, кого ты будешь очаровывать, тоже удобнѣе…

Шубинъ. А! — ты возвращаешься къ твоимъ подозрѣніямъ; но я-же тебѣ доказалъ ихъ неосновательность: я пригласилъ сюда тебя.

Шубина. Обѣдать только, обѣдать… я уйду и почемъ-же я знаю, какъ ты будешь жить здѣсь одинъ? Отчего было не оставаться дома?… Ужь очень ты спѣшилъ разъѣхаться со мной.

Шубинъ. Я хотѣлъ поскорѣй начать то, чего ты желала. Надняхъ-же мнѣ и совсѣмъ придется уѣхать за границу.

Шубина. Тѣмъ больше не зачѣмъ было спѣшить… Тогда ужь дѣлать нечего, тогда ужь я буду знать, что ты далеко… но здѣсь, въ Москвѣ, рядомъ… Отчего не провести послѣдніе дни подлѣ меня?

Шубинъ. Я буду у тебя бывать каждый день.

Шубина. Это не одно и то-же.

Входитъ лакей.

IV.

ТѢ-ЖЕ и ЛАКЕЙ.

Лакей. Алексѣй Христофорычъ, я не виноватъ… опять швейцаръ… онъ сказалъ, что вы тутъ…

Шубинъ. Кому?

Лакей. Барыня одна… какъ я ни уговаривалъ, не хотятъ ничего слушать… къ вамъ просятся.

Шубина. (Вспыхнувъ.) Ага! вотъ это прекрасно… Я еще уйти не успѣла, а мои слова оправдываются!? видишь!?…

Отходитъ.

Шубинъ. (Подхода къ ней.) Дитя мое, мы, какъ честные товарищи, должны вѣрить другъ другу… и если я клянусь тебѣ, что не знаю, кто это…

Шубина. Можетъ быть… но женщины такой скверный народъ, — онѣ такъ и слѣдятъ за чужимъ разладомъ, чтобъ имъ воспользоваться… Прими эту даму; я хочу знать, кто это, и чего ей отъ тебя нужно… Прими, прошу тебя…

Шубинъ. Изволь, чтобъ тебя потѣшить. (Лакею.) Попросите, сюда.

Лакей. А кофе прикажете?

Шубинъ. Потомъ, когда уйдетъ.

Лакей уходитъ.

Шубина. Ахъ, Боже мой, еслибъ я знала, что все это такъ случится!… (Идетъ за арку. Входитъ Тропикова. Про себя.) Какъ? эта святоша?! (Входитъ Сладковъ.) И дядя? что это значитъ?

V.

ШУБИНА спрятана, ШУБИНЪ ТРОПИКОВА и СЛАДКОВЪ.

Троникова. Не сердитесь на насъ, Алексѣй Христофорычъ, что мы врываемся къ вамъ непрошенные, — не только въ вашу квартиру, но даже, можетъ быть, въ душу вашу врываемся…

Сладковъ. Сперва выслушайте…

Тропикова. Примите во вниманіе нашу любовь къ Вѣрѣ, наше участіе…

Сладковъ. Вы видите, какъ я деликатенъ, я не пустилъ къ вамъ моей жены. она женщина энергическая, пожалуй-бы сейчасъ назвала васъ мерзавцемъ . я не пустилъ; я самъ вотъ съ Варварой Павловной…

Шубинъ. Пожалуйста, господа, пожалуйста… объяснитесь.

Тропикова. Насъ ужасно напуталъ Анатолій Власьичъ… прибѣжалъ, говоритъ, вы переѣхали сюда, а Вѣры дома нѣтъ, и никто не знаетъ гдѣ она…

Сладковъ. Сказали ему, что моя жена захворала…

Тропикова. Откройте вамъ ради Бога… вѣдь мы друзья и.родные… откройте, что у васъ съ ней?… и куда она дѣвалась?

Шубинъ. Какъ-же мнѣ знать? я ее объ этомъ не спрашивалъ.

Сладковъ. Алексѣй Христофорычъ! и Каинъ говорилъ «развѣ я сторожъ брату моему»? — но онъ очень хорошо зналъ гдѣ былъ братъ его Авель.

Тропикова. Ахъ, не осуждайте наше рвеніе, мы друзья… да и по человѣчеству нельзя видѣть… а кто-же изъ насъ не видалъ, что у васъ распря… Но ей-Богу, Алексѣй Христофорычъ, развѣ вы были правы относительно Вѣры?!

Шубина. (Показывая голову.) Она заступается за меня.

Тропикова. Она всегда была капризная, злая, избалованная…

Шубина. (Исчезая.) О!!..

Тропикова. Если ужь вы брали на себя отвѣтственность за судьбу этой женщины, вы должны были крѣпко взять ее въ руки.

Сладковъ. Да-съ, этакъ нельзя… (Тропиковой, тихо.) Онъ, кажется, испугался,

Тропикова. Еслибъ вы строго относились къ браку…

Сладковъ. (Становясь смѣлѣй и смѣлѣй.) Вы-бы не распускали Вѣру… вы бы ей пикнуть не давали… А вы распустили и потомъ взыскиваете… ужь если распустили, нельзя взыскивать… надо ужь дать полную волю, — одно изъ двухъ… (Про себя.) Онъ, кажется, не сердится.

Шубинъ. Все это очень остроумно, и я вамъ весьма благодаренъ за вашу мораль; но позвольтеже узнать, чего вы отъ меня добиваетесь?

Тропикова. Чтобъ вы открыли друзьямъ свою душу: что вы предпринимаете?!

Сладковъ. Я обѣщалъ женѣ, что безъ отвѣта отъ васъ не вернусь.

Тропикова. Мы слышали, что послѣ самой рѣзкой ссоры вы сегодня были необычайно нѣжны, — это не послѣдовательно, это насъ безпокоитъ… Въ такія минуты совѣтъ друга такъ важенъ…

Шубинъ. (Пожимая имъ руки, патетично.) Спасибо, друзья, за ваше теплое участіе… (мѣняя тонъ.) Но я вамъ все-таки ничего не скажу…

Оба. Какъ?

Шубинъ. Передайте одно вашей энергичной супругѣ, что если кому-нибудь будетъ дурно во всей этой исторіи, такъ только мнѣ… и что всѣ желанія вашей племянницы будутъ исполнены…

Отходитъ.

Сладковъ. (Тихо Тропиковой.) Какъ-же это понять?

Тропикова. Самоубійство… теперь я вижу, что будетъ самоубійство… Вы помните. — Анатоль намекалъ, что онъ женится на его вдовѣ.

Сладковъ. Неужели вы думаете, что онъ хочетъ…

Тропикова. Убить себя, чтобъ опростать мѣсто, — это ясно какъ день… Но мы должны помѣшать.

Сладковъ. Непремѣнно… а то онъ, пожалуй, въ такую исторію втянетъ… всякихъ непріятностей не оберешься…

Тропикова. (Шубину). Прощайте, Алексѣй Христофорычъ. (Твердо.) Но позвольте вамъ сказать, что вы теперь находитесь въ положеніи невмѣняемости.

Шубинъ. Можетъ быть.

Тропикова. А въ такомъ положеніи человѣкъ не воленъ въ своихъ поступкахъ, и за нимъ надо слѣдить.

Уходитъ.

Сладковъ. И предупреждать ихъ.

Быстро уходитъ.

VI.

ШУБИНЪ и ШУБИНА.

Шубинъ. Что, что?

Шубина. (Отдергивая занавѣсъ, выходитъ.) Ну, скажите ради Бога, что это за женщина! мнѣ она тебя бранила, а тебѣ говоритъ, что я злая и капризная…

Шубинъ. Это тоже въ порядкѣ вещей и хорошій урокъ для тебя: не слушать наговоровъ на мужа ни отъ друзей, ни отъ родныхъ, потому что если про твоего Анатоля заговорятъ!!… но теперь объ этомъ разговаривать некогда; ты слышала, они намъ пригрозили, что будутъ слѣдить за нашими поступками.

Шубина. Ну?

Шубинъ. Они могутъ помѣшать нашему предпріятію.

Шубина. Нашему разводу?

Шубинъ. Да, тѣмъ способомъ, который я придумалъ.

Шубина. (Радостно.) Неужели могутъ помѣшать?

Шубинъ. И потому лучше всего мнѣ уѣхать сего дня-же изъ Москвы, сейчасъ-же . Въ Петербургъ поѣздъ идетъ въ половинѣ десятаго, я еще поспѣю.

Шубина. (Про себя.) Это мы увидимъ… (Ему.) Ты хочешь ѣхать въ Петербургъ? и сейчасъ? непремѣнно хочешь ѣхать?… Ты хочешь окончательно отравить мнѣ сегодняшній день?

Шубинъ. Но, вѣдь, ты слышала: они что-то подозрѣваютъ; можетъ быть, Анатоль проврался, и если мнѣ не удастся сдѣлать тебя вдовой…

Шубина. Вопросъ о разводѣ лопнетъ?

Шубинъ. Да.

Шубина. Ну, хорошо, уѣзжай… тебѣ непремѣнно хочется? — уѣзжай; я себя навязывать не буду… Но до отъѣзда еще цѣлый часъ, и этотъ часъ мой, ты никому его не смѣешь отдать.

Шубинъ. Твой, твой, мой дружокъ.

Шубина. Давай-же сюда шампанскаго и выпьемъ еще разъ на прощанье! (Шубинъ идетъ за шампанскимъ. Про себя.) Если мнѣ не удастся его задержать, я уѣду на томъ-же поѣздѣ и изъ Петербурга напишу Анатолію утѣшительное письмо.

Шубинъ. (Съ шампанскимъ.) Чокнемся еще разъ, добрый товарищъ! Живи счастливо и весело безъ меня.

Пьютъ.

Шубина. Сядь, сядь… (Усаживаетъ его на диванчикъ справа.) Ты еще долженъ мнѣ сказать напутственное слово… Ты такой умный, ты все знаешь… Ты прошелъ огонь и воду и мѣдныя трубы… (Садится полулежа подлѣ него и кладетъ голову на его плечо.) Дай мнѣ наставленіе… подробное наставленіе..

Шубинъ. О! дитя мое, вся мудрость жизни заключается въ томъ, чтобъ не ждать отъ людей, чего они дать не могутъ. Если хочешь быть счастливой съ твоимъ Анатолемъ, довольствуйся тѣмъ, что онъ дастъ… Счастье не въ излишествѣ, счастье, все-таки, въ золотой серединѣ.

Лакей входитъ съ кофе въ рукахъ; замѣтя что Шубина прильнула къ мужу, онъ крадется на цыпочкахъ, ставитъ кофе на столъ и тихо идетъ назадъ.

Шубина. Еслибъ еще въ самомъ дѣлѣ она была золотая.

Шубинъ. Всегда будетъ при взаимныхъ уступкахъ.

Шубина. При взаимныхъ… но Анатоль, кажется, не намѣренъ быть уступчивымъ… онъ не такой толстый добрякъ, какъ ты. (Цѣлуетъ его. Лакей учащаетъ шагъ; все на цыпочкахъ.) Они были правы, ты меня избаловалъ, ты долженъ былъ строже держать меня…

Лакей. (у самой двери, громко.) Нельзя-съ! нельзя-съ! позвольте…

Шубина быстро встаетъ и отходитъ къ піанино. Шубинъ встаетъ.

Голосъ Бридулина. Пусти! оставь!!…

Шубина. (Шубину.) Опять Анатоль?! да это невыносимо! вышвырни его скорѣй за дверь, и чтобъ этому былъ конецъ.

Закрывается отъ лѣвой половины сцены ширмами.

Бридулинъ. Я войду во что-бы то ни стало!…

Влетаетъ, удерживаемый лакеемъ.

VII.

ШУБИНЪ, БРИДУЛИНЪ, ШУБИНА и ЛАКЕЙ.

Шубинъ. Вы опять?

Бридулинъ. Милостивый государь, я не нахожу словъ…

Шубинъ. Очень жаль.

Бридулинъ. Чтобъ охарактеризовать ваше поведеніе со мной… Вы меня послали къ тетенькѣ Пищалочкиной.

Шубинъ. Ну, какъ ея здоровье?

Бридулинъ. Никакъ ея здоровье, у нея никакого здоровья нѣтъ, — она умерла…

Шубинъ. Что вы?

Бридулинъ. (Дѣлаетъ знакъ лакею, который удаляется.) Полтора года назадъ… не притворяйтесь, что вы этого не знали, — это знаютъ даже ваши пріятели. Уходя отсюда, только что я сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по тротуару, слышу кто-то кличетъ меня въ окно… Останавливаться было очень непріятно, потому что дождикъ льетъ какъ изъ ведра и вѣтеръ выворачиваетъ зонтикъ; но дѣлать нечего — пью чашу до дна: останавливаюсь. Оказывается господинъ Покорскій. Заикнулся я ему о тетенькѣ Пищалочкиной, онъ такъ и осмѣялъ меня самымъ безцеремоннымъ образомъ. Говоритъ, что самъ былъ на похоронахъ этой тетеньки… и когда я ему сказалъ, что гонюсь по всей Москвѣ за Вѣрой Михайловной, онъ такъ захохоталъ, что мнѣ блеснулъ лучъ подозрѣнія.

Шубинъ. Онъ вообще шутникъ.

Бридулинъ. Я бѣгу къ швейцару. Спрашиваю: вы видѣли, какъ сюда входилъ господинъ Шубинъ? — Да-съ . Съ дамой? — Съ дамой… Какая она? небольшаго роста, худенькая? — Точно такъ… Волосы темные? — Да-съ… Ну, словомъ такъ подробно описалъ, что я сразу понялъ хохотъ вашего пріятеля… Вы обманули меня, она здѣсь… вотъ и остатки обѣда… вы обѣдали съ моей женой!.. Вы сами мнѣ ее уступили… а теперь… это не честно!

Раскрываетъ зонтикъ и ставитъ его сушить.

Шубинъ. Мой милый преемникъ! подумайте только: вѣдь, еслибъ она была здѣсь…

Бридулянъ. Вотъ за ширмами…

Шубинъ. Она-бы не выдержала и бросилась бы въ ваши объятія.

Бридулинъ. Кто пойметъ капризы женщины?! Можетъ быть, теперь ей доставляетъ удовольствіе меня надувать съ вами…

Шубина. Ого!

Бридулинъ. Это ея крикъ! это она!!…

Бросается къ ширмамъ, но Шубинъ его подхватываетъ подъ руку и перекидываетъ дальше отъ ширмъ.

Шубинъ. Позвольте… тутъ дама, мнѣ близко знакомая.

Бридулинъ. Покажите ее.

Шубинъ. Это не дѣлается…

Бридулинъ. Такъ пусть она скажетъ что-нибудь.

Шубинъ. И этого нельзя… Впрочемъ… Нѣтъ, право, я необыкновенно уступчивъ . Вы, конечно, обратили вниманіе, что у Вѣры Михайловны хорошенькая маленькая ножка.

Бридулинъ. Еще-бы!!… я на ножку всегда прежде всего обращаю вниманіе.

Шубинъ. Ну, такъ я надѣюсь, моя добрая пріятельница не откажетъ намъ показать изъ за ширмъ свою ножку… и по ней вы убѣдитесь… (Къ ширмамъ.) Если вы согласны, сдѣлайте нѣсколько аккордовъ на піанино…

Шубина играетъ нѣсколько тактовъ вальса.

Бридулинъ. Ея любимый вальсъ — это она!…

Шубина сразу прерываетъ игру.

Шубинъ. Она согласна. (Къ ширмамъ.) Позвольтеже попросить васъ поставить вашу ножку на эту скамеечку… (Ставитъ скамейку подлѣ ширмъ; Шубина потихоньку ставитъ ногу на скамейку. Бридулину.) Не приближайтесь, стойте здѣсь.

Бридулинъ. Ножка… прелесть… (Вздыхая и рѣшительно.) Нѣтъ! у Вѣры ножка хуже этой…

Шубина. (Почти громко.) Дуракъ!

Снова прячетъ ногу.

Бридулинъ. Она что-то сказала… (Вздыхая.) Нѣтъ. дѣйствительно… (Къ ширмамъ.) Виноватъ, сударыня, я… (Шубину.) Скажите, кто эта дама?.. Ну, что скрывать отъ друзей… скажите… я отбилъ у васъ жену, другую отбивать не стану.

Шубинъ. Кто васъ знаетъ! вы такой опасный…

Бридулинъ. Ну, ну!.. вы тоже большой плутъ!… я увѣренъ, что и на разводъ-то согласились только потому, что нашли себѣ кое-что гораздо лучше моей Вѣры.

Шубинъ. Надо-же чѣмъ нибудь утѣшаться въ горѣ… Итакъ, вы удовлетворены — и опять на поиски?

Бридулинъ. Но куда?!… Да еще на голодный желудокъ?.. (Беретъ кусокъ хлѣба и ѣстъ.) Куда дѣвалась эта несчастная Вѣра!?…

Чихаетъ.

Шубинъ. Вы простудились… я вамъ совѣтую: лучше ступайте домой и напейтесь шалфею.

Бридулинъ. (Складывая зонтикъ.) Не будь этихъ полутороста… это ужасно… мое положеніе ей-Богу ужасно!.. Съ тѣхъ поръ, какъ она сдѣлалась моей собственностью, она мнѣ гораздо меньше принадлежитъ, чѣмъ прежде.

Шубинъ. Это часто бываетъ… Такъ шалфею… горячаго…

Бридулинъ. Благодарю васъ.

Чихаетъ и уходитъ.

Шубинъ. Будьте здоровы.

VIII.

ШУБИНЪ и ШУБИНА.

Шубина. Этакій болванъ! нѣтъ, этакій болванъ!!… Четыре мѣсяца за мной ухаживаетъ и не узналъ моей ноги.

Шубинъ. Да, это довольно близоруко…

Шубина. Нѣтъ! онъ глупъ! онъ ужасно глупъ!.. онъ совсѣмъ идіотъ… это не позволительно быть такимъ дуракомъ… нѣтъ!

Идетъ и запираетъ дверь.

Шубинъ. Онъ отнялъ у насъ время. Зачѣмъ ты запираешь дверь?

Шубина. Чтобъ намъ никто больше не мѣшалъ.

Шубинъ. Но, душа моя, если насъ застанутъ, что мы съ тобой заперлись вдвоемъ, это будетъ ужь совсѣмъ неловко.

Шубина. Относительно кого?.. ужь не этого-ли Анатоля? Вотъ что я понимаю: этакому мужу, какъ онъ, нельзя не измѣнять… это обязанность всякой умной женщины — обманывать этакого болвана.

Она сѣла за піанино и наигрываетъ вальсъ.

Шубинъ. Вѣрочка, Вѣрочка, а твои принципы?

Шубина. Тутъ никакіе принципы не выдержатъ… Требовательный, мелочной, даже некрасивый… онъ сносенъ только, когда расфрантится; а такъ — у него баранья физіономія.

Шубинъ. Какъ ты отзываешься о твоемъ будущемъ мужѣ!

Шубина. О, при такомъ-то мужѣ, да еслибъ ты за мной сталъ ухаживать… мои предразсудки… помнишь, о супружеской-то вѣрности… такъ долго-бы не устояли, какъ съ тобой.

Шубинъ. Ого! ты мнѣ даешь надежду, что когда наши роли съ нимъ перемѣнятся…

Шубина. (Энергично.) О! увидишь…

Шубинъ. (Отходя отъ піанино.) Пора ѣхать… если я не уѣду сейчасъ, я не ручаюсь вообще, что…

Шубина. Все-таки ѣхать?.. ну, — уѣзжай, уѣзжай… я чувствую, какъ я тебѣ надоѣла, какъ я тебѣ противна…

Шубинъ. Вѣрочка, да когда-же я…

Шубина. Такая женщина, какъ я, и не можетъ не надоѣсть… я полуумная какая-то, взбалмошная… ты долженъ меня презирать… (рѣзко.) Я тебя не уважаю, если ты не презираешь меня.

Шубинъ. Зачѣмъ такія…

Шубина. Я хотѣла судить по опыту… я сдѣлала опытъ… хорошъ онъ вышелъ!.. О, я очень несчастная женщина…

Садится и закрываетъ лицо руками.

Шубинъ. Вѣра!..

Шубина. (Со злобой.) и ради этакаго осла!! (Повелительно.) На колѣни передо мной и проси у меня прощенья!

Шубинъ. Чѣмъ я провинился?

Шубина. Тѣмъ, что ты меня хотѣлъ отдать этому кретину! ты хотѣлъ, чтобъ онъ женился на мнѣ.

Шубинъ. Я?

Шубина. Онъ ужасенъ, слышишь-ли? онъ смѣшонъ, онъ уродъ!.. онъ дуракъ, твой Анатоль!…

Шубинъ. Мой Анатоль?!

Шубина. Я его ненавижу, слышишь?.. я люблю только тебя… (Нѣжно.) О, скажи, милый, что и ты еще меня любишь… Скажи… милый! (Рѣзко и повелительно.) Говори скорѣй!!

Шубинъ. Я люб…

Шубина. Говбри, что ты раскаеваешься! что ты никогда меня не кинешь., никогда, никогда, никогда…

Шубинъ. Никогда, моя Вѣра.

Шубина. Довольно… ты раскаеваешься, — я забываю все, я прощаю тебѣ… или сюда, цѣлуй меня, я обожаю тебя! Я обожаю тебя… (Поцѣлуй. За сценой стукъ.) Что это? Кто стучитъ?

Голосъ Покорскаго. (За сценой.) Это я, не безпокойтесь…

Шубинъ. А! это Покорскій… тутъ рядомъ его номеръ.

Шубина. (Стыдливо.) И ты мнѣ не сказалъ…

Покорскій. (За сценой.) Отоприте дверь ко мнѣ и спасайтесь… тетушка полицію на ноги подняла.

Шубина. Полицію? зачѣмъ?

Шубинъ. Ничего, пускай, это будетъ очень весело.

Голосъ Сладковоq. (За сценой.) Ломайте двери! ломайте, или будетъ поздно.

Шубинъ. Погодите! Я лучше отопру. (Шубинъ уходитъ за ширмы; онъ отпираетъ дверь.) Милости просимъ!

Въ двери сразу врываются Сладкова, за ней Тропикова, полицейскій офицеръ и околоточный надзиратель; Брусницкая, Сладковъ, Бридулинъ, Покорскій, нѣсколько лакеевъ гостинницы и постороннихъ жильцовъ.

XI.

ТѢ-ЖЕ, СЛАДКОВА, ТРОПИКОВА, ПОЛИЦЕЙСКІЕ, БРУСНИЦКАЯ, СЛАДКОВЪ, БРИДУЛИНЪ, ПОКОРСКІЙ и проч.

Сладкова. Слава Богу, онъ еще не успѣлъ за стрѣляться!

Шубинъ. Какъ застрѣлиться?

Брусницкая. Алексѣй Христофорычъ, я благоговѣю передъ вами: мы знаемъ все… вы примѣрный мужъ… вы хотѣли застрѣлиться только, чтобы сдѣлать удовольствіе вашей женѣ… Ахъ, еслибъ всѣ мужья такъ поступали!..

Покорскій. Всѣ бы жены остались безъ мужей.

Сладкова. Не хвалите его… это онъ Вѣрѣ на зло хотѣлъ убить себя, чтобъ всѣ ее осуждали, что она довела его до самоубійства.

Сладковъ. Жена моя! Александра Тимофѣевна!..

Сладкова. Господинъ офицеръ, составьте протоколъ…

Шубинъ. Но съ чего-же взяли, что Я хочу стрѣляться?

Тропикова. (Указывая на Бридулина.) Вотъ онъ сказалъ.

Бридулинъ. Никогда я этого не говорилъ.

Тропикова. Вы сказали, что женитесь на его вдовѣ.

Бридулинъ. А! это совсѣмъ не такъ.

Офицеръ. Какъ-же вы позволяете себѣ безпокоить полицію?

Бридулинъ. Помилуйте, куда ему умирать!? у него тутъ, за ширмами, дамочка, у которой такая ножка, что я бы за нее отдалъ всю Вѣру Михайловну цѣликомъ.

Покорскій. Только безъ ея приданаго.

Бридулинъ. Да, безъ ея… все равно.

Сладкова. Въ такомъ случаѣ другое преступленіе. Господинъ офицеръ, составьте протоколъ.

Сладковъ. Жена моя!.. нѣтъ она слишкомъ энергична.

Сладкова. Пишите, что вы застали его запертымъ съ женщиной, — это будетъ поводъ къ разводу.

Офицеръ. Позвольте, этого нельзя; по какому праву вы…

Шубинъ. Ничего, я не обиженъ… я прошу даже мою даму выдти.

Тропикова. О! можетъ быть она такъ легко одѣта, что…

Бридулинъ. А! это очень любопытно.

Шубина. Удовлетворяю ваше любопытство…

Отодвигаетъ ширмы и выходитъ.

Сладковы. Вѣра!?

Брусницкая. Жена его?!

Бридулинъ. Какого я дурака разыгралъ!..

Офицеръ. Но что-же тутъ шутить хотятъ съ полиціей, что-ли? Какъ-же можно?

Шубина. Я за всѣхъ прошу прощенья, и если ужь составлять протоколъ: пишите въ немъ, что я тутъ во всемъ виновата… потому что ссорилась съ моимъ мужемъ, котораго люблю безумно.

Цѣлуетъ мужа.

Сладкова. Онъ опоилъ ее чѣмъ нибудь.

Покорскій. (Подходя къ Шубивой.) Прекрасно дѣлаете, прекрасно… Хвалю… Примиреніе между мужемъ и женой — великая вещь.

Шубина. Стало быть, и вы съ вашей женой хотите помириться?

Покорскій. Я!? ни за что на свѣтѣ! Мы завтра, же подаемъ просьбу о разводѣ.

Шубинъ. Напишите еще кстати въ протоколѣ, чтобъ вотъ эти господа… (Покорскому.) Кромѣ тебя, конечно. (Продолжая.) Навсегда лишили насъ своего посѣщенія.

Сладкова. Какъ? и родственники?!

Шубина. И родственники… прощайте!

Уходятъ.

Тропикова. Какая скандальная исторія!…

Картина. Къ сценической постановкѣ пьесы «Надо разводиться». Планъ декораціи 1-го и 2-го дѣйствій.

Мебель разнообразная (fantaisie) прихотливо разбросана по комнатѣ. По преимуществу нужна только оттоманка, имѣющая одинъ валикъ съ боку.

Оставляя мелкія подробности, прилагаемъ только болѣе существенныя замѣчанія; право и лѣво беремъ отъ зрителя. Шубинъ и Покорскій ведутъ сцену справа. «На осинѣ» — Покорскій садится на пуфъ, Шубинъ подсаживается справа на стулъ. «Женитьбой сдѣлали» — Шубинъ встаетъ. «Не говорилъ» — Покорскій встаетъ; кончаютъ сцену, стоя въ срединѣ. Шубина и Сладковы появляются въ общемъ входѣ. (Хотя Сладковы и ушли въ дверь Шубиной.) Сладковы идутъ справа отъ средней группы мебели, здороваются съ Шубинымъ и садятся справа: онъ на кресло, она на стулъ. Шубина идетъ слѣва и встрѣчаетъ Покорскаго, послѣ словъ «поздравляю обоихъ», отходитъ и садится на козёзъ.

Входъ Брусницкой. Движенія до входа Бридулина. См (сидитъ), ст. (стоитъ).

Тропикова входить и садится на оттоманку. Во время ея первыхъ рѣчей Шубинъ и Покорскій, шедшіе ей на встрѣчу,

послѣ ея входа сталкиваются съ Бридулинымъ, натянутый поклонъ, и расходятся, отсюда перемѣна мѣстъ. Шубинъ, представивъ Покорскаго Тропиковой, садится на козетку. Въ такомъ видѣ начинается разговоръ о разводѣ. Покорскій и Бридулинъ стоятъ. «Разводъ затрудненъ» — Брусницкая встала и идетъ къ Покорскому. стоитъ съ нимъ и къ своему монологу садится на козетку почти спиной къ публикѣ и говоритъ въ профиль. Шубина встаетъ при своемъ монологѣ; Шубинъ возражая ей. Къ этому времени Брусницкая встала и разговариваетъ съ Покорскимъ слѣва. Суматоха и уходъ Сладковыхъ. Врусницкая уходитъ, оставаясь слѣва между Шубиными. Шубина, кинувъ слово Бридулину, является справа. Тропикова говоритъ съ Шубиной справа, потомъ отходитъ къ Шубину — и уходитъ. Шубина звонитъ у средняго стола, гдѣ остается до конца своей рѣчи и уходитъ глубиной въ свою дверь. Шубинъ и Покорскій дѣлаютъ видъ, что уходятъ въ общій входъ, но тамъ быстро мѣняютъ направленіе и уходятъ въ кабинетъ Шубина.

Ту

Сцена между мужемъ и женой начинается слѣва; Шубина сидитъ до словъ — «вы не понимаете?» Въ началѣ ея перваго большаго монолога Шубинъ невольно садится на край оттоманки. «Вы меня обманули!»--она переходитъ направо «И вмѣсто-того» — Шубинъ встаетъ. «Благодарю!» — она садится справа. «Ну, а я?» — она встаетъ. «Бракосочетаніе» — переходитъ налѣво. «Къ дѣлу!» — садится на оттоманку; онъ стоитъ. «Но бѣдная Вѣра» — онъ подсаживается. «Довольно!» — она встаетъ. По ея уходѣ онъ сидитъ и встаетъ со словами «я начинаю понимать».

Во 2-мъ дѣйствіи. Таже декорація и обстановка; только оттоманка должна быть нѣсколько передвинута и поставлена почти параллельно рампѣ: сообразно съ ней и столъ, но нѣсколько меньше передвинутъ.

Первый разговоръ на оттоманкѣ, Шубинъ слѣва, Шубина справа. «Дурашка» — она встаетъ; ея движенія справа. «Здѣсь?» — онъ встаетъ, его движенія слѣва, отходите за столъ. Оба сходятся справа. «Онъ мужчина» — тихій равнодушный переходъ ея налѣво. Сцена слѣва, стоя до словъ «я тебѣ по порядку разскажу». Она садится на козетку, онъ на стулъ, опираясь на письменный столикъ. «Потайной ящикъ!» — онъ вскакиваетъ. «Восхитительно!» — невольные шаги къ оттоманкѣ. «Вотъ они всѣ» — она вынула ящичекъ и идетъ замужемъ. Слѣдующая сцена на оттоманкѣ, она слѣва, онъ справа. По входѣ Бридулина, она отходитъ вправо, — сцена стоя. Усаживаются. Бридулинъ на конецъ оттоманки, Шубинъ на пуфъ, Шубина на стулъ справа отъ него. «Благодарю васъ!» — Бридулинъ вскакиваетъ съ негодованіемъ. «Небывалый способъ развода» — Шубинъ тихо встаетъ и, продолжая говорить, беретъ со стола книгу, читаетъ параграфъ, опираясь на столъ, лицомъ къ женѣ. «За то какъ просто» — выпрямляется. «Свободны» — шага два впередъ. «Особенно ты» — Шубина встаетъ. Остальная сцена стоя. «Какой ты умный!» — Шубина переходитъ къ Бридулину. Шубинъ говоритъ имъ обоимъ вмѣстѣ стоящимъ. «Вамъ, молодой человѣкъ» — Шубинъ переходитъ къ Бридулину. Такимъ образомъ всѣ трое подвинутся влѣво, гдѣ и кончится сцена его уходомъ въ кабинетъ. По уходѣ Бридулина, Шубина со словами переходитъ совсѣмъ влѣво, такъ что Покорскій, войдя, становится отъ нея справа. Разговоръ Тропиковой и Покорскаго ведется справа, причемъ со словами «тишина и спокойствіе» — Покорскій съ таинственнымъ видомъ и какъ-бы оглядывая комнату переходить налѣво отъ нея. Сладковы входятъ слѣва отъ средней мебели. Брусницкая справа: такимъ образомъ Покорскій очутится въ срединѣ группы. Сладковъ садится на козетку и вскакиваетъ со словами «только не къ намъ!» Всѣ уходятъ гуськомъ въ садъ.

Въ сценѣ мужа съ женой — Шубина слѣва, Шубинъ справа. «Можетъ быть, кто нибудь» — Шубинъ садится на конецъ оттоманки; она подсаживается и вскакиваетъ со словами «а! видишь»; онъ встаетъ со словами «ты мнѣ Семеновну»; за симъ сцена — стоя. «Еслибъ я знала» — она падаетъ на стулъ подлѣ рабочаго столика. «Такъ другая?» — она встаетъ и идетъ къ нему. За симъ сцена стоя. Пальто и шляпу Шубина беретъ у камина, гдѣ онѣ оставлены Зиной; говоритъ съ Зиной слѣва на авансценѣ. Бридулинъ входитъ на авансцену слѣва и уходитъ, обогнувъ среднюю мебель.

Планъ декораціи 3-го дѣйствія.

Арка задергивается занавѣсью.

Движенія первыхъ сценъ вытекаютъ изъ положенія.

Явленіе 3-е. Шубина выходитъ. Со словами «не будетъ спрашивать позволенія» садится на кушетку; онъ подсаживается на стулъ. Онъ встаетъ для разговора съ лакеемъ, она со словами «ага!»… Въ сценѣ съ Тропиковою и Сладковымъ Шубинъ остается справа, они оба слѣва, иногда мѣняя мѣста между собою. Со словами «спасибо» — Шубинъ становится между ними. «Будутъ исполнены» — онъ переходитъ совсѣмъ влѣво. Сладковъ и Тропикова шепчутся справа и уходятъ одинъ за другимъ. Въ слѣдующей сценѣ. «Давайже сюда» — Шубина переходитъ направо, садится на диванъ; сцена на диванѣ. При входѣ Бридулина Шубинъ задвигаетъ ширмы. «Этакій болванъ!» — Шубина переходитъ налѣво «Вѣрочка! Вѣрочка!» — Шубинъ садится за льянино и играетъ, она подлѣ него, опершись о пьянино «О, увидитъ!» — Она отходитъ влѣво, онъ выходитъ. «Несчастная женщина» — она падаетъ на стулъ слѣва, гдѣ сцена и кончается.

«Мою даму выдти» — Шубинъ переходитъ вправо отъ Брусницкой, Покорскій совсѣмъ вправо; такимъ образомъ Шубинъ съ Шубиной остаются вмѣстѣ и подъ ручку уходятъ.