Обвинительный процесс — древнейшая форма уголовного судопроизводства, которое сливалось с гражданским в эпоху частноправового характера преступления и наказания. Процесс этого типа отличался необычайным формализмом, развитием деятельности спорящих сторон и пассивной ролью суда, который, не вмешиваясь в приведение доказательств, не стремился установить истину, а только наблюдал за соблюдением сторонами формул (напр., вызова на судебный поединок) и констатировал результат ордалий, доказательств в современном значении слова этот процесс не знал. В более близкой к современности форме О. процесс существовал в древнем Риме, в особенности в эпоху конца республики и начала императорского периода. Право обвинения принадлежало каждому гражданину; обвинение формулировалось перед претором и служило основой судебного разбирательства и приговора; каждая quaestio имела свой узкий круг дел по обвинениям в одном данном или в нескольких между собою преступлениях. В отличие от современного, римский О. процесс не знал предварительной стадии: подготовка О. материала лежала на обвинителе. Последний нес издержки процесса и подлежал наказанию за ложное обвинение или соглашение с обвиняемым (tergiversatio), в чем проявлялась публично-правовая идея. В средние века О. процесс был вытеснен инквизиционным или розыскным, соединившим функции преследования и изобличения обвиняемого и судебного решения в одних руках и сделавшим привлеченного к следствию объектом процессуального исследования, что нашло яркое выражение в пытке. Только в Англии О. процесс удержался, унаследовав от старинных порядков формализм, смягченный лишь в XIX в. На континенте О. процесс появился вновь в эпоху великой французской революции, как осуществление одной из гарантий личной свободы. Но тип О. процесса изменился: в эпоху Наполеона в Code d’instruction criminelle и позже, в других законодательствах, О. процесс введен для стадии рассмотрения дела по существу, в предварительной же стадии производство сохранило многие черты следственного, имея характер розыска. Теоретики половины XIX в. (в особенности Цахарие, Планк) много сделали для разработки вопроса о сущности О. процесса, но впали в преувеличение последствий обвинительного принципа, желая свести к последнему все отношения сторон и суда; в итоге эти отношения конструировались как в гражданском процессе, из которого переносились в уголовный многие положения, вытекавшие из особенностей гражданского иска (например, положения о полном равноправии сторон, о свободном распоряжении спорящих сторон предметом процесса и доказательственным материалом, о неизменности предъявленного суду обвинения, о невмешательстве суда в собирание доказательств). Весь процесс получает характер строго состязательный; предварительному производству отводится скромная роль — выяснить дело настолько, насколько необходимо для решения вопроса о передаче его суду существа; другая сторона этой стадии процесса — обеспечение доказательств — отходит на второй план; подготовка обвинения усматривается как дело обвинителя. С течением времени теория отрешается от этих преувеличений и на ряду с обвинительной формой процесса признает значение публичного принципа, с которым связана необходимость установления материальной истины, в отличие от гражданского процесса, где истинное положение может быть изменено волеизъявлениями сторон, отказом от своих прав, соглашением, признанием ответчика. Ни обвинитель, хотя бы и публичный, ни обвиняемый не могут подставить на место уголовно-правового отношения, создаваемого преступным деянием между преступником и государством, другое, произвольное; отсюда право и обязанность суда самостоятельно установить действительную картину события, служащего предметом процесса. Признание обвиняемого не обязывает суд решить дело против него, неуменье или нежелание обвиняемого использовать доказательства не лишает суд права самому привлечь их (ex officio) к рассмотрению. С другой стороны, отказ прокурора от обвинения не влечет за собою обязательно оправдания обвиняемого; нежелание прокурора перейти от предъявленного обвинения к изменившемуся на суде не лишает последний права разрешить изменившееся обвинение или поставить соответствующий вопрос на разрешение присяжных, если дело слушается с их участием; равноправие сторон не представляется полным в виду того, что привлечение к суду и затем меры пресечения обвиняемому способов уклоняться от следствия и суда налагают на обвиняемого ряд лишений, которым не подвергается обвинитель; последний занимает гораздо лучшее положение при собирании доказательств и подготовке обвинения, опираясь на полицейско-судебные органы. В этой форме О. процесс поддерживается Гейнце, Глазером, Ульманом, Случевским, Фойницким. Сущность О. процесса, по современным воззрениям, сводится только к восстановлению прав стороны для обвиняемого и в отделении функции обвинения и преследования от функции решения, чем обеспечивается беспристрастие суда, подвергавшееся сильным испытаниям при следственной форме процесса. Освобождение суда от несвойственных ему функций, ограничение его задачей разрешения спора между обвинителем и обвиняемым и его защитником составляет характерный признак О. процесса. Указанные выше черты, обусловливаемые публичной природой материально-правового основания его — преступного деяния — не позволяют применять к делам уголовным основные начала гражданского процесса. Система расширения полномочий публичного обвинителя не противоречит публичному принципу, но многое зависит от качеств персонала прокуратуры, от системы ее пополнения. Ограничивать суд на судебном следствии, т.-е. при разбирательстве дела, одной поверкой утверждений и доказательств, приводимых сторонами, запрещать суду восполнение пробелов в их деятельности, привлечение по собственной инициативе доказательственного материала, изменение обвинения — значит вносить педантизм в живое дело правосудия. Нет основания опасаться смешения функций, так как судья, содействуя раскрытию истины, не заинтересован в успехе обвинения; оправдание может считаться поражением только для прокуратуры. Ныне и в гражданском процессе судье отводится менее пассивная роль; ему предоставляется по собственной инициативе привлекать доказательственный материал, который сделался ему известным из дела. Участие уголовного суда в разработке и дополнении доказательств принято в известной мере всеми законодательствами; наш Устав не говорит о праве суда на самостоятельный вызов свидетелей, но допускает эту инициативу в отношении вызова экспертов, производства местных осмотров; еще дальше идет в этом направлении закон 1912 г. о местном суде. Есть еще две черты процесса, отличающие его от следственного: перенесение дела на рассмотрение высшего суда только по жалобе сторон, и окончательное решение дела приговором, вступившим в законную силу, т.-е. отсутствие того вида приговоров, которые оставляли в подозрении. На вопрос обвинителя должен быть дан решительный ответ, раз законченный спор не должен быть возобновляем; без сделанного стороною в жалобе заявления о неправильности приговора высшая инстанция не имеет основания в его поверке; самая поверка ограничивается обжалованными частями приговора. — Литературу см. «Обвинение», а также Арсеньев, «Предание суду»; Zachariae, «Handbuch des deutsch. Strafprozesses» (1860); Planck, «Systematische Darstellung» (1857); Mittermaier, «Die Parteistellung der Staatsanwaltschaft» (1897); Skedl, «Die sociale Bedeutung der neuen Civilprozessgesetze» (1898); Mommsen, «Römisches Strafrecht» (1899); Franqueville, «Le System judiciaire de la Grande Bretagne» (1893); Thonissen, «L’organisation judiciaire, le droit pénal et la procédure de la loi Salique» (1882); Esmein, «Histoire de la procédure criminelle en France» (1882).
НЭС/Обвинительный процесс
< НЭС
| ← Обвинительный акт | Обвинительный процесс | Обвинск → |
 Словник: Ньюфаундленд — Отто. Источник: т. 29: Ньюфаундленд — Отто (1916), стлб. 57—59 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю. |
- Википроекты