Национальные имущества во Франции во время революции (biens nationaux). Под этим именем разумеются все земли, здания, ренты с земель, доходы от сеньериальных прав и т. п., принадлежавшие до 1789—92 гг. либо церкви, либо эмигрантам, ссыльным (déportés), казненным и другим лицам, конфискованные в силу декретов национальных собраний и объявленные национальной собственностью. Такая конфискация не была новостью. Канцлер Дюпра предлагал Франциску I завладеть церковными имуществами, как частью королевских доменов. Такое же предложение было сделано и при Людовике XV и даже частично осуществлено как путем создания ограничений в приобретении церковью новых земель (эдикт 1749 г.), так и действительною конфискациею земель иезуитского ордена (1764) и продажей их в пользу казны. Как велико было количество земельных имуществ церковных, доменных и дворянских, конфискованных во время революции, мы с точностью не знаем. Цифры, сообщенные Монтескью в момент роспуска конституанты, затем Лавуазье (в январе) и Камбоном (в апреле 1792 г.) определяют сумму, полученную казной от состоявшейся фактически продажи, в 3 миллиарда ливров; но сюда вошли не только земли, составлявшие действительную собственность церкви и короны, но и ренты и иные права. В 1792 г. к ранее конфискованным и пущенным в продажу церковным землям прибавились земли мальтийского ордена, приходские земли (cures et fabriques) и т. д., а со времени директории и особенно империи — и леса, принадлежавшие церкви, даже если они превосходили 100 арпанов (раньше дозволялась продажа лесов лишь при пространстве менее 100 арп.). В 1793 г. Камбон определял цифру проданного на сумму всего в 2400 миллиона. Последующие цифры были фантастическими (особенно в виду падения ценности ливра) и так же, как и ранние, не соответствовали действительному количеству реальной собственности церкви. Это последнее далеко отстояло от того размера, какой принимали историки XIX в. Земли церкви не только не равнялись половине всех земель, а едва достигали ⅒ их части, и притом владения эти были разбросаны и в громадном большинстве случаев состояли из отдельных мелких участков. Исключение представляли лишь владения некоторых аббатств на С Франции (в Артуа, Фландрии, сев. части Иль де Франса и отчасти Пикардии). Гораздо менее точны данные о количестве эмигрантских земель. По Ролану оно исчислено было на сумму около 4 миллиардов. Но не все дворянские земли подверглись конфискации; часть не была продана, а при империи и даже еще раньше, при конвенте, часть была возвращена собственниками (то, что не было продано). Исчисление проданных земель дворянских при реставрации (в 1814 и 1825 гг.) дало цифру проданного в 2300 милл. только. Таким образом, как ни крупна была мобилизация собственности во время революции по сравнению с конфискациями в других странах, она во Франции коснулась сравнительно небольшой части территории, едва ли даже ⅓ земель, принадлежавших привилегированным сословиям, и притом крайне неравномерно расположенных в различных областях. Главным и преобладающим стимулом продажи Н. имуществ была финансовая нужда, проявлявшаяся все сильнее. Мотив этот был высказан в речи Бюзо (6 авг. 1789 г.) и в предложениях Лакоста (8 авг.) и Талейрана (10 окт.). Безвыходное положение финансов, неудача займов, предложенных Неккером, сделали настоятельным обращение «к крупным и сильным мерам», т.-е. к конфискации и продаже церковных земель, «как к единственному средству восстановления порядка в финансах». К концу 1789 г. пущено было в продажу чрез муниципалитеты на сумму в 400 милл., но уже в 1790 г. — почти все земли, конфискованные у церкви, а с 1792 г. и ряд других, также под давлением финансовых нужд, на которые в конвенте напирали наиболее энергично. Попутно, но как второстепенная цель, ставились и политические соображения: национальные собрания рассчитывали путем продаж связать интересы населения с новым порядком и тем сделать невозможным возврат к старому порядку. С целью создать большое число мелких собственников, заинтересованных в том, чтобы не эмигрировать и обрабатывать вновь приобретенную землю, Талейран предложил продавать земли более мелкими участками и допускать к покупке всех, а не одних лишь кредиторов государства. В апреле и мае 1790 г. выработаны были инструкции для определения порядка и характера продаж. Решено было отдавать преимущество покупщикам мелких участков, но лишь в случае если предлагавшаяся ими цена была не ниже предлагавшейся покупщиками крупных имений или ферм; установлена была рассрочка платежей на несколько лет, с начислением 5%, хотя de facto продажи крупными участками (соединение в одно нескольких участков разных владельцев) были нередки. К продаже приступили лишь после того, как сломлена была оппозиция духовенства, пытавшегося отстоять свои земли, как «достояние бедных», и грозившего всяческими ужасами «неизбежной спекуляции», если земли будут пущены в продажу, — и после организации церкви на новых основаниях (гражданское устройство духовенства). Лишь с ноября 1790 г. началась фактическая продажа земель с публичного торга. Дело, начатое конституантой, продолжала и легислатива, присоединившая к уже конфискованным и пущенным в продажу землям земли церквей и мальтийского ордена, а равно и конфискуемые земли эмигрантов. Фискальная цель осталась в прежней силе, но изменены были условия продажи. Предписано было деление продаваемых земель на мелкие участки (lots, в размере около 1 арп. maximum), где это возможно, но изменены были условия уплаты annuités не в пользу покупщиков, и свобода полнейшей конкуренции при покупке аукционной оставлена в полной силе. В эпоху конвента фискальное начало получает полное преобладание: интересы казны выдвигаются на первый и почти исключительный план. Политическая цель, которую еще преследовала легислатива, почти отпадает. Опасение дешевых покупных цен создает закон 24 апреля 1793 г., грозящий уголовными карами всем, кто помешает свободному подъему цен на торгах путем стачек, подкупов, насилий. Крестьянским ассоциациям, формировавшимся раньше в видах обезврежения крупных покупщиков и при покупках крупных участков или ферм, наносится сильнейший удар; для беднейшего класса крестьянства затрудняется возможность покупок. Правда, временно вводится правило об отчислении части эмигрантских земель, разбивке их на участки (lots) стоимостью не свыше в 500 л., но оно скоро отменяется. Опасение, что приобретение земель недостаточным классом поведет к сокращению числа рук, необходимых для торговли и промышленности, высказывается все чаще и чаще. Вводятся все новые способы продажи. В 1794 г. продажа из дистриктов переносится в главные города департаментов. 29 жерминаля III г. (апр. 1795) декретируется продажа путем лоттереи без публичных торгов и под условием уплаты всей покупной суммы в течение 3 месяцев. Первым делом директории была приостановка продаж, но очень скоро, под давлением финансовых соображений, ее возобновляют, на условиях, мало благоприятных для мелких покупщиков; леса также пущены в продажу (28 фримера IV г., дек. 1796). Требование быстрой уплаты стоит на первом месте. При консульстве и империи вводятся новые порядки. Если, с одной стороны, устанавливаются гарантии неприкосновенности всех законно совершенных покупок, даже при иске третьих лиц, то, с другой, вырабатываются правила о вознаграждении потерпевших (22 фримера VIII г.; дек. 1799). Самая продажа производится в ограниченных размерах; продаются, главным образом, леса. Постановления, облегчавшие покупку, либо отменяются, либо не применяются. Не уплатившие в срок объявлены лишенными права на приобретенную землю. Духовенству возвращаются земли, предназначавшиеся для содержания церквей, но не проданные. Из земель, оставшихся в руках казны, часть отдается госпиталям, остальные берет себе казна, организующая особую для них администрацию (X г.). С VIII г. смягчается секвестр, наложенный на эмигрантские земли. Сенатус-консульт X года (февраль 1802) разрешил амнистированным эмигрантам, вернувшимся до 1 вандемьера II г. (сент. 1793), получить все их непроданные земли (кроме лесов, объявленных государственною собственностью). Как и в каком направлении совершалось перемещение собственности вследствие продажи Н. имуществ — об этом в литературе существовали разные мнения, большею частью не обоснованные на данных всех или большинства актов продажи. Одни, исходя из теоретических соображений и убеждения, что крестьянской собственности не существовало до 1789 г., утверждали, что продажа Н. имуществ была выгодна для мелкого землевладения и создала его во Франции. Другие, вслед за Токвилем, полагали, что продажа не увеличила в сколько-нибудь значительных размерах число мелких собственников, и затем, идя далее, утверждали, что она была выгодна для средней собственности, главным образом, для буржуазии. К этому последнему выводу пришли и Minzes, для департамента Сены и Уазы, и Marion, знакомый с актами продажи лишь двух департаментов (Жиронды и Шера), но всех этих данных слишком мало для окончательных выводов. Данные двадцати департаментов из разных мест Франции, известные теперь, дают несколько иные выводы. Количество земли, проданной мелкими участками, оказывается в этих департаментах значительно большим, чем при продажах крупными участками. Количество земли, приобретенной жителями сел, превышает количество ее, перешедшее в руки городского буржуазного класса. Лишь более крупные города, да и то лишь в ближайших от них местностях, выдаются количеством покупок. Чем далее местность лежала от главного города, тем более земель переходило в руки сельского населения. Вследствие крайней чересполосности и церковных, и дворянских имений, и их разбросанности по приходам, большая часть продаж состояла из продаж мелкими сравнительно участками, что — особенно в первые годы продаж — облегчало покупки крестьян, находивших подспорье в своих ассоциациях. Еще до революции во Франции создалось сильное расслоение крестьянства, среди которого образовалось более крупное землевладение в руках так назыв. laboureurs; расслоение это еще более увеличилось теперь, так как laboureurs покупали больше земли, чем не владевшие плугом и упряжью manouvriers и journaliers и ремесленники; постепенно создавался переход крестьян в буржуазный класс землевладельцев. Преобладающая роль буржуазии в покупках являлась, таким образом, не первичным, а вторичным следствием продаж. Оттого, в существе дела, конфискация не оказала сильного влияния на социальный строй Франции, не создала сильного и равномерно обеспеченного класса крестьян-собственников и мало изменила прежде существовавшее отношение крестьянских земель к другим землям. Она разгромила лишь прежние крупные владения церкви и особенно дворянства и увеличила общее число земельных собственников. Там, где был в XVIII в. один владелец, теперь создалось их значительно большее число. — Литература. Legeay, «Procès-verbaux des ventes dans le département de la Sarthe» (3 тт., 1883); издание актов продажи по департ. Роны, Устьев Роны, Вогезов, Жиронды, Корреза; акты продажи деп. Гар (Бондюрана, 1889); Avenel, «Lundis révolutionnaires» (1875); Lavergne, «Economie rurale de France» (1859); Minzes, «Die National-güterveräusserung» (деп. Сены и Уазы); Лучицкий, «По поводу одной исторической легенды» (в Сборнике в пользу недостаточных студентов киевского университета, 1895); его же, «Крестьянская собственность во Франции до революции и продажа Н. имуществ» (Киев, 1896; франц. изд. П., 1897); его же, «Quelques remarques sur la vente des biens nationaux» (П., 1913); Marion, «La vente des biens nationaux» (П., 1911); Sagnac, «Legislation civile de la rèv. franç.» (1901); Viollay, «La vente des biens nationaux» (П., 1910); Charpentier, «La vente des biens écclésiastiques» (в Нормандии, П., 1908); Dubreuil, «La vente des biens nationaux» (деп. Côtes du Nord; 1913); финансовая сторона у Stourm, «Les finances de l’ancien régime et de la révolution» (1885).
НЭС/Национальные имущества во Франции во время революции
< НЭС
| ← Национальные движения | Национальные имущества во Франции во время революции | Национальные мастерские → |
 Словник: Нарушевич — Ньютон. Источник: т. 28: Нарушевич — Ньютон (1916), стлб. 115—118 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю. |