НЭС/Ода

Ода
Новый энциклопедический словарь

Словник: Ньюфаундленд — Отто. Источник: т. 29: Ньюфаундленд — Отто (1916), стлб. 260—262 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Ода (от греч. ᾠδή — песнь) принадлежит к роду так назыв. хоровой лирики, развившейся преимущественно у дорийцев. Лирика этого рода исполнялась танцующим хором, под аккомпанимент флейт и лир, на общественных празднествах, преимущественно в честь богов. О. была предназначена для большого круга слушателей и должна была отличаться серьезным содержанием, объективностью, торжественным тоном; в этом ее отличие от эолийской лирики, выражавшей более субъективные настроения поэта и рассчитанной на интимный круг почитателей. Дорическая лирика отличалась от эолийской и формою; вместо коротких, куплетных строф она создала строфы величавые, длинные, из которых каждая распадалась на три части (строфу, антистрофу и эпод: первые две слагались из одинакового числа стихов, а эпод был короче), соответственно движению хора вправо, движению влево и остановке, после которой движение возобновлялось с новой строфы. Содержанием О. были Бог, религия, природа, искусство, истина, отечество и тому подобные, обязательно грандиозные сюжеты. По своему содержанию О. распадалась на собственно О., гимн и дифирамб (XVI, 330). Несомненно, что древне-греческая О. создалась под влиянием восточной цивилизации. О. в виде гимна, славословящего божество, — излюбленный род древне-еврейской поэзии (Давидовы псалмы из Псалтири, песнь Моисея в Исходе, гл. XV). Лучшими одописцами древней Эллады считаются эолиец Алкей (II, 74), дориец Алкман (II, 78), иониец Симонид, писавший хвалебные песни в честь победителей на общественных играх (эпиникии). Высшее развитие эти песни получили у Пиндара (VI в. до Р. Хр.), соединившего в себе серьезность дорийской поэзии с о̀бразностью эолийской и грацией ионийской школы. Гимны и дифирамбы существовали и в древнейшей народной латинской поэзии, в виде жреческих песен (песни Арвальских братьев, жрецов Салиев), но не получили литературного развития, так как вся лирическая поэзия последующего времени подражает греческим образцам. Пиндару подражал Гораций (XIV, 182), в наиболее торжественных из своих О. и в своей «Песне столетию» (Carmen Saeculare); его О. эпикурейского характера, вызваны подражаниями Алкею, Сапфо, Анакреонту и выходят за пределы понятия О. в современном смысле слова. С эпохой Ренессанса возродилась и О.; виднейшим представителем О. в Италии в XVI—XVII вв. был Киабрера, бросивший форму сонета, излюбленную последователями Петрарки, и вернувшийся к строфообразному построению лирики; образцами его были Пиндар и Гораций, и он стал основателем школы «пиндаристов». Насадителем латинской О. во Франции явился в XVI в. Ронсар и его друзья (так назыв. Плеяда), сочинявшие О. «горациевские», «анакреонтические», «пиндарические» и т. п. И Киабрера, и Ронсар пользовались элементами народности: Киабрера нашел «строфу» в народно-итальянских песнях, Ронсар мог найти зачатки О. в отголосках творчества трубадуров, создавших торжественную политическую песню (например, на крестовые походы — chanson d’outrée). В Англии, где особенным расположением народа пользовалась лирико-эпическая песня, воспевавшая подвиги Робина Гуда, героическая О. Возрождения процвела благодаря поэтам XVII в. Коули и в особенности Драйдену, написавшему знаменитую О. во славу патронессы музыки св. Цецилии — «Alexander’s feast» (положена на музыку Генделем). В XVIII в. О. получила особенно сильное развитие во всей европейской литературе, после того как авторитет Буало возвел подражание древне-римским формам и родам на степень высшего идеала поэзии. Поэтические образчики придворной, льстивой О. дал еще в XVII в. Малерб, воспевавший Людовика XIII, Ришелье и знатных гостей отеля Рамбулье; ему случалось целый год трудиться над одной О., чтобы достигнуть ясности, точности и виртуозности стиха. Подражателей у Малерба было очень много; из них более известен Жан-Батист Руссо. В Германии Клопшток наполнил О. религиозным содержанием. В зап.-европейской лирической поэзии XIX в. О. уже не играет видной роли; она оттеснена более мелкими и популярными «песенными» формами романтиков. Великие лирические поэты, совмещавшие в себе энтузиазм и силу фантазии с философским образованием, прибегали, тем не менее, к О., хотя и не держались ее традиционных метрических форм; таким образом О. писали в Германии — Гёте, в Англии — Шелли, во Франции — Виктор Гюго, в Италии — Манцони. Многие из этих одописцев, как, напр., романтики, тщательно избегают устарелого «псевдоклассического» слова «О.». — В русской поэзии первые попытки искусственной О. принадлежат Кантемиру; на манер западно-европейской О. написаны его «песни» (напр., песня «В похвалу наук», изложенная шестистишными строфами). В более торжественном тоне (строфами по десяти стихов), с применением всего излюбленного одописцами XVIII в. мифологического арсенала метафор и уподоблений, написана Тредьяковским «Ода торжественная о сдаче города Гданска, 1734» (на взятие Данцига); стих в ней (тонический, 4-хстопный хорей) правильнее силлабических виршей Кантемира, но содержание представляет собою лишь перепевы мотивов Буало и Малерба. Первыми вполне литературными по форме и оригинальными по содержанию русскими О. были О. Ломоносова, в которых, с непосредственностью и живостью только-что пробудившегося литературного гения, выражается патриотический энтузиазм (О. в честь Петра Вел.) или религиозно-философский пафос (О. на тему из книги Иова: «О ты, что в горести напрасно на Бога ропщешь, человек!»). Новую и высшую стадию в развитии русской О. представляет собою поэтическая деятельность Державина, внесшего в содержание своей О. большое разнообразие: ему одинаково удавался и простодушный, задушевный тон реалистической О. («Фелица», в которой Державин подражал Горацию), и пиндарический пафос, в соединении с деистическими идеями новой философии («Бог»), и О. описательная («Водопад»), и О.-сатира («Властителям и судиям»). Державинский тип О. надолго стал руководящею нормою; влияние его на литературу продолжается до самого Пушкина. Пушкин новыми формами романтической поэзии и всем своим художественным реализмом окончательно вывел из моды старую О., насмешки над которой начинаются уже со времени И. И. Дмитриевa, осмеявшего одописцев в «Чужом толке».