НЭС/Благосветлов, Григорий Евлампиевич

Благосветлов, Григорий Евлампиевич
Новый энциклопедический словарь

Словник: Берар — Бобровникова. Источник: т. 6: Берар — Бобровникова (1912), стлб. 836—838 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Благосветлов, Григорий Евлампиевич, — известный журналист, сын полкового священника. Род. в Ставрополе-Кавказском, в 1824 г., учился в саратовской семинарии, окончил курс на юридическом факультете петербургского унив. Был преподавателем в Пажеском корпусе, потом в Павловском институте, но вскоре, по пустому недоразумению, был заподозрен в «неблагонадежности» и, вследствие преследований III отделения, должен был совсем оставить педагогическое поприще. В 1857 г. Б. уехал в Англию, где сблизился с Герценом, жил в его доме и был учителем его детей; оттуда переехал в Париж и некоторое время слушал лекции в Сорбонне, очень бедствуя. В Париже случай свел Б. с Я. П. Полонским, который пригласил его сотрудничать в «Рус. Слове». В половине 1860 г. издатель этого журнала, гр. Кушелев, пригласил Б. редактировать журнал. В короткий срок «Рус. Сл.» совершенно преобразилось благодаря энергии Б. и удачно подобранным им сотрудникам. Из вялого, бесцветного органа журнал стал ярким и боевым, по определенности физиономии не уступавшим «Современнику». В 1862 г. «Рус. Сл.», одинаково с «Современником», было временно приостановлено. По возобновлении его гр. Кушелев безвозмездно передал Б. свои издательские права. «Рус. Слово» было приостановлено в 1866 г. В том же году Б., вместе с другими радикальными журналистами, был арестован (в связи с покушением Каракозова) и просидел три недели в Петропавловской крепости. Других последствий дело для Б. не имело, но все же завести сразу новый журнал было для него невозможно. Он завязал сношения с П. И. Шульгиным, получившим разрешение издавать подцензурный журнал «Дело», и постепенно, с большими предосторожностями, перенес свою деятельность в этот журнал, сделав его естественным продолжением «Рус. Сл.». Друзей у Б. не было; единственным излюбленным детищем был журнал, которому он отдавал себя всецело до самой своей смерти (в ноябре 1880 г.). Н. В. Шелгунов, в общем не без идеализации освещающий личность Б., прав, называя его «чистым продуктом» этой эпохи. Человек не оригинальный в идейном отношении, но глубоко преданный тому, что считал общественным благом, Б. неуклонно и последовательно проводил свои убеждения в жизнь при помощи журнала. По основным взглядам своим, Благосветлов был крайним западником и резким отрицателем всей русской жизни; радикалом без малейшего народнического оттенка, руководившимся формулой: «все для народа, но ничего через народ». Политическим девизом его было: свободный человек в свободном государстве. Как и его блестящий единомышленник Писарев, Б. был убежденным «эгоистом», ставившим даже общее благо в зависимость от счастья и всестороннего развития отдельной личности. «Представить себе человека, не руководимого личным эгоизмом во всех его намерениях и поступках, то же самое, что представить живое существо, способное дышать без воздуха...» говорит он в одной из своих статей. Ту же мысль он проводит в статье «О значении университетов». Не будучи писателем по призванию, Б. мало содействовал популяризации любимых идей своими статьями, не отличавшимися ни яркостью, ни силой. Гораздо значительнее его роль как руководителя журнала. Он был необыкновенно деятельным и умелым редактором. Сохранился рассказ, свидетельствующий о том, как Б. умел угадывать людей и выбирать себе сотрудников. Когда к нему впервые пришел Писарев и принес для печати свой стихотворный перевод, Б. будто бы посмотрел на его прекрасный лоб и сказал ему: «Вам нужно писать критические статьи, а не стихами заниматься». Б. не только выбирал, но и создавал своих сотрудников, оказывая на них громадное влияние, делая их выразителями своих взглядов и вкусов и передавая им самые приемы, посредством которых он проводил свои идеи. Твердо установлен С. А. Венгеровым факт влияния Б. не только на Зайцева, Соколова и других второстепенных сотрудников его журналов, но и на Писарева. Когда разгорелась полемика между Антоновичем и Б., Писарев сидел в крепости. Он счел нужным заступиться за Б. Самому этого нельзя было сделать, и с письмом в «Современнике» выступила мать Писарева. Ее устами Писарев горячо протестовал против того, что в «Современнике» называли Б. «прихвостнем» своих сотрудников. «Позорить Б. и в то же время выгораживать Писарева—невозможно: или оба честные люди, или оба негодяи»—говорится в этом письме. Затем говорится о превращении Писарева под влиянием Б. из «неразвитого беспомощного мальчика», и притом «эстетика», в передового борца радикального журнала. Б. назван «другом, учителем и руководителем, которому Писарев обязан своим развитием, и в советах которого он нуждается до настоящей минуты». Как редактор Б. был неутомим. «Вся нервность, вся огромная энергия Б. уходили на множество мелочей, связанных с изданием толстого журнала, и сплошь-да-рядом он посвящал им по 16 и 18 часов в сутки, исполняя все роли, начиная с редактирования и писания статей и кончая первой корректурой и экспедицией журнала. Но главный запас его энергии уходил на борьбу с цензурой: случай, когда из 30 листов, составляющих книжку, цензор оставлял 5—6 («Дело» выходило с предварительной цензурой), принадлежал к самым обыкновенным. Надо было, значит, всегда иметь в запасе двойной комплект статей, надо было постоянно сообщать сотрудникам, что таких-то и таких-то тем нельзя касаться, а так как главные и постоянные сотрудники «Дела» жили либо в провинции, либо за границей, то приходилось им постоянно писать длинные обстоятельные письма» (С. А. Венгеров, «Критико-биогр. слов. рус. пис.», т. III, стр. 348). — Как личность, Б. ни в ком не возбуждал симпатий. Он сам считал себя созданным из железа. Окружающих особенно отталкивали его прямолинейная грубость и нескрываемая корысть. Составив себе на издававшихся им радикальных журналах крупное состояние, он дорожил человеком только, пока он был нужен для его целей. После смерти Писарева Б. писал с циничным равнодушием: «Великая потеря, если бы Писарев сделался прежним Писаревым, но если нет, то слава Богу. Он умер уже давно, как умственный деятель, т. е. умер в конце прошлого года» (когда и состоялся разрыв Б. с Писаревым). Даже на похоронах бывшего товарища он говорил, что ему «был нужен не Писарев, а его деятельность, его мысль». Угловатой личности Б. соответствовала физиономия тех журналов, которые он создал. С. А. Венгеров характеризует ее так: «Не только статьи были одного направления, но и самая манера трактовать предметы была одна и та же, хлесткая, поверхностная, наездническая, одним словом, благосветловская»... Однако, успех благосветловских журналов в широких кругах общества показывает, что на них существовал такой же естественный спрос, как и на «Современник», удовлетворявший более тонкие и серьезные вкусы. Проницательный Б. это сознавал и метко определял свою аудиторию. «Надо мерить наше общество его собственным аршином; это великий и глупый Bambino, которому еще не под силу светлые и честные идеи; bambino требует репы и чесноку, а ему подносят разные тропические растения». Вместе с своими журналами он останется характерной страницей в истории 60-х годов. — Ср. Г. Е. Благосветлов, «Сочинения» (СПБ., 1882, с предисловием Н. В. Шелгунова); С. А. Венгеров, «Критико-биограф. словарь русских писателей и ученых» (т. III); Н. В. Шелгунов, «Сочинения» (т. I) и «Русск. Мысль» (1888, № 3).

Е. Колтоновская. ‎