НЭС/Необходимая оборона

Необходимая оборона
Новый энциклопедический словарь

Словник: Нарушевич — Ньютон. Источник: т. 28: Нарушевич — Ньютон (1916), стлб. 295—298 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Необходимая оборона есть соразмерная защита против незаконного нападения, исключающая противоправность, а с нею и наказуемость совершенного при такой защите преступного деяния. Это значение Н. оборона имела всегда: уже Цицерон называл положение о ненаказуемости деяния при обороне природным правом, а не продуктом законодательства (non scripta, sed nata lex). Позднейшая доктрина только запутала вопрос. Законодательства эпохи развития абсолютизма и полицейского государства относились подозрительно к Н. обороне, усматривая в ней умаление прерогатив власти, и ограничивали ее объем: так, не дозволялась оборона имущественных благ, как возместимых, оборона при возможности обратиться к помощи начальства или при возможности избегнуть нападения, минуя опасное место, или же посредством бегства (последнее ограничение не относилось, однако, к лицам благородного звания); устанавливалось требование в самый короткий срок довести до сведения властей о происшедшем при обороне. Известные ограничения относительно защиты имущественных благ внесены были и в наше право Воинским Артикулом Петра Великого, тогда как до тех пор наше законодательство (Соборное Уложение, 1649 г.) широко намечало пределы обороны. Что касается обоснования института Н. обороны, то ненаказуемость ее выводили (Фихте) из нарушения нападающим общественного договора, которым естественно-правовая доктрина объясняла происхождение государства, или из невменяемости защищающегося, или оправдывали деяние при обороне тем, что оно осуществляет возмездие (Гейер). Эти объяснения современной наукой отвергаются. Ныне правомерность обороны выводится из сущности идеи права, которое для своего утверждения требует защиты, защита же не составляет монополии государства, а принадлежит всякому; государство только приходит на помощь личности в деле защиты правовых благ, но предоставляет и ей осуществлять эту функцию. Оборона, по замечанию Хольд фон Фернека, в большей мере препятствует посягательствам, чем наказание: боязнь встретить энергичный отпор часто больше, чем мысль об ответственности перед законом импонирует тому, кто готовится совершить преступное деяние. Н. оборона предполагает, однако, известные условия, относящиеся как к защите, так и к нападению; при нарушении этих условий деяние сохраняет противоправный и наказуемый характер. Нападение должно быть: 1) активным действием; правонарушение в форме бездействия или пассивного состояния не дают основания для обороны; 2) нападение должно уже начаться и еще не окончиться, т.-е. быть наличным; 3) нападение должно быть незаконным; оборона против угрожающих действий управомоченного лица, напр., против судебного пристава, вывозящего в аукционную камеру вещи должника, недопустима. Незаконность или противоправность правильнее понимать, вместе с господствующим в науке мнением, как объективную недозволенность: нападение должно быть таким, на которое нападающий не имеет права, сознавал ли он это, и мог ли он сознавать — безразлично; поэтому Н. оборона возможна против нападения сумасшедшего, ребенка, лица, ошибочно приписывавшего себе право нападать. Сторонники противоположного взгляда (напр., Гельшнер, Хольд-фон-Фернек) считают такое решение вопроса неправильным, так как нападающий не может действовать противозаконно, не сознавая этого; такое нападение так же нельзя признавать противоправным, как опасность от стихии, напр., огня, воды; поэтому лицо, подвергшееся нападению, может, спасая свое благо, причинять вред нападающему на тех основаниях и с теми ограничениями, которые диктуются крайней необходимостью (см.). Однако, эти возражения не столь существенны, чтобы отказаться от господствующего взгляда: во-первых, возможно и объективное неправо, с этим понятием часто оперирует гражданское право; во-вторых, бо́льшие полномочия обороняющегося объяснимы просто тем, что защита направляется против источника опасности, а не переносит опасность с себя на третье лицо, как при крайней необходимости. По тем законодательствам, которые признают последнюю в очень ограниченном объеме, как наше Улож. о нак., защита против сумасшедшего была бы часто невозможна, напр., если опасность угрожала не жизни; помощь третьих лиц исключалась бы. Признание здесь Н. обороны устраняет возможность таких неприемлемых выводов. Оборона против нападения животного не имеет значения для уголовного права, так как это повреждение чужого имущества вообще ненаказуемо, если оно лишено злостного намерения; с точки же зрения гражданского права здесь нет основания для возмещения вреда хозяину животного, ибо нападение есть результат его недосмотра. По отношению к каким благам разрешается защита? Прежняя доктрина полагала, что нельзя прибегать к обороне имущества, так как вред можно возместить; однако, эта возможность в громадном большинстве случаев чисто-теоретическая: получить свою вещь обратно, когда она попала к вору или грабителю, или эквивалент ее редко удается; к тому же важно создать препятствие всяким посягательствам на правовое благо. Поэтому ныне наука и новейшие законодательства, в том числе наше Угол. Улож., допускают оборону и имущества. Наше Улож. о нак. (ст. 101 и 102) разрешает оборону жизни, здоровья, свободы, целомудрия («женской чести»), жилища против насильственного вторжения, а оборону имущества — только, если посягательство на последнее соединяется с насилием над личностью. Угол. Улож. 1903 г. признает оборону всякого личного или имущественного блага (ст. 45). Оба уложения допускают оборону и чужих благ. Вопрос об обороне чести против словесной обиды возбуждает разногласия: одни считают оборону возможной, другие это отрицают. Ответ на словесную обиду тем же ведет к ненаказуемости по другому основанию — по взаимности обид; насильственное же действие, как средство остановить произнесение ряда бранных слов, можно было бы оправдать обороной, если насилие не переходит известных пределов (насильственное удаление обидчика, зажатие ему рта рукою, но не выстрел в него). В науке предлагается иногда (Alberti) распространить оборону не только на личные и имущественные блага, но на любое благо, напр., на интерес эстетический, на общественную тишину и т. п., в форме правомерного воспрепятствования правонарушениям. Эта мысль не встречает сочувствия: такое право частного лица перенесло бы на него роль полицейского агента, повело бы к неосновательному вторжению в сферу свободы третьих лиц и к постоянным столкновениям. Защита, далее, должна быть соразмерной нападению по степени энергии; не разрешается прибегать к слишком сильным средствам, если есть возможность дать отпор без этого. Оборона, выходящая за указанные законом пределы, или же несвоевременная, т.-е. до начала нападения или после его прекращения, признается превышением, эксцессом обороны и вызывает наказание. Последнее, по Улож. о нак. (ст. 1467 и 1493), если эксцесс состоял в лишении нападавшего жизни или причинении увечья или раны, значительно слабее, чем если эти деяния совершены независимо от обороны (тюрьма до 8 или 4 мес., арест, выговор). По 45 ст. Угол. Улож., превышение пределов обороны наказывается только в случаях, законом особо указанных. Некоторые иностранные законодательства (германское, норвежское), во внимание к аффектированному состоянию обороняющегося, при наличности такого аффекта (испуга, страха, но не гнева) совсем не карают эксцесса обороны. От эксцесса следует отличать предлог обороны, когда кто-либо намеренно провоцирует нападение, чтобы оправдать обороной убийство или причинение телесных повреждений нападавшему. Такое деяние наказуемо на общих основаниях и под понятие о Н. обороне подведено быть не может. Мнимой обороной называется случай, когда не было объективного основания для обороны, но, прибегнув к последней, лицо ошибочно предполагало, что такое основание есть, напр., когда оно приняло шутку за серьезное нападение. При такой фактической ошибке положение рассматривается так, как оно представлялось обороняющемуся, и его деяние признается ненаказуемым. Так как деяние обороняющегося не есть незаконное, то оборона против него со стороны нападавшего не есть Н. оборона в юридическом смысле; но против эксцессов обороняющегося он в праве защищаться на основаниях Н. обороны. Положение вопроса об обороне не изменяется, если оборонительное действие предпринимается при помощи заранее заготовленных оборонительных приспособлений, действующих автоматически (самострел у двери, битое стекло на стене, окружающей усадьбу). Если приспособление действует в момент нападения, и притом на благо, допускающее Н. оборону (напр., против проникающего в квартиру разбойника), то причиненный вред оправдывается обороной. Если приспособление причинило вред не нападавшему (напр., желавшему спастись от бешеной собаки), то возможна ответственность устроившего приспособление за неосторожность, если он не принял мер к предупреждению вреда неповинным лицам. Затруднения вызывает вопрос об обороне против действий органов власти. Прежняя доктрина и старые законодательства, а равно возникшая на их почве судебная практика, отвергали Н. оборону в таких случаях, независимо от правильности или неправильности действий этих органов. Более новая литература, а также новые законодательства склонны к разрешению обороны против незаконных действий должностных лиц. Вопрос сводится к определению условий, при которых действие становится незаконным. Сюда относятся посягательства на личное или имущественное благо, на которые должностное лицо не уполномочено, т.-е. действия, лежащие или вообще вне сферы должностных правомочий (напр., изнасилование, истязание), или вне компетенции данного должностного лица (напр., лишение свободы со стороны органа, которому принятие этой меры не предоставлено), или совершаемые без соблюдения установленных законом формальностей. Но против действий компетентной власти, совершаемых с соблюдением формальностей, оборона недопустима, хотя бы они были материально неправильны, напр., предпринимаемый арест был неосновательным. Биндинг и Таганцев полагают, впрочем, что явная неосновательность должностного действия дает право на оборону. Применение этих начал у нас Н. С. Таганцев выводит из 71 ст. Воинского Устава о наказ., допускающего меры личного самосохранения против противного закону и обязанностям службы нападения начальника, если оно угрожало явной опасностью; вне этих, специальных воинских отношений, полагает Таганцев, оборона тем более допустима и в более широком, указанном выше объеме. — См.: Таганцев, «Курс» (т. I, 1902; там же указ. на литерат. до XX в.); Oetker, в «Vergleich. Darstel. d. deutsch. und ausländ. Strafrechts», Allgem. Th. II; Bar, «Gesetz und Schuld»; Garraud, «Traité», I (1913).

Э. Немировский. ‎